Текст книги "Мое темное прошлое (СИ)"

Автор книги: Мария Совицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Не важно, отмахнулся он. – Сейчас вы должны проехать с нами, чтобы опознать труп. Он уже перевезен в морг в В. А потом – вам придется проехать с нами в участок...

– Подождите, пожалуйста, – засуетилась Лена. – Мне нужно переодеться и позвонить отцу, чтобы он побыл с ребенком...

Пока Лена собиралась, милиционеры, не имея ордера на обыск, прошлись по комнатам и ванной.

– О, смотри, что я нашел в раковине! – проговорил один из них. – Бритва с полосками кожи!

– Заверни аккуратно, – заволновался второй. – Отличный вещ док!

Также они нашли на кухне окровавленный нож. Лена так его и не помыла.

– Ну все, Пашка, – порадовался младший, хлопая коллегу по плечу. – Считай, убийство на почве ревности раскрыто.

–А ее даже жаль... Такая молодая, красивая. Ребенок вон маленький, – пожал плечами старший.

–А нам-то что? Премию в этот раз точно получим!

Через десять минут приехал Ленин отец. Она поцеловала ничего не понимающего, изумленного Виктора Сергеевича, пообещала скоро вернуться и попросила беречь Сережу. Малыш, устав от суеты взрослых, уже начал плакать.

–Пока, мой маленький, – Лена поцеловала его в теплую макушку. – Мама обязательно приедет...

– Лена, Леночка, что же это? – отец, обычно сильный и уверенный мужчина, казался сейчас слабым и растерянным.

– Ничего, пап, – она обняла отца. – Тут говорят, Макс умер... Простая формальность– нужно поехать с ними и убедиться, что это ошибка!

* * *

Московская область, пос. Аннино, 40 километров от В. Колония. 2002 год

Душевые кабинки были одним из самых любимых мест женщин-заключенных. Здесь они общались, наводили по возможности красоту… Часто сюда проносилась по-тихому дневная доза растительного масла – для того, чтобы увлажнить и подпитать кожу и волосы. На втором месте комната отдыха, на третьем – пожалуй, столовая.

Лена сняла шлепанцы и тихо прошла в душевую комнату. Пришлось снять шлепанцы, чтобы неслышно ходить по мокрому полу. Нельзя было, чтобы ее обнаружили.

Женщина мылась на полную катушку. Она набрала в низкую ванночку немного воды, чтобы ноги отмокали от грубой ороговевшей кожи. Было слышно, как она что-то тихонько напевала себе под нос.

Ну конечно! На пластиковом столике рядом с душевой кабинкой стояли бальзам для волос, крем для тела и гель для душа. Вообще-то, такие вещи уставом тюрьмы иметь при себе не разрешалось. Однако этой Наталье все было ни по чем…

Она прибыла в колонию два месяца назад. Наталье Каримовой было двадцать семь лет. Высокая, статная, рыжеволосая, с огромными зелеными глазами, она сразу привлекала к себе внимание. Статья у Натальи была, прямо скажем, ерундовая – она сидела за кражу товара в магазине одежды, где сама же работала продавцом. Другое дело, что отсидка для нее была уже не первой – когда-то она уже сидела за хулиганство и вымогательство денег.

Наталья сразу начала наводить в их камере свои порядки. Это было неприятно, потому что пять женщин, населяющих ее, уже передрались, переругались и давно притерлись. Все, включая саму Лену, которая сидела уже пять месяцев. Кстати, Каримова сразу невзлюбила именно ее. Почувствовала Ленин авторитет среди сокамерниц – большинство из них были не слишком грамотными и образованными, а Лена, имеющая юридическое образование, кое-что объясняла им по поводу прав заключенных, за что имела уважение.

