Текст книги "Кристалл, несущий смерть"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

На барона Калана напал приступ мелкого сухого кашля. Вообще, с того самого мгновения, когда он снял маску, во всем его поведении чувствовалась мелкая нервозность. Хоукмун успел заметить, что подданные империи предпочитают никогда не расставаться со своими личинами. Сейчас барон вновь натянул маску, и кашель тут же прекратился. Хотя Хоукмуну было прекрасно известно, что принимать высоких гостей в маске – это нарушение гранбретанского этикета, он ничем не выказал своего недоумения.

– Ах, дорогой мой герцог, – донесся до Хоукмуна шепот барона. – Кто я такой, чтобы судить, что есть здравый смысл, а что безумие. Находятся ведь такие люди, которые всех нас, гранбретанцев, считают сумасшедшими.

– Не может быть.

– Да, да, это те самые глупцы, которые своим притупленным восприятием неспособны охватить грандиозность наших идей и не верят в благородные цели нашего крестового похода. Знаете ли, они утверждают, будто мы безумны. Ха-ха! – Барон поднялся с места. – Ну, а сейчас, если не возражаете, пора начинать.

Миновав весь машинный зал, они очутились в другом помещении, размерами чуть меньше первого. Стены там были такие же темные, но они меняли цвет от лилового до черного и обратно. В зале стояла только одна машина – аппарат из блестящих синего и красного металлов, с выступами, многочисленными рычагами и прочими приспособлениями. Самой поразительной частью машины являлось большое, напоминающее колокол, сооружение, подвешенное на странном крюке. К корпусу машины подходил пульт. Обступив его со всех сторон, вокруг пульта толпились мужчины в форме Ордена Змеи. Отблески света ложились на их металлические маски. Машина издавала какой-то непонятный, едва слышный шум, напоминающий сопение зверя.

– Это устройство служит для определения уровня интеллекта, – гордо объявил барон Калан.

– Уж больно она велика, – заметил Хоукмун, подходя ближе.

– Да, это одна из наших самых больших машин. Но это вполне естественно. Она решает целый комплекс задач. Это результат научного колдовства, мой дорогой герцог, а не каких-то там варварских заклятий, которые в такой чести у вас на континенте. Именно наука дает нам неоспоримое преимущество перед низшими расами и народностями.

Действие алкоголя понемногу притуплялось, и к Хоукмуну вернулось прежнее ощущение скуки и отрешенности. Он не ощущал ни тревоги, ни любопытства, когда его, наконец, подвели к машине, и колокол начал опускаться.

Колпак вскоре полностью накрыл его, и мягкие стены сжались вокруг герцога. Это объятие было довольно неприятным и могло бы привести в ужас того Дориана Хоукмуна, что так отважно сражался в битве при Кельне. Однако новый Хоукмун от всего происходящего испытывал лишь нетерпение и некоторое неудобство. Он ощущал слабое покалывание в голове, словно тончайшие щупальца проникли ему под череп и теперь прощупывали мозг. Затем у него начались галлюцинации. Он видел океаны света, перекошенные лица людей, дома и деревья, залитые каким-то неестественным светом. Несколько веков кряду лил дождь из самоцветов и завывал черный ветер, срывая пелену с глаз. Вскрывались заледеневшие моря, вздымая хрустальные глыбы, и из пустоты являлись ласковые звери и женщины удивительной доброты. Затем перед ним прошла вся его жизнь, вплоть до того мгновения, как он вошел в эту машину. Осколок за осколком, воспоминания выстраивались в единую цепь, но он не мог узнать собственную жизнь. Когда колпак наконец поднялся, Хоукмун все так же безучастно стоял на месте, уверенный, что видел жизнь какого-то другого, постороннего человека.

Приблизившись, Калан взял его за руку и отвел подальше от машины.

– Если верить предварительным данным, мой дорогой герцог, то вы более чем нормальны. Надеюсь, я верно считал первичные показания приборов. Но окончательные результаты будут готовы через несколько часов. А сейчас вам следует отдохнуть. Завтра поутру мы продолжим наши исследования.

