Текст книги "Черчилль и евреи"

Автор книги: Мартин Гилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава десятая
Защитник сионизма

В 1935 и 1936 годах, в последние годы второго премьерского срока Стэнли Болдуина, британское правительство начало ограничивать число евреев, которым разрешался въезд в Палестину. Этому предшествовало массовое прибытие в Палестину более чем 120000 евреев, главным образом из Германии и Польши, которые приехали туда в течение менее чем двух лет после прихода Гитлера к власти в 1933 году. Это довело численность еврейского населения Палестины до 355000 человек. Самая значительная еврейская иммиграция с начала действия британского мандата на Палестину имела место в 1935 году – всего в тот год прибыли 66476 евреев, в основном из Германии. Арабское население Палестины также выросло за счет иммиграции из различных арабских регионов, от Марокко на западе до Афганистана на востоке, и составило к 1935 году более 1 300 000.

24 марта 1936 года палата общин обсуждала предложение учредить в Палестине Законодательный совет. Если бы такой совет был создан, то арабы с учетом их количественного перевеса в составе населения в тот момент обладали бы в нем подавляющим большинством и, соответственно, могли бы запретить любую дальнейшую иммиграцию евреев. Если бы выборы в совет были всеобщими и равными, то евреи, составлявшие всего двадцать семь процентов населения, в результате оказались бы беспомощны.

По словам лидера британских сионистов Зелига Бродецки, Черчилль выступил с «великой речью» в ходе этих дебатов. Он заявил, что из смысла положений британского мандата на Палестину и из обязательств, принятых на себя Великобританией в соответствии с Декларацией Бальфура, следовало, что со временем Великобритания должна была предоставить евреям право формировать свою собственную администрацию на земле Палестины. Черчилль высказался в поддержку этого. Он напомнил палате общин тот неоспоримый факт, что учреждение системы правления арабского большинства в Палестине «стало бы серьезнейшим препятствием для продолжения еврейской иммиграции в Палестину и для развития там еврейского национального очага». Он подчеркнул, что «не испытывает никакой враждебности к арабам». «Четырнадцать лет назад, руководя политическим урегулированием в Палестине и на территориях вокруг Палестины, я сам и заключил большую часть ныне действующих соглашений, на которых зиждется политическое устройство в регионе, – отметил Черчилль. – Так, Трансиорданией сейчас правит эмир Абдалла, который был утвержден на посту правителя этой страны после встречи со мной в Иерусалиме. Но я не представляю, как можно будет проводить политику, провозглашенную в Декларации Бальфура, при наличии арабского большинства в предполагаемом Законодательном совете. Я не верю, что это вообще возможно».

Далее Черчилль упомянул о положении евреев в Германии и о том, как это связано с политикой британского правительства в Палестине: «Теперь появился дополнительный акцент в вопросе о еврейской миграции, который пришел совсем из другой области, в момент, когда евреи в Германии подвергаются самому ужасному, хладнокровному, систематическому зверскому преследованию. Евреи там низведены от достатка к нищете, и даже в этом положении лишены возможности зарабатывать себе на ежедневное пропитание, лишены возможности получать подаяние для бедняков зимой; маленькие дети подвергаются нападкам в школе; вся их кровь объявлена грязной и проклятой; все формы концентрированной человеческой злобы обращаются против этих людей при помощи механизма тоталитарной власти, благодаря царящей там подлой тирании».

«Ввиду преследований евреев в Германии, – заявил Черчилль, – палата общин, конечно, не позволит единственной открытой двери, дающей какое-то облегчение, какой-то путь избежать этих зверств, оказаться полностью закрытой, не позволит даже предположить, что она может быть заблокирована в результате выбираемого нами сегодня курса».

Однако настрой, который господствовал в британском правительстве и среди большинства членов парламента, не позволил открыть для преследуемых евреев ворота Палестины хоть сколько-нибудь шире.

С течением времени становилась все более очевидной связь между растущим экстремизмом арабов в Палестине и нацизмом. Подрывная пропаганда германских и итальянских фашистов настраивала арабов как против евреев Палестины, так и против англичан на Ближнем Востоке. Для Черчилля эта связь арабского экстремизма с провокационными действиями нацистов являлась доказательством того, что многие предъявляемые палестинскими арабами политические требования были в действительности вызваны подрывным внешним воздействием, и зримым доказательством опасности создания в Палестине представительных учреждений до тех пор, пока арабы находятся там в численном большинстве.

