Текст книги "Загадочное убийство"

Автор книги: Майкл Бакли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Вероятно, царь Оберон назвал бы вас своими гостями, – ответил Оз, хмурясь.

– Гости, которым не позволено покидать эту комнату! – фыркнул Свинсон. – С какой стати?

– Боюсь, мне это так же невдомек, как и вам, – ответил Оз. – К сожалению, меня зовут только тогда, когда хотят что-нибудь устроить, организовать. Мне редко объясняют, что к чему. Но я обещаю, что на все наши вопросы скоро будут даны ответы. А сейчас нам пора – вас ждут.

И он повел неохотно следовавшую за ним компанию по коридору обратно в таверну. Там не оказалось ни одного свободного местечка. Такого необыкновенного сборища Сабрина еще не видывала. Пираты, карлики, гоблины, говорящие звери, даже огромный жук, размером со взрослого мужчину, да еще в очках! К желтоглазому пианисту присоединилась певичка – знойная блондинка, каждое движение которой собравшиеся сопровождали смехом и улюлюканьем. На ней было платье в блестках и длинные белые перчатки. Разгуливая по залу, она заигрывала с публикой мужского пола. Для каждого у нее была припасена лучезарная улыбка.

– Хороша! – простонал Свинсон, пялясь на певицу.

– Лучше не зарься на Бесс, тебе она не по зубам, – предостерег его Оз. – Она подружка Толстяка Тони.

Перед публикой предстали Оберон и Титания, следом за ними вошли Горчичное Зерно, Паутинка, Мотылек и эльфы в коже, с которыми наша компания уже была знакома. Их встретили свистом и неодобрительными выкриками. Певице и пианисту пришлось прервать выступление.

– Ты заставил нас ждать, Оберон! – гаркнул великан-людоед. – По твоей милости я слишком долго дышал одним воздухом с гуигнгнмом.

Лошадь в глубине зала заржала и плюнула в людоеда.

– Зачем меня сюда позвал и? – закудахтала со своего места курица. – Я притащилась аж из Гарлема.

– Друзья, у меня есть для вас подарок! – крикнул Оберон, продираясь сквозь толпу. – Вечножителям будет чему порадоваться по случаю Рождества.

По залу прокатился недовольный ропот, многие повскакивали с мест, выкрикивая что-то насчет "опостылевших выходок этих эльфов" и того, что "нас не проведешь". Оберон не обращал внимания на ругань. Подмигнув сестрам Гримм, он грубо схватил их за руки и вытащил на сцену.

– Что за новости? – крикнула Сабрина, пытаясь освободиться от его железной хватки.

Не слушая ее, Оберон обратился к публике.

– Тише! – проорал он. – Или вам не хочется подарка?

Все нехотя уселись.

– Не нужны нам подарки от эльфов! – крикнул какой-то невероятно волосатый субъект.

– Неужели? А как насчет детей Вероники Гримм? – отозвался Оберон.

В зале мигом стало тихо. Никто не шевелился, все недоверчиво ждали продолжения. Сабрина посмотрела на сестру, и у нее отчаянно заколотилось сердце.

"Так я и знала! – пронеслось у нее в голове. – Нас ненавидят здесь также, как в Феррипорт-Лэндинге. Они готовы убить нас".

3

Сабрина сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Настало время шевелить мозгами. Как им с сестрой избежать смертельной опасности? В памяти пронеслись бесчисленные побеги, которые им пришлось совершить за полтора года, проведенных в чужих семьях. Ответ не заставил себя ждать.

– Помнишь мистера Дриско, Дафна? – шепотом спросила она сестру.

Та кивнула.

– Мы поступим с Обероном так же, как поступили с Дриско.

Дриско принадлежал к числу их самых несносных приемных родителей. Он был самым настоящим сумасшедшим. По его милости в спальне девочек жило полтора десятка не знавших покоя хорьков. Сабрина как-то смотрела по телевизору документальный фильм про хорьков – пушистых, ласковых, игривых созданий. Ведущий называл этих зверьков прекрасными домашними любимцами, потому что не имел представления о хорьках мистера Дриско. Ну да, они были очень милы, но это не мешало им быть воплощениями зла. Они не упускали случая укусить Сабрину и Дафну, погрызть их обувь или нагадить на их подушки. Сабрина терпела этот ад ради сестры, которой требовался уютный теплый дом, но давалось ей это через силу. Дриско утверждал, что без хорьков не прожил бы и дня, души в них не чаял, как в родных детях. При этом он мучился от болей в спине и в ногах, поэтому ухаживать за своими любимцами не мог и взял девочек в свой дом не из сострадания, а чтобы было кому кормить и купать этот выводок визгливых грызунов. Его замысел провалился, когда девочки отказались делать хорькам педикюр. За это он попытался их отшлепать, но где там! Ему не удалось и пальцем к ним притронуться.

