Текст книги "Джентльмены неудачи"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Да и компромат у нее на Ковальчука есть… Компромат – главное. Как бы его получить? Юля – человек разумный, не его Светка, у которой эмоции бьют через край. С Юлей можно договориться. Да и как ее заинтересовать, Ковальчук уже знал.

Значит, будем дружить!

Глава 11

Бракосочетание прошло как в тумане. Помню только один эксцесс: жених вместо невесты поцеловал подругу невесты, то есть Татьяну. Регистрировавшая нас тетка, кажется, с трудом понимала, что происходит и почему мы все так спешим. И почему нет родителей с обеих сторон, только крестный отец – непонятно чей. Но ей заплатили, и она, видимо, выкинула все эти странности из головы, тем более что ее ждал поток брачующихся.

Свадьбу мы нигде не отмечали. Я поехала домой переодеваться, чтобы успеть снять какой-то криминальный сюжет к вечернему эфиру, а барона с собой забрал Сухоруков. Мне он велел пока молчать о своем новом статусе замужней женщины. Объявлю о нем, когда потребуется, а может, и не потребуется. Тогда мы просто тихо разведемся. Фамилию я менять не собиралась (представляю лица зрителей, если бы я в конце программы объявляла: «С вами была баронесса фон Винклер-Линзенхофф!», колец я не ношу: они меня раздражают, в особенности когда я работаю за компьютером.

– Таня, не переживай, – сказала я соседке перед отъездом в холдинг. – Ты же знаешь: он мне не нужен.

– Да все я понимаю! И уж с тобой-то мы в любом случае мужика как-нибудь поделили бы. Сколько лет мы знакомы? Но сам факт! Почему Сухоруков считает возможным так крутить людскими судьбами? Что он на себя берет?

Меня же, признаться, очень интересовало, что он задумал на этот раз. Зачем ему потребовалось поженить нас с бароном? Куда он его увез? С какой целью? Все представленные Сухоруковым аргументы казались мне слабоватыми. Но замуж я все-таки вышла. Надо раз в жизни сходить хотя бы для того, чтобы мамины подруги не приставали с идиотскими вопросами и не делали скорбное лицо, когда я им отвечаю, что не замужем. Интересно будет взглянуть на выражения их лиц, когда я заявлю, что теперь я – баронесса, породнилась со старым европейским родом, в чьих жилах есть даже какая-то капля королевской крови.

А что сделает Светка Ковальчук, узнав, что не она, а я стала баронессой? И где сейчас Светка?

Вместо Светки вечером у здания холдинга меня поджидал депутат Ковальчук. Прогуливался взад и вперед, напоминая взъерошенного представителя семейсва пернатых.

Когда мы вышли с Пашкой, он бросился на меня, аки ястреб на мышь.

– Где Света?! – заорал коммунист. – Куда ты ее дела?!

Пашка тут же извлек камеру из чехла. Мы оба уже убедились на личном опыте, каким серьезным аргументом может оказаться запись. В особенности при общении с этой семейкой.

– Не надо снимать, – спокойным тоном сказал Ковальчук, быстро взяв себя в руки. – Так договоримся. Только давайте не будем здесь стоять.

– А что вы предлагаете?

– В мою машину, в вашу машину, на нейтральной территории…

– Вон там есть скамейка, – показала я.

– Света пропала, – сообщил Ковальчук, когда мы втроем (Пашка – в качестве свидетеля) приняли сидячее положение.

– Это я уже поняла. Но я-то тут при чем? Думаете, держу ее в заложницах? С вас будут требовать выкуп?

– С меня его уже требуют.

Я открыла от удивления рот. Потом спросила, кто.

– Не представились, – хмыкнул Ковальчук.

– А догадки у вас есть? – не отставала я.