Через месяц после того как в палате общин прошли дебаты о Законодательном совете в Палестине, Черчилль получил информацию из первых рук о масштабах и природе враждебности палестинских арабов к евреям. Она поступила ему от майора Тиллока, с которым Черчилль когда-то служил вместе в армии и который теперь постоянно жил в Иерихоне. Тиллок сообщал ему, что вслед за антиеврейскими волнениями, начавшимися в 1936 году, последовала всеобщая забастовка арабов. При этом большинство арабов были против участия в забастовке, однако их запугивала и терроризировала организованная группа юнцов, действовавших по указанию забастовочного комитета. Вершиной глупости стало поведение студентов сельскохозяйственного колледжа «Кадури» в Тулькарме, который был основан евреями и затем передан ими арабам, чтобы помочь тем улучшить систему земледелия и получать более высокие урожаи и доходы. Следуя указаниям своих лидеров, студенты колледжа бастовали против Декларации Бальфура и против иммиграции евреев в Палестину в целом.

Тиллок указывал в своем письме, что «огромное большинство бедных арабов очень хотели бы работать вместе с евреями, если бы только их не терроризировали их лидеры и если бы им не лгали в арабских газетах». После получения этой информации от англичанина, непосредственного свидетеля происходившего в Палестине, Черчилль не питал более иллюзий в отношении природы и интенсивности арабских протестов.

12 марта 1937 года Черчилль был вызван для дачи показаний в королевскую комиссию по Палестине. Эта комиссия была известна как комиссия Пиля, поскольку возглавлял ее лорд Пиль, бывший министр по делам Индии. Целью слушаний в комиссии было определить характер британских обязательств по отношению к евреям и арабам и выработать предложения о будущем подмандатных палестинских территорий. Одним из членов комиссии был сэр Горас Рэмболд, служивший британским послом в Германии в тот момент, когда Гитлер пришел к власти.

Показания Черчилля имели огромную важность. Когда он издал свою «Белую книгу» в 1922 году, в Палестине жили 80 000 евреев и полмиллиона арабов. К 1936 году, в результате действия введенного в соответствии с этой «Белой книгой» разрешения на иммиграцию евреев в Палестину, которое ограничивалось лишь экономической способностью страны к приему иммигрантов, число евреев выросло до 380 000 человек, из которых почти 30 тысяч прибылои в 1936 году. Арабское население также выросло почти в таких же пропорциях, причем многие арабские иммигранты были привлечены в Палестину новым уровнем ее экономического развития и процветания, которые стали возможны благодаря приезду сюда евреев.

Черчиллю было задано более ста вопросов. Его ответы дали точное представление о его взглядах на то, каким должен был быть еврейский национальный очаг в Палестине, как он исторически развивался и каким Черчилль видел его будущее.

Первый вопрос, заданный лордом Пилем, касался принципа определения экономической абсорбционной способности территории Палестины в свете ограничений, накладываемых на еврейскую иммиграцию в страну. Черчилль сказал членам комиссии, что «нет намерения сделать это обстоятельство единственным решающим фактором в плане ограничения уровня иммиграции. Еще менее это рассматривается в качестве главной проблемы, связанной с созданием еврейского национального очага в Палестине. Конечно же, нет. Наша политика сводится к тому, чтобы, в соответствии с намерениями, изложенными в первоначальной Декларации Бальфура, позволить приехать в Палестину настолько большому числу евреев, насколько это возможно».

Тогда Пиль заявил Черчиллю, что «евреи утверждают, что положение об экономической абсорбционной способности Палестины фактически применяется на практике в соответствии с теми разьяснениями, которые вы сделали как министр на основе Декларации Бальфура еще до получения Великобританией палестинского мандата, и что, если будет предложено что-либо, противоречащее этому, то это станет нарушением обязательств Великобритании в отношении евреев».

