Текст книги "Ванна Марата"

Автор книги: Марк Алданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

В эмиграции, за границей вообще, впечатление было тоже очень сильное. Выражалось оно по-разному. Клопшток написал стихи в память Шарлотты. Но, по-видимому, он ничего о ней не знал, – он и фамилию пишет неправильно: Корда, с ударением на первом слоге. В Англии на большом маскараде дама, загримированная под Шарлотту Корде, подкрадывалась к Робеспьеру, с тем чтобы его «маратизировать»...

 

Убийство Марата Шарлоттой Корде (рисунок Ж. Бодри 1860 год)

8

Мне попались в Национальной библиотеке две анонимные брошюры того времени. Они сходны и по названию, и по форме, и по содержанию. Оба автора обращаются к французскому народу от имени Марата. (Один из них сообщает даже подробности об усопшем: «Прибыв в Елисейские поля, я не столь горевал о жизни, сколь о том, что не закончил своего дела и сошел в могилу, не простившись с вами».) Содержание обеих брошюр обычное, террористическое; характерна лишь форма: загробный голос Марата. Очевидно, в те дни это был весьма выгодный для террористов прием.

И в самом деле, народная скорбь по случаю смерти Марата была безгранична. Ее можно сравнить лишь со скорбью русского народа в дни, последовавшие за смертью Ленина. Во всяком случае, проявления скорби были точно такие же. Скульпторы лепили бюсты «друга народа», художники писали картины, многочисленные поэты сочиняли стихи – одним словом, каждый старался как мог. В течение года на тему о Марате было написано четыре драмы и одна опера. Появились кольца Марата, брошки Марата, прическа Марата и т.д. Изображения «друга народа» стали обязательными во всех присутственных местах, в школах, в театрах. Его именем было по всей Франции названо множество улиц; в Париже весь Монмартр, по созвучию, был официально переименован в Montmarat. Дети при рождении стали получать имена: Жан Марат, Жюли Марат, Брут Марат, Санкюлот Марат. Один молодой офицер, впоследствии весьма знаменитый, обратился к властям с просьбой о разрешении переименоваться в Мараты – тем более что для этого требовалось изменить всего лишь одну букву в его настоящей фамилии: это был Иоахим Мюрат, будущий король Неаполитанский. От частных лиц не отставали муниципалитеты. Вот только переименовать Париж никому не пришло в голову. Но зато Гавр был навсегда назван Маратом, – едва ли один из тысячи нынешних жителей города об этом когда-либо слышал.

В Париже на площади Карусели «другу народа» был воздвигнут огромный памятник, тоже в виде утеса. В этот памятник за решеткой была вделана ванна Марата.

Тело «друга народа» было вскоре перевезено в Пантеон. Удивительно, что произошло это 21 сентября 1794 года, то есть после 9 термидора! Память Марата чествовали, так сказать, в пику казненному Робеспьеру. А может быть, смысл события 9 термидора не сразу поняли сами его участники. Как бы то ни было, гроб был извлечен из-под гранитных скал в саду Кордельеров и отвезен в Пантеон. С этой церемонией совпала по времени другая. Конвент постановил выбросить из Пантеона останки графа Мирабо. Этого требовали якобинцы. «Прах «друга народа», – говорил один из них, – задрожал бы от негодования, если бы оказался рядом с прахом защитника Капета». Конвент не мог не согласиться со столь веским доводом. Так и было сделано. Пока на площади пристав читал декрет о признании Марата бессмертным, останки Мирабо были вынесены через боковую дверь и выброшены на Кламарском кладбище преступников. Затем, под звуки кантаты, тело «друга народа» было погребено в Пантеоне.

9

Как мы видим, с формальной стороны Олар имел полное право говорить о национальном культе Марата. Поклонники «друга народа» утверждают совершенно серьезно, что вся Франция оплакивала его горькими слезами. Это само по себе едва ли было возможно в умнейшей стране мира. Во всяком случае, возникает вопрос: отчего же так быстро прошла скорбь Франции?

Основная черта революций – почти всеобщий панический страх перед тем самым народом, именем которого революции творятся. Конвент, ненавидевший Марата, воздал ему божеские почести, так как был убежден, что его боготворит французский народ. Это настроение держалось еще несколько месяцев после 9 термидора. Потом возникли сомнения: а вдруг французский народ не так уж боготворит Марата?

В Меце неожиданно вышла необычайно резкая брошюра-прокламация о Марате, – достаточно сказать, что он в ней назывался «вампиром». Автор брошюры придумал ловкий ход: основываясь на старых дореволюционных писаниях «друга народа», он изобразил его роялистом! Как «роялиста», Марата было много легче разгромить в 1795 году – манифестации можно было устраивать безопаснее. В советской России это, кажется, называется «припаять под уклончик». Все прекрасно понимали, какой роялист был Марат; но припаяли его под роялистический уклончик с успехом. В одном из парижских театров смельчаки разбили бюст «друга народа» – сошло безнаказанно. И вдруг Париж прорвало дикой, бешеной, долго таившейся ненавистью. Рапорты парижской тайной полиции отмечают ежедневно одинаковые происшествия: толпа бьет бюсты Марата и глумится над его памятью. Из множества записей приведу для примера одну. 2 плювиоза III года (то есть 21 января 1795 года) толпа в 200—300 человек ворвалась во двор якобинского клуба и сожгла чучело Марата. «Затем пепел был помещен в ночной горшок и выброшен в сточную канаву Монмартра, которая, как говорят, должна была стать Пантеоном всех якобинцев и кровососов».

Конвент не мог, естественно, не считаться с новым настроением Франции. Вопрос о Марате пересматривался в самом здании Конвента, в местах, отведенных публике. Так, в полицейском отчете от 21 плювиоза сообщается: «На трибунах частные люди говорили о Марате. Один из них сказал: «Если Марат был злодей, то пусть же Шарлотта Корде займет его место в Пантеоне!» Помещать прах Шарлотты Корде в Пантеон Конвент никак не собирался – это предложение и теперь не могло бы иметь шансов на успех. Но выбросить из Пантеона Марата Конвенту очень хотелось. Вместе с тем было и боязно: вдруг опять повернет ветер. Конвент принял осторожное решение. Он в общей форме постановил, что памятники, бюсты и похороны в Пантеоне могут разрешаться лишь по истечении десяти лет со дня смерти героя. Это было весьма мудрое постановление; жаль, что его нигде не соблюдают и по сей день: большая была бы для человечества экономия в мраморе и бронзе.

Своему постановлению Конвент придал обратную силу. Зал его заседаний был украшен бюстами Брута и Марата. Брут имел требуемый стаж, с излишком почти в две тысячи лет. Кроме того, против Брута никто в Париже решительно ничего не мог иметь. Поэтому его мирно оставили в зале. Но бюст Марата велено было вынести, как и ту картину Давида, которую полтора года тому назад повесили «на вечные времена» в зале заседаний, тоже в силу особого постановления Конвента. Затем без большого шума, без всяких церемоний (и в буквальном, и в переносном смысле слова) гроб Марата был вынесен из Пантеона и похоронен на соседнем (несуществующем более) кладбище св. Женевьевы.

И культ тотчас как рукой сняло: всем стало ясно, что «друг народа» был в лучшем случае – сумасшедший, а в худшем – совершенный злодей.

В биографиях Марата его история на этом обрывается. От биографов, очевидно, ускользнула заметка, появившаяся в «Газетт Франсез» несколькими месяцами позднее, 17 прериаля III года. Там сообщается, что останки «друга народа» были зарыты очень неглубоко; дожди размыли землю и открыли тело. «Узнав об этом, гражданский комиссар секции Пантеона отправился на кладбище и выбросил в грязь нечистые останки разбойника...»

