Текст книги "Игры на чужом поле (СИ)"

Автор книги: Марша Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Игры на чужом поле

«I kissed a girl, I liked it».

Katy Perry .

Кейти Перри никогда не была первооткрывателем, но мало кто задумывается об этом. Лично я полагаю, что на подобную тему размышляют лишь те, кто прошел через это сам, и от себя могу добавить, что мой опыт существенно отличался от того, про который поведала героиня песни, но это было не менее эмоционально и приятно. Рано или поздно в жизни каждого из нас появляется человек, к которому тебя тянет. И при этом ты не задаешься вопросом о его половой принадлежности: тебе хочется здесь и сейчас, и тебе все равно, кто перед тобой – мужчина или женщина.

Я была замужем и приходилась счастливой матерью взбалмошной, но от этого не менее очаровательной пятилетней дочери, и считала, что вполне довольна своей жизнью, пока в ней не появилась она. Яркая, бесшабашная и совершенно не страдающая комплексами. Впервые в жизни я повелась не на пол, а на энергетику, окружавшую человека. Начиналось все довольно банально и скучно: на свой тридцать пятый день рождения мой муж пригласил давнего школьного приятеля. За семь лет нашей совместной жизни я была наслышана о нем, но Вадим почему-то долго не хотел нас знакомить. Как он признался позже, эта мера предосторожности была им предпринята из-за опасений, что я влюблюсь в более успешного и привлекательного Костю. Если бы мой муж только знал, откуда подует ветер перемен… Костя пришел в гости со своей девушкой – Кристиной, и с тех пор, как ее стройные ноги переступили порог нашего дома, покой в моей жизни был забыт. Самое забавное, что я сначала даже не поняла, что она мне понравилась. Обычно такие женщины вызывают лишь ревность, но я почему-то рассматривала ее с непонятным мне восторгом. Это была не зависть красивой фигуре, которой у меня никогда не будет, или эффектной стрижке, которая мне не пойдет. Я просто получала эстетическое удовольствие, наблюдая за ней. Мне нравилась ее кошачья манера двигаться, говорить, растягивая слова, и улыбаться кончиками губ. Если бы мультфильм про Маугли не появился до ее рождения, я бы предложила Кристине подать в суд на художников, рисовавших Багиру. Друзья называли ее только «Тиной», о чем она не преминула сообщить прямо с порога.

– Привет, Тина, – кивнула я, все еще не замечая, что меня не раздражает подобная манера диктовать условия. – Будем считать, что я не принадлежу к клану твоих врагов.

Она сострила что-то о гильотине для тех, кто придумал фамильярность, и мы вчетвером, искренне посмеявшись, отправились в ночной клуб, оставив Дашку на попечении няни. Отмечание прошло предсказуемо: после пары тостов мужчины погрузились в философские беседы, а я пыталась поддержать разговор с Кристиной. В ее речах я не услышала энтузиазма и решила, что мое общество ее тяготит. Хотелось курить, но Вадим, старавшийся отучить меня от этой пагубной привычки, специально заказал столик в некурящей части клуба, и стоило официанту увидеть зажигалку в моих руках, как он принялся вежливо провожать меня в зону для курящих. Я вышла, с сожалением обнаружив, что мой уход остался незамеченным: Вадим, будучи сильно навеселе, продолжал терзать не менее нетрезвого Костю вопросами о смысле жизни.

– Вот так всегда, – вздохнула я, прикуривая сигарету.

– А я уже привыкла, – равнодушно пожала плечами Тина, неожиданно появившись рядом.

Оказывается, она шла за мной.

– Я не жалуюсь, – поспешила оправдаться я. Еще не хватало, чтоб она решила, что у нас с мужем проблемы! – Просто за семь лет, что я его знаю, тема его философских изречений никогда не меняется.

– С Костиком то же самое. Но за пять лет я уже привыкла.

– Вы вместе пять лет?

Наверное, в моем голосе прозвучал неприкрытый ужас, потому что Тина насмешливо посмотрела на меня, а потом расхохоталась.

– Рит, я не вижу в этом криминала, – наконец, произнесла она, выдыхая колечко дыма.

Мой взгляд был прикован к ее губам. Раньше я терпеть не могла тех женщин, которые забывают о помаде, но Тине почему-то шел простой блеск.

– Просто… вы так и не поженились за все это время.

Тонкие губы насмешливо изогнулись.

