Текст книги "Йернские волки"

Автор книги: Мария Симонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 2

Гигантская кальмарообразная тень ползла, крадучись, в пучине вселенского океана, равнодушно заглатывая колючие звездные россыпи и так же равнодушно выплевывая их с другого конца, но уже не такими гордыми, немного растерянными и вроде бы даже помятыми. Космический охальник, помимо света звезд, имел привычку заглатывать радиоволны, и вообще глотал практически все, что ни попадя по дороге – кроме жестких излучений, которые он давил «морально», и метеоритов, которые давил физически в нефункциональную пыль – при всем при этом не испуская в окружающее мировое пространство никаких собственных волн или импульсов, по которым его можно было бы вычислить.

"Воистину «Черный Ангел», – думал Хан, подводя «семерку» к стыковочным палубам корвета-призрака и разворачивая ее в плоскости стыковки. Хан все-таки успел не опоздать к положенному сроку, и «навигатор» не подвел с расчетами – впрочем, с расчетами он никогда не подводил, но Хан так и не отвык воспринимать всякий раз конечный результат трудов своего компа с удивленным уважением.

На корвете между тем подходили к концу третьи сутки ожидания. Чарльз Эрик Битер – полковник космической разведки и командор корвета «Черный Ангел» в одном лице – был занят вылавливанием из окружающей вакуумной бездны своих неуловимых «Спиритов», ушедших с палуб «Ангела» на планету Леу-Сколт полмесяца тому. Корвет обходил Леу-Сколт по очень отдаленной орбите, но обнаружить его в глубинах здешнего пространства было на самом деле несложно – лишь точно зная параметры эклиптики его орбиты, а так же все исходные координаты, с которыми корвет лег на эту орбиту без малого трое суток назад. Три катера были за это время уже подобраны, «семерка» Хана пришла последней; «Ангел» опознал ее по короткому направленному сигналу. Теперь можно было считать, что «урожай» собран полностью. Однако командор Битер по ряду причин не принял пока твердого решения покинуть окрестности Леу-Сколта; сейчас все зависело от информации, добытой «Седьмым».

Едва ступив на борт «Черного Ангела», Хан получил по внутренней связи – то есть через дежурного по верхней палубе – распоряжение начальства немедленно явиться к оному начальству в кабинет, куда Хан и без того имел сейчас намерение направиться.

«Черный Ангел» принадлежал к категории четырехпалубных корветов, и числился в классе «разведывательных», хоть и являлся пока единственным в своем роде. Жизненное пространство на корвете распределялось следующим образом: большую половину нижней палубы занимал грузовой отсек, меньшую – пищеблок и бар – он же – кают-компания; вторая палуба была жилой, третья – рабочей, на четвертой располагалась лаборатория.

Спустившись в лифте на третью палубу, Хан прошел до начала узкий коридор – здесь, сразу направо от дверей в рубку управления находилась дверь в кабинет полковника; посетитель отворил ее без стука – его вызывали и, стало быть, должны были ждать.

