Текст книги "История падшего ангела"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В общем, мы потратили еще полчаса, превращая меня в Шушу, правда, боевого раскраса на моем лице было меньше обычного, да и многочисленные цепи я оставила дома, хотя и надела кожаную куртку (теплую).

– Куда ты такой кикиморой поедешь? – всплеснула руками мама и попросила накинуть на голову хоть какой-нибудь платок, чтобы соседи меня в этом обличье не увидели – никто из них не представлял, кто живет рядом с ними.

Мы с Анькой переглянулись. Мама тем временем сбегала к шкафу в ее комнате и вернулась с большой цыганской шалью, которой я и прикрыла парик. В машине сниму.

Соседей по пути мы не встретили.

* * *

Мы загрузились в мою «БМВ» и рванули к комплексу. Припарковалась я там, где Анька обычно ставит свою тачку. Комплекс сиял огнями.

– Кто тут сегодня выступает? – посмотрела я на подружку.

– А я почем знаю?

– А концерт не отменили из-за вчерашнего?

Анька заявила, что менты наверняка прошлой ночью и сегодня днем обшарили все углы, так что больше там делать нечего, да и деньги в нашем бизнесе крутятся немалые, а отмена концерта означает их потерю.

Я оставила цыганскую шаль в машине, и мы приблизились к тому входу, через который обычно попадали внутрь. На наше счастье, на входе стояли те же парни, что и вчера. Дверь нам тут же открыли. Да и разве можно было меня не признать? И Анька – личность для мужского глаза запоминающаяся.

– Девчонки, а сегодня вас чего принесло? На проповедь, что ли?

Мы выкатили глаза. Нам объяснили, что сейчас со сцены на халяву вещает какой-то американский проповедник, в фойе бесплатно раздается религиозная литература, проповедник демонстрирует какие-то слайды, а его речи перемежаются выступлением симфонического оркестра.

– Правда, народу гораздо меньше, чем у вас, – сказали мне. – И половина отвалила минут через двадцать после начала. Остались те, кому явно совсем делать нечего.

Парням, как они сказали, от входа отлучаться нельзя, а то они с удовольствием предложили бы нам испить кофе. Мы тоже пожалели, что не можем составить им компанию, но сказали, что побеседуем с ними, если они не возражают. Охранники, конечно, не возражали. Нам никто не мешал. Насколько я поняла, сейчас за кулисами народу было в несколько раз меньше, чем вчера. У охранников сегодня, можно сказать, день отдыха.

Мы честно признались, зачем приехали.

– Вообще менты нас долго вчера мурыжили, – признался один. – Но ничего необычного не было. Никто незнакомый не приходил. Лица-то ваши нам давно примелькались. Вы же тут часто выступаете. А насчет ухода… Нет, никто не уходил. А потом уже менты не выпускали.

Я задала вопрос про девчонок, позавчера проникших за кулисы. Парни смеялись, вспоминая эту историю.

– Кстати, – воскликнул один из них, – вчера мамаша вашего солиста почему-то позже приехала. Обычно-то она свое сокровище лично доставляет. Как он, бедненький, без нее дорогу-то нашел? Она что, совсем ненормальная? И он у вас, похоже, из психушки? Что она его вечно сопровождает? Так вот, вчера она приехала, когда уже концерт начался. Нас пытала, как те девки могли сюда проникнуть. Мы, честно, их не впускали.

В общем, охранники высказали идею, что девчонки могли проникнуть внутрь только двумя путями – или через зал, каким-то образом поднявшись на сцену и уже оттуда пробравшись за кулисы, что казалось маловероятным, если это не было сделано заранее, или через ярмарку, расположенную в коридоре второго яруса и имеющую отдельный вход с улицы. На ярмарку из фойе концертного зала не попасть, проход на ярус осуществляется непосредственно по ступенькам в зале. Парни не знали, можно ли пробраться за кулисы из какого-либо помещения ярмарки. Им когда-то говорили, что она полностью отгорожена, и у них никогда не возникало необходимости это проверить. Ярмарку охраняли ребята из их же фирмы.

