Текст книги "От Жванецкого до Задорнова"

Автор книги: Марк Дубовский

«MORE SMEHA‑1999»

Афиша «MORE SMEHA-1999»

Фестиваль на этот раз расширил свою географию ещё больше.

День рождения Аркадия Райкина мы отмечали с 22 по 24 октября по маршруту: Таллин (Горхолл) – Рига (зал «Палладиум») – Вильнюс (Дворец спорта).

На корабле по «морю смеха» тусовались Михаил Задорнов, Ян Арлазоров, Анатолий Трушкин, Юрий Гальцев, Геннадий Ветров, только-только начинавший свою карьеру Максим Галкин, а также замечательный актёр Александр Филиппенко и выдающийся поэт-афорист Игорь Губерман.

Кубок Аркадия Райкина получил Ян Арлазоров, в память о фестивалях «MORE SMEHA‑1995».

После прошлогодних гастролей в Таллине эстонских наблюдений у меня накопилось достаточно, к концерту в Вильнюсе пришлось писать новые.

На гастролях очень важно проявлять уважение к тамошним жителям и шутить об их жизни и нравах в меру.

Помню, как Земфира вышла на сцену зала «Арена Рига» и прокричала: «Привет, Литва!» Пресса потом не преминула ополчиться на певицу со вселенской обидой.

А ещё помню, как организовывал однажды большой культурный вечер азербайджанской диаспоры в Латвии. Всё прошло на высоком уровне, но одного смертоубийства удалось избежать.

В Риге в те дни гастролировал Московский цирк, и я включил в программу вечера жизнерадостного, смешного клоуна. Клоун перед выходом на публику «зарядился» разными причиндалами и в ожидании своей очереди заглянул краем глаза в зал.

– Блин! – возопил он, – что ж вы меня не предупредили! Это же азербайджанцы! За мой номер они порвут меня на куски!

И он объяснил, что во время его номера из публики вызываются женщины, садятся на колени к мужчинам и так далее…

– У азербайджанцев такое отношение к женщинам недопустимо, я сам из Баку, и поверьте, знаю, что говорю!

Пришлось клоуну, который, ко всему прочему, был ещё и армянином, «перезаряжаться» и «работать» другие номера.

Утешил я его гонораром и экспромтом:

«Великий Леонид Енгибаров, народный артист Армянской ССР, придумал новое амплуа в цирке – „грустный клоун”. Тебе сегодня удалось амплуа „клоун растерянный”».

Но вернёмся к литовским реалиям 1999 года. Вот что слетало с моих уст во время конферанса – знакомьтесь!

* * *

Вильнюсский журнал CITY GUIDE, раздел «Мероприятия и концерты»:

«Билеты на анонсируемые концерты можно приобрести заранее, НО ВРЕМЯ, МЕСТО И ПРОГРАММА КОНЦЕРТА могут измениться!»

* * *

В Литве три оператора мобильной связи.

О качестве связи каждого из них можно судить по названиям телефонных карточек.

У Omnitel карточка называется EXTRA, у Bite – LABAS, а у Tele2 – PILDYK!

«ПИЛДЫК» – это по-нашему!

* * *

Одна из достопримечательностей Вильнюса – Зелёный мост через реку Вильня. Четыре точки опоры моста до недавнего времени украшали четыре памятника освободителям Вильнюса. Памятники – самые настоящие, советские.

Я строго поинтересовался у одного старожила: как же так, почему до сих пор у вас не стёрты с лица земли советские символы?

Ответ вызвал во мне бурю восхищения – великим советским строем.

Оказывается, эти четыре памятника, помимо смысловой нагрузки, выполняли ещё и крепёжные функции: при бездумном демонтаже памятников мост мог рухнуть!

И только в 2015 году литовским инженерам удалось решить эту проблему и лишить мост советских украшений.

