Текст книги "Босс под елкой (СИ)"
Автор книги: Мария Вельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Часть 10. Когда враг оказался вдруг…
Все произошло слишком быстро. Не знаю уж, чего именно хотел Витька изначально, но реальность внесла свои коррективы.
Откуда-то раздался истошный лай – и прямо на нас из маленькой боковой улочки вылетел кот, со всех лап удирающий от дворовой собаки. Порода: дворняга обыкновенная, возможно, смесок. Я дернулась, чужая рука от неожиданности разжалась – и удалось выскользнуть из захвата. Я уже соскользнула на тротуар с намерением громко орать и бежать вперед, туда, где шумела большая дорога, как ногу резко повело.
Под снегом прятался коварный лед. Я бы удержала равновесие, если бы не одно маленькое противное но. Кот пронесся прямо между моих ног, заставив дёрнуться ещё сильнее. Попытка уйти от столкновения с несущимся псом закончилась тем, что я, нелепо взмахнув руками, рухнула на дорогу. Приложилась со всего маху вспыхнувшим острой болью копчиком, а потом… наверное, упала неудачно. В голове зашумело, в глазах потемнело – и я рухнула в первый в своей жизни обморок.
Я пришла в себя в полной тишине. Звенящей и пустой. Тихо вздохнула и громко чихнула от пыли. Воспоминания возвращались медленно и неохотно, голова была тяжелой. Где я? И почему тут так пыльно? Как будто попала в старую комнатушку в коммуналке.
Даже часы вон тикают – громко, отчетливо. Таких сейчас и не делают. По ходикам узнаю – у нас в поселке у бабы Нюры похожие были.
Так, о чем это я? Улица. Виктор. Качки. Кот с собакой. Падение… Падение?!
Я резко дернулась и подскочила на месте.
В висках заныло, но в целом, несмотря на некоторую слабость. Состояние было нормальным. Вот только когда попробовала опустить ноги с кровати на пол – копчик прострелило острой слепящей болью. Что за?!.. Ещё не хватало трещины в самом интересном месте! Или вывиха… Аж зажмурилась, представляя, как мне все это придется вправлять.
Так, Нора, ты о чем вообще? Очнись! Наверное, и правда головой приложиться успела. Что у нас тут? Небольшая комната. Кровать, несколько шкафов, заваленных каким-то хламом, пыльный ковер на полу, стены из бруса и небольшой окошко и грязной тряпкой занавесок.
Стоп. Картина знакомая… где-то я её видела! Да это же дача Витьки! Мы сюда ездили один-единственный раз, когда ему нужно было что-то забрать. Находилась она в паре километров от города и здесь давно никто не жил, с тех пор, как умерла бабушка Вити. То есть минимум лет десять.
И что я здесь делаю? Осмотрелась – моей сумки нигде не было. Тихо выругалась под нос. Виктор что, с ума сошел? Раньше за ним преступных эскапад замечено не было. Меня же хватятся моментально! Он совсем что ли разума лишился?
Раньше я за бывшим таких суицидальных выходок не наблюдала. Может, именно поэтому испугаться не удалось.
Нет, громко орать «выпустите меня» и барабанить в дверь я не стала. Зачем? Наоборот, тихо шипя нецензурное-итальянское под нос аккуратно сползла вниз. Встала на ноги. Мрачно посмотрела на стакан воды и таблетку обезболивающего на хлипком табурете. Авось не отравит. Ну ничего, Витенька, я тебе это ещё припомню, дай время!
Таблетка подействовала не сразу, но спустя минут пятнадцать я уже могла сносно передвигаться по комнате, не рискуя орать нечто непристойное и не подходящее молодой девушке.
Так, дверь заперта. Но я-то знаю, что здесь запирается все на честном слове и маленькой защелке. В окно виден кусок двора, засыпанного снегом. Ни машин, ни голосов не слышно. Скорее всего эта компания куда-то смылась, бросив меня (временно, надеюсь) тут. Но только ждать, когда у этих господ включиться мозг, нет никакого желания.
Главное выбраться из дома – а уж потом я смогу и до города доковылять. Попутку поймаю, или по деревне похожу – кого-нибудь выловлю, насколько помню, здесь жилые дома есть, некоторые старики живут круглый год, а недавно ещё и новые коттеджи отстроили.