Это уважение было для Натальи как кость в горле. Она явно привыкла быть везде на первых ролях… К тому же, она быстро сговорилась с администрацией тюрьмы, стала стучать на соседок, за что имела некоторые поблажки. Например, ей разрешали иметь при себе кое-какую косметику, давали больше времени на отдых, лучше кормили. Однако этого ей было мало. Каримова постоянно подкалывала и оскорбляла сокамерниц, а больше всего – Лену. Все молчали и терпели, зная, что со стукачкой лучше не связываться. Однако последний случай довел Лену до крайней точки кипения…

Недавно к ней приезжала на свидание Галина. Она привезла Лене теплые вещи, чай, сигареты и много других нужных вещей. Среди них самым дорогим подарком были фотографии Сережи. Скоро ему должно было исполниться три годика… Лена со слезами на глазах целовала снимки сына. На них он казался ей каким-то бледным, исхудавшим.

– Болеет часто, – ответила Галя. – Папа твой один с ним крутится… никто не помогает, кроме меня. Вроде как иммунитет у мальчика снижен, простужается… Не переживай, мы с Настей это уже переросли.

Легко сказать – не переживай! Лена каждую свободную минуту разглядывала фотографии своего худенького болезненного сына, а по ночам тихо плакала от собственного бессилия. Ведь она ничем не могла помочь ни своему уже немолодому папе, ни ребенку!

А потом сам отец приехал к ней. Им разрешили свидание. Папа состарился, казалось, лет на десять. Он был очень краток…

– У Сережи редкое заболевание крови, – сказал он. – Оттуда и все болезни. Но страшно другое… Если не начать срочное и дорогостоящее лечение, он и до первого класса не дотянет. Мы уже сдавали анализы, и все подтвердилось…

Папа приехал с кучей медицинских документов, подтверждающих Сережино заболевание.

– Сколько стоит лечение? – спросила она и, когда отец назвал сумму, немного подумав, приняла решение:

– Продавай все, что оставил Макс. Дом, дачу, машины – все продавай. Должно хватить. Лишь бы вылечили моего мальчика!

– Теперь Лена ждала известий. Пока Сережу положили в клинику на обследование. Она считала дни, часы и минуты в ожидании результата. И за это время Каримова нашла у нее под подушкой фотографии сына! Более того – она откуда-то знала о Лениной беде!

– Правильно, пусть дохнет, – сказала она при всех сокамерницах, разглядывая фотографию ребенка. – Вон какой бледный тощий… У преступниц дети рождаются такими же преступниками. У меня вот хватило ума не рожать…

Тогда, в камере, Лена с огромным трудом взяла себя в руки и промолчала. А сейчас у нее была отличная возможность отомстить и избавить соседок от присутствия стукачки Каримовой.

Та, не замечая слежки, с удовольствием намывала свое мощное белое тело. Лена тихо включила фен в розетку.

– С легким паром, – тихо проговорила она.

Каримова явно не ждала сейчас кого-либо. Быстро смыв с лица мыльную пену, она разглядела в темноте маленькую женскую фигурку.

– Это кто?.. А, ты, Опольская? Помыться пришла?

– Я давно уже не Опольская. Трофимова – моя фамилия. Пришла составить тебе компанию. Знаешь, что бывает, если бросить подключенный к розетке фен в воду?

Наталья только сейчас поняла намерение Лены. Она задрожала, содрогаясь всем своим крупным телом.

– Лен, я виновата… Извини. Не делай этого! Тут недалеко надзирательница ходит…

– А мне уже на все плевать, – искренне ответила Лена. – Я в тюрьме, и у меня сын умирает. А ты, сволочь, посмела такие слова про него говорить!

Лена обернула руку полотенцем и подняла работающий фен.

– Все! И никто не узнает, что это сделала я. Прощай, Каримова!

Через несколько секунд фен упал в воду. Вскоре Наталья задергалась в судорогах, таких сильных, что невозможно было даже кричать. Потом она сползла по стенке душевой кабины и замолчала.

– Что тут происходит?! – крик надзирательницы взорвал тишину. Сидевшая на полу Лена даже не шелохнулась. – Трофимова, ты что сделала?!

– Лена обернулась. Это была Катерина Наградова – одна из немногих надзирательниц, сохранивших человеческое лицо. Она симпатизировала Лене – продлевала ее свидания с отцом и Галей, всегда называла по имени, могла перекинуться парой слов.

– Я убила ее, – спокойно проговорила Лена. – Кать, она над фотографией моего сына глумилась…

– Да знаю я. А если бы сегодня была не моя смена? Ох, Ленка, что бы с тобой сделали!