Строгий и тесный кабинет полковника Битера к прибытию Хана был уже, можно сказать, набит народом: помимо, само собой, легендарного монстра глубинной разведки полковника Битера – сорокалетнего крупного мужчины с повадками ленивого хищника – там еще помещались трое членов спецгруппы «Лист», к коей спецгруппе Хан давно уже числился в принадлежности. Один из троих присутствующих сослуживцев, а именно – капитан Сешт – был представителем союзнической расы чарсов. Чарсы являлись единственной независимой разумной расой, обнаруженной людьми во вселенной – точнее сказать, чарсы сами объявились на космических дорогах вскоре после первых столкновений людей с Ордой, сразу предложив землянам объединиться с ними во взаимовыгодный союз для борьбы против общего врага; чарсы назвали себя древнейшей расой, ведущей испокон века войну с одрами. Альянс, хоть и не сразу, но был в конце концов заключен и действительно оказался для землян выгодным; задержка же с заключением альянса произошла в основном из-за одной национальной особенности чарсов, к коей особенности человечество имело древнее и стойкое предубеждение: чарсы обладали способностью к изменению собственного тела, вплоть до его полного превращения в тело огромной кошки, близкой по виду, пожалуй, к земному ягуару, и были к тому же в этом образе способны к мимикрии. Для общения с людьми чарсы использовали, как правило, свой второй – то есть, наверное, все-таки, первый – вполне человеческий облик, в котором капитан Сешт и пребывал в данную минуту. Поэтому для Хана места в кабинете хватило: человеком Сешт был также довольно массивен, рыжеволос и желтоглаз – но при всем этом занимал как будто бы меньше места. Остальные двое членов спецгруппы были землянами: лейтенант Ольга Корби – молодая черноволосая женщина, прямая и гибкая, как струна, с затягивающими, словно два темных бездонных коллапсара, глазами – профессиональный телепат и специалист по психотронике, и капитан Виктор Димаджо – подвижный голубоглазый шатен, в прошлом электронщик, гениальный хакер, вытащенный в свое время Битером из тюрьмы в Лос-Анджелесе, где Димаджо отсиживал очередной – на сей раз пожизненный – срок за серию крупных взломов в сети банковских серверов города Лос-Анджелеса.

Специально подобранный, сплошь гениальный состав разведбригады – стрелок, хакер, телепат и оборотень[3]3
  как часто называли земляне чарсов, и не всегда за глаза


[Закрыть] – обеспечивал ее многофункциональность, команда была сработавшаяся и имела характеристику лучшей в первой десятке.

Для начала собрание устами полковника Битера выразило желание прослушать доклад капитана Котова о проделанной работе. Слушали, как всегда, молча, внимательно, не перебивая; однако Хан, умевший разбираться в настроении коллег, заметил, что особый интерес вызвал конец доклада: когда дошло до заварушки у катера, Сешт заметно напрягся, слегка оживился Вик, Битер многозначительно переглянулся пару раз с Ольгой Корби.

– Твои соображения о последнем инциденте, – коротко бросил Битер Хану, когда тот закончил.

– Вы имеете в виду…

– Я имею в виду поведение девчонок. И еще то, что осталось недосказанным.

О ночи, проведенной в пещере с представительницей местного населения и о ее странном поведении поутру Хан, разумеется, умолчал, а недосказанность – когда она касалась дела – полковник всегда угадывал профессиональным чутьем разведначальства. Ольга ее тоже, как правило, угадывала – чутьем телепата. Но сейчас от Хана, насколько он понял, требовались не подробности, а выводы.

– По моему, здесь не обошлось без какого-то телепатического внушения, – секунду поколебавшись, ответил он. Эта мысль – казалось бы, напрашивающаяся сама собой – была все же слишком абсурдна, чтобы Хан мог с ней так легко смириться и высказать: одной из отличительных характеристик одров была их абсолютная невнушаемость, как и собственная неспособность к какому-либо телепатическому воздействию на людей – так же, впрочем, как и на чарсов. Если Орда научилась управлять людьми на расстоянии, направленно воздействуя на мозг…

Битер поднялся из кресла и заговорил, бросая предложения безапелляционными командами: у полковника любая фраза, в независимости от ее длины, звучала, как команда.

– Подведем предварительный итог. На Леу-Сколте мы имеем следующую общую картину: Орда сравнительно немногочисленна и неактивна, никаких преобразований на планете не ведет, занимается непонятно чем, население попросту игнорирует. Люди живут общинами и стаями, пробавляются в основном сельским хозяйством и охотой, постепенно деградируют… Теперь особые детали. Целые стаи людей в отдельных областях по слухам исчезают бесследно, предположительно – захватываются Ордой: капитан Димаджо был свидетелем неудачного нападения Орды на лагерь лесных охотников…

– Участником, – уточнил Вик. – Еле ноги унесли, я один два десятка уложил…

Битер поднял на Димаджо тяжелый взгляд.