Не такая уж глухомань! Подбрил себя мысленно – и навалилась на дверь, одновременно поддевая её внизу мыском ботинка. Щель широкая… ничего, слажу. Вот так вот, киса… Ай, что ж так пятая точка-то болит! Чтоб вас!
Есть!
– Да-аа! – зашипела довольной змеюкой, распахивая дверь в большую полупустую гостиную.
Здесь и окна хорошие, хотя на окнах решетки, так что это не вариант. На второй этаж что ли подняться? Кажется, там был довольно удобный скат, а ещё дерево рядом растет разлапистое с толстыми ветками. Витька ещё хвастался, что в детстве только так и лазил из дома и в дом.
Я уже направилась по скрипучей лестнице на второй этаж, когда вдруг со двора послышался голос. Голос выражался на русском с ужасающим акцентом и был мне подозрительно знаком, хотя и слышала я его всего раз в жизни. Но… этого же просто быть не может! Что он тут делает? Заодно с Витькой?
– Pezzo di merda! Culo… дьеда мороза хренова…
Я бросилась к окну. Калитка была по-прежнему заперта, но мне не померещилось – по сугробам, ругаясь почем зря, упорно ползла мужская фигура в элегантном черном пальто.
– Чтоб вас… дьемоны жрали!
С трудом вытряхивая снег из всевозможных мест фигура потопталась на крыльце, к чему-то прислушалась и уже не скрываясь громко крикнула на итальянском.
– Госпожа Романова, вы тут? Судя по всему, эти… – дальше следовала непереводимая игра слов – вас оставили, а сами умчались в город. Отстал от вас по дороге, еле нашел это дикое местечко!
Ещё мгновение я колебалась. Все произошедшее казалось слишком невероятным. А потом решилась:
– Господин Кваттроки? Что вы здесь делаете? Никогда бы не подумала, что такое скажу, но рада вас видеть!
Мужчина облегченно выругался, буркнув, что лучше бы мне заткнуть ушки, потому что это не для милых дам.
– Как вы себя чувствуете, Нора? Я видел, как вы упали, и эти куски идиотов затащили вас в машину. Даже не отвезли к врачу! Кто это такие? Конкуренты Чезаре? Не было времени никому сообщать – я рванул сразу за вами, благо только что подъехал, хотел подловить Чеза у дома, – честно признался чезов родственник.
– Кажется у меня что-то с копчиком – призналась честно, – еле хромаю. В остальном только лютое желание схватить самую большую сковородку…
– Вы хотите есть? – удивлённо уточнил мужчина.
Захотелось застонать и шлепнуть себя по лбу чем-то тяжелым – или об дверь побиться для пущего эффекта. Ох уж эти иностранцы…
– Нет, Алессандро, это такое идиоматическое выражение. Когда русская женщина очень зла, то берет в руки некий тяжелый предмет – например, чугунную сковороду… и применяет её не по назначению. А именно – со всех сил бьет по тупой голове того, кто её разозлил, – стараясь громко не смеяться, уточнила я.
– О… – последовало озадаченное молчание, – подождите ещё пару минут, замок здесь довольно простой, поэтому поднимать лишний шум бы не хотелось.
Ничего себе! У него и такие умения имеются!
– Однако, вы многогранный человек… мне нужно будет позвонить Чезу, моей сумки со мной нет, – откликнулась, наконец, помолчав несколько секунд.
Судя по сумеркам за окном – провалялась я до вечера. Плюс ехать сюда по пробкам не меньше получаса при самых лучших обстоятельствах – дороги никакие. Чез, скорее всего, уже поднял панику.
Раздалось недовольное пыхтение, несколько щелкающих звуков, скрип, треск – и входная дверь распахнулась, впуская в комнату мороз. Благо, что пальто мое было при мне – замерзнуть не успела. Да и шапка нашлась.
Алессандро Кваттроки – а это был именно он – ввалился в комнату, тяжело дыша. Мужчине дорога по сугробам и скачки через заборы явно дались не очень легко. Или же он просто мерз. Все-таки привык к другому климату.
