Текст книги "Бегство от заката"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Все может быть, – неуверенно произнес Крючконосый Странник. – Но ваши желания вряд ли конструктивны.

– Почему это? Ну, что эта Земля может предложить человечеству? А мы, на Луне, – живем искусственной жизнью, все больше превращаясь с каждым годом в машины, причем менее совершенные, чем те, что нас обслуживают. А вы здесь – как пассивно относитесь вы к смерти! Ваша задача – исчезнуть красиво! Мой род через век перестанет быть людским, а ваш существовать. Неужели нам предначертано исчезнуть? Неужели должны исчезнуть ценности, созданные человечеством? Что же, усилия последнего миллиона лет были бесцельными? Неужели от заката Земли нет спасения? Я этого не могу принять!

– Вы нелогичны, мой друг, – улыбнулся Странник. – Ваша позиция наименее позитивна – своим возвращением в прошлое вы отказываетесь от встречи с будущим. Какая же тут выгода остальным?

При этих словах Пепин схватился за голову.

– Ну-у... э-э... – тихо пробормотал он, а Странник продолжал:

– Я не хотел бы выжить при закате. Вы уже повидали кое-какие ужасы, которых станет многократно больше, когда закат Земли перейдет в ночь.

Пепин не отвечал. От волнения он потерял дар речи. Крючконосый Странник вывел его наружу и показал на восток.

– Вот дорога на Ланжис-Лиго и к его хронопатам, – сказал он. – Мне жаль вас, Пепин, питому что, как мне думается, вы не отыщете решения своих проблем – а это именно ваши проблемы, но не человечества.

Пепин хромал теперь еще и от усталости. Он шел вдоль берега. Было утро, и унылое красное Солнце медленно поднималось из-за моря. Пепин двигался темным берегом навстречу Ланжис-Лиго. Было холодно.

Серо-бурый туман висел над морем и медленно двигался к сумрачной земле, где по правую руку от Пепина в пейзаже преобладали гигантские черные контуры скал. Бурый берег блестел местами солью, пересоленное море было неподвижным, ибо рядом с Землей не было Луны, которая могла бы расшевелить его.

Пепин все еще размышлял о разговоре с этим странным человеком. Что это – конец Земли или просто фаза циклического развития? Придет ночь – но последует ли за ней новый день? Если так, то в будущем есть что-то привлекательное. Пока что Земля мало-помалу истребила большую часть человеческого рода. Но остальные – вымрут ли и они, не дожив до утра?

Вдруг Пепин поскользнулся и упал во впадину с густой от соли водой. Он барахтался в клейкой жиже и попытался вытащить себя, схватившись за вырост затвердевшей соли, но тот не выдержал его веса, сломался, и Пепин свалился обратно в воду. Но в конце концов ему все же удалось выбраться на сухое место.

Дальше он стал повнимательнее. Стайки рыб-ног удирали от берега при его приближении. Они искали затененные места ближе к берегу, под скалами, которые выросли тут из земли, как выщербленные зубы, разрушенные соленым ветром. Рыба затаивалась, и все кругом затихало. Пепин Горбатый в этом тихом месте не нашел успокоения мысли, но одиночество несколько отвлекло его от сбивчивых размышлений.

Диск Солнца с трудом приподнялся над горизонтом, но света добавил мало, а тепла – еще меньше. Пепин остановился и оглядел морскую гладь, которая из черной сделалась коричневатой под его лучами. Он вздохнул и посмотрел на Солнце, которое пролило на его лицо свое скупое сияние и окрасило его густым розовым цветом, оживив врожденную бледность.

Он услышал какой-то пронзительный звук и сначала подумал, что его издают дерущиеся рыбы-ноги. Потом он узнал в нем голос человека. Не поворачивая головы, он прислушался.

Потом обернулся.

