Текст книги "Похитители бессмертия"

Автор книги: Мария Симонова

Соавторы: Дмитрий Кравцов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Ронин не ожидал, что в госконторе окажется столько выходцев с парий. Впрочем, это объяснимо – на париях предпочитают вербовать своих сотрудников и армия, и полиция, и тем более Служба внешней безопасности. Уж не говоря о Гильдии и иных кланах. Условия там подходящие – что ни мир, то истинно ад. И люди соответствуют – черти либо дьяволы. Не то что мягкотелые обитатели люксов или туповатые работяги бараков.

Хоть ронин и родился на старой Земле, но годы, проведенные в основном на привилегированных мирах, вытравили из него повадки дикаря, оставив сердцевину хищника. Не должно киллеру иметь особые приметы ни в психотипе, ни в характеристике. Нужны лишь рефлексы, и то только на время акции, когда сливаешься в единое целое и с «объектом», и с инструментом.

Но эти двое достанут, чес-слово. Вместе с яйцеголовым.

– Спасибо, господа, – проблеял хрыч, оглаживая взглядом очередную лаборантку, – на сегодня вы свободны. Завтра жду вас к десяти по стандартному кремлевскому времени. Предстоит получение очередной партии материала. Вы свободны.

Ронин и Алекс покинули лабораторию.

В лифте Алекс подавил ронина глазами, выразительными не больше, чем горелые предохранители, и покинул лифт на втором уровне. Граберу пошел докладывать. Ронин наконец-то поднял веки, постоял, удерживая бьющее через край желание отправить этого гролу на «скок». Можно и расслабиться. Действовать, возможно, придется в любой момент. И не стоит расходовать энергию на мелюзгу типа Алекса. Вот если бы Левински здесь оказался, удержаться было бы куда труднее. Или Клавдий. И карандашиком его, карандашиком…

Гнида казематная! Так подставить!

Жить. Жить. Жить.

Стучит в висках. Это непорядок. Это тьма. Инстинкт, Самый древний, как сама жизнь от начала. От протоплазмы. ВЫЖИТЬ. Любой ценой. И бороться с этим нельзя – ронин знал прекрасно. Приходилось несколько раз сталкиваться. Будешь бороться, темная сторона сознания тут же поглотит тебя целиком. Такое можно лишь переждать. Перетерпеть, как внезапную боль в сердце, чтобы вновь стать человеком. Чтобы бороться и действительно победить….

Ну или по крайней мере постараться победить.

И давняя выучка, вся прошлая жизнь постепенно взяла свое. Отпустило, лишь легкая пульсация в висках напоминала о себе – жить-жить-жить. Это уже нормально, это не мешает думать.

* * *

– Шеф! Шеф!!! – Секретарь, а по совместительству доверенное лицо директора Левински, ворвался в кабинет подобно восьмибалльному шторму. Директор пригладил старомодный полуседой ежик.

– Спокойнее, Штайнц, – пробасил он, продолжая разглядывать диаграмму перспективного развития своей торговой сети. – Вижу, у вас важные новости. Спокойнее.

– Да, сэр!

– Выкладывайте. Спокойствие начальства всегда благотворно влияет на подчиненных. Так случилось и на этот раз. Секретарь, копируя шефа, огладил волосы. Сел. Руки, однако, спрятал под стол – они исходили мелкой, жалкой дрожью. Овладел собой:

– Сэр! Возможно, Силаев нанял человека Гильдии. Внедрил его в отдел технической безопасности.

– Источник информации, Штайнц? – Железная невозмутимость Левински давно была притчей во языцех среди сотрудников. И среди граждан. Так же невозмутимо он вещал и о смерти сводной сестры с экранов визоров.

– Кунин. Кунин, сэр, опознал в одном из новозавербованных специалистов явные признаки, характерные для воспитанников интерната Гильдии. Комп-анализ подтверждает его выводы с вероятностью около девяноста трех процентов. Мы ведь не нанимали киллера, сэр? – с надеждой воззрился он на шефа.

– Нет. – Директор опять провел рукой по волосам, спрятал ладони под стол. – Ну что ж. Придется форсировать намеченный план действий. Пит берет на себя слишком много. Слишком. – Значительно помолчал. – Спеца пока не трогать. Я сам решу, когда придет время его ликвидировать. Если он действительно из Клавдиевых псов. Если же нет… – Директор цинично улыбнулся. – Несчастный случай. Вы ведь знаете, Штайнц, как часто это случается в наше время.