– Ой, прости, – смущенно пробормотала я. – Это, конечно же, не мое дело.

Кристина молчала, не сводя с меня заинтересованного взгляда, который пробирал до мурашек. Я начала догадываться, что за ним стоит нечто большее, чем праздное любопытство, но продолжала храбриться и улыбалась в ответ. И она начала свою кошачью атаку.

– Мне кажется, что я сейчас сделаю большую глупость…

От ее шепота у меня по спине пробежал холодок.

– Лучше наломать дров и жалеть об этом, чем об обратном, – изображая веселость, напомнила я чье-то изречение, все еще надеясь, что не понимаю, к чему клонит Кристина.

Она отстранилась от стены, о которую опиралась и сделала шаг ко мне. Если какая-то часть моего сознания и кричала «Беги!», то я ее благополучно проигнорировала: мне было интересно, как игроку, впервые выходящему на чужое поле. Тина снова таинственно улыбнулась и, приблизившись, поцеловала меня, но я почему-то не сделала попытки ее оттолкнуть. Все было гораздо хуже. Я ей ответила. Проклятое любопытство! И кто сказал, что оно – не порок? Наверное, мне нужно было целоваться с подружками в школе, как делали мои одноклассницы, тренируясь перед свиданиями. Тогда в тридцать лет я бы не стала с жаром исследователя целоваться с женщиной в темном коридоре ночного клуба. Особой разницы между губами мужчины и женщины мой отуманенный парами алкоголя мозг не заметил, но мне почему-то не хотелось отрываться от Тины. Я обняла ее за шею, все еще не отдавая себе отчет, что делаю. И лишь когда ее горячая ладонь скользнула по моей спине, спускаясь к ягодицам, я испуганно отскочила и, оглядевшись по сторонам и никого не обнаружив, возмущенно выпалила:

– Ты… ты… зачем?

– Тебе же хотелось.

– Но… как ты можешь? У тебя есть парень!

Казалось, мой мозг все еще пытается придумать нам двоим оправдание.

– А ты замужем, – лениво парировала она, достав из пачки новую сигарету.

Я поспешила убраться подальше от дискуссии и от нее. Да, я трусливо сбежала, но тогда я просто не могла себе представить, что делать дальше, и как я взгляну в глаза мужу, если кто-нибудь расскажет ему о случившемся. Дома я продолжала корить себя за вольность, но потом решила, что виной всему была изрядная доза алкоголя, и успокоилась. А когда с момента нашей с Кристиной встречи прошел целый месяц, и ни о ней, ни о Косте ничего не было слышно, я и вовсе расслабилась, будучи уверенной, что произошедшее между нами – просто эксперимент для нас обеих. Тогда я еще не замечала, что мы с Вадимом стали чаще ссориться, что его манеры разбрасывать свои носки в спальне или не закручивать крышку на флаконе с шампунем стали меня раздражать как никогда. Я все чаще с тоской поглядывала на парикмахерские, страстно желая войти внутрь и сделать новую прическу или сменить цвет волос.

Приближался шестой день рождения дочери, и я с головой ушла в его подготовку. За сутки до знаменательного события, когда я проверила список гостей, состоявших из детсадовских подруг Даши и их родителей, в очередной раз внесла поправки в праздничное меню и несколько раз обговорила номера с приглашенным фокусником, Вадим выбил и без того зыбкую почву у меня из-под ног, осторожно поинтересовавшись:

– Я Костика пригласил. Ты не против?

Неужели он знает? Внутренне я сжалась, но никак это не показала, изобразив равнодушие.

– Нет, как хочешь.

– У них с Тиной, правда, детей нет, но я не думаю, что им будет скучно.

– А он с Кристиной приедет?

Надеюсь, она не вспомнит о том инциденте.

– Вроде бы да. Ты же не обидишься, если мы кое-какие рабочие моменты обсудим? А вы пока с Тиной пообщаетесь.

– Так я и знала! Опять работа! Вадик, неужели ты не можешь это отложить? – простонала я. – У Дашки день рождения!

– Прости, Ритусь, – оправдывался муж. – Послезавтра они будут в Чехии, а я просто не успеваю все решить до их отпуска.

Мысль о том, что Кристина улетает с Костей, почему-то вызвала у меня приступ злости, но я сдержалась, вернувшись к подготовке праздника. Как назло все шло наперекосяк: проблемы начались с самого утра, когда привезли шарики не того цвета.