В общем, Агнесса Геннадьевна отправилась вчера на исследование возможного пути проникновения поклонниц к священному Андрюшиному телу. Назад не вернулась. Это бы охранники знали: Агнессу Геннадьевну, как я уже говорила, не заметить и не услышать невозможно. Мы с Анькой переглянулись.

– А нас проводите к месту? К стене, перегородке или что там? Мы тоже посмотрим. А вдруг есть проход?

Мы с Анькой выдали самые очаровательные улыбки, на какие только были способны. Парням, конечно, страшно хотелось нам услужить, и они, плюнув на инструкции, отправили одного сопровождать нас, предварительно кинув жребий. Агнесса Геннадьевна дорогу искала сама. Нашего сопровождающего звали Тимуром.

Тимур высказал предположение, что нам будет проще пройти с улицы в дверь ярмарки – он знает дежурящих там ребят, которые за мой автограф пропустят нас куда угодно. Осмотрим ярмарку, парни помогут, а оттуда уже спустимся сюда – если, конечно, обнаружим проход. Здесь же такие лабиринты, что можно в них заплутать и не выбраться до начала следующего тысячелетия.

– То есть по идее убийца мог в них засесть и его бы там никто не нашел? – спросила Анька.

– Менты вообще-то все закутки обыскали, – сообщил Тимур. – Их же вчера видимо-невидимо пригнали. Убийца заранее мог засесть, а потом уйти через ярмарку. Может, еще какой-то лаз имеется. Прямо на улицу. Я не знаю, девчонки. Честно, не знаю. Ну мы с пацанами как-то… ну не лазали мы тут. Чего лазать? Наше дело – вход охранять, к вашим телам никого не допускать. Но давайте искать. Хоть какое-то разнообразие, а то эта охранная работа надоела мне до чертиков.

– Так чего ж пошел? – спросила я.

Тимур заявил, что больше ничего делать не умеет. Загремел в армию, потом в институт не вернулся: знания, забытые за два года, восстановить трудно, да, откровенно говоря, уже и лень. Болтался там-сям, устроился в охрану, нынешнее предприятие «Багира» (у всех ребят на камуфляжных куртках был значок, изображающий зверя) его вполне устраивает. Платят прилично, утром можно выспаться, они ведь с ребятами при спортивно-концертном комплексе, а концерты бывают только по вечерам, спортивных состязаний сейчас проводится мало, а если и проводятся, то, как правило, в вечернее время. Когда на сутки приходится оставаться – тоже не беда, здесь можно спокойно спать – кто сюда воровать-то пойдет? Чего воровать-то? В общем, скукота… Вчерашнее происшествие хоть как-то развеяло рутину.

– А у вас не было неприятностей? – спросила Анька.

– А мы-то тут при чем? – удивился Тимур. – В наши обязанности не входила охрана вашего Максимова. Вот если бы его на наших глазах убивали… А так… Всем же ясно, что это не наших рук дело. Кстати, девчонки, странно, что у него личных телохранителей не было. Не престижно как-то. По рангу-то ему вроде как и положено было, а?

Я, откровенно говоря, считаю, что личная охрана скорее требовалась мне, Андрею и другим музыкантам-кокосам» (и ее частенько нанимали, но разово, в основном на гастролях), а Максимову-то зачем? Ну если только для престижа.

К этому времени мы уже обошли часть комплекса по улице и оказались перед дверьми, ведущими на ярмарку, на которой я, откровенно говоря, не была ни разу. Я поинтересовалась, до какого времени открыта ярмарка. Оказалось, что с девяти утра до девяти вечера.

– Второе отделение началось где-то в девять, – прикинула Анька.

– Ну тут же еще пока товар соберут… Я не думаю, что они до десяти расходятся, – сказал Тимур, подводя нас к дверям.

При виде меня трое стоявших у входа охранников в таких же, как у Тимура куртках, заулыбались.

– Кто к нам пожаловал! – воскликнули они.

Мы с Анькой, на которую тоже обратили внимание (как можно ее не заметить?), захлопали ресницами, я оставила автографы на каких-то бумажках, тут же собралась толпа народу, среди которой были покупатели и продавцы. Анька тем временем всем подтверждала (а некоторым только впервые сообщала) новость о гибели нашего продюсера, причем именно в этом комплексе.

