Текст книги "Первая ночь"

Автор книги: Марк Леви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Я переночевал в маленькой гостинице на острове Сен-Луи, позавтракал и поехал на такси к дому Жанны. Подъезд был заперт, я сел на скамейку на тротуаре напротив и развернул газету.

Вскоре из дома вышла Жанна. Узнав меня, она подошла:

– Кейра совершенно извелась!

– Мы оба извелись!

– Мне очень жаль, я тоже ужасно на нее разозлилась.

– Я не злюсь, – возразил я.

– До чего вы глупы!

Жанна кивнула и пошла прочь, но тут же вернулась:

– Ее вчерашнее свидание с Максом носило сугубо профессиональный характер, но я вам ничего не говорила!

– Какой у вас код?

Жанна нацарапала цифры на листочке, протянула его мне и отправилась на работу.

Я прочитал газету от корки до корки, зашел в маленькую булочную на углу, купил венских булочек и отправился к Кейре.

Вид у нее, когда она открыла мне дверь, был заспанный.

– Где ты был? Я чуть с ума не сошла от беспокойства! – Она потерла глаза.

– Круассан? Булочку с шоколадом? То и другое?

– Эдриен…

– Завтракай и одевайся, мы можем успеть на «Евростар», который уходит в полдень.

– Сначала я должна повидаться с Айвори, это очень важно.

– Ладно, «Евростар» отправляется каждый час, так что… едем к Айвори.

Кейра сварила кофе и рассказала о встрече с Максом. Пока она излагала свою теорию, я думал о короткой фразе антиквара насчет армиллярных сфер. Не знаю почему, но мне хотелось позвонить Эруэну и поделиться с ним. Кейра заметила, что я отвлекся, и призвала меня к порядку.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой к этому старому профессору? – спросил я, включаясь в разговор.

– Скажешь, где ночевал?

– Нет, то есть мог бы, но не буду, – с широкой улыбкой отвечал я.

– Мне это совершенно безразлично.

– Так не будем больше об этом… Что насчет Айвори?

– Он не вернулся в музей, но Жанна дала мне номер домашнего телефона. Сейчас позвоню.

Кейра пошла в комнату сестры к телефону, но в дверях обернулась:

– Так где же ты ночевал?

Айвори согласился принять нас. Он жил в элегантной квартире на острове Сен-Луи… в двух шагах от моей гостиницы. Он открыл нам дверь, и я тут же узнал мужчину, вышедшего накануне из такси, когда я листал книгу на террасе бистро. Айвори провел в гостиную и предложил на выбор чай или кофе.

– Как приятно снова видеть вас обоих, чем могу быть полезен?

Кейра не стала ходить вокруг да около и спросила, где был найден фрагмент, о котором он рассказал нам в музее.

– Почему вас это интересует?

– Думаю, я продвинулась в интерпретации текста на геэзе.

– Это в высшей степени интересно. Что вы узнали?

Кейра объяснила ему свою теорию о народах гипогеев. В IV или V тысячелетии до нашей эры люди нашли предмет и разделили его на части. Если верить манускрипту, разные группы должны были разнести их по четырем сторонам света.

– Великолепная гипотеза! – воскликнул Айвори. – Хотя, вполне вероятно, лишенная всякого смысла. Вот только у вас нет никакой идеи насчет того, что заставило их отправиться в это опасное, невероятное путешествие.

– Одна идейка у меня есть, – возразила Кейра.

Опираясь на рассуждения Макса, она предположила, что каждый фрагмент содержал определенные знания и указывал путь к их постижению.

– Тут я с вами не согласен, скорее даже уверен в обратном, – покачал головой Айвори. – Конец текста позволяет предположить, что речь идет о секрете, который нужно сохранить. Прочтите сами: «…пусть останутся сокрытыми тени бесконечности».

Пока Айвори с Кейрой обсуждали «тени бесконечности», я снова подумал о моем антикваре из Марэ.

– Интригует не столько то, что показывают нам армиллярные сферы, а то, чего они нам не показывают, но о чем мы тем не менее догадываемся, – прошептал я.

– Что вы сказали? – переспросил Айвори, поворачиваясь ко мне.

– Пустота и время, – произнес я.

– О чем это ты? – удивилась Кейра.

– Так, ни о чем. Это не имеет отношения к вашему разговору.

– И где вы надеетесь найти недостающие фрагменты? – поинтересовался Айвори.

– Те, что у нас, были обнаружены в кратерах вулканов, в нескольких десятках километров от больших рек. Один на востоке, другой на юге, я предчувствую, что остальные спрятаны в похожих местах на западе и на севере.

– Эти фрагменты при вас? – От возбуждения у Айвори блестели глаза.

Мы с Кейрой незаметно переглянулись, она сняла цепочку с кулоном, я достал свой фрагмент, который хранил во внутреннем кармане пиджака, Кейра бережно соединила их, и камни тотчас приобрели удивительный ярко-голубой цвет. Правда, на этот раз интенсивность свечения была явно ниже.

– Поразительно! – воскликнул Айвори. – Поразительней, чем я мог себе представить.

– А что именно вы себе представляли?

– Ничего… ничего особенного, – смешался Айвори. – Удивительный феномен, особенно если знаешь возраст этого предмета.

– Теперь вы скажете наконец, где был найден ваш фрагмент?

– Увы, он не мой. Его нашли тридцать лет назад в Перу, в Андах, но не в кратере вулкана, что противоречит вашей теории.

– Где именно?

– В ста пятидесяти километрах северо-восточнее озера Титикака.

– При каких обстоятельствах? – спросил я.

– Голландские геологи вели изыскания, поднимаясь к истоку Амазонки, укрылись от непогоды в пещере, и предмет привлек их внимание своей странной формой. Впрочем, камень так и остался бы лежать, где лежал, не случись ночью гроза. Удары молнии спровоцировали виденное вами явление – проекцию светящихся точек на стенку палатки. Утром руководитель экспедиции обнаружил, что ткань стала проницаемой для света из-за тысяч образовавшихся в ней дырочек. Грозы в тех местах случаются регулярно, геолог не один раз повторил опыт и убедился, что это не просто камень. Он взял фрагмент с собой, решив исследовать его свойства.

– С этим геологом можно встретиться?

– Несколько месяцев спустя он погиб – несчастный случай, сорвался со скалы во время следующей экспедиции.

– А где найденный им фрагмент?

– В надежном месте. Но где именно – понятия не имею.

– Камень был найден не в вулкане, но на западе.

– Тут вы правы.

– И в нескольких десятках километров от притока Амазонки.

– Совершенно верно, – кивнул Айвори.

– Две подтвержденные гипотезы из трех – не так плохо, – констатировала Кейра.

– Боюсь, это не поможет вам найти остальные фрагменты. Два первых нашли случайно, с третьим вам сказочно повезло.

– Я висела над пропастью на высоте двух с половиной тысяч метров. Мы пролетели на бреющем полете над Бирмой в самолете, который и самолетом-то можно было назвать только из-за крыльев, я едва не утонула, Эдриен чуть не умер от пневмонии, добавьте сюда три месяца в китайской тюрьме… И это вы называете сказочным везением?!

– Я не хотел умалить ваши таланты. Позвольте мне подумать несколько дней над вашей теорией, я снова просмотрю свои записи и, если найду полезную информацию, сразу позвоню.

Кейра написала на листке номер моего телефона и отдала Айвори.

– Куда вы теперь направитесь? – спросил он, провожая нас к двери.

– В Лондон. Нам тоже необходимо провести кое-какие изыскания.

– Ну что же, удачного пребывания в Англии. И последнее: вы были нравы, удача пока что не слишком вам улыбалась, поэтому будьте крайне осторожны, а главное – никому не показывайте фокус с фрагментами.

Мы расстались со старым профессором, забрали из гостиницы мою сумку – Кейра ни словом не обмолвилась о вчерашнем вечере, – и я проводил ее до музея, чтобы сестры могли проститься.

Лондон

Я не обратил на них особого внимания на платформе Северного вокзала, когда они толкнули меня и не извинились, но по дороге в вагон-бар снова заметил эту более чем странную парочку. На первый взгляд – молодой англичанин с подружкой, оба неряшливо и безвкусно одетые. Когда я пробирался к стойке, парень как-то странно на меня посмотрел, и они с девицей пошли по составу к багажному вагону. Через пятнадцать минут поезд остановится в Эшфорде – очевидно, хотят забрать вещи, подумал я. Очередь была длиннющая, и я рассеянно подумал: интересно, кому пришло в голову назвать это предприятием быстрого обслуживания. Стоявший за прилавком суровый бармен проводил бритые затылки парочки неодобрительным взглядом.

– Внешность обманчива, – заметил я, заказывая кофе. – При ближайшем рассмотрении они могут оказаться симпатичными ребятами, нет?

– Все может быть, – с сомнением в голосе ответил он, – но этот парень всю дорогу чистил ногти складным ножом, а девка за ним наблюдала. Беседовать с такими как-то не хочется!

Я заплатил и пошел назад. Входя в купе, где дремала Кейра, я заметил парочку, отиравшуюся у багажного отделения, где мы оставили свои сумки. Я подошел, парень сделал знак подружке, и она заступила мне дорогу.

– Занято, – вызывающим тоном бросила она.

– Вижу, – ответил я, – но не понимаю, чем именно вы тут занимаетесь.

Парень выхватил из кармана нож, всем своим видом выражая недовольство.

В молодости я много времени проводил на Лэдброук Гроув, где жил мой лучший друг по колледжу; там существовали тротуары, принадлежавшие определенным бандам, перекрестки, на которые нам запрещалось выходить, и кафе, где не следовало играть в настольный футбол. Я понимал, что молодые негодяи нарываются на драку. Если я шевельнусь, девица прыгнет мне на спину и вцепится в руки, пока дружок будет меня избивать. Потом они повалят меня на пол и станут пинать ногами по ребрам. В Англии моего детства имелись не только садики с мирными лужайками, и времена в этом смысле мало изменились. Непросто выпускать на волю инстинкты, если живешь, руководствуясь принципами, но я развернулся и закатил девице увесистую пощечину. Она отлетела назад, прямо на сумки и чемоданы, подвывая и держась за щеку. Изумленный парень рванулся ко мне, размахивая своим оружием. Пора было забыть детство и вести себя по-взрослому.

– Десять секунд! – рявкнул я. – Через десять секунд я отберу у тебя эту игрушку и выкину тебя из поезда! Нравится такой вариант? Нет? Есть другой: ты убираешь нож в карман и мы мирно расходимся.

Девица вскочила, она исходила злобой, ее приятель нервничал все сильнее.

– Сделай этого придурка! – закричала она. – Урой его, Том!

– Твоя подружка отбилась от рук, Том, ты должен ее приструнить. Убери оружие, пока один из нас не порезался.

– Могу я узнать, что происходит? – спросила из-за моей спины Кейра.

– Так, маленькое недоразумение, – ответил я, оттирая ее назад.

– Мне позвать на помощь?

Молодые подонки не ожидали, что я получу подкрепление; поезд замедлял ход, подъезжая к платформе Эшфордского вокзала. Том ухватил подружку за рукав, не переставая угрожать нам ножом. Мы стояли не двигаясь, загипнотизированные блеском металла.

– Отвалите! – хрипло каркнул подонок.

Как только поезд остановился, они выпрыгнули и кинулись бежать со всех ног.

Выходившие пассажиры заставили нас посторониться, мы молча вернулись на свои места, состав дернулся и поехал дальше. Кейра хотела, чтобы я сообщил в полицию, но в этом не было никакого смысла: хулиганы давно скрылись, а мобильный телефон остался в сумке. Я решил, что будет нелишним проверить наш багаж; сумку Кейры не тронули, мою перерыли, но ничего не взяли. Я переложил телефон и паспорт в карман куртки, и мы решили забыть о неприятном происшествии.

Я испытал невыразимое счастье, подойдя к двери моего домика, мне не терпелось попасть внутрь, но, сколько я ни шарил по карманам, не мог найти ключей, хотя был уверен, что в Париже они там лежали. К счастью, соседка увидела меня в окно и по старой привычке предложила пройти через ее садик.

– Вы знаете, где лестница?! – крикнула она. – Я поглажу и потом сама закрою.

Я поблагодарил и через несколько мгновений оказался в палисаднике. Заднюю дверь я так и не починил – возможно, мне и не стоит этого делать? – нажал чуть посильнее, вошел и впустил ждавшую на улице Кейру.

Остаток дня мы провели в окрестных магазинчиках. Прилавок зеленщика заворожил Кейру, и она накупила полную корзину продуктов, как будто мы собирались выдержать осаду. Увы, поужинать в тот вечер нам не пришлось.

Я суетился на кухне, нарезая кабачки кубиками, как велела Кейра, пока она готовила соус по секретному рецепту. Зазвонил телефон – не мобильный, городской, и мы удивленно переглянулись. Я снял трубку в гостиной.

– Итак, это правда, вы вернулись!

– Совсем недавно, дорогой Уолтер.

– Спасибо, что были так любезны и известили меня, очень мило с вашей стороны.

– Мы только что с поезда…

– Уму непостижимо: я узнаю о нашем возвращении от курьера «Федерал экспресс». Вы все-таки не Том Хэнке!

– Вас предупредил почтовый курьер? Очень странно!..

– Вообразите, в Академию доставили письмо для вас, вернее, для вашей подруги – на конверте стоит ее имя и пометка: «Большая просьба передать». В следующий раз пусть адресуют вашу почту прямо мне. Да, забыл сказать, там есть приписка: «Срочно». Раз уж я заделался вашим личным почтальоном, могу привезти конверт вам домой.

– Подождите, я поговорю с Кейрой!

– Конверт на мое имя послали в твою Академию? Что за бред? – удивилась она.

Объяснить я ничего не мог и спросил, как она относится к предложению Уолтера.

Кейра сделала страшные глаза, давая понять, что это последнее, чего бы она сейчас хотела. Левым ухом я слышал дыхание Уолтера в трубке, а правым глазом косился на Кейру, строившую гримасы. Нужно было решаться. Я попросил Уолтера ждать меня в Академии и со вздохом облегчения повесил трубку: компромисс был найден, однако выражение лица Кейры говорило о том, что она не разделяет моего восторга. Я пообещал обернуться за час, надел плащ, взял из ящика дубликат ключей и пошел к гаражу, где стояла моя машина.

Я сел за руль и вдохнул пьянящий запах старой кожи, нажал на педаль, но тут же резко затормозил, чтобы не задавить возникшую у меня на пути Кейру. Она обогнула капот и села рядом.

– Неужели письмо не могло подождать до завтра? – спросила она и хлопнула дверцей.

– На конверте красным фломастером написано «Срочно», Уолтер это особо подчеркнул. Но я могу смотаться один, тебе совсем не обязательно…

– Письмо адресовано мне, а ты жаждешь увидеть друга, так что вперед.

Проехать по лондонским улицам без особых пробок можно, пожалуй, только в понедельник вечером. Мы добрались до Академии за двадцать минут. Начался дождь, сильный и частый, какие нередко случаются в столице. Уолтер ждал у центрального входа, успел изрядно вымокнуть, и выражение лица у него было неласковое. Он наклонился к окну, отдал мне конверт, и мы решили подождать, пока он не поймает такси: в моей двухместной машине третий человек поместиться не мог. Остановив такси, Уолтер холодно кивнул мне, даже не взглянул на Кейру и уехал. Мы остались сидеть в машине под проливным дождем, на коленях у Кейры лежал конверт.

– Не хочешь распечатать?

– Это почерк Макса, – прошептала она.

– Он, похоже, телепат!

– Почему ты так говоришь?

– Подозреваю, он каким-то образом подсмотрел, что мы готовимся к романтическому ужину, дождался момента, когда будет готов твой соус, отослал письмо и разрушил нашу идиллию.

– Не смешно…

– Может, и нет, но признай, что, если бы ужин сорвала одна из моих бывших любовниц, ты вряд ли восприняла бы ситуацию с юмором.

Кейра дотронулась ладонью до конверта.

– И какая же бывшая любовница могла тебе написать? – спросила она.

– Я не то хотел сказать.

– Ответь на вопрос!

– Нет у меня никаких бывших любовниц!

– Ты был девственником до встречи со мной?

– Я хотел сказать, что на факультете не спал ни с одной студенткой.

– Какое тонкое замечание!

– Будешь читать письмо?

– Ты сказал «романтический ужин», я не ослышалась?

– Может, и сказал.

– Ты влюблен в меня, Эдриен?

– Открой конверт, Кейра!

– Будем считать, что ты сказал «да». Поедем к тебе и поднимемся сразу в спальню. Тебя я хочу гораздо больше, чем кабачков.

– Приму за комплимент! Так что с письмом?

– Они с Максом подождут до завтрашнего утра.

Этот первый вечер в Лондоне пробудил множество воспоминаний. Мы любили друг друга, потом ты уснула. Ставни на окнах были приоткрыты, я сидел, смотрел на тебя, слушал, как ты дышишь. Я видел шрамы на спине, которые не заживит время. Я гладил их пальцами. Жар твоего тела разбудил желание, такое же сильное, как в начале вечера. Ты застонала, и я убрал руку, но ты поймала мою ладонь, спросив сонным голосом, почему я прервал ласку. Я поцеловал твое плечо, но ты снова погрузилась в сои. И тогда я сказал, что люблю тебя.

– Я тоже, – прошептала ты едва слышно, но два этих слова стали моим пропуском в твой сои.

Усталость сделала свое дело: мы проспали. Я открыл глаза около полудня, увидел, что тебя нет рядом, и пошел на кухню. Ты накинула одну ил моих рубашек и надела найденные на полке носки. Сделанные накануне признания повергли нас в смущение, заставив чувствовать неловкость и отдалив на мгновение друг от друга. Я спросил о письме Макса, ты кивком указала на нераспечатанный конверт на столе. Не знаю почему, но в этот момент мне вдруг захотелось, чтобы ты его так и не прочла. Я охотно убрал бы его в ящик и забыл там навсегда. Я не хотел продолжения безумной гонки, мечтал уединиться с тобой в этом доме, выходить только затем, чтобы прогуляться вдоль Темзы, заглянуть к кэмденским антикварам или поесть в кафешке в Ноттинг-Хилле, но ты распечатала письмо, и мечта канула в небытие.

Ты распечатала письмо и прочла его мне, возможно желая показать, что со вчерашнего дня ничего от меня не скрываешь.

Кейра!

Твой визит в типографию дался мне дорого. После нашей случайной встречи в Тюильри чувства. которые я считал угасшими, ожили.

Я никогда не говорил, каким болезненным был для меня наш разрыв, как я страдал из-за того, что ты ушла, не давала о себе знать, исчезла. Я знал, что ты счастлива и не вспоминаешь о том, что между нами было, и это причиняло ужасную боль. Но мне следовало смириться с реальностью: ты – та женщина, чье присутствие дарит немыслимое счастье, но твой эгоизм и наши, бесконечные расставания навечно оставляют пустоту в душе. В конце концов я понял, что не сумею удержать тебя. Да и никто не сможет; ты любишь искрение, но недолго. Кусочек счастья – уже счастье, даже если шрамы потом заживают очень медленно.

Нам лучше больше не видеться. Не пиши мне, не звони и не заходи навестить, когда будешь в Париже. Это не приказ бывшего преподавателя, а просьба друга.

Я много думал о нашем разговоре. Ты была несносной студенткой, но, как я уже говорил, у тебя есть инстинкт, бесценное в твоем деле качество. Я горжусь твоими успехами, хотя моей заслуги тут нет – любой наставник распознал бы твои задатки. Теория, которую ты мне изложила, вполне правдоподобна, мне даже хочется в нее поверить, ты, возможно, приближаешься к истине, смысла которой мы пока не понимаем. Следуй путем пеласгов и – кто знает? – может, он тебя куда-нибудь приведет.

Как только ты ушла из мастерской, я вернулся домой, раскрыл отложенные много лет назад книги и записи и просмотрел их. Тебе известно мое маниакальное пристрастие к порядку; в моем кабинете, где мы провели немало счастливых часов, все классифицировано и расставлено по порядку. В одном из блокнотов я наткнулся на фамилию человека, чьи исследования могут быть тебе полезны. Он всю жизнь изучал крупные миграции народонаселения, написал много работ об азианических народах, но почти не публиковался, довольствуясь чтением лекций перед избранной аудиторией. На одну из таких встреч с ним мне повезло попасть. Он тоже высказывал новаторские идеи относительно перемещений первых цивилизаций Средиземноморского бассейна. У него было немало противников, но кто их не имеет в нашем-то деле? Собратья-археологи очень завистливы. Человек, о котором я пишу, настоящий эрудит, и я бесконечно его уважаю. Встреться с ним, Кейра. Я знаю, что он переехал на Елл, маленький островок Шетландского архипелага, в северной части Шотландии. Кажется, он живет затворником и ни с кем не желает говорить о своих работах, поскольку обижен на весь свет. Будем надеяться на твое обаяние.

Очень может быть, что открытие, о котором ты так давно мечтаешь, собираясь назвать его своим именем, находится на расстоянии вытянутой руки. Я в тебя верю, ты своего добьешься.

Желаю удачи,

Макс.

Кейра сложила письмо, убрала его в конверт, встала, сложила посуду в раковину и пустила воду.

– Сварить тебе кофе? – не оборачиваясь спросила она.

Я не ответил.

– Мне очень жаль, Эдриен.

– Ты сожалеешь, что этот человек все еще в тебя влюблен?

– Не об этом, а о том, что он обо мне говорит.

– Ты не узнаешь себя в описанной им женщине?

– Не знаю, уже нет, но искренность тона доказывает, что доля истины в его словах есть.

– Его главная претензия заключается в том, что тебе якобы легче причинить боль любящему тебя человеку, чем измениться самой.

– Ты тоже считаешь меня эгоисткой?

– Письмо написал не я. Но продолжать жить, убеждая себя, что, раз у тебя все хорошо, значит, и у другого все рано или поздно тоже будет хорошо, подловато. Ты антрополог, и не мне объяснять тебе, насколько силен в человеке инстинкт выживания.

– Цинизм тебе не идет.

– Я англичанин, у меня это в крови. Сменим тему, если хочешь. Я отправляюсь в турагентство, прогуляюсь, подышу воздухом. Ты ведь хочешь поехать на Елл?

Кейра решила пойти со мной. В агентстве мы спланировали маршрут: Глазго, в аэропорт Самбург на Мейнленде, главном острове Шетландского архипелага, оттуда паромом на Елл.

Забрав билеты, мы отправились прогуляться по Кинз-роуд. У меня есть свои пристрастия, я люблю пройтись по широкой торговой улице до Сидни-стрит, а потом побродить по Фермерскому рынку Челси. Именно там мы назначили встречу Уолтеру.

Нагуляв аппетит, мы сели за столик, долго изучали меню, потом заказали по двухэтажному гамбургеру, и Уолтер шепнул мне на ухо:

– Академия передала мне для вас чек, жалованье за полгода.

– В честь чего? – удивился я.

– А вот это плохая новость. Учитывая ваши частые отлучки, ваша должность станет номинальной, вас выводят за штат.

– Я уволен?

– Не совсем. Я защищал вас как мог, но бюджет Академии пересматривают, и административный совет вынужден сокращать бесполезные траты.

– Значит, я, по мнению совета, «бесполезная трата»?

– Да члены административного совета вас даже в лицо не знают, после возвращения из Чили вы не показывались в Академии, Эдриен.

Уолтер еще больше помрачнел.

– В чем дело?

– Меня попросили собрать ваши вещи – кабинет надо освободить к следующей неделе.

– Они уже нашли мне замену?

– Нет, ваш курс отдали одному из более, скажем так, усидчивых коллег; ему нужно место, где он сможет готовиться к занятиям, проверять работы, беседовать со студентами… Ваш кабинет подходит идеально.

– Могу я узнать фамилию этого замечательного коллеги, который нанес мне удар в спину?

– Вы его не знаете, он в Академии всего три года.

По этой фразе я понял, что расплачиваюсь за то, что злоупотреблял свободой. Уолтер был огорчен, Кейра старалась на меня не смотреть. Я взял чек, вознамерившись немедленно его обналичить. Я был в ярости, но злиться мог только на себя.

– Шамаль [12]12
  Устойчивый северо-западный ветер на побережье Красного моря и Персидского залива.


[Закрыть]долетел до Англии, – пробормотала Кейра.

Кисло-сладкий намек на ветер, прогнавший ее с раскопок в Эфиопии, свидетельствовал о том, что запал нашего утреннего спора еще не прошел.