В своем ответе Черчилль отметил, что, выполняя свои обязательства в свете Декларации Бальфура, Великобритания «гарантировала переселение в Палестину максимально возможного числа евреев – так, чтобы это не нарушало экономических условий жизни в стране и не подвергало ее политическим смутам. Я никогда не считал, что следует позволять прибытие в Палестину такого количества еврейских иммигрантов, которое превышало бы пределы экономической абсорбционной способности страны. Такого намерения никогда не было. С другой стороны, совершенно очевидно, что наши обязательства перед евреями заключаются в том, чтобы позволить прибыть в Палестину максимально возможному количеству еврейских иммигрантов».

Пиль неумолимо заметил: «Но, как вам хорошо известно, евреи упорно настаивают на получении от британских властей официального письма, в котором были бы четко изложены соответствующие обязательства с нашей стороны в вопросе об иммиграции евреев в Палестину, и именно поэтому мы вас пригласили сюда».

Ответ Черчилля прозвучал весьма эмоционально: «Я настаиваю на том, чтобы Великобритания в полной мере выполняла свои обязательства перед евреями, и придаю этому колоссальное значение, потому что благодаря этому мы получили большие преимущества во время Первой мировой войны. Великобритания взяла на себя обязательство содействовать образованию еврейского национального очага в Палестине не из одного лишь альтруизма: это было делом большой важности для нашей страны с точки зрения ее военных усилий в Первой мировой войне. Это стало мощным фактором в общественном мнении Америки, которая стала нашим союзником в войне, что позволило нам в конечном счете выиграть ее. Поэтому я считаю, что мы должны выполнить взятые на себя обязательства и насколько возможно содействовать созданию национального еврейского очага в Палестине. Но при этом мы не связаны какими-то конкретными деталями, и поэтому никто не может сказать: «Вы говорили, что к такой-то дате здесь будет столько-то евреев».

Когда профессор Реджинальд Капленд, известный специалист по истории Британского содружества и колоний, спросил Черчилля, может ли иерусалимский муфтий Хадж Амин аль-Хусейни, ведущий арабский политик, выступавший против еврейской иммиграции, повлиять на темп иммиграции своими протестами, Черчилль ответил: «Я надеюсь, что британское правительство окажется достаточно сильным, чтобы эти протесты не повлияли на его политику».

Затем Пиль поднял один из наиболее сложных вопросов в дискуссии о будущем Палестины – вопрос о значении и целях существования еврейского национального очага. У Черчилля не было сомнений относительно того, каковой должна быть конечная цель. «Наша общая концепция, несомненно, заключалась в том, – сказал он, – что, если способность территории Палестины к абсорбции евреев будет позволять принимать там еврейских иммигрантов, то британское правительство не должно стремиться ограничивать их число там так, чтобы они ни в коей мере не смогли стать большинством населения в Палестине. Разумеется, нет. Напротив, я считаю, что такое положение дел, когда они стали бы там большинством населения, соответствовало бы духу Декларации Бальфура».

Относительно того, какие мероприятия следует предпринять, чтобы оградить права «нового меньшинства» Палестины – арабов, Черчилль сказал членам комиссии, что этот вопрос «остается, по всей видимости, открытым, но при этом очевидно, что в свое время мы связали себя обязательством, из которого следует, что когда-нибудь, в отдаленном будущем, здесь возникнет большое еврейское государство с численностью населения в миллионы человек, которое намного превзойдет нынешнее население этой страны».

«Большое еврейское государство с численностью населения в миллионы человек» – это были сильные слова. Черчилль продолжал: «Мы никогда не давали обязательства превратить Палестину в еврейский национальный очаг. Мы заявили лишь, что в Палестине должен быть основан еврейский национальный очаг. Но если все больше евреев будут собираться в этом месте, и так будет продолжаться из века в век, из поколения в поколение, то очевидно, что этот очаг может со временем превратиться в еврейское государство».

«Это станет возможным в течение целых столетий?» – спросили Черчилля. «Это может произойти через столетия и через поколения, – ответил он. – Никто никогда не говорил, какова будет скорость, с которой это произойдет. Решать это будет британское правительство, и оно должно сохранять способность и возможность решать это».

