355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Матвей Курилкин » Мастер проклятий (СИ) » Текст книги (страница 17)
Мастер проклятий (СИ)
  • Текст добавлен: 1 января 2021, 15:30

Текст книги "Мастер проклятий (СИ)"


Автор книги: Матвей Курилкин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Они с Ролло действительно надеялись обойтись без смертей. Нашли удобные позиции по сторонам от дороги, прикинули, как будут стрелять, если что. Все это было не серьезно, понарошку. Доменико был уверен – самого страшного не случится. Они облапошат незадачливых карабинеров и уйдут, скроются в лесу, только их и видели.

Так все и было, поначалу. Доменико устроил возле заводских ворот настоящее представление с паническими воплями и стрельбой в воздух – Ролло в это время следил, чтобы начальник не увлекся слишком сильно. Как только подчиненный рванул прочь, эквит без проволочек последовал его примеру, и ухитрился развить такую скорость, что оставил напарника позади. А когда заскочил в облюбованные заросли и оглянулся, чтобы оценить расстояние до жандармов, увидел Ролло, лежащего прямо посреди дороги, и фонтанчики песка, вырастающие рядом с напарником. Жандармы стреляли на бегу, наверное, поэтому мазали, но точно не испытывали никаких сомнений по поводу убийства несопротивляющегося. Винтовка лежала здесь же, снаряженная и готовая к стрельбе. Доменико сам не заметил, как подхватил ее за ремень, упер приклад в плечо. Жандармы бежали почти строем, как мишени в тире, оборудованном в столичном имении. Доменико не успел осознать свои действия. Пять выстрелов, четко, как на тренировке. Пять мишеней падают. Подбежать к напарнику, убедиться, что с ним все в порядке – бедолага просто споткнулся не вовремя. Сначала накатило облегчение, а вот потом…

До локомобиля добрались быстро. Он даже не запомнил, как пробирались через лес, так, пролетела перед глазами мешанина зелени и веток. Необходимость бежать позволяла игнорировать дурные картинки перед глазами, а когда стало возможно остановиться и выдохнуть… Да, тогда-то и накатило. Только одна мысль позволяла держаться на плаву: «А ведь Диего через это уже прошел. Справился. И вряд ли ему было легче»


Глава 20

Утром пришлось еще хорошенько побегать, прежде чем удалось найти подходящее помещение для экспериментов. Я, вообще-то собирался обойтись только помощью Керы, чтобы не подвергать опасности лишних людей, но Доменико напросился поучаствовать:

– Так ты что, серьезно про опилки? – удивился он, когда я подошел с вопросом по поводу уединенно стоящего здания. – Зачем?

– Надеюсь, что так нитроглицерин не будет рваться от любого пука.

– Странная идея. Но я хочу на это посмотреть.

Отговаривать не стал, все же он взрослый мальчик. Хочет рискнуть из любопытства – что ж, могу его понять.

В качестве лаборатории мне был предложен какой-то сарай полумилей южнее тюрьмы, на самом берегу Арги. Судя по девственной пустоте помещения, покинуто оно уже давно, здесь даже мебели не нашлось, так что все необходимое пришлось везти, благо свободных рук было более, чем достаточно. Рабочее место, таким образом, было готово только после полудня.

– Ну, с чего начнем? – Доменико так и фонтанировал любопытством. Да что уж там говорить, не только он. Даже Кера с большим интересом поглядывала на разложенные на столе и полу приспособления, которые я выпросил у заводчан. Между тем, мне было как-то страшновато начинать. Мало того, что опыт в подобных экспериментах у меня отсутствует полностью, так еще и знания ну очень теоретические. Никогда не интересовался историей изобретения динамита, все представления до крайности приблизительные. На уровне семиклассника – знаю, что нитроглицерином пропитывали вроде бы опилки, чтобы сделать более-менее стабильную взрывчатку, и все. А какое соотношение, какого размера должны быть опилки, как им придавать форму – все придется выяснять экспериментальным путем. Более того, я помню, что там не только опилки вроде бы должны быть. Или даже лучше совсем не опилки, а какой-то другой материал, но какой? Всплывает в голове словосочетание «кремнистая земля» – должно быть, когда-то читал. А что это, и как добывать – совершенно непонятно. Впрочем, опилки вроде бы тоже должны подходить, и даже простая бумага, только хуже. Ничего, нам и так сойдет, лишь бы не подорваться самим, и подорвать кого нужно.