Черные холодные глаза-сверла на миг уставились на меня, вызывая странное сосущее чувство в животе. А потом мне резко скомандовали:
– Потом договорим, Нора. Не хочу здесь оставаться ни секунды.
Меня молча ухватили за руку и потащили к калитке. Ну нет, я через забор прыгать не буду!
– Подождите, тут есть более удобный путь!
Теперь уже я тащила собеседника в противоположном направлении. Показывал мне Витька это место. Случайно не найдешь – замаскировано хорошо, но дырка в ограде приличная, мы оба не толстые, пролезем! За домом, конечно, снега едва не по пояс. Ругаясь почем свет, Алессандро, однако, пошел первым, позволяя мне указывать дорогу и идти уже по проторённому пути.
Вот тут… да, вот за сараем. Одна доска хитро отходит. Эта? Нет, но где-то рядом была… да, точно, здесь ещё гвоздь со шляпкой толстой и кособокой был!
– Вот оно! – вскрикнула ликующе, чувствуя, как в копчике начала снова разливаться боль.
– Дай я, – безапелляционно заявил мужчина.
Зацепился рукавом дорогого пальто, снова выругался, но доску отодвинул. Сначала пропихнул меня, потом вылез сам и аккуратно задвинул доску назад.
Ах да, дверь мы за собой, конечно же, тоже закрыли. Если Витька заявится сюда – пусть хорошенько подумает, что произошло и понервничает!
– Уй, – чуть не споткнулась от обжигающей боли пониже поясницы. Ноги раскорячились.
– Стой на месте, – раздался голос обогнавшего меня итальянца.
Мужские шаги приблизились, а потом… меня дернуло и закачало. Взгляд уткнулся в черную плотную ткань зимнего пальто, а ноздри защекотал запах чужого парфюма – едва уловимый и оттого не такой противный.
– Алессандро, что вы…
– Не могу смотреть, как вы пыхтите и морщитесь. Поедем в больницу. Чезу позвоните в моего телефона, – коротко отрезал итальянец.
Не знаю, что было у него на уме. Меня усадили на переднее сиденье роскошного машиномонстра, сели за руль – машина была припаркована недалеко от участка, но так, что заметить её сразу было бы сложно. И… мы понеслись.
Меня почти не трясло – ну разве что от нервов. Хотя… девушка я не нервическая, все происходящее обычно воспринимаю с юмором, но тут просто как-то навалилось…
Навороченный телефон Алессандро исправно выдавал суровое «Занято». А изъерзалась.
Только с пятого раза, наконец, раздались длинные гудки, а потом раздраженное:
– Сандро, если ты снова начнешь мне сейчас внятно не объяснишь, куда дел мою невесту, я буду с тобой уже в другом месте разговаривать и другими методами. Ине говори мне, что ты тут не при чем! Я-то думал, что мы между собой уже все выяснили!
Не думала, что когда-нибудь услышу от Чеза такой тон – ледяной, злой, резкий.
Вот только даже эти слова вызвали на лице широкую улыбку.
– Чез… – шепнула, стараясь не расплакаться от накатившего ощущения безопасности, – это я, Нора. И твой кузен меня не похищал, а наоборот – выручил.
Молчание. Такое давящее, что на мгновение мне вдруг почему-то стало страшно.
А потом раздалось спокойное:
– Где вы? Как ты себя чувствуешь? Я к вам сейчас приеду. – И куда-то в сторону, – Марк, отбой, отзывай своих, Нора нашлась.
– Едем в больницу…
– Центральная, на этой… Шьяшкова, – подсказал Кваттроки.
– На Шашкова, – послушно повторила, – ничего такого, но я поскользнулась и ударила копчик…
В трубке послышалось непереводимое бормотание.
– Я скоро буду, Нора, – донеслось до меня спокойное, – там поговорим, – зловеще закончил Чез, – Сандро, искренне надеюсь для твоего же блага, что все именно так, как говорит Нора. Птичка, главное не переживай, все решим, – это уже мне, – до скорого.
Мой водитель закатил глаза.
Копчик изнывал от предчувствия новой порции веселья.