Сэр Горас Рэмболд, бывший британский посол в Германии, указал, что в своей «Белой книге» Черчилль написал: «Когда спрашивают, что имеется в виду под «развитием еврейского национального очага в Палестине», это означает, что «он должен стать тем центром, которым еврейский народ мог бы гордиться». Когда Рэмболд попросил Черчилля уточнить, что тот имел в виду под словами «чтобы он мог стать центром», Черчилль ответил: «Если все больше евреев будут собираться в этом национальном очаге, то постепенно он займет собой всю Палестину – разумеется, при условии, что по отношению к другим жителям не будет допускаться какой-либо явной несправедливости».

На вопрос, не будет ли такое распространение территории еврейского очага на всю Палестину все же представлять собой несправедливость по отношению к палестинским арабам, Черчилль ответил отрицательно: «В чем заключается грубая несправедливость, если люди приходят и создают в пустыне пальмовые и апельсиновые рощи? В чем несправедливость, если создается все больше рабочих мест и богатства для каждого? В этом нет несправедливости. Несправедливо, если живущие в этой стране оставляют ее пустыней в течение целых тысячелетий».

Горас Рэмболд, исходя из своего личного опыта пребывания в Берлине в 1933 году, спросил: «Усиливалось ли проникновение евреев в Палестину из-за таких явлений, как антиеврейская нацистская политика в Германии и экономическое давление на евреев в Польше?» На это Черчилль ответил: «Эти явления, безусловно, сделали эту проблему более острой, поскольку уровень иммиграции евреев в Палестину вырос. Однако это совсем не заставляет нас проявлять несправедливость к арабам в Палестине ввиду несправедливости, творимой по отношению к евреям в Европе. Мы стремимся следить за тем, чтобы евреи не приезжали в Палестину в таких количествах, чтобы подорвать экономику страны и сделать жизненные условия здесь более тяжелыми. Мы следим и будем и впредь следить за этим процессом, и будем единственными, кто станет руководить этим и принимать соответствующие решения».

Рэмболд не был удовлетворен таким ответом и спросил, считает ли Черчилль, что еврейская иммиграция в Палестину должна продолжаться в любом случае – даже если «эта политика приведет к периодическим вспышкам волнений и будет стоить нам жизней наших солдат?» Черчилль заявил на это следующее: «Все вопросы, связанные с учреждением самоуправления в Палестине, должны вытекать из Декларации Бальфура, центральной идеей которой является идея создания национального очага для евреев. Соответственно, мы должны быть готовыми ко всем последствиям, которые вызовет осуществление этого плана. Создание еврейского национального очага в Палестине – вот наше главное и основополагающее обязательство. Именно этим и должны определяться все действия Великобритании».

Черчилля спросили, рассматривал ли он вероятность формирования еврейского большинства в Палестине. Он решительно ответил: «Я уверен, что, если бы мы провозгласили, что никогда, ни при каких обстоятельствах, как бы естественно это ни произошло, мы не допустим возникновения еврейского большинства, то это противоречило бы духу Декларации Бальфура». «Что же касается местных арабов, то, если речь будет идти о принудительном перемещении тех или иных людей из постоянных мест их проживания и если при этом их семьи будут подвергаться грубому обращению, то мы этого не допустим», – отметил он. Но он настаивал, что «для Великобритании было бы неправильно сказать, что великая идея еврейского национального очага в Палестине ограничена определенными оговорками». «Так же неправильно было бы заявить, что Палестина перестанет служить еврейским национальным очагом, если сюда приедут столько евреев, что их станет больше, чем все местное арабское население», – подчеркнул он.

Рэмболд задал еще один вопрос относительно массовой скупки евреями земли в Палестине и того факта, что евреи не используют труд арабов на купленной ими земле. «Я думаю, что власти подмандатной территории должны обсудить это с евреями, – ответил Черчилль, – и разъяснить им, как глупо и неправильно поступать подобным образом». Британцы должны сказать при этом евреям: «Если вы не сможете снять эту напряженность, нанимая больше арабов для обработки купленной вами земли, если вы не сможете улучшить свои отношения с арабами, то это станет для нас причиной снизить квоту ежегодной иммиграции евреев в Палестину».