– На счет "три", – сказала Сабрина.

Дафна понимающе кивнула.

– Раз, два, три!

И сестры дружно прыгнули на носки ботинок Оберона. Царь эльфов взвыл от боли и согнулся пополам. Девчонки запрыгнули ему на спину и повалили. Излюбленная тактика сестер Гримм – неустанно лягаться – никогда не давала сбоя. Когда бабушке Рельде удалось их оттащить, Оберон неподвижно лежал на сцене, закрыв руками голову.

– Вы целы, Lieblings? —спросила она внучек.

– Пора сматываться! Толпа нас сейчас растерзает! – крикнула Сабрина, хватая за руки сестру и бабушку.

Толстяк Тони и Чокнутый Бобби были уже совсем близко, но Гриммы еще могли улизнуть через парадные двери.

– Минуточку! – остановила сестру и бабушку Дафна. – Слышите?

Толпа издавала странный звук. Этот был смех! Вечножители покатывались со смеху, некоторые даже попадали со стульев, другие хлопали в ладоши, вскочив с мест. Вскоре все уже скандировали:

– Гриммы! Гриммы! Гриммы!

Волшебник подскочил к Оберону и помог ему подняться. Физиономия царя эльфов была багровой от ярости. Но Оз что-то прошептал Оберону на ухо, и тот мигом присмирел.

– Они – вылитая мать! – громко запричитал Оберон, ковыляя к Гриммам.

Толпа весело ревела:

– Готовьте пир! Будем чествовать дочерей Вероники Гримм! Осуществилась ее мечта!

– Что за мечта? – спросила Сабрина, но ей никто не ответил.

Все до единого вечножители продолжали скандировать:

– Гриммы, Гриммы!

Окружив девочек, они подняли их на руки, посадили на плечи и понесли по залу.

– О чем говорил Оберон? – обратилась Дафна к бабушке Рельде, семенившей рядом.

Бабушка пожала плечами:

– Ума не приложу, Liebling!

– Нынче великий день! – провозгласил Оберон, когда девочек снова поставили на пол и они оказались рядом с ним и Озом. Потом царь эльфов кинулся к стойке, на которой красовались выставленные Матушкой бокалы с праздничной выпивкой. – Вы просто не представляете, что совершили! – негромко бросил он сестрам.

– Да уж! – откликнулась Дафна.

Оз принялся объяснять:

– Думаю, его величество намекает на уважение, которое вечножители нашей общины питали к Веронике Гримм, вашей матери. Она боролась за сохранение Волшебного царства. Когда она исчезла, пропало и стремление следовать прежнему образу жизни. Мы потеряли самих себя, но вы, девочки, можете вернуть нас на верный путь.

– Каким же это образом? – удивилась Дафна. – Мне, например, всего семь лет.

Бабушка Рельда не дала Озу ответить.

– Мы здесь не для того, чтобы ввязываться в городскую политику, – заявила она Оберону. – Как только Паку полегчает, мы уедем. Дома нас ждут неотложные дела.

– Отлично! – сказал Оберон. – Сразу после ужина можете катиться на все четыре стороны. Пусть только во время торжества девчонки поддерживают всё, что я стану говорить. После этого я сам отдам вам Пака. Можете убираться отсюда еще до полуночи.

– Что значит "поддерживать всё, что вы станете говорить"? – подозрительно спросил Свинсон.

– Очень просто: от них всего лишь требуется подтвердить вечножителям, что главный – я. Сказать, что Вероника всегда хотела, чтобы они признали меня своим царем, что возглавить возрождение Волшебного царства должен я.

Сабрина покосилась на Оза. Тот вдруг посерел. Казалось, он хочет возразить, но сдерживает себя.

– Боюсь, царь Оберон, что ничего не получится, – сказала бабушка Рельда.

– Почему?