– Она любит желтый и розовый! – возмущалась я, наблюдая за тем, как украшают площадку в саду. – А они привезли красные!

– Ритусь, ну какая разница? – пытался успокоить меня Вадим. – Красный – это тоже красиво.

– От человека, который собирается обсуждать «рабочие моменты» в день рождения дочери, я другого не ждала! – отрезала я и удалилась на кухню, чтобы проверить, как раскладывают салаты и нарезку.

Мне ничего не нравилось: ни выбранные заранее тарелки и скатерти, ни костюм приехавшего фокусника, ни фальшивые улыбки гостей. Зато Дашка ликовала, бегая по поляне от одного столика к другому и демонстрируя подружкам свое новое платье.

«Главное, что тебе хорошо, котенок».

– Помощь нужна? – прозвучал за моей спиной знакомый голос, когда я в очередной раз высказывала официанту свои претензии о качестве его работы.

Бедолага спешно ретировался с кухни, оставив меня наедине с Тиной.

– Нет, спасибо, – буркнула я и посторонилась.

Видимо, я сделала это слишком грубо.

– Не бойся, я не собираюсь на тебя набрасываться. Изнасилования – не мой профиль.

– Я и не боюсь! – возмущенно фыркнула я, но договорить не успела – в дверях появилась Дашка и радостно сообщила, что привезли торт.

Демонстративно обойдя Кристину, я вышла, успев уловить знакомый аромат ее духов, но отругать себя за излишнюю эмоциональность я не успела, увидев произведение кондитера.

– Что это? – ахнула я, переводя взгляд с довольного курьера на коробку с фигурным замком, покрытым темной глазурью.

– Торт, – робко пробормотал он, услышав истерические нотки в моем голосе.

– Вижу. Почему он в шоколаде?

Понимая, что оправдываться бесполезно, курьер предложил мне позвонить его руководству. Выслушав из трубки сотни извинений, я махнула рукой: новый торт все равно не успеют доставить в течение получаса. К тому же Дашке замок понравился, и я решила отложить четвертование кондитера на некоторое время. Самое обидное, что все вокруг меня выглядели довольными жизнью: дети радостно аплодировали фокуснику, их родители, стоя в сторонке, с энтузиазмом что-то обсуждали, Вадим и Костя, разложив ноутбуки на лавочке в беседке, пустились в привычные разговоры о прибылях, и даже Тина, молчаливо курившая в стороне от всего этого действа, казалась неприлично счастливой. В тот момент одна я мечтала о скорейшем окончании праздника. Тупая боль, сжимавшая мое сердце, мешала дышать, и мне хотелось плакать. Продержавшись до самого вечера, я ходила по саду, довольно улыбаясь, а когда гости и обслуживающий персонал, наконец, разъехались, я закрылась на кухне и дала волю слезам. Дашка давно ушла к себе в спальню, а Вадим с Костей продолжали решать финансовые вопросы в кабинете, и я не боялась, что меня кто-то увидит в таком состоянии.

– Прекрати ты уже эту сырость.

В тот момент мне показалось, что голос Тины прозвучал в моей голове. Я перестала всхлипывать и испуганно взглянула на дверь, но обнаружила, что она все еще заперта. Новый смешок за моей спиной стал разгадкой головоломки: из сада в открытое окно кухни заглядывала Тина.

– Ненадолго тебя хватило, – с издевкой продолжала она.

– Ничего ты не понимаешь, – буркнула я, наблюдая, как Тина подпрыгивает, упираясь ладонями в подоконник, а потом перебрасывает через него ногу.

Оседлав раму, она взяла коробку с салфетками, оказавшуюся прямо перед ней, а потом развернулась и перебросила через подоконник вторую ногу. Ступив на линолеум кухни, Тина подошла ко мне и принялась вытирать мои щеки салфеткой.

– ПМС – страшная вещь.

– Прекрати, – я оттолкнула ее ладонь. – Если тебе так хочется язвить и работать на публику, найди другую аудиторию.

Кристина меня даже не слушала.

– Рит, что на тебя нашло? Ты же сильная женщина.

Простой вопрос, впервые заданный серьезным тоном, снова вызвал у меня ручьи слез.