Надзирательница вложила фен в руки мертвой Каримовой.

– Вот так… Баба-дура. Не выходя из душа, начала сушить волосы. За свою дурость и поплатилась. Ни тебя, ни меня здесь не было, поняла?

– Поняла, – вздохнула Лена. – Кать, а почему ты ко мне относишься… ну, не как к заключенной?

– Да мало ли, – протянула Катя, усаживаясь на пол рядом с Леной. – Обстоятельства у тебя странные… Я так думаю, мужа ты не убивала, подставили тебя. Да и ребенок маленький… В общем, в обиду я тебя не дам. Так что с сыном?

– Заболевание крови. Говорят, лет до семи только может дожить…

– И что, твой отец нашел хорошего доктора? – сомневаясь, спросила Катерина. – Он выложит такие деньги, и мальчик сможет всю жизнь не беспокоиться?

– Не знаю, – Лена опустила голову на руки. – Выбирать нам не удастся. Ребенка нужно спасать...

На следующий день труп Натальи Каримовой обнаружили в душевой. Следователь установил, что смерть произошла в результате неосторожного обращения с бытовым прибором. Сокамерницы с опаской поглядывали на Ленку... они прекрасно понимали, как все было на самом деле. Однако боялись что-то произнести вслух... К тому же, все ей сочувствовали. У многих были дети. Какая мать не отомстит за оскорбление, нанесенное своему ребенку?

В тот же день во время прогулки к Лене подошла Катерина. Делая вид, что она недовольна поведением заключенной, надзирательница грубо схватила ее за локоть, одновременно запихивая в карман ее робы визитную карточку.

– Вот, нашла. У меня дочь семи лет... В ее классе учится мальчик с таким же заболеванием. Полгода назад этот доктор сделал ему операцию, провел разные виды терапии. Теперь мальчишка прекрасно учится, занимается спортом... В общем, ни в чем не отстает от сверстников. Кстати, берет этот доктор чуть меньше, чем сказал твой отец. Записаться к нему сложно... Отдай визитку отцу. Я позвоню доктору. В свое время я оказала ему кое-какую услугу. К нему огромные очереди, и вас примут быстрее...

– Спасибо, Катя, – Лена чуть не расплакалась, но сумела сдержать себя. Здесь, на прогулке, вокруг были глаза и уши. И, если Лена грозил максимум карцер, то Наградова и вовсе могла полететь со службы из-за собственной доброты. – Как я могу тебя отблагодарить?

– Интересный вопрос, – задумалась надзирательница. – Через два дня– день милиции... Начальство уедет праздновать. Мой муж – тоже, ибо он полковник милиции. А мы с тобой по-тихому посидим в комнате отдыха, когда все будут спать. Разопьем бутылку коньяка. И ты мне расскажешь, как получилось, что тебя обвинили в смерти мужа...

* * * * *

Да... мне прямо не по себе стало от твоего рассказа, – пробормотала надзирательница и достала сигарету.

Они сидели за одним из подсобных помещений, где заключенные занимались шитьем. Катерина забрала Лену, якобы для выполнения какой-то работы, чтобы дослушать историю смерти Макса. На прогулке Лена не успела рассказать ее до конца.

–Все-таки это странно, – продолжила Катерина. – Он ушел от тебя в нормальном состоянии?

–Да, вполне, – ответила Лена, затягиваясь Катиной сигаретой. – Он был немного пьян... ну и я его, конечно, поранила. Но порезы бритвой были совсем небольшими, да и ножевая рана не могла привести к смерти...

– Согласна, – кивнула надзирательница. – Но... как-то же он умер. Либо все-таки истек кровью от твоего нападения, либо кто-то помог ему умереть. Скажи, а экспертизу проводили? Что она показала?

– Вот тут началось самое интересное, – горько усмехнулась Лена.

Вспоминать все это, конечно, было крайне для нее неприятно... До сих пор по ночам иногда снились кошмары – морг, изуродованное мертвое лицо Макса, а потом – суд, приговор... Отец, свалившийся после вынесения приговора с сердечным приступом. Галина, которая провожала ее в тюрьму, и ее шепот сквозь слезы: прости! Я сделала все, что могла!...