– Мы не знаем, хотела ли этого Вероника, – объяснила бабушка. – До сегодняшнего дня мы даже понятия не имели, что она зналась с вашей общиной.

– Всё это очень сомнительно, – подхватила Сабрина, уверенная в том, что всё происходящее здесь-злонамеренный розыгрыш.

Оберон выпрямился, гневно сверкнул глазами, скривил рот.

– Делайте то, что я вам говорю, понятно? Это очень важно, у меня нет времени на объяснения.

– Но… – хотела возразить бабушка.

– Пак пока что у меня, – перебил ее Оберон. – Не забывайте, что я могу в любой момент прервать его лечение.

– Это что, угроза? – ахнула бабушка.

– Понимайте как хотите, – отрезал Оберон. – Сегодня ваши внучки скажут то, что им будет велено.

Он отвернулся и зашагал сквозь веселящуюся толпу. Оз устало улыбнулся Гриммам и заторопился следом за царем эльфов.

– Что же нам делать? – простонал Свинсон.

– Не знаю, – сказала бабушка, качая головой.

* * *

Праздник затягивался. Вечножители знай себе пировали. Матушка с невероятной быстротой наполняла стаканы. Сабрина заметила, что она, как и Свинсон, от волнения превращается в ту, кем она была на самом деле, – толстую черную гусыню в синем берете. Когда подвыпившие вечножители щипали ей перышки, она снова приобретала человеческий облик, но ненадолго.

Девочки тоже были очень заняты. Всем хотелось пожать руку дочерям Вероники (Сабрина не сомневалось, что ей просто оторвут руку). У каждого вечножителя был наготове собственный рассказ про их мать, про то, как она всех их вдохновляла и как всем помогала. Каждая из этих историй огорчала Сабрину до глубины души: при всем ее нежелании верить им, становилось всё очевиднее, что Вероника в самом деле была членом общины вечножителей Нью-Йорка. Каждую минуту образ мамы, которая была для Сабрины олицетворением обыкновенной, нормальной жизни, подвергался сомнению, рассказы вечножителей лишали ее надежд, перечеркивали ее мечты.

И как быть с требованием Оберона? Сабрина не очень хорошо знала вечножителей, но Оберон ей не нравился. И, судя по всему, ее мнение совпадало с мнением вечножителей. Дафна назвала бы Оберона дергунчиком. Но вдруг он говорил правду? Вдруг мама и впрямь поддерживала его претензии на власть? Ни в чем нельзя быть уверенной, ведь Сабрина утратила всякое представление, какой на самом деле была ее мама. Даже если Оберон их обманывал, девочки ничего не могли поделать: Пак оставался в его власти.

Пока все слушали хвалебную речь женщины в платье из ослиных шкур, Оз пробрался к сестрам и поманил их в тихий уголок. Он выглядел еще более взволнованным, чем раньше, и принялся жать на кнопки своего серебряного пульта. Когда прибор разразился громким писком, Оз, взяв сестер за руки, заглянул им в глаза.

– Понимаете, девочки, ваша мама была одним из лучших моих друзей, и мне больно от мысли, что сегодня Оберон перечеркнет всё, чего она добилась. Царь – обманщик, он вам лжет. Меньше всего Веронике Гримм хотелось бы, чтобы он возглавлял общину.

– Что же мы можем с этим поделать? – спросила Сабрина. – Вы слышали его угрозы. Он запретит Паутинке лечить Пака.

Оз испуганно огляделся:

– Скажите правду, только и всего. Скажите, что вы ничего не знаете о планах вашей матери, но вы уверены, что она не хотела бы, чтобы Оберон правил вечножителями. Это лишит его всякой поддержки со стороны общины. После этого я его отвлеку, устрою неразбериху и отведу вас к Паку. Возвращайтесь в свой Феррипорт-Лэндинг! Паутинка говорит, что опасность миновала, мальчишку можно перевозить.

– Это небезопасно, – промолвила Сабрина.

– Я согласна! – заявила Дафна, потирая руки: малышка не ведала страха.

– Вероника гордилась бы вами, "улыбнувшись, сказал Оз, простился с девочками и смешался с толпой.

* * *

Вечножители сдвинули столы в длинный банкетный стол и уставили его снедью и хмельными напитками. Показался эльф Горчичное Зерно, брат Пака.

– Паку уже лучше, – сообщил он, подтвердив слова Оза.