Наконец нам удалось отвязаться от толпы, в чем здорово помог начальник охраны, утащивший нас к себе в комнатушку, служившую одновременно и комнатой отдыха охранникам.

Тимур объяснил цель нашего визита.

– На ментов не надеетесь? – хмыкнул начальник охраны.

– Нам нужнее, – сказала Анька, – ну даже не то что нужнее… важнее найти убийцу и наказать его. Погиб близкий нам человек. Молодой мужик. При всех его недостатках он сделал для нас много хорошего. Мы ему многим обязаны. Нам это важно, поймите. А милиция… Ну что вам объяснять?

– Да все я понимаю, – сказал начальник охраны, пожиравший Аньку глазами. На меня он не обращал никакого внимания, чего не скажешь о двух отдыхающих на диванчике ребятах, уже где-то раздобывших наш рекламный плакат, правда, порванный.

Пока Анька заговаривала начальнику охраны зубы, я переместилась к мальчикам, подписала плакат, на просьбу оставить телефончик таинственно улыбнулась, начальник охраны спас меня и на этот раз, вызвавшись проводить нас с Анькой к лазу, а также познакомить с поклонницами Андрюшиной неземной красы, проникшими позавчера к нам за кулисы.

Девчонки оказались продавщицами, работающими на ярмарке, и об их позавчерашнем похождении уже знали все, кто тут трудился. Начальнику охраны было дано задание лаз заделать.

– То есть его вчера вечером уже не было? – спросила я.

Главный охранник кашлянул.

– Да вы не волнуйтесь, – погладила его по плечику Анька, от чего мужик растаял. – Мы с Настей, то есть Шушей, девчонок прекрасно понимаем. Ну то есть не понимаем, потому что лично знаем Андрюшу, но пусть лазают, если хотят. Главное – чтобы все стороны были довольны, правда? И если бы не Агнесса, ну то есть мамаша Богдановича, то все прошло бы нормально. Вы уяснили, что нас интересует? Мог ли убийца уйти через этот лаз вчера?

Начальник охраны вздохнул, чуть-чуть покраснел и провел нас за какую-то занавеску, потом до поворота, мимо запертой двери на левой стене сразу после оного – и в тупик. Там, на стене выделялся большой деревянный щит.

– Вон там, – кивнул он.

Мы с Анькой подошли и, конечно, попробовали. Щит был надежно прибит сверху и снизу. Насколько мы поняли, вчера его только прислонили к стене, он не казался особо тяжелым, так что при желании его можно было бы и отодвинуть. Перед занавеской никто не дежурил. За ней посетители ярмарки обычно примеряли наряды – там как раз висели два зеркала.

– И куда попадаешь, если идти отсюда? – спросила Анька.

– Я примерно понял, – подал голос Тимур. – Провожу с нашего поста.

– И я провожу, – сказал начальник охраны, поддерживавший Аньку под локоток и млевший.

Тимур объяснил, что через дверь, которую забили, можно попасть на короткую лестницу, спускающуюся в коридор второго этажа. Все гримерные располагались на первом. Так что, по мнению Тимура, если идти с ярмарки, дорогу можно было найти без проблем, ориентируясь по звукам, а вот обратно – довольно сложно, ну если только точно не знать, куда идти.

Я подумала, что Агнесса Геннадьевна не могла этого знать, правда, вслух ничего не сказала. Но тогда куда она вчера подевалась? Или с ее способностями можно найти любой лаз?

Анька заявила, что мы хотели бы познакомиться с девочками, добивавшимися расположения Андрюши, а потом уже вернемся к нашему месту дислокации в комплексе.

Охранники повели нас к торговым местам. Девчонки уже сворачивали товар, еще минут пятнадцать – и мы бы их не застали. При виде меня они несколько опешили, уточнили, хихикая, не морду ли я пришла им быть за Андрюшу, а после моих заверений в том, что он мне и с доплатой не нужен, извлекли из сумочек фотографии группы и протянули мне. Я, естественно, подписала, хотя предполагала, что они предпочли бы иметь у себя автографы мужской части. Но на безрыбье, как говорится, и моя скоромная особа сгодится.

Мы попросили девочек ответить на вопросы. Они явно смущались, искоса бросая взгляды на начальника охраны. Анька мгновенно просекла ситуацию, подхватила мужика, бросила Тимуру через плечо, чтобы тоже за ней следовал и меня с девочками не смущал.

Когда я осталась с продавщицами одна, они вздохнули с большим облегчением.

– А вас Настей зовут? – поинтересовалась одна, представившаяся Тамарой.

Я кивнула. Меня тут же спросили, как зовут всех наших парней. Я удовлетворила их любопытство, девчонки тут же записали имена на фотографии, затем жалобно попросили дать им телефон Андрюши, к которому питали неземную любовь.

– Не могу, – вздохнула я, потом решилась и посоветовала им выбросить его из головы. Не мое, конечно, дело советовать, но так жалко было поклонниц, обивающих пороги не стоящих того парней (и не только из группы «Кокосы»), тратящих свое время, деньги, эмоции, нервы неизвестно на что. Ведь вокруг столько хороших ребят, более достойных и, кстати, более доступных. Зачем страдать и сходить с ума по человеку, с которым они скорее всего никогда не встретятся и который не горит желанием встречаться с ними? Да еще с такой мамочкой в придачу. Любовь к эфемерному (для них) существу может привести к удручающим последствиям. Я подумала: слава богу, что убили не Андрюшу, по которому сохнут тысячи фанаток на территории всей России. В истории уже случались массовые самоубийства молоденьких девчушек после гибели поп-идолов. Известным фактом являются самоубийства после гибели Виктора Цоя. В Питере их количество в те дни поднялось аж на тридцать процентов. По всему миру прокатилась волна самоубийств после смерти Курта Кобейна («Нирвана»). В США, например, существует специальная организация, цель которой – уберечь фанаток от последнего рокового шага, но нам-то на кого рассчитывать? Поэтому я всегда считала своим долгом хоть как-то предостеречь молоденьких девчонок, открыть им глаза.

Но они не хотели меня слушать. Они рассказали, что у каждой из них дома имеется «Андрюшин уголок» (или алтарь нового бога?), где собраны различные предметы с его изображением, ну или с изображением всей группы – открытки, фотографии, календари, кукла. «Вынесите все это во двор и устройте ритуальный костер!» – хотелось крикнуть мне, но я сдержалась, понимая, что мои слова все равно не достигнут цели.

Поэтому я стала задавать интересующие меня вопросы.

Как оказалось, продавщицы, зная, что мы в Питере выступаем только в этом комплексе, заранее исследовали пути проникновения за кулисы с ярмарки. Один раз им даже пришлось заночевать здесь. Охрана, как сообщили они мне, ночью спит здоровым сном, так что их никто не беспокоил. Это и помогло девочкам найти дорогу. В ту ночь они блуждали часов до четырех утра, составили план, чтобы больше не плутать, и со спокойной совестью прикорнули на каком-то огромном диване в одной из комнат, вроде бы предназначенной для встреч с прессой.

Я попросила дать мне план, чтобы его срисовать, пообещав никому об этом не сообщать. План у девчонок был с собой, я быстренько перенесла его в свой блокнот, взяла их телефоны, а дурехи попросили меня как-нибудь подвести их к Андрюше. Я сказала, что сделаю все, что смогу. Вот только он всегда с мамой…

– Кстати, а вчера она тут не появлялась? – посмотрела я на подружек.

– Где – здесь? – не поняли они.

– На ярмарке.

– На ярмарке? На ярмарке она ни разу не была. Ну если только раньше… Вчера – точно нет. Мы бы ее узнали. А это точно его мама?

Я с унылым видом кивнула.

И куда же вчера делась Андрюшина мамочка? Ребята из нашей охраны не могли пропустить это сокровище. Значит, каким-то образом она вышла. Но вот каким? И почему она решила смыться?

Кстати, а не было ли у нее мотива для убийства?

Глава 5

22 ноября, понедельник, поздний вечер

Мы с Анькой в сопровождении охраны проделали путь, по которому позавчера шли девчонки. Ничего интересного не обнаружили. Парни специально заглядывали во все углы, чтобы выяснить, есть тут еще какой-то выход наружу или нет. Начальник охраны пообещал осмотреть все вокруг при свете дня, а также отчитаться перед нами, вернее перед Анькой, о проделанной работе, для чего поинтересовался ее телефончиком. Для пользы дела Анька номер дала, вспомнив о своем принципе: деловые отношения хорошо скрепить личной симпатией. Однако я предполагаю, что она примет начальника охраны только в знак благодарности – если будет за что его благодарить. Но по крайней мере мы могли рассчитывать, что мужик приложит неимоверные усилия, чтобы отыскать лаз, если таковой тут имеется. Только бы сам ничего не просверлил. Ладно, будем надеяться на его честность.

Перед расставанием Анька еще раз одарила его своей обворожительной улыбкой, я Тимура – Шушиной фирменной, после чего мы резвенько поскакали к моей «БМВ».

– Куда теперь? – спросила Анька.

Я посмотрела на часы и решила, что на сегодня мероприятий хватит, в кои-то веки можно вовремя лечь спать.

Я отвезла Аньку и порулила к себе домой.

Когда я, поставив машину на стоянку, подходила к парадному и подняла глаза на свои окна, в душу закралось нехорошее предчувствие. В большой комнате и кухне горел свет. Это могло означать только одно: у нас гости.

И кого черт принес на этот раз?

Я с тяжелым сердцем открыла дверь, правда, при виде гостей слегка пришла в себя. Это были Алик, наш балетмейстер, и Юрка со Славкой, гитарист и барабанщик.

– Настя, есть будешь? – спросила мама. – Ребята такой вкусный торт привезли. Вадика насилу от него оторвали.

– Буду, – кивнула я, проходя в большую комнату, где был накрыт стол.

Вадик уже клевал носом, но спать ложиться не желал. Я извинилась перед ребятами и потратила полчаса на укладывание сокровища, которое после прочитанной мною вслух главы из «Гарри Поттера» все-таки соизволило заснуть.

Я вернулась к ребятам и поинтересовалась, были ли они в милиции. Все трое отрицательно покачали головой. Утром проспали, потом встретились, выпили, еще выпили, заснули, встали к вечеру никакие, а если учесть, что все наложилось на старые дрожжи… Вечером они приняли единогласное решение заехать ко мне, как самой трезвомыслящей (и просто трезвой) в группе, выяснить обстановку и посоветоваться.

– Менты вполне нормальные, – сообщила я.

– Настя, ты можешь завтра в отделение с нами съездить? – Юрик поглядел на меня глазами преданного щенка.

Остальные двое тоже изобразили на лицах просящее выражение.

– Настя, съезди с ребятами, – встряла мама, принявшая на грудь наливки, которую ребята привезли персонально для нее и для меня, для себя прихватив пару бутылок «Синопской». Мама алкоголь практически никогда не употребляет, но если употребит… Как бы она не запела в ближайшее время. А наши подпоют.

Мама тем временем говорила, что ребят надо поддержать, целовалась с Аликом (они всегда целовались, напившись, хотя Алик, насколько мне известно, женщин никогда не имел) и заявляла, что мы должны держаться вместе, потому что коллектив – это сила.

Я обещала составить им компанию, даже нашла в сумочке визитку, которую мне вручил майор Петров, и отправилась ему звонить. Дома Николая Ивановича еще не было, о чем мне сообщил усталый женский голос, посоветовавший звонить на работу. Я позвонила, застала Петрова на месте, представилась, объяснила, что мои друзья желают завтра его увидеть (если у него еще не пропало желание видеть их), только просят назначить время не с утра.

– Что в вашем понимании утро? – усмехнулся Петров.

Я позвала Алика. Тот сказал, что часам к двум они смогут подъехать. Петров ответил, что ждет нас в полном составе. Мы тепло распрощались.

После чего я в подробностях рассказала ребятам о знакомстве с Петровым, его коллегой Санидзе (ни имени с отчеством, ни его звания я не знала), их начальником Владиславом Михайловичем, оказавшимся бывшим мужем Агнессы, а также о появлении в ментовке самой Агнессы с сыночком и о том, что за этим последовало.

При упоминании Агнессы ребята переглянулись.