На другой день испытания продолжились. На сей раз Хоукмун лежал на спине и смотрел вверх, в то время как перед внутренним взором его одна за другой вспыхивали цветные картинки. Ассоциации, вызываемые ими, появлялись на особом экране. Хоукмун видел страшные сны, в которых то встречался с огромной акулой-убийцей, то попадал под лавину в горах, то сражался в одиночку против трех вооруженных воинов, то прыгал с третьего этажа горящего дома… И всякий раз герцог проявлял чудеса ловкости и сноровки, и ему удавалось уцелеть. Страха он при этом не испытывал. Подобных испытаний было проведено немало, но Хоукмун перенес их все совершенно безучастно. Даже когда машина принуждала его рыдать, хохотать, любить или ненавидеть, все это были лишь сугубо физические реакции. Истинные эмоции не принимали в этом никакого участия.

Наконец машина выпустила его, и барон в маске склонился над герцогом.

– Все говорит за то, дражайший герцог, что вы даже слишком нормальны, – прошептал Калан. – Парадоксально? О, да. И все же это правда. Вы слишком нормальны. Создается впечатление, будто какая-то часть вашего мозга атрофировалась или вообще исчезла. И все же, как бы то ни было, мне остается лишь передать барону Мелиадусу, что вы как нельзя более подходите для исполнения его замысла. При том условии, разумеется, что будут приняты надлежащие меры предосторожности.

– А в чем его замысел? – поинтересовался Хоукмун без всякого интереса.

– Он сам расскажет вам об этом.

Барон Калан простился с Хоукмуном, и два стражника из Ордена Богомола повели герцога по длинному коридору. У блестящих дверей из полированного серебра они остановились. Открылась дверь, и за ней обнаружилась просторная комната, стены, пол и потолок которой, за исключением большого окна с балконом, были сплошь увешаны зеркалами. У окна стоял человек в черной маске волка. Это был не кто иной, как барон Мелиадус.

Повернувшись на шум, барон велел стражникам уйти. Затем он дернул за висящий рядом шнур, и откуда-то сверху, скрывая зеркала, опустились занавески. Правда, если бы Хоукмун вдруг пожелал увидеть свое отражение, он мог бы устремить взгляд в пол или на потолок, но вместо этого он выглянул в окно.

Весь город был окутан густым туманом, который клубился вокруг каменных башен темно-зелеными воронками. Наступил вечер, солнце уже почти зашло за горизонт, и в наступающих сумерках башни походили на некие древние фантастические строения, торчащие из первобытного океана. Казалось, что если вдруг сейчас из тумана выберется гигантская рептилия и прильнет своим страшным глазом к окну, это ни у кого не вызовет удивления.

Без настенных зеркал комната стала выглядеть еще более мрачной. Барон, стоя у окна, что-то мурлыкал себе под нос и не обращал на Хоукмуна ни малейшего внимания.

Сквозь туман откуда-то из самых недр города донесся слабый вопль, а затем все стихло. Подняв маску, барон взглянул на Хоукмуна, чья фигура почти терялась в полумраке комнаты.

– Подойдите ближе, милорд, – велел он.

Хоукмун повиновался, по пути споткнувшись о край ковра.

– Я говорил с бароном Каланом, – начал Мелиадус. – Он сказал, что есть какая-то загадка, тайна, объяснить которую он не в состоянии. У него сложилось впечатление, как будто какая-то часть вашего мозга отмерла. И я гадаю, отчего такое могло случиться. От пережитого горя? Унижения? От страха? Честно говоря, подобных сложностей я не ожидал. Мне хотелось просто заключить с вами сделку, как одному нормальному человек с другим. И хотя предложение мое по-прежнему остается в силе, но теперь я не знаю, с чего начать. Что вы думаете об этом, дорогой герцог?

– Прежде всего, что вам от меня нужно? – поинтересовался Хоукмун, глядя на темнеющее небо через грязное стекло.

– Доводилось ли вам слышать о графе Брассе?

– Да.

– Сейчас он властитель провинции Камарг.

– Знаю.

– Так вот, граф осмелился противиться воле короля-императора и нанес оскорбление Гранбретании. Мы желаем образумить его. Один из способов добиться этого – похитить дочь графа, которая ему очень дорога, и использовать ее как заложницу. Но граф не откроет двери своего замка ни нашему посланцу, ни просто незнакомцу. Однако о ваших подвигах он наверняка наслышан, милорд, и, без сомнения, относится к вам с определенной симпатией. Поэтому, если вы прибудете в Камарг, якобы спасаясь от Империи Мрака, и попросите убежища, скорее всего, он примет вас. А вы, оказавшись в замке, улучите подходящий момент и похитите девушку. Для такого человека, как вы, это не составит труда. Разумеется, за границами Камарга мы будем ожидать вас и придем на помощь. Камарг не так уж велик. Вам легко удастся спастись бегством.