Да. Штайнц это знал. Очень хорошо знал.

* * *

Грабер занимался любимым делом – изучал экран личного компа. Не с интересом. Мрачно. Сейчас экран был пуст, но Граберу казалось, что проклятая запись все еще хранится на жидкокристаллической решетке монитора, неотвратимая, словно визит к стоматологу. Как сама смерть.

Надпись гласила примерно следующее.

В результате проведенного сравнительного анализа психотипических данных объекта 009/374 – Константин Бессон – можно сделать вывод, что параметры объекта являются продуктом селекции и тренинга закрытых интернатов криминального учреждения, именуемого в просторечии «Гильдией убийц». Погрешность анализа равняется 6, 04 %…

Дальше шли диаграммы сравнительных характеристик.

Грабер мрачно разглядывал черноту экрана, словно надеялся прочитать на ней собственное будущее. Это читалось легко – смерть. Смерть от несчастного случая или скоропостижная кончина. Хрен редьки не слаще, а методы Гильдии ему достаточно хорошо известны – не однажды Грабер прибегал к услугам ее посредников. А сейчас ситуация, похоже, меняется. В другую сторону. Мрачную такую сторону.

Но сдаваться правая рука заместителя директора по вопросам безопасности не привык. Он привык идти в своих задумках до логического конца, каким бы он ни был. Возможно, Пит Силаев и сломает свою жирную шею в борьбе с Левински, но для себя Грабер видел вполне реальную возможность уцелеть.

Наконец он принял решение и нажал на клавишу селектора:

– Виктор, зайдите. И прихватите, пожалуйста, схему телеметрии. – Так, опасаясь прослушки, которой к тому же ведал он сам, называли досье директора члены ; его группы. – Видимо, кое-что придется пересмотреть.

"Черт бы побрал этого дьявола – Левински! Ублюдок! Бастард!!! – И сам же усмехнулся нежданному каламбуру. – Придется подбросить внешникам кое-какую информацию к размышлению. И как можно быстрее. Скажем, по принцессе Анжеле. А спеца… Спеца придется ликвидировать. Надо было прислушаться к Алексу.

У парий отменный нюх.

Хорошо. Вот Алекс-то им и займется. В паре со Шпаком".

* * *

– Экселенц!!! – Бритоголовый повалился на плиты террасы, закрывая голову руками. – Я не то хотел сказать, экселенц! Мы имеем некоторые сведения об этом человеке. Точнее, о его местонахождении. Точнее…

И представляя со всей голографической точностью, как отравленное острие, которое старец всегда держал в правой подошве щегольских туфель из кожи варранга, вот-вот вонзится в, его плоть, замер, мелкой дрожью разметая наметенный ветром на каменные плиты террасы песок.

Клавдий не двинулся с места. Молчал, обдумывая судьбу вестника. Судьба кислила, как перебродившая арака.

– Поднимись. Докладывай толково и кратко. – И смачно сплюнул жвачку – потерявший силу насвай – через балюстраду.

– Благодарю, экселенц. – Вестник осмелился чуть поднять голову и уставился на страшную туфлю. – Мы имеем данные о местонахождении ронина. – Это слово он выхаркнул, как только что старик насвай. С ненавистью и презрением. Как и положено. – К сожалению, не самые полные…

Опять вжался в пол. Туфля стояла как приклеенная.

– Аналитики в данный момент работают над этим. Среди частных лиц следы ронина не обнаружены.

А имперская база данных, сами понимаете, требует некоторых усилий. Но мы работаем круглосуточно.

– Что ты можешь сказать по последней акции?

– Отдел Джада сейчас вычисляет медика, оказавшего ронину первую помощь. Круг лиц уже определен. Точность прогноза должна составить около девяносто семи с половиной процентов…

– Хорошо. – Клавдий зарядил под язык очередную порцию наркотика. – Иди, работай. Не таков наш славный ронин, чтобы отсиживаться в полной тишине. Скоро мы услышим о нем. Или я совсем не знаю своего лучшего питомца.