– Ну, не знаю, – протянул я. – Может, сначала проверим, как он взрывается в натуральном, так сказать, виде? Чтобы знать, с чем сравнивать.

Возражений не было. Пока искал камень, попросил Керу нацедить немного жидкости.

– Только очень аккуратно! Следи, чтобы даже капли на падали, пусть течет по стеночке. Я слышал, он может от любого чиха взорваться.

Кера только пожала плечами. К тому моменту, как я установил в десяти метрах от сарая плоский камень, и выдолбил в нем небольшое углубление, Кера уже была рядом. В руках она держала стеклянную рюмку, на две трети заполненную маслянистой жидкостью. Ну да, сам виноват. Действительно ведь, немного.

– Очень хорошо, – сглотнул я. – А теперь поставь ее вот сюда аккуратненько, на камешек, и тащи пипетку.

– Какую пипетку? – удивилась девушка.

– Ту, которой ты набирала нитроглицерин. В моем рюкзаке которая. Или как ты его наливала? – спросил я, боясь услышать ответ.

– Наклонила бутыль, и налила. – удивилась девушка. Как ты и говорил, по стеночке. Мне Доменико помог.

Я зажмурился. Бутыль, в которой где-то литр вещества. Наклонила. Хорошо, что я только одну с собой взял, если что, погибли бы только мы трое. Даже, возможно, я бы выжил.

– Ева, не нужно, наверное, так больше делать, – сказал я. – Там, как я уже упоминал, у меня в рюкзаке, пипетка. Это такая стеклянная трубка, длинная, с каучуковым шариком на конце. Я ее специально у лекаря выпросил. Принеси, пожалуйста… Хотя нет, я сам схожу. И знаете, давайте вы в этот сарай без меня больше не заходите, хорошо?

Кера и Доменико пообещали. Парень поглядывал на меня с тревогой, видимо его смутил мой бледный вид. Впрочем, богиня тоже не понимала, почему я так нервничаю. Вот что меня заставило отправлять ее работать со взрывчаткой? Доменико, дурак, постеснялся. Как же, отправлю девушку таскать тяжелый камень, а сам буду отдыхать.

Я сходил за пипеткой, осторожно набрал каплю вещества из рюмки, попросил Керу отойти подальше, и поставить рюмку на ровную поверхность. Занес руку над камнем и надавил на грушу. Блестящая в солнечном свете капелька сорвалась со стеклянной трубочки, и упала точно в углубление на камне. Хлопок получился совсем не громкий, гораздо тише, чем выстрел. Но Доменико отшатнулся и побледнел так, будто в камень молния ударила. И Кере, к слову, тоже было очень не по себе.

– Я начинаю жалеть, что не сдержал своего любопытства, дружище, – сообщил Доменико после того, как поделился с нами своим запасом ругательств. Довольно обширным, кстати, для парня из высшего общества. – Хотел бы я никогда не видеть этой демонстрации. И, главное, если ты знал, как легко эта штука взрывается – как ты-то решился ее тащить?

– Сам себе удивляюсь, – признался я. – В оправдание могу сказать, что делал все очень аккуратно!

Следующие несколько часов прошли в упорных экспериментах. Взять несколько гранов нитроглицерина, взвесить нужное количество опилок, сбросить с определенной высоты на получившуюся кашицу гирьку, если не взорвалось, повторить, чуть увеличив высоту. Поменять концентрацию, повторить эксперимент. Поменять высоту, повторить эксперимент. И снова повторить. Занятие, требующее крайней сосредоточенности и при этом уже после десятого повторения неимоверно скучное. Самое отвратительное, что результаты были все еще неудовлетворительные. Часа в четыре пополудни приходил Рубио – как он объяснил, убедиться, что мы еще не сдохли. К тому времени я уже отказался от опилок и пробовал другие абсорбенты, например, кирпичную пыль, бумагу или даже песок, который набрал под ногами. Так что старик был встречен неласково, и понаблюдав за несколькими итерациями экспериментов, убрался восвояси.

– Что б его Гекатонхейры сожрали! – Я вышел из себя, заметив, что уже начало темнеть. Все возможные сочетания, которые приходили в голову уже были перебраны. Смесь либо взрывалась слишком легко, либо не взрывалась вовсе.

Сразу вслед за моим воплем, коротко вскрикнул Доменико, и каким-то невообразимым кульбитом отпрыгнул от своего табурета, сидя на котором он записывал результаты экспериментов.