Часть 11. Не драконьте итальянцев
Приехали мы вовремя. Вовремя – это значит, что смыться в кабинет врача я успела быстрее, чем увиделась с Чезом. Что-то его задержало – но в этот раз пробкам на наших дорогах я была рада, как никогда.
Так, лучше не вспоминать, что мне делал врач! Вернее, сначала сделали рентген, а потом отправили к здешнему мануальщику. Который исключительно из соображений врачебной этики надо мной не ржал, вправляя свернутый – уж не знаю, к счастью или нет – не сломанный – копчик.
Три минуты позора – и я свободный человек.
– Спасибо, – говорю, чувствуя, что ещё немного – и от этого проклятого смущения провалюсь сквозь землю!
Ух, Витька, да я за одно это с тебя шкуру спущу!
– Осторожнее прыгайте по крышам и заборам, Нора. Здоровья вам, надеюсь, что в следующий раз увидимся нескоро, – усмехается немолодой уже и опытный врач.
Выхожу в приподнятом настроении – ничего не болит и не тянет, во всем теле – легкость и небывалое воодушевление. За окном уже совсем тьма – глаз выколи. Кажется, девятый час. Повезло ещё, что врачи здесь работают допоздна. А то пришлось бы до завтра мучиться.
– Нора… – в коридоре ко мне шагает Чез.
В расстегнутом пальто, со съехавшим шарфом и блестящими от тревоги слишком черными глазищами.
Он пересекает в несколько шагов разделяющее нас пространство и подхватывает меня на руки, крепко прижимая к себе.
– Я волновался, – чужое дыхание мерно щекочет шею.
Я не пытаюсь отбиваться – только смущенно вожусь, потому что хоть пациентов и невидно, все равно в общественном месте устраивать обнимашки не хочется.
– Знаешь, я тоже, – нервно хмыкаю.
– Твой телефон у этого подонка? – ровно интересуется Чез, который продолжает нести меня вперед по коридору – и дальше – в лифт, в холл – мимо оборачивающихся немногочисленных посетителей – и на улицу.
– Наверное, да. У Витьки, – бурчу, расслабляясь.
Есть все же нечто совершенно умиротворяющее в этих объятьях дорогого тебе человека.
– Скоро вернем, – пообещали мне, запихивая на переднее сиденье автомобиля.
– А где твой четырехглазый родственник? – интересуюсь.
Чтобы этот Сандро – да все пропустил?
– Уехал по делам, – Чез не кажется недовольным расспросами, скорее, слишком напряженным и взбудораженным.
– Серьезно? – хмыкая, изгибая бровь.
– Мать и отец уже в курсе этого неприятного инцидента. Виктору и его друзьям крайне не поздоровится, – отвечает совсем не на тот вопрос Чез.
– Че-ез? – мы стартуем.
Довольно резко. Похоже, за меня и правда переживали.
– Все хорошо, Нора, – на лице Чеза – ровная, застывшая улыбка. Так-так, дело что-то принимает неприятный оборот, господа.
Кто-то слишком сильно переживал?
– Надеюсь, ты будешь не слишком сильно волноваться, если больше не увидишь своего… этого Виктора? – мой итальянец сосредоточенно смотрел вперед.
Эй, что это ещё за разборки в стиле девяностых?
– Чез, вы его не убьете в темной подворотне, надеюсь? – не то, чтобы я стала плакать по Витьке, но…
– Ни в коем случае, – невозмутимо откликнулся мужчина.
Дорога пыла полупустой, ехали мы быстро. Скоро будем дома.
– И? – клешнями из него сегодня что ли вытягивать?
– Он просто ответит по закону. На него подано заявление в полицию, когда его найдут – а найдут и его, и его дружков скоро – то будут судить за похищение человека, нанесение физического и морального вреда, а также попытку скрыться от правосудия.
Хм, не то, чтобы я не верила в наше правосудие…
– Поверь, от мамы на тропе войны ещё никто не уходил. А она, кажется, чем-то к тебе внезапно прониклась, – Чез покачал головой.
Серьезно? Кто… то есть что и где сдохло?
– Твоя мама плохо представляет, с чем она столкнется… – пробормотала.