Вверху, на скале, он увидел человеческую фигурку верхом на тюлене. Выделялся ствол длинного, как копье, пробойника. Фигуру человека наполовину скрывала тень старой разрушенной дозорной башни. Пока он наблюдал, человек нетерпеливо дергал поводья, а затем исчез.

Пепин нахмурился, подумав, что это может быть и враг. Он приготовил свой пробойник.

Теперь всадник, спустившись со скалы, приближался к нему. Пепин уже слышал отдаленное шлепанье ласт по мокрому берегу. Он поднял свое ружье на уровень глаз.

Всадник оказался женщиной, женщиной из его книг.

Она была высокой, длинноногой, поднятый воротник тюленьего жакета оттенял ее резко очерченный подбородок. Светло-каштановые волосы развевались по ветру, спадая на спину. Одной рукой, скрытой в свободной перчатке, она держалась за переднюю луку своего высокого кремневого седла, другой – натянула поводья. Полные губы широкого рта были плотно сжаты.

Ее верховой тюлень вошел в глубокую впадину с густой от соли водой и с усилием поплыл. Крепкий запах застоявшейся соленой жидкости дошел и до Пепина, и в этот момент он увидел ее, женщину из мифов – наяду верхом на тюлене. Однако она все же напугала его своим неожиданным появлением.

Уж не из Ланжис-Лиго ли она? Похоже. Неужели там все такие же?

Теперь, когда она выбралась на твердый грунт, на лице ее заиграла улыбка – щедрая, обворожительная. Но когда она стала приближаться к нему на своем тюлене, с которого медленно скатывались тяжелые капли воды, внутри у него похолодело, он отступил на несколько шагов.

В этот миг она, казалось, олицетворяла собой хмурую, нездоровую, умирающую планету.

Она остановила тюленя рядом с ним, склонила голову и шире открыла свои серо– зеленые глаза, по-прежнему улыбаясь.

– Чужестранец, судя по одежде, вы с Луны. Вы заблудились?

Он вернул свой пробойник на место, на плечо.

– Нет, я ищу Ланжис-Лиго.

Она показала рукой в обратную сторону.

– Вы рядом с нашим городом. Меня зовут Высокая Хохотунья, я сестра Мыслителя, Хронарха Города Времени. Я довезу вас до Ланжис-Лиго.

– А я – Пепин Горбатый, без родственников и званий.

– Залезайте на спину моему тюленю, держитесь за седло, и скоро мы будем на месте.

Он подчинился, залез и вцепился в скользкий камень. Она развернула тюленя и погнала его в обратный путь дорогой, по которой пришла.

Раза два за время поездки по соленому берегу она что-то сказала, однако он не разобрал что.

Закапал дождь, но они уже были возле Ланжис-Лиго.

Город был построен на огромной скале, по площади он уступал Барбарту, но дома в нем были наподобие башен стройные, старинного вида, с коническими крышами и маленькими окнами. Над городом возвышалась Башня Времени. Она словно вырастала из здания, которое называлось, как сказала Хохотунья, Домом Времени, это был дворец Хронарха.

Дом и башня производили впечатление, хотя и казались несколько загадочными. Здесь было невероятное смешение изгибов и углов, неописуемо ярких красок. Все это вызывало у Пепина чувства, сходные с теми, что вызывали в нем картинки с изображением готических зданий – с той разницей, что готика влекла мысль к небу, а эта архитектура – во всех направлениях.

Бледное солнце освещало улицы города. Выпавший соленый дождь вылизал до блеска залежи соли вне городских стен и увеличил их, смочил крыши домов, купол и кровлю Дома и Башни Времени.

Народу на улицах было мало, но во всем городе чувствовалось возбуждение – будто жители готовились к отъезду.

При всем своем разнообразии внешне они походили на барбартцев, но казались более живыми и энергичными.

Пепин хотел спросить, уж не в праздничное ли время он прибыл сюда, как Хохотунья остановила своего тюленя на углу узкой улочки. Он спустился на землю, все кости болели. Она также покинула седло и указала на ближайший дом.

