Текст книги "Обрыв (СИ)"

Автор книги: Марьяна Олейник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Олейник Марьяна Ивановна
Обрыв

Откуда-то из глубины пространства зазвучала музыка, сначала тихо, потом все громче и громче. Луч световой пушки выхватил из бархатной темноты две стройные серебристые фигуры. Ладонь мужчины скользнула по щеке девушки, он порывисто отвернулся, сделал шаг, другой, почти незаметно отделился от земли – и полетел, повиснув на ремнях вниз головой. Вернулся за ней, она тоже оторвалась от манежа и взмыла вверх, цепляясь только за его руку. Миг – и уже она повисла вниз головой, а он держит ее за пятку... Связь между ними настолько хрупкая, что это вызывает ужас и одновременно восторг.

Он поднялся, застыв между ремнями на вытянутых руках, затем мягко приземлился и остался на манеже. Прошло немного времени, – и серебристая птичка взлетела под самый купол, "наматывая" на себя ремень. Потом ринулась вниз, стремительно "разматываясь". Вот-вот она, освободившись от пут, свободно закачается на ремнях... Но движение прервал резкий рывок, – и девушка с десятиметровой высоты полетела вниз.

Мужчина бросился вперед, понимая, что не успеет принять на себя удар, смягчить падение, и за доли секунды его мир сжался до размеров круга света, в котором лежало ее безжизненное тело...

***

Гордею в нос ударил запах конюшни. Он любил этот запах, напоминавший о детстве и каникулах в деревне. Неповторимая цирковая атмосфера ему однозначно нравилась. В последнее время он ходил в цирк, как на работу. Хотя почему – как? Это сейчас и есть его работа. Гордей давно вынашивал идею написать серию очерков о цирке – а со временем, возможно, и целую книгу. Как говорится, плох тот журналист, который не хочет стать писателем... Главному редактору их газеты затея понравилась – при условии, дескать, что это будут не бравурные отчеты, а рассказы о тайнах закулисья, непростых судьбах и взаимоотношениях артистов, словом, то, о чем рядовой зритель и не подозревает, что-то острое и читабельное. "Обижаете, Евгений Васильич, – хмыкнул Гордей, – когда это я бравурные отчеты писал? Будут вам тайны закулисья!"

Цирковое закулисье, впрочем, делиться тайнами не спешило. Оно и понятно: прежде чем к постороннему человеку, еще и журналисту, перестанут относиться с подозрением, а тем паче – пустят в свой круг, должно пройти время. Однако Гордей был терпелив и упорен. Для начала он заручился разрешением директора цирка, к слову, знаменитого дрессировщика хищников Аркадия Ланского, – какому руководству понравится, что на вверенной ему территории без спросу трутся непонятные личности? А вскоре обзавелся и другими знакомствами. Постепенно местная публика стала принимать появляющегося в цирке каждый день журналиста за своего.

– Привет прессе! – раздался за спиной у Гордея знакомый голос. К нему с улыбкой подходил стройный брюнет с тонкими чертами лица и очень темными глазами. Дамир, воздушный гимнаст, недавно вернулся из Канады, где работал по контракту в знаменитом Цирке дю Солей. – Пойдем, покурим!

– А я думал, вы, гимнасты, не курите. Вам же надо беречь эту, как ее... спортивную форму, нет?

– Открою тебе секрет, – Дамир хлопнул Гордея по плечу, – мы еще и пьем. Иногда, бывает, как накатим! – он щелкнул зажигалкой.

– О, Zippo! – восхитился Гордей. – Да вы, батенька, эстет.

В углу курилки дымил, подпирая стенку, электрик Алексей, замызганный синий комбинезон висел на нем, как на вешалке. Рядом громко спорила о чем-то троица в причудливых костюмах и с ярким гримом на лицах. С одним из этой компании – клоуном Патиссоном – Гордей уже был знаком. Накладной нос картошкой, взлохмаченные патлы, торчащие в разные стороны из-под маленькой смятой шляпы, и огромный бутафорский живот весьма органично сочетались с его сценическим образом. У коверного, наверное, имелось обычное человеческое имя, но в цирке все звали его исключительно Патиссоном.