– Что вы намерены делать? – спросил Уолтер.

– Ну, раз уж я теперь безработный, мы сможем путешествовать.

Кейра увлеченно сражалась с куском мяса – думаю, она с превеликой охотой взялась бы и за тарелку, лишь бы не участвовать в нашем разговоре.

– У нас есть новости от Макса, – сообщил я Уолтеру.

– От Макса?

– Ну да, от старого друга моей подружки…

Кусок ростбифа из-под ножа Кейры улетел прямо под ноги официанту.

– Я не очень хотела есть, – объяснила она, – поздно позавтракала.

– Вы говорите о письме, которое я вам вчера передал? – спросил Уолтер.

Кейра подавилась пивом и закашлялась.

– Продолжайте, прошу вас, не обращайте ла меня внимания, – попросила она, вытирая губы.

– Да, я говорю о том письме.

– Оно имеет отношение к вашим планам? Далеко собрались?

– На север Шотландии, на Шетландские острова.

– Я хорошо знаю это место, в молодости я проводил там каникулы, отец вывозил всю семью на Уэлсей. Засушливая земля, полетом там замечательно, сильной жары не бывает. Папа ненавидел жару. А вот зимы суровые, но он обожал зиму, хотя ездили мы туда только летом. На какой остров вы собрались?

– На Елл.

– Там я тоже был, на северной оконечности стоит самый знаменитый дом с привидениями Соединенного Королевства. Виндхаус – продуваемый ветрами, как следует из названия. Но почему ваш выбор пал именно на Елл?

– Хотим встретиться со старым знакомым Макса.

– И чем занимается этот человек?

– Он на пенсии.

– Ну конечно, понимаю, вы отправляетесь на север Шотландии, чтобы встретиться с другом-пенсионером старого друга Кейры.

В этом должен быть смысл. Вы оба очень странные… Что-то от меня скрываете?

– Вы знали, что Эдриен – тот еще зануда? – Кейра ответила вопросом на вопрос.

– Да. – Уолтер кивнул. – Я это замечал.

– Раз так, должны понимать, что ничего другого мы от вас не скрываем.

Кейра попросила у меня ключи от дома, она решила вернуться пешком, дав нам закончить увлекательный мужской разговор. Кейра кивнула Уолтеру и покинула ресторан.

– Вы поссорились? Что еще вы натворили, Эдриен?

– Просто невероятно! Почему вы считаете, что это моя вина?

– Потому что из-за стола ушла она, а не вы. Итак, я слушаю, выкладывайте все начистоту.

– Да ничего я не сделал, черт побери, если не считать того, что со стоическим терпением выслушал любовный бред типа, написавшего это письмо.

– Вы прочли адресованное ей письмо?

– Она сама это сделала!

– Ну что же, это доказывает, что она честна с вами, но я думал, что Макс – просто друг Кейры.

– Друг, с которым она несколько лет назад предавалась любовным утехам.

– Но и вы, друг мой, нс вели целомудренный образ жизни до встречи с Кейрой. Хотите, чтобы я напомнил вам ваши собственные откровения? Наш первый брак, ваш доктор, та рыженькая барменша…

– Я никогда не встречался с рыжей барменшей!

– Вот как? Ну, значит, я встречался. Не важно, и не говорите, что вы как полный идиот ревнуете к прошлому.

– А я и не говорю!

– Вам следует не ненавидеть Макса, а петь ему осанну.

– За что это?

– А за то, что был глуп и отпустил ее, иначе сегодня вы не были бы вместе.

Я был озадачен: в рассуждениях Уолтера была своя логика.

– Ладно, закажите мне десерт и отправляйтесь извиняться. Какой же вы невежа!

Шоколадный мусс оказался столь восхитительным, что Уолтер умолил меня взять еще одну порцию. Подозреваю, он затягивал момент расставания, чтобы поговорить со мной об Элене, вернее, послушать мои рассказы о ней. Он собирался пригласить ее на несколько дней в Лондон и хотел знать, согласится ли она. На моей памяти, тетушка Элена никогда не ездила дальше Афин, но теперь я уже ничему не удивлялся: с некоторых пор все стало возможным. Я посоветовал Уолтеру действовать умно и деликатно. Он выслушал мои бесчисленные советы, а потом смущенно признался, что уже сказал Элене и она ответила, что мечтает побывать в Лондоне. Они условились на конец месяца.