– Здесь я живу. Поскольку, как вы говорите, у вас нет никакого ранга, то, думаю, вы прибыли сюда как частное лицо, а не как официальный посланник Луны. А что вам нужно в Ланжис-Лиго?

– Транспорт в прошлое, – не задумываясь ответил он.

– И зачем вам это? – после некоторой паузы спросила она.

– У меня нет ничего общего с настоящим.

Она посмотрела на него своими холодными умными глазами. Потом улыбнулась:

– В прошлом нет ничего, что может привлекать.

– Не мог бы я сам решить это?

– Очень хорошо. – Она пожала плечами. – Но как вы предлагаете отыскать прошлое?

– Я... – его самоуверенности как не бывало, – я рассчитывал как раз на вашу помощь.

– Тогда вам надо поговорить с Хронархом.

– А когда?

Она взглянула на него, слегка нахмурившись. Он не сказал бы, что она несимпатична.

– Хорошо, – сказала она, – пойдем в Дом Времени сейчас же.

Едва поспевая за широким шагом девушки, Пепин размышлял о том, не склонны ли люди в Ланжис-Лиго хранить секреты Времени для себя.

Хотя горожане посматривали на него с любопытством, никто не останавливался. По мере приближения к Дому Времени повышенное возбуждение горожан ощущалось все больше. Подойдя к дому, они стали подниматься по винтовой лестнице, что вела к большим воротам.

Охранники не останавливали их, когда они шли по гулкому коридору, высокие стены которого украшали причудливые криптограммы, выполненные инкрустацией из серебра, бронзы и платины.

Они оказались перед двустворчатыми золотыми дверями. Хохотунья толкнула створки, и они вошли в большой продолговатый зал с высоким потолком. В дальнем конце его на возвышении сидел человек. Он беседовал с двумя другими людьми, что стояли внизу. Все повернулись к ним, когда Высокая Хохотунья и Пепин Горбатый вошли в зал.

Увидев Хохотунью, сидевший сдержанно улыбнулся. Он что-то шепнул тем двоим, и они скрылись за дверью рядом с возвышением. Бледное лицо человека пересекал шрам – от левого угла рта до скулы. Черные волосы спадали на широкие плечи. Одежда, что была на нем, не шла ему – очевидно, она была обязательной для его положения. Желтая рубашка, завязанный высоко под подбородком черный галстук. Стеганый голубого бархата камзол с длинными рукавами и бриджи цвета красного вина. Ноги обуты в черные низкие туфли.

Сам по себе зал тоже выглядел странно. Через правильные промежутки мозаичные символы на стенах перемежались с компьютерами. Позади сидящего, у самой стены, на металлическом столе виднелись старинные инструменты алхимиков. Они составляли причудливый контраст с остальным залом.

– Итак, Высокая Хохотунья, – заговорил мужчина, – кто же этот посетитель?

– Он с Луны, Мыслитель, и хочет отправиться в прошлое!

Мыслитель-со-шрамом, Хронарх Ланжис-Лиго, засмеялся, а потом, резко переведя взгляд на Пепина, замолк. Пепин нетерпеливо произнес:

– Я слышал, вы можете по своей воле путешествовать во времени. Правда ли это?

– Да, – проговорил Мыслитель, – но...

– А в ваши планы входит отправиться вперед или назад?

Мыслитель, казалось, несколько растерялся.

– Вперед, я думаю. Но почему вы считаете, что у вас есть способность путешествовать во времени?

– Способность?

– Это же особое мастерство, им владеют только люди Ланжис-Лиго.

– А разве у вас нет машин? – настаивал Пепин.

Настроение его падало.

– Мы не нуждаемся в машинах. Наше мастерство естественно.