– Читали новости? – спросил Патиссон. – В Цирке дю Солей воздушный гимнаст разбился. Сорвался, когда трюк исполнял. – Он выпустил облачко дыма и проводил его глазами. – У нас тоже два года назад был случай. Клим и Эля, замечательные ребята, серебро фестиваля в Фигерасе взяли, к Монте-Карло готовились. На репетиции Эля отрабатывала обрыв, это, объясняю тем, кто не в курсе, когда гимнаста поднимает лебедка, а он ремнями обматывается, обматывается, а потом с самого верха – раз! Раскручивается и на ремнях зависает над манежем. Эля размоталась – и...

– Насмерть? – почему-то шепотом спросил Гордей.

– Слава Богу, жива осталась, но поломалась, конечно, сильно. Потом оказалось, что вроде как лебедку заклинило, от рывка Эля и сорвалась. Типа несчастный случай, а уж как оно на самом деле было... Слухи разные ходили. Оборудование-то проверяют все время, и техники, и сами артисты, от этого жизни ж зависят! – разошелся, обретя в лице Гордея благодарного слушателя, Патиссон. – А тут "заклинило"! С чего бы вдруг? Директора нашего, инспектора манежа и инженера, главного по безопасности, долго тягали. Следователи рыли-рыли... Только, сдается мне, не дорыли. Ясен пень, и Климу несладко пришлось. Да вот Дамир тебе лучше расскажет, он дружил с Климом.

– Конечно, расскажу, если интересно, – Дамир раздавил окурок в пепельнице и посмотрел на часы. – Только не сейчас, а то я на репетицию опоздаю. Всем – хорошего дня!

– И часто у вас, – Гордей предложил Патиссону сигарету, тот взял, кивнул, – такие несчастные случаи?

– Нечасто. Но... Номера сложные, риск немалый, – только кажется, что ребята легко работают, за этой легкостью – тренировки до седьмого пота, травмы... Артист выходит на манеж в любом состоянии, потому что зритель ждет, зрителя не интересует, какие у тебя проблемы, как ты себя чувствуешь, он заплатил деньги за удовольствие, и будь добр ему это удовольствие доставить. Ну, пора и мне, пойду трясти бухгалтерию, грим надо закупать. Пошли, орлы! А то мне опять скажут, что птицам деньги не нужны, – Патиссон, поторопив партнеров, смешно заковылял в своих клоунских ботинках к лестнице.

Алексей, который прислушивался к разговору, тоже потушил окурок, поднял сумку с инструментами и, ссутулившись, двинулся к двери.

Гордей, оставшись один, обдумывал полученную информацию. Пожалуй, в этом деле стоит покопаться. Как минимум драматическая история из жизни знаменитых артистов может получиться...

На висевший в курилке монитор транслировалась картинка с манежа, где шла репетиция "экзотики". Так в цирке называют дрессуру экзотических животных. Почему к экзотическим причисляют обыкновенных грызунов и кур, для Гордея до сих пор было загадкой.

Он вышел из опустевшей курилки и направился к форгангу – выходу из-за кулис на манеж. Цирковую терминологию, как и всякого рода приметы и традиции, надо осваивать в первую очередь, чтобы где-нибудь не напортачить. Попробуй назвать цирковых артистов "циркачами", – тут же окажешься в их среде изгоем, ведь для них это слово – ругательное.

В проходе форганга стояли клетки с мелкими животными, служащий тянул упирающуюся козу, а в манеже дрессировщица Лена уговаривала прекратить халтурить ослика. Ослик делал вид, что добросовестно прыгает через барьерчик, однако с гораздо большим энтузиазмом охотился за содержимым сумочки, из которой Лена доставала морковку и поощряла его за удачно исполненный трюк. Гордей засмотрелся – не на саму дрессировщицу, хотя она, похоже, принимала его внимание на свой счет и строила ему глазки, а на процесс, уж больно уморительно все это выглядело. Среди питомцев дрессировщицы кого только не было – барсук, куница, обезьянка, две чернобурки, выдра, медвежата Савка и Гришка и даже дикий кабан Барсик – четверть тонны живого веса!