По мнению Александра Евстафьевича, требование исходило от Ивана Захаровича Сухорукова. А там, где Иван Захарович, не обошлось и без меня. Тем более что Светка, несмотря на уговоры и убеждения отца, собиралась ехать ко мне в гости, да еще с немецким бароном Отто Дитрихом фон Винклер-Линзенхоффом, также исчезнувшим в неизвестном направлении. По мнению Александра Евстафьевича, я завлекла двух ничего не подозревающих, невинных агнцев в свои сети, а потом передала их Сухорукову.

– Это ваша Светка-то – невинная?! Тоже мне, ягненочек с волчьими зубами, – взвилась я, но решила зря не растрачивать эмоции. Призадумалась и рассказала о том, что знала о последних передвижениях Светки.

Как выяснилось, она пропала как раз после того, как уехала от моего соседа.

Но кто ее вызвал? Куда? Почему она так сорвалась? В любом случае, я была уверена в двух вещах. Во-первых, она не у Ивана Захаровича, так как сама по себе Светка ему не нужна, а для того, чтобы добиться желаемого от Ковальчука, у Ивана Захаровича на него достаточно компромата. Во-вторых, Иван Захарович не стал бы требовать денег. Он потребовал бы что-то другое.

Я предложила Александру Евстафьевичу сделать распечатку звонков на Светкин мобильный телефон, но опоздала, он и сам до этого додумался. Распечатка ничего не дала. Последний звонок был с мобильного, зарегистрированного на какую-то фирму-пустышку.

– Я не знаю, что предпринять, – вздохнул Ковальчук. В эти минуты он был просто отцом, беспокоящимся о судьбе единственной дочери. – Юля, что бы вы сделали на моем месте?

– Я в самом деле не представляю, где сейчас ваша дочь. И зачем Ивану Захаровичу понадобилось брать ее в заложницы.

Александр Евстафьевич долго молчал. Я поняла, что он решается сказать что-то важное. Но вот вопрос: дозреет или нет? Хотя альтернатива у него – идти к Ивану Захаровичу лично, что ему, по всей вероятности, делать совсем не хочется. Я решила помочь Ковальчуку, Хотя бы потому, что симпатизировала Светке и не хотела, чтобы с ней на самом деле что-то случилось. Да, она шебутная, но ведь девка-то неплохая.

– Александр Евстафьевич, – обратилась к депутату, – я не желаю вашей Свете зла. Как раз наоборот. Мне она очень нравится. Как человек. Мне в кайф с ней общаться. Я прямо спрошу у Ивана Захаровича, у него она или нет. Хотя я практически уверена, что не у него. Да прямо сейчас и позвоню.

Я достала из сумки трубку и набрала один из номеров. Ответил Лопоухий.

– Светка Ковальчук? Это рыжая, что ли? Да на фиг она нам сдалась? На папашу столько компромата. Забыла, что ли?

Ковальчук как-то сразу сник. Конечно, он переживает из-за дочери, да и напоминание про весьма своеобразные развлечения с «цыпочками» ему явно не по душе.

– Александр Евстафьевич, если я что-то узнаю, тут же с вами свяжусь. И специально поспрашиваю.

– Спасибо, Юля. Простите, если… ну, вы сами все понимаете.

– И вы меня.

Он крепко пожал мне руку и пошел к машине. Глядя на него со спины, я подумала: он кажется сейчас не холеным депутатом, толкающим пламенные речи, а пожилым человеком, которого здорово била жизнь.

* * *

Я отвезла Пашку и поехала домой. По пути заглянула в «Пятерочку», чтобы пополнить запасы продуктов. Когда в доме есть мужчина, они быстро заканчиваются. Деликатесов-то много, но нужны хлеб, масло, молоко. Для Вадима я купила очередную литровую бутыль национального русского напитка, для себя – вина.

Открыв дверь, я увидела сидящего напротив нее Василия. Он ждет меня, сидя напротив двери, только когда очень соскучится, а так где-то спит и выходит, заспанный и потягивающийся, только после того, как я открою дверь.

Я почувствовала неладное.

– Вадим! – крикнула я. В ответ – тишина.