– Это все, что вам нужно?

– Совершенно верно. За эту услугу мы возвратим вам ваши владения, и вы сможете управлять ими, как пожелаете. Разумеется, с тем условием, что не будете выступать против империи.

– Мой народ сейчас прозябает в страшной нищете под властью Гранбретании, – с неожиданной прямотой произнес Хоукмун. – Для него было бы лучше, если бы я вернулся.

– Вот и отлично, – с улыбкой воскликнул барон. – Я рад, что мое предложение показалось вам приемлемым.

– Да, хотя я не верю, что вы сдержите слово.

– Почему бы и нет? Нам самим выгодно, чтобы страной, которая доставила нам столько беспокойства, правил человек, которому доверяют подданные и которому доверяем мы сами.

– Ладно, я отправлюсь в Камарг, попрошу убежища, затем украду девушку и доставлю ее к вам, – Хоукмун со вздохом посмотрел на барона. – А почему бы и нет?

Мелиадус нахмурился. Поразительное поведение и манеры герцога явно сбивали его с толку. Он не мог понять, как ему вести себя с этим человеком.

– Однако, мой дорогой герцог, пока мы не можем быть уверены, что вы не попытаетесь каким-то образом обмануть нас. Конечно, до сих пор все устройства Калана работали безупречно, но я готов предположить, что вы сумели провести машину, обладая какими-то таинственными магическими талантами.

– Я ничего не смыслю в магии.

– И я почти готов поверить вам.

Так или иначе, но барон Мелиадус стал полюбезнее.

– Впрочем, у нас нет особых причин для беспокойства. На тот случай, если вам вздумается изменить Гранбретании, мы предпримем соответствующие меры предосторожности. И либо они заставят вас вернуться к нам, либо вас ждет смерть… Если у нас возникнут хоть малейшие сомнения в вашей преданности. Не столь давно барон Калан создал одно устройство, хотя, насколько мне известно, замысел принадлежит не ему лично. Это так называемый Черный Камень. Впрочем, подождем до завтра. Эту ночь, милорд, вы проведете во дворце. Да, кстати, прежде чем покинуть Лондру, вы будете представлены его величеству королю-императору. До сих пор почти никто из чужеземцев не был удостоен подобной чести.

С этими словами Мелиадус кликнул стражников, и те проводили Хоукмуна в отведенные ему апартаменты.

ГЛАВА 3. ЧЕРНЫЙ КАМЕНЬ

Следующим утром Дориана Хоукмуна вновь отвели к барону Калану. Некоторое время барон пристально рассматривал пленника, и Хоукмуну показалось, что он ощущает под змеиной маской саркастическую усмешку. Затем они молча прошли по коридорам и комнатам, пока наконец не добрались до железной двери. Когда дверь распахнулась, за ней оказалась другая точно такая же, а за второй – третья. Последняя дверь вела в маленькую тускло освещенную комнату со стенами из белого металла, где была установлена некая конструкция поразительной гармонии и красоты. Почти целиком она состояла из тонких изящных паутинок. Алые, золотистые и серебряные нити, которые сейчас едва заметно касались лица Хоукмуна. Паутинки плавно покачивались, и чуть слышная музыка исходила от них.

– Она кажется живой, – произнес Хоукмун.

– А она и есть живая, – с гордостью отозвался барон. – Да, живая.

– Так это одушевленное существо?

– Колдовское создание. Я и сам не представляю толком, что это такое. Я сотворил ее по описанию, которое отыскал в одной древнейшей рукописи, что купил много лет назад у некоего путешественника с Востока. Перед вами машина Черного Камня, и очень скоро, мой дорогой герцог, вам предстоит познакомиться с ней поближе.

Где-то на самом донышке души у Хоукмуна шевельнулся страх, но он подавил его и позволил алым, золотистым и серебряным паутинкам продолжить ласкать себя.

– Это еще не все, – объявил Калан. – Подойдите ближе. Она должна создать Черный Камень. Да, еще ближе, милорд. Войдите прямо в нее. Уверяю вас, никаких неприятных ощущений не возникнет.

Хоукмун сделал шаг вперед. Паутинки зашелестели вокруг и принялись петь. Слух герцога ласкала чарующая музыка, и он, как завороженный, наблюдал за танцем волшебных нитей. Машина Черного Камня как будто усыпляла, нежно гладила его, и Хоукмуну казалось, будто она проникает прямо в него, сливаясь с его плотью, а он становится ею.