* * *

Шоссе Рига-Вильнюс. Лучшее в Прибалтике. Как бы ты ни старался ехать медленно, скорость только растёт.

Останавливает меня дорожная полиция, радар показал – 192 км! – Вы превысили скорость на 82 км, – говорят полицейские. Их почему-то всегда по двое. Видимо, боятся собственных правил.

Я говорю, уж больно дорога у вас хорошая, ехал, мол, задумался да и забыл про спидометр. Полицейские в один голос:

– Как можно задуматься на такой скорости?!

И тут Остапа понесло! Понимаете, говорю, мы, латыши, географически живём между вами и эстонцами, поэтому неудивительно, что какие-то черты характера перенимаем и у них и у вас. Вот у эстонцев – задумчивость.

Полицейские захохотали. Литовцам нравится, когда шутят про… эстонцев. И вдруг один полицейский спрашивает:

– Ну, хорошо, а что вам передалось от нас?

До сих пор горжусь своим ответом:

– Доброта!

Пауза. Литовцы посмотрели на меня, потом – друг на друга, вернули мне права, со словами:

– Ну ты даёшь! – и отпустили. А что им оставалось?

* * *

В Литве очень вкусное продовольствие.

Покупаю палку колбасы, та целиком в пакет не умещается. Симпатичная молоденькая продавщица растерянно смотрит на меня, и я ей помогаю:

– А вы разрежьте её пополам!

Она разрезает, укладывает обе половинки в пакет, а я:

– Нет, нет, вторую половинку возьмите себе!

– Зачем?

– Понимаете, вы мне очень понравились, и я бы хотел пригласить вас сегодня на свидание. Но вы же заканчиваете работу поздно, на улице уже будет темно, поэтому при встрече мы совместим половинки колбасы и таким образом узнаем друг друга.

Девушка внимательно посмотрела на меня – и вдруг выдаёт:

– Но у меня же есть парень!

– Тогда, – выдыхаю, – режьте колбасу на три части, придётся брать с собой и его.

* * *

В «MORE SMEHA‑1999» окунулась тусовка настолько разножанровая, что зрителям от номера к номеру скучать не пришлось.

Актёр-мотор, Александр Филиппенко, даже за кулисами бурлящий темпераментом, выступал со своим знаменитым «козлом на саксе»… Ян Арлазоров – с очередным своим «музыком»… Человек-умора Юра Гальцев. Приятственный гитарнопевческий дуэт Евгений Шибагутдинов и Сергей Щеголихин… Писатели-сатирики Михаил Задорнов и Анатолий Трушкин…

Жанр эстрадного говорения, авторского чтения собственных баек.

Вроде бы ничего особенного – выходи да читай. Ан нет! И «ан нет» – это именно Задорнов, все остальные – «ан да»!

Жванецкий приезжает в концертный зал, его директор Олег Сташкевич докладывает: Миша, в зале всё в порядке, свет горит, микрофон включён – и Михал Михалыч с портфельчиком в руке под аплодисменты выносит себя на сцену.

Семён Альтов выйдет к микрофону, прогундосит своим «брендовым» голосом: «Раз, раз…» – и доволен – микрофон работает.

Михаил Николаевич Задорнов приезжает в зал пораньше, вызывает звукооператора, вручает ему минидиск с записями мелодий, сопровождающих его выступление, потом выходит на сцену и руководит в микрофон:

«Уберите низкие, добавьте высокие, теперь громче!»…

* * *

Жванецкий, Альтов, Задорнов, другие эстрадные писатели-сатирики создали в советское время целый жанр – САМОСТОЯТЕЛЬНОЕЧТЕНИЕСОСЦЕНЫСОБСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙАНЕДАВАНИЕОНЫХАРТИСТАМ ПОТОМУЧТОЗАЧЕМДРУГИХКОРМИТЬКОГДАМОЖНО ЗАРАБОТАТЬСАМОМУ.