Я закрыла дверь на все замки, бросила сумку у входа и понеслась в большую комнату. Диван заправлен, белье сложено ровной стопочкой. Я бросилась в свою комнату, потом в кухню. Поверх полной сковородки, закрытой крышкой, лежала записка.

«Должен был срочно уехать. Извини: не мог дождаться. Спасибо за все. Еще увидимся. Целую крепко. В.»

Я рухнула на табуретку и заревела в голос. И этот мужчина тоже пропал из моей жизни… Ну почему мне так не везет, черт побери?! Хотя умом-то я понимала, что отношения с Вадимом не могли продлиться вечно и даже долго. Ему было удобно перекантоваться у меня, пока не решились его проблемы… Кров, стол (пусть он сам готовил, но, может, потому, что ему надо было чем-то себя занять?), постель теплая…

Не знаю, сколько я просидела за столом, орошая сковородку (я даже не посмотрела, с чем) слезами. Из полуобморочного состояния меня вывел телефонный звонок. Татьяна.

– Что делаешь? – спросила подруга.

Я сказала.

– Ушел?! Вот сволочь! Все мужики – сволочи. Я это всегда знала и каждый раз убеждаюсь. Сейчас зайду.

Татьяна помогла мне переложить продукты в холодильник, а вино и водку выставила на стол. Она-то уже думала, что придется идти в магазин за выпивкой. Нам обеим требовалось принять на грудь.

– От барона ничего? – спросила я у нее.

Соседка покачала головой. Иван Захарович на вопросы относительно Отто Дитриха не отвечал, и вообще, она разговаривала не с самим Иваном Захаровичем, а с его верным лопоухим оруженосцем.

– Зачем он им понадобился?! – думала вслух Татьяна.

– У Отто Дитриха же аптечная сеть, – вдруг вспомнила я. – И он хотел открыть свою сеть у нас. Ну, или поставлять свои лекарства в какую-то уже существующую. И Иван Захарович что-то говорил нам про аптеки… Вспоминай. Что свою сеть собирается создать – и переманить клиентов Ящера. Или сеть Ящера к рукам прибрать.

Татьяна закивала.

– Наверное, он обрабатывает барона.

– Юля! – соседка вдруг замерла на месте.

Я посмотрела на нее. На лице подруги был написан неподдельный страх.

– Ну что?

– А ведь он не зря вас поженил…

– Иван Захарович просто так ничего не делает. Но в самом деле, у меня теперь есть аргументы для Сергея и Ящера и…

– Чушь! Я, конечно, не знаю немецких законов, но ты – жена. Законная жена! У него есть еще кто-то из близких родственников?

Я понятия не имела, кого получила в нагрузку к барону. Можно было бы спросить у Светки Ковальчук (если она в курсе, конечно), но мы же не представляем, где сейчас сама Светка… Вроде он мать упоминал…

– Юля, Сухоруков опять решил твоими руками жар загрести!

Мне был понятен ход ее мыслей… Но неужели Иван Захарович пойдет на убийство гражданина Германии? Хотя Иван Захарович на все что угодно пойдет, если это сулит ему баснословные прибыли. И обставит, как несчастный случай с иностранным придурком, не разобравшимся в российской специфике чего-то там… Иван Захарович придумает. Например, немец решил попробовать «красную шапочку» – после «ерша», «ерша лайт» и «северного сияния». Ну и попробовал. Недаром же говорят: что русскому хорошо, то немцу – смерть. Не выдержал немецкий желудок или что-то там еще в его иностранном организме. И дал барон дуба.

Ну а потом Иван Захарович прижимает меня, прекрасно понимая: я никуда не денусь. Я не собираюсь уходить в подполье, убегать за границу (зная, что если он захочет, то Сухоруков меня в любом уголке земного шара найдет). Я намерена продолжать жить в Питере и заниматься тем, чем занимаюсь. Иван Захарович и поставит меня перед фактом. Делаешь то-то и то-то, наследница. Взамен, конечно, он что-то и мне даст. Защиту, в первую очередь, обеспечит. Он в состоянии это сделать. Деньжат подкинет. Фактуру, опять же. Я ведь стала известна во многом благодаря ему… И если у меня возникает какая-то проблема, я знаю, что могу к нему обратиться.