При этом Черчилль подчеркнул: «Мы всегда имеем в виду то, что, если в Палестину в конечном счете прибудет достаточно большое число евреев, то там постепенно будет создано самостоятельное государство Палестина, где значительное большинство населения составят евреи». На вопрос о том, когда же может возникнуть государство Палестина, большинство населения которого будут составлять евреи, Черчилль ответил: «Это не случится в течение ближайшего столетия». Эти слова не понравились бы сионистам, но они еще меньше порадовали бы арабов, потому что в конечном счете Черчилль предсказывал возникновение в Палестине еврейского большинства.

Профессор Капленд резко возражал против концепции Черчилля о необходимости продолжения еврейской иммиграции, называя ее «ползучим вторжением и завоеванием Палестины, продолжающимся более полувека». «Это неслыханная в истории вещь», – сказал Капленд.

Черчилль резко возразил ему. «Это не ползучее завоевание, – сказал он. – В 1918 году арабы потерпели поражение и оказались под нашей властью. Они были разбиты в открытом бою. Никакого ползучего завоевания не было. Они были побеждены нами. Никто не смел возражать нам в ту пору. И тогда мы решили в процессе политического переустройства этих территорий принять на себя определенные обязательства и в отношении евреев. Теперь вопрос заключается в том, чтобы осуществить их наиболее гуманным и просвещенным образом».

Тогда Капленд сослался на волнения в Палестине и в свете использования английских войск для наведения порядка там спросил Черчилля: «Получается, что каждые несколько лет вы будете расстреливать арабов из-за того, что им не нравится прибытие в их страну евреев?» На это Черчилль ответил: «А разве в Палестине не было убито значительно больше евреев, чем арабов?»

Когда Капленд заметил, что арабы были застрелены британскими войсками, то Черчилль возразил: «Однако сейчас вы уже не можете сказать, что мы продолжаем стрелять в арабов».

Возвращаясь к вопросу о британском завоевании Палестины в Первой мировой войне, Рэмболд заметил: «Вы покорили проживающее там арабское население и при этом дали особые обязательства, которые привели к тому, что местное население подверглось вторжению чуждой расы». Черчилль не согласился с тем, что евреи являлись «чуждой расой» в Палестине. «Вовсе нет, – сказал он. – Это арабы были пришельцами и завоевателями. Во времена Христа Палестина была еврейской провинцией Рима, и там жили в основном одни евреи. Когда началось распространение ислама и огромные отряды исламских завоевателей пришли в эти местам, они разбили и уничтожили все вокруг. Вы видели террасы на холмах, которые когда-то представляли собой обрабатываемые, плодородные участки полей. В течение всего арабского правления они оставались пустыней».

Рэмболд отметил, что «было бы более справедливым сказать «под турецким правлением», на что Черчилль ответил: «Я об этом не знаю. Я очень уважаю арабов, но в то же время вы видите, что там, где прошли арабы, часто возникает пустыня». Далее дискуссия в комиссии перешла к обсуждению истории арабов. Когда Рэмболд сказал, что арабы создали «значительную цивилизацию в Испании», Черчилль резко бросил: «Я рад, что их оттуда вышвырнули». Рэмболд пришел в негодование. «Они жили там шестьсот или семьсот лет и многое там создали, – сказал он. – Дела пошли вспять как раз после того, как арабы оставили Кордову». На что Черчилль заметил: «Арабы плохо себя проявили». Черчилль не был готов согласиться, что арабы могли создать мощную живую культуру. То, что он видел в Египте во время своей военной службы тридцать пять лет назад, и то, что он увидел в Палестине во время двух своих визитов туда в 1922 и 1934 году, не произвело на него благоприятного впечатления.

