Текст книги "Ангел любит лишь тебя"

Автор книги: Мария Синягина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Каждый человек прикреплен к жизни тысячами связей. Они, будто невидимые нити, соединяют его с другими людьми – слабее или сильнее.

Одни из этих нитей всего лишь статистика, массовый материал. Продавщица в магазине не станет горевать, если ты вдруг перестанешь покупать у нее хлеб. Участковый врач не расстроится, если больше никогда не будет лечить твой насморк.

Но есть такие канаты, которые нельзя порвать незаметно. Они жизненно важны, необходимы порой больше, чем воздух. Иногда они теряются медленно, постепенно. После этого остается лишь легкая грусть, предчувствие, что, может быть, не все еще потеряно. Но бывает, они обрываются резко, и тогда с треском и грохотом мир обрушивается на тебя огромной беспощадной мощью.

…Галя теперь постоянно плакала. Перестала выходить из дома, просто сидела в кресле в комнате Юлианы, завернувшись в клетчатый плед, и смотрела фотографии, где они с Василием были вместе. Было в этом страдании столько обречения, боли и отчаяния, что, казалось, некогда беззаботная светлая и легкая девушка больше никогда не сможет утешиться.

Абрикосов запил. Он открывал бутылку за бутылкой, опорожнял стакан за стаканом. Его некрасивое лицо исказила гримаса боли и с каждой новой порцией оно все меньше походило на человеческое. Смотреть на Славу было неприятно, страшно и даже противно.

Юля плакала, разрывалась между друзьями и совершенно не знала, чем можно им помочь. А может быть, стоило помогать и ей самой?

В день похорон было холодно. Промозглый ветер пробирал до костей. Небо затянули тяжелые седые тучи. Сквозь грязный, унылый, весенний снег проступили черные проталины. Еще несколько дней назад на деревьях лежали пушистые хлопья, но теперь снег растаял, и черные ветви-руки безжизненно опустились к земле. Люди на фоне этого пейзажа казались брошенными и беззащитными.

На кладбище Юлиана крепко держала Королёву под руку. Галка выла в голос так, что Юлиана стала опасаться за ее психику. По другую сторону подруги, тихонько вздыхая и покачиваясь, стоял ничего не соображающий Абрикосов. После похорон Галя освободилась от поддерживающих ее рук и подошла к родителям Василия. Они держались отстраненно, ни с кем не разговаривая. Юлиана услышала, как мама в ответ на тихое приветствие прокричала:

– Девушка, не лезьте вы к нам со своими признаниями. Видите, у нас сын погиб.

Галя замерла на секунду, а потом неуверенной походкой вернулась к друзьям.

После похорон Галка перестала не только плакать, но и говорить. Эта тишина была для нее еще более несвойственна, чем постоянные слезы, поэтому Юлиана заволновалась еще больше. Она ходила вокруг Королёвой и пыталась ее растормошить, вернуть в прежнее состояние. Регина сказала, что надо дать Гале время пережить горе, и Юлиана оставила подругу в покое.

Юлиана и сама была не в лучшей форме – помимо грусти из-за смерти Василия и переживаний за подругу, у нее появился страх в одиночку ходить по улице, особенно если было темно. Она перестала задерживаться на работе, сразу после окончания трудового дня бежала домой. Несколько раз, когда становилось совсем невмоготу, Юля брала отгулы, стараясь поддержать подругу и продержаться самой. Тогда они с Королёвой долго пили чай, сидя на кухне и разговаривали. Казалось, подруги стали еще ближе. Горе сплотило их.

Абрикосов перестал пить и вышел на работу.

– Я понял, что если не остановлюсь, ничем хорошим это не закончится, – признался он. Они сидели за столом на кухне. Юлиана залила чай кипятком из только что закипевшего чайника и поставила френч-пресс на середину стола. Слава достал из холодильника шоколадку и на секунду замер.

– К тому же мне нужна свежая голова, – Абрикосов с хрустом разломил шоколадку на несколько кусочков и только после этого принялся вскрывать упаковку.

– Молодчина, – похвалила его Юлиана, опуская пресс и разливая чай по кружкам, – надо держаться. У тебя такая работа, что голова действительно должна быть в порядке.

