Текст книги "Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона"
Автор книги: Майкл (Майк) Даймонд Резник
Соавторы: Джон Грегори Бетанкур,Генри Слизар,Эдвард Д. Хох,Даррелл Швайцер,Крэг Шоу Гарднер,Пола Вольски,Морган Лливелин,Терри Макгерри,Дж. Филлмор,Кароль Бугге
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
– Он не мог позволить себе оставаться в этой местности, где его могли узнать, а согласно расписанию следующий поезд в Лондон отправлялся в воскресенье. Я знал, что он не мог успеть на предыдущий поезд, потому что ему пришлось всю дорогу до станции идти пешком.
– Вы были уверены в том, что это тело принадлежало не Хаскину Цену?
Холмс кивнул.
– Когда я впервые услышал его фамилию, я почти все понял. Я осмотрел тело, особенно ремень и обувь, и нашел подтверждения. Ремень был застегнут на одну дырочку туже, чем его обычно носили, а туфли были немного велики. Этих фактов мне было достаточно.
На следующей неделе в клубе «Диоген» я впервые познакомился со старшим братом Шерлока Майкрофтом. В начале разговора Майкрофт расспросил меня о случае в поместье.
– Это, конечно, был Адамс?
– Да, это был Адамс, – подтвердил Шерлок. – Это было ясно с самого начала.
Позже, когда мы остались одни, я спросил Шерлока, зачем он сказал Майкрофту, что убийцей оказался беглый преступник.
Шерлок Холмс слегка улыбнулся.
– Это просто небольшое соперничество между братьями, Ватсон. Он узнает правду достаточно скоро и поймет, что на этот раз ошибся.
Шествие калек (Необычайное дело об алюминиевых костылях)
«Уильям Л. де Андре» (приписывается Микки Спиллейну)
Я решил оставить все заголовки, придуманные авторами, даже если мистеру Р. они не нравились. Во вступительной статье его журнала говорится: «Если не учитывать ужасного названия, в первоначальной версии рассказ о „необычайном деле об алюминиевых костылях“ просто великолепен!» Предполагаемым автором «Шествия качек» может быть Микки Спиллейн (1918–2006), автор книг «Суд – это я», «Мой револьвер быстр» и других жестоких триллеров о Майке Хаммере. Однако получить комментарий мистера Спимейна не удалось. – Дж. А. Ф.
I
Тело Ватсона представляло собой кровавое месиво.
Это было так ужасно, что когда я вошел в операционную, где три его собрата лихорадочно трудились над ним, пытаясь остановить кровотечение и соединить кости, я невольно снял свою охотничью шляпу, словно над покойником.
Я с раздражением отогнал эту мысль и повернулся к своему брату Майкрофту.
– Я нашел твою записку, – сказал я.
Она была в квартире, которую мы когда-то снимали с Ватсоном на Бейкер-стрит, 221 – Б. Я вернулся после трехдневной погони за фальшивомонетчиками и нашел написанную мелким, но очень аккуратным почерком записку моего старшего брата; она была пришпилена к стене напротив моего любимого кресла ножом, который обычно охраняет мою корреспонденцию на каминной полке.
Глядя сейчас на бедного Ватсона, я подумывал о лучшем применении ножа.
– Я знал, что ты найдешь ее, – сказал Майкрофт.
Он почти не шевелил губами, но его подбородки все равно тряслись. Когда мы были детьми, Майкрофту, который был на семь лет старше меня, поручили заняться моим воспитанием. Это был один из тех случаев, когда родители были слишком заняты, а в обязанности гувернантки не входило повышение моего интеллектуального уровня.
Майкрофт обучил меня кодексу английского джентльмена, первый пункт которого гласил: «Никогда не проявляй своих чувств». Это был трудный урок, но я его отлично усвоил. Он сослужил мне хорошую службу в карьере частного сыщика. Я уверен, что моему брату в его карьере он пригодился не меньше, ведь ему часто приходилось урегулировать сложные ситуации в государстве.
Конечно, на нынешнем этапе жизни узнать это невозможно. Теперь мы взрослые люди. Мы не говорим о наших эмоциях, по крайней мере, друг с другом.