– Я не такая! – рыдала я. – Никакая я не сильная… Господи, как же мне все это надоело! Вечно строить из себя довольную жену, улыбаться гостям… Делать вид, что у меня все хорошо, что я счастлива… Надоело!

– Тогда пошли всех к черту.

И снова в ее голосе не было иронии. Неужели сейчас Тина стала воспринимать меня всерьез?

– Это ты можешь все, – обреченно выдохнула я. – Подойти первой. Сделать то, что тебе хочется. Я не такая.

Она усмехнулась, и от ее улыбки знакомый холодок пробежал по моей спине. Я понимала одно: если я сейчас замолчу, пауза, повисшая в воздухе, приведет этот вечер к тому же окончанию, что и месяц назад в ночном клубе. Я сбивчиво тараторила что-то, не вникая в смысл сказанного, а Тина улыбалась все шире.

– Ш-ш-ш, слишком много слов.

Я осеклась, зная, что сейчас произойдет, и что мне никуда от этого не деться, и я чувствовала, что допускаю это уже не из чистого любопытства. Мы обе хотели этого, так почему бы это не получить? Я оказалась прижатой к стенке, а еще через мгновение ее губы накрыли мои, я ее язык ворвался в мой рот. Я уже говорила, что не почувствовала особой разницы между губами мужчины и женщины? Я соврала. Это как небо и земля. Это нельзя объяснить. Это нужно попробовать самой, чтобы понять. В голове моей стоял гул, и окружавшая действительность уплывала, оставляя лишь четкие вспышки, о которых я не забуду никогда: ее жадные губы на моих губах, ее ладони на моей груди, ее колено, вклинивающееся между моими бедрами… Я не знаю, чем бы все закончилось, не прозвучи тихий стук в дверь.

– Ма-а-ам, – плаксиво протянула Дашка. – Я не могу заснуть.

Отскочив от Кристины, как ошпаренная, трясущимися руками я принялась поправлять платье, размышляя, что могла слышать моя дочь и какие выводы сделать.

– Котенок, тебе приснился плохой сон? – проворковала я, с третьей попытки справившись с замком и распахнув дверь.

Дашка, от усталости натянувшая новую розовую пижаму с Белоснежкой задом наперед, зевнула и отрицательно покачала головой:

– Просто папа по телефону громко разговаривает…

Бросив на Тину жалобный взгляд, я повела Дашку в спальню, не забыв по дороге заглянуть в кабинет к Вадиму и высказать все, что думаю о его переговорах. Дочь задремала быстро – сказалась дневная усталость, а я вернулась на кухню. Все мои оправдания, которые я придумала за время отсутствия и собралась преподнести Кристине, не понадобились: возмутительница моего спокойствия сидела на коленях Кости и что-то шептала ему на ухо. Нет, я никогда не научусь понимать эту женщину.

– Рит, прости, мы засиделись, – принялся извиняться Костя, стоило мне появиться на пороге кухни.

– Ничего страшного, – ледяным тоном заверила его я, не сводя глаз с Тины, которая не спешила подниматься с его колен.

Если бы еще месяц назад мне кто-нибудь сказал, что я буду ревновать женщину, я бы рассмеялась ему в лицо.

– Нет-нет, нам уже пора, – настаивал Костя. – Вон и Даша из-за нас заснуть не могла.

Они уехали, а я ушла ночевать в гостевую спальню под предлогом, что все еще обижена на Вадима. Муж не стал возражать, видимо, решив, что у меня очередной приступ недовольства. Следующим утром я проснулась рано и с полчаса молча вглядывалась в потолок, размышляя, что мне делать дальше. Так и не найдя ответа, я уже собиралась встать, но тут зазвонил мобильный. Номер оказался незнакомым, но почему-то я была уверена, что знаю звонившего.

– Пообедаем вместе? – вместо приветствия начала Тина.

– Разве ты не должна собираться в Чехию?

– Какая осведомленность, – усмехнулась она. – Нет, я не лечу.

– А почему?

– Вот за обедом и расскажу. А потом в кино сходим.

Правильным решением было бы послать ее куда подальше, но я зачем-то согласилась. Перебрав половину гардероба, я поняла, что мне нечего надеть. Любимая женская жалоба. Только наряжалась я сейчас не для мужа или поклонников. Я хотела быть красивой для нее. Еще никогда я так придирчиво не изучала собственную внешность, а когда я, наконец, выбрала платье, Вадим ревниво поинтересовался:

–Ты завела любовника?