– Мы держим под контролем все телепорты, экселенц. За исключением личных портов Службы внешней безопасности. Но ими он воспользоваться не сможет. Мы сами подбросили внешникам кое-какие материалы по его последним делам. Они просто не смогут не отреагировать. Начнется тотальная проверка. Думаю, счет уже идет на часы…

– Думаешь? – Раскатистые нотки в голосе старца бросили вестника носом в пол. – Ну-ну. Это хорошо. Иди. И помни – я сам обучал этого шустряка. Не обманись и не обмани меня. Иди.

И пнул вестника ногой в лицо. Левой.

* * *

Инспектор Администрации Президента по особо важным делам Александр Гор битый час просиживал казенное кресло. Дело о гибели принцессы Анжелы " никак не желало проясняться. По крайней мере, на – столько, чтобы можно было представить убедительный доклад наверх. И вроде бы все факты говорят в пользу несчастного случая, и вроде бы никаких следов злого ? умысла не выявила самая тщательная экспертиза останков погибшей, обломков байка, да и осмотр места происшествия проведен по высшему разряду. Но…

Есть, есть здесь какое-то огромное «но», пока не поддающееся развитому чутью инспектора. Какая-то червоточинка, легкий привкус дерьма. Уж слишком многим силам выгодна именно такая развязка длительной истории о наследовании поста Президента Восточно-Европейского Союза особой женского пола. Да еще и такой взбалмошной, какой была Анжела. Анжелика – маркиза ангелов. Ангелов самого дна.

Поняв, что в ближайшее время ничего свежего из данных, предоставленных аналитической группой, выжать не удастся, инспектор пружинисто встал, потянулся, следя, чтоб хрустнули мышцы, и прошел в тренажерный зал, смежный с его кабинетом. В обществе тренажеров ему думалось гораздо лучше, чем в окружении коминсов и анализаторов.

Инспектор уже перешагнул рубеж в пятьдесят стандартных лет, но к собственному здоровью относился с невероятной педантичностью, ставшей предметом шуток уже для второго поколения оперов Администрации. Выходец с планеты-парии третьей категории, он так и не приобрел лености, свойственной большинству коренных обитателей метрополии. И даже долгое вращение в высоких сферах не притупило его волчьи инстинкты истинного наймита. За что его, собственно, и ценит руководство.

Когда он уже заканчивал третью ката, от двери послышался вежливый негромкий кашель. Инспектор обернулся: в дверях тянулся по стойке «смирно» старший опер Каменский. Молодой, но с явными задатками. Наймит, как и почти все в его команде.

– Слушаю, Каменский. – Инспектор обтерся полотенцем. Настоящим. Льняным. – Что случилось? Вы взяли Клавдия? Или он сам ушел в монастырь?

– Господин старший инспектор… Поступила срочная информация. – Каменский переминался с ноги на ногу, но выдавать шефу саму информацию не торопился. Выглядел смущенным. – По делу… Э-э-э…

Гор прошел в угол, где раскорячились силовые тренажеры, и включил генератор белого шума. Поманил • опера ближе. Уши привычно чуть заложило, зато любопытных ушей теперь можно было не опасаться.

– Говори, опер, нечего крысиный хвост тянуть. Каменский молча протянул шефу пару белых листков. Гор осторожно провел ладонью над ними, и, отреагировав на его биокод, текст проявился, разбежался по листкам стаей знаков, похожих на паучков. Инспектор вгляделся: из доклада ясно следовало, что в президентском Исследовательском центре, вотчине почетной и выгодной во все времена, имеется достоверная информация по делу о гибели наследной принцессы. А заправляет там ныне незаконный сынок Президента – Гарри Левински, известный в некоторых кругах также под кличкой Грязный Гарри. Вот так, не больше, но и не меньше. И ведь давно известно, что сам Левински входит в могущественную теневую организацию, о чем не раз докладывалось самому господину Президенту Белобородько. Но реакции не последовало, а вот теперь…

– Достоверность? – Гор почувствовал, как мурашки побежали по спине.

– Около девяноста процентов. Источники разряда А-4 и А-7.

Гор пожевал губами, обтер шею полотенцем еще раз. Потом еще. Такие решения всегда нелегко принимать, а уж если в деле замешан родственник Президента – нелегко втройне. Но Гор был старой ищейкой, достаточное количество лет отслужил в метрополии и отчетливо понимал, что никто в Администрации не осмелится дать решения на любые действия без санкции

Самого. А доказательства тем временем могут бесследно раствориться.