Но у этого кодекса есть своя цена. Вы учитесь прятать свои эмоции, но не избавляться от них. Они свойственны мне, так же как и любому другому человеку, они накапливаются, как пар в двигателе, поднимаясь все выше и выше, и кажется, что клапан вот-вот снесет, а ты нажимаешь на него чуть сильнее, и его не сносит.
Сегодня я давил на клапан изо всех сил и чувствовал, как меня распирает изнутри.
– Что произошло? – спросил я.
У Майкрофта был кислый вид. Он, должно быть, тоже давил на свой эмоциональный клапан, но так как он был мужчиной крупным, то и давить ему приходилось намного сильнее.
– Трудно сказать, – ответил Майкрофт, – На первый взгляд все понятно. На него напали спереди, затем жестоко избили неизвестным предметом.
– Судя по ранам, нападавший – правша.
В моей голове промелькнули обрывки моей монографии «Закрытые травмы и рваные раны, полученные от жестокого избиения тупыми предметами», когда я отодвинул локтем отходившего от стола врача, достал из кармана лупу и приступил к детальному осмотру.
– Очень похоже на следы крикетной биты, но более тяжелой и твердой, чем ясеневая. Или человек, размахивавший ею, – настоящий великан.
– Тогда было бы меньше ударов по ногам и больше по верхней части туловища.
– Правильно, – сказал я. – И Ватсон был бы мертв.
Я отошел в сторону, уступив место врачу, вернувшемуся с пузырьком морфия. Это был хороший знак – ведь трупу не вводят обезболивающее.
Я спросил у державшего пузырек врача, какие шансы у Ватсона.
– Не могу сказать ничего определенного, – ответил тот. – Избиение было очень жестоким; большинство людей, которых я видел в таком состоянии, были бы уже мертвы. Но у вашего друга Ватсона сердце как у льва, да и телосложение крепкое.
Может быть, все обойдется. А может быть, он впадет в кому, из которой никогда не выйдет. Все в руках Божьих. Один раз ему уже повезло – они бросили его недалеко от нашего хирургического отделения, как раз напротив клуба «Диоген».
– Клуб «Диоген», – эхом отозвался я.
Мы с Майкрофтом обменялись взглядами, он посмотрел на меня так, словно хотел сказать, что объяснит все в более подходящее время. Он был членом клуба «Диоген».
Вдруг оперируемый застонал.
– Ватсон! – окликнул я его.
Голос Ватсона был едва слышен, каждый звук давался ему с трудом.
– Холмс, – сказал он. – Это вы, Холмс?
Я взял его за руку. Он улыбнулся мне.
– Пытался немного поработать детективом… хромой… не следовало пытаться сделать так много… хотел произвести на вас впечатление… хромой, все хромые в одном месте… я должен сказать вам… барабанные… Барабанные палочки…
Как задиристый бульдог, попавший в яму, Ватсон снова и снова прилагал все усилия, чтобы подняться, но доктор так сильно замотал головой, что у него чуть глазные яблоки не вылетели. Я взял Ватсона за плечи и уложил его на стол.
– Тихо, старина, – сказал я ему. – И не беспокойтесь ни о чем. Вас избили, но вы не хромой.
– Нет, нет… не я… все, все хромые… должен узнать…
– С вами все будет хорошо, Ватсон, я уверен в этом. Вам нужно отдохнуть. А пока вы будете отдыхать, позвольте мне рассказать вам, что будет дальше. Я выясню, кто поступил так с вами, и обещаю, они заплатят за это – в соответствии с законом или иным образом.
Мне показалось, что я почувствовал, как он сжал мою руку.
– Простите, Холмс… я все испортил…
– Перестаньте нести вздор, – сказал я. – Послушайте, я не только найду того, кто это сделал с вами, я все это запишу в ваш дневник, так что вы ничего не пропустите.
Он еще раз сжал мою руку. Затем морфий начал действовать, он вздохнул и погрузился в глубокий сон.
II
Единственное место в клубе «Диоген», где можно было без помех поговорить, – это комната для посетителей. Майкрофт подал знак официанту принести нам туда бренди с содовой. Я налил себе немного янтарной жидкости, добавил из сифона газированной воды и сделал большой глоток. Я почувствовал, как теплая струйка стекает в мой желудок, но она не смогла растопить холод внутри меня.