Затем Пиль обратился к проблеме растущего арабского национализма и его враждебному отношению к сионистскому предприятию в Палестине. Но даже принимая во внимание эти факторы, Черчилль настаивал на том, что Великобритания не должна отказываться от идеи образования в будущем еврейского государства в Палестине и от своего конструктивного участия в превращении еврейского национального очага в подобное государственное образование, какой бы далекой ни была эта перспектива. «Вы можете мягко нажать на педаль тормоза, – сказал он Пилю, – но не можете изменить конечную цель. Конечная цель уже провозглашена во всеуслышание. Да, можно двигаться немного медленнее – но и только. Я считаю, что этой проблемой должна заниматься именно Великобритания. Если же выяснится, что она не может справиться с ней, то ей лучше отойти в сторону. Но я считаю, что в течение пяти или десяти ближайших лет Великобритания может с полным успехом управлять этим процессом, в том числе и темпами еврейской иммиграции. Евреи не имеют права сказать британцам: «Вы обещали нам, что в Палестину въедет еще миллион иммигрантов». Судьей в этом вопросе должна оставаться Великобритания».

Когда члены комиссии обратились к вопросу о еврейской иммиграции, Черчилль выразил мнение о необходимости соблюдать известную осторожность в этом деле. Если бы эта точка зрения стала известна, она бы сильно разочаровала сионистов. Но она выражала истинное представление Черчилля об обязанностях Великобритании в рамках предоставленного ей палестинского мандата. «Не движемся ли мы слишком быстро?» – вопрошал он и вновь предлагал ограничить темп еврейской иммиграции: «Мы хотим, чтобы эти два народа жили вместе и хотим обеспечить их благополучие. Их благополучие значительно вырастет, если они не будут ссориться. Нынешняя пустыня может превратиться в замечательное, плодородное и ухоженное место, и арабы могут получить от этого выгоду. Мы желаем, чтобы они ее получили. Но если, двигаясь слишком быстро, мы будем получать в ответ все эти свирепые бунты, значит, следует задуматься над тем, чтобы двигаться медленнее. Однако в любом случае не следует отклоняться от главной цели, которая состоит в том, что мы должны сохранять в Палестине ядро еврейской национальной жизни, вокруг которого могло бы собраться столько евреев, сколько получило бы там возможность прожить, вне зависимости от ныне существующего национального соотношения населения страны. Таково мое мнение».

В этом заключался весь смысл той поддержки, которую Черчилль оказывал сионистскому предприятию в Палестине: он желал, чтобы там были созданы условия для полноценной еврейской жизни. Каким бы сдержанным внешне ни был его совет, он состоял в следующем: «Не уклоняйтесь от своей цели».

Затем Пиль обратился к той статье «Положения о британском мандате в Палестине», которая гласила: «Власти подмандатной территории Палестины ответственны за создание в стране таких административных, политических и экономических условий, которые будут обеспечивать создание еврейского национального очага и развитие учреждений самоуправления» и в то же время будут «ответствены за охрану гражданских и религиозных прав всего населения Палестины независимо от расы и религии». «Рассматриваете ли вы это как два параллельных обязательства?» – спросил он Черчилля.

«Если бы евреи стали большинством, то Великобритания смогла бы выполнить обязательство об учреждении институтов самоуправления, потому что тогда не возникло бы никаких противоречий с обязательством о создании еврейского национального очага, – ответил У. Черчилль. – Но сейчас арабы говорят: “Это будет очень странное самоуправление: мы сможем получить его, только когда евреи станут большинством”».

Когда Черчилля спросили, правы ли арабы, утверждая, что созданию институтов самоуправления в Палестине препятствуют массовый въезд евреев в страну и развитие там еврейского национального очага, то он ответил, что мандат накладывал ограничение на создание арабских учреждений самоуправления в Палестине до тех пор, пока живущие там арабы не признают духа Декларации Бальфура. Как только они признают дух этой декларации с вытекающими из него обязательствами предоставления евреям всех гражданских свобод в полном объеме, станет возможным создание арабских учреждений самоуправления. Но, отметил Черчилль, «арабы сопротивляются этому и не хотят этого». Он добавил: «Будь я сам арабом, мне бы не понравился подобный порядок, однако будет хорошо для всего мира в целом, если Палестина превратится в цивилизованное государство, где вся земля будет обрабатываться, а арабы никогда сами не смогут добиться этого».

