Текст книги "Семь дней творения"

Автор книги: Марк Леви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Потрудитесь приподнять руку, я должен вытереть прилавок!

Хозяин «Рыбацкой закусочной» вывел Лукаса из оцепенения.

– Простите?…

– У вас под пальцами стекло, не дай Бог, поранитесь.

– Не беспокойтесь за меня. Кто такая?

– Интересная женщина – здесь это редкость.

– За это мне и нравится ваш райончик, – сухо прокомментировал Лукас. – Вы не ответили на вопрос.

– Вас интересует барменша? Сожалею, но сведений о своих работниках я не сообщаю. Приходите снова, ее саму и спросите, она заступает завтра в десять.

Лукас хлопнул ладонью по стойке, и кусочки стекла раздробились на тысячи осколков. Владелец заведения отпрянул.

– Плевать я хотел на вашу барменшу! Вам знакома та женщина, которая ушла вместе с ней?

– Это ее приятельница, она работает в службе безопасности порта, вот все, что я могу вам сказать.

Лукас проворным движением извлек у хозяина из-за ремня тряпку и вытер свою ладонь, на которой, как ни странно, не оказалось ни царапины.

После этого он бросил тряпку в мусорное ведро позади прилавка. Хозяин «Рыбацкой закусочной» прищурился.

– Не беспокойся, старина, – сказал Лукас, глядя на свою невредимую руку. – Знаешь, некоторые ходят по углям, это такой же фокус. Мало ли на свете фокусов?

И он направился к выходу. На крыльце закусочной он вынул крохотный осколок, вонзившийся между указательным и средним пальцем.

Подойдя к кабриолету, он просунул внутрь голову и опустил рычаг ручного тормоза. Краденая машина медленно подъехала к краю пристани, немного покачалась и опрокинулась вниз. В момент, когда решетка радиатора соприкоснулась с водой, физиономия Лукаса озарилась бесхитростной детской улыбкой.

Когда вода врывалась в салон через оставленное опущенным стекло, он испытывал ни с чем не сравнимую радость. Но больше всего его восхитили здоровенные пузыри, вырывавшиеся из выхлопной трубы, пока продолжал работать двигатель. Бульканье, с которым они лопались на поверхности, было неотразимым.

Когда привлеченная водными похоронами автомобиля толпа провожала удивленными взглядами задние фонари «Камаро», уходившие в неспокойные глубины, Лукас был уже далеко: он бодро шагал, засунув руки в карманы.

– Кажется, я наткнулся на редкую жемчужину, – пробормотал он себе под нос на ходу. – Если я не выиграю, будет дьявольски досадно.

* * *

София и Матильда ужинали лицом к заливу, перед огромным окном, выходившим на Бич-стрит. «Наш лучший столик!» – уточнил узкоглазый метрдотель с улыбкой, выставляя напоказ торчащие зубы. Вид был великолепный. Слева горделиво высились охровые конструкции моста «Золотые Ворота», соперничавшего красотой со своим серебристым ок-лендским собратом «Бэй-Бридж», что всего на год старше его. Под защитой мола, не тревожимые порывами океанского ветра, медленно проплывали яхты под белыми парусами. Протянувшуюся до самой воды зеленую лужайку разрезали на аккуратные квадраты гравийные дорожки. По ним прогуливались вечерние прохожие, наслаждавшиеся атмосферой поздней осени.

Официант поставил подругам на столик два фирменных коктейля и корзинку с креветками. «В подарок от заведения», – объяснил он и подал меню. Матильда спросила у Софии, часто ли та здесь бывает: цены показались ей высоковатыми для скромной слркащей. София ответила, что они – гостьи хозяина

– Они провинились, а ты не стала составлять на них протокол?

– Нет, просто оказала им несколько месяцев назад небольшую услугу, ничего особенного, уверяю тебя! – ответила София с искренним смущением.

