Текст книги "Господа убийцы"

Автор книги: Марк Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Тени суровых времен

Ахен – не самый большой город империи. И не самый старый. И, надо полагать, не самый красивый, хотя это, конечно, вопрос вкуса. В чем он наверняка «самый-самый», так это в богатстве и в относительной безопасности жителей от разнообразного магического зла. Как всем известно, здесь сконцентрированы лучшие маги-защитники современного мира, не считая обычных войск, полиции и спецслужб. Однако «самый безопасный» не значит «абсолютно безопасный». Очень жаль, поскольку я искренне собирался в Ахене отдыхать, лакомиться рейнским вином и выгуливать по ресторанам какую-нибудь красотку. Вилемир мне сообщил, что дела в столице есть только у него и то дня на два. А потом, дескать, мы с ним можем позволить себе неторопливую и размеренную жизнь. Черта с два у нас это получилось.

Началось с того, что у нас сгорела гостиница. Не удивляйтесь: конечно, любой квалифицированный маг может остановить пожар, но мы как раз пошли в министерство финансов жалование получать. Ничего ценного в наших номерах не пропало (бумажные деньги не в счет), но когда тебя полдня опрашивают удивленные и смущенные полицейские, а затем ты тратишь вечер на покупку всего самого необходимого, начиная метательными стрелками и заканчивая зубной щеткой, это выводит из себя.

Что до меня, я старался держать себя в руках, но Вилемир, который в смертельной опасности может быть нетороплив, как сытый индийский удав, почел за благо войти в образ желчного старого мага, которому портят заслуженный отдых. На орехи досталось последовательно: прислуге в новой гостинице, попытавшимся что-то выяснить при помощи магической связи офицерам императорской охраны («меня нет в живых! – рявкнул Вилемир, – я помер сто лет назад, ясно?!») и под занавес – вызванным для успокоения нервов местным прелестницам. Эти последние пострадали интеллектуально – мой учитель взялся растолковать им эстетические преимущества дамских туалетов доимперской эпохи перед мини-юбками. В общем-то, это было его личным делом, но расшалившийся Вилемир сделал так, что его речь была слышна и в моем номере. Гостиничная звукоизоляция, как физическая, так и магическая, была ему нипочем, а с моим сопротивлением он справился на второй минуте. На третьей я бежал из номера и из гостиницы на поиски собственных приключений. Вполне возможно, что это спасло мне жизнь: вернувшись, я обнаружил развалины уже второй по счету гостиницы в Ахене.

На этот раз каждому, не исключая меня, было очевидно, что никакой на свете маг катаклизм остановить бы не смог. Здание выглядело потрясающе – его как бы выел изнутри кто-то огромный. Причем отнюдь не в один глоток: неведомый гигант имел привычку тщательно пережевывать любимую пищу – гостиничные стены. Мне показалось даже, что на сохранившихся оконных проемах видны следы зубов, но это, должно быть, от нервов.

Людей поедатель гостиниц, надо полагать, глотал не жуя – ничего похожего на кровь, останки и все такое прочее у здания не наблюдалось. Не наблюдалось также толпы и полиции. Вместо них у того места, где некоторое время назад помещался парадный подъезд, стоял задумчивый Вилемир. Вид его на фоне последствий магической атаки высшего разряда был совершенно невероятен. Вилемир был полностью и очень тщательно одет. На нем был бордовый придворный камзол, соответствующие (камзолу, но не случаю!) брюки и туфли. Он был при шпаге и трости… То есть это я подумал, что он опирается на трость. Ничего подобного – маг был при своем жезле. Рядом с ним я в голубых джинсах при единственном кортике смотрелся как невоспитанный слуга. Впрочем, я был не одинок – собеседник Вилемира тоже смотрелся не очень-то, хотя одет был тоже по придворной моде и не менее тщательно, разве что жезла не захватил. Возможно, все дело было в экзотичности облика Вилемира, каковую обеспечивали его проститутки. Трех девушек он обнимал за плечи как любимых дочерей, всех сразу. Не удивлюсь, если еще и создавал в ладонях теплые коконы – осень все-таки, а прелестницы были скорее раздеты, чем одеты… Собственно, что-то вроде пеньюара имелось только на одной.

Ни Вилемир, ни дворцовый маг не обращали на девушек ни малейшего внимания. И правильно, в общем-то – красавицы были погружены в то особое состояние транса, в котором проще всего держать человека, если хочешь его спасти. Но черт с ними, с девушками. У ног моего патрона стояли два аккуратных кожаных саквояжа – я сразу понял, что в них все наше добро.