– Что? – удивился я, глядя на дико озирающегося эквита.

– Ффух, зараза, – выдохнул, приятель. Да, понимаешь, задремал немного. Очень уж увлекательное занятие. А тут ты закричал, я дернулся, колба с взрывчаткой опрокинулась, – рядом с Доменико как раз стоял ящик с колбой, из которой брали образцы. – Испугался я, все-таки его там прилично. Ладно, обошлось. Все в кремнезем впиталось.

– Да уж, это мы хорошо придумали, – начал я, и тут же прервал себя. – Подожди… Как ты этот песок назвал?

– Кремнезем, – пожал плечами управляющий заводом. – У металлургов кирпичи в некоторых печах из такого сделаны. Думаю, Диего, на сегодня надо заканчивать. Нет, идея хорошая. Посмотри, – он полистал бумаги, – С опилками неплохо получилось, в два раза стабильнее. Нужно будет попросить кого-нибудь, чтобы нам совсем древесной трухи набрали, чтобы прямо мелкая была, как мука. Только завтра. Смотри, темнеть начинает, да и устали мы. Вон, погляди на домину Еву, она уже едва на ходу не засыпает! – Кера недоуменно уставилась на парня. Действительно, уж по ней признаков усталости определить было невозможно. Она вообще не очень-то обращает внимания на нужды своего смертного тела.

– Подожди, – отмахнулся я. – Давайте еще с кремнеземом попробуем. Последний рез! А то смотри, почти все перепробовали, что в голову пришло. Я уже думал сбегать муки попросить на кухне, а с кремнеземом не экспериментировали.

Я, наконец, вспомнил, где слышал про кремнистую землю. Давно еще, в прошлой жизни читал в какой-то статье, что ее использовали как раз при перевозке нитроглицерина, и Альфред Нобель, дескать, случайно заметил протекшую в наполнитель бутылку. Только я и предположить не мог, что кремистая земля выглядит как обычный, только белый и мелкий песок! Мне скорее представлялось что-то розовато-серое…

Несмотря на вновь проснувшийся азарт, я заставил себя действовать еще медленнее, чем обычно. Не хотелось запороть эксперименты из-за банальной спешки. Привычная уже процедура: отмерить три грана абсорбента, отмерить семь гранов нитроглицерина. Медленно, но тщательно перемешать. Поднять грузик, установить на штатив, с расстояния пары метров дернуть за веревку, на которой держится стопор. Удар. Взрыва нет. Поднять повыше, удар – нет взрыва. Рвануло на высоте десяти дюймов. В шесть раз выше, чем если уронить тот же груз на чистый нитроглицерин.

Обратно хотелось бежать вприпрыжку, несмотря на то, что за спиной болтался рюкзак с полуфунтом неизрасходованного нитроглицерина. Кера в конце концов не выдержала, и на удивление мягко попросила отдать ей рюкзак, заслужив тем благодарный взгляд от Доменико. Только тогда я, наконец, успокоился.

Утро началось не с продолжения экспериментов, как я ожидал, а с серьезного разговора с Доменико. Парень разбудил меня едва рассвело, и не дожидаясь, пока я продеру глаза, потащил в свои апартаменты. На все вопросы касательно срочной необходимости в такой беседе отвечал, что разговор будет конфиденциальным, и только там он может быть уверен, что нас не станут подслушивать. Апартаментами оказался обычный рабочий кабинет, не слишком даже большой, в углу которого примостилась раскладушка с даже не застеленной постелью.

– Ну а как ты думал? – пояснил парень, заметив мой удивленный взгляд. – До того, как все закрутилось, я снимал домус в центре города, но как ты можешь догадаться, сейчас он для меня недоступен. Давай лучше сразу к делу, хорошо? Разговор непростой будет.

– Мне уже даже страшно представить, что ты такое хочешь мне вывалить! – буркнул я.

– Вывалить, да… – протянул парень. – Понимаешь, мне сразу показалось странным, что мы с тобой однофамильцы. Я же все-таки эквит, должен знать свою родословную, и про побочные ветви нашей фамилии мне слышать никогда не доводилось. И ладно бы ты был плебеем, за последнюю сотню лет среди плебеев стало модно брать фамилии известных семей. На это сейчас не принято обращать внимания: забавляется плебс, и ладно, лишь бы не бунтовал. Но ты не плебей, это видно по манерам, и вообще… К тому же старик как-то упомянул, что у тебя есть манн. Правда, не сказал, какой, но это и не важно. Важно, что он есть. А вчера вечером, когда со мной связался отец, я рассказал ему, что с одним парнем весь день изобретали стабильную взрывчатку, – Доменико слегка покраснел, видимо, стало неловко за свое хвастовство. – И изобрели. Отец, естественно, заинтересовался, что за парень, а я вспомнил о своем интересе. В общем, я спросил его, нет ли у нас родственников – однофамильцев.