– Миссис Ватсон сообщили? Она поехала в деревню навестить родственников. В Камберленд, насколько я знаю.
– Да, мне говорил помощник Ватсона. Все под контролем, насколько это возможно в нынешней ситуации.
– Расскажи мне все.
– Полагаю, что в какой-то степени это моя вина. В Министерстве обороны скандал – украдены схемы передвижения войск и чертежи некоторых технических новинок; более конкретной информации дать не могу. Документы уже возвращены, а иностранный шпион, который купил их, арестован. Но мы не смогли найти вора. Он получил сорок тысяч фунтов и, должно быть, планирует тайно вывезти их, а заодно и себя, из страны.
– Иностранный шпион назвал его имя?
– Он сказал, что видел только переодетого мужчину.
– В кого переодетого?
– Мужчина, с которым встречался иностранный шпион, всегда маскировался под сильно перебинтованного хромого.
– Ватсон в бреду твердил что-то о хромых. Майкрофт, только не говори, что, пока меня не было, ты отправил Ватсона ловить этого шпиона.
– Шерлок, ты меня обижаешь. Я безмерно восхищаюсь Ватсоном как твоим другом, как врачом, как энергичным человеком, даже как автором сенсационных рассказов о твоих приключениях. Но только болван отправил бы его одного на подобное секретное задание.
– Ну, ты не болван.
– Спасибо, – сказал брат.
Он незаметно просунул одну руку под свой жилет, как будто хотел почесать свой огромный живот. Затем вынул руку, держа в ней какой-то листок. Он ничего не сказал при этом, поэтому я тоже промолчал.
– Я всего лишь сказал, что мне нужна твоя помощь в расследовании дела о контрабанде, и попросил при случае передать тебе, чтоб ты позвонил мне в любое время дня и ночи.
– Как Ватсон это воспринял?
Брат поджал губы.
– Как обычно – страстно захотел вместе с тобой приступить к расследованию, даже не зная, что это будет за расследование. Но вот что занятно. В какой-то момент он спросил: «Контрабанда? Я не думал об этом, но, наверное, этим все и объясняется».
– Это так на него похоже! – сказал я. – Ватсон всегда ищет тайну или опасность даже там, где их нет.
– Здесь они были, – сказал Майкрофт.
– Ты считаешь, что Ватсон случайно столкнулся с проблемой вашего министерства?
– Думаю, да, Шерлок. Это чудовищное совпадение; вряд ли существуют две группировки контрабандистов, использующие перебинтованных калек.
– Мне кажется, что повязки отлично подходят для того, чтобы спрятать в них бриллианты, золотые монеты и другие нетяжелые драгоценности. Ладно, сегодня тебе везет.
– Почему это?
– Потому что мне кажется, что ваши правительственные секреты и то, что случилось с Ватсоном, взаимосвязано. Если бы это было не так, то на меня бы напали тоже, и я сейчас не разговаривал бы с тобой.
– Я всегда стараюсь все предусмотреть. Кроме того…
– Кроме того, ты не показал мне клочок бумаги, который достал из-под жилета.
Майкрофт одарил меня одной из своих редких улыбок.
– Думаю, это удовлетворит твое любопытство.
Я взял листок и прочитал:
«Майкрофт Холмс – скажите своему брату не вмешиваться, иначе его тело будет следующим».
Я поднес листок к свету.
– Здесь сохранилась большая часть водяного знака. Мне необходимо свериться с моей картотекой.
– Всему свое время.
Я еще сильнее надавил на клапан.
– Ватсон лежит без сознания. Может, он вообще никогда не придет в себя. Много времени, брат, упущено. Мне необходимо изучить этот водяной знак, и мне нужны детали: что именно было украдено, для кого и зачем.
– Может, сначала займемся деталями? Замминистра ожидает нас в своем кабинете.
III
– Алюминиум, мистер Холмс. Или, как предпочитают его называть американцы, алюминий. Вам знаком этот материал?
– Я изучал химию и читаю «Таймс», – сказал я ему.
