Текст книги "Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы"

Автор книги: Марк Твен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Марк Твен – юморист и сатирик

Можно предположить, что тем, кто возьмет в руки эту книгу, многие из вошедших в нее сочинений Марка Твена уже давно знакомы. Но тут же необходимо сказать: перечитывая даже любимые произведения о Томе Сойере и Геке Финне, а также лучше всего запомнившиеся рассказы Твена, мы почти обязательно обнаруживаем в уже известном нечто неожиданное, нечто новое, в как будто бы простом – довольно сложное. Наиболее ценные творения великого американского писателя сплошь и рядом оказываются – каждый раз, когда мы снова обращаемся к ним, – более содержательными, нежели они представлялись в прошлом (зачастую и более смешными, а иногда – более трагическими).

Сэмюел Ленгхорн Клеменс, будущий Марк Твен (1835–1910), родился в захолустной американской деревушке. В детстве он каждый день любовался самой большой рекой его родины – Миссисипи. И как бы несомый этим мощным потоком, он сделал частью своего «я» широчайшие просторы Соединенных Штатов Америки – от скромного поселка Ганнибал, где прошло его детство, до шумного Нового Орлеана. Где только не проживал писатель… В неуютной Неваде на севере страны и в южных штатах с их чудесной природой и варварскими рабовладельческими порядками, в Нью-Йорке на атлантическом побережье и в Сан-Франциско, расположенном у вод Тихого океана. Немало времени провел Твен за пределами США – он побывал не только в Европе и Азии, но и в Африке и Австралии.

Хотя образ жизни Сэмюела Клеменса чем-то похож на образ жизни его коллег – американских писателей (он прошел типичные для литературного мира заокеанской страны «университеты» газетной работы – в качестве и журналиста и типографа), однако его путь в литературу был больше, чем у других, насыщен событиями, впечатлениями, многообразными интересами. Выходец из семьи честного бедняка, недоучка, ибо еще в детстве он был вынужден зарабатывать на хлеб собственным трудом, Сэм в дальнейшем десятки раз проделал долгий путь вверх и вниз по Миссисипи (и не пассажиром в уютной каюте, а лоцманом). В молодости он участвовал в войне между Севером и рабовладельческим Югом (1861–1865), правда, недолго и не на той стороне, которая, как он понял потом, защищала правое дело. Много усилий посвятил Клеменс совершенно безуспешным поискам серебра и золота в мрачных пустынях на западе США. А позднее, уже став Марком Твеном, он на протяжении долгих лет переходил из одной газеты в другую – служил и репортером, и зарубежным корреспондентом, но чаще всего фельетонистом.

На одной карикатуре столетней давности, изображающей известных американских «лекторов», читающих с эстрады собственные произведения, Марк Твен представлен в костюме шута. Посетители таких «лекций», а заодно и читатели действительно по большей части воспринимали Твена просто как комика, далеко не всегда заставляющего аудиторию серьезно задуматься над сутью своих шуток.

Марк Твен начинал свой путь в литературе как мастер лихого, нередко бесшабашного юмора. Из-под пера писателя бесконечной чередой выходили смешные мистификации, пародии, гротескные зарисовки, рассказы, в основе которых были нелепо-комические ситуации.

Изображая как-то городок, залитый светом южного солнца, Твен сказал, что в яркой белизне зданий было нечто веселое, даже «буйно-веселое». Таким буйным весельем были до краев наполнены его ранние – и не только ранние – произведения. Щедрая готовность писателя разбрасывать озорные шутки целыми пригоршнями, развешивать их гирляндами, делиться улыбками с любым человеком приносила – и продолжает приносить – огромную радость людям.

Восприняв лучшие традиции американского народного юмора середины прошлого века, Твен порождал безудержное веселье нагнетанием не только невероятных преувеличений, но и не менее уморительных преуменьшений. Он смешил сочетанием важного и ничтожного, высокого и низменного, радовал сочными остротами в простонародном, нередко грубоватом духе, разоблачением псевдосерьезного, шаржированием, материализацией метафор, фейерверком каламбуров.

Влечение к эксцентричному, но в основе своей почти безобидному юмору, к улыбке скрытой или перерастающей в хохот, но едва ли ранящей, – важнейшая особенность демократического творчества Марка Твена.