Разница в том, как эти писатели-сатирики сами себя видят со стороны.

Жванецкий – весь лучится, заслуженно упивается собственной гениальностью. Он самовлюблён, он знает: на сцене именно писатель-сатирик, именно неподражаемый Михаил Жванецкий. А интонации, притоптывание, маятниковое раскачивание собственного тела, пылкое перелистывание текстов – всё это гарнир неосознанный, этакий гормональный выброс.

У микрофонов Михаилы Жванецкий и Задорнов, «MORE SMEHA-2000»

Задорнов не такой. Задорнов осознаёт, что Михаил Задорнов на сцене не только писатель, но ещё и артист. Талант Задорнова не столько в его текстах, сколько в магическом владении аудиторией. Задорнов – эстрадный диджей, публика делает всё, чего он от неё требует. Улыбнётся во весь рот Задорнов – и она улыбается, взмахнёт рукой: «Готовы?» – и она заходится в истерике, предупредит: «Я не знаю, что с вами сейчас будет!» – и она сползает под кресла.

Анатолий Алексеевич – большой, во всех смыслах, друг фестиваля «MORE SMEHA». Мудрый, дружелюбный и очень настоящий – и человек, и писатель. Сколько раз привозил я его на фестиваль, столько же раз и не жалел об этом. Всегда рядом милейшая женщина и жена Наталья, и всегда есть что почитать со сцены из своей, истинно высокой, литературы. Да ещё и остроумной. Как ему это удаётся?

«У нас только два времени – светлое будущее и темное прошлое. Из „светлого” и „темного” постоянно получается смутное настоящее. Тем не менее мне удалось выяснить насчет себя, что я родился (есть свидетели), учился (есть документы), женился (со слов одной женщины).

Полагаю, что в остальном биография типична: не имею, не знаю, нет, никогда, нигде, ни за что, пропади все пропадом.

Особые приметы:

Образование – шуточное.

Характер – весёлый.

Заработок – смешной.

Отношение к власти – легкомысленное.

Состояние – анекдотическое.

P.S. Юмористика – мое хобби. Основного своего призвания пока не нашел. Считаю, что люди без чувства юмора опасны для общества и должны быть от него изолированы».

Анатолий Трушкин на сцене «MORE SMEHA»

Так сказал о жизни и о себе прекрасный эстрадный писатель. Юмористические произведения большого и обаятельного человека читали и читают Роман Карцев и Ефим Шифрин, Ян Арлазоров и Михаил Евдокимов, Клара Новикова и Владимир Винокур.

Многие свои произведения Трушкин читает и сам, и делает он это с подкупающими интонациями и озорным взглядом в зал поверх очков.

Максим Галкин

Максима, только начинавшего свою карьеру, привёз на «MORE SMEHA» Задорнов. Михал Николаич вовремя разглядел уникальный талант Максима и поспешил назвать его своим протеже.

Галкин был скромный, интеллигентный молодой человек, аспирант Российского государственного гуманитарного университета, с диссертацией по трагедии Гёте «Фауст».

Блестяще эрудированный, с хорошим русским языком (нынче большая редкость), а ведь ещё и с французским, английским и немецким языками в багаже. Максим производил самое приятное впечатление ещё до выхода на сцену.

Красив, обаятелен, певуч, с набором смешных пародий на известных политиков (причём тексты он писал сам), Галкин обрекал себя на блестящую артистическую карьеру. Он покорял зал с первых минут. А голос у Максима такой зычный, что однажды, доказательства ради, он пел в Кремлёвском Дворце съездов без микрофона!

Максим Галкин с наставником

Задорнов быстро предугадал будущие успехи Максима и поспешил объявить Максима своим «преемником». Михал Николаич больше года брал Максима на свои гастроли. Я тоже пару раз выступал в их концерте и могу засвидетельствовать: это были истинные праздники для зрителей.