Но она заставила себя рассказать все новой подруге. Катерина уже оказала ей немалую помощь – папа созвонился с ее знакомым врачом, и тот назначил Сереже прием на завтра. По общим сведениям, многие ждали своей очереди к этому медику по несколько месяцев – а тут все свершилось по одному Катерининому звонку. Надзирательница прониклась участием к Лене, и ей важно было доказать, что она и в самом деле невиновна, чтобы не потерять эту неожиданную ценную дружбу.

– Во-первых, кто-то изрезал ему лицо, – продолжила она. – Я клянусь, что этого не делала, и в мыслях не было! Поэтому и опознавали его по часам и костюму. Хотели еще по группе крови проверить, но только я не знала, какая она! И никто не знал – у него ведь родственников не было. Экспертиза и суд прошли очень быстро. Галинка мне говорила, что кто-то явно заплатил следствию... Но кто? У меня не было таких недоброжелателей...

–А по-моему, были, – возразила Катерина. – Во-первых, твоя Чернова, которая гуляла с ним. А во-вторых – твоя мачеха.

–О, Вика приехала на суд, где рассказала, какая я бешеная и злобная, и как чуть не убила ее пять лет назад. Но – подмаслить кого-то? Нет! Она слишком жадная. Покричать на суде – одно, а делиться деньгами – совсем другое...

– Ну, тебе виднее, – пожала плечами Катерина. Короче говоря, тебя по-быстрому упекли за решетку. Дали такой срок, несмотря на то, что судимость у тебя первая, да еще и маленький ребенок. Обычно суд идет в таких случаях на поблажки...

– Я тебе не рассказала самое главное, – прервала ее Лена. – На следующий день после проведения экспертизы труп моего мужа исчез!

–Как это исчез?

–Просто! Когда документы были готовы, и нужно было его хоронить, труп в морге не обнаружили.

– Ох... – вздохнула Катя, роняя, недокуренную сигарету. – И никто этим вопросом не занялся?

– Милиция занялась, но – спустя рукава. Я, вдова Макса – в тюрьме; мой отец, его тесть – в больнице. Больше заинтересованных лиц не было.

– Да... – задумчиво протянула женщина. – Дело тут явно темное. Только вот разбираться в нем некому...

– В том-то и дело. Поэтому я и была осуждена на десять лет. Сейчас отец продаст имущество, чтобы иметь деньги на операцию для Сережки, и останется совсем без денег. Мои шансы освободиться раньше равны нулю...

Катерина встала с земли и посмотрела на часы. Через пять минут заключенные должны были закончить работу. Все выйдут из подсобки и, не дай Бог, увидят, как мило общаются они с Леной. Обоим это выйдет большим боком...

Неожиданно она заметила на Ленином лице слезы. Они покатились сами по себе – без всхлипываний, какие обычно бывают у женщин. У Катерины защемило сердце. А ведь сейчас в Ударном недавно выздоровевший, уже немолодой отец Лены готовит маленького внука к приему у знаменитого врача, от которого зависит дальнейшая жизнь мальчика.

Надзирательница, жмурясь от весеннего солнца, присела и крепко обняла Лену.

– Рано плачешь. Выздоровеет твой мальчишка... Еще весь поселок будет гонять. А тебе советую – будь хорошей девочкой! Для заключенных, кстати, бывает амнистия и другие приятные неожиданности. Будешь сидеть тихо – освободишься раньше. Ты на себя посмотри: покалечила мачеху, сидишь за убийство мужа... И вообще, ты при мне убила Наталью. Угомонись, Ленка! В следующий раз может быть не моя смена...

– Ну что ты, Кать, – утирая слезы, ответила девушка. – Я успокоилась. Это все позади...

– Чует мое сердце, что наоборот, все еще впереди, – пробормотала Катерина.

Заключенные женщины и надзирательницы, вскоре вышедшие на улицу, могли наблюдать такую картину: Лена тащила огромный черный пластиковый мешок с мусором, а Катя ее подгоняла.