Юморист, связанный с народом глубокими корнями, выражает ощущение, что в массе своей окружающие его люди обладают высокими человеческими задатками. И душа юмориста полна любовью к людям. Творчеством своим он содействует укреплению душевного здоровья человека, внутреннего его равновесия, его веры в свою жизнеспособность.

Едва ли существует необходимость подробно останавливаться на примерах забавных и беззаботных выдумок, которыми насыщены десятки и сотни сочинений Твена. Сошлемся хотя бы на архивеселую нелепицу, возникающую в рассказе «Мои часы» – помните, как человек, часы которого начали сильно отставать, вдруг ощутил себя современником египетских фараонов и захотел «посплетничать» с мумией на злободневные темы?

Казалось бы, в одном ряду с этим очаровательным, но едва ли глубокомысленным образцом «дикого юмора» находятся и те многочисленные сообщения, смешные своей абсурдностью, которые печатал в своем издании некий редактор (об этом повествуется в рассказе «Как я редактировал сельскохозяйственную газету»).

Однако внимательный читатель легко обнаружит, что в сочинении «Как я редактировал сельскохозяйственную газету» Марк Твен выступает в ином качестве, нежели в рассказе «Мои часы». Он не просто шалит, не просто греет душу весельем. В этом рассказе его разухабистый юмор, как будто бы не претендующий ни на что серьезное, оборачивается сатирой.

Сатирические ноты иногда возникали даже в самых ранних фельетонах Твена. Но с годами такие краски в произведениях писателя все сгущались. Первая большая книга Твена, принесшая ему известность – «Простаки за границей» (1869), – представляла собою сочетание юмора и сатиры. Неистощимо изобретательный на анекдотические ситуации писатель вместе с тем внес в свое произведение немало откровенной или глубоко завуалированной иронии, насмешки, направленной против опасных противников – традиционных религиозных воззрений и профессиональных «божьих людей», против феодальных обычаев, существующих за пределами США, и наглого самодовольства столь многих американцев.

Роман «Позолоченный век» (1874) был написан Твеном в соавторстве с мало похожим на него писателем – Ч. Уорнером. И этим объясняется весьма неровный характер книги. В ней есть главы, не лишенные оттенка сентиментальности, чувствуется привычное для американской литературы тех лет тяготение к «счастливым» концовкам. Но произведение насыщено также пародиями на модные романы и традиционные ситуации, а главное – ядовито-саркастическими портретами жуликоватых политиканов, заведомых воров, темных манипуляторов, задающих тон в столице США.

Новаторской и поистине великолепной страницей в творчестве Марка Твена стали его «Приключения Тома Сойера» (1876). В основе повести не комические трюки профессионального весельчака (хотя есть в ней и шутки, вызывающие смех) и даже не обличение затхлого быта американской провинции (хотя в ряде мест книги чувствуется подтрунивание над этим бытом), а нечто почти невиданное у Твена раньше (да и вообще в литературе США). Важнейшая особенность «Приключений Тома Сойера» состоит в следующем: юмор становится в этом произведении средством реалистического раскрытия психологии человека(прежде всего детей), а одновременно и средством поэтизации жизни.

Американское буржуазное литературоведение не прочь рассматривать образ Тома Сойера в плане (сколь ни странным это может показаться), близком к вульгарно-социологическому. В герое книги выпячиваются черты маленького дельца, он предстает своего рода миниатюрной «моделью» типичных американских бизнесменов. Разве не мечтает Том разбогатеть при помощи клада? Разве не ищет он выгоды от окраски забора? Разве не скупает он билетики, позволяющие завоевать почетное место в воскресной школе?

Но не в расчетливости мальчика, конечно, ключ к чарам, которые таит в себе великое произведение Твена. Обаяние повести, добавим, определяется не только умением автора привлечь читателя описанием удивительных приключений героев. Книга о Томе – это рассказ об идиллически счастливой, проникнутой поэзией жизни детей на лоне природы. То недоброе и опасное, что встречается на их пути, несет на себе печать условности, характерной для приключенческой литературы, – поэтому оно не пугает по-настоящему. С другой стороны, почти все бесспорно реалистичное, что есть в повести, связано с твеновским юмором и дает читателю тепло и радость.

С безупречной правдивостью автор воспроизводит внутренний мир юных человеческих существ, которые еще не утратили душевной чистоты и поэтической прелести. Твен обладал гениальной способностью понимать детей, знал их характер, их психологию.

Совершенно очевидно, что юмор в «Приключениях Тома Сойера» играет иную роль, нежели, скажем, в насыщенном до отказа комической утрировкой и отчасти сатирическом «Рассказе о дурном мальчике». Без юмора повесть о Томе звучала бы просто сентиментально и фальшиво. Именно юмор придает фигуре главного героя, а также и некоторым другим персонажам истинность, душевную глубину. В повести воспевается прекрасная вольная жизнь, а смех, окрашенный лиризмом, задушевный юмор служат выражением любви к простым и добрым людям. Твен, разумеется, не был первым американским художником, который заставил юмор служить задаче утверждения ценности людей и прелести жизни. Но присущий писателю гигантский талант юмориста-психолога и юмориста-поэта помог ему создать произведение необычайно большого эстетического значения. Парадоксально, что, сочиняя эту повесть, Твен исходил из недовольства современной американской действительностью. И все же его стремление изобразить, опираясь на воспоминания детских лет, мир более счастливый, более радостный, чем тот, который он видел вокруг себя, позволило писателю создать книгу, в которой комическое играет роль утверждающую.В повести ощущается несомненный налет романтизма, но это не лишает ее реалистической тональности.

В исследованиях о жизни и творчестве Марка Твена, изданных в США, проводится ошибочная мысль, что идейный облик художника почти не менялся на протяжении всей жизни. Эта концепция может показаться на первый взгляд убедительной: писатель прожил всю жизнь в буржуазной Америке и воспринял многие из бытующих в ней взглядов. Но он был свидетелем немалых социальных сдвигов в родной стране, а это существенным образом сказалось и на его мировосприятии.

Детство и ранняя молодость писателя пришлись на десятилетия, непосредственно предшествовавшие Гражданской войне 1861–1865 гг. Твен вырос в краю, где еще в какой-то мере сохранялись патриархальные нравы, царили фермерские порядки и обычаи. На этой основе и возникли те идеализированные картины жизни в долине реки Миссисипи, которых так много в «Приключениях Тома Сойера».

Однако подлинной творческой зрелости Марк Твен достиг уже после войны Севера и Юга, когда буржуазные устремления стали определять образ мыслей и чувств миллионов американцев. В последние годы жизни в заметках, опубликованных до сих пор лишь частично, писатель довольно ясно охарактеризовал кардинальные перемены, которые произошли в США во второй половине XIX в.

Выразив убеждение, что в Ганнибале поры его детства не думали о деньгах, о богатстве, Твен декларировал, что открытие золота в Калифорнии в середине прошлого столетия и «породило ту страсть к деньгам, которая стала господствовать сегодня». [1]1
  Цитируется по книге: «Discussions of Mark Twain», Ed. by G. A. Cardwell, Boston, Heath, 1963, p. 99.


[Закрыть]Когда-то в США, по мысли писателя, существовала только крохотная кучка богачей. Но затем миллионеров стало больше, они объединялись и приобретали быстрорастущее влияние. И вот «калифорнийская болезнь обогащения», а заодно такие капиталисты, как, например, Гулд, «положили начало нравственному гниению; это было самое ужасное, что случилось в Америке; они вызвали к жизни жажду богатства… появились, – продолжает Марк Твен, – Стандард ойл, Стальной трест и Карнеги… Морган создал объединения в области стали…» [2]2
  Цитируется по книге: Н. N. Smith, М. Twain’s Fable of Progress, New Brunswick, N. J., Paitgers University Press, 1964, pp. 93–94.


[Закрыть]

Уже в романе «Позолоченный век» были воспроизведены некоторые черты той новой Америки, которая открылась перед писателем в последние десятилетия прошлого века. Гораздо больше сказал о ней Марк Твен в своем романе «Приключения Гекльберри Финна», хотя формально действие этой книги разворачивается в первой половине XIX в.

Почти десятилетие ушло у Твена на создание «Приключений Гекльберри Финна» (1885), романа, который, казалось, должен был стать лишь продолжением повести о Томе Сойере. Годы эти были наполнены трудными творческими поисками и мучительными сомнениями, но время не было потеряно зря. Писатель сказал еще одно новое слово в американской литературе. Представление, будто книги о Томе и Геке – близнецы, неоправданно, как бы много общего ни было в этих произведениях.

«Приключения Гекльберри Финна» – произведение многослойное и многокрасочное. Юмор Твена в этом крупном произведении снова трансформируется. Основное звучание книги, в центре которой стоит Гек – раньше малозаметный товарищ Тома, – сатирическое.

Именно теперь, с появлением этого романа, критический реализм в американской литературе достиг своего расцвета.

Сатиричен (и одновременно страшен) образ отца Гека, бедняка, воспринявшего многочисленные пороки рабовладельческой, а вместе с тем и буржуазной Америки. Сатиричны образы «короля» и «герцога», в неутолимой алчности которых запечатлены определяющие особенности уже набравшего силы капиталистического общества США.

Разумеется, «Приключения Гекльберри Финна» отнюдь не «чисто» сатирическое произведение. Главную роль в книге играют образы людей прекрасной души, образы самого Гека и его друга – негра Джима. Но если в «Приключениях Тома Сойера» положительным персонажам противостоят людишки ничтожные, лишенные реальной силы, то в «Приключениях Гекльберри Финна» основные герои вынуждены иметь дело с недругами, обладающими неоспоримой способностью творить зло большого социального значения.

Таким образом, то черное, хищническое, бесчеловечное, что есть на свете, предстает в романе как вполне реальная сила, мешающая жить рядовым американцам, приносящая им горе, беды, несчастья.

И все-таки не забудем, что черное дано в противопоставлении светлому. В общем настрое книги есть два начала: лирическое и сатирическое. «Приключения Гекльберри Финна» – величайшее произведение американской литературы, которое одновременно обличает зло темных сил и воспевает духовную красоту, воплощенную в конкретных и вполне реалистических человеческих образах.

Марк Твен является – вместе с Уитменом – основоположником реалистического направления в литературе США девятнадцатого столетия. Но в романе о Геке он выступает не только как противник романтизма в американской литературе, но и как писатель, в творчестве которого реализм и романтические тенденции переплетаются, слиты в одно целое.

Значение образа Гека, одного из величайших образов, когда-либо созданных американскими писателями, столь огромно, что Хемингуэй имел полное основание отметить уникальную ценность книги о Гекльберри Финне, сказав, что современная литература США «вышла из одной книги Марка Твена, которая называется „Гекльберри Финн“. [3]3
  Эрнест Хемингуэй, Собр. соч., т. 2, «Зеленые холмы Африки», изд-во «Художественная литература», М. 1968, стр. 306.


[Закрыть]Реакционное твеноведение потратило очень много усилий в своих попытках извратить истинный характер этого героя. В буржуазных исследованиях часто игнорируют реальный смысл того инстинктивного преклонения Гека перед народной жаждой свободы, которое заставляет его стать, несмотря на все сомнения и трудности, единомышленником негра Джима, когда тот пытается разорвать узы рабства. Вот почему некоторые зарубежные критики выступают, например, апологетами не очень удачной концовки романа, в которой автор, неоправданно возвращаясь к тенденциям, проскальзывающим кое-где в „Приключениях Тома Сойера“, изображает Тома бездушным искателем традиционных романтических забав, а Гека – оруженосцем своего более активного друга, вовсе лишенным самостоятельности. Ведь такой поворот в заключительной части книги несколько приглушает страстное свободолюбивое звучание основных глав произведения.

Некоторые американские буржуазные литературоведы рисуют Гека человеком, столь отягощенным требованиями человеческой совести, что якобы единственное его желание – освободиться от всяких этических соображений, вовсе позабыть о мучительном голосе совести. Подобные мудрствования не просто противоречат вполне очевидному содержанию романа. Их задача тоже заключается в том, чтобы „очистить“ произведение, принадлежащее к числу самых замечательных в истории американской художественной прозы, от заложенной в нем великой морально-общественной идеи, а заодно вообще подорвать значение нравственного начала, присущего всякой большой литературе.

Однако, перечитывая „Приключения Гекльберри Финна“, чаще всего с волнением останавливаешься как раз на тех страницах книги, где раскрыта борьба противоречивых тенденций в душе героя: привычного для его окружения примиренческого отношения к рабству и вообще к насилию над людьми и присущего юноше инстинктивного желания бросить вызов несправедливости, существующей в американском обществе. Борьба эта показана с большой экспрессией и психологической убедительностью, в частности, потому, что рассказ о ней окрашен как сатирическими, так и несатирическими эмоциями. Например, Гек часто показан искренним, вполне правдоподобным поклонником ложных, традиционных для Юга США, воззрений на рабство. Однако иногда его зависимость от привычных антинегритянских взглядов изображена в гротескно-гипертрофированном виде, дабы фальшь их проступала с особенной выпуклостью. Гек предстает перед читателем как человек, который согласен пожертвовать собой во имя свободы Джима, во имя добра.

Знаменитые слова Гека о том, что он скорее отправится в ад (а ведь мальчик вполне верит в существование преисподней), нежели предаст своего друга негра, – это вызов жестоким законам страны и несправедливым учениям церкви. Для миллионов читателей роман „Приключения Гекльберри Финна“ еще долго будет служить не только несравненным образцом реалистического мастерства в создании психологических портретов, но и неувядающим примером произведения, пронизанного духом преданности интересам угнетенных.

Отметим попутно: не следует думать, что усиливавшемуся проникновению Марка Твена в сферы сатиры – по мере развития его жизненного опыта – сопутствовал решительный отказ писателя от юмористики, доброй, ласковой, полной тепла. И в книге о Геке, и в более поздних произведениях Твена, в которых еще более едко высмеиваются пороки современного общества, есть немало пассажей, цель которых прежде всего порадовать читателя шуткой, веселым каламбуром. Смешные эпизоды зачастую помогают автору усиливатьобличительный смысл его произведений. Вообще юмор и сатира предстают в творчестве Твена в самых различных сочетаниях, взаимно обогащаясь, приобретая – в результате взаимопроникновения – неожиданные качества, переливаясь необычайными, поражающими читателя красками.

Со времени создания книги о Геке и Джиме, вынужденных существовать в мире стяжательских интересов и устремлений, у Марка Твена все упорнее назревало ощущение, что установившийся в США порядок вещей не только совершенно неоправдан, позорен, но что – уже в силу данного обстоятельства – он не может существовать вечно. В тесной связи с этим у сатирика возник повышенный интерес к судьбам трудящихся (в том числе наемных рабочих) в современном „цивилизованном“ обществе.

Возникла тяга к сатире более суровой, уничтожающей, полной ярости, дающей синтетическое представление о социальной действительности.

Писатель стал развивать такие формы сатирической литературы, которых раньше не ведал или которым уделял мало внимания. Это и политический памфлет, насыщенный злой иронией и позволяющий на основе немногих конкретных фактов общественного бытия сделать самые мрачные выводы о современном буржуазном строе в целом. Это и аллегорическое повествование, сочетающее сатирический показ социальных уродств с пессимистическими мыслями насчет „природы“ и возможностей человека, как такового. Наконец, из-под пера писателя появляются наброски фантастических картин будущего, в основе которых лежит убеждение в беспросветности дальнейшей судьбы американского собственнического общества.

Заключительные десятилетия XIX в. были для Твена временем поистине мучительных раздумий, а заодно и нередких творческих неудач, во многом связанных с неспособностью до конца разобраться в причинах нарастающего ухудшения условий жизни народа. Но и в эти труднейшие годы писатель создал ряд значительных художественных произведений. В их числе – роман „Янки из Коннектикута при дворе короля Артура“ (1889), герой которого презирал и ненавидел феодальную тиранию, господствовавшую в далеком прошлом, священнослужителей, рыцарей, помещиков, составлявших верхушку английского общества много столетий тому назад, во времена короля Артура. Но он же в конце концов сумел понять, что и в буржуазной Америке конца XIX в. трудовому люду приходится отнюдь не сладко. В романе подчеркнуто, в частности, трагическое обстоятельство: народ становится беспомощной жертвой правящего класса, не понимая, сколь велики потенции, заложенные в нем и необходимые для отпора эксплуататорскому меньшинству. В восьмидесятых годах была написана также речь „Рыцари труда“ – новая династия». Хотя Твен мало знал о марксизме и его представления о социализме и коммунизме были во многом совершенно ошибочными, он все же гениально предугадал неизбежность прихода к власти «династии» рабочих на смену «династиям» королей и капиталистов.