Он проводил девочек к местам во главе стола. Как только они сели, перед ними поставили тарелки с горячим мясом и спагетти под красным соусом.

– Вот это угощение! – обрадовалась Дафна. – Умираю с голоду!

Горчичное Зерно с улыбкой кивнул. Канис, бабушка Рельда и Свинсон уселись рядом с девочками. Бесс, красотка певица, пристроилась справа от Свинсона. Слева от нее Толстяк Тони вовсю предавался обжорству. Бесс наградила Свинсона улыбкой. Бедняга разволновался и, покраснев, отвернулся.

– Что с тобой? – шепотом спросила его Сабрина. – Нездоровится?

– Она мне улыбнулась! – тихо провизжал Свинсон, кивая в сторону белокурой красотки. – А сейчас что она делает?

– Смотрит на тебя и опять улыбается, – доложила Дафна. – Она считает тебя привлекательным.

На физиономии Свинсона тут же вырос поросячий пятачок, и он поспешно прикрыл его рукой.

"Держи себя в руках, Свинсон!" – приказал он себе.

В зале появилась Титания. Эльф Горчичное Зерно помог ей сесть в кресло в дальнем конце стола и сам сел рядом с ней. Даже на расстоянии можно было разглядеть ее сердитую гримасу, предназначавшуюся Сабрине и всей их компании.

Откуда-то сбоку к Сабрине подскочил Оз.

– Всё готово, – шепотом сообщил он.

– Как вы будете их отвлекать? – тихо спросила она, но получить ответ не успела: на соседний стул вспорхнула, яростно размахивая крыльями, желтая курица.

– Где Оберон? – прокудахтала курица, глотая одного за другим жирных лиловых червяков.

– Терпение, Биллина, сейчас он придет, – сказал Оз, снова наклоняясь к Сабрине, чтобы прошептать что-то ей на ушко, но ему помешал громкий крик.

Дверь резко распахнулась, и в зал влетела фея по имени Мотылек. Личико ее исказилось и покраснело от рыданий, прекрасные волосы растрепались. В отчаянии она упала на колени и заколотила кулачками по полу.

– Оберон! Наш государь!

Титания вскочила, опрокинув тяжелое кресло.

– Что еще такое?

– Я нашла его в кабинете. Его отравили! Он мертв!

– Не может быть! – крикнул кто-то.

Титания стремительно выбежала из зала, сопровождаемая Горчичным Зерном. Гости вскочили из-за стола, опрокидывая от волнения стулья и роняя на пол тарелки.

– Так вот как вы решили их отвлечь? – крикнула Сабрина Озу.

На волшебнике не было лица.

– Нет! Я понятия не имею, что здесь творится! Бабушка Рельда схватила внучек и потащила их

в коридор. Втроем они пробились сквозь толпу вечножителей к двери кабинета Оберона. От представшего их глазам зрелища у Сабрины кровь застыла в жилах. Государь лежал на полу рядом с письменным столом, сжимая в руке сияющий золотой кубок. Его лицо было искажено судорогой, словно в последние мгновения жизни он испытал страшные мучения.

Титания упала на бездыханное тело супруга и отчаянно завыла. Можно было подумать, что ей самой грозит смерть. Горчичное Зерно попытался приподнять мать, но она свирепо оттолкнула его, и он попятился, позволив ей выплакать горе.

– Кто убил моего мужа? – рыдала Титания, но внимание Сабрины было поглощено тем, что она увидела: на груди Оберона красовался ярко-красный отпечаток ладони.

"Алая Рука"!

4

Такого разгневанного лица, как у Титании, Сабрине еще не доводилось видеть. Казалось, ярость потоком изливается из глаз царицы, грозя обдать толпу едкой кислотой. Вечножители попятились, избегая смотреть ей в глаза.

– Его убил кто-то из вас! – закричала Титания, вскакивая и сжимая кулаки. – Кто это сделал? На чьих руках его кровь? Кто отважится признаться? Никто? Тогда я отомщу за своего ненаглядного супруга, истребив вас всех!

С царицей происходила чудовищная метаморфоза. И без того бледное лицо ее стало белым как снег. По всему телу, свиваясь в черные жгуты, расползлись набухшие вены. Руки стали длиннее в три раза, на пальцах выросли кривые ногти размером в полметра. Волосы полыхнули огнем, из глаз ударили синие электрические разряды. Крылья на спине расправились и захлопали так сильно, что весь кабинет заходил ходуном. Она взмыла над толпой и, широко открыв рот, стала изрыгать воспламеняющуюся жидкость. Всюду, куда попадала смертоносная струя, занимался пожар и огонь мгновенно превращал всё в золу.

Вечножители с криками бросились к двери, опрокидывая на пол самых низкорослых и грозя их затоптать. Канис схватил сестер в охапку и, прижав их к себе, как футбольные мячи, побежал вон из кабинета.

– Спасайтесь! – крикнула бабушка Рельда. Толстяк Тони и Чокнутый Бобби оттолкнули ее, рассекая толпу и спеша унести ноги от испепеляющего гнева Титании.

– Подождите! – окликнул Свинсон бабушку Рельду и кинулся туда, где бесчинствовала царица.

– Вы с ума сошли, Свинсон? – ахнула бабушка, но тот и ухом не повел.

Сабрина, повиснув на руках Каниса, проследила за ним взглядом. Оказалось, Свинсон кинулся спасать Бесс, белокурую певичку, соседку по застолью. Толстый Тони бросил свою подружку на произвол судьбы, и она лежала на полу, испуганно ежась под безжалостным взглядом Титании.

С криком "Нет!" Свинсон схватил тяжелое кресло и замахнулся им на царицу. Та взвизгнула и огненным дыханием подожгла его орудие защиты. Возможно, Свинсон был напуган, но не показал этого. Он метнул горящее кресло в разбушевавшуюся царицу и протянул Бесс руку, чтобы поднять ее с пола. Вдвоем они бросились вон из кабинета, догоняя Каниса с девочками и бабушку Рельду.

В зале они смогли перевести дух.

– Вы не пострадали, мэм? – обратился Свинсон к Бесс.

– Мэм? Так обращаются к старухам, – ответила та, тяжело дыша. – Можешь называть меня Бесс, ковбой.

Свинсон зарделся.

– Нам нельзя здесь задерживаться, – напомнил им Канис.

– Мы не можем бежать, не забрав Пака! – крикнула Дафна.

Мистер Канис поставил девочек на пол.

– Учти, Свинсон, ты отвечаешь за миссис Гримм и девочек. Позаботься об их безопасности, – распорядился он. – Я только заберу мальчишку и догоню вас.

– Я с вами, – решила Сабрина. Мистер Канис покачал головой.

– Паку досталось по моей вине, мне его и спасать, – настаивала Сабрина, надеясь, что старик поймет: она не собирается спрашивать его разрешения.

– Не отставай! – бросил мистер Канис, снова ныряя в толпу.

Сабрина старалась не терять его из виду, проталкиваясь сквозь охваченных паникой вечножителей. На бегу она вытягивала шею, пытаясь высмотреть лекаря Паутинку, но того нигде не было видно. Должно быть, они с Паком находились в одной из комнат длинного коридора. Мистер Канис устремился прямо туда.

– Вдруг Пак здесь? – крикнула ему Сабрина, указывая на первую закрытую дверь, но, как она ни крутила ручку, замок не поддавался.

Тогда за дело взялся мистер Канис. Одного нажима его могучей лапы оказалось достаточно, чтобы ручка упала на пол, а дверь распахнулась. Но им не повезло, это оказался чулан со швабрами и какими-то бутылками. Сабрина бросилась к следующей двери, тоже запертой. Снова Канис сломал замок. На сей раз они обнаружили фею по имени Мотылек в обществе огромного фиолетового баклажана, покрытого зелеными прожилками. Столик, за которым она сидела, был уставлен настойками и порошками. При виде непрошеных гостей девочка-фея метнулась к баклажану, словно тот нуждался в ее защите.

– Как вы смеете врываться в мою комнату? – крикнула она.

– Где Пак? Нам надо уносить ноги. – Мистер Канис прикрыл дверь. – Титания сошла с ума, того и гляди, всех поубивает!

– Меня она не тронет.

– Потому что ты ей уже не достанешься, я первый с тобой разделаюсь! – прорычал Канис. – Где мальчишка?

Глаза девочки-феи расширились от страха, иона ткнула пальцем в баклажан:

– Он перед вами.

– Это Пак?! – недоверчиво переспросила Сабрина.

– Он в стадии кокона, пока у него заживают крылья, – объяснила Мотылек.

В следующее мгновение кто-то так сильно ударил в дверь, что та чуть не слетела с петель.

– Вот и Титания, – сказал мистер Канис.

– Как же мы отсюда выберемся? – простонала Сабрина.

Мистер Канис покружил по комнате, ища другой выход, но его не было. Сабрине показалось, что старик встревожен. Он стал увеличиваться в размерах, лицо всё больше походило на волчью морду: теперь его можно было принять и за знакомого ей мистера Каниса, и за волка, которого она боялась. Подскочив к стене, он ударил по ней огромной лапой. В стене появилась небольшая дырка. Он ударил еще раз, и дыра превратилась в пролом, через который можно было пролезть.

– Девочки, за мной! – скомандовал Канис.

Как ни боялась Сабрина его вида, чудовище, рвавшееся в комнату, внушало ей гораздо больше страха. Она подбежала к кокону и схватила его. Кокон оказался на удивление легким, зато запах от него шел невыносимый, как от заплесневевшего рассола.

– Ты тоже вечножитель? – испуганно спросила Каниса фея Мотылек.

– Он злой Серый Волк! – крикнула Сабрина.

– Убийца?! – ахнула девочка-фея. – Тогда я никуда с вами не пойду.

В следующую секунду дверь открылась. В проеме выросла Титания, злобно бившая крыльями. Издав львиный рык, она выстрелила в них огненной струей.

– Счастливо оставаться! – Сабрина еще крепче обхватила фиолетовый кокон и исчезла в проломе.

За ней последовал Канис. Туда же в отчаянии порхнула фея Мотылек, жужжа, как пчелка, своими прозрачными крылышками.

Они снова оказались в том самом парке, где Дафна впервые произнесла свое "тук-тук", из-за которого вся компания очутилась в "Золотом яйце". Никакой таверны не было и в помине, словно ее вовсе не существовало. Впрочем, где, как не там, Сабрина забыла свое пальто, без которого она теперь ежилась от холода? Девочка не отставала от Каниса, изо всех сил стараясь не поскользнуться. Из-за подвернутой на льду лодыжки она чуть не выронила кокон, то есть Пака. Фея Мотылек приземлилась в снег перед Сабриной и отняла у нее кокон.

– У тебя нет права прикасаться к целительному сосуду его высочества! – возмущенно отчеканила она.

– Тем лучше! Сама это нюхай!

Избавившись от неприятной ноши, Сабрина стала озираться. Где бы им спрятаться? Неожиданно сзади, откуда ни возьмись, появилась Титания. Она грозно снижалась и готовилась нанести удар.

Тогда мистер Канис прыгнул к фонарному столбу на дорожке парка и оторвал его от бетонного основания. Электрические провода лопнули, осыпав всё вокруг сверкающими искрами. Размахнувшись фонарем, как бейсбольной битой, Канис нанес царице чувствительный удар. Она шлепнулась на землю, и там, где она упала, разверзлась дымящаяся дыра. Канис ждал у края, когда Титания выползет, чтобы ударить снова.

К Сабрине подошли бабушка, Дафна, Свинсон и его новая подруга Бесс. У бабушки был немного встревоженный вид.

– Лучше поторопиться, – проговорила она.

– Не это ли я твержу целый день? – крикнула Сабрина.

Не успела она произнести эти слова, как из дыры с замогильным шипением появилась Титания.

– Какие будут предложения? – поинтересовался Канис.

Сабрина повернулась к Мотыльку:

– Куда теперь? Она, того и гляди, со всеми нами разделается.

– Только не со мной, – уточнила фея. – Ведь я принцесса.

Сабрина скривилась. Главное – выжить, подумала она, а уж тогда она задаст этой пигалице трепку!

Тем временем в небе появился эльф Горчичное Зерно со свитой. Они окружили Титанию и, обмотав ее длинными толстыми веревками, крепко скрутили, невзирая на сопротивление и крики царицы. После этого свита оттащила Титанию к тому месту, где прежде находилось "Золотое яйцо", и пропала в чреве таверны-невидимки.

Горчичное Зерно приземлился рядом с бабушкой Рельдой.

– Вам придется уехать отсюда, – сказал он. – Я заберу брата.

– Ишь, чего захотел! – фыркнула Сабрина. – Ничего не выйдет, Пак останется с нами.

– Я не собираюсь спорить с ребенком, – зло отрезал эльф Горчичное Зерно.

– Вот и не спорь. К твоей мамаше я его и на пушечный выстрел не подпущу.

– Ничего не понимаю! – Бабушка посмотрела на Сабрину. – Ты говоришь так, словно Пак с нами.

– Так и есть, – подтвердила Сабрина, указывая на кокон в руках у Мотылька.

– Разве это Пак? – удивилась Дафна, прикасаясь к фиолетовому кокону. На ее пальчиках осталась липкая слизь. – И правда, это точно Пак…

– Не беспокойся, Горчичное Зерно, как невеста Пака, я позабочусь о наследном принце, – заявила фея Мотылек.

– Невеста!.. – воскликнули все.

Горчичное Зерно долго обдумывал услышанное, взвешивал варианты, потом нехотя кивнул.

– Можете его забирать, – сказал он бабушке, – но с условием, если заберете и Мотылька и не станете их разлучать. Только не увозите Пака из города.

– Не обессудь, приятель, мы здесь ни за что не останемся! – заявила Сабрина.

– Не смейте покидать город! – повысил голос эльф Горчичное Зерно.

Бабушка Рельда согласно кивнула:

– Хорошо, мы останемся.

Эльф облегченно перевел дух.

– Мне пора к матери, – сказал он и полетел к таверне.

Мгновение – и он исчез из виду.

Бабушка поспешила увести всех из парка. Только когда от этого опасного места их отделяло несколько кварталов, она позволила себе остановиться и отдышаться.

– Надо побыстрее вернуться к машине и уехать отсюда, – предложила Сабрина, ежась от холода. – Пак с нами, причин оставаться нет. Если хоть немного промедлим, кто-нибудь обязательно пострадает.

Мистер Канис снял пиджак и укутал в него Сабрину, чтобы она согрелась. Дафна, на которой тоже не было теплой одежды, залезла под пиджак и обняла сестру.

– Я согласен с девочкой, – глухо сказал мистер Канис.

– Мы не можем уехать! – возразила Дафна. – Мы столкнулись с загадкой. Для ее решения может понадобиться наша помощь.

– Это еще одна причина, чтобы бежать без оглядки, – огрызнулась Сабрина.

– Дафна права, – сказала бабушка. – Лучше поселимся в гостинице. Мы все видели отметину у Оберона на груди. За этим убийством стоит "Алая Рука".

Прежде чем Сабрина нашлась с ответом, в небе снова послышалось жужжание, и рядом с Бесс приземлился Толстяк Тони.

– Я рад, что ты цела и невредима, Бесс, детка – сказал он.

– Ты здесь ни при чем, – отрезала она и, прильнув к Свинсону, чмокнула его в щеку. – Спасибо, ковбой, – проворковала она. – Как тебя зовут?

– Уинстон, – пробормотал Свинсон, отчаянно розовея.

Но Толстяк Тони не собирался отступать. Он схватил свою подружку за талию и потащил за собой. Свинсон проводил их тоскливым взглядом.

Бабушка остановила такси.

– Нам нужна гостиница с автостоянкой, – сказала она таксисту.

Тот покачал головой и посоветовал им не трогать машину, на которой они приехали.

– Иначе с парковкой замучаетесь, – объяснил он. Бабушка пожала плечами и помогла внучкам и Мотыльку сесть на заднее сиденье, положила туда же кокон, а сама устроилась рядом с водителем. Опустив стекло, она предложила Канису и Свинсону взять другое такси.

– Пожалуй, я пройдусь пешком, Рельда, – ответил Канис. Вид у него был совсем потерянный. – Зимний воздух пойдет мне на пользу. Я найду вас по запаху.

– Я с ним, – подхватил Свинсон. – Хочется получше разглядеть город, прежде чем мы отсюда уедем. Увидимся за завтраком.

Бабушка кивнула.

– Будьте осторожны, – напутствовала она своих друзей и подняла стекло. Машина тронулась с места.

– Что за вонь у меня в салоне! – простонал таксист, глядя в зеркальце заднего вида на фиолетовый кокон. – Что это еще за штуковина?

– Это школьное задание по природоведению, – выпалила Сабрина.

– Задание, говоришь? – усмехнулся таксист. – Сколько нужно времени, чтобы взрослого мужчину стошнило от этакой вонищи?

– Можно подумать, у вас тут розарий, – парировала Сабрина. – Вы когда-нибудь убираетесь в машине?

Водитель что-то проворчал и уставился на дорогу. Он высадил их у гостиницы "Фицпатрик Манхэттен" – старомодного высокого здания с изумрудным навесом над входом. Изнутри сильно тянуло куревом. Швейцар пригласил гостей в вестибюль, где перед потрескивающим камином сидели, любуясь снежинками за окном, несколько постояльцев.

– Ничего себе! – сразу застонал один из них, зажимая нос. – Похоже, кто-то разворошил поблизости помойку. Или канализацию прорвало?

– Пахнуло дохлятиной! – высказался другой. Бабушка, не обращая внимания на реакцию, вызываемую коконом, подошла к стойке, попросила три номера и ключи для мистера Свинсона и мистера Каниса. Услышав, что у новых гостей нет багажа, коридорный закатил глаза. Тем не менее ему пришлось проводить их в номер на четвертом этаже с двумя огромными кроватями и мраморным умывальником в ванной. На журнальном столике лежала брошюрка, в которой рассказывалось о том, что можно увидеть и услышать в Большом Яблоке.

– Это неприемлемо! – заявила фея по имени Мотылек, прежде чем в номере зажегся свет. – Я – особа королевских кровей и привыкла к изысканности. Нам с принцем нужен отдельный номер, соответствующий нашему статусу.

Вместо ответа Сабрина щелкнула выключателем. Стало светло.

– Привет семейству Гримм! – вдруг раздался негромкий голос.

Все четверо дружно вскрикнули и едва устояли на ногах от неожиданности. На стуле у окна сидел эльф Горчичное Зерно. Рядом с принцем стоял волшебник Оз.

– Надеюсь, никто из вас сегодня не пострадал, – начал Горчичное Зерно. – Вы понимаете, конечно, что поступки моей матери были вызваны горем и отчаянием.

– Она чуть не сожгла нас заживо! – сказала Сабрина.

– Настоящий дергунчик, – добавила Дафна.

Слово взял Оз:

– Тем не менее она оказалась единственной, кто ясно мыслил. У нее был всего один выход – всех разогнать. Ведь надо было предоставить убийце возможность скрыться.

– Скрыться? – поразилась бабушка. – Чего ради ей было так поступать?

– Ради защиты нового царя, – ответил эльф Горчичное Зерно. – Иначе убийца мог бы причинить вред наследнику трона Волшебного царства.

– Кто такой "наследник"? – спросила Дафна.

– Тот, кто наследует чего-нибудь у своего родственника, – объяснила сестре Сабрина. – Я думала, что никакого Волшебного царства больше не существует, – обратилась она к эльфу Горчичное Зерно.

– Оно существует в наших сердцах, в наших надеждах, – ответил принц Горчичное Зерно. – Придет время, и мы сумеем его возродить. И тогда нам потребуется наш монарх.

– Ты хочешь сказать, что она попыталась нас поджарить, чтобы защитить тебя? – спросила Дафна.

– Нет, не меня. Корону Волшебного царства наследую не я. Эта честь принадлежит Паку.

– Пак – новый царь? – потрясение ахнула бабушка.

Горчичное Зерно кивнул:

– Моя мать заботилась об одном: как защитить Пака. Я знал, что вам можно доверить брата. Ведь это вы его сюда доставили.

– Надеюсь, по крайней мере, что Титания не считает, что мы действовали заодно с убийцами Оберона, – сказала бабушка.

– Нет, не считает. Ведь Оберона отравили, – ответил на это Оз.

– Причем отравили ядом, изготовить который способен только эльф, – уточнил принц Горчичное Зерно. – Убить вечножителя ох как непросто. Растения, из которых сделан этот яд, растут только на родине эльфов, а его рецепт передается от эльфа к эльфу, от феи к фее. Он знаком только нам и горстке вечножителей.

– Вы кого-нибудь подозреваете? Горчичное Зерно покачал головой:

– У моего отца врагов было пруд пруди.

– Мы подозреваем, что это дело рук эльфа или кого-то, кто прибег к помощи эльфа, – продолжил Оз. – Увы, теперь злодей разгуливает как ни в чем не бывало по улицам Нью-Йорка. Нам известна ваша репутация, вы проявили себя непревзойденными детективами. Нам пригодилась бы помощь вашего семейства в розыске убийцы.