– Эти твои «ничего» мне все более подозрительны. Что за услуга?

Как-то вечером София встретила хозяина ресторана в доках. Он гулял по пристани, дожидаясь, пока таможня пропустит груз посуды из Китая.

Его печальный взгляд привлек внимание Софии, а когда он надолго наклонился, уставившись на грязную воду, она заподозрила худшее. Она подошла к нему, завязала разговор, и он в конце концов признался, что после сорока трех лет брака от него собралась уйти жена.

– Сколько лет жене? – спросила заинтригованная Матильда.

– Семьдесят два года!

– В семьдесят два года люди еще осмеливаются разводиться? – поразилась Матильда, с трудом сдерживая смех.

– Если ты сорок три года слушаешь мужнин храп, то от мысли о разводе трудно избавиться. Каждую ночь будешь об этом мечтать!

– Ты помогла паре воссоединиться?

– Я его уговорила сделать операцию, пообещав, что она ничем ему не грозит. Мужчины – такие неженки!

– Думаешь, он бы действительно прыгнул в воду?

– Он уже бросил туда свое обручальное кольцо! Матильда подняла глаза к потолку. Потолок в ресторане был впечатляющий, весь в витражах от «Тиффани». Из-за него зал походил на молитвенный. София согласилась с ее суждением и подложила ей курицы. Матильда подперла рукой щеку.

– История с храпом – правда?

София посмотрела на нее и не удержалась от улыбки.

– Нет!

– Ага! Что же мы тогда празднуем? – спросила Матильда, поднимая свой бокал.

София заговорила в самых общих чертах о повышении, которое получила утром. Нет, речь не о смене места работы и не о повышении зарплаты: не все ведь исчерпывается материальными соображениями! Если Матильда сделает над собой усилие и прекратит насмешничать, то она, быть может, сумеет ей растолковать, что бывают задания, приносящие нечто неизмеримо большее, чем деньги или власть: личные достижения в изощренной форме. Власть над самой собой – во благо, а не во вред другим – может доставить огромное наслаждение.

– Да будет так! – подытожила Матильда со смехом.

– С тобой, старушка, мне еще придется повозиться! – с досадой молвила София.

Матильда взяла бамбуковую бутылку с саке, чтобы наполнить оба бокала – и тут лицо Софии резко исказилось. Она схватила подругу за руку и буквально выдернула ее из кресла.

– Бежим отсюда! К выходу! – завопила София. Матильда окаменела. Из-за соседних столиков тоже удивленно глазели на женщину, отчаянно крутившую головой и кричавшую в страхе перед невидимой угрозой:

– Уходите все, быстрее отсюда, торопитесь, бегите!

Посетители неуверенно наблюдали за ней, подозревая, что перед ними разыгрывают нелепый фарс. Управляющий заведением подбежал к Софии, сложил руки в умоляющем жесте: он знает, что она ему друг, и просит перестать беспокоить уважаемых гостей его ресторана. София крепко схватила его за плечи и потребовала немедленно эвакуировать всех посетителей и персонал. Он должен ей доверять, счет идет на секунды! Лиу Чан не был особенно мудр, но инстинкт его никогда не подводил. Он дважды хлопнул в ладоши и произнес несколько слов на кантонском диалекте китайского языка. Тут же начался балет знающих свое дело служащих. Мужчины в белых ливреях отодвигали стулья, заставляя гостей вставать, и без промедления провожали их к трем выходам.

Лиу Чан остался стоять посреди стремительно пустеющего зала. София потянула его за руку, увлекая к выходу, но он уперся, глядя на Матильду, застывшую от страха на месте в нескольких метрах от него.

– Я выйду последним, – проговорил Лиу. В этот момент из кухни с криком выбежал последний из младших поваров.