Когда Капленд заметил, что «арабы видят, что они не могут получить в Палестине того самоуправления, которого уже добились Ирак, Сирия, Трансиордания и Египет, исключительно из-за того, что здесь создается еврейский национальный очаг», Черчилль ответил: «Это происходит потому, что Англия приняла на себя обязательства в отношении евреев». «Было бы большим облегчением, если бы вы наконец согласились, что рядовому англичанину все это можно объяснить следующим образом: он должен продолжать отказывать в самоуправлении арабам и должен стрелять в них, чтобы выполнить обещание, данное евреям, – продолжал настаивать Капленд. – Откровенно говоря, оказаться в подобном положении крайне неприятно».

Черчилль не видел в этом особого препятствия. Он сказал членам комиссии: «Я считаю, что вы должны продолжать выполнять ту задачу, которая вытекает из Декларации Бальфура, удерживая определенный баланс в соответствии с провозглашенными в ней принципами и разрешая въезд максимально возможному числу новых иммигрантов, но при этом сохраняя за собой право замедлить этот приток, когда необходимо, и обладая всей полнотой власти и силы для проведения в жизнь этой политики. Но если вы не сможете поступать подобным образом, тогда откажитесь от этого и предоставьте право вместо вас действовать Муссолини, чем он с радостью займется. Если вы откажетесь от присутствия в этом регионе, то в него неизбежно придет кто-то другой. Вы должны это предвидеть. В мире есть силы, которые находятся на подъеме, аморальные силы, которые не признают никаких моральных ограничений, и они займутся этим».

Рэмболд спросил Черчилля, каким образом в нынешних обстоятельствах возможно осуществить статью мандата, в которой говорится: «Еврейская иммиграция будет облегчена при подходящих условиях». «Что означает выражение “подходящие условия”?» – спросил Рэмболд.

«Нынешняя атмосфера характеризуется непрекращающейся враждебностью, – ответил Черчилль. – Это неподходящая атмосфера для любой деятельности. Посмотрите на растение или любой другой живой организм, и вы увидите, что в определенных условиях он не способен процветать. Именно это и имелось в виду, когда вводилось понятие «подходящие условия». Это означает, что сейчас мы не должны слишком сильно подталкивать иммиграцию, – продолжил он. – Возможно, что из-за плохого обращения немцев с евреями в Палестину въехало слишком много евреев. Количество иммигрантов превзошло все нормы, и эта чрезмерная иммиграция возмутила арабов. Евреи должны быть достаточно умны, чтобы попытаться успокоить арабов. Этому могут помочь деньги. Так они смогут продолжить свое дело в Палестине».

Далее Черчилль подверг критике действия сионистов в течение первых лет освоения Палестины.

«Они совершили ошибку, – сказал он членам комиссии, – заявляя, что будут использовать для любых работ труд только евреев. В результате они не давали работу арабам. Никто, однако, не предполагал, что из-за этого случится конфликт. Предполагалось, что оба народа смогут спокойно жить совместно».

Капленд затем пожаловался, что Еврейское агентство, созданное в 1930 году для связи между евреями Палестины и властями Великобритании и возглавляемое Давидом Бен-Гурионом, имеет свое представительство в Лондоне и может в любой момент непосредственно сноситься с британским Министерством по делам колоний, в то время как у арабов нет такого представительства и они чувствуют к себе холодность со стороны британских властей.

Черчилль резко ответил на это, не скрывая своих предпочтений: «Это зависит от того, какая цивилизация вам ближе».

Сэр Горас Рэмболд спросил Черчилля: «Когда, по вашему мнению, будет создан еврейский национальный очаг? Когда вы сможете сказать, что мы осуществили наше предприятие и еврейский национальный очаг в Палестине создан? В какой момент?»

Ответ Черчилля был недвусмысленным. «Британские обязательства будут выполнены, – сказал он, – когда станет ясно, что еврейская община станет преобладать в Палестине, когда она станет весьма заметна в количественном и экономическом отношении и сможет обеспечивать всем евреям комфортные условия для проживания и когда мы убедимся в том, что у нас больше нет никаких обязательств перед арабским населением, перед арабским меньшинством в Палестине».

Сэр Лори Хэммонд спросил Черчилля: «Не получается ли так, что, пока в Палестине евреи являются меньшинством населения, мы, выполняя положения мандата и взятые на себя обязательства по отношению к евреям, управляем этой страной фактически вопреки желанию большинства ее населения – арабов?»