– Да, но дело не в работе, – Слава отхлебнул зеленый чай из кружки с рыбками на боку и запихнул в рот огромный кусок шоколада. – Мне надо найти Васиного убийцу.

Он сказал это так буднично, повседневно, что до Юлианы не сразу дошел смысл его слов. Она вытащила из упаковки кусочек шоколадки и разломила его пополам. Одну часть отправила в рот, а другую вернула обратно. И только потом повернулась к Абрикосову.

– Подожди, Слава. Ты говоришь странные вещи. Ты что, сыщик или, может быть, супермен? Как ты, обычный человек, сможешь это сделать? Пусть преступление полиция расследует.

– Я полиции не доверяю. У нас в депо крутится один малолеток в погонах, вынюхивает, выспрашивает, а толку ноль. Ничего они не найдут, потому что это сделал кто-то из наших. В депо посторонних не пускают, тем более к поездам. Доступ к путевым шаблонам тоже только у своих. Это не пьяные выходки хулиганов или наркоманов. И не случайное происшествие. Его били, Юлиана, понимаешь, били долго, пока он не умер.

В глазах Абрикосова появились слезы. Юлиану передернуло.

– Ты сама вспомни, Васька нам рассказывал недавно. Кто-то закрыл тормозной кран. Ему по-настоящему повезло, что он тогда не погиб. А еще…

– Белый седан, – догадалась Юля.

– Да, белый седан. Мне тоже кажется, что все это звенья одной цепи. И Галке угрожали. Помнишь, эсэмэску, где ее грозились убить? Галка сдуру сразу удалила сообщение, а надо было оставить, сейчас хоть номер проверили бы.

– Ничего бы ты не проверил, – Королёва тихо пробралась в кухню и присела на табуретку. – Со своего номера никто такие сообщения писать не будет. Я, кстати, сегодня еще одну получила. Слова другие, но ощущение, что пишет их один и тот же человек.

– Покажи, – попросила Юлиана, – эту ты, надеюсь, не удалила.

– Не удалила, – ответила Королёва, доставая телефон, – тебе оставила. На, полюбуйся. А номер вне зоны действия сети, я сразу проверила.

Юлиана взяла из рук подруги телефон и прочитала вслух:

– «Ты дрянь, и я тебя ненавижу». Да уж, вполне определенно.

– А текст прошлого сообщения не помнишь? – спросил Абрикосов.

– Я не помню все слова, но про убийство точно было, – Галка вздохнула и полезла в шоколадную обертку. Там она тщательно изучила все кусочки, выбрала тот, в котором было больше всего орехов, и стала медленно его обкусывать.

– Мне вообще-то вам кое-что рассказать надо, – Королёва нерешительно замолчала и отложила шоколадный кусок. – Только не знаю, с чего начать.

– С сути давай, – Юлиана с жалостью посмотрела на подругу.

Галя никогда не была такой нерешительной.

Да, после того, как Вася погиб, она стала замкнутой, закрытой, ушла в себя. Она перестала пользоваться духами и косметикой. Привычные юбки сменились джинсами. Юлиана за время «мини» успела забыть, что брюки, тем более джинсовые, когда-то присутствовали в Галкином гардеробе. Ей было больно смотреть на подругу, хотелось, чтобы она вновь стала прежней Королёвой, беззаботно перешагивающей все проблемы в коротком леопардовом платье, плюющей на любые жизненные неурядицы.

Но оказалось, что есть проблемы, через которые не перепрыгнешь, и неурядицы, на которые не махнешь рукой. Галка должна пережить свое горе, научиться принимать его, смириться с утратой.

– Галь, что-то еще случилось? – Слава тоже с интересом смотрел на Королёву. —Тебя кто-то обидел?

Та немного помолчала, словно подбирая слова или собираясь с духом, побарабанила по столу кончиками пальцев, а потом выпалила:

– Я беременна.

– Что-о-о?! – вскричала Юлиана. – Когда ты успела? От кого?

Абрикосов потрясенно молчал, только таращил на Галку и без того большие глаза.

– От кого от кого, – поморщилась Королёва, – от Васи, конечно. Я сначала перебои с циклом списала на нервы – всякое бывает, знаешь, но потом подумала, что дело может быть не только в этом, и сделала тест. Да я как-то по-другому себя чувствовать стала, одежда начала поджимать в районе живота.

