Текст книги "Последний срок"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Майкл Коннелли
Последний срок

© Hieronymus Inc., 2011

© Перевод. А.А. Соколов, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)

Посвящается Рику, Тиму и Джею, которым известно то, что знает Гарри Босх

1

В отделе нераскрытых преступлений Рождество наступает каждый месяц. В этот день в комнате появляется лейтенант и раздает шестерым ведущим детективам задания, как Санта-Клаус – подарки. Отдел взбадривается при появлении случаев генетического совпадения свежих анализов ДНК с теми, что уже есть в полицейской базе данных. Сыщики из отдела нераскрытых преступлений ждут не вызовов или новых трупов. Они ждут случаев такого совпадения.

Отдел расследует нераскрытые убийства со сроком давности до пятидесяти лет, совершенные в Лос-Анджелесе. В его составе двенадцать детективов, секретарь, дежурный по комнате по прозвищу Кнут и лейтенант. И десять тысяч дел. Пять пар детективов поделили между собой полвека, причем каждой досталось по десятку случайно выбранных лет. Их задача – извлекать из архивов нераскрытые дела особо тяжких преступлений, совершенных в годы, попадающие под их ответственность, оценивать состояние давно хранящихся и забытых улик и направлять их на анализ с применением новых технологий. Все образцы ДНК поступали в новую региональную лабораторию Калифорнийского университета, и если обнаруживалось соответствие ДНК из старого, нераскрытого дела с ДНК какого-то субъекта из национальной базы данных, это называлось генетическим совпадением. Лаборатория высылала сведения о генетических совпадениях в конце каждого месяца. Через день или два они поступали в административное здание полицейского управления в центре Лос-Анджелеса. Обычно в восемь часов в тот же день лейтенант открывала дверь своего кабинета и выходила в помещение отдела. В руке она держала конверты. Каждый случай генетического совпадения помещают в желтый деловой пакет и отправляют отдельно. Как правило, конверт вручают детективу, пославшему материал в лабораторию. Но иногда совпадений так много, что одна команда не справляется с ними. Или детективы этой команды находятся в суде, отпуске, в отгуле. Бывает, что открываются обстоятельства, требующие большого опыта и мастерства сыска. Тогда в дело вступает шестая пара, куда входят детективы Гарри Босх и Дэвид Чу. Они на подхвате и берут все, с чем не в состоянии справиться другие, – принимаются за расследование особо сложных случаев.

Утром в понедельник третьего октября лейтенант Гейл Дюваль вышла из кабинета и направилась в помещение сотрудников всего с тремя желтыми конвертами. Гарри Босх едва скрыл разочарование при виде такого скудного поступления в ответ на отправленные из отдела образцы ДНК. Понимал: раз конвертов так мало, он вряд ли получит новое дело.

Почти год назад Босх вернулся в отдел нераскрытых преступлений. Оказавшись здесь второй раз, он быстро включился в ритм работы. В этом отделе не было безумной беготни, не приходилось сломя голову бросаться к выходу и спешить на место преступления. Да и мест преступлений, в сущности, не было, а только папки с делами и архивные шкафы. Работа, как правило, с восьми до четырех, однако с оговоркой, что сотрудники отдела ездили гораздо больше, чем другие детективы. Люди, совершившие убийство и не попавшиеся – или по крайней мере считающие, что не попались, – не станут долго оставаться на месте преступления. Они заметают следы, и сотрудники отдела, чтобы поймать их, тоже пускаются в путь.

Основу ритма работы составляли ежемесячные ожидания желтых конвертов. Босх осознал, что в ночь перед Рождеством засыпать ему гораздо труднее, чем обычно. Он никогда не брал отгулы в первую неделю месяца и не опаздывал на службу, если полагал, что в этот день могут принести долгожданные конверты. Даже его дочь-подросток заметила, что у отца есть месячный ритм – нарастание ожидания и возбуждения – и сравнила его с менструальным циклом. Босх не понял юмора и каждый раз попадал в тупик, когда она заводила об этом разговор.

И вот теперь, разочарованный малым количеством конвертов в руке у лейтенанта, он ощутил спазм в горле. Босх хотел получить новое дело. Страстно желал увидеть выражение лица преступника, когда он постучит в его дверь и покажет значок – символ свершившегося через столько лет правосудия. Это ощущение хотелось испытывать снова и снова, и Босх уже не мог без него обойтись.