Об этом Барсике Лена поведала Гордею забавную историю. Несколько лет назад, во время гастролей в Одессе, ее номер начинался с того, что на манеж выбегал Барсик и раскатывал носом дорожку. У диких свиней есть врожденная особенность: они не огибают препятствия, а стараются отбросить с дороги все, что им мешает. И вот инспектор манежа, мужчина весом под центнер, вышел, встал перед скатанной дорожкой и хорошо поставленным голосом начал объявлять: "Елена Запольская и ее..." В этот момент выскочил Барсик, принялся раскатывать дорожку, заодно таранил инспектора, еще и поддел его носом. Тот отлетел на несколько метров, вскочил, начал отряхиваться, публика, решив, что это такой трюк, захохотала и захлопала. На следующий вечер наученный опытом инспектор манежа сначала предусмотрительно вскарабкался на барьер, а уже потом объявил: "...и ее воспитанники, а также особо опасный зверь – дикая свинья!"

Лена, поймав взгляд Гордея, улыбнулась ему и подошла к краю манежа.

– Ловко вы с ними со всеми управляетесь! – восхитился Гордей. – Как Барсик, не балует?

– Держу его в ежовых рукавицах, – встряхнув светлыми кудряшками, засмеялась укротительница Барсика. – Между прочим, дрессура диких свиней по сложности приравнивается к работе со львами и тиграми!

– Леночка, умоляю, берегите себя! – проникновенно произнес Гордей. – И помните: вы мне обещали эксклюзивное интервью о ночной жизни цирковых животных.

– Будет вам эксклюзив! Скоро приедут молодые дикобразы, я вас непременно с ними познакомлю, – кокетничала Леночка.

– Ленок! – к ним подскочил юркий чернявый паренек с профессиональной камерой. – Получилось пару прикольных видео, тебе сбросить – или я сам выложу в ютуб?

– Сам, Славик, сам, – Лена послала то ли Славику, то ли Гордею, то ли обоим сразу воздушный поцелуй и побежала к своим питомцам.

– Вот так всегда, – обиженно засопел Славик, – доброго слова от них не дождешься.

Эквилибрист Славик гордо именовал себя видеографом цирка и расставался с камерой разве что на время собственного выступления.

– А скажи-ка мне, коллега, имеется ли в твоем архиве видео двухлетней давности? – поинтересовался журналист.

– Тебе надо записей? Их есть у меня! – ответил Слава. – Я тогда вообще все подряд снимал – и представления, и репетиции, и за кулисами...

– А репетицию, когда воздушная гимнастка разбилась? Эля, кажется...

– Да, Эля, – Славик погрустнел. – Я ту запись следователям показывал, они ее даже к делу приобщили. Завтра принесу, лады?

– Спасибо, дружище!

Задумавшись, Гордей не заметил, как ноги сами принесли его к двери гримерки, украшенной афишей с львиной мордой и угрожающей надписью "Прежде, чем войти, подумай!". Эту гримерку занимал Ланской, который, став директором, не прекратил выступать со своими хищниками. Гордей решил начать расспросы по делу о разбившейся гимнастке с директора цирка. Он заглянул в приоткрытую дверь, убедился, что директор там один, и вдвинулся внутрь.

– Можно?

– Здоров, писатель! Ну что, не обижают тебя у нас? – добродушно приветствовал его Аркадий Палыч. Узнав, зачем Гордей к нему пожаловал, Ланской помрачнел.

– Не очень-то хочется ворошить это дело. Тогда многие по шапке получили за нарушение техники безопасности, в том числе и я за то, что не уследил...

После разговора с Ланским Гордей обосновался в цирковом баре, заказал себе кофе и принялся анализировать услышанное. По словам директора, после падения Эльвиры Мелешко завели уголовное дело по статье о нарушении правил безопасности, был суд, инженера по технике безопасности на три года лишили права занимать эту должность, – благо, обошлось без смертей, а то могли бы и посадить. Инспектора манежа и самого Ланского оштрафовали и чуть не уволили. Пресса пошумела и успокоилась. Стелла Яровенко, ассистентка в номере Клима и Эльвиры, отделалась испугом. Клима Резанова к ответственности не привлекали, – несчастье случилось во время работы на цирковом оборудовании, за состояние которого отвечали другие люди. Но коллеги винили в произошедшем именно Резанова, и вскоре после той истории он ушел из цирка. Кстати, ни главный инженер, ни инспектор манежа вины не признали, уверяя, что необходимые проверки проводились регулярно.