Доменико, который до этого сидел за столом, вскочил и начал расхаживать из угла в угол.

– В общем, мы с тобой действительно родственники. Двоюродные братья, если точнее. Твой отец… он старший, и должен был стать наследником. Но там случилась неприятная история. Они с дедом поссорились. Из-за твоей матери. Дед прочил твоему отцу другую невесту, а Мария, твоя мама, она хоть и не из плебеев, но простая жрица. В общем, они очень сильно поссорились, и дед изгнал твоего отца из рода. Он так до самой смерти его и не простил. Когда умер, папа пытался искать брата. Он и раньше искал, но пока был жив дед, это приходилось делать тайно, а потом стало уже поздно. Видимо, потому что Винсенте так и не отказался от старой веры, и стал неблагонадежным. Ну, что скажешь? – Доменико остановился передо мной, но в глаза так и не посмотрел.

– Кхм, – я как-то не знал, что сказать. – Болливуд какой-то!

– Что? – не понял… кузен, получается.

– Не важно. Говорю, для меня честь иметь такого брата. Не, правда, я рад. Что тут еще сказать-то?

– И ты не злишься?

Вопрос поставил меня в тупик.

– Эмм… Почему я должен злиться? – я действительно не совсем понимал, к чему ведет парень.

– Ну, как же. Получается, во главе рода должен был стоять твой отец, а потом и ты. Если бы дед не взбрыкнул тогда, вы бы не жили в нищете, и твоих родителей бы не убили чистые.

Кажется, до меня начало доходить.

– Слушай, дружище, – я покачал головой. – Ты это все как-то странно представляешь. Когда-то давно мой отец женился на моей матери. Если бы этого не произошло, я бы вряд ли родился, так что с этой стороны, я, как ты понимаешь, не могу быть недоволен. К тому же маму я люблю. Как и папу. Дальше. Мы не жили в нищете. Только в последнее время. Мы не страдали, нам было хорошо, и, наверное, свое детство я до самой смерти буду вспоминать как самое счастливое время. Не уверен, что мне было бы лучше в столицах среди всяческой роскоши и так далее. Точнее, мне все равно – это ведь не главное. То есть и тут у меня нет претензий. И последнее. Становиться наследником семейного дела я не захотел бы и раньше, можешь мне поверить. Это слишком сложная работа, я на такое не учился. И самое главное – ты-то здесь при чем? Ты о моем существовании даже не знал до вчерашнего дня! Ну, о том, что мы родственники и вот это вот все. Так с чего мне на тебя злиться, даже если бы я был недоволен своим прошлым?

Доменико облегченно выдохнул и поднял, наконец, глаза.

– Тогда добро пожаловать в семью? – он протянул мне руку.

– Спасибо за приглашение, – улыбнулся я. – Одна просьба – не стоит пока афишировать мое появление, ладно? Подозреваю, у вас могут возникнуть неприятности с чистыми. Если им удалось выяснить, кто устроил массовое убийство в лагере для неблагонадежных – точно. Надеюсь, твой отец еще не объявил о новом родственнике во всеуслышание?

– Пока нет. Мы не знали, как ты отреагируешь на новости. Ты же мог вообще порвать все общение с нами, или даже вызвать отца на дуэль.

– Зачем? – я вытаращил глаза. Как-то не мог представить причину, по которой мне это потребовалось бы.

– Ну, как же… – Доменико тоже удивился. – Оспорить его право занимать главенство в роду. Так бывает. Не факт, что тебя после победы приняли бы, но попытаться все равно никто не запретит.

– Слушай, я жил среди обычных людей, – устало покачал я головой. – Мне говорили, что мы вроде как классом повыше, чем плебс, но это было чисто умозрительное знание. Никаких ваших правил я не знаю. На приемах не был ни разу в жизни. Про регламент общения между представителями семей только слышал, причем не от родителей. Ты это учитывай, когда будешь пытаться прогнозировать мое поведение.