– Но я должен, должен вернуться в прошлое! – Пепин заковылял к возвышению, не обращая внимания на Хохотунью, которая пыталась ему помешать. – Вы не найдете другого, кто был бы более готов вместе с вами использовать возможность бегства отсюда. Вам, наверно, многое известно о Времени, и вы должны знать, как помочь мне вернуться в прошлое!

– Но возврат в прошлое не принесет вам добра.

– Как вы это можете знать?

– Знаем, – холодно произнес Хронарх. – Друг мой, оставьте вашу навязчивую идею. Мы здесь, в Ланжис-Лиго, ничем не сможем вам помочь.

– Но это неправда! – Пепин сменил тон на предельно доверительный: – Я прошу вас помочь мне. Я... мне нужно прошлое, как другим воздух для выживания!

– Вы говорите так от непонимания.

– Что вы имеете в виду?

– То, что тайны Времени гораздо сложнее, чем вы полагаете. – Хронарх встал. – А сейчас я должен покинуть вас. У меня есть дело в будущем.

Он нахмурился, как бы стараясь сосредоточиться, – и исчез.

Пепин обомлел.

– Куда он ушел?

– В будущее, чтобы присоединиться к другим нашим собратьям. Он скоро вернется, я надеюсь. Пойдемте, Пепин, в мой дом, я накормлю вас, и вы отдохнете. А потом, если вы примете мой совет, вам лучше всего вернуться на Луну.

– Вы наверняка способны построить машину! – не успокаивался он. – Это возможно! Я должен вернуться в прошлое!

– Вернуться? – спросила она, подняв бровь. – Вернуться? Как вы можете вернуться туда, где никогда не были? Пойдемте.

И она повела его к выходу.

К тому времени, когда в доме Хохотуньи Пепин поел немного их соленой пищи, он уже успокоился. Они сидели в маленькой комнатке с окном на улицу. Он – по одну сторону стола, она – по другую. Он молчал. Им овладела апатия. Она вызывала в нем симпатию и привлекала к себе теми достоинствами, которые он отметил на берегу, и еще какой-то теплой женственностью. Но разочарование его от крушения надежд было неизмеримым. Он уставился в стол, низко склонившись над ним и положив перед собой руки.

– Вы тоскуете, Пепин, не о прошлом как таковом, – мягко начала она, – а о мире, которого никогда не существовало "Рай", "Золотой век". Люди всегда говорили о подобном времени в истории. Но такой идиллический мир – это тоска по детству, а не по прошлому, по утерянной чистоте. В детство – вот куда мы хотим вернуться.

Он поднял глаза и горько усмехнулся.

– Мое детство не было идиллическим, – произнес он. – Я был ошибкой, мое рождение – несчастный случай. У меня не было ни друзей, ни покоя в мыслях.

– Но у вас была ваша мечта, ваша иллюзия, ваша надежда. Даже если вы вернетесь в прошлое Земли, вы не будете счастливы.

– Настоящее Земли движется к упадку. Упадок – это часть процесса эволюции. На Луне этот процесс – искусственный, вот и все. А прошлое Земли никогда не было в процессе упадка.

– Прошлого не вернуть.

– Старая поговорка. А ваши способности опровергают ее.

– Вы же не знаете, Пепин, – она уже говорила почти с досадой, -даже если бы вы использовали корабль, вы не смогли бы...

– Корабль?

– Корабль Времени – это более ранний, грубый эксперимент. Мы его забросили. Теперь у нас нет нужды в таких аппаратах.

– А он еще существует?

– Да, стоит за Домом Времени, – вяло сказала она, думая о чем-то ином.

Испугавшись, что она догадается, что у него на уме, Пепин поторопился сменить тему.

– Может, вы и правы, Хохотунья. Старую Землю не за что больше любить. Ее облик не располагает к любви. Если я последний человек, который еще любит Землю, то я должен остаться вместе с ней.

Он отдавал себе отчет в том, что это лишь отчасти были его мысли. Но слова лились сами собой, раньше они никогда не приходили ему в голову.