"Стелла Яровенко, Клим Резанов, – Гордей набрасывал список тех, с кем нужно побеседовать об этом деле, – по возможности – сама Эльвира Мелешко... Ну, и Дамир".

– Ты же не отвяжешься, верно? – сдался Дамир, когда Гордей отловил его после репетиции. – Пойдем ко мне в гримерку, здесь нам не дадут спокойно поговорить.

В гримерке Дамира Гордею бросилась в глаза прикрепленная к стене возле зеркала большая фотография темноволосой девушки. Не красавица, черты немного неправильные – рот великоват, скулы широковаты, но было в ее лице что-то, из-за чего на него хотелось смотреть и смотреть...

– Это Эля, – кивнул Дамир на фото. – Мы с Климом – оба из цирковых династий, вместе учились в цирковом училище, работали в одной программе в Харьковском цирке, там и познакомились с Элей. Она пришла из спорта, ей предложили заменить артистку группового номера, которая травмировалась. Эля за два месяца тренировок так вошла в номер, как будто всю жизнь в нем работала. Хорошая спортивная подготовка, отличная координация, с партнерами по номеру быстро нашла общий язык. Клим влюбился.

– Ну, да, да, и я тоже! – перехватив взгляд Гордея, с грустной улыбкой признался Дамир. – Она поначалу к нам обоим одинаково относилась. А потом... У Клима в то время уже была мечта сделать парный номер – ремни. Он предложил Эльвире стать его партнершей, она согласилась, начали репетировать. У них сразу все стало ладиться. Оба талантливы, нашли хорошего режиссера и за год сделали номер – красивый, эффектный, технически очень сложный. И назвали его красиво – "Элегия". И все получалось – до того момента, пока Эля не...

– Ты тоже, как и Патиссон, думаешь, что это был не несчастный случай?

– А Патиссон разве так думает? По-моему, он этого не говорил. Я одно знаю: оборудование перед репетицией или выступлением нужно тщательно проверять, я, например, всегда проверяю.

– А Клим?

– Об этом надо спрашивать у Клима. Кстати, в Цирке дю Солей оборудование тоже ломается, но там каждый артист и сотрудник подписывает соглашение о конфиденциальности, плюс в случае травмы получает большую страховку, поэтому и не распространяется на эту тему... Ну что, помог я тебе? Если еще вопросы возникнут, или что-то нужно будет, – можешь на меня рассчитывать.

Обменявшись с Дамиром крепким рукопожатием, Гордей направился к выходу из цирка. Вытащил телефон.

– Алиска, ты еще в редакции? Дождешься меня?

Столы Гордея и Алисы в ньюзруме стояли рядом, и они часто делились друг с другом впечатлениями и обсуждали темы, которыми каждый из них занимался. Когда долго над чем-то работаешь, глаз замыливается, – и тут очень может пригодиться свежий взгляд и совет коллеги. Особенно если коллега обладает живым умом, способностью сходу схватывать суть, чувством юмора, а также – зелеными глазами, очаровательным носиком и точеной фигуркой.

– Нюхом чую – здесь что-то не так, какая-то загадка! Если я ее не разгадаю, какой же я специалист по тайнам закулисья!? – подытожил Гордей, рассказав Алисе, чем он сегодня занимался. – У меня чуйка, понимаешь?

– Понимаю, у тебя чуйка, – зеленые глаза лучились смехом.

– А если серьезно, что ты об этом скажешь?

– Ну-у-у... Фильм "Ищите женщину" с Софико Чиаурели смотрел? Старый, но мне очень нравится.

– По-твоему, Эльвире могла желать зла какая-то женщина?

– А по-твоему, такой вариант напрочь исключен?

– Да нет, конечно. Тем более что я и сам собирался поговорить с одной дамочкой. Которая, как мне кажется, имела к этому делу самое прямое отношение, тем не менее вышла сухой из воды...