Именно из «Таймс» я и узнал об этом заместителе министра. Ему прочили великое будущее, может быть, даже за пределами дома номер десять. [25]25
Даунинг-стрит, 10 – официальная лондонская резиденция английского премьер-министра.
[Закрыть]Я знал и его особую примету – белые бакенбарды, а впрочем, о них всем было известно. Сэр Карл Берин-Гротин был одной из восходящих звезд империи.
Но, восходящая звезда он или нет, если он не сможет пролить свет на то, что произошло с Ватсоном, я не собирался тратить на него время.
Чтобы не затягивать процесс, я рассказал ему то, что знал об алюминии.
– Это химический элемент, серебристо-белый металл. Он прочный, легкий, эластичный, тягучий, поддающийся обработке и отличный проводник электричества. Он также один из самых дорогих материалов на Земле. Американцы скупили большую часть всех запасов алюминия в мире, чтобы воздвигнуть мемориал Вашингтона. Это составляет треть стоимости всей конструкции, я полагаю.
– Все это хорошо, – произнес заместитель министра. – Но министерство не интересует стоимость металла. Вернее, мы пытаемся снизить его цену, естественно.
Он указал на меня пальцем – грубая привычка, особенно если пальцы такие уродливые, как у него, – толстые, почти шарообразные на концах, а ногти немного загнутые, как когти у животного.
– Видите ли, мистер Холмс, – продолжал он, – алюминий не потому такой дорогой, что его не хватает, в министерстве химической промышленности мне сказали, что на самом деле он является одним из самых распространенных элементов в земной коре нашей планеты. Проблема в том, что он содержится в бокситах, алюминиевой руде, и для того, чтобы выплавить его обычными методами и получить в чистом виде, нужна практически невозможная температура.
– Я так полагаю, что украли как раз описание нетрадиционного метода его извлечения. Схема дислокации войск – только дымовая завеса.
– Да. В такие критические моменты неизбежно распространяются слухи. Не каждый может осознать значимость электропечи для выплавки алюминия, создание которой раньше считалось невозможным. Пусть они думают о дислокации войск. Это кажется более… опасным, в некотором роде.
– Отлично, – сказал я. – Чертежи электропечи для выплавки алюминия были украдены. Майкрофт говорит, что они возвращены. Очевидно, чертежи достаточно просты, чтобы человек мог держать их в голове.
– Человек с тренированной памятью, – уточнил сэр Карл. – Или у него было достаточно времени для их изучения. Мы не можем быть уверены, что у того, кого мы разыскиваем, не было возможности скопировать чертежи. В них может быть заинтересована не одна страна. Дешевый алюминий позволит сделать гигантский прорыв. Броню для солдат. Самолеты. Боже мой, из него можно даже сделать тонкие листы, изготовить емкости и хранить в них продукты!
– Если не учитывать… несчастье, постигшее Ватсона, откуда вы знаете, что наш человек все еще остается в стране?
Сэр Карл почесал узнаваемые всеми бакенбарды своими необычными когтями-ногтями. Тем самым он дал мне понять, что человек все еще здесь. Он явно не хотел снять возрастающую неловкость.
– У нас есть источники, мистер Холмс. В определенных кругах за границей испытывали бы эйфорию, и это невозможно было бы скрыть. Наш человек все еще в Англии. Вопрос в том, сможете ли вы задержать его прежде, чем он покинет страну?
Я надел на свое лицо каменную маску.
– Рассчитываю на это, – сказал я. – Единственное место, куда он сможет отправиться из Англии, – это ад.
IV
Она была брюнеткой, высокой и невозмутимой, с вызывающей, почти оскорбительной улыбкой. Ватсон считает, что у меня иммунитет к женщинам, и я не разубеждаю его, потому что это бесполезно. Но у Лизабет Паркинс было такое тело, которое разрушает любой иммунитет, и она одевалась так, чтобы подчеркнуть все его изгибы; шерстяная ткань плотно облегала его, беззастенчиво выставляя напоказ стройные ножки.
– Так непривычно встретить женщину в офисе судовой компании! – сказал я.
– Я необычная женщина, – отозвалась она. – Что вас привело сюда, мистер Холмс?
Привел меня туда водяной знак на листе бумаги и дневник Ватсона, но ей ни к чему было это знать. Из записей Ватсона мне стало известно, что у него было несколько дел, из-за которых он последние несколько недель приходил на причал, а по знаку я понял, что бумага принадлежала «Транс-глобал лайн», одному из самых больших современных грузоотправителей.
– Обычное расследование, – соврал я. – Какие корабли стоят в лондонском порту прямо сейчас?
Она облизнула свои красные губы. Вдруг в комнате стало жарко, а в моих ушах раздался звон.
– Для чего вам это знать, мистер Холмс?
Она продолжала улыбаться, но на лбу у нее заблестели капельки пота.
– Ну же, мисс Паркинс! Я мог бы это узнать за секунду из любой газеты в разделе о грузоперевозках. Я тороплюсь.
– Ну, если вы торопитесь… Сейчас на погрузке только одно судно – «Перуславия», завтра оно отправляется в Гамбург. Еще не слишком поздно оформить груз. Вы можете увидеть судно, если хотите. Шестьдесят первый пирс.
Я поблагодарил ее и направился к выходу.
– Приходите еще, мистер Холмс. Когда у вас будет больше времени.
Я нашел удобное место для наблюдения за трапом «Перуславии». Примерно через двадцать минут по нему поднялся первый перебинтованный калека, а в течение следующих трех часов с пятидесятиминутными интервалами поднялись другие. Обычно такой факт остается незамеченным, но он врезается в твою память, если ситуация повторяется. Я оценил терпение Ватсона. Трижды посетив порт, Ватсон, должно быть, видел пятерых так называемых калек, поднимавшихся на корабль. Замечательный маскарад! Им дают костыль, накладывают повязку с каким-нибудь дорогим товаром, отправляют по трапу на корабль, где снимают повязки, после чего они сходят с корабля под видом обычных моряков.
Рассчитав время появления следующего калеки, я подошел к подножию трапа.
– Послушайте! – окликнул я его. – Разрешите вам помочь.
Он взглянул на меня и кинулся бежать. Как для хромого, он передвигался довольно быстро. В дальней части причала он забегал в одни двери и выбегал из других. Возможно, я бы его никогда не поймал, если бы ему хватило ума выбросить костыль. Он ему точно был не нужен, но калека продолжал его держать. Костыль замедлял движение, мешал ему проходить через дверные проемы. Наконец я настиг его в тупике. Он, как крыса, приготовился к драке.
Калека держал костыль как оружие. Все бы ничего, если бы у меня была трость, но у меня ее не было. Я позволил ему как следует замахнуться, наклонился и сильно ударил его прямо в лицо, почувствовав, как хрустнули кости его носа, при этом красные брызги полетели во все стороны. Когда он упал и отключился, я вгляделся в него. Обычный бандит, совершенно мне не знакомый. Затем я размотал повязки на его руках, ногах и голове. Под ними не было травм, но я этого и ожидал.
Но в них не было и ничего ценного!
Не обнаружил я даже ломаного гроша. Красивая логическая конструкция развалилась. Никакой контрабанды в этих повязках не было, так к чему весь этот парад калек? Мне необходимо было попасть на корабль.
Место было достаточно пустынным, чтобы я мог осуществить задуманное. Я снял шляпу, пальто, жилет и галстук и обмотался повязками! Провел руками по закопченным стенам и измазал лицо. Затем я взял в руки костыль и направился к кораблю. Самым сложным оказалось идти, опираясь на него. Он был слишком коротким, и почему-то весил меньше, чем следовало.
Я не забывал хромать и систематически это делал. По-видимому, как раз в этом была ошибка Ватсона, и именно тем, что не хромал, он привлек к себе внимание. Он, может, замечательный врач, но не сыщик. И он самый лучший друг, какой только может быть у человека.
Гнев снова начал закипать во мне, но сейчас крайне важно было сохранять самоконтроль, а сделать это было непросто, потому что… я неожиданно все понял. Зачем нужны бинты, из-за чего жара и гул – все.