А потом раздался чудовищный взрыв. Ударная волна, уродуя зал, сорвала с потолка монументальную люстру, и она тяжело рухнула на пол. Всю мебель как насосом вытянуло в широкий оконный проем, расколоченное вдребезги стекло из которого уже усеяло улицу внизу. Тысячи красных, зеленых, синих кристалликов заплясали среди горы обломков на полу. Едкий серый дым, заполнивший обеденный зал, пополз тугими завитками вверх по стене дома.

За оглушительным грохотом последовала удушливая тишина. Лукас, остановивший внизу машину, угнанную часом раньше, поднял дверное стекло. Он страшно боялся пыли, к тому же все произошло не так, как предусматривалось.

София спихнула с себя массивный буфет, потерла ушибленные колени, перешагнула через опрокинутый сервировочный столик. Вокруг нее царил хаос. Под скелетом высокого светильника, похожего теперь на облетевшее поваленное дерево, лежал ресторатор. Он прерывисто дышал. София бросилась к нему. Бедняга корчился от боли. Кровь, залившая ему легкие, при каждом вдохе все сильнее зажимала сердце. Издали уже доносились сирены пожарных машин, мчащихся по городским улицам к месту катастрофы.

София умоляла Лиу держаться.

– Вам цены нет, – прошептал старый китаец.

Она взяла его руку. Лиу стиснул ее пальцы, положил ее руку себе на грудь, свистящую, как проколотая камера. Даже закрываясь, его глаза умели прочесть правду. Он нашел в себе силы сказать шепотом, что благодаря Софии он спокоен, потому что знает, что его вечный сон не будет сопровождаться храпом. Он захихикал, закашлялся.

– Моим будущим соседям сильно повезло! Они тоже ваши должники.

Изо рта у него потекла кровь, красная струйка поползла по щеке, смешалась с красным ворсом ковра. Улыбка Лиу деревенела.

– Кажется, вам надо заняться подругой, я не видел, чтобы она выбежала…

София оглянулась, но не увидела ни Матильды, ни других тел на полу.

– У двери, под посудным шкафом, – подсказал Лиу, снова закашлявшись.

София выпрямилась. Лиу, не выпуская ее руки, заглянул ей в глаза.

– Откуда вы знали?

София видела, как его золотистые глаза покидает жизнь.

– Через несколько мгновений вы это поймете. Тогда лицо Лиу озарила радостная улыбка, на все его существо снизошел покой.

– Спасибо за доверие.

Это были последние слова господина Чана. Его зрачки уменьшились до размера булавочного острия, веки смежились, щека легла на ладонь его последней клиентки. София погладила его лоб.

– Простите за то, что не провожаю вас, – прошептала она, осторожно опуская неподвижную голову на пол.

После этого она встала, убрала с пути перевернутую тумбочку и подошла к рухнувшему шкафу. Усилие – и шкаф отодвинут, под ним обнаружилась бесчувственная Матильда с торчащей из бедра здоровенной вилкой, предназначенной для блюд из утки.

По полу скользнул луч пожарного фонаря, потом появился сам пожарник. Подойдя к двум женщинам, он первым делом достал из чехла на плече рацию и доложил, что обнаружил двух пострадавших.

– Одну! – поправила его София.

– Тем лучше, – подал голос мужчина в черном, осматривавший место взрыва, не ступая в груду обломков.

Бригадир пожарных пожал плечами.

– Видать, федеральный агент. Они теперь поспевают на взрывы раньше нас. – И пожарный прижал к лицу Матильды кислородную маску. Подошедшему подчиненному он сказал.: – Перелом ноги, а может, и руки, потеря сознания. Вызови санитаров, пусть немедленно ее заберут. А этот? – Он ткнул пальцем в тело Чана.

– Слишком поздно, – заключил не сходивший с места мужчина в черном костюме.

София обнимала Матильду и старалась побороть горечь, стиснувшую ей горло.