– Хорошо, – заявил он. – Готовьте группу. Экипировка, состав – все по высшему разряду. Операция завтра. Я сам поведу. Похоже, настала пора всерьез потревожить господина Левински.

В центр ронин явился на два часа раньше обычного. Внутренний сторож, «синдромище» проклятый, что за ночь вымахал просто-таки до гигантских размеров, погнал его на службу задолго до десяти по кремлевскому.

И ронин подчинился ему. Ему и еще своей интуиции. И, уже проходя по общему коридору, понял, что не ошибся, – коридор кишел сотрудниками что бродячая собака блохами. Никогда еще за время работы здесь ронин не видел столько народу одновременно. Хмурые люди обгоняли его, не глядя по сторонам, быстренько скрывались в лифтах и шлюзах, сновали точно мыши. Никто ни на кого не смотрел. Неясное напряжение клубилось под навесными потолками практически всех помещений общего уровня. Оно же угадывалось и в движениях снующих сотрудников. Что-то готовится – вот что мог прочесть тренированный интеллект в этом броуновском движении.

Можно представить, что сейчас творится на втором уровне, где Грабер и другие. Где сам Силаев. Ого, на входе количество халдеев утроилось! Что-то затевается в здешнем гадюшнике. И это хорошо.

Ронин анализировал ситуацию, старался прикинуть возможные варианты и не видел другого – Силаев достал своего босса по самые гланды. Если так, то о'кей. В мутной воде легче заарканить свою золотую рыбку за вуалевый хвост, будь он трижды неладен.

Ронин прошел мимо знакомого охранника, поздоровался, привычно улыбаясь. Но сейчас тот даже не кивнул – щелкает чем-то на пульте. Ладно. Вот и ПКТ. Хорек обрадованно вскочил навстречу. Размазанные улыбкой по лицу бородавки.

– Здорово, – хлопнул ронин по подставленной ладони. – Как жизнь?

Соскучился, бродяга, сейчас очередную басню зарядит. Хорек шмыгул носом, заставив бородавки задвигаться по только им ведомым орбитам.

– Здорово! – выдал он. – Давненько не виделись. Ты все с Алексом вкалываешь? – В его голосе явно проступила обида и чуть ли не ревность.

– Да. Думаю, сегодня последний день. Заканчиваем. Как ты смотришь, чтобы вечерком в кабак завалиться? Выпьем по граммульке, рамса забьем, а? Реванш за мной, помнишь?

Обида сразу отступила, в глазах Хорька проступила почти собачья преданность.

– Заметано. Я тебя с такой цацой познакомлю, закачаешься. Мы вчера с ней и еще одной… – «Ну все, поехал, не удержишь».

Ронин терпеливо выслушал все историю до конца, лениво вертя в руках лазерный карандаш. Так же лениво спросил:

– Слушай, Влад, а чего это с утра такая суета в кон-: торе? Случилось чего?

– А, это начальство нагрянуло. Порядок наводит. Не обращай внимания. – Хорек остался беспечен, как щенок трех стандартных месяцев от роду. «Как же, „не обращай“. Воронье-то слетается. В основном на падаль. Значит, и падаль будет?» – Говорят, проверка будет. Комплексная. Ну, у нас-то все в ажуре… …И вновь перешел на байки. На третьем мониторе, как всегда, снуют яйцеголовые. А где же наш лысый безумец Рунге? Что-то пока не видать.

Ронин расслабился, как всегда делал перед акцией. «Сегодня. А может, даже уже сейчас… Должно…» – последне слово сгустком слюны повисло на языке, когда…

…когда в отсек вошел Алекс.

Я сглотнул слюну. Челка, свежеэпилированный утюг подбородка. Буравчики глаз. Этот знает! Что?!

Время застыло, замерло, лишь прочнейшая нить связала наши глаза. Кажется, дерни головой, и они выскочат из орбит. Этот знает…

Сидеть! Спокойно! Опусти глаза. Кивни – привет, мол, Алекс. Теперь можно взглянуть. Смотрит. Словно выбирает место для удара. Ну-ну…

Теперь медленно, не спеша, покрути карандаш. Так. Обратись к Владу…

– Так ты говоришь, барахлит пятый «глазок». Да, Влад?..