Но Хохотунья вполуха слушала его речи. В какой-то момент он поймал ее несколько испуганный взгляд. Наконец она встала из-за стола.

– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Вам надо поспать.

Он сделал вид, что согласился, и пошел за ней. Какой там сон! Надо воспользоваться случаем. Там, под последними лучами угасающего вечера, стоял Корабль Времени. Скоро, быть может, ему удастся вернуться в прошлое – к жизни без опасностей, к зеленой, золотой Земле, оставив навсегда этот усталый соленый мир!

По извивающимся улочкам он шел к Дому Времени. Света из окон вполне хватало, чтобы различать дорогу. Его никто не видел, когда он кружил вокруг огромного здания в поисках корабля, о котором говорила Хохотунья.

Наконец, в темноте маленькой площадки позади Башни он заметил какой-то силуэт. Покоясь на опорах, там стоял корабль из холодного голубого металла. Это мог быть только Корабль Времени. Судя по размерам, он мог вместить трех-четырех человек. Рядом стояло еще несколько машин, явно запущенных с виду. Пепин осторожно подошел к машине.

Потрогал ее. Она слегка качнулась, скрипнули опоры. Пепин постарался остановить покачивание, нервно оглядываясь, но никто его не заметил.

Корабль имел форму, близкую к яйцевидной. Сбоку находился люк. Поводив по нему рукой, Пепин нашел кнопку, нажал на нее. Внешний затвор открылся.

Не без труда Пепину удалось подняться в опасно раскачивающийся корабль. Неприятно скрипели опоры. Он закрыл люк и весь сжался в абсолютной темноте раскачивающегося корабля.

Скорее всего выключатель света где-то возле люка. Пошарив рукой, он наткнулся на выступ и замер: а вдруг это что-то другое, а не свет? Рискнул нажать.

Зажегся свет, мягкий, голубоватый, вполне достаточный для освещения. Сидений не было, и большая часть аппаратуры оказалась скрытой под обшивкой. В центре располагалась колонка управления с четырьмя агрегатами. Корабль еще покачивался, когда Пепин приступил к их изучению. Жизнь на Луне приучила его быть "на ты" со всякого рода аппаратурой, и он заметил, что система мер здесь была такой же, как и на Луне. В центре располагалось большое штурвальное колесо. Деления вправо были помечены минусом, а влево – плюсом. Очевидно, они показывали прошлое и будущее. Но Пепин ожидал, что здесь должны быть и даты. Однако их не было. Были только цифры от единицы до десяти. Правда, достанет одной поездки во времени, чтобы привязать эти цифры к действительным периодам времени.

Другое колесо, похоже, показывало скорость и управляло ею. На одной ручке было написано "Срочное возвращение", на другой – таинственное "Настройка Мегатока".

Теперь Пепину следовало установить, не обесточен ли корабль.

Он подошел к другому блоку аппаратуры. Тут был рычаг, и на его ручке индикатор показывал "выкл.". Сердце учащенно забилось, Пепин перевел рычаг вниз. На индикаторе загорелось "вкл.". Раздалось еле уловимое гудение, стрелки покачнулись, засветились экраны. Пепин вернулся к колонке и положил руку на центральный штурвал. Повернул его вправо, оставив на отметке "-З".

Корабль перестал раскачиваться на опорах. Ощущения скорости не было, но послышался шум и пощелкивание приборов. Внезапно Пепин почувствовал, что его немного укачивает.

Корабль двигался против хода Времени.

Скоро, наконец-то скоро он будет в прошлом!

Может, надо было как-то управлять движением корабля? Но игра красок на экранах, которые то расцветали, то увядали, таинственные звуки приборов привели Пепина прямо-таки в исступление. Он начал хохотать от радости. Добился! Его надежды близки к осуществлению!

Наконец шумы затихли, легкое ощущение качки прекратилось, корабль вроде бы перестал двигаться.