– Прониклась? – спросила Татьяна, наблюдавшая за изменениями выражения моего лица.

– Прониклась, – подтвердила я. – Что будем делать?

– Спасать Отто Дитриха. Твоего законного мужа и моего любовника.

Мы встретились с соседкой взглядами и расхохотались. Ну разве другие жена и любовница могли бы обсуждать в кухне за бутылкой варианты спасения общего мужчины? И спокойно его делить? Вернее, даже не делить, я ведь и не претендую на барона.

– Где он его может держать? – прикидывала Татьяна. – На месте Сухорукова я не повезла бы барона в особняк, куда нас с тобой столько раз приглашали.

– А если там есть какое-нибудь подземелье? Ну, чтобы спрятать барона в случае незапланированного появления отряда спецназа?

– Все равно – нет. Нам нужно выяснить, где у Ивана Захаровича еще есть недвижимость. И почему мы раньше этого не сделали?

– Она может быть зарегистрирована на подставных лиц. Человек, которому хотя бы раз в жизни впаяли конфискацию, больше никогда ничего не оформит на себя. Хотя у Сухорукова родственников вроде бы нет…

– Вот тебе еще один аргумент, Юля: он оформит сеть на тебя!

Я предложила позвонить Ковальчуку-старшему. Думаю, депутат сможет выяснить, что и где принадлежит Ивану Захаровичу. Подадим просьбу под соответствующим соусом: мы якобы прикидываем, где может быть Светка, если она все-таки у Сухорукова.

Я позвонила Александру Евстафьевичу. Он меня выслушал внимательно, ничуть не удивился и сказал, что завтра, в крайнем случае – послезавтра я получу список. Может, неполный, если концы запрятаны в очень глубокую воду, но что-то он постарается накопать.

Мы с Татьяной допили водку и легли спать.

– Будешь сидеть на хлебе и воде! – рявкнул разъяренный Ящер, получив очередную царапину – вернее, четыре, так как Светка приложилась к его лицу всей рученькой.

В его адрес послышались проклятия. И где только девица набралась таких выражений?

* * *

– Берем немца, – приказал Вадим.

Выкрасть Отто Дитриха оказалось проще, чем предполагал Вадим. В доме Ивана Захаровича шла повальная пьянка, а потом Отто Дитриха повезли купаться. На озере пьянка продолжилась, как и следовало ожидать.

Отряд не заметил потери бойца.

Глава 12

На следующий день я встретилась с Ковальчуком на нейтральной территории – мы остановили машины в переулке, – и он вручил мне компьютерную распечатку, от прочтения которой волосы мои встали дыбом.

– Ну как? – усмехнулся папа рыжей Светки. – А вы, Юля, все депутатов ругаете. Вы посмотрите, сколько у отечественной Коза Ностры, ой, простите, банкира – или бизнесмена? или кто там сейчас Сухоруков? – имущества! Уверяю вас: ни у одного депутата столько нет. И это только в Питере и области.

– От Светки никаких сведений? – уточнила я перед расставанием.

Ковальчук сразу же погрустнел и покачал головой. Ладно, будем думать.

Мы опять собрались с Татьяной на военный совет, по ходу дела доедая мясо, приготовленное на прощание Вадимом.

– Хоть кусок засушить на память, – вздохнула я.

Татьяна покрутила пальцем у виска.

– Под Выборгом много всего, – задумчиво заметила соседка после внимательного изучения списка недвижимости.

Название города заставило меня встрепенуться и вспомнить звонки бывших милых с предложениями руки и сердца. Как тогда смог выяснить Вадим, и Серега, и Славик находились в том районе. И позже это подтвердил посыльный Кости Неандертальца, с которым я беседовала в квартире певца Небосклонова.