– Хорошо, – радостно улыбнулся Доменико. – Знаешь, я даже предвкушаю то время, когда тебе придется всему этому учиться! Это будет по-настоящему весело, уверен! Для меня, понятное дело.

– Стоп, минуточку. В каком смысле учиться? – как-то мне не понравилась его улыбка. Слишком предвкушающая.

– Ну, как же! Если ты войдешь в семью, ты обязан будешь все «эти наши правила», как ты выразился, соблюдать. А как их соблюдать, если не знаешь?

– Доменико, подожди. – Вот теперь вопрос единения с родственниками начал меня напрягать. – Я как-то не так все это представлял. Зачем нам обязательно официальное воссоединение? Ну, хорошо, мы узнали, что приходимся родственниками друг другу. Я очень рад, что у меня есть такой замечательный брат, и заранее рад дяде. При случае с удовольствием познакомлюсь с твоей семьей, и все такое. Если когда-нибудь у нас будет спокойная жизнь, будем иногда встречаться на семейных обедах в узком кругу и делиться воспоминаниями. Зачем объявлять об этом прилюдно?

С каждым моим словом лицо кузена вытягивалось все сильнее.

– То есть ты все-таки злишься, да? – печально уточнил он, когда я закончил свой спич.

– Нет-нет-нет, дружище, ничего такого. Я не злюсь, все отлично, и никаких проблем с этой стороны. И давай этот вопрос больше не поднимать, а то по кругу пойдем. Просто объясни мне, зачем это нужно тебе? Вообще семье зачем нужно, чтобы эквит Диего Ортес, племянник главы семьи Ортес вдруг возник из ниоткуда?

– Вообще не понимаю вопроса! – похоже, Доменико начал злиться. – Ты очень циничный человек, Диего! Нет, если ты хочешь услышать материальные выгоды от твоего вхождения в семью, то пожалуйста. Ты одаренный и ты мужчина! У меня четыре сестры и ни одного брата! Ты будешь моим наследником! В нашей семье четыре рода. Но семьей Ортес она остается только до тех пор, пока во главе стоит Ортес. Если я помру, не оставив наследников мужского пола, семья Ортес станет другой семьей, понимаешь? И потом, отец говорит, наше положение среди высокородных очень пошатнулось после того, как дед изгнал твоего отца. Ортесы изгнали свою кровь! Если ты вернешься, многие скажут, что Ортесы умеют признавать ошибки, и умеют их исправлять. Это если подходить к вопросу совсем уже утилитарно. Как видишь, выгод достаточно. Но мне, вообще-то, просто по-человечески хотелось бы иметь брата. А отец, оказывается, думал, что ты умер. Он, между прочим, плакал, когда я ему твою историю вчера рассказывал.

– Ладно, я понял. Возникло недоразумение из-за нехватки информации. Плюсы ты мне перечислил, теперь давай я перескажу минусы. Их всего два. Первое – я преступник. И собираюсь продолжать свою преступную деятельность. Я ведь не успокоюсь, Доменико. Я буду уничтожать чистых. Не успокоюсь, пока они не закончатся. Ну, либо они, либо я. Вам нужен преступник в семье? И второе. Про мой манн. – Сказать или не сказать? Я до последнего сомневался. В подкорке сидела необходимость всеми силами скрывать природу своих способностей. Да и безоглядно доверять свежеобретенным родственникам… хотелось. Очень хотелось. Сам от себя не ожидал.

– И чего замолчал? – поторопил меня Доменико. – Какая-нибудь такая же детская отмазка? Давай сразу, все глупости, чтобы времени не терять.

– Ну ладно, – я решился. – Только поклянись ни с кем не делиться этой информацией. Даже с отцом, если не знаешь точно, что он никому не расскажет.

– Да что ж там такое секретное у тебя?! – удивился кузен. – Хорошо, клянусь. Давай уже, не тяни резину.

– В общем, я проклинатель. Так что похвастаться моим манном не выйдет.

Наверное, целую минуту Доменико смотрел на меня не отрываясь.

– Не думал, что ты сможешь меня так удивить, – признался, наконец, парень. – Такие вещи действительно лучше держать в секрете. Тем не менее, ни твой манн, ни твои преступления для нас препятствием не являются. Ты же, насколько я понимаю, не представляешься всем и каждому по фамилии? – На это я только кивнул. Действительно, Мою фамилию знает только старик и вот теперь Доменико. – По поводу отношения к чистым – как ты можешь заметить, в нашей семье их тоже не слишком жалуют. Да и мое здесь присутствие. К отцу уже приходили жандармы, задавали неудобные вопросы. Почему мол работники его завода, да еще во главе с его собственным сыном отказываются подчиняться законным требованиям властей?