−З/к № 35! – зычный Катин голос был слышен везде. – Давай быстрее! Там еще целая куча мусора!

Лена, изображая сильную усталость, еле скрывала улыбку.

На самом деле, она тащила разную ерунду – ветхие архивные бумаги и легкий мусор. Мешок весил от силы килограммов семь...

Глава 28

Московская область, город В. 2007 год

– Да сделайте уже что-нибудь! – возмутился Андрей, стукнув кулаком по столу. Потом он, чуть понизив голос, спросил у врача: – Или я дал вам мало денег? Без проблем, возьмите еще!

Он находился в медицинском кабинете СИЗО и общался с медработником, теряя терпение. Этот эскулап провел с раной Олега какие-то махинации несколько дней назад. Ненадолго его другу стало легче, однако сейчас снова поднялась температура, и рана разболелась сильнее. Олег не мог есть и спать от боли, и сейчас имел вид совершенно бледный и нездоровый, очень чем пугал Андрея. Хотя он, проживший уже немалую жизнь, понимал, что причина не только в ране, но и в полном игнорировании его беды Леной. Конечно, равнодушную девчонку невозможно было притащить в СИЗО силой... Однако он, по крайней мере, мог дать денег врачу, чтобы тот был к Олегу более внимательным.

Андрей очень надеялся, что Олега освободят. Он нашел неплохого адвоката – молодого, с небольшим количеством выигранных дел, но очень перспективного. Его порекомендовали знакомые именно как специалиста по уголовному праву. Это был молодой парень, пару лет назад закончивший институт, и сейчас он ждал в коридоре, чтобы переговорить с Олегом. Но тот был так слаб, что не мог внятно разговаривать... до медицинского кабинета Андрей буквально тащил его на себе, возмущаясь, что всем – и надзирателям, и начальству – было все равно, что человеку плохо. Возмущался системой только сосед Касатова по камере, но его никто не слушал. Ничего, скоро все это закончится. Адвокат, успевший пообщаться со всеми строителями, клялся, что нашел важного свидетеля преступления. Теперь было необходимо заставить его явиться на суд...

– Деньги-то я возьму, – усмехнулся врач. – Однако я не могу использовать лекарства, запрещенные в изоляторе. – Он набрал в шприц жидкость из маленькой ампулы. – Это – сильный антибиотик. Он снимет воспаление и позволит вашему другу продержаться до конца суда. Увы, инженер... больше ничего сделать я не могу.

– Так делайте хотя бы это! – воскликнул Андрей, бросая обеспокоенный взгляд на друга. Олег был бледный, словно полотно. Пот катился градом по его лицу, при этом он дрожал, как в лихорадке. – Или вам все равно, что у вас человек так мучается?!

– Будь по твоему, инженер, – врач без особой деликатности всадил Олегу укол. Тот даже не поморщился.

– Ну как, тебе полегче? – уже в коридоре спросил его Андрей. Олег уже не казался таким бледным, и на ногах держался тверже. У Андрея отлегло от сердца: по крайней мере, его друг и адвокат смогут разработать какую-то линию защиты...

– Рад познакомиться, – тут же подскочил к ним молоденький адвокат, протягивая руку Олегу. – Меня зовут Виталий Костин. Поговорим?

При виде адвоката Олег заметно повеселел, и по его лицу расплылась недоуменная улыбка. Парню было двадцать четыре года, но выглядел он лет на восемнадцать: высокий, худой, нескладный, с пышной копной темных кудрявых волос и большими карими глазами, весело блестевшими из-за крупных стекол очков. Деловой темный костюм, одетый для придания солидности, только подчеркивал молодость и худобу адвоката.

– Ну, давайте, – усмехнулся Олег. Андрей тут же ткнул его локтем в бок:

– Прекрати. Он – классный адвокат.

– Да ладно, я уже привык, – в свою очередь, усмехнулся Костин.

Олег явно не верил, что этот юноша сможет помочь ему...

– И что я должен говорить? – спросил он позже, сидя с адвокатом в комнате для свиданий.

– Ваш друг ввел меня в курс дела, пока вы болели, – ответил он, перелистывая папку с бумагами. – Говорите все, как есть. Напирайте на то, что удар по голове был слишком силен, чтобы вы могли видеть, что происходило дальше. Олег, ведь есть один важный свидетель, который своими показаниями сможет подтвердить вашу невиновность...

– Да? И кто же это? – встрепенулся Олег.

– Один строитель, таджик. Он не слишком хорошо говорит по-русски, но, тем не менее, он совершенно случайно вышел из подсобки, когда все произошло. Проблема в том, что он очень напуган... Я почти уверен, что он придет на суд, но всякое может быть...

– Если ты меня спасешь, – взволнованно заговорил Олег, – я заплачу тебе чтолько, сколько скажешь. Залезу в долги, но заплачу.

– Не нужно, – поморщился парень. – Ваш начальник уже оплатил мои услуги...

* * * * *

– Да, Ленка, – вздохнула Галя, присаживаясь на лавочку рядом с подругой. – Я, конечно, догадывалась, что ты немного отвыкла от нормального человеческого отношения за то время, что сидела в тюрьме... Но я не ожидала, что все так запущено!

Они сидели в саду рядом с Галиным домом. Их дети уже давно спали: Настя – с Галиными родителями, Сережу уложил отец Лены. Подруги решили расслабиться и посидеть за бутылкой вина, наслаждаясь последними теплыми осенними деньками. Лена как будто специально не говорила на волнующую Галю тему – об Олеге и предстоящем суде. Однако постепенно речь зашла и о нем. Галина не могла понять подругу. Встречаться с парнем, испытывать к нему какие-то чувства, познакомить его со своим ребенком... И ни разу не навестить его, попавшего в беду, зная, что он ранен? Отказываться поехать на суд? Все это не укладывалось в Галиной голове. Она заметила, что подруга поморщилась, будто ей сделали больно, однако остановиться не смогла.

– Он один. Там, в изоляторе, – продолжила Галя. – Я так поняла, что он ранен. Его мать и братья уехали отдыхать до того, как все это случилось. Лен, я абсолютно уверена, что он не виноват. Там явно произошла какая-то ошибка... Вот тебе уже пришлось побывать в такой ситуации: тебя уверенно обвиняют в преступлении, которого ты не совершала, и отправляют за решетку. Помнишь, какое отчаяние и боль ты испытала? И ведь на твою сторону встали только твой папа и я. У тебя была хоть какая-то поддержка. А Олег? Ему помогает только его начальник. Насколько я знаю, он запретил кому-либо позвонить его матери и братьям, пока те отдыхают на море. Не хочет, чтобы они переживали. А ты... он ведь любит тебя. И ты не навестишь его, не приедешь на суд и не скажешь, что веришь в его невиновность? Ленка, я тебя не узнаю.

Лена отвернулась, чтобы скрыть от подруги свои эмоции, и налила себе еще вина. Галя заметила, что ее движения стали скованными, будто деревянными, а лицо и вовсе перестало что-либо выражать. Такую серьезную защитную реакцию она видела у Лены несколько раз: когда она узнала, что ее ищут из-за заявления мачехи; на суде, когда ее признали виновной в смерти мужа; и, последний раз – когда она узнала, что ее могут лишить родительских прав.

– Галь, ты же знаешь – наша правовая система сбоев не дает, – она говорила глухим, невыразительным, будто бы чужим голосом. – Если обвинили – значит, виновен. Что он делал в такое позднее время на стройке? И как оказался рядом с трупом нашего покойного директора? Почему так неожиданно погнал в город, прервав наш прекрасный отдых? Все это очень странно. И я не исключаю, что Олег – убийца, несмотря на мое к нему отношение...

– Какое такое отношение? – усмехнулась Галя, решив добить подругу окончательно. – Ты сама говорила, что ничего серьезного тебе не нужно, только секс. В этом случае ты ведешь себя правильно: оступился, попал в беду – и ну его! Сам виноват. Тебе же проблемы не нужны. Все равно, что он – хороший человек, думающий не только о себе, но и о тебе, и о твоем сыне, и о многих других. Плевать, что он не сможет содержать мать и братьев, отбывая срок в тюрьме. Самое главное – ну и ладно, даже если он, скорее всего, просто не мог совершить это преступление?!