Что сталось с сердцем Марата, не знаю. Вероятно, куда-нибудь выкинули в ту пору и сердце. Но агатовая шкатулка, украшенная драгоценными камнями, едва ли могла быть уничтожена. Вполне возможно, что теперь в нее прячет кольца и ожерелья какая-нибудь богатая дама, не имеющая ни малейшего представления о прошлом своей великолепной шкатулки.

Памятник «друга народа» на площади Карусели был снесен в январе 1795 года. Закон о десятилетнем сроке еще не был принят Конвентом. При памятнике всегда находился часовой; между тем зима стояла очень холодная; этим можно было воспользоваться. Для того, чтобы подорвать славу Марата, его объявили роялистом. Для того, чтобы снести его памятник, сослались на стужу: часовому слишком тяжело дежурить, а без часового оставить памятник никак нельзя.

Здесь надолго теряется след стоявшей на памятнике за решеткой ванны Марата. Она никому не была нужна: вряд ли кто пожелал бы купаться в этой ванне. Может быть, и в самом деле ее приобрел тогда, в надежде на любителя, старьевщик, впоследствии ее продавший графу Каприоль де Сент-Илер. Так номер «Ami du Peuple», залитый кровью Марата, после разных странствий попал в коллекцию Анатоля Франса (а от него перешел к барону де Венку). Я видел этот номер газеты на выставке 1928 года в Национальной библиотеке. Там показывались разные достопримечательности Революции, странно объединенные временем, – от письма Робеспьера к Дантону с фразой «Я люблю тебя как никогда и до самой смерти» до «Альманаха Кобленца для золотой молодежи, которая эмигрировала, эмигрирует и собирается эмигрировать». Было там и знаменитое прощальное письмо Шарлотты Корде: «Стыдно за преступление, а не за эшафот» и не менее знаменитый рисунок Давида «Голова Марата» с надписью: «Они не могли меня подкупить и убили».

1

Протокол допроса Шарлотты Корде и «Пиле де Жюстис» 16 июля 1793 года. Показания сожительницы Марата Симон Эврар на суде.

(обратно)

2

В одной старой книге о Марате (Paul Fassy. Marat, sa mort, ses véritables funérailles, Paris, 1867) я прочел, что ванна, в которой он был убит (следовательно, третья по счету), находится у Тюссо в Лондоне! Там же показывается кинжал Шарлотты Корде – французские исследователи считают его утерянным.

(обратно)

3

Давид видел Ш. Корде в живых, видел ее тело и в анатомическом театре, на той гнусной экспертизе, которой оно было подвергнуто (в целях выяснения нравственности казненной). Для нравов эпохи характерно, что на эту экспертизу явилась делегация Конвента. В нее входил и Давид.

(обратно)

                                                                                        4

           Этот очерк написан в 1926 г.

(обратно)

5

В XVIII веке во Франции ванная комната составляла редчайший предмет роскоши. В Версальском дворце, например, ее не было. Да и в Елисейском первая ванная появилась лишь в девятнадцатом веке (в двадцатом к ней прибавилось еще две).

(обратно)

6

Давид объяснял Конвенту через два дня после убийства, что нельзя показывать народу обнаженное тело Марата: «Вы знаете, что он был болен проказой и у него была плохая кровь». Один из памфлетов этой эпохи приписывает «другу народа» сифилис, но это, по-видимому, неверно.

(обратно)

8

Как известно, показания современников о наружности Шарлотты резко расходятся. Одни говорят, что она была красавица. Другие решительно это отрицают. По портрету Аора судить очень трудно.

(обратно)

9

Допрос производился в третьем лице.

(обратно)

10

За картину, изображающую смерть Марата, Давиду было обещано 24 тысячи ливров, но заплатили ему только 12 тысяч. Много позднее, уже успев утешиться, после 9 термидора, – он все же домогался у правительства уплаты вторых 12 тысяч.

(обратно)