– Какого живота? – спросила Юля, оглядывая идеальную Галкину фигуру. – Нет у тебя никакого живота!

– Живота нет, а одежда тянет, – упрямо сообщила Галя. Карие глаза чуть заметно блеснули, руки задержались чуть ниже пупка, и Юлиана заметила, что пуговица на брюках расстегнута.

– И что теперь? – раздраженно поинтересовалась Юлиана, тщетно пытаясь скрыть волнение.

– А что теперь? – невинно отозвалась Галка. Ее умение «включать дятла», как называл это состояние Абрикосов, порой доводило окружающих до исступления.

– Что делать будешь, Галя? Это же не… не… – Юля попыталась подобрать подходящее сравнение, но ничего, кроме «не ведро картошки купить», в голову не пришло. Она беспомощно посмотрела на Абрикосова, но тот молчал. – Ну скажи хоть что-то, а?

– Юль, я беременна, и Васи больше нет, – опять повторила Королёва и заплакала. Юлиана обняла подругу. Она не могла подобрать нужных слов, поэтому просто гладила ее по спине. Абрикосов налил в кружку воды, поставил перед Королёвой. Галка взяла ее обеими руками и сделала глоток.

– Я буду рожать, – твердо проговорила Галя. – И не смей меня отговаривать!

– Ты все же еще подумай, – осторожно произнесла Юлиана. – Мне кажется, что ты пока не совсем понимаешь, на что решилась. Это же ребенок, целая жизнь.

– Но это Васин ребенок, – возразил Слава.

– Слав, это теперь не Васин ребенок. Он твой, Галя, – Юлиана повернулась к Галке, – и тебе с ним жить! Ухаживать, кормить, поить, одевать, делать уроки, ну… я не знаю, что еще с детьми делают!!! Как ты будешь за него отвечать, если ты и сама еще дитя?!

– Буду я его кормить, – пылко воскликнула Галка, – и поить, и отвечать за него буду, какие проблемы!

– Галь, это же не ведро картошки купить! – в отчаянии заорала Юлиана, забыв про неуместность сравнения.

Королёва засмеялась и вскочила с кресла, ловко освобождаясь из пледа. Она подбежала к подруге, легонько три раза стукнула ее указательным пальцем в висок и сказала:

– Юль, ты, по-моему, немного ку-ку!

И пулей вылетела из комнаты.

– И еще кое-что…

Дверь, только что закрывшаяся за Галкой, снова открылась.

– Что? – спросила Юлиана, не ожидая ничего хорошего.

– Я согласна с Абрикосовым. Убийцу моего Васи надо найти.

«Тяжелая ситуация, – подумала Юлиана. – Галку «несет». Сначала погибает Василий, теперь вот случилась эта беременность. Конечно, Галя хочет оставить малыша, ведь это память о Васе. Ее желание естественно – оставить хоть что-то, что будет напоминать ей о любимом. Она думает, что от этого ей станет легче, хотя на самом деле это не так. В конце концов, это он умер, но она-то жива. И весь вопрос в том, как она будет жить дальше. Надо просто немного подождать и опять поговорить с ней, пока еще есть время».

– Что думаешь? – голос Абрикосова заставил ее вздрогнуть.

– Не знаю, Слава. Очень неожиданно это. И страшно. Его смерть, конечно, все перевернула с ног на голову. Но как бы то ни было, я Королёву не брошу. Галка для меня больше, чем подруга. Она, скорее, сестра.

– Знаешь, что я понял? Что времени у меня осталось мало. А так много хочется успеть, не прожить зря. И друзей надо беречь. Не жалеть добрых слов, не забывать поздравлять с праздниками, не откладывать встречи на потом. Потому что потом может и не наступить. Это банальная, прописная истина, но я ее сейчас ощущаю очень остро. А по поводу ребенка Галя сама должна решать, – сказал Слава, – она же мать. Ладно, сестренка, пошел я на работу собираться.

– Давай, братишка, – натянуто улыбнулась Юлиана, – береги себя.

«А ведь он прав, – подумала Юлиана, когда за Абрикосовым закрылась дверь, – все может случиться. И мои планы, мечты останутся только в мыслях. Напишу Артему и назначу ему встречу. Хватит бояться. Нужно действовать. Ведь другого шанса может и не случиться. Жизнь очень коротка. Швартовы, что надежно держат нас у причала, могут лопнуть, и тогда судно, такое устойчивое, крепкое и защищенное, опрокидывается. Оказывается, нити, что держат нас на плаву, легко порвать. Значит, нужно не бояться создавать новые. Или вытаскивать из глубоких пыльных сундуков памяти старые канаты, чтобы натянуть их вновь».

Глава 4

Бывает, долго не можешь определиться, как правильно поступить. Мучаешься, раздумываешь и, в конце концов, так и не делаешь нужного шага. Иногда же решения даются легко. Они не всегда верные, но и последствия этих поступков, как правило, переживаешь проще.

Поначалу Юлиана восприняла настороженно, даже недоверчиво идею Абрикосова самим искать убийцу Василия.

– Глупость ты задумал, Славка, – выговаривала она ему, сидя на диване в гостиной.

– Почему? – Абрикосов, обожающий все, что связано с автомобилями, пересматривал «Форсаж». Юлиана видела, что ему не хочется разговаривать на эту тему, он ждет поддержки, одобрения, а уж никак не нотаций и сомнений.

– Никто тебе ничего не скажет, только время потратишь и нервы.

– Зря ты не веришь в меня, – вяло возразил Абрикосов, наблюдая за напряженной лысиной Вин Дизеля. – Галя, в отличие от тебя, меня понимает!

Юлиана не ответила. Что толку надрываться, если он все уже решил.

«Галка, конечно, в своем репертуаре, – думала Юлиана. – Вечно ввязывается в какие-то авантюры. Если бы я ее не тормозила, она давно уже без башки осталась. Теперь еще один товарищ рисковый появился. И что мне с ними делать?»

Из кармана раздалась телефонная трель.

– Легка на помине, – проворчала в трубку Юлиана, – Королёва, ты где пропадаешь?

– Юля, я, кажется, видела тот белый седан, – горячо зашептала в ответ подруга. – Мне страшно. Они убили Васю, а теперь, похоже, пришла моя очередь. Забери меня отсюда, пожалуйста.

– Где ты? – Юлиана взволнованно вскочила с места. Слава оторвался от фильма и уставился на девушку.

– Около депо, я здесь возле забора сидела, а потом пошла чаю купить, потому что замерзла, и увидела его. Мне кажется, это он за мной следит!

– Кого его? Кто за тобой следит?

– Я не знаю, там была белая машина, а водителя я не рассмотрела.

– Так, быстро иди в людное место, – приказала Юлиана, – лучше в кафе. Мы с Абрикосовым сейчас тебя заберем.

Ребята быстро собрались и отправились спасать подругу. Юлиана подозревала, что Королёва перегибает палку, но бросить Галю одну в слезах она была не в состоянии. Так рассудительная мамочка жалеет плачущего над ерундой ребенка, понимая, что для него это действительно важно. Однако девушка даже не подозревала, какую глупость учудила подруга.

Через два часа они вернулись домой. Слава и Юлиана возмущенно переглядывались, взъерошенная Галка стыдливо молчала.

Оказалось, Королёва в очередном безрассудном порыве отправилась в депо. Естественно, туда ее не пустили, но Галя никогда не искала легких и, главное, безопасных путей. Она решила отыскать какую-нибудь дырку в заборе и пробраться на территорию, чтобы найти место, где убили Васю. Или подсмотреть через ограждение. Проникнуть в депо не удалось, и она устроилась за гаражами возле щели в бетонном заборе с облупившимися бестолковыми граффити. В конце концов Королёва замерзла и решила бросить свой пост ради кружки горячего чаю. По дороге в привокзальное кафе она заметила машину, подозрительно похожую на ту, что чуть не сбила Юлиану с Василием, и испугалась.

Когда Юлиана узнала подробности Галкиного путешествия, то орала так, что, казалось, в машине лопнет лобовое стекло. Идея была откровенно глупая, даже Абрикосов не смог ничего на это возразить. Он только морщился, словно от зубной боли, и крепко держался за руль.

Юлиана была очень зла. Высказав все, что думает, она замолкла, твердо решив не говорить больше ничего. Но уже дома, глядя как Галя, обхватив огромную кружку, сжимается в комок в углу кухни то ли от страха, то ли от холода, она поняла: убийцу Василия нужно найти. Только тогда Королёва успокоится, перестанет вздрагивать от телефонных звонков, бояться каждой белой машины и, наконец, прекратит лазить по сомнительным местам.

– Галь, пообещай, что больше не будешь делать таких глупостей! – Юлиана строго посмотрела на подругу.

– Юль, прости, – Королёва заплакала. – Я не знаю, что делать. Не могу я уже жить как раньше. Спать, есть не могу, все время думаю о Васе.

– Я тоже о нем думаю. И Слава, – Абрикосов утвердительно кивнул, – и Регина. Все мы думаем о Васе. Но это не значит, что надо рисковать еще и своей жизнью.

– Хорошо, я обещаю, что буду осторожной, – Галя всхлипнула, по-детски вытирая слезы кулаком, – но вы должны тоже пообещать, что поможете найти убийцу!

– Обещаю! – громко выкрикнул Абрикосов, и Юлиана скривилась.

«Похоже, – обреченно подумала Юлиана, – это единственный способ вернуть ее в нормальную, привычную жизнь».

На следующий день Абрикосов попросил Юлиану, ничего не говоря Королёвой, поехать с ним к Болтушину.

– Понимаешь, – пояснил Абрикосов, усаживая Юлиану в салон своего старенького потрепанного «гольфа», – Гале не надо с этим связываться, все-таки беременная женщина.

– А нам с тобой надо, Слав? – серьезно спросила Юлиана.

– Надо, – просто сказал Абрикосов. – Давай хотя бы попробуем, в конце концов, мы же ничего не теряем.

– Ладно, —согласилась Юлиана. – Я уже поняла, что выбора нет. Галка точно не успокоится, но у меня, в отличие от нее, хоть чувство самосохранения осталось.

Абрикосов хмыкнул и повернул ключ зажигания. Двигатель загудел, зафыркал. Юлиана от холода передернула плечами и поглубже закуталась в пуховик.

– Почему ты хочешь поехать именно к Болтушину? – спросила она. – Мне он показался очень несерьезным товарищем. Может, лучше с Федором поговорить?

– А я с ним каждый день разговариваю. Федя ничего не знает. Он лишь только вспомнит, как Васю увидел, и ему сразу плохо становится. А Мишка известный сплетник. Кроме того, он наблюдательный, от него ничего не укроется. И любопытный до ужаса.

– Про любопытство я уже поняла, – Юлиана припомнила, как Михаил на дне рождения Регины расспрашивал ее об отношениях с Василием.

– Вот-вот, – подтвердил Абрикосов. – Он, может, что-нибудь интересное нам и расскажет. Кстати, Федор про тебя спрашивал. Ты там не передумала на его счет?

– Нет, Слав, мне бы с прошлым своим разобраться. Федор сейчас мне совсем некстати.

Абрикосов резко вывернул руль, и машина свернула в узкий проем двора. Из-под автомобиля послышался ощутимый хруст, и Юлиана встрепенулась.

– Что это?

– Шрусы пора менять, – пояснил Слава. – Они давно начали трещать, а у меня все руки не доходят в сервис ее отвезти.

– Смешное название, – улыбнулась Юлиана, – так не опасно ездить?

– Не переживай, скоро отремонтирую. Смотри, он живет в этом доме, – Абрикосов кивком указал на старую панельную пятиэтажку.

Перед зданием было полно машин, и Славе пришлось долго кружить по тесным дворам, подыскивая подходящее место. В итоге машину оставили в соседнем дворе, что изрядно разозлило Абрикосова. Когда Юлиана со Славой подошли к подъезду, небо затянули грязно-серые тучи, из которых накрапывал мелкий неприятный дождь.

– Готова? – спросил Слава и после того, как Юлиана кивнула, набрал комбинацию цифр на домофоне.

Сейчас, в домашней обстановке, Болтушин выглядел куда более деловитым и обстоятельным, чем тогда, на дне рождения Регины.