Теперь я мог бы пойти к Майкрофту, мог бы пойти к Лестрейду в Скотланд-Ярд. Но это было сугубо личное, и я хотел все сделать сам. Продолжая хромать, я изменил направление и двинулся к офису «Транс-глобал лайн». Я зашел в пустой офис. Здесь было очень жарко. Лизабет Паркинс вошла в офис, застегивая верхние пуговицы своего платья.
Ее красивое лицо исказилось от злости.
– Что вы снова здесь делаете в этом… Фред! Нигель!
Два калеки вышли из соседней комнаты. У одного из них в руке было оружие, правда, направленное вниз. Я не дал ему времени пожалеть о своей ошибке. Я вытащил из кармана револьвер и выстрелил. Он упал на пол. Его друг не знал, что делать: то ли обрушить на меня свой костыль, то ли хвататься за оружие. Через секунду я приставил пистолет к его глазу, и ему уже не нужно было принимать решение.
Я взял костыль, такой же легкий, как и мой. Потом заставил Лизабет и калеку перейти в заднюю комнату. Там стоял тигель, наполненный раскаленной бело-золотистой жидкостью, похожей на солнце.
– Понятно, – сказал я. – Вы хотели не просто продать секрет, вы планировали представить действующую модель. Как вы собирались протащить этона борт?
– Назвав это частями механизма. Даже если бы на таможне открыли коробку, это бы так и выглядело. – Лицо Лизабет было потрясающим при этом неземном свечении. – Что теперь, мистер Холмс? – робко спросила она.
– Все кончено, – сказал я.
– Необязательно. Если кое-ктособирался разбогатеть на этой технологии, то почему это не можем быть мы? – Кто, кроме вас и меня?
– Только вы и я. Мы можем разделить деньги и… многое, многое другое.
Предательство может носить маску красоты, и ее маска была изящной. Кто-нибудь менее опытный мог ей поверить. Но не я. Гул, который я слышал раньше, исходил от электрического генератора, чья энергия превращалась в тепловую. Груда металла на полу была алюминием.
– Не оскорбляйте нашу разведку, мисс Паркинс. Вы не могли все это организовать сами. Электричество, печь для выплавки, шаблон, скомпонованные куски натурального шпона. Этим занималась целая организация. Все было спланировано еще до того, как украли секретные чертежи. Превосходный план! Вы ничего не переносили в повязках. Они были нужны для отвода глаз. Вы тайно переправляли костыли.На борт корабля проносились алюминиевые костыли, каждый стоимостью от пятисот до тысячи фунтов, покрытые шпоном. Ватсон разгадал секрет, и несколько ваших калек избили его этими костылями. Деревянное покрытие сбило нас с толку и не позволило определить, чем были нанесены удары. Вы заплатите за это, моя дорогая. Вы состаритесь и станете уродливой за годы, проведенные в тюрьме.
Что-то было не так. Она не сильно испугалась. В ее позе и выражении лица ощущалось самодовольство профессионального игрока, уверенного в благополучном исходе игры. Теперь я знал все, что мне было нужно.
– Спасибо, – сказал я ей. – Я уже знаю, кто…
И тут резко открылась дверь, и мужчина с пистолетом в руке начал усеивать все пулями. Я быстро пригнулся, не желая рисковать своей жизнью, но успел заметить, как Нигель (или Фред) развернулся, намереваясь уйти. Паркинс сделала большую ошибку. Она побежала за ним, крича: «Дорогой!»
«Дорогой» выстрелил в нее и исчез в дверном проеме. Она крутнулась и упала спиной на тигель.
Ее крик не был просто криком, вырвавшимся из горла женщины. Он как будто вырывался из глубины ее души. Ее охватил огонь, она корчилась и продолжала кричать. Я подбежал к ней и сбил языки пламени, но было уже слишком поздно.
– Вы сделали это ради… – я назвал имя.
Ее голос стал похож на карканье, он доносился из обугленного и покрывшегося волдырями месива, но это был все еще голос человека.
– Я… любила… его, – сказала она.
– Очевидно, он не разделял ваших чувств, – сказал я, но не думаю, что она была еще жива и услышала это. Я ушел. Мне было о чем доложить.
V
Около министерства меня ожидал посыльный, который вложил мне в руку записку, я дал ему на чай, но даже не потрудился взглянуть на нее.
