Текст книги "Снегурка в подарок (СИ)"

Автор книги: Мария Зайцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Меня дико удивлял сам факт его заинтересованности такой, как я. Потому что, ну нет во мне ничего, что может привлечь такого самца.

Такие, как он, не видят таких, как я. Никогда и нигде. Даже если и трахают.

То, что он неожиданно так себя повел, трогал, разглядывал, не торопясь, словно смакуя свой подарок…

Не причинял боли. Пока.

Это было странно. И вселяло определенную надежду.

Может, и в самом деле… Отпустит?

Такое новогоднее чудо случится со мной.

Должно же? Хоть раз в жизни?

– Смешная… – он улыбнулся, усмехнулся скорее, а потом руки его сместились на плечи, дергая кафтан вниз, сковывая меня по предплечьям крепкой парчовой тканью, одновременно с этим движением мужчина  наклонился, жестко впиваясь в шею поцелуем. Прижимаясь ко мне всем телом.

У меня в глазах потемнело.

Мааамочки… Так бывает, да? То есть, вот так бывает? Так могут мужчины целовать? Так держать? Он еще не начал, а я уже кончила.

И вот сразу вопрос – а что было не так с моими прежними парнями?

Почему с ними я и сотой доли таких эмоций не испытывала?

Я дрожала так, что, наверно, по всему телу волны проходили, поворачиваясь, чтоб ему удобней целовать было, удобней трогать, скользить губами по шее, кусать мочку уха, вызывая настолько дикое цунами из эмоций, что я в какой-то момент потеряла себя. И не сразу поняла, что уже сама подставляюсь, сама выгибаюсь. И ногами сама обхватываю, прижимая его ближе, как можно ближе.

А страшный хозяин сегодняшнего моего вечера и, подозреваю, что и ночи, не торопился, удавом обиваясь вокруг меня, сдавливая, не до боли, но до полного обездвиживания, своими ручищами. Он уже снял пиджак, успел стащить с меня кафтан и залезть под блузу горячими жесткими ладонями.

В полной тишине я слышала только наше прерывистое горячее дыхание, его непонятное бурчание, свои слабые стоны. И стук своих башмаков, падающих на пол.

– Хорошие штанишки… – пальцы огладили раздвинутые бедра, обтянутые шелком, – снимем?

Он спрашивал.

Он спрашивал меня перед тем, как…

И смотрел, настолько черно, настолько жадно и возбужденно…

Ну вот как  я могла отказать?

Никак.

Определенно, никак.

Потому что то, что вначале походило на принуждение, теперь трансформировалось во что-то невероятное. Огненное.

И я не хотела, чтоб он остановился в этот момент.

Более того, если б остановился, клянусь, я бы достала из ящика стола пистолет ( да, я запомнила, в каком именно ящике он лежит!) и пристрелила бы его!

Он меня даже в губы не поцеловал ни разу, и, может не поцелует…

И в ту же секунду, как я подумала про это, он поймал мои губы и поцеловал. Сразу глубоко, грязно, невозможно пошло.

И так горячо, что я выгнулась еще сильнее, обхватила его ногами и руками и принялась отвечать, ласкаться, тереться о его тело, как кошка.

И вот плевать мне было в тот момент, как это все выглядит, как это все со стороны смотрится!

Мерзкий день, гадский Ванька, стресс от огромного черного дула, уставившегося на тебя, еще больший стресс от огромного страшного мужика, которому нахрен не нужно лишних девайсов, чтоб лишить тебя жизни…

После этого хочется жить. Сильно-сильно. И радостно хапать все, что удается получить.

Сейчас я могла получить его.

Этого, конечно, незнакомого,  страшного, огромного, но невозможно красивого мужика, который потрясающе пах и потрясающе целовался.

И, скорее всего, так же потрясающе трахался.

Да даже если он меня убьет после такого, плевать!

Хотя бы кайф получу.

Никогда не была нимфоманкой.

Но это, как говорится, просто до первого правильного мужика.

Жаль,  что так поздно встретился. И так ненадолго.

Я стонала ему в губы, с удовольствием позволяя трахать себя  языком, жестко и умело, умирая от наслаждения, чувствовала его руки на своих, уже голых бедрах.

Потом он резко прервал поцелуй, отстранился, оглядывая меня, расхристанную, искусанную, исцелованную, сидящую на его столе в самой неприличной из всех возможных поз, усмехнулся.

– Отличный подарок. Снимай это. – Кивнул на блузку.

Я послушно потянула ее вверх, оставаясь в белье.

И в короне, которая, похоже, с моими волосами срослась, сука.

Хотела выдрать прямо с клоком волос, но он не разрешил:

– Пусть будет. Охренительно смотрится.

Ну ладно. Пусть. Выстригу потом.

А затем он расстегнул до конца рубашку, сдернул ее с плеч… И я забыла про свои волосы и гадскую корону на них.

Потому что, даже если б до этого я сомневалась,  что добровольно дам ему ( нифига не сомневалась), то теперь сто процентов бы перестала.

Потому что такое тело я видела… Да блин, никогда не видела! Даже в рекламе спортивных клубов!

Даже, мать его, в порно!

Я , словно в трансе, завороженная, рассматривала широченные плечи, с массивными , идеальными просто мускулами, крепкую грудь, заросшую жестким волосом, живот, твердый, с кубиками, мать их!

Блядскую дорожку, спускавшуюся за ремень брюк…

Облизнула губы, непроизвольно совершенно.

Подняла на него растерянный, наверняка поплывший взгляд, потому что он усмехнулся довольно и дернул пряжку ремня, расстегивая ширинку,  освобождая…

Оооойййй…

До этого я не сомневалась.

А вот увидев ручного , мать его, питона, начала переживать. Сильно. Потому что не поместится. Ни за что, у меня парни как-то поскромнее были размерами. А здесь… Мамочки!

Непроизвольно раскрыла рот, хотела что-то сказать, возразить, наверно… Предложить альтернативный вариант… Не такой страшный… Сразу в голове картинка черного пистолетного ствола, скользящего в моем рту…

Тьфу, блин! Сашка, да ты прошмандень! Правильно про тебя бабки во дворе говорили!

Еще и извращенка!

Хозяин же, Виктор, да, Виктор. Могу же я его так называть? После всего, что между нами было, немного фамильярности…

Виктор усмехнулся моему неподдельному испугу, достал из кармана серебристый квадратик, разорвал, надел на себя, меееедленно так, неторопливо… А потом шагнул ко мне. И его ручной питон приветливо качнулся навстречу, здороваясь.

– Яааа… Не думаю, что… – голос мой хрипел безбожно, глаза вылезали из орбит, бегая от невозмутимо-довольного выражения его лица до здоровенного зверя внизу.

Виктор молча дернул последнюю преграду между нашими телами, мои трусики, одной рукой придвинул меня за попу ближе к краю и приказал:

– В глаза мне смотреть. Поняла?

Я хотела сказать, что да, но…

Но тут он начал входить. Медленно. Мучительно медленно. Не отрывая взгляда от моего пораженного лица, ловя каждую эмоцию: боль от размера, шок от растяжения, неверие от наполненности… Я, не выдержав, закатила глаза, но меня вернули к реальности грубым рыком:

– На меня смотреть, бля!

И завершили начатое одним рывком. От которого я закричала. И сжала своего жестокого любовника бедрами, прогибаясь в пояснице до самой столешницы.

Подняться с нее  Виктор мне не позволил, прижал здоровенной лапищей , зафиксировал, наклонился, чтоб коротко поцеловать в раскрытые в стоне губы… И  жестко двинулся.

Выходя полностью и загоняя своего здоровенного зверя в меня, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее.

А я, сначала поглощенная новыми безумными ощущениями, потом бесконечным удивлением, что в меня «это» мало того, что поместилось, так еще и ничего не разорвало, и не больно уже, хотя дико странно и много, затем перестала вообще себя как-то отдельно от Виктора воспринимать.

Настолько слияние наше было плотным, безумным и обжигающим.

Я, не отрываясь, смотрела в его ставшие черными и невероятно жестокими глаза, на его красивое, очень  сексуальное лицо, и умирала от каждого его движения во мне. И кричала. И, наверно, даже плакала. Не знаю. Со мной такое было впервые, а потому предсказать и проанализировать свою реакцию я не могла никак.

И наступление оргазма тоже не осознала.

Просто в какой-то момент, когда Виктор стал особенно грубым, а тело мое елозило по столешнице назад и вперед с дикой скоростью, напряжение внутри стало безумным. Острым до боли, насыщенным.

Я заметалась, ища выход, ища способ унять этот напряг, эту боль,  сжала пальцами край стола у себя над головой, жалобно и беспомощно застонала, глядя в лицо своего любовника, и тот, словно поняв, чего мне не хватает, поняв то, что я сама не понимала, лизнул  большой палец  и легко провел им по клитору. Именно так, как надо. И в ту же секунду тело выгнуло судорогой удовольствия с такой бешеной силой, что , кажется , я  на мостик встала, уперлась макушкой в столешницу, бессильно царапая ногтями полированное дерево.

А Виктор тут же крепче перехватил меня за бедра и стал еще грубее на себя насаживать, еще яростнее, догоняя в своем удовольствии, и , наконец, облегченно выдохнул, наваливаясь на мое измученное тело и упираясь с двух сторон от лица пудовыми кулачищами, что не раздавить своим весом.

Наши лица оказались друг напротив друга, и я получила самый мягкий, самый  нежный и долгий поцелуй в своей жизни. От которого чуть было не кончила во второй раз.