– Славик, о чем ты хотел поговорить? Я по телефону так ничего и не понял. Только давайте быстрее, – попросил он, – жена скоро приедет, а мне еще кое-что сделать надо и на работу убегать.

Они уселись в крохотной проходной комнатенке, которая, очевидно, служила гостиной. Старенький диван был застелен древним покрывалом с оленями – Юлиана видела точно такое же много лет назад у одноклассницы, и оно уже тогда смотрелось раритетом. Хотя она, детдомовская девочка, и на этот незамысловатый атрибут неказенной жизни, смотрела с завистью. Напротив дивана неуверенно стоял немного почерневший от времени сервант с книжками на боковых полках и старомодными бокалами, со вкусом расставленными за чуть помутневшим стеклом.

Абрикосов не стал юлить.

– Миш, ты не знаешь, кто на Васю мог зуб иметь?

Михаил помрачнел.

– Ах, вот о чем ты… Не знаю, Славка, я ничего такого не слышал. Вообще он хороший мужик был, Васька-то. Ума не приложу, за что его можно возненавидеть. Единственная ссора, о которой я знаю, была с Катькой. И они после нее расстались, полгода уже прошло.

– Что за Катя? – спросила Юлиана у Абрикосова.

– Они с Васей встречались пару лет, – пожал плечами Слава. – Расставались сложно, она никак не хотела его отпускать. Но Катя тут точно не при чем.

– Она сначала за Олегом Дороховым, мужем Регины, бегала, – Болтушин снисходительно посмотрел на Абрикосова и понимающе улыбнулся. – Помню, мы с Ромой Малюковым тогда Регину о ней предупреждали. Она еще посмеялась, сказала, что мужик не коза и если он сам не захочет, то никакая баба его не уведет. Так и получилось. Поэтому когда у Кати с Олегом не вышло ничего, Катя на Васю переключилась.

– Подождите, – Юлиана вскочила с места и повернулась к собеседникам, – но ведь Регининого мужа убили.

– Убили, – подтвердил Михаил, – только это давно было.

– И что? – не понял Абрикосов.

– А то! Эти два убийства могут быть связаны, – объяснила Юлиана. – Что, если эта Катя так отреагировала на отказ?

Абрикосов тоже вскочил и принялся размашисто вышагивать по комнате.

– Вообще-то девушка права, – вмешался Болтушин, – говорят, Катя после разрыва с Васей уволилась, все отношения с общими друзьями разорвала. Нормальный человек так бы не поступил. Подумаешь, с парнем поругались. А она, видать, по серьёзке расстроилась. И никто еще не знает, как на нее отказ Дорохова повлиял.

– Я в это не верю, – Слава замотал головой. – Ты бы видела Катю – маленькая, худая. У нее сил не хватило бы справиться со здоровым мужиком! К тому же, если она уволилась, то как проникла на территорию депо? У нас ведь пропускной режим. И вообще, неужели вы думаете, что за это можно убить?

– А за что можно убить? Какие еще мотивы для убийства ты знаешь? – вопросом на вопрос ответила Юлиана. – Деньги да любовь. Наверное, еще месть. Больших денег, как я понимаю, ни у Васи, ни у Олега не было. И я не знаю, что Вася такого мог сделать, чтобы ему кто-то решил отомстить. Про Олега ничего сказать не могу. Остается любовь, все логично.

– Про Дорохова я могу рассказать, – Болтушин, поддавшись общему порыву, тоже встал с дивана. В отличие от Абрикосова, Михаил ходил медленно, будто прогуливаясь. – Он психованный был, орал постоянно. Чуть что не по его, так он в матюки. Мы к нецензурной брани, так сказать, привычные, но иногда обидно становилось. Я ему как-то говорю: «У тебя в бортовом журнале замечание не отработано». А он мне – ты, говорит, помогало, меня, машиниста, учить собрался? Сам разберусь, а ты иди, тормоза дои.

– Что с тормозами делать? – переспросила Юлиана. – Доить?

– Профессиональный сленг, не бери в голову, – отмахнулся Абрикосов.

– И не дружил он, мне кажется, ни с кем, – продолжил Михаил, в то время как Абрикосов все больше мрачнел. – Даже Регина, думаю, хоть и тяжело ей пришлось, с облегчением вздохнула, когда его не стало.

– Болтушин, ты говори, да не заговаривайся! – повысил голос Абрикосов. – Подумаешь, послали тебя: ну, может, не в настроение попал, а ты сразу выводы такие делаешь, да еще про жену…

Помощник машиниста недовольно зыркнул, плюхнулся на покрывало с оленями и обиженно проговорил:

– Я выводы, Слава, не только из этого случая сделал, ты с Олегом в паре не работал, поэтому знать не можешь. Он, между прочим, не одного помощника сменил, психологическая, так сказать, несовместимость каждый раз случалась. И со мной, кстати, в том числе. Можешь у Ромки Малюкова спросить, просто так бригаду расформировывать не будут.

– Вы с Олегом тоже в одной бригаде работали? – спросила Юлиана.

– Работал, – Михаил вызывающе посмотрел на хмурого Абрикосова, а потом повернулся к девушке, – но не долго.

– Может быть, все же вспомните, какие-то ссоры или просто напряженные моменты, связанные и с Василием, и с Олегом?

– Девушка, я на своем месте проработал не один год, знаю, что такое железная дорога. Тут такие истории случаются, что поверить сложно. И, кстати, что такое «просто плохое настроение» тоже, так сказать, представить могу. И не обижаться на это я в состоянии. Все мы, так сказать, люди. Вася нормальный мужик был, а Олег тварь. Но что у них общего, кроме Катьки, я не знаю.

Абрикосов упрямо молчал, глядя в одну точку, и Юлиане снова пришлось прервать неудобную затянувшуюся паузу.

– А что за истории у вас случались?

Слава раздраженно отвел глаза.

– Ты, Славка, глазами не зыркай. Как будто сам не знаешь, как это бывает. А историю расскажу тебе, – он повернулся к Юлиане, – мистическую.

– Какую историю? – удивилась Юлиана. – Что мистического может быть в работе железнодорожника?

– Это случилось не со мной, но рассказываю со слов, так сказать, очевидцев. У меня в этой бригаде друг работал, царствие ему небесное. Сбили они, значит, паренька молодого. Тормоза сработали вовремя, но из-за того, что скорость состава была высокой, случилась авария. Перепугались, конечно, но по инструкции пошли проверять. Оказалось – насмерть, сделать ничего было нельзя, поэтому они его за габарит пути убрали, сообщили кому надо и уехали.

Юлиана вспомнила разговор с Василием на дне рождения Регины. Тогда ее шокировало, что машинист должен продолжить путь, если пострадавшему нельзя помочь. Сейчас она сдержала эмоции, однако внутренне сжалась. Может, это правильно с точки зрения логики, но по-человечески такой подход принять трудно.

– А дальше? – Абрикосову, по-видимому, надоело бессмысленно дуться, и он включился в беседу. – В чем мистика?

– Мистика, Слава, в том, что после этого случая машина, сбившая парня, перестала трогаться с этой платформы. Поезд, совершенно исправный на вид, прибывает туда, а отправиться не может, машина наотрез отказывается ехать. Ситуацию спасал только сбор аварийных схем тяги.

– А что такое… – начала было Юлиана, но наткнулась на недовольный взгляд Славы и осеклась. Какая, в сущности, разница.

– Так не бывает, – безапелляционно заявил Абрикосов.

– А ты что же, не слышал историю-то эту, а, Славка? – спросил помощник.

– Нет, – помотал головой Абрикосов.

– Так ты, наверное, тогда не работал еще. И штука в том, что с других станций и платформ машина отправлялась совершенно нормально, а на этой постоянно история. Среди бригад тогда бытовало мнение, что она проклята, боялись на ней ездить. И мы, кстати, в том числе.

– И что в итоге, сняли проклятье-то? – нетерпеливо, но подчеркнуто небрежно спросил Абрикосов.

– Сняли, – улыбнулся Михаил. – В конце концов к нам в депо работать пришел приемщик, Ванька Коленков. Руки золотые.

– Да, помню его, – одобрительно кивнул Слава, – он уже, по-моему, на пенсии?