– Ладно, Хан, я потом тебе расскажу, – как ни в чем не бывало закончил Вик, попутно подмигивая Ольге. Воинская дисциплина как была, так и осталась для ломщика-самородка, ныне капитана разведвойск, пустым звуком; при другом начальстве чахнуть бы такому, как Вик, в рядовых до скончания времен; Битер, не терпящий в принципе нарушений дисциплины, все же умел оценивать людей по достоинству такими, какие они есть, не теряя при этом надежды со временем их усовершенствовать. Однако сейчас полковник был, похоже, слишком озабочен, чтобы отвлекаться на выволочки.

– Еще факты, – продолжил он. – В некоторых областях наблюдается неадекватное поведение больших групп людей: на глазах лейтенанта Корби фермерская община сожгла только что собранный урожай и перебила весь свой скот. Капитан Димаджо – упреждающий взгляд-затычка в сторону Вика – был свидетелем самоутопления в реке при полном штиле четверых рыбаков…

Вик многозначительно поднял вверх указательный палец, кивнув при этом Хану. Тот понял, что его не оставят в дальнейшем прозябать без подробностей самоутопления.

– …При этом в небе в обоих случаях висело «веретено». Донесение капитана Котова о том, как люди заслоняли чужих от пуль собственными телами, не только дополняет сложившуюся картину, но и полностью подтверждает возникшее ранее у Корби предположение…

Полковник сделал небольшую паузу, словно давая понять разведчикам, насколько серьезный вывод вызрел на совокупности собранных ими фактов.

– Итак… Совершенно очевидно, что планета стала полигоном Орды для экспериментов над людьми, с целью управления ими на расстоянии, возможно – зомбирования. Можно предположить, что конечная цель проводимых экспериментов – полное подчинение и обезличивание человечества, и, как результат – присоединение его к Орде.

Хану словно сунули костлявым кулаком под дых – он резко выдохнул и несколько мгновений сидел, не вдыхая. Его внезапно придавила древняя, но вовек не стареющая – словно каменный топор, найденный в черепе питекантропа – человеческая видовая ярость. Орда,…, вонючая Орда хочет поиметь человека?.. Хан не отследил заранее так далеко логическую цепочку – вероятно потому, что сама мысль о возможности поглощения человечества Ордой была для него нелогическим абсурдом, сравнимым разве что с бредом алкоголика о золотых писсуарах в общественных сортирах.

– Есть и еще кое-какие соображения по этому поводу, – говорил между тем полковник. – Лейтенант, изложите.

Ольга встала, командор остался стоять, опустив голову и слушая.

– Выводы вытекают из общепризнанной гипотезы о строении Орды по принципу роя, – ровно, как профессор на лекции, заговорила Ольга. Зная Ольгу, уже по этой чрезмерно-идеальной ровности ее речи можно было догадаться, как она сейчас волнуется, что само по себе случалось нечасто. – Загадка возникновения во вселенной такого роя до сих пор не разгадана, принято считать, что это самоорганизовавшееся в процессе эволюции сообщество…

– Ладно, это мы знаем, давай к делу, – подал голос Вик, демонстративно изображая зевок.

– Заткнитесь, капитан, и слушайте внимательно. Все, что говорит Корби, имеет отношение к предстоящему делу, – не поднимая головы, отрезал полковник.

«К предстоящему делу». Это уже интересно. Похоже, что наши дела на Сколте пока не закончены", – подумал Хан.

– Существует еще одна, менее распространенная версия, – не меняя тона, продолжила Ольга. – По этой версии все расы, составляющие Орду, были когда-то свободными и объединились в рой не по своей воле; они были порабощены и обезличены, чтобы стать слепым орудием в руках одной, неизвестной пока нам расы. На Леу-Сколте мы наблюдаем попытки этой расы подчинить себе человека…

– Так по-твоему выходит, что эта неуловимая раса сейчас там, на Сколте? – не удержался Вик.

Битер поднял голову («Похоже, созрел наконец для выволочки», – подумал Хан), но проработку неуемного капитана отложил на время хриплый голос молчавшего до сих пор Сешта. Ощущение хриплости создавалось в голосе чарса постоянным рокочущим подтоном, будто связки его при изменении тела не до конца превращались в человеческие, добавляя в речь кошачий подголосок.

– Версия о наличии у Орды хозяев возникала и у нас и была проверена чарсами еще задолго до появления человека в Йерне. Как представитель древнейшей расы я заявляю, что эта версия абсурдна!

Чарсы говорили с людьми на принятом в международном общении усовершенствованном английском, но некоторые понятия из каких-то своих принципов не желали переводить на международный – в частности, Вселенную они упорно именовали Йерном.

– То, что вы не сумели обнаружить хозяев роя, еще ни о чем не говорит! – холодно парировала Ольга. – И потом, если вы проверяли эту версию, почему землянам до сих пор об этом ничего неизвестно?

– Я, кажется, не давал команды открыть дискуссию! – вставил, наконец, свое веское слово полковник. – Капитан Сешт, довожу до вашего сведения, что нас не касается ваше личное мнение, поскольку Земле не было предоставлено никаких сведений о проведенных вами в этой области исследованиях. Если хотите, мы предпочитаем учиться на собственных ошибках… Или удачах.

Хан слушал дискуссию в край уха, производя одновременно авральную ревизию в памяти. Была какая-то зацепка в его сегодняшних воспоминаниях, подтверждающая слова Ольги, и необходимо было эту зацепку вычленить из общего хлама. Степные девчонки Леу-Сколта не были пока частью Орды, это очевидно, ими просто управляли на расстоянии, телепатически, заставляя прикрывать одров. Но в какой-то момент – вот оно! – управление отключили, и девчонки бросились по своим машинам. Может быть, правда, поступила такая команда. Но до этого они не визжали, а тут завизжали, словно с перепугу, проснувшись. Что было сразу перед тем?.. Он пристрелил многорука и как раз подумывал взорвать «веретено», тут из него выскочил зверь – будто почуял опасность – и пустился наутек. Тогда-то они и «проснулись». Совпадение?..

Хан повернулся к Битеру.

– Полковник, я должен еще кое-что рассказать. Возможно, важная информация.

Битер, прищурясь, коротко кивнул.

Хан вкратце рассказал о волке.

Полковник, выслушав, утвердительно боднул головой воздух, словно получил подтверждение каким-то своим мысленным наметкам. Потом поднял голову, пригвоздив Хана ледяным лезвием взгляда.

– Почему не доложили сразу?.. – И, не давая ответчику открыть рта:

– Понимаю, Котов, что вы не обязаны докладывать о каждой пробегающей собаке, но не мне учить капитана разведки, что незначительных эпизодов в нашем деле не бывает!

– Не вижу в этом эпизоде ничего из ряда вон выходящего, – нервно возник Сешт. – Совершенно очевидно, что это просто случайное совпадение!

– Для разведчика вашего класса, капитан Сешт, такого понятия, как «случайное совпадение» существовать вообще не может! – резко отчеканил Битер. – Я удивлен, что мне приходиться преподавать подобные азбучные истины членам спецгруппы «Лист»!

Полковник выдержал пятисекундную паузу, чтобы подчиненных как следует пробрало раскаянием. Разведчики сидели молча, припечатанные внушением. Сешту похоже, было просто нечем крыть.

– Итак, я подвожу итог, – объявил Битер. – На планете с большой долей вероятности находятся сейчас представители неизвестной ранее расы, предположительно – наши истинные противники в войне с Ордой. Предлагаю рабочее название вражеской расы – «волки», хотя последнее не очевидно, учитывая возможность гипнотического воздействия на капитана Котова…

«Кстати, – подумал Хан, – почему Фэй они смогли „загипнотизировать“ на таком большом расстоянии, а меня нет? Надо будет потом спросить, что об этом думает Ольга».