Пепин с дрожью в руках надвинул шлем на голову. Он знал, что воздух более молодой Земли поначалу, возможно, будет для него слишком богат кислородом. Это спасло ему жизнь.

Подойдя к люку, он нажал на кнопку. Внутренний затвор медленно отворился, и Пепин вошел в шлюзовую камеру. Внутренний затвор закрылся. Пепин открыл внешний.

Он выглянул в абсолютную пустоту.

Черная пустота окружала корабль. Ни звезд, ни планет ничего.

Где он? Быть может, аппаратура корабля неисправна? Или его унесло в такую часть Пространства, где не было ничего материального?

Ему становилось дурно. Он попятился обратно, опасаясь, что вакуум вытянет его наружу. Он закрыл внешний затвор и вернулся в корабль.

В панике он подошел к колонке управления и снова повернул штурвал, на сей раз на "-8". Снова экраны наполнились красками, замелькал свет и запрыгали стрелки и он ощутил признаки укачивания. Снова через какое-то время корабль остановился.

Еще более осторожно, чем прежде, открыл он внутренний затвор, закрыл, открыл наружный.

Ничего.

Крича что-то нечленораздельное, он бросился обратно в корабль и поставил штурвал на "-10". Те же ощущения. Новая остановка.

И снова та же самая безжизненная дыра пустого пространства.

Оставался единственный способ проверить корабль. Поставить штурвал на будущее и посмотреть, что делается там. Если то же самое, то он переключит на "Срочное возвращение".

Он крутанул штурвал вправо на "+2".

Шум сделался пронзительным, на экранах заиграли молнии, стрелки закрутились, и Пепин упал в испуге от страшной головной боли. Казалось, корабль швыряло из стороны в сторону, но Пепин все оставался лежать.

Наконец корабль остановился. Пепин медленно встал, миновал шлюз...

И увидел все.

Он видел голубые ленты в золотых точках, спиралью уходившие в бесконечность, столбы вишневого и фиолетового света, вздымающиеся черно-зеленые горы, оранжевые и пурпурные облака, формы четко очерченные и размытые. В один момент он почувствовал себя великаном, в следующий карликом. Его ум не был подготовлен к подобному восприятию.

Скоро он закрыл люк.

Что это было? Видение хаоса? Зрелище показалось ему скорее метафизическим, чем физическим. Но что же это значило? Это было нечто, противоположное вакууму. Это было пространство, заполненное всем мыслимым и немыслимым или составляющими всего. Значит, корабль – не машина времени, а средство путешествия – куда же? В другое измерение? В антивселенную? А зачем же знаки "плюс" и "минус" на штурвале? Почему Хохотунья называла устройство Кораблем Времени? Его разыграли?

Он откинул шлем и вытер пот с лица. Глаза его воспалились, головная боль усилилась. В таком состоянии он не способен был логически мыслить.

Его подмывало повернуть колесо с надписью "Срочное возвращение", но не давала покоя таинственная "Настройка Мегатока". Находясь на грани нервного безрассудства, он включил "Мегаток" и упал, так как корабль резко дернуло. На экранах замелькало что-то из того, что он видел снаружи.

Возникали и исчезали всевозможные образы. Однажды мелькнул человеческий силуэт – наподобие золотой тени. Глаза Пепина Горбатого устало глядели на экраны, он мог только смотреть.

Много времени спустя он упал, потеряв сознание.

Он открыл глаза на голос Высокой Хохотуньи. Его первый вопрос вряд ли был оригинальным, но спросил он именно то, что больше всего хотел знать.

– Где я? – поинтересовался он, глядя на нее снизу вверх.

– На Мегатоке, – ответила она. – Вы глупец, Пепин. Мы с Мыслителем с весьма большим трудом обнаружили ваше местонахождение. Это чудо, что вы еще целы и невредимы.

– Кажется, все в порядке. А как вы сюда попали?