– Значит, нам в любом случае туда, – сказала Татьяна. – Может, и с этими двумя подонками встретимся.

– Зачем нам с ними встречаться?

– Дать им в морду – для поднятия настроения. Юль, у нас ведь праздники намечаются? Ты не работаешь. Кстати, Пашку можно с собой взять, с камерой. А вдруг что-то интересное наснимает? Для эфира и лично для нас, чтобы обеспечить нам страховку.

Я кивнула. Поедем. Погода хорошая, все зазеленело. Позагораем, насчет купания – вопрос еще спорный, но, может, и окунемся. И вообще, надо хоть когда-то отдыхать. Совместим приятное с полезным.

– Звони Пашке, чтобы настраивался.

– Он уже хорошенький. Не соображает. Я ему завтра с утречка скажу, после опохмелки. У него после утреннего пива самый лучший период для усвоения информации.

– Тебе виднее, – заметила Татьяна.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Мы застыли и переглянулись.

– Иди одна, – прошептала Татьяна. – Я тут подожду.

И бросила взгляд на ряд кухонных ножей, висевших на стене кухни.

На пороге стояли новый участковый и опер Андрюша. Судя по запаху и виду, знакомство проходило под пиво или даже более крепкие спиртные напитки. Пришли за добавкой или закуской?

– Юль, мы к тебе, – сказал Андрей.

– Я догадываюсь, – я отступила в сторону.

Из кухни появилась Татьяна.

– Привет! – сказала она. – Какие люди без охраны. – Посмотрела на участкового. – Супруга не прибежит? С проверкой?

– На дачу уехала, – радостно сообщил участковый.

Вчетвером мы проследовали в кухню. Поскольку мужики были не при исполнении (что их, правда, никогда не останавливает, хотя дозу рабочего времени они знают), не отказались от водочки.

– Мы опять для частной беседы, – сказал Андрей со вздохом.

– Юлия Владиславовна, мы вас очень уважаем! Поэтому ходим в гости к вам, а не вас приглашаем к нам! – «родил» участковый и разлил водку, заметив, что между первой и второй перерывчик небольшой.

– Зовите меня просто Юля.

– Просто Юля! У них на Западе – просто Мария, а у нас – просто Юля. Юленька! Юлечка! Юляшенька! Скажи мне, родная, как своему участковому, с кем я сидел у тебя в шкафу и пил пиво?

– Вы и пиво успели в шкафу выпить?

– Ага. Такой понимающий человек оказался! Вложил мне банку в руку. Неполную, правда. Сам уже выпил бóльшую часть. Но поделился!

– Вы сидели в шкафу с немецким бароном, Отто Дитрихом фон Винклер-Линзенхоффом, – не моргнув глазом сказала я, наступая Татьяне под столом на ногу.

Андрюша с участковым сыграли финальную сцену из «Ревизора», даже водку не донесли до рта.

– Представляете, какая вам выпала честь? – поддержала мою игру Татьяна. – Ну кто еще из неверных мужей и любовников сидел в шкафу с немецким бароном? Вот что значит пани Солоха питерского розлива.

– А почему вы посадили барона в шкаф? – обалдело спросил Андрей.

– Ты разве не помнишь, кого здесь встретил? Отто Дитриха надо было спасать от Ивана Захаровича! – воскликнула Татьяна и занялась несколько запоздалым избавлением барона, видимо, решив переложить эту миссию на плечи органов. Или хотя бы подключить органы к нашим действиям. Польза от них вполне может быть, если направить их в нужное нам русло.

Татьяна качала головой, подливая водку себе и гостям, и сокрушалась, что барона мы все-таки не уберегли и Иван Захарович его забрал. Андрюша, конечно, захотел выяснить, зачем Отто Дитрих понадобился Ивану Захаровичу. Мог бы вполне оставить его нам.

– Что Сухоруков хочет от барона?

– Андрей, спроси у него сам, – предложила я. – Мы тоже хотим это знать. И барона жалко… Представить сложно, что сейчас чувствует немец…

Андрей вздохнул, потом сказал официальным ментовским тоном:

– Юля! Татьяна! Барону предъявлено обвинение. Вы должны выполнить свой гражданский долг и помочь следствию.

– Чего? Чего? – прищурилась Татьяна.

Я молча смотрела большими круглыми глазами на приятеля. Участковый в одиночку влил в себя очередную стопку водки. Бутылка быстро пустела. Кто побежит за следующей?

Андрей, периодически вздыхая, рассказал, как Костя Неандерталец совместно с нанятыми им частными детективами и сопровождаемый постоянным адвокатом Ящера, Зиновием Яковлевичем, представил органам доказательства, свидетельствующие о невиновности Вячеслава Николаевича Астахова в убийстве Тамары, а также доказательства причастности к этому убийству гражданина Германии Отто Дитриха фон Винклер-Линзенхоффа. Ну нужен же органам убийца, чтобы дело закрыть? Вот вам убийца, нате, чтобы «глухарей» не плодить.

– И теперь вы ищете барона, чтобы арестовать его?! – завопила Татьяна. – Пусть тогда остается у Ивана Захаровича!

– Ты уверена, что ему там лучше? – спросил Андрюша.

Мы с Татьяной переглянулись. Где лучше – в общей камере «Крестов» или у Ивана Захаровича, – вопрос спорный. Смотря кому, смотря в связи с чем попал, смотря зачем понадобился Ивану Захаровичу и готов ли сотрудничать с Иваном Захаровичем. Но ведь Сухоруков и в «Кресты» может пробраться, и руководить теми, кто там находится – чтобы нужным образом воздействовали на сидельца, так что стены из красного кирпича не обеспечивают защиту от щупалец, которые в состоянии выпустить во все стороны Иван Захарович. Да и трудно представить, как будет себя чувствовать несчастный немецкий барон, если попадет в одну камеру с нашими урками… Он же не знает ни одного понятия! Его же там быстро «опустят» или просто посадят у параши. А зачем мне такой муж, пусть и фиктивный?

– Так, а кого-то из других беглецов поймали? – Я решила увести разговор в сторону от барона, чтобы было время подумать.

– Надеялись кого-то застать у вас, просто Юля, – сообщил участковый и объяснил, что он был уверен: сидел в шкафу с кем-то из беглых зеков. Стал подробно интересоваться моей судьбой. Пришел к следующему выводу: он делил шкаф с Сергеем Ивановичем Татариновым.

Я сказала в ответ, что Сергея Ивановича не пустила бы не только в шкаф, но и в квартиру. Татьяна добавила, что она спустила бы Сергея Ивановича с лестницы и уж его-то, даже в случае проникновения в мою квартиру, мы бы от Сухорукова в шкафу прятать не стали, а с большим удовольствием сдали бы тому с рук на руки. Сереженьку мы готовы отдать и обратно в «Кресты», и вообще, всем лицам, желающим добраться до его горла.

Тут встрял Андрюша и уже слегка заплетающимся языком поведал участковому, как «этот гад» пытался обвинить меня в разных грехах после всего, что я для него сделала. Участковый качал головой и то и дело повторял: «Ну, негодяй! Ну, мерзавец! И это мужик?», – затем посмотрел на меня слегка затуманенным взором и сказал, что никого из беглецов больше пока не поймали, Хотя разнарядки одна за одной идут во все отделения и лично его – как и других участковых – просто задолбали. Потом участковый напел Высоцкого (в смысле, «Идут лавины одна за одной»), немного перефразируя – «идут бумаги», которые начальство рожает, подобно кроликам.

– Не думаю, что кого-то из оставшихся на свободе мы в ближайшее время найдем, – вздохнул Андрей. – Если когда-нибудь в будущем… Случайно…

По его мнению, пирамидостроитель уже отбыл за рубеж, Вадим Дмитриевич Высоцкий – к себе в Сибирь, Алексей Комиссаров, вероятнее всего, подался в какую-нибудь горячую точку. Ящер ждет своего официального оправдания, тогда он и выйдет из подполья, но где ждет – органы никогда не найдут, а Сергей… Вот с Сергеем загвоздка. Его, по мнению опера Андрюши, должны или в ближайшее время сдать, или его уже нет в живых. Сергей никому не нужен, и взять с него нечего. Да и как боец он – ноль. Если не прятался у меня, значит, никто его больше не укрывает. А навечно уйти в бега он не сможет: нет денег, связей, не мама же с папой будут ему еду носить в какой-нибудь подпол?

– Просто Юля, – поднял глаза участковый, на время выключившийся из разговора, – вы больше не должны прятать барона! Ни в шкафу, ни под кроватью! Вы теперь оповещены! Ему предъявлено обвинение, и он должен предстать перед правосудием!

– Андрей, ты хоть на мгновение можешь поверить, что Отто Дитрих зарезал ножом Тамару?

Андрей покачал головой и поинтересовался, что именно насчет убийства Тамары говорил Иван Захарович – если вообще что-то говорил. Мы сообщили: убийца – Костя Неандерталец.

– В это я верю, – сказал опер. – Но ничего не могу поделать.

– Ящер всех подмазал?

– Всех, кого надо было… Следовало ожидать, что он выйдет из тюрьмы. И все ему будет, как с гуся вода… Я не понимаю, зачем было устраивать побег?

– Ему вроде несладко было в «Крестах» в последнее время, – сообщила я. – Иван Захарович собирался ему устроить «веселую» жизнь. Вот Ящер и не выдержал…

– А… Это многое объясняет.

Андрей внезапно застыл как статуя.

– О чем задумался, Андрюха? – спросил участковый.

– О Вадиме Высоцком. Если побег делался под Ящера, он вполне мог прихватить с собой Высоцкого, зная о возможностях сибиряка… И если они спелись…

Я поинтересовалась, в каких отношениях находятся Высоцкий и Иван Захарович.

– Имели общие дела. Но тесной дружбы никогда не водили, живут в разных частях России, одновременно в одном месте не чалились, да и по возрасту друг другу не очень подходят.

– Возраст ни о чем не говорит, – заметила Татьяна.

– То есть по-твоему, Андрей, – уточнила я, – Высоцкий мог спеться и с Иваном Захаровичем, и с Ящером, причем с одинаковой степенью вероятности?

Приятель кивнул.

– Даже скорее с Ящером. Оба были в «Крестах», под Ящера готовится побег. Ящер предлагает Вадиму, так сказать, составить ему компанию. За какие-то услуги. Например, что-то связанное с Иваном Захаровичем. Ящеру страшно хочется подвинуть Ивана Захаровича с рынка. Высоцкий – если бы захотел – вполне в состоянии ему в этом помочь.

Ну и дела! Не к Ящеру ли Вадим подался от меня? Очень бы не хотелось, чтобы они мыли мне кости… Надо ехать под Выборг. Если Вадим поехал к Ящеру, то именно туда. Не просто же так он узнавал о квадрате, откуда шли звонки? Не из спортивного интереса. И не из интереса к месту, откуда мне делают предложение руки и сердца. Как будет мило, если мы все там встретимся… Но я ведь не успокоюсь, пока не узнаю, зачем вся эта кодла встречается – если она там встречается, конечно.

– Нам пора, – объявил Андрей к моему облегчению.

– Просто Юля! – поднял указательный палец вверх участковый. – Почему ты не сообщила, что преступник прячется у тебя в шкафу?

– Преступником человека может признать только суд, – заметила я. – А когда барон сидел у меня в шкафу, ему даже не было предъявлено никакого обвинения.

О том, что жена не обязана свидетельствовать против мужа, я добавлять не стала. Оставим это на будущее, как запасной козырь.

– Андрюш, – потянула я приятеля за рукав, когда участковый уже направился к двери, – тебе разве барона не жалко?

– Жалко, – сказал приятель.