Первый конверт получил Рик Джексон. Он и его напарница Рич Бенгстон считались опытными детективами и работали в отделе с самого его основания. Они не давали Босху никаких причин для недовольства. Второй конверт лег на стол Тедди Бейкер. Она и ее напарник Грег Кехо в это время возвращались из Тампы, где произвели арест – взяли пилота самолета. По его отпечаткам пальцев было установлено, что именно он является тем убийцей, который в 1991 году задушил стюардессу в Марина-дель-Рэй.

Босх чуть не сказал, что Бейкер и Кехо предстоит еще много возни с пилотом, поэтому конверт лучше отдать другой группе, то есть ему. Но тут лейтенант помахала пакетом, приглашая его к себе в кабинет.

– Уделите мне минуту, ребята? Тим, вы тоже.

Тим Марциа и был «кнутом» отдела, детективом высшего, третьего ранга, осуществляющим общий надзор за остальными и, в случаях необходимости работающим на подменах. Он наставлял молодежь и следил, чтобы не ленились «старые» сыщики. Впрочем с Босхом и Джексоном – а только они подпадали под категорию «старых» – у него забот не было. Они оба служили в отделе, потому что у них постоянно чесались руки закончить недоделанную работу.

Лейтенант еще не успела закончить фразу, а Босх уже вскочил со стула и, сопровождаемый Чу и Марциа, пошел за ней в кабинет.

– Закройте дверь и садитесь, – предложила Дюваль.

Она занимала угловой кабинет, выходивший окнами на Спринг-стрит, по другую сторону которой располагалось здание газеты «Лос-Анджелес таймс». Дюваль мучила навязчивая идея, что журналисты подсматривают за ней в окно, поэтому она держала жалюзи закрытыми, отчего в помещении было сумрачно, как в пещере. Босх и Чу опустились на стулья перед ее столом, а Марциа, обойдя его, прислонился к старому сейфу для улик.

– Хочу, чтобы вы вдвоем занялись этим вопросом. – Дюваль протянула Босху желтый конверт. – Здесь что-то не так. И пожалуйста, помалкивайте, пока не обнаружите, в чем дело. Держите Тима в курсе, но ничего не афишируйте.

Конверт был уже распечатан. Чу подвинулся ближе и глядел, как напарник отгибает клапан и вытаскивает листок. На нем стоял номер дела, под которым образцы ДНК были переданы в лаборатории, а также указаны фамилия, возраст, последний известный адрес и преступный стаж обладателя ДНК. Босх сразу подметил, что перед основным номером стояла цифра 89. Это означало, что преступление совершено в 1989 году. Никаких деталей, только год. Но Босх знал, что 1989 год принадлежит группе Росса Шуллера и Адрианы Долан. Работая в том году в отделе особо тяжких преступлений, он был буквально завален делами и вот недавно, наткнувшись на собственное нераскрытое дело, обнаружил, что этот период находится в ведении Шуллера и Долан. В коллективе их прозвали «ребятками», поскольку у этих молодых, азартных и достаточно опытных детективов было менее восьми лет стажа серьезной сыскной работы на двоих. Неудивительно, что лейтенант предпочла Босха, если в генетическом совпадении оказалось нечто особенное. Он расследовал больше убийств, чем все остальные в отделе, вместе взятые. Кроме Джексона, который уже целую вечность сидел на своем месте.

Затем Босх прочитал на формуляре совпадений фамилию – Клейтон С. Пелл. Она ему ничего не напомнила. Но в «послужном списке» этого Пелла значились многочисленные аресты и три приговора: за появление в общественном месте в непристойном виде, неправомерное лишение свободы и изнасилование. За последнее преступление он провел шесть лет в тюрьме и вышел на свободу на восемнадцать месяцев раньше срока. Четыре года находился под надзором, и сведения о его последнем адресе получены из объединенной службы пробации и надзора за условно-освобожденными. Пелл жил в доме для реабилитации сексуальных насильников в Панорама-Сити.

Ознакомившись с досье Пелла, Босх решил, что дело 1989 года – скорее всего убийство на сексуальной почве. И почувствовал, как у него все напряглось внутри. Захотелось схватить этого Клейтона Пелла, чтобы тот получил по заслугам.