Включенный в этот том рассказ «Человек, который совратил Гедлиберг» (1899) позволяет довольно ясно судить, сколь изменилось к концу жизни писателя его восприятие капиталистического общества. Антибуржуазное начало подспудно присутствовало даже в таких твеновских рассказах, как «Рассказ коммивояжера» или «Роман эскимосской девушки», где показана относительность понятия богатства, где высмеяно всяческое накопительство. Враждебные собственническим интересам настроения чувствовались не только в «Приключениях Гекльберри Финна», но и в романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». В сатирическом рассказе о городке Гедлиберге есть нечто новое. Безнравственная и антинародная сущность безудержного буржуазного стяжательства представлена здесь не в виде подтекста, не в иносказательной форме; она запечатлена даже не на примере поступков отдельного человека, отдельных лиц. Перед нами притча, смысл которой выражен резко, прояснен до конца, не оставляя места сомнениям, двойственным толкованиям, смягчающей трактовке.

Когда-то в творчестве Твена символом Америки служил городок Сент-Питерсберг – там-то и прославился Том Сойер своими приключениями. А это была Америка, еще не утратившая своей привлекательности. Как изменились Соединенные Штаты к концу века! Твен изобразил воплощением современной Америки городок Гедлиберг, в котором задают тон бесчестные, фальшивые, отвратительные дельцы. «Аристократия» Гедлиберга – сплошь мошенники и воры, которые готовы протянуть руки к любым деньгам, какими бы нечистыми способами их ни пришлось добывать. В сатире Твена теперь все больше жесткого сарказма, в его произведениях возникают беспощадно злые, неистовые интонации.

Писателю, который еще в молодости с тревогой ощутил, что его родина перестает быть страной доброжелательных фермеров, что в ней бешеными темпами растет индустрия, а заодно и жестокая власть тех, кому принадлежат все эти фабрики, заводы, банки, суждено было к концу жизни увидеть превращение США в империалистическую державу.

Марк Твен стал свидетелем захватнической войны американцев против Испании (1898), а затем и порабощения филиппинского народа. Преступления американской военщины на Филиппинских островах вынудили Твена поставить под сомнение не только моральный облик правителей страны, но и ценность всей так называемой американской цивилизации.

Открыто объявив себя антиимпериалистом, писатель создал в начале XX в. десятки произведений, в которых поработители туземных народов и милитаристы – американские, английские и прочие – изображены с ядовитой издевкой. Со всею мощью своего всепобеждающего темперамента Твен проклял ту наполненную кровью купель, из которой вышел империализм США. В его произведениях чувствуется желание истребить злодеев, недругов народа при помощи единственного доступного ему оружия – всеуничтожающего смеха.Твен писал, что подорвать ложь можно лишь при помощи смеха – ведь «перед смехом ничто не устоит». [4]4
  Марк Твен, Собр. соч. в 12-ти томах. «Таинственный незнакомец», т. 9, Гослитиздат, М. 1961, стр. 667.


[Закрыть]И в произведениях последних лет его жизни было все больше сатирическогосмеха, который не дает пощады, смеха, который бьет прямо в цель. Рассказы, памфлеты, притчи, созданные Твеном в этот период, были произведениями борца, не утратившего ни остроты зрения, ни способности наносить сокрушительные удары.

Одно из самых крупных и сильных творений Твена, относящихся к концу его жизни, – повесть «Таинственный незнакомец».

Действие повести разворачивается в средневековой Австрии. Но нет никаких сомнений: писатель создал аллегорическое произведение, рассказывающее об американской современности.Трагическая деградация родины писателя запечатлена в «Таинственном незнакомце» с еще большей решительностью и настойчивостью, в еще более устрашающей форме, нежели в рассказе «Человек, который совратил Гедлиберг». Перед нами возникает мир, в котором правит сатана, мир, где именно его желания определяют ход событий, где все сущее – результат воли всемогущего и лишенного совести дьявола. А люди, каковы бы ни были их нравственные качества, жалки и ничтожны.

Такое восприятие жизни Твеном объяснялось не только личными невзгодами, которые выпали тогда на долю сатирика, – болезнями, смертью родных и денежными затруднениями. Дело было прежде всего в том, что писатель, потрясенный до глубины души злодеяниями империалистических держав, неслыханно возросшей и пагубной властью чистогана в американском обществе, а также явной неспособностью, как ему казалось, народных масс дать отпор силам зла, не мог не глядеть на мир с горестным чувством. А поскольку Твен не обладал вполне ясным представлением о ходе и смысле исторического развития, ему и начинало нередко казаться, будто бы во всем дурном повинна сама сущность человека – его убогое «естество», его извечная духовная слабость и нравственная нищета.