– Настя, ты понимаешь… – начал Юрик.

– Мы как раз с тобой хотели посоветоваться… – добавил Славик.

– Мы весь день это сами обсуждали, – сказал Алик.

– Ну?! – крикнула я, не в силах больше ждать.

– Ты понимаешь… – мямлил Алик, перекинувшись взглядами с Юркой и Славкой.

– Мать твою! – рявкнула я.

– Максимов хотел дать Андрюхе под зад ногой, – выпалил Алик. – На полном серьезе. Не так, как раньше. То есть на самом деле.

Я уронила челюсть.

Потом поинтересовалась, каким образом об этом узнал Алик.

– Ленька сам говорил. Он давно уже собирался это сделать. Ну после каждого Агнессиного концерта. Ты ведь не все знаешь… Ребята тоже не знали… Ленька правильно считал, что чем меньше информация распространяется, тем лучше…

Я была свидетельницей криков Леонида Борисовича: «Выгоню к чертовой матери!», но не воспринимала их как реальную угрозу Андрюше. Я точно помнила, что Максимов грозился найти ему замену после того, как его мамочка стала требовать взять в штат гинеколога для проверки Андрюшиных фанаток, но, по-моему, все эти крики были только желанием приструнить Агнессу Геннадьевну. Я также знала, что Максимову несколько раз приходилось откупаться за проделки наших пьяных мальчиков, за разбитую посуду, сломанную мебель, в общем, за их подвиги… Потом, правда, эти суммы он вычитал из гонораров, что, естественно, не нравилось ни Андрюше, ни тем более его мамочке.

Ребята считали, что мы с Анькой правильно делали, уединяясь на гастролях в нашем номере и не участвуя в оргиях. Я же сейчас удивлялась, что столького не знаю… Ребята поведали детали.

Максимову несколько раз пришлось компенсировать фанаткам «моральный и физический ущерб», нанесенный Агнессой Геннадьевной, рьяно защищавшей своего птенца, в особенности после того, как ей же пришлось водить его за ручку к венерологу и самой делать своему сокровищу уколы.

Но это были еще цветочки.

Одной девчонке удалось отвести Андрюшу в загс, о чем мамочка узнала только после того, как событие свершилось и молодожены ей об этом сообщили.

– Как?! Как девчонке это удалось?! Андрюша женился?!

Я не могла в это поверить.

Девчонке удалось. Помог ей и сам Андрюша, в кои-то веки решивший пойти наперекор мамочкиной воле. Он чувствовал себя героем – и поддался девице, оказавшейся натурой сильной, возможно, лишь немного уступавшей Агнессе. В общем, они тайно от нее подали заявление, расписались без какой-либо шумихи, никого не ставя в известность. Андрюша в своих розовых мечтах представлял мамино лицо, когда она поймет, что он уже самостоятельный и может делать, что хочет.

Мамино лицо он получил.

А девчонка получила перелом обеих ног, когда Агнесса Геннадьевна спустила ее с лестницы. Хорошо, что только перелом…

В общем, если бы не дорогостоящая операция в Германии, невеста никогда бы не смогла нормально ходить. Сейчас она уже в России, вроде бы ходит. Чтобы побыстрее замять скандал, Максимов выделил на операцию свои деньги, но заявил Агнессе Геннадьевне, что им с Андрюшей придется с ним расплатиться. Андрюша последние три месяца получал одну десятую часть оговоренного гонорара… Максимов решил, что этого на еду (не с рынка) должно хватить. Агнесса Геннадьевна думала иначе и чуть ли не каждый день устраивала ему скандалы.

Подумав, я решила, что в последний месяц она особенно разошлась. Именно в прошлом месяце она сорвалась на Аньке, и мы до сих пор не знали причину такой злобы, выплеснутой на подружку. Может, Агнесса хотела выместить все на Аньке, попавшейся ей под руку с советом относительно Андрюшиной прически? Агнесса и вырвала у Аньки клок волос. Та, конечно, в долгу не осталась, приложив стерву мордой о стену, за что ее искренне поблагодарил Максимов, после чего Агнесса Геннадьевна переключилась на него.

