Текст книги "Нити смерти"

Автор книги: Майкл Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Ах! – неожиданно вскрикнула она.

– В чем дело? Что-то случилось?

– Порезала палец бумагой, это пустяк.

– Такие порезы очень болезненны. Хочешь пластырь? Она пососала палец и сказала: – Ничего не надо, кровь не идет. Перед зданием их ожидало такси. Джанис поджала губы.

– Однако, не слишком ли много самоуверенности… – начала было она. – В это время меня всегда ждет такси, – прервал ее Дункан. – Я предпочитаю не водить машину. Кстати, у меня ее и нет.

Джанис сглотнула и села в машину.

Дункана хорошо знали в ресторане «У Альфреда». Джанис заказала салат из креветок и камбалу, он выбрал бифштекс и бутылку вина «Пятьдесят девять». Когда официант стал разливать вино, Джанис прикусила губу – вино оказалось белое! Дункан поднес к носу бокал и понюхал. Тут Джанис не выдержала:

– Он же принес белое вино, – заикаясь, сказала она.

– Я знаю.

– Но я подумала… к бифштексу…

– Все правильно. Это мое любимое вино, они всегда предлагают его мне. У тебя рыба, к камбале белое хорошо подходит. Я пью белое и беру бифштекс, мне так нравится. Надеюсь, ты не расстроена?

Джанис покраснела. В прошлом ей бывало неловко за молодых людей, которые не разбирались в винах, а сейчас она сама попала впросак перед человеком, который не только разбирался в винах, но и для собственного удовольствия нарушал общепринятое правило. И вдруг ей стало весело. Она попробовала вино, которое оказалось очень сухим и очень хорошим.

– Итак? – спросил Дункан. – Я еще преступник? Считаешь меня виновным? Каким будет приговор?

– Приговариваешься к ужину с неуклюжим ребенком.

– Это я перенесу, никаких проблем. По правде, я был готов к такому наказанию, даже не будучи виновным.

Джанис отпила из бокала и произнесла:

– Поскольку тебе придется выдержать наказание за несовершенное преступление, считай, что ты заранее отбыл наказание за будущий проступок. За него тебе будет зачтено сегодняшнее наказание.

– Интересная мысль! Пожалуй, я поделюсь ею с моим приятелем-юристом. Он будет в восторге, и вообще можно реформировать все законодательство.

– То есть как?

– Ну, допустим, ты хочешь врезать кому-то по носу. Идешь в суд, рассказываешь судье о своих намерениях. Он убеждается, что это будет первое преступление и выносит приговор: «Штраф сто долларов и условно шесть месяцев». Платишь штраф, берешь квитанцию и врезаешь по ненавистному носу.

– А шесть месяцев условно?

– Это означает, что в течение шести месяцев нельзя совершать новых преступлений, в противном случае следует новое наказание. И вообще, они могут составить прейскурант – плата за разные виды преступлений. С таким, например, добавлением: «На этой неделе оскорбление действием идет со скидкой». Судам это понравится, уменьшится очередь ожидающих суда. Получается, что судить можно заранее, до преступления.

– И это может содействовать уменьшению безработицы, – добавила Джанис. – Как это?

– У тебя нет работы, ты идешь и отбываешь срок за кого-то другого. Можно оплатить заранее преступление, за которое дают десять лет, и передать свой оплаченный срок другому человеку, который планирует убийство.

– Но тогда придется наказание строго увязывать с преступлением, не так ли? – спросил Дункан.

– Конечно, – ответила Джанис, увлеченная игрой. Она с удивлением отметила, что размахивает руками, как в детстве.

– Но наказание за драку не должно идти в зачет наказания за мошенничество, – продолжала она. – Это совсем разные вещи. Если и переводить сроки, то с каким-то коэффициентом или со скидкой. Но не начнется ли спекуляция?

– Можно организовать биржу, торговать сроками наказаний, – сказал Дункан. – И еще можно возобновить средневековые наказания.