– Так зачем же вы завели этот разговор, если знали ответ.

– Хотел убедиться, что вы не разозлитесь. Вы – единственный мужчина в семье, и я должен был получить ваше согласие.

– Мне почему-то не показалось, что вы меня о чем-то прочите.

– Скажем так: я прозондировал почву. Спросил, есть ли уменя надежда, и, если бы почувствовал хоть малейшую враждебность…

– …отказались бы от своих планов?

– Нет, – признался Уолтер, – но умолял бы Элену переубедить вас. Несколько месяцев назад мы были едва знакомы, но я успел привязаться к вам и не хочу рисковать нашей дружбой.

– Уолтер… – сказал я, глядя ему прямо в глаза.

– Что? Вы находите паши отношения неподобающими?

– Я нахожу чудесным, что моя тетушка обретет наконец в вашем обществе долгожданное счастье. То, что вы сказали тогда, на Гидре, сущая правда: будь вы на двадцать лет старше, все бы радовались. Не станем обременять себя лицемерными предрассудками провинциальных буржуа.

– Не хулите провинцию, боюсь, в Лондоне на это смотрят точно так же.

– Никто не велит вам предаваться жгучим поцелуям под окнами Академии… Хотя лично мне идея нравится.

– Значит, вы даете согласие?

– В нем нет необходимости!

– В каком-то смысле есть… ваша тетушка хочет, чтобы о ее маленьком путешествии вашей маме сообщили вы… конечно, если согласитесь.

В кармане завибрировал телефон. На экране высветился мой домашний номер – Кейра теряла терпение. Ничего, нужно было остаться с нами.

– Не ответите? – с тревогой в голосе спросил Уолтер.

– Нет. Так на чем мы остановились?

– На маленькой услуге, которую вы могли бы нам оказать.

– Хотите, чтобы я поведал маме о похождениях ее сестры? Мне и о своих-то непросто с ней говорить, но я сделаю все, что смогу, я ваш должник.

Уолтер схватил меня за руки.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – повторял он, тряся меня, как грушу.

Телефон снова завибрировал, я не ответил, подозвал официантку и заказал кофе.

Париж

Айвори сидел за письменным столом и при свете лампы просматривал сделанные за день заметки. Когда зазвонил телефон, он снял очки и ответил.

– Хотел сообщить, что передал ваше письмо по адресу.

– Она его прочла?

– Сразу же, утром.

– И как они отреагировали?

– Пока рано говорить…

Айвори поблагодарил Уолтера и сразу же сделал звонок:

– Ваше письмо дошло, примите мою благодарность. Вы написали в точности так, как я продиктовал?

– Слово в слово, но добавил несколько строчек от себя.

– Я же просил ничего не менять!

– Так почему было не написать, а еще лучше – не высказать все – самолично? Зачем вам посредник в моем лице? Не понимаю, во что вы играете.

– Хотел бы я, чтобы это была игра… Нам она доверяет куда больше, чем мне и кому бы то ни было другому. Я не пытаюсь льстить вам, Макс. Вы были ее преподавателем, не я. Когда через несколько дней я позвоню и подтвержу полученные на Елле сведения, она сразу поверит. Не зря говорят, что два мнения всегда лучше одного, не так ли?

– Не в том случае, когда оба этих мнения исходят от одного человека.

– Кроме нас никто об этом не знает. Забудьте об угрызениях совести – я делаю это ради безопасности Кейры. Сообщите, когда она позвонит. Она позвонит, я уверен, а вы, как мы и договаривались, будете «недоступны». Завтра я сообщу вам новый номер для связи со мной. Спокойной ночи, Макс.

Лондон

Мы вышли из дома на рассвете. Кейра задремала в такси, и мне пришлось растолкать ее, когда машина остановилась перед Хитроу.

– Мне все меньше и меньше нравится летать, – сказала она, когда самолет начал разгоняться на взлет.

– Досадная помеха для путешественницы. Ты что, хочешь добираться до Крайнего Севера пешком?

– Есть еще корабли…

– Зимой?

– Дай мне поспать.