– Они, безусловно, уже знают, что мы теперь в состоянии десантироваться на планету и, вероятно, в ближайшее же время с нее уйдут. Мы должны захватить хотя бы одного представителя расы «хозяев»; я думаю, другой такой случай нам преставится нескоро, а если и представится, то не нам…

– Прежде, чем предпринимать что-либо на Леу-Сколте, вы обязаны отослать рапорт на Землю и дождаться оттуда инструкций, – быстро сказал чарс. Сообщение на Землю, как хорошо знали все присутствующие, доходило от Сколта через тон-пласт за трое суток, и столько же времени, естественно, оттуда шел ответ.

– В ваших напоминаниях о моих обязанностях, капитан, я не нуждаюсь, – невозмутимо отбрил Сешта Битер. – Если бы каждый раз в экстренных ситуациях я дожидался инструкций начальства, то, вероятно, не я бы сейчас отдавал вам команды, а вы – мне. Рапорт я отошлю немедленно, и действовать мы начнем сейчас же, не теряя времени.

Командор Битер больше не напоминал ленивого зверя; теперь зверь проснулся и выходил на охоту.

– Высадку считаю целесообразной в том районе, где Хантер наблюдал волка. Возражения?.. – Возражений не последовало даже от Сешта, поскольку вопрос подразумевал лишь принципиальные доводы разведчиков за высадку в другом месте. – Well. Капитан Котов, поблизости от вашей стоянки имелись пункты, населенные одрами?

– На западе есть пустующий городок, народ обходит его десятой дорогой. Говорят, что все его жители исчезли неизвестно куда сразу после нашествия, а люди, входящие в город, уже из него не возвращаются. Волк убегал в ту сторону. (И девчонки уезжали туда же.)

– Well done! Зона операции – «городок на западе». Возможны телепатические атаки, поэтому используйте «диадемы»…

– Но тогда сдохнут целеуказатели, – заметила Ольга.

– На месте разберетесь, как поступить. Корби, возьмете «Крошку Дрейка», попробуем бороться с противником его же методами. Командиром операции назначаю Котова, катер – «семерка». Повторяю задачу – любыми путями и средствами захватить волка. Живого. Все, приступайте. Хантер, задержись на минуту.

Все присутствующие, за исключением капитана Котова и, разумеется, полковника Битера, молча поднялись и вышли, держа путь в опер-отсек за оружием, снаряжением и сухим пайком. Через минуту без малого Хан тоже покинул кабинет полковника и направился по их стопам.

Глава 3

Небольшой провинциальный городок Нью-Краков, затерянный в степях Паудленда, был и до нашествия Орды тихим и сонным местом, где в полдень даже по праздникам случайный приезжий не мог встретить на улице ни одного прохожего; если же ему приелась пыльная жаровня безлюдных улиц и возмечталось уже кого-нибудь повстречать, надо было заглянуть в ближайший бар, а если бара поблизости не имелось, он мог зайти в любой дом – практически все двери в городе были гостеприимно распахнуты настежь (для лучшей вентиляции) – и поискать хозяина в районе холодильника с пивом.

Из каких соображений Орда выбрала ленивый, вечно разморенный жарой и осажденный въедливой пылью Нью-Краков и что за чуму на него наслала, оставалось пока загадкой чуждо-злобного разума, но теперь в городе уже днем с огнем невозможно было отыскать ни людей, ни свежего пива; холодильники, в которых раньше хранилось означенное пиво, так и стояли в осиротелых домах, но давно уже не холодили, посему, выражаясь фигурально, холодильников в Нью-Кракове тоже не осталось.

Раскаленное солнце словно зависло в одной точке над мертвым городом, насилуя зноем пустынные улицы, заливая топленым маревом жара провал бывшего бассейна на центральной площади с бывшим фонтаном в виде золотой рыбищи, требовательно разевающей сухую пасть в направлении железобетонно-мраморной громады бывшей мэрии. Солнце как будто вознамерилось застрять здесь в зените до тех пор, пока не испепелит окончательно равнодушный к его осаде ненаселенный ныне пункт, хотя время уже приближалось к тому отрезку, который люди, жившие здесь когда-то, называли второй половиной дня.