– Ага, в прошлом году проводили. Посмотрел он на замечания по ремонту машины и увидел комментарий: «При отправлении с такой-то платформы в сторону Москвы не собирается схема тяги». Заинтересовался. Ему и рассказали всю историю, а он говорит: «Не верю я ни в какую мистику». И пошел разбираться. Рассмотрел детально – все хорошо, но поезд по-прежнему со станции той не отправляется.

Юлиана представила маленького дотошного мужичонку в засаленной оранжевой жилетке, которого, в отличие от остальных, не впечатлила история про проклятье, и он начал разбираться. Из принципа. Потому что если машина должна работать, значит, так и должно быть, и никакой тебе мистики-дуристики.

А Болтушин тем временем продолжал.

– Он не поленился, поехал на место…

– Ладно, Миша, не томи. В чем дело-то оказалось? Или ты хочешь убедить нас, что привидения существуют? – Абрикосов вновь перебил неторопливый размеренный рассказ, и Юлиана ткнула друга в бок – зачем обижать человека?

К тому же ей было действительно интересно.

– Существует много платформ под наклоном, ну ты знаешь, – Миша немного виновато, словно извиняясь, посмотрел на Славу. – Оказалось, что при том угле наклона, что имеет платформа, просто отходил провод, который участвовал в сборе схемы тяги электропоезда. Из-за наезда произошел достаточно сильный удар по локомотиву, и провод сместился. Так что никаких привидений. Понятно? – немного назидательно закончил он.

– Угу.

– Ладно, ребят, истории историями, я говорил, что времени у меня не много, так что давайте, так сказать, в другой раз.

– Он нас выгнал, потому что ты на него бычиться начал, – сказала Юлиана Абрикосову, когда они выходили из подъезда.

– И пусть. Все равно он ничего толкового не рассказал. Истории он, видите ли, мистические знает! Ну не могла Катя это сделать. Я же ее знаю, она хорошая девчонка, хоть и с закидонами маленько.

– Вот поэтому я и говорю, что расследование – это глупая затея, – Юлиана не успевала за Абрикосовым, который отмерял расстояние до машины огромными раздраженными шагами, так что говорить приходилось ему в спину. – Ты не можешь мыслить здраво, когда дело касается твоих друзей и знакомых. Потому что подозревать их очень неприятно.

– Еще больше неприятно – знать, что твоего друга убили, и не знать, кто это сделал, – не останавливаясь, огрызнулся Абрикосов.

– Значит, надо быть беспристрастным. Насколько это возможно. Сам подумай, все сходится. Катя узнала, что Василий нашел ей замену, и разозлилась. Похоже, у мадам не все в порядке с головой, потому что до этого она убила Олега Дорохова из-за того, что и он отказал ей. Вспомни, какие сообщения приходят Королёвой. Может быть, теперь и Галя в опасности. Надо с этой бывшей поговорить. Ты сможешь с ней связаться?

– Знаешь, сестренка, – они подошли к машине, и Абрикосов открыл водительскую дверь, – для человека, который вообще не хотел разбираться, ты слишком настойчива.

– Да ну тебя, – Юлиана отвесила Абрикосову шутливый подзатыльник, открыла дверь и уселась на затертое сиденье. – Давай, заводи коня, только не угробь меня своими хрустящими шрусами-трусами.

– Не боись, – парировал Слава, – домчу до дома с ветерком. Ты мне лучше вот что скажи: что мы Галке будем говорить?

– Все как есть, – подумав, ответила Юлиана. – Рассказы о бывшей Васиной девушке ее, конечно, вряд ли порадуют. Но если она решит, что мы ничего не делаем, то опять начнет что-нибудь предпринимать, а это чревато.

В квартире пахло гарью. Галка рыдала, сидя на табуретке перед плитой, а в воздухе клубился туман. На сковороде угрюмо лежали шесть круглых угольков.

Юлиана бросилась открывать окно.

– Галя, что случилось? – вытаращив глаза, спросил Абрикосов.

– Я хотела пожарить котлеты, – всхлипнула Галя, – но отвлеклась, и вот что получилось. – Она с тоской посмотрела на обуглившуюся сковороду и вновь уткнулась носом в ладони.

– Ладно, не горюй, – Юлиана обняла подругу, – сейчас проветрим кухню и сделаем омлет. Это, как показывает практика, вариант беспроигрышный.