Текст книги "Десять ночей с бывшим"

Автор книги: Марта Зверева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Ошибка Сони

После предупреждения Алекса я на всякий случай свои коктейли даже не ставила на стойку. Цеплялась за бокал двумя руками и не выпускала из виду, даже когда смотрела по сторонам. И на бармена тоже поглядывала подозрительно. До меня быстро дошло, что в таком месте он тоже может быть в доле. И тогда мне конец.

Хотя нет. Все же Шалаев сидит где-то там за спиной, бдит. Почему-то от этой мысли было даже тепло.

Подкатывали ко мне один за другим, но почему-то не оставались. Я пила и становилась все веселее. Задания выполнила, ни с чьим хером пока не оказалась. Найти охранников было вообще элементарно.

Кажется, было еще какое-то задание, но я его забыла… Он напомнит, я всех вспомню, точно! Я уже всех запомнила! А вот этот крашеный блондинчик вокруг меня уже пятый круг нарезает. Мышцы у него поменьше, чем у Алекса, зато на роже нет такой ярко написанной спеси. В принципе, если бы не мой бывший за спиной, я бы с этим замутила…

Хотя что мне мешает? Оставлю ему телефончик и когда будет время и не будет Шалаева, встретимся! А?

В следующий момент блондинчик как-то оказался на соседнем табурете, заказал мне «что там девушка пьет» и мы безумно ржали над его анекдотами, которые он рассказывал, повторяя по два раза. Причем второй раз был гораздо смешнее!

В клубе становилось жарко, музыка звучала громче, и я подумывала, не сходить ли потанцевать. Вреда ведь не будет?

Попыталась найти Алекса взглядом, чтобы «отпроситься». Чтобы он не решил, что меня уже насилуют в сортире, когда не увидит за стойкой. Но толпа стала гуще и его столик заслоняли танцующие люди. Он вообще следит за мной или как?!

Блондинчик прокричал мне на ухо:

– Идем подергаемся!

Я восторженно кивнула, одним глотком добила коктейль, все равно же после возвращения его небезопасно будет пить, и уцепилась за его руку.

Я была хороша! Как я была хороша в этом кислотно-розовом свете, под этот ритм бьющая бедрами, изгибающаяся, в томном наклоне демонстрирующая ложбинку меж грудей…

У парня аж штаны дымились!

Я несколько раз обернулась, разыскивая Алекса взглядом, но потом забила. Ничего особенного не происходит. Я просто танцую. Никакой опасности, он же не будет меня насиловать прямо посреди танцпола?

Пот стекал капельками по вискам, хотелось пить, но бегать туда-сюда было лень. Я пошатнулась, блондинчик оказался рядом и предложил:

– Выйдем подышать? Жарко.

– Окей!

Столик Алекса у самого выхода был пуст, я заметила это, когда мы шли мимо. Наигрался, малыш? Понял, что я права? А раз меня больше не развести, то смысла высиживать нет!

Про тест я не успела подумать. Потому что мы вывалились на свежий воздух, я дышала им и никак не могла надышаться и даже не поняла, зачем последовала за блондинчиком за угол. Вроде как держала его за руку и забыла выпустить.

А он даром времени не терял. Стоило нам скрыться с глаз единственной камеры над входом в клуб и покинуть освещенный участок, как тут же, даже далеко не ходя, ту самую руку, за которую держал, завернул за спину каким-то хитрым приемом. Я успела только пискнуть, а он уже зажал мне рот рукой и грубо повалил на землю.

И вот тут я поняла свою ошибку!

Думала-то я, что сейчас буду сопротивляться лицом к лицу, как с Алексом! Что буду кусаться, бить лбом и применять другие хитрые приемы, но я оказалась позорно лежащей на животе поперек собственной сумки, по которой еще и неудобно елозила.