Майкрофт встретил меня возле кабинета замминистра.
– Ну? – спросил он.
– Сейчас все узнаешь, – сказал я ему и вошел в кабинет без стука.
Замминистра почесывал свои бакенбарды.
– А, мистер Холмс, так скоро с результатами?
– И еще какими, господин заместитель министра! А вот и один из них.
Я подошел к нему, ухватился за его бакенбарды и дернул их изо всей силы.
Он вскрикнул, но не так громко, как если бы я дернул за его собственные волосы. Эти были искусственными, приклеенными к лицу.
– Я знал об этом, – сказал я. – По тому, как вы почесывали их. Человек, который годами носит бакенбарды, привыкает к ним. А вы сбрили их, чтобы можно было заниматься грязным бизнесом на причале и не быть узнанным, а потом приклеивали их каждый раз перед тем, как идти сюда.
Его раскрасневшееся лицо теперь выражало ненависть, ненависть порочного человека, который мог предать свою страну и получать удовольствие, наблюдая, как его люди превращают в месиво тело такого хорошего человека, как Ватсон.
Майкрофт стоял рядом со мной.
– Сэру Карлу легче всего было украсть чертежи, – сказал он.
– Конечно. Вы же присутствовали при избиении Ватсона до полусмерти, не так ли, сэр Карл?
– Вы, мелкие сошки, что вы можете мне сделать?
Мне хотелось рассмеяться, но внешне я оставался невозмутимым.
– Ответьте на мой вопрос. Вы же наблюдали? По крайней мере, Ватсон наверняка видел вас, потому что он говорил мне что-то о вас, то, чего я сразу не понял. Я предлагаю вам сделку, сэр. Вы отвечаете на мой вопрос, и я отвечу на ваши.
Он постучал своими необычными пальцами по столу.
– Очень хорошо. Да, я был там. Ваш друг умолял нас прекратить.
У меня все похолодело внутри.
– А вы?
– Вы ответите на мой вопрос?
– Истинныйангличанин держит свое слово, – сказал я. – Вот что с вами произойдет. Об этом станет известно премьер-министру. Доложат королеве. Об этом узнает ваш непосредственный начальник. Это конец. Монархия едва ли избежит скандала, не так ли, Майкрофт?
– Естественно, мы просто не можем позволить убийце…
– Он будет наказан, – сказал я. – Он будет каждый день приходить в кабинет. Он никому не будет назначать встреч. Он не будет принимать решений, не будет выступать с речами. Он будет шелухой, ничем.
– И в то же время он будет ждать.
Я протянул руку, схватил барабанящие пальцы и сжал их.
– Ваши пальцы всегда были такими, сэр Карл? – спросил я и поднес их к его лицу. – Судя по вашему портрету на стене, не всегда.
Я отпустил его руку, и она упала на стол.
– Ватсон сказал мне: «…барабанные, барабанные палочки». Я предположил, что он бредит, но он очень хороший врач и не ошибся. Он говорил о вас.
Я снова схватил его руку.
– Это называется «барабанные палочки», [26]26
Утолщение концевых фаланг пальцев.
[Закрыть]и это внешнее проявление смертельной болезни сердца. Ватсон обращал мое внимание на статью о ней в «Ланцете». [27]27
Еженедельный журнал для медицинских работников, основанный в 1823 г.
[Закрыть]
И наконец клапан взорвался и вся моя ненависть к предателю отразилась на моем лице и выразилась в голосе.
– Итак, вы каждый день будете уходить из позолоченной тюрьмы, чем и является ваш дом, в другую позолоченную тюрьму, то есть в ваш кабинет, и однажды, через год, возможно, через полгода, может быть, раньше, Провидение поднимет свой молот один раз, второй, разбивая ваше черное сердце, заставляя вас умолять о помиловании, и вы умрете, хватаясь пальцами за ковер и скуля.
Он начал скулить уже сейчас. Я отвернулся с отвращением и оставил его Майкрофту. За дверью я вспомнил о записке, которую мне принес посыльный. Я вынул ее из кармана и прочел.
Она была от врача. Ватсон пришел в сознание. С ним все будет хорошо.
Я выбежал на улицу и принялся ловить экипаж.