И вдруг Максим запел. С Аллой Пугачёвой. Стал, как говорили в народе, Максимом Алкиным.

Свои юмористические выступления Максим запараллелил с участием в попсовых концертах.

С Максимом Галкиным в гримёрке

Когда всего через год Галкин снова приехал в Юрмалу, результат был налицо: вялая рука при пожатии, показная усталость от жизни, матерные выражения в лексиконе.

Признаюсь, я очень расстроился. Максим был мне очень симпатичен и являлся одним из последних оплотов надежды на неумирание эстрадных приоритетов. Я, как мог шутливо, попенял ему на эти метаморфозы: да, Максим, ты сильно прибавил за отчётный период.

Подумал: ну, всё, звезда разобидится навсегда и мы с ним больше не увидимся, но надо отдать должное Максиму, этот эпизод на наши отношения не повлиял.

Просто Галкин, по сути молодой ещё человек, не справился с навалившимся грузом. Он оказался на стыке двух жанров: эстрадного юмора, где умные и талантливые люди порой встречаются, и попсы, где таковых почти нет.

Максиму ещё повезло, что его покровительницей стала именно Пугачёва – богиня, мудрая, гениальная, единственная.

Нельзя не воздать должное Максиму: он единственный из молодых людей, которыми украшает свой жизненный путь Примадонна, добился всенародной славы сам, ещё до знакомства с ней.

Игорь Губерман в «MORE SMEHA-2000»

Выдающийся советско-израильский писатель, поэт, Игорь Миронович Губерман прославился в широком кругу благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям, «гарикам».

Пригласить его на фестиваль «MORE SMEHA» – это ещё одно из моих сбывшихся мечтаний. И мне было очень приятно вручить ему памятный Кубок Аркадия Райкина с соответствующим дипломом.

Помню ещё с самиздатовских времён, когда Губерман слыл поэтом-диссидентом:

 
Не стесняйся, пьяница,
носа своего,
он ведь с нашим знаменем
цвета одного!
 

* * *

 
Вожди дороже нам вдвойне,
когда они уже в стене.
 

* * *

 
Причудливее нет на свете повести,
чем повесть о причудах русской совести.
 

Как не восторгаться искромётностью Губермана!

Когда он выходил на сцену – самый обыкновенный с виду еврей из Харькова, совершенно не заморачивающийся по поводу своего внешнего обличья, – было очевидно: Игорь берёт внутренним.

 
Давай, Господь, решим согласно,
Определив друг другу роль:
Ты любишь грешников? Прекрасно.
А грешниц мне любить позволь.
 

* * *

 
У женщин юбки все короче;
Коленных чашечек стриптиз
Напоминает ближе к ночи,
Что существует весь сервиз.
 

Правда, моё этико-эстетическое внутреннее наполнение протестует против всяческой грубости и особенно против мата в общественных местах (со сцены, из телевизоров, в кино), и уши мои временами вяли от губермановских стихов:

 
Увы, то счастье унеслось
И те года прошли,
Когда считал я х… за ось
Вращения Земли.
 

* * *

 
Имея что друзьям сказать,
Мы мыслим – значит существуем;
А кто зовет меня дерзать,
Пускай кирпич расколет х.
С Игорем Губерманом
 

С Игорем Губерманом

Но это моё личное отношение и не я судья великому поэту. Думаю, скажи я Игорю о своём нежном слухе, он бы процитировал Михал Исаича Танича, сказавшего мне: «Эх, Маркуша, ты не сидел, тебе этого не понять!» (Губерман тоже несколько лет провёл в Сибири, на зоне.)

Зато после концерта на фестивальном банкете под аккомпанемент Левона Оганезова звучал блистательный дуэт исполнителей матерных частушек – Игорь Губерман и Юрий Гальцев. Оба они оказались знатными собирателями этого вида народного творчества, и было это до слёз весело и талантливо, даже эстет Задорнов пустился в пляс.