И мудак этот крашеный прижал меня коленом, выпустив руку, зато лицо вдавил в мягкую землю, которая забивалась в рот и не давала дышать и кричать. Дергалась я бестолково, никак не могла вырваться, даже ни на секундочку не получалось. А парень тем временем не терял время зря и уже перерезал ножом мои трусики, задрал и так не слишком длинное платье и моя голая жопа оказалась перед ним как на ладони!

Лязг пряжки, вжиканье молнии и мерзкое сопение доносились до меня как сквозь вату. До последней секунды я не верила, что это и правда происходит со мной, пока между бедер не скользнуло что-то отвратительно теплое и влажное и ткнулось прямо… Господи, меня правда насилуют!

Шалаев, бля, твою мать, где ты, ублюдок ебучий?! Ты обещал тут быть, обещал меня страховать! Шалаев!!!

Но если я думала, что происходящее ужасно, я просто не догадывалась, что может быть и хуже. Почти вонзившийся в меня насильник вдруг остановился и… раздвинул мою жопу.

– А может тебя в шоколадный глаз натянуть, а, красотка? – Услышала я его сиплый голос.

Он отхаркался и сплюнул мне… прямо туда! И еще шире, до боли развел булки.

– Ну что, Сонечка, ты этого хочешь? – Вдруг раздался в стороне такой знакомый, такой родной голос Шалаева! – Или все же можно изнасиловать девушку, которая против?

Алекс. Проигрыш

Стальной носок ботинка с хрустом вломился в рожу мудака, и тот отлетел в сторону, шарахнувшись о забор. Сонька что-то там пищала, я не вслушивался. В крови гудел адреналин, зажигая ярость и желание убивать.

Пока еще живое тело заворочалось, начало издавать звуки, но я разогнался и впечатал его башку в забор с еще большим остервенением. Первый раз я боялся задеть малышку, теперь меня ничего не останавливало. Я бил и бил его, проламывая ребра, превращая печень в отбивную и кроша почки в хлам. Пару раз подпрыгнул на голени, наслаждаясь влажными звуками и отошел, улыбаясь, только когда он перестал подергиваться.

Пусть отдохнет, кавалер.

К утру найдут, если повезет. Камер тут нет, свидетелей тоже. Он же не зря волок сюда Соню. Вот пусть и пожрет собственного варева. Другие ублюдки в эту ночь тоже передумают использовать этот закуток как будуар для эротических игр.

Вернулся к Соне, которая уже сидела на земле, ревела и одергивала платье.

Подхватил ее под локоть, помогая подняться, но ноги ее подломились и она чуть не рухнула обратно. Вздохнул, поднял на руки и так понес к машине.

Она уткнулась зареванным грязным лицом мне в толстовку и неожиданно кольнуло странное теплое чувство к этой дурочке, шмыгающей носом мне в подмышку.

Пискнула сигналка, я открыл заднюю дверь и попытался сгрузить ее туда, но Соня уцепилась пальчиками за мой ворот и заплакала:

– Нет, пожалуйста, хочу с тобой рядом, пожалуйста!

Если баба в истерике, убеждать ее, что на заднем сиденье «крузака» у меня точно не прячется пара насильников, совершенно бесполезно.

Со мной, так со мной. Будем надеяться, менты нам не встретятся и не заинтересуются испуганной грязной девкой без трусов у меня в машине.

Вырулил на шоссе и даванул под двести, чтобы скорее вернуться домой. Соня плакала, размазывая грязь по щекам.

– В бардачке салфетки, – кинул ей. – Вытрись, занесешь в царапины грязь, будешь вся в шрамах.

– Ты ждал! Ждал! Пока он меня трахнет! – Вдруг истерически вскрикнула Соня, ударяя кулачками по панели перед собой вместо того, чтобы ее открыть.

– Идиоточка моя… – нежно сказал я, не поворачивая к ней голову, а то улететь на скорости в кювет слишком веселое развлечение. – Только ради тебя. А то сказала бы, что у тебя все было под контролем. Пришлось бы повторять шоу.

– Мудак… – пробормотала она, свесив голову и завесив волосами лицо.