– Заметили? – спросила Дюваль.

– Что? – Босх поднял голову. – Мы имеем дело с убийством на сексуальной почве? У этого малого классическая предрасположенность…

– Дату рождения.

Босх снова заглянул в документ, а Чу еще ближе наклонился к нему, чтобы рассмотреть текст.

– Так, вот здесь. Девятое ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Какая-то чушь…

– Он был слишком маленьким, – кивнул Чу.

Покосившись на напарника, Босх снова посмотрел в бумагу. До него дошло: Клейтон Пелл родился в 1981 году. Следовательно, в момент совершения убийства на сексуальной почве, в связи с которым возникло совпадение его генетических данных, ему было всего восемь лет.

– Именно, – отозвалась Дюваль. – Поэтому я хочу, чтобы вы занялись этим расследованием вместо Шуллера и Долан и потихоньку выяснили, с чем мы имеем дело. Надеюсь, здесь не перепутаны два разных случая.

Босх понимал: если Шуллер и Долан отправили в лабораторию генетический материал старого дела, но пометили его как более свежее, оба эти дела будут окончательно угроблены и не останется шанса решить ни то ни другое.

– Знаю, что у вас на уме, – продолжила Дюваль. – Указанный в документе человек, без сомнения, злодей, но вряд ли он совершил убийство в восемь лет. Тут что-то не сходится. Если напортачили наши, но нам удастся все без шума исправить, нечего впутывать отдел внутренних расследований или кого-то еще. Не стоит выносить сор из избы.

Казалось, лейтенант пытается защитить Шуллера и Долан от отдела внутренних расследований, однако она защищала себя. И Босх прекрасно понимал это. Разве продвинется в полиции лейтенант, оскандалившийся в собственном отделе с представлением улик?

– За какие еще годы отвечают Шуллер и Долан? – спросил он.

– Из тех, что ближе всего к восемьдесят девятому, девяносто седьмой и двухтысячный, – ответил Марциа. – Если они что-то напортачили, это, вероятно, связано с делом из тех лет.

Босх кивнул. Он представлял ситуацию: небрежное обращение с генетической уликой привело к тому, что перепутали два дела. В результате оба загублены и вместе с ними запятнаны все, кто имеет к этому отношение.

– А что мы скажем Шуллеру и Долан? – поинтересовался Чу. – Почему мы вдруг занялись делом, которое вели они?

Дюваль посмотрела на Марциа.

– У них приближается суд, – заметил тот. – В четверг начинается отбор присяжных.

Дюваль кивнула.

– Скажу, что освобождаю их от всего остального, чтобы они сосредоточились на суде.

– А если они не захотят отдавать дело? – не отступал Чу. – Заявят, что справятся и с тем и с другим?

– Поставлю их на место. Есть еще вопросы?

Босх поднял голову.

– Допустим, мы взялись за дело и выяснили, что к чему. Но я, лейтенант, не занимаюсь расследованием деятельности других копов.

– И не надо. Я не прошу вас об этом. Займитесь делом и доложите, каким образом данный образец ДНК был присвоен восьмилетнему мальчишке.

Босх кивнул и поднялся.

– Только не забудьте, – добавила Дюваль, – если что-нибудь обнаружите, прежде чем действовать, поговорите со мной.

– Не сомневайтесь.

Они уже выходили из кабинета, когда Дюваль окликнула его:

– Гарри, задержитесь на секунду!

Босх взглянул на Чу и удивленно изогнул брови. Он не догадывался, о чем пойдет речь. Дюваль вышла из-за стола и закрыла дверь.

– Хотела сообщить, что пришел ответ на ваше заявление о продлении срока службы сверх пенсионного возраста. Вам предоставили четыре года с учетом отработанного.

Босх, не сводя с нее глаз, подсчитал в уме и кивнул. Он просил по максимуму: пять лет без учета уже отработанного. Что ж, надо довольствоваться тем, что дают. Он проработает совсем недолго после того, как дочь кончит школу. Но это все-таки лучше, чем ничего.

– Рада за вас, – улыбнулась Дюваль. – Вы останетесь с нами еще на тридцать девять месяцев.