– Мы направились за вами по Мегатоку. Но ваша скорость была так велика, что нам пришлось затратить уйму энергии, чтобы догнать. По приборам я вижу, что вы были в прошлом. И как, вы довольны?

Он медленно поднялся на ноги.

– Этот... этот вакуум и был прошлым?

– Да...

– Это было прошлое – но не Земли?

– Есть только одно прошлое.

Она находилась у пульта управления и манипулировала аппаратурой. Повернувшись, он увидел, что в хвосте корабля, опустив голову, стоит Хронарх. Мыслитель поднял голову, губы его были поджаты: он был недоволен Пепином.

– Я пытался объяснить вам, но знал, что вы мне не поверите, – заговорил Хронарх. – Жаль, что вы знаете правду, теперь у вас нет утешения, мой друг.

– Какую правду?

Мыслитель вздохнул и развел руками.

– Единственная правда – вот она: прошлое – не что иное, как лимб, первый круг ада, а будущее – то, что вы наблюдали, – хаос, за исключением Мегатока.

– Вы подразумеваете, что у Земли есть одно время существования – настоящее?

– Что касается вас, да. – Мыслитель скрестил руки на груди. – Нас, из Ланжис– Лиго, это не касается, но я знал, как это подействовало бы на вас. Мы – Обитатели Времени, а вы пока – Обитатели Пространства. Ваш ум не приспособлен к пониманию, а тем более существованию в измерениях Времени-без-Пространства.

– Не может быть Времени-без-Пространства! – воскликнул Пепин.

Мыслитель поморщился.

– Не может? Тогда что вы думаете о будущем, о Мегатоке? Можно сказать, в нем существует нечто, но это не вещество пространства, как вы могли бы подумать. Это – ну, как бы физическое проявление Времени-без-Пространства. – Он вздохнул, заметив выражение лица Пепина. – Вы никогда до конца этого не поймете, мой друг. Раздался голос Хохотуньи:

– Приближаемся к настоящему, Мыслитель.

– Я объясню вам позже, когда мы вернемся на Землю, добродушно сказал Хронарх. – Вы мне симпатичны, Пепин.

В Доме Времени Хронарх прошел к своему возвышению и опустился в кресло.

– Садитесь, Пепин, – сказал он и указал на край возвышения.

Удивленный Пепин подчинился.

– Что вы думаете о прошлом? – с легкой иронией спросил Хронарх.

Тут как раз подошла Хохотунья. Пепин посмотрел на нее, потом на ее брата и покачал головой.

Хохотунья положила руку ему на плечо.

– Бедный Пепин...

У него больше не осталось сил на эмоции. Он провел рукой по лицу и уставился в пол. Глаза его были полны слез.

– Хотите, чтобы Хронарх вам объяснил, Пепин? – спросила она.

Посмотрев ей в лицо, он увидел, что она тоже чрезвычайно расстроена. Как бы там ни было, она понимала его состояние – состояние человека, потерявшего надежду. Была бы это обыкновенная женщина, думал он, и встреться она ему при других обстоятельствах... Даже здесь рядом с ней жизнь была бы более чем терпимой. На него никогда не смотрели с таким участием и симпатией...

Она повторила вопрос. Он кивнул.

– Поначалу мы были так же, как и вы, поражены, узнав об истинной природе Времени, – начал Хронарх. – Но для нас, конечно, было легче перенести это открытие, потому что мы способны передвигаться во Времени так же, как другие – в Пространстве. Теперь для нас Время – это самый естественный элемент нашей жизни. Мы обрели любопытную способность перемещаться в прошлое или будущее простым усилием воли. Мы достигли стадии, когда для нашего существования нам не нужно пространство. Во Времени-с-Пространством наши физические потребности весьма разнообразны и удовлетворить их на нашей меняющейся планете становится все труднее и труднее. А во Времени-без-Пространства этих физических потребностей уже не существует...