* * *

Поскольку Губерман не актёр и встаёт рано, он попросил следующим утром показать ему Ригу. Мне было приятно утолить этот его каприз, и мы вдвоём (остальные-то ещё спали) замечательно прогулялись по городу.

Игорь делился впечатлениями, а я вскользь заметил, что, благодаря ему, тоже давно увлекаюсь афористичной поэзией. Все гении ревностно относятся к жанру, который представляют, но Губерман, скорее в благодарность за прогулку, предложил мне что-нибудь почитать.

И я продекламировал несколько своих перлов. Причём волновался так, словно родители меня, трёхлетнего малыша, водрузили на табурет – сейчас, дорогие гости, наш Марик выдаст!

* * *

 
Свой крест тревожно я несу –
Бесцельна жизнь по Янису,
И сердце бьётся по Ивану:
Девчат, шампанского – и в ванну!
 

* * *

 
Мы с Пегасом с рожденья на «ты»,
Проживаю я честно и внятно,
Если в ваших охапках цветы –
Возлагайте, мне будет приятно!
 

* * *

 
В мозгах хлюпает кашица,
Завидую всем, кто «тащится».
Троцкий от НЭПа,
Децл от рэпа,
Малахов от трёпа,
Крылов от Эзопа,
Памела «тащится»,
Когда на неё таращатся,
А я совсем «не тащусь»,
Я за эпоху боюсь.
 

Поймав слушающую душу Игоря Мироновича, лишь единожды прервавшего меня вопросом – а что такое децл? – я не сдержался и завершил копание в своём творчестве стихотворением подлиннее.

 
Ту ночь я помню телом.
Что Она со мною, беззащитным, вытворяла!
Шептала улыбаясь: пью до дна –
и раз за разом страсть опорожняла.
Она была той ночью на коне!
Не представляйте этого буквально,
Она была, конечно же, на мне,
И подо мной, но как! – безумно, шквально!
Пытался соответствовать и я,
Рядился и Адамом, и спецназом,
Но что такое три-четыре раза
В познании высот соития!
Я взмыленным от ласки жеребцом
Лез на стену, стонал, скрипел зубами!..
О, видели бы вы, с каким лицом
Я утром вышел к зеркалу –
За память о той одной лишь ночи я готов
Отдать полжизни и… опять отдаться!
…Я понимаю мартовских котов
И их ночные курсы брачных танцев.
 

Мне показалось, Губерману понравилось, но он ничего не сказал, просто выслушал и переключился на дальнейшую экскурсию по Риге. Вечером же, перед концертом, он подписал мне свою книгу: От автора «гариков» Гарика автору «мариков» Марику!

Нужно ли говорить, как дорог мне этот автограф Игоря Губермана!

«MORE SMEHA‑2000»

Это был юбилейный фестиваль. 10 лет.

И снова он прошёл по маршруту: Таллин-Рига-Вильнюс.

Юбилей – событие не рядовое, поэтому на него были приглашены почти все лучшие. Верка Сердючка и Юрий Гальцев, лауреаты первого фестиваля Владимиры Моисеенко и Данилец, весёлые пародисты Александр и Валерий Пономаренко…

А главное – впервые на одной сцене сошлись лидеры жанра Михаил Жванецкий и Михаил Задорнов.

Почётными гостями прибыли на фестиваль замечательный Лев Новожёнов, член первого фестивального жюри, президент питерского фестиваля «Золотой Остап» Виктор Биллевич, многолетний приятель «MORE SMEHA», руководитель телекомпании «АГА» Михаил Ашумов и другие.

Так тепло и дружно мы всегда встречали гостей на рижском вокзале. Михаил Жванецкий, Ефим Шифрин и штаб «MORE SMEHA»

Сцена била в глаза праздничным убранством. На алом заднике висела огромная цифра Х, увитая лавровой ветвью. Со стола, крытого бархатом, свисали на именных лентах позолоченные юбилейные звёзды.