Не хочу я никаких судов, терпеть это все не могу. Ещё ведь показания давать заставят…
– Не волнуйся, тебе нужно будет приехать туда всего один раз. Здешний начальник отделения – хороший знакомый отца.
Ну ничего себе!
– Дело не в этом, Нора, – выдохнул, наконец, Чез, когда мы доехали до дома.
Меня он из поля зрения и объятий не выпустил – вытащил из машины и понес на руках.
– Так скажи мне, – выдохнула, чувствуя, что меня тоже все ещё немного трясет. Слишком много всего и слишком быстро.
– Если бы не Сандро, не знаю, как быстро мы бы тебя нашли и что они успели бы сделать, – кто-то шипел и злился.
Это мой всегда хладнокровный и ироничный Чезаре? Точно? Ой сыпанут Витьке яду…
– Чез, все не так плохо, – я покачала головой, – уверена, что Витька хотел всего-навсего попонтоваться и припугнуть меня, может, гадостей ещё наговорить. Но чтобы похитить, запереть и наделать ещё миллион глупостей? Извини, но он слишком труслив для этого, – и я знала, о чем говорила.
Кстати, голову и прочие части тела мне в больнице тоже общупали. Но, к счастью, я отделалась большой шишкой, а не сотрясением мозга или чем похуже.
– Предлагаешь его простить за то, что он якобы не хотел тебя похитить? – ну ничего себе, в первый раз Чез при мне повысил голос.
Он с трудом открыл дверь квартиры, не выпуская меня из рук, но в прихожей нам все-таки пришлось разлепиться.
– Не предлагаю, – устало фыркнула, раздеваясь, – слушай, давай закроем тему Витьки, раз уж на то пошло, ладно? Охота тебе с ним возиться – возись, только меня постарайся не впутывать. Я просто не хочу больше видеть его и слышать о нем, – честно призналась. – Потому что встречу – точно морду начищу.
Недоверчивый смешок. Чез снял верхнюю одежду и остался в светлом вязаном свитере.
Элегантен как всегда, зараза.
– А ты можешь?
– Могу, – заверила, – школа моего папули и второй кю в каратэ.
– Коричневый пояс, серьезно? – на меня посмотрели как-то… иначе. Даже в груди запекло от чужого неприкрытого восхищения.
– Я была боевой девчонкой-пацаном вплоть до универа. Потом уже пообтесалась, – заметила со смешком.
– Так, – ага, он выписки врачей прихватил и читает! – намазать мазью… сейчас нам её привезут. Что тут ещё? От стресса?
– Успокоительные пить не буду! – отрезала. – Заменим на обнимашки? – уточнила уже мягче. Ну его. Знакомая так выпила один раз. Жить теперь без них не может.
– Ладно, – в черных глазах впервые мелькнули смешинки.
Мы прошли на кухню.
Там горел свет, стол был накрыт. Две салатницы прикрыты салфетками, нарезан сыр и колбаски.
– Плов в духовке. Папа готовил. От бабушки рецепт достался, с тех пор мы без плова никуда, – усмехнулся мой совсем нетрадиционный итальянец.
– Плов? – в душе проснулось любопытство на пару с аппетитом, – откуда все это счастье?
– Я же говорю, отец с мамой привезли. Как только Сандро позвонил и сказал, что тебя нашел.
Чез выглядел внешне снова совершенно невозмутимым, но мне казалось, что у него иногда подрагивают пальцы.
Беатрис сыр резала? Холеный Адриано готовил у плиты плов? В духовке и в самом деле стоял небольшой казан. Видимо, нам отсыпали половину. Плов был все ещё теплый, но в любом случае можно было подогреть в микроволновке.
Какое-то время мы уютно молчали, занимаясь небольшими домашними хлопотами и готовясь к ужину.
А потом… не знаю, в какой момент все произошло. Кажется, когда мы уже покушали, выпили полбокала вина – хорошего, итальянского, и заправили посуду в посудомойку. А вот нечего Клавдию Сергеевну, нашу домработницу лишний раз беспокоить!
Я уже закрыла дверцу, выставила нужный режим и вымыла руки, когда ощутила горячие ладони прямо… на попе.