– Какие?

– Кандалы и колодки. Время пребывания в колодках, с получением ударов гнилыми фруктами или без фруктов. Время пребывания в кандалах.

– Над этим следует подумать. Сейчас так много всяких разных извращенцев. Некоторые будут испытывать удовольствие от колодок.

– Систему наказаний не следует увязывать с сексуальными странностями, надо уважать конституцию.

– Пожалуй, ты прав… При «нашей» системе в тюрьмах будут, как правило, те, кто этого хотел или заранее планировал свой срок. И еще можно экономить на охране. Оказавшиеся без работы охранники смогут обратиться на биржу наказаний. – Да, но в штатах, где есть смертная казнь, надо быть осторожным, – заметил Дункан.

– Неотбытый срок можно добавить к стоимости недвижимости, – развивала мысль Джанис. – Общая стоимость увеличивается, растет подоходный налог, государству будет даже выгодно увеличение мелкого воровства.

– Да, за карманное воровство и хулиганство государство будет получать, пожалуй, больше, чем все сегодняшние налоги.

Джанис пришла в такой восторг от их выдумки, что пролила вино. Может быть, она захмелела? И где ее камбала? Она не помнила, когда прикончила свою рыбу. – Еще хлеба, пожалуйста, – сказала она, не вполне справляясь с собственным языком.

– У тебя хороший аппетит, – заметил Дункан. – Ты ешь больше, чем эти «постоянно худеющие» женщины.

– Худеть? Ни в коем случае! Если бы ты видел меня, то понял, что диета нужна мне как… рыбе сигарета. Никакой диеты!

– Значит, ты стройная?

– Не стройная, а тощая. Меня трудно ущипнуть за зад. Мой зад не может прищемить даже треснутый стульчак. Я стройна, как велосипед.

– Не верю. Молодые женщины всегда считают себя стройными или худыми, но не тощими. Он дотронулся до своих часов и спросил:

– Что возьмем на десерт?

– Пожалуй, кофе.

Дункан заказал себе кофе по-турецки, Джанис решила составить ему компанию. Официант разлил кофе в крохотные чашечки. Думая, что Дункан спешит, она сделала большой глоток и вскрикнула:

– О, черт!

– Ты в порядке? – спросил он.

– Ничего себе порядочек! Обожгла губы и небо. Почему ты не предупредил меня? – Извини, – сказал он, снова дотрагиваясь до часов.

– Что, надо уходить?

– Да, сейчас за мной придет такси. Если хочешь, я отменю вызов, поедем позже. – Нет, пора домой. Завтра с утра на службу, у меня начальник людоед. За опоздание может уволить.

– Значит, он такой свирепый?

– Да, но и сообразительный. В такси они молчали. От прикосновения ее бедра Дункану стало тепло.

Проводив ее до самой двери, он сказал:

– А я не верю.

– Чему не веришь?

– Не верю, что ты тощая.

– Но ты же не можешь меня видеть.

– Правильно, не вижу. И не знаю, как выглядит мой личный помощник. – Блондинка, тощая, рост пять футов и пять дюймов.

– Понятно. Серобуромалиновые глаза, перламутровые зубы и тому подобное. Прости, Джанис, я родился слепым. Можешь описывать себя сколько угодно, но я многого все равно не пойму.

– Тогда как же ты…

– Можно, я дотронусь до тебя? До лица?

– Ну конечно же! – сказала она, уговаривая себя не краснеть.

Он дотронулся до нее так осторожно, что ей показалось, что она чувствует рисунок на кончиках его пальцев.

– Так, кожа ровная, лоб широкий и высокий, почти нет грима. Значит, мой нос правильно определил, что ты не любишь косметику. Нос маленький, губы полные и мягкие. Подбородок как у кисы, маленькие уши.

Она невольно хихикнула и завертела головой.

– Извини, – сказал он. – Я не знал, что ты боишься щекотки.

Его пальцы коснулись ее шеи. Кончиками пальцев он взял ее за подбородок, приподнял его. Затем коротко и легонько поцеловал. Слишком коротко и слишком легонько.

– Спасибо, что ты пришла в нашу корпорацию, – сказал он. – Спасибо за чудесный вечер.

Она молча смотрела, как он шел к такси, сел в машину и захлопнул дверцу. Джанис очнулась от этого звука и пошла в свою пустую квартиру.

Глава 6

Отец Драчуна уже встал и уехал. Опять, наверное, командировка. Он все чаще выезжает в «местные» командировки, устраивает себе перерывы в работе. Эти поездки стали занимать все больше места в его жизни.

Мать опять лежит в кровати, у нее очередная «головная боль». Горничная еще не успела вынести пустые бутылки из-под спиртного. На доске для резки хлеба сиротливо сохли две сморщенные маслины и ломтик лимона. Драчун нажал на маслину, выдавил маленькую красную косточку.

Он налил на сковородку любимого матерью оливкового масла двойной очистки, добавил сливок, разбил последние шесть коричневых яиц, специально поставляемых в дом фермером. За миксером идти не хотелось, и Драчун взбил смесь вилкой. Пока жарилась яичница, он отрезал четыре ломтя пшеничного хлеба, поджарил тосты, приготовил бутылку с соусом, достал банку кока-колы. Драчун не нуждался в помощи, он сам мог прекрасно приготовить себе завтрак.

Он устроился за столом и начал есть прямо со сковородки, включил стереоприемник и настроил его на станцию, передающую рок-музыку. Он знал, что матери это не нравится, поэтому установил ручку на полную громкость.

Работая вилкой, он открыл журнал для молодежи. На центральной вкладке были две бабенки, одна жилистая, как мальчишка, вторая с огромной грудью. Тощая плашмя лежала на спине, над ней нависла пышнотелая напарница. По их глазам было ясно, чем они намерены заниматься. Обе они немного напоминали Надю и эту новенькую, только лица другие.

Так, надо подумать. С Надей у него ничего не получается, хотя он делал несколько заходов. Она была чуть старше его, он был сыном ее начальника. А может быть, она лесбиянка? Может, она работает с этой новенькой? Драчун почувствовал интерес. А вдруг Надя любит работать с парой? Он совсем недавно узнал, что бывают такие женщины, и с тех пор постоянно думал об этом. Может, им создать свой «треугольник»? Он смотрел видеозаписи таких «троек» на кассетах, которые отец держит у себя в кабинете. Что если прямо подойти к Наде и новенькой и сказать: – А что, девочки, давайте все вместе…

Но тут он вспомнил жесткий рот под зеркальными очками. Нет, не выйдет. Он уже имел неприятности с этим слепым, ему это не понравится. Похоже, Хелм совсем не боится ни силы Драчуна, ни положения отца. Дурак! Он должен бояться. Можно же кулаком так врезать…

Но Драчун понимал, что никогда не посмеет. Он не Мог ударить того, кто его не боится. В смелости Хелма есть что-то противоестественное. Человек всегда боится того, кто сильнее. Многие боятся Драчуна. Исключение составляют коллеги по футбольной команде, тренер, отец… Отец никого не боится. Мать? Эта всего боится – и отца, и Драчуна.

Все равно, Хелм слепой. Можно и не бить слепого. Но это не значит, что Драчун боится Хелма. Нельзя бить слепого человека, который к тому же носит очки. Он опять посмотрел на журнал. Грудь, как у Нади. Мягкая, приятная на ощупь и достаточно упругая. Если Надю уложить как эту бабенку на вкладке, она будет раскачиваться, и тогда… Что толку мечтать! Надя только дразнит его, как та дурочка, которая в прошлом году была руководительницей группы болельщиков. Как ее звали? Дидра Шу…

Драчун ухмыльнулся. Он тогда показал ей! Он потратил на нее все деньги – на кино, котлеты, кока-колу, а эта дрянь не дала ему даже пощупать себя! Но он отомстил ей, ей и ее мерзким подругам. Он тогда хорошо посмеялся. Правда, его никто не поддержал, у некоторых просто нет чувства юмора. Никто не смеялся, когда он подшутил над этим дурачком Томсом.