Мудак так мудак.

У дома не стал даже пытаться ставить ее на ножки, сразу подхватил и донес до ванной. Поставил у душа и потянул вверх платье. Апатичная Соня вдруг задрожала крупной дрожью и начала сопротивляться, но я раздраженно дернул платье:

– Чего я там не видел, блин?

– А… Да, – и она расслабилась, позволив мне раздеть ее догола и даже усадить на табуретку. Я достал аптечку, смазал перекисью ее слегка стесанные коленки, протер спиртовым тоником лицо, очерчивая ватным тампоном тонкие черты моей красавицы. Она только морщилась иногда, но плакать уже перестала. Только подрагивала слегка, и это состояние ее мне очень не нравилось.

Она покорно поднялась, зашла в душевую кабинку, когда я подтолкнул ее и только вяло сказала:

– Выйди.

Я пожал плечами. Перерезать себе вены тут было нечем, а утопиться ей не хватит терпения, так что спокойно ушел в гостевую ванную, по пути сунув ее шмотки в мусор. То же самое проделал со своими штанами, а вот ботинки просто отмыл от брызг крови. Принял душ, вымыл голову, и все равно вышел раньше нее, так что осталось время затопить камин и постелить перед ним несколько плотных одеял и накидать подушек.

Так что, когда Соня вышла, завернутая в полотенце, я похлопал по месту рядом с собой и сказал:

– Иди сюда. Будем обсуждать условия возвращения твоего проигрыша, дорогая.

Вот тут она вспыхнула! Полыхнула ядерным взглядом из-под мокрых прядей!

– Ты серьезно, Шалаев?!

– Абсолютно. Зря я тебя пас, что ли? Бесплатно?

– Нет!

– Да. Ты проиграла, Соня. Ты сама сказала, что принимаешь мое условие. На десять дней ты моя. Ты останешься цела и невредима. Более того, тебе даже понравится…

Я наслаждался тем, как все ярче розовело ее бледное поначалу лицо. Она открывала и закрывала рот, не зная, как возмутиться.

– Хотя поначалу ты можешь так не думать. Но делать будешь ровно то, что я скажу. – Продолжил я. – Без писка и визга, которыми ты мне выносила мозг. Без сопротивления. Я не тот ублюдок, которому нравится насиловать.

– Правда, что ли? – Как могла, ядовито, спросила Соня, но ее ручки больше не сжимали края полотенца так, как будто я накинусь и сорву его с нее. Хотя я бы сорвал.

– Ну… только ради игры. Если захочешь… – и я высунул кончик языка, дотронувшись до верхней губы. Пошловато, мерзковато, и то, как Соня скривилась, мне понравилось.

Я придвинулся к ней ближе и аккуратно убрал пряди от ее лица, собирая их сзади в хвост одной рукой. Получилось, что я оттягиваю ее волосы назад.

Она дернулась, но я удержал ее за этот хвост.

– А если я… – начала Соня. – Против?

– Отдавать проигрыш? – Ощерился я. – Тогда на выбор. Или я возвращаю тебя вот такой, какая сейчас на тот пустырь и уезжаю… – я дождался, пока она вздрогнет и улыбнулся, показывая зубы. – Или я перекрываю тебе все дороги в «Голд-Элит».

Кажется, она прерывисто вздохнула. Губы приоткрылись в изумлении, будто Соня не ждала такой подлости от меня.

Зря.

Но я не закончил.

– Хотя… – я приблизил свое лицо к ее, обдавая ее дыханием. – Зачем выбирать? Я использую оба варианта. Если ты, конечно, придешь на собеседование после знакомства с ребятами из клуба. Ну что? – Я провел пальцами другой руки по ее шее и аккуратно распустил узел полотенца. Оно упало, открывая ее упругую стоячую грудь, в которую тут же захотелось впиться зубами. – Будешь отдавать проигрыш, Сонечка?

Шире

– Мама…

– Твоей маме я все объясню.