***

– Назовите хотя бы одну причину, по которой я должна говорить с вами об этом! – Стелла, бывшая ассистентка в номере Клима и Эльвиры, сделала глоток кофе, поморщилась и подняла на Гордея усталые глаза.

Приблизительно такой реакции он и ожидал. Поэтому, прежде чем сунуться к Стелле с расспросами, навел о ней некоторые справки и кое с кем поговорил. А кто расскажет о молодой красивой женщине больше интересного, чем другая молодая женщина? Дрессировщицу Лену долго упрашивать не пришлось, достаточно было намекнуть, что в своем небольшом журналистском расследовании Гордей оч-чень рассчитывает на ее помощь. Оказалось, к тому же, что Лена и Стелла раньше дружили. "Ну, не то чтобы дружили, – повела плечиком Лена, – так, общались..." Так или иначе, но Лена знала, что Стелла неровно дышала к Дамиру и мечтала стать его партнершей. А Дамир был без ума от Эльвиры. "Завидовала ли Стелла Эле? Ревновала ли к ней Дамира? Прямо она об этом не говорила, – с видом многоопытной сердцеедки рассуждала Лена. – Она вообще сдержанная и скрытная, плакаться в жилетку не в ее манере. Но я-то видела, что она и завидовала, и ревновала, и мучилась..."

Зависть и ревность – страшная движущая сила, особенно для людей творческих. Если присовокупить к этому то, что Стелла имела непосредственный доступ к лебедке, с которой сорвалась Эльвира...

Гордей договорился со Стеллой об интервью, которое предложил провести в уютном кафе рядом с цирком. Накануне встречи он посмотрел представление с ее участием. Теперь Стелла работала в жанре иллюзии, – ее позвал в номер старый знакомый, чья партнерша ушла в декретный отпуск. Номер действительно впечатлял. Иллюзионист усадил Стеллу в специальное кресло, эффектно надел ей на голову коробку, с помощью сабли и какой-то дощечки "отделил" коробку с головой от тела, перенес ее на другой столик и продемонстрировал улыбающуюся голову потрясенной публике. Затем приставил коробку обратно к телу, которое все это время преспокойно сидело в кресле, еще и шевелило руками, – и Стелла соскочила с кресла и сделала сальто, взмахнув огненным веером модной стрижки. Зрители без устали ахали и аплодировали. Все действо происходило под любимую Гордеем "Пляску смерти" Сен-Санса.

Когда Стелла забралась в сундук, в котором ее "проткнули" дюжиной кривых кинжалов, у Гордея холодок пополз по спине. "Мама, зачем дядя колет тетю?" – спросила, чуть не плача, сидевшая рядом с Гордеем девочка лет семи. "Не переживай, Катюша, он понарошку!" – ответила, не отводя глаз от манежа, Катюшина мама.

...В начале разговора со Стеллой Гордей восхищался номером и задавал вопросы о том, как живется человеку, которому каждый день отсекают голову и вонзают в сердце кинжалы. Постепенно она расслабилась и разговорилась.

– Что же вы не спрашиваете, как мы все это делаем? – с усмешкой спросила девушка. – Учтите, секретов не открою!

– Непременно спрошу. Но, честно говоря, я надеюсь, что вы поможете мне пролить свет на другое – обстоятельства падения Эльвиры Мелешко на репетиции два года назад...

– Назовите хотя бы одну причину, по которой я должна говорить с вами об этом!

– Ну, хотя бы потому, что вы хорошо относитесь к Климу Резанову, благодарны ему за то, что он предложил вам работу, когда вы в ней остро нуждались, вам горько, что коллеги обвинили его как минимум в непрофессионализме и халатности, и вы хотели бы помочь ему реабилитироваться.

– Допустим. А вам это зачем? Ведете в своей газете рубрику "Шок, скандалы, интриги, расследования"?

– Не стану вас уверять, что обелять незаслуженно обвиненных – мое жизненное кредо. Но в этом деле я, раз уж взялся, хочу докопаться до истины, это, если хотите, вопрос моей профессиональной чести. Обещаю, ничего из того, что вы скажете, не будет использовано против вас.