– И что он ответил? – живо заинтересовался я.

– Да что он ответит? Что понятия не имеет, что здесь происходит, что связи со мной у него нет, но он уверен, что его сын никогда бы не стал нарушать законы республики. Если придется возвращаться в столицу, оправдаться будет тяжеловато, но пока им нечем надавить. Они сами себя загнали в ловушку – при таком отношении к бунтовщикам, у них нет ни одного свидетеля. Ни одного осведомителя. Пленных-то не берут. А тебе тем более не о чем беспокоиться. Тебя вообще пока не существует. Так что? Других аргументов против воссоединения с семьей нет?

– Других нет, – сдался я.

– Ну и отлично. Тогда будем считать этот вопрос закрытым. Вернемся к нему, когда окажемся в Милане. Тогда остается еще один небольшой вопрос.

– Ну что еще? – честно говоря, я уже немного устал от новостей.

– Финансовый, конечно! Нужно решить, будем ли мы оформлять патент на твое изобретение, а также условия, на которых ты уступишь нам исключительное право на производство твоей взрывчатки. Как, кстати, ты собираешься ее назвать?

– Динамит, – машинально ответил я. Как-то за заботами совсем не подумал о финансовом аспекте «изобретения», а ведь деньги лишними никогда не будут. Да и просто не сталкивался до сих пор с республиканским патентным правом, хотя и знал, что оно существует – у отца, до того как нас записали в неблагонадежные, было несколько патентов, по которым он регулярно получал отчисления. Потом-то эти патенты признали ничтожными…

– Ясно, хорошее название, – прервал затянувшееся молчание Доменико. – А по остальным вопросам?

– Знаешь, с патентом я бы пока повременил, – собрался я с мыслями. – Я не очень разбираюсь в патентном праве, но если есть возможность, что рецепт может уйти на сторону, лучше пока им не светить. А по поводу отчислений – готов рассмотреть предложения.

Тут уже настала очередь призадуматься кузену.

– Понимаешь, раньше какая-то утечка была исключена. За такое работников патентного бюро на кресты бы отправили. Сейчас, в принципе, тоже так. Однако появилось небольшое уточнение – по требованию святой церкви чистого бога, изобретение может быть запрещено, если оно нарушает религиозные принципы или несет вред чистоте. При этом решать, что несет вред, а что нет – могут только чистые. Уже был случай, когда какие-то вещи запрещали. Подробностей я не знаю, зато знаю, что сама церковь их использовать не стесняется. Так что вполне может статься, что через годик окажется, что производство этого твоего динамита запрещено, но его можно купить в церковных лавках. Это в том случае, если твоя взрывчатка вызовет у них интерес.

– Думаю, вызовет. – Хмыкнул я. – Очень удобная штука, и по идее недорогая в производстве.

– Вот-вот. А отец сможет организовать достаточную секретность.

– А что помешает чистым просто прийти на завод и потребовать поделиться технологией? Ну, в смысле устроить проверку, достаточно ли она чиста?

– Ну, например, можно будет организовать производство где-нибудь у нас, – пожал плечами Доменико. – Если удастся оторваться от республики. А если не получится, можно просто организовать отдельный цех где-нибудь за границей, на спорных территориях. В той же африке, скажем. Так даже лучше будет.

На том мы в конце концов и сошлись. Моя доля за использование изобретения – пять процентов прибыли. Доменико предложил, а я даже торговаться не стал – и без того, по-моему, очень приличная доля, особенно если учесть, с какими сложностями будет связано производство, и то, что сам рецепт Доменико уже известен. Мог бы просто передать его отцу, не ставя меня в известность, и я даже возмущаться бы не стал. Впрочем, до получения этих несметных богатств еще дожить нужно.

На этом обсуждение закончилось, и я смог вернуться, наконец, к доведению динамита до ума. В качестве инициатора взрыва остановился на гремучей ртути из капсюлей – дешево и сердито. Из того материала, что украли с завода, удалось наделать достаточно внушительное количество цилиндрических шашечек, обернутых вощеной бумагой – наше тайное оружие в борьбе с церковью было готово.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю