Текст книги "Совесть короля"

Автор книги: Мартин Стивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Ну, конечно же! Сэр Томас Овербери! Лицо заклятого врага сэра Генри горело возбуждением.

– Добрый день, Грэшем! – произнес он и остановился, спесиво выпятив подбородок.

Грэшем ничего не ответил, как и не счел нужным привстать со своего каменного сиденья. Он лишь смерил Овербери равнодушным взглядом. Тот, судя по всему, решил удалиться, однако передумал.

– Следи хорошенько за своей женой! – грубо бросил он Грэшему.

Внутри у сэра Генри похолодело.

Он тотчас вскочил. Овербери гнусно усмехнулся и собрался было уйти, но дорогу ему преградила массивная туша Маниона, который возник неизвестно откуда. Сэр Томас хотел что-то сказать, однако в следующее мгновение неожиданно вскочил на балюстраду каменной арки, спрыгнул вниз и дал стрекача через газон. Глаза его горели огнем. Что это было? Триумф? Злорадство? Месть?

И Грэшем, и Манион, словно сговорившись, метнулись к лошадям. Не успели они добежать до них, как услышали пронзительный мальчишеский голос;

– Впустите! Впустите меня! Мне нужно к хозяину!

Это был Том – запыхавшийся, испуганный, грязный. Грэшем протянул к нему руку и, кивнув стражникам, привлек к себе.

Предательство! Том на одном дыхании рассказал ему все. Никогда не доверяйся никому полностью. Кучер верой и правдой служил их семье целых десять лет, а до этого еще отцу сэра Генри. И что же?

Джейн и дети в плену, задыхаются в грязном трюме лодки, которой приказано принимать участие в сегодняшних потешных боях. На реке сегодня будет добрая сотня таких суденышек, наскоро оснащенных для того, чтобы быть похожими на галеасы, галеоны, барки и галеры, так что теперь ее вряд ли узнаешь.

– Передай домой, – приказал Грэшем, – чтобы сегодня на реке была каждая лодка, каждый гребец из наших. Скажи всем, что при необходимости пусть пробиваются через заграждения.

Та часть реки, где должен был состояться потешный бой, была отгорожена как ниже, так и выше по течению.

– Останавливайте все лодки, проверяйте, открыт ли передний люк и что везут в трюме. Объясните, что похитили человека.

А если Марло последовал за лодкой и вновь исхитрился попасть на ее борт? Какую мерзость он успел сотворить с Джейн, прежде чем ему пришлось прыгнуть в воду?

Мимо проходили люди, торопясь занять места на специально сооруженных трибунах, с которых открывался вид на потешное сражение. Постепенно вечер вступал в свои права: то тут, то там зажигались факелы.

– Хозяин! – обратился к Грэшему Манион. – Похоже, собираются стрелять по-настоящему. Много суденышек пустят на дно.

– Бери Юного Тома и других мужчин и иди с ними к берегу! Начните проверять все лодки, одну за другой. Нам примерно известно, каких она размеров. Еще мы знаем, что на ней только одна настоящая мачта. Думаю, это упростит поиски. А теперь ступайте!

* * *

У Грэшема ушло полжизни на то, чтобы разыскать сэра Роберта Манселла, казначея адмиралтейства, – именно ему была поручена организация сегодняшнего торжества. Несмотря на холод, сэр Роберт взмок от пота. Он был взвинчен и зол.

– Да нет же, черт побери, нет! – рычал он на каких-то людей. – Нам нужно больше венецианцев! Больше венецианцев! Вы меня поняли? Поэтому вашим гребцам достаточно лишь поменяться местами, а все остальное они уже репетировали.

На реке царил полный хаос. Кое-кто из лодочников был пьян – чтобы соблазнить на участие в празднике, многим заплатили авансом. А еще буквально повсюду виднелись огромные запасы пороха. Некоторые бочки стояли открытыми, причем в опасной близости от пылающих факелов. К палубам лодок в спешном порядке крепились пушки. Было видно, что некоторые суденышки перегружены – столько на них навалили оружия, запасных мачт и всякого такелажа.

Согласно разработанному Манселлом плану, наступающие силы должны были отплыть со стороны Уайтхолла, чтобы на середине реки встретиться с судами защитников крепости. После морского сражения атакующие суда с вооруженными ополченцами на борту высадят в Ламбете десант, который начнет штурмовать крепость. Главным моментом штурма станет невероятной силы взрыв, от которого крепостные стены взлетят на воздух. Из образовавшейся бреши защитники города ринутся в свой последний бой, однако перевес будет на стороне атакующих, и это решит исход битвы.

– Милорд! Отмените сражение! – крикнул Грэшем. – На борту одного из судов находятся моя жена и дети. Их похитил враг нашего короля!

Манселл непонимающе уставился на него:

– Отменить? Отменить сражение? Да ведь оно уже началось – или вы не видите?

Над рекой прогрохотал пушечный залп. Повисла пелена дыма. Это выстрелило первое орудие. На стенах потешной крепости расцвели первые огненные цветы. Мушкеты, с удивлением отметил про себя Грэшем, хотя какой идиот будет стрелять из мушкетов, если еще не высадился ни один вражеский солдат?!

– Но ведь наверняка вы знаете, как можно отозвать лодки! – не унимался сэр Генри, стараясь перекричать грохот сражения.

– Милорд, говорю вам: я ничего не могу поделать. Поверьте, я не знаю, как остановить этот… хаос!

И Манселл в досаде развел руками, словно хотел заключить в объятия царившую вокруг неразбериху. Поблизости раздался треск, потом донеслись крики. Только что укрепленный рангоут на одном из крупных судов сорвался с временной мачты: два человека оказались погребенными под спутанными канатами и куском парусины, которая тут же загорелась от бочки, где поддерживали огонь, чтобы запалить фитиль пушки. Вокруг бегали солдаты, метались и кричали слуги. Чтобы не потеряться в этом хаосе, Грэшем был вынужден ухватить Манселла за руку.

– Если все обстоит так, как вы говорите, милорд, то, скорее всего, те, кто конфисковал лодку, уже обнаружили ваших близких, – произнес распорядитель, глядя куда-то милю Грэшема. – Половина конфискованных лодок не дошла до Уайтхолла. Даже если ваша жена находится сейчас на каком-то из суденышек, те из них, что должны взлететь на воздух, готовились загодя, за несколько недель. Они отделены от остальных специальным заграждением. А настоящими ядрами будут стрелять только пушки, нацеленные на нижние участки крепости.

С этими словами Манселл поспешил по своим делам и вскоре исчез в толпе.

Грэшем похолодел. Впрочем, теперь не время искать виновных. Сейчас для него самое главное сосредоточиться, решить для себя, что он еще в состоянии сделать. Во-первых, разделить имеющиеся силы. Во-вторых, по возможности взять под свой контроль большую часть реки. Сэр Генри бросился к берегу. Что ж, придется захватить чью-то лодку. Если понадобится, он обыщет каждое суденышко на реке.

* * *

Сражение явно шло не так, как было задумано. Ветер вновь стих почти до полного штиля, а если иногда над рекой и проносился легкий порыв, то он дул в нос лодкам на северной стороне реки, относя их назад при первой же попытке отчалить от берега. Лишенные помощи попутного ветра, перегруженные барки беспомощно колыхались на воде, пока течение не подхватывало их и не сносило ниже. Мелкие лодчонки на дальней стороне сновали туда-сюда, не зная, что им делать, так как обещанный враг так и не появился. Если же все-таки вражеской лодке удавалось доплыть до середины Темзы, ее тут же брали в кольцо пять или десять суденышек из сил обороны крепости. В реальном сражении такая ситуация означает, что вас сейчас потопят, – и силы атакующей стороны были вынуждены с позором ретироваться. Вслед за каждым пушечным залпом раздавался нестройный треск мушкетов. Зрителям на трибунах, в том числе и королю с королевой, подобное зрелище наскучивало с каждой минутой.

А вот для тех, кто сидел в лодках, начался сущий ад. На одном судне, как раз в тот момент, когда матросы готовились выстрелить из пушки, кто-то из них бросился бегом через палубу к своим товарищам. Увы, ядро в пушку заложено не было, и беднягу опалило облаком горящего пороха. Кожа моментально сошла с несчастного словно перчатка. Объятый пламенем, он с криками боли и ужаса заметался по палубе, пока его не бросили в реку. В другом месте какой-то парень подбежал к орудию, чтобы заложить в еще дымящееся жерло новый заряд пороху, позабыв о том, что сначала это самое жерло необходимо охладить. От случайной искры вспыхнула новая партия пороха, которую он только-только засыпал в пушку. В следующее мгновение на глазах у изумленного матроса из ствола, унося вместе с собой и его руку, вылетел банник. А поскольку главный пушкарь был не готов к преждевременному выстрелу, то спокойно стоял позади орудия. А зря: пушка тотчас откатилась, превратив в кровавое месиво его ноги, а самого прижав к мачте. На крик несчастного сбежалась остальная команда, в том числе и рулевой. Оставшись без управления, судно сошло с курса и его понесло течением. Вскоре оно налетело на другую лодку. Раздался оглушительный треск, несколько матросов полетело за борт. Надо сказать, что плавать из них умели немногие.

* * *

Джейн казалось, что ей больше никогда не набрать полную грудь воздуха. Она впивалась зубами в мерзкий кляп, пыталась смочить его слюной – все безрезультатно. Кричать она по-прежнему не могла. Судя по всему, судно поймало попутный ветер – оно легло на нужный ему курс и устремилось вверх по Темзе. Пленникам в трюме было слышно, как речные волны бьются о нос лодки.

Джейн перекатилась на спину и постаралась расслабиться. Ее до сих пор передергивало при мысли о том, что ее касались покрытые язвами мерзкие руки сифилитика. Собравшись с силами, она попыталась принять сидячее положение, чтобы прислониться спиной к борту. Но нет, голова ее по-прежнему лежала на грязном матраце. Может, ей стоит начать биться о деревянную стену? Глядишь, на шум сбегутся матросы – посмотреть, что такое творится в трюме. Джейн перевела взгляд на детей. В ответ на нее уставились две пары наполненных ужасом глаз. Поборов отчаяние в собственной душе, она ободряюще подмигнула им: «Не падайте духом. Мама с вами. Этот жуткий человек оставил нас в покое. Кто-то наверняка придет на помощь».

Увы, было видно, что дети ей не поверили. С палубы доносились крики, затем лодка накренилась, дернулась вперед – судя по всему, это опал парус – и легла на обратный курс.

Собрав остаток сил, Джейн попыталась закричать. Заметив ее попытку, дети попробовали сделать то же самое. Однако им удалось издать лишь невнятное, сдавленное мычание, не громче мышиного писка, но даже его тут же поглотила солома, дерево бортов и промасленная парусина.

Шаги на палубе. Тишина. Люди ушли. Легкий крен вправо. Кто-то привязал к лодке канат. Движение, но не такое стремительное, когда они шли под парусом. И вновь тишина – ни голосов, ни топота ног. Ага, похоже, их тащат на буксире. Но куда?

И вновь крики. На сей раз откуда-то издалека. Движение прекратилось. Кто-то снова прошелся по палубе. Судя по всему, лодку поставили на прикол, но где? Легкое покачивание. Они явно стоят в тихой воде, однако где-то по соседству проплывают другие суда. Тяжелые удары по палубе в кормовой части. Странный гул – нет, это просто голоса, искаженные расстоянием.

Джейн знала, что за торжества запланированы на этот вечер. Предполагалось, что она с детьми будет наблюдать за ними с трибун Уайтхолла. И тут до нее дошло: лодку конфисковали для участия в потешном морском сражении. Сами того не подозревая, люди короля спасли Джейн от жуткого унижения. Если бы не они, быть ей навсегда оскверненной и потерянной для любимого человека. Возможно, команда еще вернется на борт. Тогда ее с детьми найдут, и они будут спасены. Сердце Джейн наполнилось надеждой.

И в этот момент фонарь, покачивавшийся на крючке над их головами, предательски замигал, а потом и окончательно погас. «Боже, только не это!» – в ужасе подумала Джейн. Еще мгновение – и в трюме воцарилась кромешная тьма. Было только слышно, как лодка тяжело покачивается на речной волне.

А наверху, над их головами, на палубе стояли пять невысоких, но толстых бочек, и к каждой из них вел запальный шнур. Чуть дальше по палубе шнуры соединялись в один, протянутый через шпигат и повисший ниже уровня палубы на фут-другой над водой. К доскам шнур был грубо приколочен гвоздем. Если подплыть к обреченному суденышку в небольшой лодке и поджечь запал, можно успеть вернуться на берег до того момента, как стоящие на палубе бочки с порохом взорвутся.

* * *

Грэшем пытался пробиться к реке сквозь царивший вокруг хаос. Все больше и больше лодок пробовали отчалить от берега, чтобы атаковать крепость, но большинство из них сносило вниз течением. И лишь считанные единицы, чьи гребцы налегали на весла из последних сил, медленно приближались к крепости на противоположном берегу. То там, то здесь какая-нибудь из лодок останавливалась, и обессиленная команда выбывала из сражения; судно тут же подхватывало неумолимое течение.

На одном из суденышек какой-то молодой человек осыпал проклятиями пятерых матросов. Похоже, им удалось отчалить, но их снесло течением вниз, и теперь люди гребли из последних сил, пытаясь пробиться вверх по реке к Уайтхоллу. Судя по всему, капитан намеревался повторить попытку с самого начала. Грэшем направился к нему.

– Я умоляю вас оказать мне неоценимую услугу, – произнес он. – Не могли бы вы хотя бы назвать свое имя, чтобы я знал, с кем разговариваю…

Молодой человек вопросительно посмотрел на незнакомца – высокий, одет в черное, каждая складочка камзола выдает в нем человека благородного происхождения и, несомненно, состоятельного. Сапоги на ногах дорогие, из мягкой кожи, но почему-то все в грязи. Судя по всему, придворный. Но не простой. Было в незнакомце нечто такое, с чем капитан столкнулся впервые. Человек в черном буквально буравил его взглядом, отчего молодой человек внутренне поежился.

– Меня зовут Уолтер, – произнес он.

– А меня – Генри Грэшем, – ответил сэр Генри, а про себя взмолился: «Ну, давай же, Уолтер, поживее, промедление смерти подобно!..»

«Так я вам и поверил, – подумал Уолтер. – Не иначе как вы какой-нибудь граф или что-то вроде того, простые люди в таком платье не ходят». Однако ведь незнакомец все-таки назвал свое имя.

– Рад познакомиться с вами, – сказал капитан и протянул руку, а сам подумал: «Ну, все. Назови графа по имени, и на следующее утро твоя голова закачается на речных волнах». – Я – Уолтер Эндрюс.

«Какое совпадение!» – изумился Грэшем. Первое слово – имя его сына. Второе – единственного епископа, который пользовался его уважением. Уж не знамение ли это? Хоть Генри Грэшем не верил в приметы, но все равно внутренне возликовал.

– Рад познакомиться с вами, Уолтер Эндрюс, – произнес он, крепко пожимая протянутую руку. – А теперь ближе к делу. Моя жена и мои дети – у меня их двое, мальчик и девочка – стали жертвами похищения. Они находятся в одной из лодок где-то посреди этого… хаоса.

И будто в подтверждение его слов, прогремел взрыв, вверх взвился огненный столб, раздались крики.

– Я бы просил вас вместе со мной проплыть по реке и проверить все лодки…

Грэшем давно научился владеть собой. Привыкнув с самого раннего детства сносить оскорбления и косые взгляды, когда ему в лицо бросали обидное «Ублюдок!», он давно уяснил для себя: проявить истинные чувства – значит проявить слабость. Правда, подобная жизненная философия зиждилась на его же собственном эгоизме всеми отвергаемого одиночки. Раньше он не допускал и мысли о том, что некая женщина и двое ее детей пробьют в этой крепкой броне зияющую брешь. Всего лишь второй раз в жизни сэр Генри позволил чувствам взять над собой верх. Презирая и ненавидя себя за свою слабость, он ощутил, как к глазам подступили слезы. Да что там подступили – еще мгновение, и они уже катились по лицу, словно огнем обжигая ему щеки.

– Прошу вас, помогите мне найти жену!

Уолтер повернулся к своим матросам. Те наблюдали за этой сценой, открыв рты от изумления. Разумеется, они слышали все.

– Ну что ж, – ответил Уолтер. – Что касается лично моей персоны, то впервые за весь вечер меня просят сделать хоть что-то полезное. Что до этих ублюдков, – он обернулся на своих матросов, – то они взбунтовались. Отказываются грести. Выбились из сил, видите ли. И я сильно сомневаюсь, что они согласятся попотеть еще раз, ради того, чтобы…

Уолтер еще раз обернулся на подчиненных.

– Ублюдки! – выкрикнули те дружным хором с удивительной радостью в голосе.

– Уолтер Эндрюс, даже не проси. Ради тебя мы и пальцем не пошевелим, – произнес старший из них, поднимаясь на ноги.

Внутри у Грэшема все оборвалось.

– А вот ради него – еще подумаем! – крикнул матрос, указывая на сэра Генри. – Эй, господин, показывай нам дорогу к твоей женушке. Мои ребятки знают свое дело.

И с сиплыми криками матросы схватились за весла.

– С ними нелегко, – признался Уолтер. – Такие доконают кого угодно. Но если они берутся за дело, то им цены нет.

Грэшем улыбнулся, чувствуя, как в нем просыпается азарт погони, и схватил его за руку.

– Одномачтовая, довольно большая. В носовой части люк, и еще один – на корме. Конфискована ближе к вечеру, наверное, установлены дополнительные мачты, и все.

– Найдем, – заверил его Уолтер Эндрюс. – Если, конечно, ваша лодка там.

Глаза молодого человека уже высматривали путь через заторы речных судов. Он поднял руку, готовясь дать сигнал своим гребцам, чтобы те опустили весла в воду. Стал виден проход, и Эндрюс дал отмашку. Вскоре они проплыли мимо трех галеасов, запутавшихся в собственных парусах и канатах.

– Откуда вы хотите начать? – спросил капитан.

– Оттуда, где наиболее опасно, – мрачно произнес Грэшем.

* * *

Роберт Манселл давно уже понял: обещанное сражение не состоится. Поговаривали, что король с королевой выразили желание покинуть трибуну – настолько им наскучило наблюдать за возней на реке и слушать оглушительный треск мушкетов. Когда же король узнает, во что обошлась казне вся эта затея, подумал сэр Роберт, к скуке наверняка добавится высочайший гнев. Что ж, на этот случай у него припасен козырь. Половина крепости должна была взлететь в воздух в самый разгар сражения. Туда заранее свезли бочки с порохом, так что обмазанные гипсом деревянные стены разлетятся на мелкие щепки от одного лишь заряда. Однако до того момента, как взорвется сама крепость, предполагалось, что та же участь постигнет три из атакующих лодок, когда их накроет огонь береговой артиллерии. Порох, заложенный в крепостных «стенах» и в трех лодках, не простой артиллерийский порох. В него добавлены цветные заряды для фейерверка. Так что лодки взлетят на воздух, объятые ярким голубым пламенем, а в небо устремятся ракеты. Взрыв крепости должен был сопровождаться огромным красно-оранжевым облаком.

И вот сражению конец, а с ним, судя по всему, и его положению при дворе, и его репутации. Течение, ветер и прилив сделали все для того, чтобы два противоборствующих флота так и не сошлись в настоящей морской битве. Не говоря уже о пьяных матросах и вопиющей бесталанности придворных. И все-таки, все-таки еще не все потеряно…

«К черту!» – с досадой выругался про себя Манселл. Если крепость не взорвется, то ее разберут лишь на следующий день. Что ему терять? Его репутация загублена, но ее еще не поздно восстановить.

Главное – взорвать чертову махину до того, как его величество уйдет с трибуны. И сэр Роберт спешно принялся отдавать распоряжения. Один из его помощников, самый надежный, находился рядом с ним. В его лодке – шесть свежих гребцов. Там же дожидалась своего счастливого часа перекрученная веревка, по которой огонь побежит к пороховым бочкам. Сэр Роберт велел грести к трем суденышкам, стоявшим на приколе со стороны Ламбета.

* * *

– У Ламбета находятся три лодки, все до отказа набиты порохом. Они должны взорваться до того момента, как начнут рушиться стены крепости, – доложил Грэшему Уолтер, стараясь перекричать треск мушкетов, уханье пушек и вопли покалеченных матросов.

– И что это значит? – спросил Грэшем.

– Одна из них получила пробоину. Мои матросы говорят, что срочно понадобилась замена. На поиски новой лодки отправили королевскую стражу.

– И что дальше?

– Взгляните сами! – Уолтер указал на противоположный берег. Потешную крепость освещало несколько тысяч факелов. А перед ней у причала темнели три лодки, поставленные на якорь. Две из них, обыкновенные грузовые баржи, были превращены в венецианские галеасы с двумя якорями. Третью не успели толком переоснастить и украсить. В отличие от двух других она держалась на одном якоре и имела всего одну мачту. На фоне ярко освященной крепости зловеще вырисовывались силуэты пороховых бочек.

Сердце Грэшема наполнилось надеждой. Он кивнул. Уолтер резко повернул руль и отдал команду гребцам. Те и без того дружно налегали на весла, но теперь удвоили усилия.

Увы, несмотря на все старания, мимо них стремительно пролетело другое судно, на носу которого, насколько можно было разглядеть в темноте, стоял кто-то из придворных. Стоило судну пересечь фарватер, как к нему навстречу кинулись «турецкие» лодки: ветер для них был теперь попутным. Человек в парадном камзоле громко закричал:

– Назад! Кому говорят, назад! Уступить дорогу! Приказ короля! Уступите дорогу!

Стоявший на носу своей лодки Уолтер жестом подозвал к себе Грэшема, приглашая встать рядом.

– Назад! Уступить дорогу! Назад! Приказ короля! Уступить дорогу!.. – повторил он распоряжение, указывая на вельможу на другом судне. «Турецкие» лодки застыли на месте, а затем отгребли назад.

Королевская лодка устремилась вперед, к галеасам, стоявшим на приколе выше по течению. «Что ж, тогда нам нужно к той, что стоит ниже. К самой дальней. К той, куда идет самый длинный запальный шнур».

Грэшем тронул Уолтера за руку и указал ему на цель: темный, лишенный каких-либо украшений баркас, который немало потрудился на своем веку, перевозя грузы по реке. Лишь пять пороховых бочек выдавали его истинную роль в предстоящей драме.

Уолтер Эндрюс склонялся к тому, что суденышко нужно зацепить абордажным крюком – пусть железо покрепче вопьется в дерево. Но тут его лодку занесло, и она с оглушительным треском врезалась в борт стоявшего на приколе баркаса.

На среднем галеасе был выставлен стражник. Заметив столкновение, он тотчас соскочил со своего насеста и принялся что-то кричать, явно требуя, чтобы они отошли прочь, подальше от бочек с порохом.

Не обращая на него внимания, Грэшем спрыгнул на борт баркаса, сжимая в руке парадную шпагу, которую он захватил с собой по случаю праздника. Ага! Есть!.. Люк, ведущий в главный трюм, буквально у него под ногами. А ближе к носу – другой, чуть меньше размером.

* * *

Королевская барка по распоряжению сэра Роберта Манселла приблизилась к первому из украшенных галеасов. На борту находился какой-то человек, по всей видимости, стражник. Твердо, но учтиво ему было приказано оставить пост и пересесть в его собственную лодку. Стражник взял за конец тлеющий шнур и присоединил его к фитилю, который свисал с борта галеаса. Слава Богу, хоть что-то сегодня удастся сделать так, как надо, подумал вельможа, глядя на то, как от тлеющего шнура, разбрасывая в разные стороны искры, занялся фитиль. «Вперед, ко второму галеасу», – приказал он. Гребцов не пришлось уговаривать дважды.

* * *

На втором люке оказался замок. Как быть? У Грэшема при себе имелась лишь шпага. Продев ее в кольцо, он резко дернул вверх. Раздался треск – клинок разломился пополам. Сэр Генри в отчаянии оглянулся по сторонам. Позади, держа в руке нечто среднее между зубилом и железным молотком, стоял Уолтер. Он не стал тратить понапрасну время на борьбу с замком. Вместо этого Эндрюс изо всех сил взялся крошить палубный настил, чтобы вырвать замок с мясом. Вскоре ему удалось освободить один из крепежных крюков.

Темнота. Грэшему в нос ударил затхлый запах трюма – воняло рыбой, дегтем, маслом. К этой вони примешивался и другой запах – человеческий.

– Свет! – рявкнул он, вне себя от ярости. – Скорее свет!..

Уолтер сначала растерялся, но потом отдал нужную команду матросам. Раздалось потрескивание, и в следующий момент Грэшему передали грубый фонарь, в котором едва-едва тлел огонек. Схватив его, сэр Генри устремился в черную пасть трюма, перепрыгивая через ступени. В тусклом свете он увидел связанных по рукам и ногам жену и обоих детей. Во рту кляпы. Глаза широко раскрыты от ужаса. На шеях – грубые железные ошейники.

Сначала Грэшем попытался развязать узел кляпа на шее Джейн, однако, потеряв терпение, не стал возиться дальше, вытащил висевший на поясе кинжал и резко полоснул по ткани. Кляп слетел, а Джейн, согнувшись пополам и жадно хватая ртом воздух, вцепилась в мужа мертвой хваткой утопающего. Но уже в следующее мгновение она поспешно отвернулась, чувствуя, как к горлу поднимается рвота. Грэшем тем временем разрезал путы на ее руках и ногах. От него не укрылось, что белые кружевные манжеты платья перепачканы кровью. Ошейник, грубый железный ошейник по-прежнему сжимал шею Джейн. Грэшем крикнул Уолтеру – и тот своим зубилом раскрошил обшивку вокруг кольца. Сэр Генри с предельной осторожностью, чтобы не доставить жене новых страданий, оттащил Джейн прочь, после чего взялся развязывать детей – сначала Анну, а затем Уолтера.

Глухой стук взрыва докатился до них прежде, чем они увидели огромный слепящий сноп огня. Это первый галеас взлетел на воздух. Правда, те, кто его взорвал, не ведали о том, что король уже покинул трибуну. Рассыпая во все стороны бело-голубые искры, огненный столб устремился к небесам, превращая ночь в яркий день. Королевская барка с Робертом Манселлом тем временем направилась ко второму галеасу. Стражник на палубе кричал и размахивал руками, но капитан барки сделал вид, что ничего не замечает, и спустя мгновение врезался галеасу в бок. Прямо напротив него болтался фитиль. Капитан подпалил его и лишь тогда услышал, что именно кричит стражник.

– Лодка сдвинулась! Сдвинулась! Якоря больше нет!..

Боже милостивый! Канаты обоих якорей, на носу и корме, которые должны были прочно удерживать галеас на одном месте, оборвались, и сейчас галеас сносило на середину реки, в центр огромного скопления людей и лодок. Сыпля проклятиями, капитан попробовал обрубить горящий фитиль, однако в этот момент три короткие волны подбросили его барку вверх, и он полетел вниз, в образовавшийся зазор между двумя суднами. Но тут набежала следующая волна, которая прижала барку к галеасу. Зажатая между двумя бортами, голова капитана треснула, словно раздавленный апельсин. Матросы, увидев, что фитиль уже горит, поспешили отвести свое суденышко в сторону. Испуганный стражник запрыгнул к ним в лодку, отчего та дала опасный крен, грозя в любую минуту перевернуться.

Кольцо выскочило из борта вместе с куском дерева. Теперь Джейн была свободна, хотя для того, чтобы освободиться от ошейника, ей понадобятся услуги кузнеца. Она поднялась на ноги, придерживая рукой тяжелую железную цепь. Грэшем тем временем пытался вырвать кольцо, удерживающее Уолтера, – и вот его усилия увенчались успехом: железо выскочило из деревянной обшивки. Придерживая рукой тяжелый ошейник, чтобы тот не давил на нежную шейку ребенка, сэр Генри подхватил на руки дрожащую Анну. Джейн попыталась взять на руки Уолтера, однако рядом тотчас вырос Уолтер Эндрюс и мигом освободил ее от ноши. Они поднялись на палубу. Гребцы уже были наготове – протянули руки, чтобы принять Джейн и детей на борт.