– С ума сошел? Мы с Тиной идем в кино.

Для убедительности я покрутила пальцем у виска. Вадима объяснение не устроило.

– И зачем тогда ты так вырядилась?

Я не стала с ним спорить и предложила позвонить Тине. Муж сдался.

За обедом опасная тема не поднималась, но по взглядам Тины, которые неизменно останавливались в районе моего декольте, я поняла, что наряд она оценила. В кинотеатре я убедилась в этом сама, когда Тина потянула меня на последний ряд.

– Места для поцелуев? – усмехнулась я, едва в зале погас свет.

– Ага, – прошептала она, прижимаясь ко мне.

Это было последнее слово, сказанное ею в кинотеатре. За три часа скучнейшей драмы, названия которой я до сих пор не знаю, мы так и не нашли времени поговорить. Домой я вернулась довольная, как кошка, слизавшая блюдце сметаны, но чтобы у Вадима не возникло подозрений, на всякий случай сообщила, что в компании Кристины мне было скучно, а потом и вовсе поругалась с ним из-за очередного пустяка.

С Тиной мы продолжали встречаться с периодичностью раз в неделю, но со временем я стала понимать, что мне этого недостаточно. Я чувствовала, что эти свидания становятся для меня наркотиком, но ничего не могла сделать со своей новой зависимостью. Просто не хотела. Я вела себя как влюбленная школьница, но мне нравилась эта новая я. Веселая, энергичная и радостная. Наконец-то я ЖИЛА! В ее обществе я становилась собой. Мне не нужно было притворяться кем-то, и я знала, что она ценит меня такой, какая я есть. Когда мы переспали в первый раз, я не вернулась домой, понимая, что по моим горящим глазам муж все поймет. Позвонив Вадиму и сообщив, что переночую у мамы, я положила трубку, осознав, что этим сухим щелчком я только что разделила свою жизнь на две половины: с ней и без нее. В жизни с ней я была свободным человеком: я могла делать все, что хочу, не думая о мнении других. В жизни без нее у меня были лишь обязательства. Как-то в очередной раз, когда мы после бурной ночи, сдобренной изрядной порцией виски, прощались у подъезда Тины и с жаром целовались, не обращая внимания на аханье старушек, я услышала шепот одной из них:

– Совсем стыд потеряли, безбожницы.

Обычно я не обращала внимания на обиженных жизнью пенсионерок, но алкоголь в моей крови стал взывать о мщении.

– Меня бесят религиозные фанатики, которые с пеной у рта доказывают, что это безбожно, и приводят главный аргумент – для Адама Господь создал Еву, – отчеканила я, одарив пожилую женщину презрительным взглядом. – При этом они упрямо игнорируют тот факт, что сам Господь – это мужчина, и первым он создал именно мужчину. Подумайте об этом на досуге.

– Богохульница, – прошипела старуха, но я ее уже не слышала, утонув в шепоте Тины.

– Ты сгоришь в аду, – промурлыкала она мне на ухо.

– А ты составишь мне компанию?

Господи, прости меня за эти слова, но как же мне было хорошо! Я отдавала себе отчет, что это долго продолжаться не может, и рано или поздно мне придется выбирать, но старательно оттягивала момент объяснения с Вадимом. Я знала, что он никогда не поймет меня, потому что никогда не стоял перед таким выбором, но я не искала понимания или прощения. Видя мои мучения, Тина пожимала плечами, словно решение проблемы давно лежало на поверхности.

– Рит, перестань метаться. Просто переезжай ко мне.

– Что?

– Ты меня слышала.

Это предложение меня обрадовало, но я не могла не думать о еще одном дорогом мне человеке.

– А как же Дашка? – робко поинтересовалась я.

– Здесь всем хватит места.

В этот же вечер я решилась все рассказать мужу, но меня опередили: Костя поговорил с ним первый. Выслушав все претензии Вадима, уместившиеся в десятиминутный монолог, я сообщила, что собираюсь переехать.

– Думаешь, ты у нее одна такая? – усмехнулся он. – И не надейся! Костик мне все рассказал! Твоя Тина постоянно мечется от баб к мужикам, но всегда, слышишь, всегда к нему возвращается! И тебя она бросит!

– Не будь таким жалким.

– Жалким? Да ты себя видела? Звезда лесбийской сцены! И вообще, когда это началось? И как ты это допустила? – наседал на меня Вадим.