Что спросить у Вилемира, я не знал. Он, впрочем, знал, что я мог бы спросить, если бы не потерял дар речи, и ответил заранее, жестом приказав придворному замолчать.

– Все не так страшно, как тебе показалось, – сказал Вилемир. – В гостинице никто не погиб… И в то же время никто не выжил. Я могу вернуть на нашу грешную землю всех постояльцев примерно за минуту. Ты, кстати, тоже можешь, дело отнюдь не из самых сложных. Другое дело, что, вернув, мы будем вынуждены тут же их поубивать – а иначе они попытаются отправить нас туда, где только что были сами. Понял что-нибудь?

Как ни странно, я все понял. Точнее, я понял, что именно должно меня удивлять, а что придется принимать как данность. На гостиницу напал призрак – конечно, не из тех, что в старых замках воют по ночам, а серьезный маг, считавший незаконченным дело своей жизни и желавший завершить его из посмертия. Дело жизни, видимо, было очень простым – сжить со света имперского убийцу Вилемира. Простым, но трудно выполнимым – Вилемир встретил своего противника просто блестяще. С досады, а может быть, по тонкому расчету, нападавший забрал к себе остальных постояльцев, после чего удалился в неизвестном направлении. Что это был тонкий расчет, я подумал, глядя на бедных проституток – Вилемир не умел бросать в беде посторонних.

Да, но при чем тут придворные? Это что, дело имперского значения?

Не помню, говорил ли я вслух. Вполне возможно, что нет. Однако мне ответили:

– Дело не имперского, а императорского значения.

Я сглотнул слюну. Вот ведь штука – несколько слогов в русском слове, один синоним на латыни, а сколько смысла! Не убийце не понять. Ну, или не сразу. Дело в том, что все преступления, а также операции разведки и магические эксперименты делятся на несколько разрядов по значимости. Именно по значимости, а не по опасности для населения – кровожадный упырь будет считаться делом местного префекта, сумасшедший маг может получить статус дела одного из королевств (даже если куролесит сразу в нескольких). Дел имперского значения за десять лет может не возникнуть ни одного – в наши-то спокойные времена. А дело, имеющее значение лично для императора… Как-то плохо нас учат в школах. Как-то легко мы забываем, что все, имеющее отношение к императору, имеет отношения к самому течению истории – причем как к настоящему и будущему, что укладывается в голове, так и к прошлому. В данном случае, раз уж мы имеем дело с призраком, в особенности к прошлому.

– Я этого никогда не понимал, – заметил неожиданно придворный, – так что мне приходится верить господам имперским убийцам опасностей на слово. Однако покушение такого разряда в самом деле может изменить уже случившееся. Чего хотел добиться этот… случайно выживший?

– Без ума оставленный в живых, вы хотели сказать… – Только теперь я понял, как зол Вилемир. О его настроение можно было зажигать спички размером с бревна. – Он хотел (и до сих пор хочет) всего-навсего отменить сам факт создания империи. Он хочет «вольности имеющих силы». Так это называлось в свое время и называлось бы до сих пор, не будь создан корпус убийц. Вас этому в школах не учили. И даже их, – он ткнул в мою сторону кулаком, на мгновение освободив девицу из объятий, – не учили. Это, видите ли, великий секрет короны, что были маги, не защищавшие отдельных королей, а стремившиеся к полному переустройству самого принципа государственного управления. Придется потратить много бесценных минут на лекции… И, боюсь, в присутствии царствующего наследника.

Странно Вилемир выражается, думал я. Точнее, слишком архаично. Или при дворе так принято? То, что мы не просто имперские убийцы, а вообще-то «убийцы опасностей», более полно «убийцы опасностей царствующего дома» я, разумеется, знал. Знал, но считал пустым и пышным титулом. В конце концов, никто ведь не называет контрразведку контрразведкой в официальных документах. Пишут «служба предупреждения проникновения». И титул императора – официальный титул – «царствующий наследник». Означает это, как я понимаю, что как бы ни был хорош наследник, с основателем династии ему не сравниться… За словами Вилемира крылся другой смысл. Смысл, который, видимо, когда-то не нуждался в комментариях, а теперь был понятен только очевидцам событий двухсотлетней давности – то есть, по сути, ему одному. Что ж, послушаем лекцию – во дворец-то нас пригласят?