– Журналист говорит о профессиональной чести, – хмыкнула Стелла, – ну-ну... Ладно, и что же вы хотите от меня услышать?

– Что тогда случилось с лебедкой, почему ее заклинило, ведь раньше с оборудованием, насколько я понимаю, все было в порядке?

– Мы всегда и везде репетировали и выступали только с нашим собственным оборудованием, а тем утром увидели, что у нашей лебедки сгорел мотор – от короткого замыкания. Клим еще накричал на меня, хотя накануне все работало. Решили тренироваться с цирковой лебедкой, она стояла рядом, ее использовали и другие. Я, кстати, и следователю об этом рассказывала. В первой половине тренировки я стояла с пультом в руке рядом с лебедкой, в проходе возле манежа. Все было нормально. А как сорвалась Эльвира, я не видела, – Клим спустился, сказал, что Эля еще пару раз повторит обрыв, а меня отправил договариваться о ремонте нашего оборудования.

– То есть лебедкой в тот момент управляли не вы? А кто же?

– Клим. Поэтому, наверное, по цирку и пошел шепоток...

Стелла также рассказала Гордею, что незадолго до драмы с Элей Дамиру позвонил его старый друг, который работал по контракту в Цирке Дю Солей, и сообщил, мол, в их труппу ищут воздушных акробатов, есть возможность подписать контракт, для начала на два года – со всеми вытекающими последствиями. Одна закавыка, – искали именно пару. Дамир упрашивал Эльвиру сделать вместе номер и уехать за границу, но она отказалась. Когда Эля разбилась, Дамир предложил стать его партнершей Стелле, она с радостью согласилась. Они уехали, поработали в Канаде, вернулись. И разошлись в разные стороны.

– Я надеялась, что нужна ему не только как партнерша в номере, – тихо, как будто про себя, сказала Стелла. – Но ошиблась. Это были только мои иллюзии, – она грустно улыбнулась. – Моя жизнь – сплошная иллюзия...

– Получается, в тот день обе лебедки – и ваша, и цирковая – вышли из строя, причем вторая – прямо во время репетиции, – пробормотал Гордей. – Мне одному кажется, что это не просто стечение обстоятельств? Как вы считаете, мог кто-то их испортить, чтобы таким образом свести счеты с Эльвирой? Например, отомстить ей за отказ?..

– Вы на Дамира намекаете?! – подняла брови Стелла. – Что вы, он пылинки готов был с нее сдувать, следы ее на манеже целовать. Нет, он точно не мог. Тем более Дамир до последнего не терял надежды отбить ее у Клима.

– Стелла, вы знаете, как найти Клима, правда?

– Записывайте номер.

Клим согласился встретиться, только предупредил, что времени у него совсем немного, ему нужно на работу.

– Давай через двадцать минут на бульваре Гоголя. Годится?

Гордей уже выбегал из цирка, когда дорогу ему заступил возникший из полумрака фойе электрик Алексей. Похоже, он специально подкарауливал журналиста.

– Слышь, писатель, – переминаясь с ноги на ногу, промямлил электрик, – я тебе что сказать хотел...

– Леха, прости, но давай позже, а? Опаздываю, – Гордей провел ребром ладони по горлу. – Вернусь, и поговорим, идет?..

***

– Во всем виноват я, – заявил Клим, – не надо было заставлять Элю делать тот треклятый обрыв...

Кашлянув, он начал рассказывать.

Они с Элей сделали номер, "Элегию", – оба выкладывались по полной. Режиссер их номера по своим каналам смог продвинуть ребят на престижный цирковой фестиваль в Испании, где они получили серебро. О дуэте Мелешко – Резанов узнали продюсеры, импресарио, косяком пошли приглашения выступить, на горизонте замаячил главный цирковой фестиваль – в Монте-Карло. Светил и выгодный контракт с престижным варьете в Лугано. И в одночасье все оборвалось.

– Выгодный контракт? – насторожился Гордей. – Насколько выгодный?

– Трехзначная сумма в евро за каждое представление. За участие в гала-концерте или корпоративной вечеринке можно заработать больше тысячи, а то и от трех до пяти тысяч.

– Припомни, может, кто-нибудь потом заключил этот контракт вместо вас?