В голове внезапно возникло сильное давление, и его подхватило невыразимое чувство легкости и теплоты. Словно невесомый, он плыл, теряя всякое представление о времени, но в то же время сознавал, что машина создает нечто плотное и твердое, и вживляет это ему в череп, в самую середину лба. Словно третий глаз раскрылся во лбу у Хоукмуна, и мир предстал перед ним в совершенно ином свете. Но затем наваждение сгинуло, и прямо перед собой герцог увидел барона Калана, который даже снял маску, чтобы получше рассмотреть пленника.

На миг Хоукмун ощутил в голове приступ острой боли, но она почти тут же прошла. Он взглянул на машину. Все краски ее поблекли, и ажурные паутинки сморщились. Поднеся руку ко лбу, пленник с ужасом обнаружил там нечто, чего не было никогда раньше. Нечто гладкое и твердое, что отныне стало частью его самого. Герцог содрогнулся от ужаса. Барон Калан встревоженно покосился на него.

– Ну как, выдержали? Я не сомневался в успехе. Вы ведь не сошли с ума?

– Нет, не сошел, – отозвался Хоукмун медленно. – Но я напуган.

– Со временем вы привыкнете к Камню.

– Значит, у меня в голове камень?

– Да, Черный Камень. Погодите.

Отвернувшись, Калан сдернул покрывало алого бархата, закрывавшее плоский кусок молочно-белого кварца овальной формы около двух футов в длину. На нем стали проступать размытые очертания, и вдруг Хоукмун увидел изображение барона Калана, который рассматривал кусок кварца. Экран в точности отображал все то, что видел перед собой Хоукмун. Стоило герцогу слегка повернуть голову, как соответствующим образом менялось изображение на экране.

– Работает. Это потрясающе! – в восторге бормотал Калан. – Камень видит все, что видите вы, дорогой герцог. Куда бы вы ни пошли и что бы ни сделали, нам сразу станет об этом известно.

Хоукмун попытался что-то сказать, но не смог. Дыхание его перехватило, и в груди что-то сжалось. Он вновь коснулся теплого камня, столь схожего с его плотью и столь чуждого ей.

– Что вы сделали со мной? – спросил он после долгого молчания. Голос его по-прежнему оставался бесстрастным.

– Нам было необходимо подстраховаться, – хихикнул Калан. – Сейчас у вас во лбу красуется часть живой машины, и стоит нам лишь пожелать, как вся ее энергия перейдет Черному Камню, тогда…

Хоукмун застыл:

– И что будет тогда?

– Камень разрушит ваш мозг, герцог Кельнский.

Барон Мелиадус Кройденский вел Дориана Хоукмуна сверкающими коридорами дворца; на поясе у герцога красовался меч. На нем были те же самые доспехи, что он носил в Кельнской битве. Коридоры понемногу расширялись, и вот наконец барон ввел Хо-укмуна в огромное помещение, скорее напоминавшее широкую городскую улицу. Вдоль стен выстроились воины в масках Ордена Богомола. Массивные двери, сложенные из мозаичных плит, преградили им путь.

– Тронный зал, – шепотом объявил барон. – Сейчас вы узрите перед собой короля-императора.

Двери начали медленно открываться. Тронный зал ослепил Хо-укмуна своим величием. Все вокруг сверкало и блестело, откуда-то слышалась музыка. С балконов, что рядами поднимались к куполообразному потолку, ниспадали пышные стяги пятисот самых благородных семей Гранбретании. Выстроившись вдоль стен и салютуя огнеметами, стояли солдаты Ордена Богомола в масках и черно-золотых доспехах. За ними толпились придворные. Сейчас все они с любопытством осматривали вошедших – барона Мелиадуса и герцога Хоукмуна.

На другом конце зала висело нечто странное, и Хоукмун поначалу никак не мог рассмотреть, что это такое. Он прищурился.

– Тронная Сфера, – шепотом пояснил Мелиадус. – Теперь следите за мной внимательно и повторяйте все мои движения.

С этими словами он двинулся вперед.

В зале царило настоящее буйство красок. Здесь было множество самых удивительных вещей, но Хоукмун не замечал ничего, ибо взор его был прикован к Сфере. Казавшиеся карликами в огромном тронном зале, Хоукмун с Мелиадусом размеренным шагом двигались вперед. Справа и слева от них в боковых галереях раздавались фанфары.