И тут откуда-то из темноты, словно призрак, вынырнул второй галеас – лишенный руля и ветрил, он несся на них на полном ходу. Его нос задел лодку Уолтера и оттолкнул ее в сторону, словно бумажный кораблик. Дерево борта выдержало удар, однако само суденышко при этом резко подбросило вверх. Первыми в воду полетели матросы, затем опрокинулась и сама лодка. Несколько секунд она, словно не зная, что ей делать, крутилась на одном месте, а потом ее начало медленно сносить вниз по течению.

После столкновения с королевской баркой неуправляемый галеас тараном пошел на суденышко Грэшема, однако неожиданно замер на месте, словно попал в полный штиль, и лишь изредка подпрыгивал на волнах. И в этот момент Грэшем с ужасом увидел буквально в паре ярдов от себя дымящийся фитиль – с треском и шипением огонь подбирался все ближе и ближе к пороховым бочкам, стоявшим на палубе.

Откуда-то с другого борта донесся пронзительный крик. Грэшем бросился туда. В темноте он разглядел крохотный челнок, в котором сидели двое – пожилой лодочник и Том.

– Второй корабль вот-вот взорвется! – крикнул сэр Генри. – Сюда! Забери детей!

Том схватил запасное весло, развернул челнок и подвел его к борту баркаса. Уолтер Эндрюс пытался разглядеть в темноте, что там случилось с его суденышком и матросами – живы те или нет. Переживая за их судьбу, он поспешно вручил мальчика Тому. Грэшем, передав на борт шлюпки Анну, повернулся, чтобы предупредить Эндрюса о грозившей опасности, однако того и след простыл. Спрыгнув с борта в воду, он уже плыл на крики своих матросов к перевернутой лодке, едва различимой в ночной мгле.

Грэшем посмотрел на челнок, в котором приплыл Том: тот сидел низко, вода доходила почти до края бортов. Возможно, еще одного человека он и выдержит, да и то вряд ли. Если в него сядут двое, он точно пойдет ко дну.

– Давай! – крикнул он Джейн. Жена вопросительно посмотрела на сэра Генри и сжала его руку. Или это только ему показалось?

Утлая лодчонка осела еще глубже. И тут стало понятно, что цепь на шее Анны за что-то зацепилась. Юный Том и Джейн схватились за железо, стараясь перетянуть вес лодки на себя, ведь иначе тяжелые железные звенья могли потащить девочку за борт. Один рывок – и шея ребенка переломилась бы, как тоненький прутик.

Проклятие! Грэшем проводил взглядом цепь. Все понятно – та зацепилась за ржавый гвоздь. Одним сверхчеловеческим рывком он освободил ее конец. Шлюпка отвалила от борта баркаса и вскоре растворилась в темноте. Сэр Генри обернулся. Огонек запала подкрался к пороховым бочкам почти вплотную. Что ж, настал его черед прыгать в воду. Остается только молиться.

Грэшем повернулся лицом к воде и потому не видел, как огонек, пробежав последние два-три дюйма, пробурил себе путь в самую сердцевину порохового заряда. В следующее мгновение он почувствовал, как чей-то мощный кулак – не иначе как самого Господа – нанес ему удар по спине, от которого у сэра Генри перехватило дыхание. Одновременно что-то резко дернуло его за руку. Его тело – уже не принадлежащее ему, а живущее своей собственной жизнью – взлетело вверх над поверхностью реки: руки распростерты, словно крылья у птицы… или нет, скорее, как у Спасителя на распятии. В те мгновения, показавшиеся Грэшему вечностью, когда он парил над водой, сэр Генри почувствовал, что теряет сознание, понял, что нечеловеческой силы удар обрушился сзади и покалечил его, однако боли пока не ощущал. И главное – он понял, что настал его смертный час. Воды реки сомкнулись над его головой. Манион – последний, кого увидел Грэшем. Странно, подумал он с той удивительной ясностью, какая бывает у умирающих. Почему Манион? Почему не Джейн? А потом все было кончено.