– Кажется, в Лугано поехали Ивашовы, а это важно?

– Пока не знаю...

– В то утро, – голос Клима стал хриплым, – я пришел на тренировку, обнаружил, что наша лебедка накрылась, разозлился на Стеллу... Зря, конечно, я на нее наорал, Стелла была надежной ассистенткой. От нее во многом зависели и успех нашего номера, и наша с Элей безопасность: ремни должны двигаться плавно, не дай Бог, сильный рывок, – и мы оба могли полететь вниз, страховки-то не было... Короче, чтобы не срывать репетицию, мы решили использовать цирковую лебедку, она стояла там же, в проходе возле манежа. Проверили ее. Начали репетировать. Все было хорошо. Под конец решили, что Эля отработает обрыв. Стелла ушла, я взял пульт. Когда Эля была на высоте в десять метров, лебедку заклинило, от резкого рывка Эля сорвалась и упала. Вызвали скорую, сразу приехала и милиция, Элю увезли в больницу, а я... Не было бы рывка, ничего бы не случилось!

– Падения и травмы артистов в цирке – дело не такое уж и редкое, – справившись с собой, продолжил Клим. – Лет семь назад и я упал с тринадцатиметровой высоты. Как раз на киевской арене выступал. Мы с моей тогдашней партнершей уже заканчивали номер, я стал скользить по канату вниз головой и даже не понял, что произошло. Очнулся в машине "скорой" с переломами рук и ног. Восстанавливался почти два года, первый раз кости срослись неправильно, пришлось их снова ломать.

– Разве после таких травм... возвращаются под купол?

– Не все... Я помню свою боль и свой страх. Но когда это случилось с Элей, мне было вдвое больнее и страшнее. Знаешь, я пытался выяснить, что произошло, но... На меня еще и косились, думали, хочу снять с себя ответственность, отмазаться. Если у тебя получится разобраться... Черт, не спец я по громким словам, – Клим поднялся. – Ну, надо бежать на работу.

– А где ты работаешь?

– Занимаюсь промышленным альпинизмом. Платят неплохо, а мне очень нужны деньги.

– Но это же тоже опасно!

– Не опаснее, чем под куполом, – усмехнулся Клим, – тем более что я всегда работаю со страховкой.

– Последний пока вопрос – ты знаешь, где найти Эльвиру Мелешко?

– Конечно, – Клим как-то странно посмотрел на собеседника, – вот ее телефон...

Вернувшись в цирк, Гордей поискал было Алексея, с которым обещал поговорить, не нашел и поехал в редакцию.

– Наконец-то! – повеселела Алиса, когда он ввалился в ньюзрум. – Я уже отчаялась тебя сегодня дождаться. Ну, рассказывай!

– Лучше покажу, – он хлебнул остывшего кофе из ее чашки и отнял у нее компьютерную мышку. – Мне дали диск, на котором записано почти все, что происходило на манеже накануне и в день той злосчастной репетиции. Вот здесь видно, как сорвалась Эльвира. Эту запись мы пока отложим. А это видео снималось накануне, – по словам Славика, он его не монтировал и толком не отсматривал. Гляди, вот, судя по всему, предпоследняя тренировка Эльвиры и Клима. Они супер, правда? Были...

Алиса смотрела, как завороженная. Потом зашевелила губами.

– Прямо как у Пастернака.

На озаренный потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья...

– Оказывается, иногда коротким сплетением рук можно выразить больше, чем тонной слов... Это же как нужно доверять друг другу, – добавила она. – Если б я сидела в зале, умерла бы со страху.

– Разве многие приходят в цирк не за тем, чтобы пощекотать себе нервы?

– Эх ты, специалист по закулисью! – с укоризной сказала Алиса. – В цирк приходят за праздником. А желающие пощекотать себе нервы могут сходить прокатиться на аттракционе "камикадзе".