У них нет чувства юмора.

А ту руководительницу он хорошо поддел. Тогда он взял в лаборатории двадцать семь крыс, запустил их в женскую раздевалку, пока девчонки были в душевой. Как они орали, размахивая полотенцами и своими «буферами»! Не его вина, что одну девчонку крыса укусила за ногу, она просто перепугала бедное животное. Они же все были ручные.

Никто не понял шутки. Его чуть было не выгнали из колледжа. Отцу пришлось раскошелиться на новую форму для футбольной команды… Получается, что Драчун сделал для колледжа доброе дело. Но они не поняли, никто не поддержал его. А этот чертов поляк, Градский, что ли? Он решил, что как капитан команды борцов он может всеми командовать! Когда Драчун станет начальником, он добьется, чтобы отца Градского выгнали с работы.

До конца семестра никто не разговаривал с Драчуном. Ну и черт с ними, никто ему не нужен. Скоро выпуск, хватит этих дурацких оценок. И зачем ему их оценки? Все равно отец устроит ему хорошую должность, а начальнику не нужны их знания. Вот тогда он дорвется до настоящих денег! Не то, что вшивые две сотни в неделю на карманные расходы или пятьсот за работу во время каникул. Ему нужны деньги, много денег. И тогда он сможет иметь дело с настоящими проститутками, а не с этими девчонками. Главное – это деньги и власть, тогда все бабы твои. Сначала он думал, что заинтересует девчонок машиной. На Рождество он получил «корвет». Но скоро понял, что одной машины маловато. Бабам нужны деньги и власть. Когда Драчун станет большим начальником, как отец, он заведет огромный кабинет и секретаршу, вроде Нади. А может быть и Надю.

И тогда ей придется уступить.

Драчун представил себе, как Надя наклоняется, поднося огонь к его сигаре, как он раскладывает ее на большом письменном столе, задрав юбку ей на голову… Но тут же понял, что этого не будет. Он вспомнил, как она посмотрела на него. Но и без нее найдутся… И получше ее. Уж он-то знает. Чем он хуже отца? Во все эти командировки отец наверняка ездит со смазливой секретаршей, а то и с двумя. Готов спорить!

Драчун почесал макушку. Он часто так делал, когда думал про отца, слепого в зеркальных очках, тренера. Мать рассказывала, что маленьким он любил чесать себе макушку. Теперь она ничего ему не рассказывает.

Вспомнив про отца, Драчун поежился. Ничего, он вырастет и покажет себя. Драчун рыгнул, громко и отчетливо, мать наверняка услышала, несмотря на грохот ансамбля «Слепые пауки». Он оставил корки от хлеба и грязную сковородку на столе, пусть работает эта дура горничная. Его отец частенько говаривал: «Мы, которым повезло в жизни, обязаны давать работу тем, кому повезло меньше». Драчун поступал именно так.

«Корвет» был грязным. Драчун решил заехать на мойку по пути домой. Автомобиль надо содержать в порядке. Наверняка есть бабенки, которые оценивают мужчину по машине, просто он пока не встретил таких.

Живот, набитый яичницей, с трудом поместился под рулем. Да, он толстеет, надо что-то делать. Тренер будет недоволен. И Драчун снова почесал макушку. Рановато он едет на работу. Надо, чтобы отец узнал об этом. Вот он какой – на работу пораньше, с работы попозже. С утра можно дочитать книжку комиксов, лежащую в ящике стола, можно потрясти пузо. У отца тоже есть пузо. Когда он растолстел? Надо посмотреть семейные фотографии, которые мать держит в тумбочке в спальне вместе с засохшими цветами и пробками от шампанского. По фотографиям и датам можно определить, в каком возрасте отец начал толстеть.