– Мыслитель, – перебила Хохотунья, – я не думаю, что Пепину интересно слушать о нас. Расскажи ему, почему в прошлом он увидел только лимб.

– Да, подтвердил Пепин, – расскажите.

– Постараюсь. Представьте Время как прямую линию, вдоль которой движется физическая вселенная. В каждый момент физическая вселенная существует в определенной точке. Если же мы перейдем из настоящего назад или вперед, то что мы увидим?

Пепин пожал плечами.

– То, что видели вы. Потому что, покинув настоящее, мы покидаем и физическую вселенную. Понимаете, Пепин, когда мы покидаем наш "родной" поток Времени, мы переходим в другие, которые по отношению к нам находятся над Временем. Главный поток, вдоль которого движется наша вселенная, мы называем Мегатоком. В процессе движения она поглощает вещество Времени – хрононы, как мы их называем, но после себя ничего не оставляет. Хрононы составляют будущее, они бесконечны. Вы ничего не увидели в прошлом потому, что Пространство в некотором роде "поедает" хрононы, но не может их возместить, заменить.

– Вы имеете в виду, что Земля поглощает эту временную энергию, а сама ничего не испускает? Как животное, которое охотится во Времени, пожирает его, но ничего не выделяет. У Пепина проснулся интерес. – Да, понятно.

Хронарх откинулся в кресле.

– Так что, когда вы пришли ко мне с просьбой вернуть вас в прошлое, я сказал вам почти то же самое, но вы вряд ли поверили мне, не хотели верить. Вы не можете вернуться в прошлое Земли потому, что его попросту не существует. Нет и будущего, если говорить о нем в терминах Пространства, а не в терминах состоящего из хрононов Мегатока и его ответвлений. Мы научились передвигаться, куда нам угодно, индивидуально поглощая хрононы, которые нам нужны. Таким образом, человеческий род выживет. Возможно, не совсем нравственно с нашей стороны делить по своей воле континенты времени, исследовать их исключительно в собственных интересах...

– В то время как остальные из нас умрут или превратятся в нечто несколько худшее, чем машины, – отрезал Пепин.

– Да.

– Теперь у меня совсем нет надежды, – сказал Пепин вставая. Он подошел к Высокой Хохотунье. – Когда вы уйдете окончательно?

– Очень скоро.

– Благодарю вас за сочувствие и любезность, – сказал он и направился к двери. А они остались в молчании стоять в Зале Времени.

Пепин шагал вдоль берега, пока еще на восток, прочь от Ланжис-Лиго, что у моря. Было утро. Бурая пелена нависла над бесконечной гладью неподвижного моря и покрытой соляной глазурью землей, слегка подкрашенными лучами умирающего Солнца и обдуваемыми холодным ветром.

Да, думал он, в такое утро хорошо плакать и презирать себя. Одиночество наседает на меня, как огромный грязевик, припавший к моей шее и высасывающий из меня последний оптимизм. О, если б я мог отдать себя этому безжалостному утру, позволить ему поглотить себя, заморозить, бросить под холодный ветер и утопить в этих упругих водах, отнять видение Солнца и неба, какие бы они ни были, и возвратить себя в ненасытное чрево Матери-Земли... О, эта враждебная Земля!

И все равно он не завидовал Обитателям Времени. Как и луняне, они отказывались от принадлежности к человечеству. У него есть хоть это.

Он обернулся, услышав тонкий, как у древней морской птицы, крик. Звали его.

Высокая Хохотунья спешила верхом к нему и махала рукой. Она красиво сидела в седле под этим бурым тяжелым небом, на губах ее играла улыбка, и Пепину, по одному ему известным причинам, казалось, что она едет к нему из прошлого, как тогда, когда он впервые увидел ее, богиню из древних мифов.

Красный диск Солнца сиял за ее спиной. И он снова почувствовал запах перестоявшей соленой воды.

Он стоял и ждал на берегу неподвижного соленого моря и думал о том, что его путешествие стоило того.