– Это все из-за меня, не надо было сюда соваться-Глядя сквозь выбитое окно на небо, она произнесла вполголоса, нижняя губа у нее дрожала:

– Не надо сейчас! У нее могло получиться, она встала на правильный путь. Мы ведь договорились повременить несколько месяцев, прежде чем что-то решить. Слово есть слово!

Двое подоспевших санитаров удивленно переглянулись и спросили у Софии, как она себя чувствует. Она заверила их энергичным кивком, что с ней все в порядке. Они предложили ей глотнуть кислороду, она отказалась. Тогда они попросили ее отойти на несколько шагов, положили Матильду на носилки и понесли к выходу. София подошла к провалу во всю стену, оставшемуся от окна. Она не спускала глаз с носилок, пока их ставили в машину «скорой помощи». Машина, вращая красно-желтой мигалкой и включив душераздирающую сирену, понеслась к Мемориальному госпиталю Сан-Франциско.

– Не казните себя, каждый может оказаться в плохом месте в плохой момент, это судьба.

София вздрогнула. Она узнала низкий голос, произнесший это неуклюжее утешение. Лукас шел к ней, щуря глаза.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

– Я думал, брандмейстер вам уже объяснил, – ответил он, поправляя галстук.

– Все указывает на заурядный взрыв газа на кухне или, в худшем случае, на криминальную разборку, так что любезный господин федеральный агент может спокойно возвращаться, откуда явился, позволив работать обычным полицейским. Террористы не охотятся на утку с апельсинами.

Голос инспектора полиции был хрипл и неприветлив.

– С кем имею честь? – спросил Лукас, маскируя насмешливостью тона неудовольствие.

– Инспектор Пильгес, полиция Сан-Франциско, – ответила за инспектора София.

– Рад, что в этот раз вы меня узнали, – сказал ей Пильгес, перестав обращать внимание на Лукаса. – Надеюсь, теперь вы мне объясните, что за фокус вы выкинули сегодня утром.

– Лучше не вдаваться в подробности. Я стараюсь защитить Матильду. Слухи распространяются быстрее, чем туман в порту.

– Я оказал вам доверие и разрешил ей досрочное освобождение. Был бы вам благодарен за взаимность. В полиции тоже имеют представление о такте! Глядя на малышку, нельзя не подумать, что лучше было бы дать ей отмотать весь срок.

– Забавное у вас представление о такте, инспектор! – бросил Лукас вместо прощания. Он бы хлопнул дверью, но двери не было: от монументального двустворчатого изделия, заказанного в далекой Азии, остались одни обломки.

Прежде чем сесть в машину, Лукас крикнул Софии с улицы:

– Огорчен за вашу подружку!

Через несколько секунд его черный «Шевроле» исчез за пересечением с Бич-стрит.

София не смогла дать инспектору никаких связных объяснений. Ужасное предчувствие – вот что заставило ее выгнать из ресторана посетителей. Пильгес счел эту версию легковесной – как-никак, София спасла от гибели кучу людей! София ничего не смогла добавить. Возможно, она бессознательно почувствовала запах от утечки газа. Пильгес проворчал в ответ, что в последние годы у него растет гора нераскрытых дел с общим фигурантом – бессознательным.

– Сообщите мне о результатах расследования. Мне тоже нужно знать, что произошло.

Он позволил ей покинуть место взрыва. София побрела к своей машине. Ветровое стекло треснуло с обоих концов, весь кузов каштанового цвета был покрыт ровным слоем серой пыли. По пути к гоа-питалю она встретила несколько пожарных машин, торопившихся к месту трагедии. Она оставила «Форд» на стоянке и заторопилась в приемное отделение. Санитарка сказала ей, что Матильду сейчас осматривают. София поблагодарила и уселась ждать.