– Нора, девочка моя, как же я испугался… – Чез снова, как в моменты сильнейшего волнения, перешел на итальянский.
Он что-то шептал, неразборчиво бормотал, покрывая мои плечи поцелуями, жаля своими касаниями, нахально дразня рукой, скользящей по обнаженной спине.
Я думала, что у нас уже было все и даже больше. Что меня уже совершенно невозможно ничем удивить. Оказалось, я просто не познакомилась пока со всеми гранями темперамента Чезаре Нери.
С его жадностью, властностью, жесткостью. С его сводящей с ума нежностью. С тем, как он направляет, завлекает, сводит с ума. До крика и дрожи. До слез – которые были так нужны.
До скрипа стола и шороха одеяла, до севшего горла и саднящих губ, до жаркой истомы.
Когда ты взлетаешь ввысь так высокого, что не хочется возвращаться. Очищаешься от всего ненужного, отпускаешь страхи и обиды, забываешь, стираешь как ластиком.
И падаешь назад, в этот мир, завернутая в кокон чужих объятий.
И остаешься в нем, медленно погружаясь в сон и тихо мурлыча от блаженства.
Сколько бы неприятностей не принес этот день, он что-то изменил во мне. В нас. И окружающих нас людях. И я верила, что все это – только к лучшему. И никак иначе!
Часть 12. Трудности жизни переводчиков
Напевая под нос строчки незабвенно «Феличиты», я решительным шагом направлялась в универ. Как-никак, а об учебе, несмотря на подготовку к диплому, забывать не следовало.
К тому же сегодня у нас была практика перевода, планировалось занятие по синхронному переводу с нашим стареньким, но великолепнейшим и опытнейшим преподавателем старой ещё закалки – Игнатом Федоровичем.
«Деда» – как за глаза уважительно прозвали его студенты, обожали все. На его парах стояла мёртвая тишина, говорили только по делу и любые, самые мелкие замечания исправлялись в мгновение ока. Попасть к нему на диплом, как удалось мне – огромная честь и ответственность.
На улице прохладно, но не холодно – всего-то минус два.
Весна уже так и норовит отвоевать свои права, хотя зима совсем не хочет сдавать позиции. С моего похищения прошло десять дней – вроде и не срок, но за это время Беатрис – как она просила себя называть – поставила на уши половину города, кажется. Кто бы мог подумать, что итальянская леди примет нападение на меня так близко к сердцу!
Кваттрокки я больше не видела. Кузен Чеза исчез в неизвестном направлении и не планировал, кажется, больше появляться на горизонте. Краем уха я слышала, что он уехал в нашу столицу по каким-то делам своего бизнеса.
Стоит ли говорить, что, несмотря на его помощь в деле о моем похищении, вздохнула я свободнее? Уж очень неоднозначные чувства вызвал этот итальянец. Опасный тип. И себе на уме.
– О, кто к нам пожаловал, Романова приперлась! – прогундосил высокий тощий Женька Скворцов, сплевывая на тротуар.
Эх, Скворцов, не приучен ты к культуре! А ведь мама душевнейшая женщина, пианистка, а отец – профессор истории. В кого сын пошел?
– Скворцов, поди опять гулял по клубам и ничего не сделал? – фыркнула раздраженно.
На первом курсе Женька был вполне милым мальчиком, а потом попал не в ту компанию… и завертелось. Что интересно, несмотря на пропуски и весьма среднюю успеваемость, до пятого курса Скворцов дотянул.
– Романова. Да ты смотрю нашла себе богатенького… говорят, зазналась, ездишь теперь на мерсе, в общагу нос не кажешь.
Ты смотри, какой борец за равенство и братство!
– Скворцов, а ты что, тоже себе хочешь богатенького найти? – хмыкнула. – Вот и спрашивай у тех, кто что-то там говорит, а я учусь и работаю, чего и тебе желаю.
Уже подходила к универу, когда мимо промчалась спортивная машина, из-под колес которой полетели комья грязного снега. И… правильно, по закону подлости прямо мне на пальто! Между прочим, новое, на собственные денежки купленное!
То, что сорвалось у меня с губ, лучше было бы никому не слышать от скромной студентки.