На авансцене высилась торжественная трибуна из красного дерева, с которой я зачитывал праздничную речь, щедро вручал призы и звания и осуществлял прочий конферанс.

Юбилейная речь моя от переполнявших душу латвийских реалий светилась радостью и оптимизмом:

«Нас столько лет приучали верить в светлое будущее, что мы стыдимся сами себя – получается, мы всю жизнь прожили в темноте.

Вот и латышские стрелки – почему красные? Им тоже стыдно теперь.

Марк Дубовский на юбилейной трибуне, «MORE SMEHA‑2000»

Российская общественная мысль прошла большой путь – от опального поэта до опального олигарха.

Раньше друзья расставались из-за баб, сегодня – из-за бабок.

Раньше поутру в голову приходили свежие мысли, теперь – мюсли.

Раньше смешанным браком называли брак между людьми разной национальности, сегодня смешанный брак – это брак между людьми разного пола.

Живали мы во времена тотальных запретов и пустых прилавков, но собирались весёлыми компаниями, дружно шумели, песни пели.

Это сегодня afterparty, раньше было проще – пьянка.

Проще нужно относиться к себе, без этой иностранщины. Наш человек и дорогое французское вино рукавом занюхивает.

В голодные времена мы были и добрее и интеллектуальнее.

Настали времена сытые – ни улыбок на встречных лицах, ни бесед задушевных.

Улыбок нет, говорят, из-за нехватки солнца в нашей местности, а беседы – какие беседы, если даже на родном русском все вдруг заговорили с акцентом, даже те, кто других языков не знает.

Стыдно смотреть в глаза детям, в недавнем прошлом нашему светлому будущему.

Юбилейное закулисье «MORE SMEHA‑2000». Михаил Задорнов, Лев Новожёнов, Михаил Жванецкий

Светлое будущее, похоже, намерено обойтись без нас.

Вокруг всё больше людей, на чьи похороны никто не придёт.

Вспомните свои школьные ощущения: когда учитель водит ручкой по журналу – кого бы вызвать к доске.

Все замирают, в классе тишина, напряжение – только б не меня!

Наша взрослая жизнь строится по той же модели. Состояние напряжённой тишины. Ожидание – что же ещё учудит правительство, и тайная надежда – только б не меня!

Рига сегодня очень похожа на Москву. Нигде в мире я не встречал такого поклонения Москве и её понтам, как в Риге.

Мы и одеваемся так же – без брендового «откутюрья» стыдно из дому выйти.

И на машинах ездим – не по удобству, а по выпендристости – ну не для наших дорог Lamborgini да Ferrari.

И в эфиры выходим с прогнозируемым лексиконом – милые женские голоса всевозможных диджеек так и радуют наши уши нежными словечками – «типа», «хрень» да «бабло».

Кто – в Афгане, кто – в Чечне, кто – в Ираке, мы – в Латвии – тоже выполняем свой интернациональный долг.

Считается, что Латвия – мост между Россией и Западом. Вот мы, латыши, и устраиваемся, как можем: кто – на мосту, кто – под.

Складывается ощущение, что у политиков даже главная железа не предстательная, а представительная.

И дай нам Бог истинной мудрости – чтобы хватало чувства юмора воспринимать всё происходящее!»

* * *

Кубок Аркадия Райкина на «MORE SMEHA‑2000» – из рук самого Михаила Жванецкого – получил потрясающий и разносторонний артист Юрий Гальцев.

Ещё один кубок достался Андрею Данилко. Публике была рассказана душещипательная история о том, как много лет назад Андрей не смог приехать в Ригу по причине нехватки денег. Растрогавшаяся Верка Сердючка заняла моё место на трибуне и завершила эту историю сообщением, что сегодня у неё денег вполне хватает. А потом залихватски зашлась в песне и пляске со своим зажигательным кордебалетом.