* * *

Лукас в нетерпении дважды нажал на клаксон. Сторож в будке надавил на кнопку, не отрывая взгляд от экрана телевизора: «Янки» вели с крупным счетом. Шлагбаум поднялся, «Шевроле» с потушенными габаритными огнями подъехал к самому краю насыпи. Лукас опустил стекло, выбросил окурок. Переведя рычаг передачи в нейтральное положение и не заглушив двигатель, он вылез из машины. Толчок ногой в задний бампер придал машине достаточное ускорение, чтобы она преодолела оставшиеся до края сантиметры и рухнула в воду. Лукас наблюдал за ней, подбоченясь и затаив дыхание. Когда на затихающей водной поверхности лопнул последний пузырь, он отвернулся и пружинисто зашагал к стоянке. Оливковая «Хонда», казалось, только его и ждала. Он взломал дверной замок, открыл капот, вырвал и выбросил подальше датчик сигнализации. Устроившись в кресле, он разочарованно осмотрел салон – синтетический, а не кожаный. В своей связке автомобильных ключей он безошибочно нашел подходящий. Двигатель послушно заурчал.

– Для разнообразия сойдет и зеленая японоч-ка! – проворчал он, отжимая ручной тормоз.

Часы свидетельствовали, что он опаздывает, поэтому пришлось прибавить газу. Бездомный по имени Джуэлс, сидевший на причальной тумбе, пожал плечами, проводив взглядом автомобиль и последний пузырь на воде.

* * *

– Она выживет?

В третий раз за вечер голос Лукаса заставлял ее вздрагивать.

– Надеюсь, – ответила она, оглядев его с ног до головы. – Кто вы такой, собственно?

– Лукас. Очень сожалею – и одновременно очень рад. – Он протянул руку.

Впервые София почувствовала, до чего устала. Она встала и подошла к кофейному автомату.

– Хотите?

– Я не пью кофе, – ответил Лукас.

– Я тоже, – созналась она, вертя пальцами монетку в двадцать центов. – Что вы здесь делаете?

– То же, что и вы. Приехал справиться, как она.

– Зачем? – спросила София, роняя монету в карман.

– Чтобы написать отчет. Пока что в графе «пострадавшие» я поставил цифру «1». Теперь надо уточнить информацию. Терпеть не могу оставлять сегодняшние дела на завтра. Не выношу задержек.

– Как и я…

– Лучше бы вы приняли мое приглашение. Тогда ничего этого не произошло бы.

– Не вы ли говорили недавно о такте? Занятное у вас представление о тактичности!

– Ее выпишут поздно ночью. Вилка для утки в человеческом мягком месте – это страшное оружие. Там шитья на несколько часов, мы вполне успеем посидеть в кафе напротив. Приглашаю вас.

– Никуда я не пойду.

– Как хотите. Подождем здесь. Не очень приятное местечко, но если вы так предпочитаете… Тем хуже!

Они просидели на скамейке спина к спине больше часа, прежде чем в коридор вышел хирург. Хлопка ладонями в латексе не прозвучало (хирурги снимают перчатки при выходе из операционного отделения и бросают их в предназначенный для этого бак). Матильда вне опасности, артерия цела, сканирование не выявило повреждений черепа, позвоночник тоже не тронут. У нее два перелома без смещений – руки и ноги, в нескольких местах пришлось наложить швы. Сейчас ей накладывают гипс. Осложнения возможны всегда, но хирург надеется, что обойдется без них. Тем не менее пострадавшей, по его мнению, полезно будет провести несколько часов в полном покое. Он будет признателен Софии, если она предупредит близких, что до утра пострадавшую нельзя будет навещать.

– Это я запросто, – заверила его София. – Кроме меня, у нее никого нет.

Она продиктовала дежурной по этажу номер своего пейджера. Выходя, она, не глядя на Лукаса, уведомила его, что изменений в протоколе не предвидится, после чего исчезла за турникетом приемного отделения. Лукас нагнал ее на безлюдной стоянке. Она искала ключи от машины.

– Буду вам весьма признательна, если вы перестанете меня пугать, – сказала она ему.

– Кажется, мы с вами неудачно начали, – проговорил Лукас сладким голосом.