Судя по тону лейтенанта, от нее не укрылось, что Босх разочарован.

– Все в порядке, – быстро произнес он. – Я тоже рад. Только пока не могу сообразить, что буду делать с дочерью. Но все хорошо. Я доволен.

– Вот и отлично.

Дюваль дала понять, что разговор окончен. Поблагодарив ее, Босх вышел из кабинета. Оказавшись в помещении оперативного состава, окинул взглядом пространство со столами, перегородками и шкафами, наполненными делами. Здесь его дом. И он в нем останется. Пока.

2

Две комнаты совещаний на пятом этаже были отданы в распоряжение подразделению особо тяжких преступлений, в том числе – отделу нераскрытых дел, входившему в его состав. Чтобы зарезервировать время, детективы, как правило, делали пометку в папке, висящей на двери. Но в этот ранний час в понедельник обе комнаты были свободны, поэтому Босх, Чу, Шуллер и Долан заняли меньшую без предварительного уведомления.

Они принесли с собой дело об убийстве и небольшой ящик с архивными уликами 1989 года.

– Так, – начал Босх, когда все расселись. – Значит, вы на нас не в обиде за то, что мы беремся за это дело? Если в обиде, пойдем к лейтенанту и скажем, что вы хотите продолжать расследование.

– Нет, все в порядке, – ответил Шуллер. – Мы оба задействованы в суде. Поэтому так даже лучше. Это наше первое судебное заседание в этом отделе, и мы хотим проследить за тем, чтобы был вынесен обвинительный вердикт.

Босх кивнул и небрежно открыл дело.

– Тогда просветите нас, что к чему.

Шуллер сделал знак Долан, и та начала излагать суть того, что содержалось в папке, а Босх тем временем переворачивал подшитые страницы.

– Жертва – девятнадцатилетняя Лили Прайс. Ее похитили на улице, когда она в воскресенье днем возвращалась домой с пляжа в Венис. В то время место захвата определили в границах поблизости от Спидуэй и Войедж-стрит. Сама Прайс жила на Войедж с тремя компаньонками. Одна из них была с ней на пляже, а две другие остались дома. Она пропала между двумя указанными пунктами. Сказала, что пошла принять ванну, но в квартире не объявилась.

– Полотенце и аудиоплейер она оставила на пляже, – добавил Шуллер. – Следовательно, собиралась вернуться. Но не вернулась.

– Ее тело нашли на следующее утро на камнях в водостоке, – продолжала Долан. – Девушку раздели, изнасиловали и задушили. Одежду так и не нашли. Веревка исчезла.

Босх перелистал несколько пластиковых страниц с блеклыми фотографиями с места преступления, сделанными «Полароидом». Глядя на жертву, он невольно подумал о дочери – перед ней в ее пятнадцать лет открывалась целая жизнь. Раньше взгляд на такие снимки подогревал его, разжигал в нем огонь, необходимый для того, чтобы быть безжалостным. Но с тех пор как Мэдди переехала к нему жить, смотреть на фото жертв становилось все труднее.

Хотя огонь в нем все равно загорался.

– Откуда получены пробы ДНК? – спросил он. – Из семени?

– Нет. Убийца пользовался презервативом, или извержения семени не произошло. Семени не было.

– Образец получен из небольшого пятнышка крови на шее жертвы под правым ухом, – объяснил Шуллер. – Но у девушки в этой области ран не обнаружили. Поэтому пришли к заключению, что это кровь убийцы, получившего царапину во время борьбы или ранее имевшего кровоточащую ранку. Это была всего одна капля. По сути, пятно. Жертву задушили шнурком. Если при этом убийца находился сзади, то мог вполне коснуться рукой ее шеи. И если имел на руке порез, то…

– Оставил мазок, – закончил Чу.

– Точно.

Босх нашел моментальный снимок шеи жертвы с пятном крови. Фотография выцвела от времени, и он едва различил его. На шею поместили линейку, чтобы оценить на фотографии размер пятна. Оно было меньше дюйма в длину.

– И вот эту кровь собрали и поместили на хранение? – Тон Босха свидетельствовал о том, что ему нужны дальнейшие объяснения.