– Так его спасать надо от Ящера, – встряла Татьяна. – Андрей, ты только подумай, что с немцем сделают в общей камере «Крестов»! Даже если он там один день проведет.

– А вы найдите нам убийцу, – прищурился Андрей. – Вон как люди Ящера расстарались. На блюдечке с золотой каемочкой доказательства принесли!

– Органы желают, чтобы граждане выполняли за них всю работу, – хмыкнула Татьяна.

– Могу дать подсказку. На роль убийцы также подойдет известная вам Светлана Ковальчук. И папа ее – тоже. Папа даже лучше.

– А ныне покойный депутат Ефимов? – спросила я. – Почему бы не свалить все на покойника? Он уже возразить на сможет. А ведь они с Тамарой когда-то были любовниками.

– Дерзайте, девушки, – сказал Андрей. – Но пока у нас в убийстве подозревается барон.

– А если мы беглецов для вас найдем, вы с барона обвинение снимете? – спросила Татьяна.

Андрей резко обернулся:

– Ты это серьезно? Всех? Найдете?

– Всех – вряд ли. Например, Ящера и Сергея. Остальных мы не знаем.

– Юля знает Комиссарова. Она о нем писала после расстрела «посольства» свободной республики Ичкерия.

Я напомнила, что лично не встречалась со стрелком, но поддержала Татьяну. Мы готовы отправиться на поиски Ящера и Сергея и сдать их органам, или, скорее, назвать место, куда высылать группу захвата.

– Они что, вместе прячутся? – вдруг сообразил Андрей, несмотря на затуманенный алкоголем мозг. Из туалета послышался храп: участковый заснул на унитазе. Новый участковый мне нравился все больше и больше.

– Такие подозрения есть у Ивана Захаровича, – не моргнув глазом сказала я.

– Сделаю все от меня зависящее, чтобы барон не пострадал. Мамой клянусь, – Андрей расплылся в широкой улыбке. – Ради того, чтобы снова засадить Ящера и Татаринова за решетку… Юля! Татьяна! – приятель сложил ручки на груди. – Действуйте! К бою! Если потребуется какая-то помощь…

После того как приятель ушел, унося на плече участкового, Татьяна заметила злым голосом:

– Сколько желающих развелось в последнее время чужими руками жар загребать!

– Давайте, кидайте жребий, кто первым на ель полезет, – сказал Вадим своим ребятам.

Вытащивший самую длинную спичку переоделся в старые джинсы и свитер, найденные у хозяев дома. Свою одежду было жаль пачкать смолой. Ведь на ель не залезешь, не испачкавшись. Парень прихватил с собой небольшой рюкзачок, в котором лежали бинокль, прибор ночного видения, трубка сотового телефона, пара бутербродов и маленький термос.

До елки его проводили друзья, и он принялся продираться сквозь густые колючие ветви. «Я ж не белка», – несколько раз говорил себе он, когда соскальзывал и уже пройденное расстояние приходилось преодолевать вновь. Перчатки не очень помогали, хотя благодаря им парень не исцарапал ладони до крови, но один раз чуть не выколол себе глаз, а свитер порвал в нескольких местах.

Наконец он вскарабкался на нужную высоту, слегка отодвинул одну из мохнатых ветвей, закрывающую обзор, и стал устраиваться на долгую вахту. И почему ему всегда не везет со жребием? Хотя, с другой стороны, отмучается первым.

А может, и что-то интересное увидит.

* * *

– Олег, Леха, вы выезжаете на место, – приказал Иван Захарович. – Осмотритесь и приступайте. Если что – сразу же вызывайте подмогу. Да мы сами в любом случае вскоре появимся в тех краях.

* * *

– Вылезай, милый, – сказала женщина. – Ой, а ты еще и не из наших? По пьянке, что ль, тебя тут забыли? Или сам не помнишь, как свалился? А с вашими автобус только на выходные приедет… Ты еще и из Германии?! Боже ж мой, кого к нам только не заносит!