На стоянке не было ни одной машины. След на газоне, который Драчун сделал накануне, уже заровняли. Он круто развернулся на дорожке, чтобы гравий из-под колес полетел на газон. Косилка для травы выйдет из строя, но зато кто-то будет при деле.

Драчун запыхался, пока выбирался из низкой машины. Что ЗА черт, он же не курит! Откуда одышка? А все это брюхо. Он поддернул штаны и решил, что сегодня не пойдет по пожарной лестнице, а побежит. Несколько таких пробежек, и он наверняка скинет несколько фунтов веса.

В вестибюле было пусто, в носу защекотало от запаха мастики для пола. Драчун открыл дверь на пожарный выход. К лестнице вел короткий проход. Он сделал три глубоких вдоха и побежал. Спорим, он Пробежит быстрее, чем отец. Хотя отец не побежит, он может нанять кого-нибудь, чтобы тот пробежал вместо него. Отец всегда нанимал других, чтобы они сделали за него трудную работу.

Драчун обессилел уже после первого этажа. Прислонившись к кирпичной стене, он отдышался, сосчитал до десяти и снова побежал вверх.

К третьему этажу у него потемнело в глазах, боковым зрением он стал видеть какие-то искры. Неужели он совеем потерял форму? Надо отдышаться, впереди еще один этаж. Пожалуй, в первый день не стоит надрываться.

Драчун побежал дальше рысью, пошатываясь. Ноги сильно болели. На подходе к лестничной площадке он перешел на шаг, колени подгибались, как будто от избытка смазки. Он побежал по площадке, чтобы передохнуть на ступеньках следующего пролета. Неожиданно его ноги отделились, и Драчун упал на бетонный пол. Когда он падал, что-то холодное резануло его поперек лба. Он упал, тело его скорчилось. Подступила тошнота, едкая и горячая. Что-то потекло по лбу. Он не чувствовал ног, тело покидали последние силы. Рядом с ним на площадке лежали два предмета – его ноги! Из культей хлестала кровь. Мать, наверное, рассердится, что он так испачкал белые носки. Когда Драчун попытался стереть кровь с лица, на бетонный пол шлепнулось что-то круглое, влажное, покрытое волосами.

Ничего не понятно.

Драчун поднял руку, чтобы почесать макушку…

Он умирал, судорожно погружая пальцы в горячее месиво собственных мозгов.

Глава 7

Гордон выкатил свой мотоцикл марки «Мисс Нортон» из пристройки, расположенной за домом. Перебросив длинную ногу через мотоцикл, он плотно уселся на сиденье. Двигатель завелся моментально. Машина вибрировала на больших оборотах. Казалось, мотоцикл с нетерпением ждал момента, чтобы сорваться с места.

Аккуратно натянув тонкие кожаные перчатки, Гордон неторопливо застегнул ремешок шлема. Большой черный мотоцикл мурлыкал между его ног. Машина чувствовала, что ездок, горя желанием помчаться вперед, просто поддразнивал «Мисс Нортон». Гордон легонько погладил машину и включил сцепление, она так резко сорвалась с места, что его вжало в сиденье. Мощность двигателя позволяла развивать скорость до ста двадцати, машина прекрасно управлялась. Негромкая песня мотора о его скрытой мощи отдавалась в хромированной выхлопной трубе.

Даже если ехать в объезд, дорога до работы занимала только семь коротких, наполненных ветром минут. По гравийной дорожке Гордон пустил мотоцикл накатом, чтобы камешки не оцарапали краску. На стоянке он поставил мотоцикл поперек площадки – он имел право на всю обозначенную площадь.

Уложив шлем в шкафчик, Гордон надел поверх джинсового костюма лабораторный халат и направился к конторке, чтобы получить задание на день.