Андрюша стал пить по-черному, да и ширялся он в последнее время гораздо больше, чем раньше. Если еще недавно он баловался только травкой, то теперь, по-моему, перешел на более серьезные наркотики. С одной стороны, его долбал Максимов (заслуженно), дома явно доставала маменька. Возможно, и «жена» с ее родителями не давали ему покоя.

Если бы не специальные порошки, в рекордные сроки возвращавшие человека в состояние трезвости (они у Андрюши очень быстро заканчивались), он не смог бы участвовать в концертах.

Максимову все это надоело. Как сейчас сообщил Алик, Леонид Борисович уже прослушал двух парней на роль солиста. Они не подошли, но он продолжал поиски. Про второе прослушивание каким-то образом стало известно Агнессе Геннадьевне, она приперлась в продюсерский центр «Максимов», где мы записывали компакт-диски, устроила в студии дебош, правда, потом валялась в ногах у Леонида Борисовича, прося прощения.

– Агнесса? У кого-то в ногах? – не поверила я своим ушам.

– Мы тоже долго не верили, – хохотнул Юрик.

– Представляешь: мне на слово не поверили, – подтвердил Алик и сообщил, что один звукоинженер, давно знавший Агнессу Геннадьевну, схватился за лежавшую под боком видеокамеру и заснял окончание процесса ее валяния в ногах у Лени. – Если желаешь, можем тебе продемонстрировать кассетку, – усмехнулся Алик. – Прелюбопытнейшее зрелище.

Максимов ее опять простил. Несмотря на всю его жесткость, в нем было много человечности и он жалел Андрюху (как и мы все в общем-то), которого мать задолбает, если он его выставит, да и замены солисту пока не было.

Но субботняя сцена с девчонками-продавщицами с ярмарки послужила последней каплей.

Как выяснилось, девицы пригрозили иском за моральный и физический ущерб. Мне они, конечно, об этом не сказали.

Алик сообщил, что в милицию забрали всех троих, но потом отпустили. Милиция явно взяла сторону поклонниц Андрюшиного таланта и не одобрила поведение мамочки.

Утром в воскресенье Максимов позвонил Агнессе Геннадьевне домой и безапелляционно объявил, что вечером состоится последний Андрюшин концерт. Звонил он в присутствии Алика, его правой руки.

– Кто еще об этом знал? – уточнила я.

– Никто. Максимов, я и Агнесса. Не знаю, сказала ли она что-то Андрюше. Но вчера Агнесса предпочла в комплексе не появляться. Ты нам лучше скажи, как вы с Анькой туда съездили? Мы сами думали проехаться, но потом лениво стало… Как обычно.

И парни засмеялись.

Я же поведала про появление Агнессы Геннадьевны вчера вечером в комплексе, о чем еще рассказать не успела – мы вообще не обсуждали наше с Анькой путешествие.

Ребята присвистнули.

– Ну теперь сомнений нет, – заявил Алик. – Мне все ясно.

– Это еще надо доказать, – заметила я. – Согласна: мотив у нее был, и веский. Она поняла, что Максимов не шутит. Возможно, решила, что новый продюсер будет с ней мириться. Хотя бы на какое-то время. Ну и…

– А силушки ей не занимать, – вставил Юрик. – И по башке вполне могла Леньке врезать, и шило в сердце всадить. Или там была заточка?

Славка кивнул и опять приложился к водочке, как и остальные гости. Я предпочла больше не пить.

Мы какое-то время сидели молча. Тишину нарушил Алик, спросив:

– Что делать будем, господа хорошие? И что говорить в милиции? Настя, ты этих ментов видела. Давай свои идеи.

– Я же вам сказала, что это нормальные люди. Конечно, надо говорить все, как есть. Искать доказательства – их дело. Но с другой стороны, а если мы ошибаемся? Мало ли зачем приезжала Агнесса? Она вполне могла просто проверить проход на ярмарку и самолично пытаться его закрыть, заделать. Она же не знала, что охране дали такое задание. Прошла и вышла через ярмарку, больше не хотела попадаться на глаза Максимову. Потому и не вернулась. Может, с девчонками желала дело уладить, но их не нашла: там же полно продавцов. Как-то не хочется подставлять человека… Ребята, а если она невиновна?