Лена посмотрела на нее таким взглядом, что Гале стало стыдно. Пять лет назад Лена попала в такую же ситуацию. Ее судили за преступление, в котором она не была виновата... И осудили. Только отец и подруга попытались хоть что-то для нее сделать, пусть это и оказалось напрасным. Боль, гнев, страх – все это отразилось в глазах Лены.

– Тебе не понять... – проговорила она, залпом осушая стакан с вином.– Как мне страшно вновь видеть все это. СИЗО, зал суда, милиция... Олег мне очень дорог, но дороже – свой покой. Не могу я снова все это видеть, пусть даже в качестве посетителя судебного заседания. С ума сойду... Больно, Галь. Столько времени прошло, а до сих пор больно...

Галя с удивлением заметила, как по Ленкиным щекам покатились слезы. Ее подруга уже давно не плакала... А тут – на тебе.

– Я его люблю... – продолжила Лена, когда Галя уже стояла рядом, обнимала ее и гладила по голове. – И очень переживаю за него. Олег точно не мог такое совершить. Но что я могу поделать с собой и своими страхами?

– Главное – приезжай на суд, – вздохнула Галя, вытирая Лене слезы. – Послезавтра. Это уже будет огромной поддержкой для Олега. А там – дай Бог, все как-нибудь образуется...

* * * * *

Вообще-то Илье совсем не хотелось встречаться с человеком, который сидел сейчас в ресторане, потягивая красное вино. Он, конечно, не мог обвинить этого человека в крахе своей жизни – в первую очередь, виноват во всем был он сам… Но, тем не менее, неприятный осадок оставался. Однако иного выхода у него не было.

Ему было просто необходимо вернуть Галину, заслужить ее прощение. А это можно было сделать только одним, озвученным ею способом – помочь доказать невиновность Лены. Пришлось заниматься этим темным, уже поросшим былью делом. Конечно, во всем этом следовало разобраться пять лет назад – тогда, быть может, и удалось бы ей помочь. А теперь было намного сложнее. Правда, удача все-таки улыбнулась ему…

* * * * *

Несколько дней назад ему удалось найти следователя, который вел расследование убийства Максима Опольского. Этот маленький худенький человек средних лет давно уволился со службы и теперь работал в охране престижного ночного клуба в В. Узнать его фамилию было несложно – через цепь общих знакомых Илья вышел на архивный отдел милиции, где хранились записи – кто из следователей в какое время вел уголовные дела. Этого следователя звали Николай Комиссаров, и, к счастью, номер его домашнего телефона был в городском справочнике.

Сначала бывший следователь крайне настороженно отнесся к предложению Ильи встретиться, но, когда молодой человек сказал, что заплатит солидное вознаграждение, согласился. Правда, предложил Илье приехать к себе домой.

Во время их разговора Пронин узнал интересные подробности того дела. Еще до того, как материалы были переданы в суд, к Комиссарову в кабинет заявилась молодая красивая девушка, дорого одетая. Она начала расспрашивать о ходе дела и, узнав, что доказательств факта убийства Опольского собственной женой маловато, очень просила помочь. Ей нужно было, чтобы вина Лены была как можно скорее доказана и следствием, и судом.

Услышав такую просьбу, следователь, очарованный красотой девушки, сперва растерялся. Она предложила ему внушительную сумму денег… Однако Комиссаров отказался, выбрав другой способ оплаты – все-таки не каждый день к нему в кабинет заявлялись такие красотки. Они встретились несколько раз, в результате чего в деле появились факты о жизненно важных ранениях, найденных на теле убитого и нанесенных тем самым ножом с отпечатками пальцев его жены. Этих доказательств суду хватило.

– Ну, не смог я ей отказать, – говорил Илье следователь, потягивая в своем кресле светлое пиво. – И денег с нее взять не смог… Понимаешь, это – такая женщина! Шикарная! Ноги, волосы… а фигура! Все при ней! С тех пор я, правда, ее не видел, но помнить ее буду всю жизнь!

– А подробнее можете ее описать? – попросил Илья.