Так, я ещё успею забежать в туалет и попробовать максимально исправить нанесенный ущерб. Гнусный хохот Скворцова преследовал в спину, но на Женьку я внимания не обращала. Пытался он ко мне на третьем курсе клеиться, он ко всем клеился, но получил от ворот поворот и вроде как успокоился, только стал беспрестанно поддевать, страшно мстил, видимо, в своем воображении, аз поруганную мужскую гордость.
Студенты сновали туда-сюда, в универе было жарко, поэтому пальто сразу сняла и перекинула на руку.
– Норка, у нас в 206 аудитории будет, на третьем, – крикнула мне высокая блондинка, Валька Макарова.
– Хорошо, мне надо ещё кое-какие дела закончить, потом подойду, – откликнулась в ответ.
В гардеробной была и вовсе печка, Анна Степановна, наша гардеробщица, невысокая сухонькая дама лет шестидесяти, сидела в своей комнатке и смотрела очередную мелодраму, периодически горько вздыхая.
Она, конечно, без вопросов пропустила меня в маленький закуток, где были некоторые средства очистки, небольшая ванная и раковина. Поэтому застирать край пальто и оставить его сушиться у батареи удалось легко.
Проблемы начались оттуда, откуда не ждали. Игнат Федорович заболел, а вместо него к нам прислали какую-то напомаженную даму лет тридцати на вид – на вид, потому что, судя по слою штукатурки, была она несколько старше.
Мы как раз устроились с пятью одногруппниками за первыми столами, вытащили нужные материалы, проверяя, все ли готово к паре. И тут дверь аудитории распахнулась, принеся с собой запах мороза, удушающе сладких духов и какой-то то ли жвачки, то ли конфеты – сложно понять, что там жевала влетевшая к нам женщина.
– Это кто ещё? – шепнул ошарашенно Мишка Васильев, наш второй почетный ботаник.
А посмотреть было на что…
Каблуки тонкие, сантиметров десять с хвостиком – сапожки белые, грязью не измазанные. Юбка внешне вроде и строгая, но так облепляет зад… попу, что некоторые наши парни аж подвисли. Блузка вроде бы кремовая, сверху – светло-розовый короткий пиджачок в тон юбке. Подчёркивает впечатляющий бюст мадам и прочие несметные достоинства.
Волосы неожиданно темно-каштановые, с мелированием. Явно густые, ухоженные, распущенные – почти до талии достают. В руках тонюсенькая папочка, в руке – дорогущий последний яблофон золотистого оттенка, по которому она и чирикает.
– Да, зая, спасибо, поняла. Сможешь приглашение мне достать? Ах, уже есть? А он там будет? Ой, какая ты прелесть! С меня шампусь и конфеты! О, все, сейчас занята, больше не могу говорить. Да, тогда вечером встретимся уже там. Хорошо, договорились!
Когтищи маникюра – под сантиметром десять, минимум, угрожающе сверкнули. Вот не понимаю я этой моды, выглядит ужасно, да и ходить неудобно. Чем им не угодили красивые естественные ногти? Ладно, есть маленькие и симпатичные накладные. Но такие ножницы, пусть и ухоженные, и расписанные какими-то цветами!
– Так, котятки, – острый коготь постучал по экрану яблофона, а сама дама, ни капли не стесняясь, присела на край стола, – как вы уже поняли, я буду сегодня замещать вашего преподавателя. Он болеет. Зовут меня Анастасия Александровна, я закончила институт Международных отношений и много лет жила в Италии.
– Любить меня необязательно, – хищно усмехнулась «киса», – а вот слушаться придется. Задавать вопросы без моего разрешения – запрещено. Вашу тему на сегодня я знаю, вызывать буду в любом порядке. Возможно, что пробежимся и по другим темам, – акулья ухмылочка никому не понравилась, даже парни как-то завяли.
Дед был строгим, но у него всегда можно было спросить все что угодно, получить подсказку и второй шанс, если не халтурил, а просто и искренне чего-то не понимал. А с этой…
Мда, может, я ошибаюсь, конечно, и Настя просто душка в глубине, далекой глубине своей необъятной души.
– Кхм, Анастасия Александровна, – поднял руку наш второй отличник – Ярослав Зарев, – можно спросить?