Я молчала. Да и как объяснить ему про игры на «чужом» поле, если и я сама дошла до истины совсем недавно: сначала ты пробуешь, потому что тебе интересно, потом продолжаешь, потому что тебе понравилось, и в итоге принимаешь как данность, понимая, что это уже твоя игра и твое поле.

– Просто я такая, Вадим. Смирись, – глухо ответила я, когда он перестал возмущенно размахивать руками.

– Она «такая»… а что скажут люди?

– Да плевать я хотела на общественное мнение! – не выдержала я, срываясь на крик.

– И на собственную дочь?

Это было низко – он прикрывался Дашкой, и я не на шутку разозлилась. Хотелось влепить мужу пощечину или даже вылить кипяток ему на голову, благо еще не остывший чайник стоял рядом, но я снова сдержалась.

– А она тут причем? – прошипела я, опираясь о стену, чтобы хоть как-то занять руки и не сорваться до банальной драки.

– Ей в школу через год! Ты представляешь, что ей там скажут? «Дочь лесбиянки»! Ты хочешь, чтобы ее всю жизнь так дразнили?

– А кто сказал, что в школе об этом узнают? Да и кому какая разница с кем я сплю?

– Не надо тешить себя иллюзиями, Рита. Об этом узнают, поверь. А о том, какими жестокими бывают дети, мне не надо тебе рассказывать.

Я молчала, понимая, что он прав.

– Я бы отсудил у тебя Дашку, – добавил Вадим, понижая голос. – Но суд оставит ребенка с матерью, я узнавал. И я даже не могу повернуть против тебя твою измену! Потому что хороший адвокат сошлется на дискриминацию из-за твоей принадлежности к сексуальным меньшинствам.

– Вадим, прекрати!

– А что, правда глаза колет? – зло бросил он, отворачиваясь.

Нет, не за этого мужчину я выходила замуж.

– Я не верю, что я любила тебя, – едва слышно прошептала я.

– А ты любила?

Продолжать было бессмысленно, но нам и не дали продолжить: щель между дверью и стеной увеличилась, и в кухню осторожно заглянула Дашка.

– Вы ругаетесь? – жалобно протянула дочь.

– Нет, котенок, что ты… – я протянула руки к Дашке и порывисто обняла ее. – Просто мы с папой спорили, что подарить тебе на следующий день рождения.

Вадим хмыкнул и вышел из кухни.

– Мне ничего не надо, только не ссорьтесь, – Дашка обняла меня в ответ, а потом, поразмыслив, добавила: – Хотя… новую Барби подарить можно…

Я улыбнулась, подбирая слова, и в этот миг зазвонил мобильный, как финальный аккорд, говоривший о том, что именно сейчас я должна сделать выбор. Никогда мне еще не было так тяжело отвечать на простой звонок.

– Ты собрала вещи?

Глубоко вздохнув, я отвернулась в сторону, чтобы дочь меня не услышала и сбивчиво пробормотала в трубку:

– Тин, я не могу. Мне все равно, что скажут люди. Но Дашка…

– Ясно, ты опять сбегаешь.

– Я не сбегаю! – жалобно воскликнула я. – И ты прекрасно знаешь, что я тебя…

Гудки в трубке не дали мне договорить. Присев на корточки, я прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.

– Мам, почему ты плачешь? – шепотом спросила Дашка, обнимая меня за шею.

– Соринка в глаз попала, – сквозь слезы вымученно улыбнулась я. – Поцелуй маму, и у нее все пройдет.

Пока дочь добросовестно выполняла обязанности медсестры, я не сводила взгляд с мобильного телефона, все еще надеясь, что Тина передумает и наберет мой номер еще раз. Но она не перезвонит, я знаю. Зато это могу сделать я! Просто позвонить ей сама и попросить подождать. И это будет правильным решением. Когда Дашка подрастет, она поймет меня. А на общественное мнение и, правда, наплевать. Главное, чтобы она смогла подождать эти годы…

– Мам, ты почитаешь мне сказку?

– Конечно, – кивнула я, не сводя глаз с сотового. – Конечно, почитаю.

Надо позвонить ей. Прямо сейчас!

– Ма-а-ам, ну пойдем.

Дашка тянула меня за собой, а я продолжала смотреть на светящийся экран мобильного телефона.

© Copyright: Марша Сандерс, 2009