Пригласили, однако, не во дворец. Это, возможно, было правильно с точки зрения оказания почестей – во дворец и туристов пропускают. Дорого, но многие могут себе это позволить. Та же Анжела из Люблина, по ее словам, была на приемах императрицы в Ахене целых два раза – просто купив билет. Так вот, нас не во дворец отвезли. И не в автомобиле, что я, если честно, воспринял с сожалением. Мы сначала долго ехали в карете, затем в каком-то особняке мне дали время переодеться – в саквояже неожиданно нашелся костюм, напоминающий Вилемировский, только с черным камзолом и серебряным шитьем – а потом примерно два часа скакали верхом. Скакали так, что мне стало жаль лошадей.

– Они совсем не устают на этой дороге. Она, видишь ли, заколдована моим старым другом в первый год существования империи. Тут может двигаться только приглашенный наследником и только пешком или верхом.

– Пешком?

– Ну, бегом, и при этом используя одно несложное, но утомительное заклинание. Ты, кстати, если подумаешь, составишь его самостоятельно.

– Превратить себя… во что?

– С точки зрения этой дороги – в спешащего всадника. Говорю же, это весьма утомительно, живые кони гораздо лучше. Да и устают они здесь совсем не так, как на обычных проселках.

На проселках – это он очень мягко выразился. Последняя часть нашего пути проходила по дну страшно сырого оврага. Знаю я, конечно, старогерманские заклинания – тут все устроено таким образом, чтобы никто не догадался, как часто дорогой пользуются. Знать-то я знаю, но впечатление все равно странное – как будто мы здесь первые за многие десятилетия. Вот и статуя какого-то парня с двуручным мечом вся мхом заросла… И почему-то не с севера, как положено, а с запада…

– Потому что это не мох, – ворчливо сказал Вилемир, – мог бы и сам догадаться. Это кровь запеклась – он был ранен в шею, там знаешь, был изъян в доспехе, а когда я сделал его статуей, она почему-то так вот странно стала выглядеть.

– Охранный амулет?

– В своем роде. Если империи будет грозить серьезная опасность, он очнется и, надо думать, станет продолжать то, что когда-то начал. Нападет на императора и его придворных, я думаю. Его, конечно, убьют уже насовсем, но будет ясно, каковы размеры текущего кризиса.

– И много их стояло на этой дороге?

– Молодец, правильно догадался. Только я расставил большую часть не на дороге, а там справа, в соседнем овраге. Я их много заготовил, уже не помню… Но сотни две наверняка. Нам тогда казалось, что кризисы будут идти один за другим, успевай только поворачиваться. Но знаешь, что смешно? До сих пор ни один из них не просыпался. Как будто империя ни разу не бывала в серьезных переделках. Когда шла большая война в колониях, наследник специально посылал людей смотреть на статуи. Ни одна не подала даже тени признака пробуждения.

– Но ведь войну империя проиграла?

– Но самой империи это, видимо, ничем не грозило… Или, точнее, мы с Карлом тогдашние так бы оценили ситуацию.

– Вот вы кто, – сказал я.

– А ты только теперь понял? Не первый год ведь знакомы. Я думал, просто проявляешь такт.

Или тупость. В самом деле, годы или не годы, в Люблине точно мог догадаться. Была же мысль: знал, мол, лично. Не так уж много приближенных императора из тех, что вместе с ним учились в Бременской музыкальной школе, уцелели после третьей битвы за Ахен. Еще меньше вернулось из Паннонии. Единицы пережили поход к Уралу. И только одного из уцелевших император называл своим другом. Придворное имя его было Турпэн – очень логично, если вдуматься. Император принял имя Карл, причем эпоху предшественника знал, в основном, по Песни о Роланде, да и ту, говорят, читал с пятого на десятое. Но твердо помнил, что трех лучших рыцарей звали Роланд, Оливье и Турпэн. Тот Турпэн из Песни был епископом – новый вполне мог быть магом-воином. И убийцей его тоже вполне можно было назвать… В том новом смысле, который «бременские музыканты» пожелали вложить в это слово.

Загородный дом царствующего наследника, которого я на всякий случай даже про себя перестал называть императором, отнюдь не поражал воображение роскошью. Собственно, такой дом я мог бы купить в окрестностях Ахена сам, и даже не слишком напрягая кошелек. Такой же в окрестностях любого другого крупного города вообще не показался бы мне серьезной покупкой. Вначале я подумал, что дом внутри больше, чем снаружи – есть такое заклинание в стиле «Гензель и Гретель», чудовищно трудоемкое, но для первого человека империи можно было бы расстараться. Ничего подобного, обычный дом: не слишком большой холл, помещения для слуг в полуподвале, кабинет хозяина на втором этаже, оборонительные сооружения… Ну, что-то такое имеется, конечно, но дом Вилемира под Минском, например, оснащен в этом смысле гораздо лучше.