– Боишься Агнессу? – спросил Славик. – Мы тоже боимся. Вот поэтому и решили объединиться…

– Подумай об Андрюхе, Настя, – серьезно сказал Алик, которого тут же поддержала моя мама. – Если он останется без мамочки… это пойдет ему только на пользу. Она же полностью задавила его своей волей. Как его из-под нее вырвать?

Я заметила, что если Агнесса сядет в тюрьму, то Андрюшу скорее всего быстренько подберет какая-то другая женщина и опять скрутит в бараний рог. Это все равно будет лучше для него, парировали парни. Так, как Агнесса, его держать никто не станет. И мы ему поможем. C бабой будет проще. Второй такой Агнессы нет на свете. А Андрюха без нее, может, человеком станет.

«А если еще и колоться прекратит – так совсем хорошо», – добавила я про себя, но вслух ничего не сказала, сомневаясь, что такое возможно. По-моему, с нашей работой трудно не пить или не употреблять наркотики. Обстановка к тому располагает, и удержаться очень сложно, когда вся тусовка вокруг тебя балдеет. Хотя я сама-то даже не пью, тут же напомнила я себе. Но у меня ребенок. Ответственность за других людей – сына и маму – это мощный стимул. А если на наших ребят посмотреть… Но они ни за что и ни за кого не отвечают. Мы с Женькой вообще-то – нетипичные представители мира шоу-бизнеса.

– Настя, ну ты подумай сама, кто мог убить Максимова? – говорил Алик. – Кому это нужно? Да, он, конечно, был не сахар, прости, господи. Но нам сотрудничество с ним было выгодно. Ты думала о том, что ждет нас теперь? У тебя есть кто-то на примете? Да, сегодня мне уже двое звонили, один, кстати, при ребятах, – верно, парни? – предлагали свои услуги. Я заявил, что нам пока не до того: человека похоронить надо и все такое. Да еще суток после его смерти не прошло! А они уже звонят. Коршуны. С другой стороны, это правильно, что времени зря не теряют… Оба сказали, что перезвонят через пару неделек или чтобы я перезвонил. Настя, ты понимаешь, что нам всем нужно что-то решать совместно? «Кокосы» – это группа. И у тех, кто пел в группах, а потом ушел, сольная карьера получается не всегда. И будет ли такая популярность? А так пару лет можно спокойно существовать на том, что уже наработано. Ну и дальше развиваться, конечно, если все удачно сложится.

– Можно, – кивнула я в задумчивости.

Алик снова заявил, что он твердо стоит за то, чтобы завтра в ментовке все рассказать про Агнессу Геннадьевну. Я опять кивнула с отсутствующим видом.

Посмотрев на часы, гости стали собираться по домам. Славик позвонил родителям, чтобы предупредить, что едет от меня, Юрик сказал своим, что сегодня не придет (значит, собрался к Алику). Мы договорились, что ребята заедут ко мне завтра и мы тронемся в путь отсюда, так как я уже знаю дорогу.

Они ушли, а я села в задумчивости у кухонного окна.

Могла Агнесса убить Максимова? Вполне. Мотив, физическая сила, характер – все есть. Я считала ее способной на убийство, хотя сама бы человека убить, наверное, не смогла. Агнесса же была самкой, защищавшей своего детеныша.

Но…

Я вспомнила Аньку. Та видела Алика с Юркой, направлявшихся к сцене как раз из того отсека, где в последний раз скрылся Максимов и где его нашла уборщица.

Не было ли мотива у самого Алика? Или Юрки? Может, они (или он) пытаются таким образом отвести подозрение от себя. Алик утверждает, что Максимов звонил Агнессе Геннадьевне в его присутствии, чтобы сообщить о том, что вчерашний концерт – последний для Андрюши. Больше свидетелей нет. Слово Агнессы (если она будет это отрицать) против слова Алика. А если Максимов хотел уволить Алика? Могло такое быть? А почему бы и нет? К сожалению или к счастью, я никогда не лезла в организационные дела, хотела заниматься только творчеством – и чтобы меня оставили в покое. Я вообще никогда не любила ни дрязги, ни сплетни.