– Конечно! Высокая, длинные черные волосы, голубые глаза. Лет двадцать или чуть больше. Личико – совершенно кукольное!

Фраза про кукольное личико словно кольнула Илью. Именно так Галя и Лена когда-то называли третью свою подругу, Машу Чернову – куколка.

– Мария ее звали, – словно в подтверждение его мыслей, продолжил Комиссаров. – Да и то, если она правду тогда сказала… Эта Мария – самое лучшее, что было за годы моей службы в милиции!

Илья поблагодарил следователя, отдал ему обещанные деньги и, пообещав, что никому не откроет полученную информацию, покинул его квартиру.

* * * * * *

За прошедшие годы Маша будто не изменилась – стоя около окна ресторана, Илья видел тот же изящный профиль, белую кожу и струящиеся по спине темные блестящие волосы. Что и говорить, смотреть на нее было настоящим удовольствием, хотя ему и не хотелось подходить ближе. Однако, разглядев ее вблизи, уже зайдя в ресторан, Илья понял, что Маша стала другой.

Ее лицо казалось более серьезным и одухотворенным, не было в ней того бездумного очарования и легкости, как много лет назад. Чернова, одетая в обтягивающее темно-серое платье, казалась более солидной и взрослой. Держаться она стала более прямо и уверенно, появилась снисходительная улыбка, с которой она поглядывала вокруг себя – раньше Маша так не улыбалась.

Да, она и сейчас была хороша, интереснее, чем много лет назад… Однако Илья не собирался любоваться ею. Сейчас ему важно было подстроить их встречу так, будто все это случайно, и расположить Машу к себе настолько, чтобы она не отказалась с ним выпить. Один раз они уже были близки. Теперь ему необходимо, чтобы все получилось снова…

– Маша? – она подняла голову, поставив на стол чашку. Ужинала Чернова весьма скромно – какой-то салат из разнообразной зелени, стейк из форели и зеленый чай, и все это стояло на столе нетронутым все то время, что он наблюдал за ней.

В ее глазах по очереди отразились изумление, испуг и смущение. Маша вспыхнула, как девчонка. Илья был удивлен – он, конечно, не льстил себе, что по прошествии семи лет она питает к нему какие-то чувства… Тогда вывод напрашивался другой: неужели любой мужчина мог заставить беспринципную аморальную Чернову покраснеть?

«Она аморальная, – усмехнулся про себя Илья. – Ну да. А сам-то хорош? Вроде не баран, чтобы тебя на веревочке уводили от жены. И Опольский, царствие ему Небесное, был точно таким же. Кто еще хуже – Машка или женатые мужики, гуляющие с нею от жен?»

– Привет, – Маша растерянно захлопала глазами. – Какая неожиданная встреча…

Встреча была для нее действительно неожиданной. Они жили в одном городе и часто приезжали в Ударный, но практически не пересекались между собой. У них был разный круг общения, разные интересы… и общие воспоминания, которые лучше было не трогать. Иногда Илья видел ее джип в Ударном, но она, по-видимому, приезжала только наблюдать за ремонтом дома, а потом и вовсе окончательно осталась в нем. Илья же, из-за постоянной занятости, практически не вылезал из В. К тому же, как он слышал от общих знакомых, Чернова много путешествовала и даже успела побывать замужем, правда, совсем недолго.

– Рад тебя видеть, – Илья выдавил из себя широкую радостную улыбку, которая, судя по огонькам, вспыхнувшим в Машиных глазах, получилось довольно натуральной. – Встреча действительно неожиданная… и очень приятная, – он понизил голос и добавил в него обволакивающей хрипотцы. – Ты стала еще прекраснее, – это прозвучало искренне, ведь он не лгал. – Вот, решил поужинать в этом новом ресторане, и вижу, что все столики заняты…

– Конечно, засмеялась она, откинув голову и демонстрируя нежную кремовую шею в объятиях мягкой ткани платья. – Первый рыбный ресторан в В. – а ты что хотел? Чтобы попасть сюда вечером, нужно заранее заказывать столик. Но сегодня тебе повезло – я с удовольствием приглашу тебя за свой.