Сегодня дежурила очень симпатичная девушка, в чертах лица которой было что-то восточное. Он еще не знал, как ее зовут. Каждый раз, когда она дежурила, Гордон мысленно готовился спросить ее об этом, но каждый раз у него пропадал голос. В ней было что-то особенное, что-то таинственное, что отличало ее от других симпатичных девушек. Ее кожа была цвета старинного полированного золота, длинные волосы цвета корицы свисали почти до пояса. Гордону она казалась волнующей, прекрасной и совершенно неприступной. Когда она смотрела на него, Гордон начинал нервничать, как будто он охрип или пришел в слишком коротких брюках. Девушка потянулась за листком с его заданием.

Гордон кашлянул, сглотнул, вытер рукой рот.

– Вам кто-нибудь говорил, что у вас самые необычные и развратные глаза в «Пластикорпе»? – спросил он.

Он хотел выдать что-то заумное, но получилась ерунда.

В ее глазах сверкнул холодок, она поджала губы. Да, Рената знала, что унаследовала от бабушки миндалевидную форму глаз и ей вовсе не надо было напоминать об этом! Она кинула Гордону листок с заданием и отвернулась. – Черт! – выругалась она, когда Гордон вышел. – Мне же надо было о чем-то спросить этого нахала. Его дурацкое замечание выбило меня из колеи.

– Какое дурацкое замечание? – спросила Молли, ее начальница.

– Замечание про мои глаза!

– Рената, ты неправильно поняла Гордона. Если он сказал что-то про твои глаза, значит, это был комплимент, и к тому же утонченный.

– Да?

– Да, именно так. В этом молодом человеке нет ничего дурного, его называют «Мистер Милый».

– Разве?

– Да. Он всегда милый, всегда говорит приятные вещи, совершает добрые поступки. Он такой, любит делать людям приятное. Стыд и позор!

– Почему позор?

– Понимаешь, он не из тех ученых козлов, которые начитались Карнеги, болтаются по лаборатории и всех спрашивают, как идут дела. У него доброжелательность в крови. Кому-то надо занять пару долларов – он обязательно идет к Гордону. Бедняга! В этом мире ему никогда не добиться успеха, он слишком хороший. Он из разряда тех людей, которые подбирают всех бродячих собак и кошек. Например, он иногда нянчится с ребенком нашего кладовщика.

– Кладовщика? У него уже не может быть детей! – У него сын, подросток, у которого что-то с головой, его нельзя оставлять одного. Гордон помогает отцу. Никто не соглашается, а Гордон помогает.

– Я и не знала…

– Ты видишь только огромного парня, блондина, на мощном мотоцикле. Выглядит крутым? На самом деле он мягкий, как зефир. Тут пара наших девчонок пыталась поддеть его на крючок, но не получилось, он слишком хороший.

– Да, внешность у него симпатичная. А я подумала…

– Не позволяй себе увлечься им, если даже он тебе понравился. Лучше найди себе нормального сукиного сына со змеиными глазами, с такими все просто. Ты же знаешь поговорку – «Везет дуракам и сволочам».

– Молли, не будь циником!

– Слушай, Рената, почти все мужчины одинаковы, у них на уме только пружинный матрац. Со сволочами проще, всего-навсего обмен – твое тело за их «любовь». Опасаться надо именно хороших.

– Молли!

– Послушай меня, мудрую старуху! А что ты хотела спросить у него? – Я хотела спросить его о некоторых лабораторных отчетах. Имею в виду отчеты Томса. Вчера я обратила внимание, что во многих отчетах Томса результаты написаны рукой Гордона.

– Все правильно! Томс валяет дурака, а Гордон его покрывает. Это продолжается уже несколько месяцев, наплюй и забудь.

– Но это же несправедливо!

– Конечно, несправедливо. Люди вроде Гордона существуют для того, чтобы другие бездельничали за их счет.