Все это достаточно отчетливо ощущается в «Таинственном незнакомце». Но в этой повести, наряду с мизантропическими философскими раздумьями, привлекают внимание также и вполне очевидные сатирические обличения реальной сути денег и империалистических войн. Золото, подчеркивает Твен, «блещет позорным румянцем», а завоеватель никогда «не начинал войну с благородной целью».

Зачинатели захватнических, империалистических войн вызывают у писателя испепеляющую ярость. Вся капиталистическая цивилизация зачастую представляется ему источником несчастий, бед, трагедий для обыкновенного человека, для труженика.

Было время, когда цивилизация XIX в. казалась писателю иной – достойной, благородной. В неопубликованном предисловии Твена к роману «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» есть, например, такие слова: «Если кто-либо склонен осуждать нашу современную цивилизацию, что ж, помешать этому нельзя, но неплохо иногда провести сравнение между ней и тем, что делалось на свете раньше, а это должно успокоить и внушить надежду». [5]5
  Цитируется по книге: R. В. Salomon, Twain and the Image of History, New Haven, Yale University Press, 1961, p. 103.


[Закрыть]

Не случайно, однако, писатель так и не напечатал свое предисловие. Вскоре после издания романа о янки Марк Твен стал отзываться о современной цивилизации весьма скептически. Можно и должно сказать даже гораздо сильнее: буржуазная цивилизация начала вызывать у Твена, так любившего технику, явное отвращение. Ибо она, по мнению писателя, подминает человека, уродует его. С этим-то и сопрягаются те полные крайнего раздражения характеристики, которые он дает теперь «человеческой расе», роду человеческому.

Но действительно ли писатель стал питать ненависть ко всем людям, а также к созданиям их рук и мозга? Есть все основания в этом усомниться. Гнев Твена, в конечном счете, обращен не против человека как такового, а против властителей жизни в США, превративших страну в центр злодеяний и эксплуатации. Ненависть Твена – это ненависть к капиталистам, использующим успехи цивилизации для того, чтоб нести жителям колониальных стран, американским неграм и беднякам любого цвета кожи угнетение, тяжелый труд, болезни и смерть.

Среди твеновских произведений, написанных в первом десятилетии XX в., есть много памфлетов. Каждый из них был вызван к жизни конкретными – и мрачнейшими – обстоятельствами социальной жизни страны, фактами империалистической политики. Твен бичует американских миссионеров – агентов милитаризма («Человеку, Ходящему во Тьме»), рассказывает о трагической судьбе чернокожих в США («Соединенные Линчующие Штаты»), с презрительным смехом рисует русского самодержца («Монолог царя»), пригвождает к позорному столбу убийцу тысяч и тысяч туземцев Африки («Монолог короля Леопольда в защиту его владычества в Конго»). В этих и других антиимпериалистических памфлетах возникает бесконечное множество остроумнейших ходов, которые свидетельствуют о неисчерпаемой сатирической изобретательности писателя, о том, что он является в американской литературе достойным продолжателем бессмертных традиций Свифта.

И Твен не только предает анафеме тех или иных политиков, ответственных за захватнические действия империалистических держав, – он зачастую вскрывает первоосновы общественного порядка, сделавшего возможными эти чудовищные явления.

Остановимся, например, на памфлете «В защиту генерала Фанстона». Это произведение представляет собою полное неожиданных иронических выпадов обличение изощренного аморализма реального американского генерала Фанстона. Но Твен не ограничивается этим. При посредстве серии причудливых и дерзких парадоксальных поворотов автор приводит читателя к мысли, что центральный персонаж произведения не просто монстр, а плоть от плоти военщины США, живое воплощение коварства и жестокости всей когорты империалистических хищников. Поток остроумных и едких сопоставлений позволяет Твену убедить нас: в Америке уже установил свое господство «фанстонизм», то есть широко разветвленная система, в основе которой – низкий обман, гнуснейшее предательство, готовность убивать тех, кому пожимаешь руку, кто спасает тебя от голода. «Фанстонизм» стал в США основой не только подготовки военных кадров, но и «воспитания» молодежи в целом.