– Согласен. Только мало кто задумывается о том, что у этого праздника есть и обратная сторона... Была такая артистка, когда-то очень известная – Ирина Асмус. В конце 80-х прошлого века она на глазах у зрителей упала с двенадцатиметровой высоты. Отстегнула страховку, начала вращаться – и сорвалась. Разбилась насмерть. Ее тут же унесли с манежа, и представление продолжилось как ни в чем не бывало, зрители ничего не успели понять. Представляешь? В машинке вращения расклепалась гайка. Такие машинки потом по всей стране запретили... Понимаешь, Алиска, я уже почти не сомневаюсь, что Климу с Эльвирой тоже какую-то гайку... кто-нибудь расклепал. Давай-ка дальше смотреть.

Дальше на видео были другие артисты, – они репетировали, делали растяжку, смеялись, ругались, ходили взад-вперед, и никому ни до кого не было дела. В кадр попали и Дамир, и Патиссон, и Лена с морской свинкой на руках... Под конец камера скользнула по спине человека, который возился со стоящим в проходе у манежа оборудованием. Вдруг – сноп искр, темный экран, видимо, свет вырубило, а когда экран снова ожил, в том месте уже никого не было.

– А это что такое? – удивилась Алиса.

– Замыкание какое-то. Постой-ка, ведь и Стелла говорила, что у их лебедки сгорел мотор от короткого замыкания... Вот тебе и расклепанная гайка.

Видео закончилось.

– Знаешь, Ирина Асмус была, кроме того, что воздушной акробаткой, еще и первой в Советском Союзе женщиной-клоуном. Клоунесса Ириска, – сказал Гордей непривычно задумчивой Алисе. – Самый известный ее номер назывался "Да будет свет!". Веселым его, правда, не назовешь. Она бегала по манежу, дула на прожекторы, и зал погружался в темноту, на манеже оставалась одна свеча, и та вот-вот должна была погаснуть. Тогда Ириска согревала огонёк своим дыханием, и постепенно он оживал, а за ним – и огни цирка. Клоунесса брала свечу и уходила за кулисы.

Гордей придвинулся к Алисе поближе, и ему показалось, что в ее глазах отражается дрожащий, но очень теплый огонек свечи, тот самый, который своим дыханием согревала грустная клоунесса...

О замыкании он вспомнил на следующее утро, когда Патиссон огорошил его новостью, взбудоражившей весь цирк, – на стройке в одном из спальных районов города нашли мертвым, с разбитой головой, электрика Алексея.

***

– Что он делал на стройке? – ошарашено спросил Гордей.

– Жил там неподалеку, домой, видно, шел, будучи в сильном подпитии. Раньше-то он не особо по этому делу, – Патиссон щелкнул себя по горлу, – но в последнее время... Говорят, забрел на стройку и свалился головой вниз в яму на бетонную балку. – Клоун вытащил откуда-то из глубин своих необъятных шаровар плоскую металлическую фляжку, открыл ее и протянул Гордею.

– Вкусишь?

Гордей помотал головой.

– Ну, а я приму. За упокой грешной Лехиной души.

Патиссон сообщил также, что в цирк пришла полиция и всех опрашивает – когда Алексей вчера ушел с работы, с кем ушел, часто ли выпивал...

"Он вчера хотел мне что-то сказать, – думал Гордей. – И выбрал для этого момент, когда нас с ним никто не видел. Я обещал ему вернуться в цирк, но он не стал меня ждать и ушел, а потом бац – и его нашли с разбитой головой. Совпадение? Еще и это замыкание на видео... Чья то была спина? Алексея?"

Не успел он переварить это известие, как смартфон возвестил о том, что пришла эсэмэска. "Нужен эсклюзив? Жду в тигрятнике в 19.00", – прочел Гордей. Номер скрыт.

"Ну, Леночка! – подумал он. – Ну, конспираторша! Не наигралась в детстве в шпионские игры".

Четвероногие артисты обитали в большом, разделенном на отсеки, помещении, до которого нужно было долго идти по коридорам первого этажа. Гордей один раз уже ходил туда, – Ланской показывал журналисту своих хищников "в домашней обстановке". Гордей думал, что запомнил дорогу, но, видимо, переоценил свои способности к "охоте на лис". Он минут двадцать блуждал по полутемным закоулкам, а последние метры шел практически наощупь, ориентируясь на свет, пробивающийся из-за приоткрытой двери тигрятника. Гордей с опаской заглянул в щель.