Какой-то шальной ветер слетел вдруг с выгоревших небес, растревожил листву чахлых деревьев на прилежащих к центру улицах и загулял по площади, поднимая застоявшуюся пыль, кружа и свивая ее бешенными ураганчиками вокруг жаждущей рыбы. Расчистив от пыли ровную площадку на гранитной мостовой аккурат между зданием мэрии и фонтаном, ветер улегся – исчез, как не было, словно только ради этой нехитрой прихоти и посетил забытый временем и проклятый всеми степными собратьями-ветрами городок.

– Сели. Как муха в центр торта, – констатировал Димаджо из-за спины Хана, только что посадившего невидимый «Спирит» на центральную площадь Нью-Кракова. Хан, на правах командующего десантом, принял решение приземлить катер именно здесь, хотя остальная команда в лицах Димаджо и Корби высказала по этому поводу ряд возражений, сводившихся вкратце к мысли, что такая позиция чревата большой вероятностью обрести в конце операции крылатого друга в виде некондиционных обломков. Сешт против посадки в центре города не возражал: перед вылетом на операцию он сменил облик и пролежал всю дорогу в хвостовой части «семерки» молча, свернувшись сердитым пятнистым клубком, увенчанным сверху рюкзачком с одеждой и оружием. Человеческий состав бригады был одет в защитные костюмы темно-серого, почти черного цвета – специальный материал костюмов имел свойство рассеивать лазерное излучение, гася его интенсивность. К планете шли около четырех часов, и люди успели за это время перекусить, поговорить и даже покемарить. Хан первым делом рассказал Ольге в двух словах о поведении своей «пещерной» подруги и с интересом выслушал мнение специалиста: телепат предположила, что психическому воздействию подверглось коллективное самосознание стаи, поэтому девушка в момент воздействия стала ощущать себя как бы муравьем, оторванным от общей группы – отсюда ее стремление всеми силами к ней вернуться. Хан же, по мнению Ольги, не подвергся воздействию из-за слишком большого расстояния. Потом выспавшийся за время пребывания на корвете Вик увлеченно поведал о своих похождениях на Сколте, и все время его рассказа Хан с чистой совестью прокемарил.

Если одры и пребывали где-то в городе, то, очевидно, по примеру изведенных ими на корню прежних жителей предпочитали не выходить на улицы по пустякам; по крайней мере Хан, заводя на посадку катер, сколько ни вглядывался, не углядел внизу ни одного чужого.

Приведя все системы «спирита» в режим ожидания, Хан поднялся из пилотского кресла и тронулся первым на выход, расположенный слева в центре корпуса.

– Диадему, – напомнила Ольга, когда он ее миновал.

Хан достал из подсумка металлический обруч с хрусталиком психоотражателя в центре и с сомнением повертел его в руке. «Диадема» была в деле добавлением непривычным; предназначенная для защиты людей от телепатического воздействия людей же, «диадема» считалась необходимым добавлением к оперативному боекомплекту, но в качестве защиты от Орды до сих пор никогда не использовалась. К тому же она имела один неприятный побочный эффект: у человека, одевшего «диадему», тут же отказывал целеуказатель на запястье, а без целеуказателя им сейчас, как ни крути, не обойтись – надо, чтобы хоть один работал.

Хан поднял взгляд на Димаджо – Вик уже нахлобучил «диадему» и как раз доставал из пристенного ящика тяжелый «Айкор» – ручную плазменную пушку, весившую, несмотря на усовершенствованную модификацию А-4, около семи килограммов.

– Погоди-ка, – остановил его Хан и забрал из рук Димаджо уже изъятую тем из зажимов пушку. – Вик, ты идешь без «диадемы» – нам нужен целеуказатель. «Айкор» пока возьму я. Ольга подстрахует тебя «Дрейком».

– Двойная психическая атака, – проворчал Вик, стягивая с головы обруч. – Ты действительно так уверен, что мои мозги нам на сегодня уже не пригодятся?

Хан вопросительно обернулся к Ольге – та как раз одевала обруч на голову сидящему Сешту, стараясь не слишком помять при этом чуткие круглые уши зверя, и подтвердила, не отрываясь от дела:

– Если будет попытка психоломки, Вик как специалист на время выйдет из строя – слишком большая нагрузка на психосенсоры.

Стало быть, Вик отпадает, Ольга тоже – она будет страховать «бездиадемника» от психоломки. Люди молча глянули на чарса – Сешт часто бывал незаменим на операциях именно в своем зверином качестве, но на роль «лозоискателя» в этой ипостаси явно не годился. Ольга, Вик и бессловесный Сешт дружно воззрились на командующего операцией.

– Ладно, уговорили, – буркнул Хан, возвращая Димаджо пушку. – Ольга, если почувствуешь что-то, сразу одевай мне «диадему». – Он поколебался, потом снял с пояса и отдал Корби «Суорд». Она приняла его, понимающе кивнув, сдвинула за спину свой штурмовой «Конвой» и пристроила «Суорд» за ремень. Затем достала из нагрудного кармашка пятисантиметровый металлический жучок с восемью растопыренными лапками и прикрепила его у левого виска. Это и был «Крошка Дрейк» – оружие телепатов, усилитель направленного психического воздействия.

Хан повернулся лицом к стене и произнес одно слово:

– Иду.

Перед ним открылось прямоугольное отверстие выхода. Высунувшись наружу и оглядевшись, Хан спрыгнул на потрескавшиеся плиты мостовой и подождал, пока остальные покинут катер. Отсюда, из пределов защитного поля, пространство площади выглядело зыбким, очертания домов колебались, словно залитые слоистым сахарным сиропом, а одинокая заморенная рыба в центре казалась попавшей наконец в свою родную стихию.

Ольга и Вик уже стояли рядом, последним из катера выскользнул пятнистым полуденным привидением Сешт и прямо налету изменил себе окрас, тут же став серым и неприметным на пыльном фоне мостовой.

– Жди, – сказал Хан катеру, и отверстие выхода немедленно закрылось.

Окажись в это время на площади каким-то чудом кто живой из сгинувших жителей, он был бы свидетелем, как перед зданием городской мэрии неподалеку от иссохшего фонтана на пустую мостовую шагнули из ниоткуда три темные человеческие фигуры, и оттуда же просочилась на площадь крупная котообразная тень. Одна из объявившихся фигур, отягощенная плазменной пушкой, посмотрела в направлении золотой рыбы и глубокомысленно изрекла:

– Типичный сушняк.

Вторая фигура коснулась пальцами левого виска и сообщила:

– Пока все тихо. Можешь работать.

После этого трое, том числе и тень, поглядели на четвертого, в то время как тот стал внимательно рассматривать что-то на своем запястье.

Хан, сосредоточившись мысленно на цели операции, смотрел на целеуказатель. Стрелка прибора, поколебавшись, указала налево, в направлении здания мэрии.

– Пошли, – уронил Хан, и вся команда тронулась по его стопам к зданию.

Курс, указанный целеуказателем, пролегал, как ни странно, в стороне от входа в мэрию. Следуя этому курсу, компания неизбежно должна была вскоре упереться в архитектурное излишество в виде мраморного столба; но на полпути к столбу стрелка резко развернулась и стала указывать в противоположную сторону. Хан замер на месте, мгновение недоуменно глядел в прибор, потом повторил маневр стрелки – развернулся и медленно пошел назад, стараясь отследить, в какой точке пути стрелка совершает поворот. Он следовал за стрелкой, его команда, как привязанная, следовала за ним. Через три шага он остановился, сделал шаг назад, поднял голову, огляделся и сказал:

– Здесь.

Окружающие, включая Сешта, так же искательно огляделись. Место, притягивающее целеуказатель, ничем не отличалось от любого другого места на площади: везде та же пыль, тот же зной и то же запустение. Хан обернулся к Ольге.

– Отвлекись от моей блокировки, посканируй здесь.

Она, не возражая, протянула Вику «диадему» Хана, кивнув на ее владельца:

– Присмотри пока за ним.