Подойдя чуть поближе, Хоукмун вскоре уже смог рассмотреть Тронную Сферу, и увиденное потрясло его. Сфера была заполнена молочно-белой жидкостью, которая слегка колыхалась. Временами казалось, будто на поверхности жидкости появляется радужное сияние, которое то исчезает, то возвращается вновь. В центре Сферы плавал невероятно древний старец с непропорционально крупной головой, который чем-то напомнил Хоукмуну человеческого зародыша. Кожа его была сморщенной, конечности почти атрофировались, но глаза… в глазах горела жизнь.

По примеру Мелиадуса, Хоукмун опустился перед Сферой на колени.

– Поднимитесь, – раздался голос.

Услышав его, Хоукмун вздрогнул. Голос доносился из Сферы, и это был звучный, мелодичный, полный жизни голос молодого человека, в самом расцвете сил и здоровья. На мгновение Хоукмун поразился – неужто это голос самого императора.

– Король-император, позвольте представить вам Дориана Хоукмуна, герцога Кельнского, которого я избрал для выполнения вашего задания. Помните ли, государь, я поделился с вами своим планом? – Мелиадус склонился в почтительном поклоне.

– Мы прилагаем немало усилий и изобретательности, чтобы заставить графа Брасса сотрудничать с нами, – прозвучал пленительный голос. – Мы во всем полагаемся на вас, барон Мелиадус.

– И имеете для этого все основания. Вам известны мои прежние заслуги, ваше величество, – Мелиадус вновь поклонился.

– Не забыли ли вы предупредить герцога, какое наказание неизбежно ждет его, если он вздумает пойти на предательство? – зловеще вопросил сладкозвучный голос. – Вы сказали ему, что мы способны уничтожить его, где бы он ни оказался?

Мелиадус кивнул.

– Он предупрежден обо всем, о могущественнейший император.

– А поведали ли вы ему, что камень в его черепе все видит и передает нам? – сладострастно спросил голос.

– Да, о благороднейший из монархов.

– И вы хорошо объяснили ему, барон, что стоит нам лишь заподозрить его в измене, – а сделать это будет очень просто, наблюдая за выражением лиц собеседников, – как мы тут же перенаправим в камень всю энергию машины? Сказали ли вы ему, что в этом случае камень разрушит его мозг и превратит его в жалкого безумца?

– Ему это известно, великий император.

Существо в Сфере тоненько захихикало.

– Взгляните на него, барон. По-моему, угроза безумия отнюдь не пугает нашего пленника. Вы уверены, что камень не успел подействовать на него?

– Это его обычное состояние, о бессмертный владыка. Глаза старца пристально уперлись в Дориана Хоукмуна:

– Герцог Кельнский, вы заключили сделку с бессмертным императором Гранбретании. Это был знак нашего милосердия – предложить нечто подобное одному из наших рабов. И вам надлежит служить нам верой и правдой, ежесекундно памятуя, что отныне судьба ваша связана с судьбой величайшей расы, когда-либо появлявшейся на этой планете. Наш интеллект и могущество дают нам право владычествовать над землей. И очень скоро этим правом мы воспользуемся в полной мере. Любой, кто поможет нам в достижении этой благородной цели, заслужит наше одобрение и благодарность. Так ступайте же, герцог Кельнский, и постарайтесь заслужить его.

Сморщенная головка повернулась, острый язычок высунулся изо рта и коснулся крошечного шарика, плавающего у стены Сферы. Сфера начала гаснуть, и вот уже в ней остался виден лишь неясный силуэт похожего на эмбрион тела императора, последнего и бессмертного отпрыска династии, основанной почти три тысячелетия назад.

– Помни о силе Черного Камня, – промолвил на прощание старец, и сверкающая Сфера превратилась в тусклый черный шар.

На этом аудиенция подошла к концу. Кланяясь, Мелиадус с Хоукмуном попятились к дверям, затем, развернувшись, покинули тронный зал. Однако ни барон, ни его повелитель не могли предвидеть всех последствий этой встречи. В истерзанном мозгу Хоукмуна в самых тайных глубинах его сознания зародилось неясное возбуждение. Возможно, причиной тому был Черный Камень.

Впрочем, возможно также, что Хоукмун наконец понемногу начал приходить в себя и вновь делаться прежним. Либо это было что-то совершенно новое и неожиданное. Возможно, это действовал на него Рунный Посох.