– Можно, выходите ко мне и начнем пару, – с ледяной улыбкой крокодила заметила красотка.
Зарев – красавчик. Темноволосый, смуглая кожа, белозубая улыбка, правильные черты лица. Обаяшка, душка компании, немного задавака. Но переводчик отличный. Даром, что парень из далеко не бедной семьи. Да и мымру, похоже, знает.
Вышел с вальяжной кошачьей улыбкой на губах к доске.
Обычно мы сначала брались за перевод с какой-либо передачи. Дед включал зарубежные, сам отбирал и записывал наиболее интересные.
Но Анастасия Акуловна решила иначе.
Сверкнула на нас глазищами, подперла подбородок ладонью, шевеля пальцами, как Фредди Крюгер и буквально застрочила, как из пулемета на итальянском.
Честно признаю – произношение было не тем, какому нас учили, видимо, различия местности и диалектов сказываются. Сначала я вообще с трудом разбирала отдельные слова, а Зарев и вовсе вытаращился, как на лягушку.
Но, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя. Буквально за пяток секунд, хотя и этого хватило, чтобы немного, но отставать с переводом.
Да и тема оказалась непростая – Анастасия вещала о последних модных тенденциях, показах, известных кутюрье и стилях одежды, с множеством специфических словечек, которые я, увы, больше специализирующаяся на техническом переводе, не знала.
Не все знал, похоже, и Ярик, но он выворачивался, как уж, уже с явной неприязнью косясь на незатыкающуюся Анастасию.
Спустя минут семь показательной порки новая «преподавательница» замолчала. Но каким взглядом она смотрела!
– Отвратительно! Убожество! И это вы называете знанием языка? Вам на первый курс нужно! Интересно, знает ли ваш глубокоуважаемый отец, Ярослав, о том, какие бесподобные успехи вы делаете, когда вас каждый год отправляют в Италию? – кобра так и прыскала ядом.
Ну ничего себе, да тут что-то явно личное!
– Анастасия Александровна, – а вот Ярик меня удивил. У нашего балагура голос был ледяной, даже злой, только злость где-то внутри запрятана, – моя специализация – информационные технологии, никак не мода. Тема нашего сегодняшнего занятия – папа Римский, особенности Ватикана на политической арене и сохранившиеся до наших времен обычаи и традиции этого теократического государства. Никак не мода. Безусловно, вы, как преподаватель, имеете право спросить с нас любую тему. Однако, я сделал максимум того, что мог, в данной ситуации и считаю неприемлемым обвинять меня в халтуре.
– Ничего себе Ярик разогнался, – шепнула Надя, тихушница-брюнетка, увлекающаяся как раз модой, тканями и вышиванием.
– Знает он эту тетку, – авторитетно заявила Лиза Макарова, заядлая троечница, обладающая, зато, выдающимися женскими прелестями и кротким нравом, за который ей все прощалось.
Анастасия Корокодиловна, тем временем, едва не позеленела.
Как уставиться на нас, как едва не зашипит:
– Вернулись и сели, Зарев! Кто у нас следующий? – цепкий взгляд обежал нас всех, а потом залип на мне.
Нет, бегать не в моих правилах, даже если завалить будет пытаться, это всего лишь занятия, не экзамен. Ну, довели дамочку до ручки ещё до нас, кто тут виноват? Переживем!
– Так, Романова Нора? Идите, идите, не бойтесь, – пропела Анастасия Гадюковна.
Почему у меня такое ощущение, что она хочет вцепиться мне в горло? И осматривает, как покупатель тухлый фрукт, презрительно фыркая?
Ну что за день!
– Да, Анастасия Александровна! – улыбаюсь самой яркой и профессиональной улыбкой.
Ну а что, по завету пингвинов «улыбаемся и машем», господа и дамы!
– А мы с вами, Нора, поговорим об особенности итальянских семей, внутрисемейных отношениях и отношении к иностранцам в современных реалиях, – ласковая улыбка и пухлые накрашенные светлой помадой губы предвещали неприятности.
Только один вопрос. Чего она ко мне прицепилась?
Я параноик – или это снова связано с Чезом?