И замерла, опустив голову, сосредоточенно прикрыв глаза.

– Есть, – почти сразу сообщила она, не открывая глаз. – Здесь, кажется, вход в гипертуннель. Ствол идет куда-то вниз. Имеется блокада, требует пароль.

– Локалка или сеть? – быстро спросил Вик. Ольга открыла глаза и глянула на Димаджо так, как, должно быть, мог бы смотреть бедуин в самом сердце знойной пустыни на ком снега, свалившийся на него с небес.

– Димаджо, это МЫСЛЕННАЯ блокада гиперперехода, возможно – гиперсети – не путать с банковской сетью Лос-Анджелеса!

– Ты можешь узнать пароль? – спросил ее Хан.

Она закрыла глаза, помолчала секунд десять, подняла взгляд на Хана и отрицательно качнула головой.

– Детка, дай мне «Дрейка», – ласково попросил Вик. – Уж с сетями, какие бы там они ни были – гиппер, зиппер, триппер – неважно – я найду общий язык.

Сешт, обреченный на молчание и сидевший все время разговора в сторонке, чутко прядая ушами и плотоядно поглядывая на несъедобную, к явному его сожалению, фонтановую рыбу, громко фыркнул.

Ольга вскинула бровь, вопросительно взглянув на Хана. Он в ответ кивнул:

– Давай. Других вариантов у нас нет.

Она сняла жучок и протянула Димаджо. Тот попытался его прицепить рукой с уже зажатой в ней «диадемой», чуть не уронил на камни мостовой, Ольга дернулась ловить – но он уже поймал. Корби решительно забрала у него «диадему», спрятала в сумку, отняла жучок и взялась его сама прилаживать.

Хан давно знал, что Вик неровно дышит к Ольге, и подозревал, что половина таких вот «случайностей» – ловко подстроенная липа, но поделать с этим ничего не мог: Вик был неисправим, и Хан в некоторые моменты начинал понимать полковника Битера.

– Ты никогда не имел дела с «Дрейком»? – спросила Ольга, закрепляя жучок на виске Вика.

– Как же, имел – меня на него ловили, – усмехнулся Вик, прикрывая глаза. – Сюда б еще кресло и «кэмел» в зубы, – пробурчал он мечтательно и умолк на время.

Хан с Ольгой стояли в ожидании, внимательно поглядывая по сторонам, Сешт начал нервно вылизываться, тоже будто исподтишка косясь на окружающую безжизненную архитектуру.

Скоро Вик что-то тихо забубнил по-итальянски, пальцы его стали слегка подергиваться. Хан уловил в его бормотании и одну английскую фразу – «information must be free». Эта фраза слегка подпортила уже оформившееся у Хана впечатление, будто Вик уламывает мысленно упрямую красотку в воображаемом баре, еще и пытаясь ее при этом слегка «пощупать». Длилось «уламывание» минут пять, Вик успел за это время взмокнуть; впрочем, остальные тоже упарились – солнце жарило немилосердно, в мертвом зное над площадью не возникало и намека на ветерок.

– А ларчик-то просто открывался, – сказал вдруг Вик, открывая глаза.

– Что? Есть пароль? – встрепенулся Хан. Вик довольно кивнул.

– Я даже немного пролез в эту их трипперную «сеть». Можно было бы и поглубже, но это слишком трудоемко – там на каждом шагу заставы, и все требуют паролей…

«Красотка» перед Димаджо таки не устояла, сумев все же, кажется, показать характер.

– Конкретнее, – потребовал Хан.

– Конкретнее так: следующим этапом сразу за этим гипером стоит сторожевая системка: в течении трех секунд обнюхивает, потом, кто не свой – пускает в расход. Я ей слегка подпатчил программу – больше не получилось, но десять секунд, если мы туда полезем, у нас будут.

– Как именно «пускает в расход»? – поинтересовался Хан.

– Этого она мне не сказала. Три секунды, говорит, и delete.

Взгляд Ольги все отчетливей сквозил недоверием.