– Да, – кивнул Шуллер. – Поскольку это всего лишь пятно, взяли соскоб. Тогда же определили группу крови – первая, резус положительный. Соскоб поместили в пробирку, и, занявшись делом, мы нашли ее в банке улик. Кровь превратилась в пыль.

Он постучал ручкой по коробке. В кармане Босха завибрировал телефон; обычно он не отвечал на звонки – ждал, когда поступит сообщение. Но дома осталась больная дочь, и Босх хотел убедиться, что звонит не она. Достал аппарат из кармана и посмотрел на экран. Звонила бывшая напарница Кизмин Райдер, произведенная в лейтенанты и назначенная на службу в КНП – канцелярию начальника полиции. Босх решил перезвонить ей после совещания. Примерно раз в месяц они вместе обедали, и он подумал: Кизмин в этот день свободна или до нее дошло, что ему в рамках пенсионной программы продлили срок службы до четырех лет. Босх сунул телефон в карман.

– Вы открывали пробирку?

– Конечно, нет, – ответил Шуллер.

– Хорошо. Таким образом, четыре месяца назад вы направили в региональную лабораторию соскоб и все, что осталось от крови. Так?

– Так, – подтвердил Шуллер.

Босх листал страницы дела, пока не дошел до протокола вскрытия. Со стороны казалось, будто его больше интересует то, что он видит, а не слова собеседника.

– В тот раз вы направляли что-нибудь еще в лабораторию?

– По делу Прайс? – уточнила Долан. – Нет, это была единственная биологическая улика, которая осталась со времени расследования преступления.

Босх кивнул, надеясь, что она на этом не остановится.

– Но тогда улика на след не навела, – продолжала детектив. – Подозреваемого так и не определили. Что выявила лаборатория?

– Сейчас мы подойдем к этому, – сказал Босх. – Я хотел спросить вот о чем: вы не направляли в лаборатории улики по другим делам, над которыми работали в тот же период? Вы отослали тогда только это?

– Да. – Шуллер насторожился. – В чем дело, Гарри?

Босх полез во внутренний карман пиджака, достал заключение лаборатории и подвинул его Шуллеру.

– ДНК указывает на сексуального насильника. И все бы чудесно сходилось, если бы не одна деталь.

Шуллер развернул документ, и они с Долан склонились над ним, как недавно Босх и Чу.

– Ну и что? – Долан пока не обратила внимания на дату рождения подозреваемого. Этот тип подходит по всем параметрам.

– Сейчас – да, – согласился Босх. – Но в то время ему было всего восемь лет.

– Шутите? – удивилась Долан.

– Что за черт?! – воскликнул Шуллер.

Долан взяла у него документ, словно желая убедиться, что они не ошиблись, и еще раз посмотрела на дату. Шуллер, откинувшись назад, в растерянности взглянул на Босха.

– Так вы считаете, что мы перепутали дела?

– Нет, – ответил Босх. – Лейтенант просила нас выяснить, что к чему, но я не вижу, чтобы вы напутали.

– Значит, это прокол лаборатории, – заметил Шуллер. – Вы понимаете, что если ошиблись там, любой адвокат в стране сможет поставить под сомнение доказательства на основе совпадения ДНК?

– Конечно, понимаю. Поэтому помалкивайте, пока мы не разберемся, в чем дело. Не исключены и другие возможности.

Долан показала на листок.

– А что, если никто ничего не напутал и на той девушке действительно кровь восьмилетнего парня?

– Восьмилетний мальчик крадет на улице девятнадцатилетнюю девушку, насилует, душит и прячет тело в четырех кварталах от места похищения? – удивился Чу. – Невероятно!

– А может, он при этом присутствовал, – настаивала Долан. – Так началась его карьера насильника. Вы же читали досье этого типа: все совпадает, кроме возраста.

– Да, – кивнул Босх. – Я же сказал, не исключены другие возможности. А пока нет оснований впадать в панику.

Его телефон снова завибрировал. Он достал его и увидел, что опять звонила Киз Райдер. Два звонка в течение пяти минут. Босх решил, что лучше ответить. Речь явно пойдет не об обеде.

– Я на минуту выйду. – Он поднялся и, закрыв за собой дверь в комнату совещаний, ответил на вызов.

– Киз?

– Пытаюсь дозвониться тебе – хочу предупредить.

– У меня совещание. О чем?