Обнимая страшного хозяина богатого дома, который я так неудачно попыталась обокрасть,  выдыхая ему в волосы тяжело и сладко, гладя по напряженной все еще, мощной спине, я подумала неожиданно, что больше не удастся так его обнять. Потрогать. Что это в первый и последний раз.

Эта мысль вызвала боль. Он все еще был во мне, он все еще владел моим телом, а я уже с ним прощалась.

Ведь понятно же, что все.

Где-то в глубине дома начали бить часы. Последние секунды этого года уходили в небытие. И мое страшное приключение – тоже.

Боль в груди стала расти, и я прикусила губу, не прекращая гладить Виктора по спине, зарываясь пальцами в волосы на затылке.

Он мягко проводил губами по виску, щеке, выдыхал…

А затем аккуратно отжался и привстал, пристально вглядываясь в мои глаза, опять превращаясь в того страшного властного хозяина огромного дома, получившего на Новый Год  Снегурку-воровку  в подарок.

Смотрел он на меня странно. Изучающе.

Медленно провел пальцами по губам, заставляя раскрыть их, впустить подушечки в глубь рта.

Наблюдал, как я это делала, глаза чернели опять…

Часы прекратили бить.

Наступил Новый Год.

Где-то далеко, с центральной площади, полной сейчас народа,  послышался грохот фейерверка.

Люди праздновали.

Виктор убрал руку от моего лица, встал, отошел, приводя одежду в порядок.

Я сомкнула ноги, села. Внутри было как-то пусто. И потерянно.

– Я пойду? – я решила не рассупониваться тут, а взять быка за рога. Пока он после оргазма добрый. Должен же отпустить… Ему же хорошо было? Надеюсь…

– Куда еще? – он удивленно обернулся, не торопясь надевать рубашку, повел мощными плечами.

– Ну… Домой… Ты же отпустишь? Ты же не позвонишь в полицию?

Я стала с тревогой вглядываться в его совершенно спокойное, даже ироничное лицо.

– Да полиция-то уже в курсе.

Я так и замерла с открытым ртом.

Офигеть! Вот офигеть теперь! А когда он успел? Кнопку, что ли,  нажал какую-то сигнальную? Интересно, до или после?

Дура ты, Сашка, теперь это твое официально первое имя. А второе – овца, на передок слабая. Ну, а дальше – по порядку.

Стало почему-то очень горько и обидно.

Хотя, чего обижаться?

Это я влезла в его дом, попыталась украсть вещи.

Хорошо, что не пристрелил, а только трахнул. Даже удовольствие получила!

Вот и будет теперь, чего вспомнить в тюряге.

Виктор, между тем, легко считав ворох моих эмоций, промелькнувших на лице, усмехнулся, порылся в кармане пиджака и выудил… Удостоверение. Полковника ФСБ.

Я с секунду оторопело изучала суровую физиономию на фотке и печать с водяными знаками, потом подняла на него ошарашенный взгляд.

– Планы есть на новогодние праздники? – серьезно спросил Виктор. И только в уголках глаз крылась ирония.

Я покачала головой. Медленно-медленно. Заторможенно хлопая на него ресницами.

– На Красной поляне была когда-нибудь?

– Неее… Я не умею на лыжах… – и какого хрена уточнила, непонятно.

Наверно, от обалдения.

– Ну, там тебе на лыжи не придется вставать. Давай, Снегурка, в кровать все же. А то я староват уже для таких развлекух. Потом спина болеть будет.

– Что?

Виктор улыбнулся, в этот раз без язвительности, спокойно и невероятно сексуально, подошел ко мне, поймал губы, прижался жадным поцелуем, опять приятно и кайфово кружа голову. У него в слюне наркота какая-то, что ли? Не бывает же так…

Потом легко подхватил на руки, понес куда-то в глубь дома.

Я только и смогла его за шею обхватить,  прижаться к голой груди.

Виктор шагал, легко-легко, совершенно без напряга держа меня, и говорил своим нереально сексуальным голосом:

– А ты думала, что я такой новогодний подарок так просто отпущу? Нет, Снегурка, у меня на тебя планы. Серьезные.

– А если… Если я против? – пискнула я, и тут же прикусила язык.

Дура, дура, дура! А вдруг отпустит?

– А ты против? – посмотрел серьезно в лицо.

Помотала головой отрицательно. Закусила губу, чтоб еще чего-нибудь не ляпнуть.

– Ну вот и договорились.

За окнами, намертво закрытыми роллставнями, глухо взрывались фейерверки.

Люди праздновали начало Нового Года, оставляя в прошлом все проблемы и печали.

Я прижималась к крепкому торсу своего нечаянного новогоднего приключения, и думала о том, что, наверно, не врут приметы про то, как Новый Год встретишь.

По крайней мере, я на это очень сильно надеялась.

Конец