В кабинете, понятно, магический кристалл, много книг, в том числе, надо думать, сверхценных и уникальных, а также шестиструнная гитара. Вот эта вещь мне сразу показалась приличествующей царствующему дому. Немудрено – это была последняя гитара великого императора, та самая, которую он попросил изготовить, уже лежа на смертном одре, и на которой даже успел пару раз сыграть перед самым концом.

Наследник не произвел на меня впечатления. Впрочем, сделайте скидку на специальный курс подготовки, благодаря которому для убийцы почти не существует авторитетов, а также на то, что наследник, если подумать, прекрасно знаком всем подданным хотя бы по газетным фото. Он не был особенно взволнован или заинтересован. Хуже того, он казался человеком, отбывающим повинность.

– Прозванный вечным убийцей (это Вилемир?! Кем прозванный-то?) имеет право на аудиенцию в любое время, – скучно сказал царствующий наследник. – Я слушаю.

– Происходящее в самом деле серьезно, Марк.

Это Вилемир. Он видит молодого императора (сорвалось все-таки!) впервые в жизни, и сюзерен ему не нравится. Он называет его по имени, чтобы создать хотя бы призрак доверия, но для императора это – всего лишь реализация еще одного права, которое Вилемир имеет милостью Карла Великого. Напоминание о собственном не-всемогуществе. Оскорбление.

– Я не знаю, как поставлено воспитание наследников царствующего дома, – вздыхает мой учитель, – но полагаю, что нынешняя или подобная нынешней ситуация воспитателями предусматривалась. В кризисной ситуации от такого, как я, ты ждешь условной фразы… Империя фальшивит на третьем такте.

– Я слушаю, – совсем другим голосом.

Все-таки наследник молодец. И воспитатель, кто бы он там ни был, тоже молодец. Одна фраза – и владыка империи спокойно отбрасывает в сторону гордость, или что там заставляло его воспринимать нас как досадную помеху неотложным делам, и готов всерьез заняться текущими проблемами. Кстати, нам с владыкой объяснят, наконец, в чем они заключаются?

Объяснят. Вот только в кресле с удобством устроятся их высокочтимое достоинство имперский убийца опасностей Вилемир Вольский и тут же объяснят. С чего это я язвлю? От страха, наверное.

– Полагаю, тебе, Марк, рассказывали, что Бременская школа была не единственной в своем роде в Европе.

– Но, видимо, самой сильной? Мне известно только, что, помимо Карла, тебя и всех прочих лучших воинов первых лет империи, там учились и ваши главные противники.

– Странно, что такие вещи скрывали даже от наследника… В Бремене учились отнюдь не все лучшие маги-воины из тех, кто позднее присягнул Карлу. Большинство было выпускниками других школ – тех, что были уничтожены нами позднее. Роланд, например, учился в Сарагосе, отсюда и прозвище. Я, кстати, с Карлом вместе тоже не учился… Не это важно. Главный противник императора действительно был его однокашником. Но, помимо волка Изергрима, у империи были и другие враги. Тот был волк, этих мы звали медведями.

– Подожди. – Наследник почему-то почти взволнован. – Ты не учился с императором? Но все знают, что вы отправились вместе в первый же поход, и именно из Бремена!

– Тебе так нужны сейчас детали моей биографии? Я не учился с Карлом потому, что учил его!

Вот так раз. Спокойно. Колесики в голове работают, работают… В Бременской музыкальной школе учили, соответственно, музыкальной магии. В том числе, конечно, и боевой, но в основе – музыкальной. Что такое музыкальная магия, теперь никто не знает, потому что император, став таковым, данный стиль обучения запретил. Может быть, к лучшему. Но вот преподаватели бременские… Они, если верить легендам, были невообразимо стары уже ко времени начала обучения Карла. А что это может значить – невообразимо стар? Невообразимо стар еще два с лишним века назад?

– Так о чем ты хотел говорить, убийца опасностей? – Наследнику всего этого добра тоже страшно. Он на год младше меня, ему только двадцать семь, а его собеседнику…

– О том, что один из медведей вернулся в свой лес, но нашел берлогу разрушенной.