– Я и не знала, что еще остались люди вроде Гордона.

– Это все часть мужского заговора. Среди мужчин время от времени появляется порядочный человек, чтобы сбивать с толку нас, женщин.

– Послушай, Молли.

– Да?

– Ты думаешь, у меня действительно развратные глаза?

– Несчастные, так будет правильнее. Найди себе молодого жеребца и забудь про Гордона. С порядочными мужчинами всегда одни хлопоты.

В полдень Рената спросила:

– Молли, почему ты думаешь, что Гордон ко мне неравнодушен?

– Почему? Это же ясно. Когда ты начала дежурить по утрам?

– Да уже месяцев шесть.

– И сколько раз Гордон обращался к тебе?

– Ни разу. Сегодня он впервые заговорил со мной.

– Теперь понятно? В первое же мое дежурство он похвалил мое платье, да и потом он всегда заигрывал со мной. Если у меня новая прическа, он первым заметит. – Ничего не понимаю.

– Слушай, Рената. Гордон постоянно любезен со мной, и мне это нравится. Женщина моего возраста получает комплименты не слишком часто. Я знаю, что он говорит просто так, но он помнит, что я женщина, и мне это приятно. Он ведет себя точно так же почти со всеми женщинами, для каждой у него есть доброе слово. Тебе же – ни слова, до сегодняшнего дня. Как ты думаешь, почему?

– Почему?

– Потому, что он боится сказать тебе что-нибудь неприятное. Наш Гордон любезен со всеми, но при тебе его любезность иссякает. Опять непонятно?

– Теперь понятно.

В три часа Молли заметила, что Рената внимательно рассматривает себя в зеркале пудреницы. Молли промолчала, только улыбнулась.

Без десяти четыре Рената вышла в женский туалет. Когда она вернулась, ее прическа была более аккуратной, на губах лежал свежий слой помады.

– Первый шаг придется сделать тебе, – сказала Молли.

– А почему мне?

– Утром ты проявила холодность, значит, ты должна сломать лед.

– Какой лед?

– Между тобой и Гордоном. Я тебя предупредила, но ты не слушаешь. Если он тебе нравится, сделай первый шаг.

– Не понимаю, о чем это ты. Молли только фыркнула.

Когда Гордон принес отчет о работе, Рената улыбнулась ему, но он не поднимал глаз.

– Гордон, – сказала Рената.

Он поднял глаза, но только до ее подбородка.

– Гордон, – повторила она.

Ее взгляд был мягким и зовущим.

– Извините меня, сегодня утром я был груб с вами, – сказал он.

– Груб? Нет, это я должна извиниться. Я поступила неправильно. Кстати, ваше замечание о моих глазах. Вы действительно находите, что они у меня… – Нет, я считаю, что у вас глаза красивые, даже прекрасные. То, что я сказал, означает, что…

– Я поняла. Вы хотели сказать мне что-то приятное и пригласить меня на прогулку.

– О нет! Я не хотел…

– Значит, вы не хотели пригласить меня на прогулку? – спросила Рената и надула губы.

– Да, я хочу пригласить вас!

– Ну и что?

– Но… у меня нет машины… У меня всего лишь мотоцикл.

– Марки «Нортон»?

– Да. Вы разбираетесь в мотоциклах?

– Не очень. У вас есть запасной шлем?

– Есть.

– Значит…

– Что значит?

– Значит, приглашайте меня! Я давно хотела покататься на этих ужасных мотоциклах! Гордон расправил плечи и сказал:

– О'кей. Не хотите ли прокатиться? Рената задумчиво поднесла к нижней губе свой пальчик с овальным ноготком.

– Сейчас подумаю… – она посмотрела на потолок. – О'кей Когда?

– Сегодня. Я заеду за вами около семи часов.

– В семь тридцать.

«Мисс Нортон» доставила Гордона домой за неполные четыре минуты.