– Канцелярия начальника полиции поручает тебе горячее дело.

– Приглашаешь меня на десятый этаж?

В новом административном здании полиции кабинет начальника и его службы находились на десятом этаже, и там же, на балконе, был его личный садик с видом на городской центр.

– Нет. На Сансет-Стрип. Тебе вот-вот прикажут отправиться на место преступления, и ты едва ли обрадуешься этому.

– Слушай, лейтенант, сегодня утром мне уже поручили дело, и другого не надо.

Босх полагал, что, обратившись к напарнице формально, назвав ее «лейтенант», дал ей понять, как встревожен предупреждением. Срочные вызовы в канцелярию начальника полиции и безотлагательные задания всегда означали появление очередной хитроумной интриги и носили политический подтекст, трудный для понимания и определения правильного пути.

– Он не оставит тебе выбора.

Под «ним» подразумевался начальник полиции.

– Что за дело?

– Человек бросился с балкона отеля «Шато-Мармон».

– Кто он?

– Гарри, думаю, тебе лучше дождаться вызова начальника полиции. Я просто хотела…

– Кто такой, Киз? Ты ведь знаешь меня. Не сомневайся, я умею хранить тайны, пока они еще не всем известны.

Помолчав, она ответила:

– Насколько я понимаю, узнавать особенно нечего – упал с седьмого этажа на асфальт. По документам это Джордж Томас Ирвинг, сорока шести лет…

– Фамилия Ирвинг пишется как у Ирвина Ирвинга, члена муниципального совета?

– Да, это беда полицейского управления Лос-Анджелеса, а особенно детектива Гарри Босха. Именно так и пишется. Это его сын. И член муниципального совета Ирвинг настаивает, чтобы расследование вел ты. Начальник полиции ответил, нет проблем.

Босх помолчал, совершенно ошеломленный.

– Почему Ирвинг выбрал меня? Свою деятельность в полиции и в политике он отчасти посвятил тому, чтобы помешать моему карьерному росту.

– Это мне неизвестно, Гарри. Знаю только, что он требует тебя.

– Когда это произошло?

– Звонок поступил в пять сорок пять утра. Насколько я понимаю, никто не может точно сказать, когда это случилось.

Босх посмотрел на часы: делу уже более трех часов – сильно опоздали с началом расследования причин смерти. Он примется за работу в невыгодной ситуации.

– Что там расследовать? Ты же сказала, что он сам выпрыгнул из окна?

– Там начали работать ребята из отделения Голливуда и уже хотели закрыть дело, решив, что это самоубийство. Но тут явился член муниципального совета и отказался поставить подпись под их выводами. Поэтому пожелал, чтобы делом занялся ты.

– Разве начальник не знает нашу историю с Ирвингом?

– Знает. Но еще понимает: ему необходим каждый голос в городском совете, чтобы в управление снова потекли средства на оплату сверхурочных.

Из отдела нераскрытых преступлений вышла в коридор лейтенант Дюваль и, сделав жест, означающий: «Вот вы где!» – направилась к Босху.

– Похоже, мне сейчас дадут официальный приказ, – сказал он в трубку. – Спасибо, Киз, что предупредила. Я мало что понял, но все равно благодарю. Дай знать, если что-нибудь услышишь.

– Гарри, будь осторожен. Ирвинг хоть и стар, но зубы у него по-прежнему острые.

– Это мне известно.

Он закрыл сотовый в тот момент, когда к нему с листом бумаги в руке подошла Дюваль.

– Простите, Гарри, планы меняются. Вам с Чу необходимо отправиться по этому адресу и взяться за живое дело.

– Вы о чем?

Босх посмотрел на листок – там был указан адрес отеля «Шато-Мармон».

– Поступил приказ из канцелярии начальника полиции. Вам предписывается незамедлительно, по коду три, прибыть на место. Это все, что я знаю. И еще: там вас ждет сам шеф.

– А как быть с тем делом, которое вы только что поручили нам?

– Считайте его второстепенным. Я хочу, чтобы вы продолжали им заниматься, но только если позволит время. – Лейтенант указала на лист бумаги в его руке. – Это приоритет.

– Уверены, лейтенант?

– Конечно, уверена. Шеф позвонил мне сам и собирается звонить вам. Так что забирайте Чу – и вперед.