Это был еще тот диалог. Мы с наследником тянули из Вилемира мельчайшие подробности. Текущий кризис, кстати, интересовал нас обоих меньше всего – мне вдруг стало ясно, что с ним мы в любом случае справимся. Нам предоставили уникальную возможность узнать, как оно было на самом деле до того, как стало таким, как сейчас. Мы ей не могли не воспользоваться. Так же, как теперь я не могу не делиться знанием, не то что запретным, а принадлежавшим раньше лишь немногим, и не могу не умолчать о том, что рассказывал нам Вилемир о многих выдающихся магах недавнего, в сущности, прошлого…

– Ну и хватит с вас. Пока. Или вы полагаете, что мне такие вещи, как «простое понимание» легко даются?

– Нет, этого мы не думаем, – наследник легко взял себя в руки. – Только два вопроса. Этот нынешний «медведь» – насколько опасен? И еще… Император вернется?

– В ближайшие годы – не думаю. И уж точно не в таком виде, как этот призрак. Хотя сказать, что император жив, означало бы утверждать, что он находится где-то в пределах досягаемости, то есть грешить против истины. А призраку нужен я.

– Почему именно ты?

– Он полагает, что такое здание, как империя, обязано держаться на одном единственном камне. Надо думать, вначале он считал этим камнем Карла. Но тот ушел, ничего не рушится… Такая вещь, как группа магов, работающих сообща, лежит вне пределов его понимания. Он-то свой жезл получил, убив учителя, как и все медведи.

– А его самого…

– Да запросто, – зло сказал Вилемир. Всего-то и дел, что собрать пару десятков магов высшей категории полог держать. Проблема-то была в том, чтобы ты отдал этот приказ.

Ну да. Приказать собрать для боевого заклинания нескольких магов высшей категории может только император… Тьфу, наследник императора. Марк, в общем.

Как ни странно, то, что было дальше, не так уж интересно описывать. Подготовку к действию – еще куда ни шло. Вначале мы творили ловчую сеть (тот самый полог) для нашего противника. В подготовке участвовало три помощника, три же крокодила (мне их до сих пор жалко, хотя, в общем-то, все живы и даже здоровы, просто крокодилья психика, если она у них есть, не приспособлена для созерцания… мда. И моя тоже) несколько пар оленьих рогов, в процессе истолченных в порошок… В общем, вы видели в книжках на картинках жилище недоброй старой ведьмы? Я тоже знаю, что ведьмы с трудом стареют. Говорю же – на картинке. Ну там вода в котелке кипит, что-то такое по стенам развешано, дым столбом из странной формы корыта… Вот-вот. В данном случае мы устроились в императорской магической лаборатории. Надо признать, она именно для этого и предназначена, просто магического полога для ловли призраков тут не делали с тех самых пор…

Словом, к концу вечера справились и отправились на полянку. В распадок, знаете ли, меж двумя холмами. В тот самый, где стоят две сотни статуй в ожидании кризиса, который потрясет империю до основания. По случаю нашего прихода ни одна не шевельнулась. На редкость уравновешенным человеком был Вилемир двести лет назад.

Мы творили заклинание вызова. Звали нашего врага, чтобы его уничтожить. Почему он пришел, не мог в итоге сказать никто из нас – возможно, именно потому, что не представлял, как маги могут сражаться друг за друга. А может быть, желание убить Вилемира было в нем сильнее тяги к продлению своего скорбного существования. Мы его не увидели, конечно. Но полог был натянут вполне вовремя, а после этого оставалось лишь войти под тент с двух сторон и пройти пять шагов навстречу друг другу. Бывало страшнее.

Как и следовало ожидать, люди из гостиницы вернулись на место разрушений. Позже недовольные подали короне жалобы, вскоре удовлетворенные – и то сказать, корпус убийц и вправду недоглядел.

Вся история заняла день.

– Всякая история всегда занимает всего один день, – заметил Вилемир. Мы с ним ехали в уютном купе в скором поезде на юг. – Любая история – это всего лишь день забот. Даже история расследования преступления или магической битвы. Все остальное – подготовка и предисловие, завершение и послесловие. Всегда все решает один день.

– Даже в такой битве, как строительство империи?

– Даже в таком деле, как это. Просто ни ты, ни я, ни Карл не можем решить, какой день все решил. Наш разум стремится разъять происходившее на понятные фрагменты – и наверняка самое главное оставляет за бортом. Потому что, когда ты творишь одно заклинание, можно еще решить, что хвост крокодила важнее, чем все слова. Но когда заклинание тобой творит мир… Не пугайся. Это старая шутка Бремена. «Когда я стану магом?» – всегда спрашивали ученики. Не только самые глупые. И такие, как я, надували щеки, вот так, – он таки надул щеки на мгновение, а потом просмеялся на выдохе, – и говорили: когда Главное Заклинание тобой начнет Творить Новый Мир. Можешь смеяться.