– Собеседование…

– Назначим на следующую неделю. И не беспокойся. Ты его пройдешь.

Он меня не только наказывал, но и покупал.

Готова ли я к десяти ночам с Алексом Шалаевым за работу своей мечты?

Скажи он мне это сегодня с утра, и пусть это была бы всего одна ночь, я бы гордо ушла, хлопнув дверью. Рыдала бы потом, проклиная его, обвиняла в том, что он разрушил мою жизнь, причем дважды.

Но ушла бы. Гордая.

Сегодня белобрысая падаль сломала мою гордость. Тот момент, когда горячий влажный член уже давил на мой анус, был решающим.

Я перестала быть золотой девочкой Сонечкой, я готова была отдать Алексу не только свое тело, я готова была в рабство к нему уйти, только бы он не дал свершиться происходящему!

– Давид…

– Никакого больше Давида, Сонь.

В его голосе было даже какое-то участие.

Но я видела его голодный, жадный взгляд, которым он ощупывал мое тело.

Все, чего он хотел, это получить свой выигрыш. Поиздеваться надо мной. Может быть, я еще вспомню того насильника и захочу вернуть все назад, потерпеть десять минут неприятного секса вместо десяти ночей извращений.

Горячая ладонь легла на мою грудь и властно сжала ее до боли. Я вздрогнула, не поднимая глаза. Руки я сложила перед собой. Пусть делает, что хочет, чертов Шалаев! Но он получит только мое безвольное тело.

– Хорошо.

– Сделка закреплена! – Заявил Алекс. Он сжал пальцами мои щеки, вынуждая меня поднять голову и посмотреть на него. – Ты моя на десять ночей. И я. Буду. Делать. С тобой. Все. Что. Захочу.

Его рука сползла ниже, накрывая мое горло, сдавливая его совсем легко, несильно, но я почувствовала, как прерывается дыхание, а глаза Алекса вспыхнули похотью.

Рука стекла еще ниже, накрыла грудь, пальцы крутнули сосок. Легли на живот.

Алекс резко отбросил полотенце в сторону, оставляя меня обнаженной на коленях перед ним.

– Ты сейчас пойдешь в мою спальню, – хрипло проговорил он, и я почувствовала, как капелька пота потекла по моей спине. – Ляжешь на кровать, возьмешься за спинку и раздвинешь ноги. И с этого момента ты будешь делать все, что я тебе скажу. Беспрекословно. Без колебаний.

– А то что? – Бормотнула я едва слышно. В глубине души все сопротивлялось моему решению. И его приказ никак не помогал мне смирить это чувство, как я ни старалась.

– У тебя будет всего три предупреждения. После третьего ты отправляешься на пустырь, а в «Голд-Элит» будет работать кто-то, кто умеет отвечать за свои слова и соблюдать договоренности. Иди.

Медленно, медленно, медленно, потому что руки и ноги налились будто свинцом, я поднялась под его взглядом. Ощущая его физически хоть и глядя. Выпрямилась, опираясь на колено. Откинула голову. Встала. Прошла к выходу из гостиной, отчетливо слыша горячее быстрое дыхание Алекса. Я не сомневалась, куда именно он смотрит. Он всегда говорил, что ему нравится моя попа… Господи, ведь теперь ничто не мешает ему сделать и то, от чего он остановил насильника!

Пока шла по коридору, с трудом удерживалась от того, чтобы ускорить шаг, но пришлось кусать губы, чтобы не расплакаться.

Шлюха. Шлюха Сонька.

Как я умудрилась, дура такая? Как?

Я ведь была уверена…

Где «хозяйская» спальня в этом доме я помнила. Огромное помещение на втором этаже с панорамным окном за спинкой кровати. Оттуда открывался потрясающий вид на лес. Летом шумели зеленые деревья, осенью захватывало дух от пылающих оттенков красного и желтого, зимой густой снег добавлял уюта утрам под теплым одеялом, а сейчас, весной, голые ветви тянулись к серому небу и таяли сугробы, подточенные первыми ручьями.

Было серо и безнадежно.

А в темноте еще и страшно.

Теплое дерево под босыми ступнями сменилось мягким ковром, и я подняла взгляд, чтобы увидеть место моего будущего позора.

Огромный траходром, гордость Шалаева.

Застеленный белоснежным бельем, без единой складочки. Полутьма спальни освещалась только двумя ночниками на тумбочках с обеих сторон от необъятной кровати.

Спинка ее была в виде решетки, и я помнила, что Алекс намекал, что не просто так.

Меня бросило в жар. Теперь мне предстояло узнать, что под этим скрывалось.

Я потянула застеленное одеяло, откинула его с простыней, забралась в постель и…

Мне ведь нельзя укрыться? Или можно? Я решила, что раз Алекс не уточнял, то и наказать не сможет.

Поэтому, как он и велел, я легла в кровать, развела согнутые колени и укрыла их пушистым невесомым одеялом. Уцепилась пальцами за перекладины спинки, подтянув одеяло под горло.

И принялась ждать.

Меня трясло, но внешняя дрожь не имела ничего и близкого по сравнению с дрожью внутренней, с поглощающим меня страхом перед фантазиями Алекса, перед которыми я была теперь беззащитна. Я, хорошая девочка, которая знала о том, что секс нужен мужчинам не только для быстрого удовольствия. Еще он нужен для того, чтобы издеваться над женщинами.

Мягкий ковер заглушил шаги и я вскрикнула от неожиданности, когда с меня резко сдернули одеяло. Глаза распахнулись сами собой, хотя я собиралась терпеть все, зажмурившись. Алекс стоял напротив меня, глядя в мое лицо прямо между моих расставленных ног, и я быстро свела их, а потом вспомнила приказ и снова раздвинула.

Он усмехнулся.

– Отсчет начался, моя Сонечка… – сказал он, и я вдруг поняла, что он переоделся в домашнюю футболку и штаны. Зачем? – Сегодня ночь первая…

И его взгляд скользнул меж моих бедер, остановившись прямо там. ТАМ.

Как в гостиной, я почувствала текущую каплю, но теперь она текла по моему бедру, и Алекс видел это, и улыбка на его губах становилась все шире.

– Смотрю, тебе уже нравится, – многозначительно проговорил он, и отбросил одеяло в сторону. – Ну же, Соня. Шире. Разведи ноги так широко, чтобы твоя пизда распахнулась для меня.

Алекс. Оттянуть момент

Я думал, что заполучив Сонечку, я наброшусь на нее в ту же секунду, как она скажет: «Да», подтверждая согласие на отработку проигрыша.

Натяну ее на себя по самые помидоры и буду долбить, пока у нее глаза не закатятся под лоб. Оближу ее во всех местах, а потом натяну ее ротик до горла. И на закуску оставлю ее сладкую неприступную попку, к которой мне было запрещено прикасаться, и раздолбить теперь имею полное и абсолютное право.

Я чуть не кончил, глядя как тот ублюдок готовится натянуть ее тесный задик на свой болт, представляя, что это делаю я. Это я плюю на плотно сжатое колечко и долблюсь туда, пока оно не разойдется, впуская меня в святая святых.

Именно поэтому я отмудохал его хорошо если не до смерти. За секунду своей слабости, из-за которой он чуть не стал у Сонечки с тыла первым. Нет уж! Эта честь теперь только для меня!

Размять ее сочные упругие булочки, надкусить их по одной, а потом погрузиться в горячую тесноту, где до меня еще никто не был.

До того, как я ее вскрыл там, в бассейне, я и не подозревал, какая это гребаная наркота: быть у бабы первым в ее дырках. Знать, что ничей хер еще не терся о ее нежные стеночки, не растягивал их до ее напряженных стонов, не толкался до упора, растрахивая под себя и не заливал внутренности спермой.

После Соньки я трахнул еще двух целок и чуть не подсел на это ощущение. Но те были девственницами только физически, а в душе оказались шалавами еще теми. Кажется, только тонкая пленочка сдерживала их шалавистость и после меня они пошли скакать с хера на хер, благо по дырке и не поймешь, сколько их было. А зря.

Только Сонечка оставалась невинной и через месяц после того, как мы начали кувыркаться, и через год. Тогда это меня знатно бесило. Теперь, когда я сравнил, уже зная, как это: трахаться с целомудренной девчонкой, я оценил.

Быть не только первым внутри ее тела, быть первым внутри ее мозга.

Развратить, раззадорить, растлить. Сломать целку не между ног, а в голове.

Сонечка, даже если давала уже каким-то лохам типа Давида, все еще оставалась девственницей в самом глобальном смысле.

И вот это сладкое мне и хотелось с нее содрать.

Выдрать ее всю, заставить визжать от наслаждения и просить еще.

Десять дней?

Ерунда, справлюсь за три.

Поэтому можно не торопиться…

И когда я увидел ее с раздвинутыми ногами, но съежившуюся и розовую от стыда, мне уже не хотелось набрасываться на свою добычу.

Она полностью принадлежала мне. До последнего вздоха, до последнего волоска сзади на шее, которые встают дыбом, если на них подуть… Надо проверить, по-прежнему ли она покрывается мурашками, если шептать ей сзади непристойности о ее горячей дырочке?

Сладкая боль тянула в паху, взбиралась по позвоночнику и оставляла колючий привкус на языке. Предвкушение было слаще обладания.

Упругая аппетитная грудь Сони от того, что она тянулась руками вверх, чтобы держаться за спинку кровати, стояла торчком, и рот наполнялся слюной от желания втянуть сосок, перекатить по языку, прикусить, выпустить его влажным и подуть сверху.

Ох, скользнуть бы сейчас в нее. Медленно, с оттяжечкой…

Кому еще будет мучительнее, мне или ей, отрабатывать проигрыш, еще неизвестно.

Но я намерен как следует позабавиться на все отпущенное мне время.

Я обошел кровать сбоку, чтобы поближе взглянуть на трепещущие ресницу зажмуренных глаз. Соня кусала губы так, что они выглядели теперь пухлее обычного. Щеки пылали, жилка на шее трепетала быстрым пульсом.

– Сведи колени, – сказал я сипло. Черт!

Соня вздрогнула и тут же сомкнула ноги. Судорога трепета пробежала по ее телу. Потому что она их сжала. И невольно усилила тем свое возбуждение. Рожденное от страха, но я знал, как раздуть этот пожар.

– Перевернись на живот, – снова скомандовал я.

Она помедлила и только крепче зажмурилась, так что из-под ресниц выкатилась слезинка. Как бы мне ни хотелось ее слизнуть, я удержался.

Она перевернулась и легла ничком, вытянув руки, но это никуда не годилось.

– Руки на перекладину. И всегда держись за нее, пока я не скажу другого.

Она уцепилась за спинку кровати, приподнявшись над простынями и я увидел, как ее бьет нервная дрожь.

Еще бы. Именно так ее насиловал тот ублюдок.

Она думает, что я хочу повторить. Но я просто хотел увидеть ее колышащуюся грудь.

Ничего.

– Встань на четвереньки.

Сейчас станет еще хуже.

– Руки на спинку.

Держаться так было легче. Но это только пока. Конечно, она свела бедра.

Но мне хватило.

Я обошел кровать и встал сзади, там, где открывался прекрасный вид на ее белую попку и набухшие половые губки, волей-неволей торчащие у меня на виду.

Соня поелозила на коленях. Ей было непонятно, что я собираюсь делать, она ожидала самого худшего… Ох, как мне хотелось этого тоже…

Но я сказал:

– Помнишь мое задание? Опиши, пожалуйста, как выглядели секьюрити в штатском в клубе. Рост, возраст, цвет волос, одежда, особые приметы.