– Начали… что? Помявшись, Лукас ответил:

– Допускаю, что иногда бываю прямолинеен. Но я искренне рад, что ваша подруга легко отделалась.

– Глядите-ка, хоть в чем-то мы совпадаем! Чего только на свете ни бывает! А теперь, если вы мне позволите отпереть дверцу…

– Может быть, все-таки выпьем вдвоем кофе? Не возражаете?

София промолчала.

– Ну, это так просто говорится… Вы не пьете кофе, я тоже. Как насчет апельсинового сока? Тут напротив делают восхитительный сок!

– Откуда такое желание утолить жажду в моем обществе?

– Я только что приехал в Сан-Франциско и не знаю здесь ни души. Три года абсолютного одиночества в Нью-Йорке – я, кажется, неоригинален… «Большое Яблоко» превратило меня в дикаря, но я решил измениться.

София, склонив голову набок, наблюдала за Лукасом.

– Ладно, начнем все сначала, – сказал он. – Забудьте про Нью-Йорк, про мое одиночество и про все остальное. Сам не знаю, откуда у меня такое острое желание выпить с вами рюмочку. Дело не в рюмочке, а в стремлении с вами познакомиться. Вот я и выдал вам правду. Теперь вы правильно поступите, если скажете «да».

София посмотрела на часы, колеблясь, потом улыбнулась и приняла приглашение. Они перешли улицу и зашли в «Криспи Крем». В маленьком заведении вкусно пахло свежей выпечкой, из печи только что извлекли противень с горячими пирожками. Они сели у окна. София не ела, она в изумлении наблюдала за Лукасом: тот меньше чем за десять минут проглотил семь глазированных пирожков.

– Как я погляжу, вы исключаете чревоугодие из перечня смертных грехов? – не выдержала она.

Прозвище Нью-Йорка.

– Ах эти мне басни про грехи! – отозвался он, беззастенчиво облизывая пальцы. – День без лакомств – хуже безоблачного дня!

– Вы не любите солнце? – удивилась она.

– Почему, очень даже люблю! Солнечные ожоги, рак кожи, гибель от теплового удара, удушье от галстука, ужас женщин при мысли о потекшем гриме, повальные простуды от кондиционеров, дырявящих озоновый слой, растущее загрязнение окружающей среды, падеж животных от жажды, не говоря о задыхающихся стариках… Так что извините, солнце изобрел вовсе не тот, на кого думают.

– Странное у вас представление о жизни! София насторожилась всерьез только тогда, когда

Лукас заявил своим низким голосом, что необходимо проявлять честность, отделяя зло от добра. Ее удивил порядок слов: Лукас упорно ставил зло впереди добра, хотя обычно люди инстинктивно поступают наоборот…

Ее посетило подозрение: вдруг он – ангел-контролер, посланный проверить, как она справляется с заданием? Ей приходилось сталкиваться с такими даже при выполнении менее важных поручений. Чем больше Лукас разглагольствовал, тем больше она укреплялась в своей догадке, уж больно провокационно звучали его речи. Отправив в рот девятый по счету пирожок и еще не закончив жевать, он заявил, что ждет не дождется новой встречи с ней. София улыбнулась. Он оплатил счет, и они вышли на улицу.

На пустой стоянке Лукас задрал голову.

– Свежо. Зато какое великолепное небо!

Она приняла его приглашение на ужин следующим вечером. Если случаю угодно, чтобы они трудились на одно и то же учреждение, то тот, кто вздумал ее проверить, пожалеет о своем недоверии: она постарается его проучить. Так она решила, катя в машине домой.

Остановившись перед домом, она постаралась не шуметь на крыльце. В коридор не просачивался свет, дверь Рен Шеридан была закрыта.

Прежде чем войти, она подняла глаза и не увидела на небесном своде ни облаков, ни звезд.

И был вечер, и было утро…