Стоит, буравит, лишь челюсть двигается туда-сюда, словно моллюска перетирает. Где же прокол? Тогда почему он один? Где жлобы из охраны?…

Что ж, Алекс, тем для тебя хуже. Смертнику терять нечего. И выбор у него не богат. Либо ты, либо тебя. Здесь мы с тобой, Алекс, разойдемся. Здесь один из нас и останется. Но где же был прокол, мать его за ногу?!!

Молчание затянулось, растворилось в вязких секундах, словно крупинка транквилизатора в стакане сока. А Хорек еще ничего не понял. Сидит, глазами хлопает. Молчит… Или это время молчит? Не важно. Не важно…

– Да, Кост, вроде бы я проверял. Там ничего нет. Комп выдает «о'кей» по всем параметрам…

«Как же, ничего. Если мой баг там уже двое суток сидит. Лопух, салага».

– Я хотел уже сам пойти на месте взглянуть, а тут ты…

Алекс наконец дожевал моллюска. Рука поползла к оттопыренному карману. Лучевик?..

– Пойдем, Бессон. Шеф вызывает. Разговор у него к тебе…

И тут мигнул свет. Неожиданно и резко. На долю секунды. И я мигнул вместе с ним. Уже переводя карандаш в форсированный режим. Свет мигнул, и тут же зажглась красная лампа на пульте. Зазвенел зуммер.

ТРЕВОГА!

Тревога? Откуда? Я мазанул глазом по мониторам. Особенно по тому, где развалились в креслах халдеи при входе. Сейчас они замерли, сделали стойку. Ну чисто «псы».

А зуммер не унимается. И добавился писк вызова. Коминс Алекса? Да. Рука громилы приостановила свой путь в карман за… Лучевиком? Парализатором? Вместо этого перещелкнула тумблером коминса, переводя коммуникатор в аудиорежим.

А Хорьку уже не до нас, пялится на мониторы.

– Кост! Что происходит?!

«Как будто я знаю, что там сейчас происходит. Поганка какая-то».

– …Да. Хорошо, сейчас… А Бессон?.. – Я навострил ухо, да разве услышишь пониженный сигнал коминса на расстоянии полутора метров. Хрена! Ни за что не услышишь. – Не понял… Хорошо! Иду!

Алекс глянул на нас с Хорьком, словно через прицел армейского пи-бластера:

– Приказано оставаться здесь. Наблюдать. Никуда не уходи, Бессон. – И ощеряется своей песьей улыбкой, гад. – Я скоро вернусь. И мы поговорим. По-го-ворим.

– Да что случилось?!! – прорезался Хорек, пока я решал, полоснуть гада или все-таки отпустить пока. – Что, Алекс?

Алекс, не отвечая, вышел. Мы остались одни.

Непонятно. Но каша круто заваривается, только дай! Не пора ли активировать баг? Глаза бегают с монитора на монитор. Ученые, как стая кур, рассевались по лабораториям, и только один за одним загораются на пульте блокировки замков. Та-ак… Активировать баг? Но надо убрать Хорька, а то враз просечет, что я делаю.

«Отправить»? Рановато. Может, еще ничего и не будет.

Как не будет! Не будет – так устроим. Недаром псяра меня глазами уже пожирал. Знает, гад, что-то. И тут я увидел нашего хрыча яйцеголового. И телохранителя рядом. Торопятся, голубчики, в свой отсек, вон Шпак по сторонам зыркает и лучевик даже не прячет. Стоило Рунге юркнуть в свой отсек, как один из халдеев, что на входе, схватился за шею, завертелся волчком, упал. Другие повыхватывали лучевики. Э, да там никак нападение!

– Смотри, Кост! Смотри!!! – заорал в ухо Хорек.

– Вижу. – Я по-прежнему поигрывал карандашиком, а мозг работал быстрее коминса. Прикидывал варианты.

– Так, – решился я наконец. – Ты, Влад, давай-ка к запасному шлюзу. Проверь там все. Да респиратор прихвати, мало ли чего. И сразу назад. А я тут…

– Так ждать ведено!

– Ждать… Ты этого хочешь дождаться? – На третьем мониторе уже второй халдей рухнул на пол. Парализаторами работают. Кто же это такие? Внешники?

Похоже. Из бокового коридора высыпали еще трое охранников, на них золотились защитные костюмы. Этих парализатором уже не возьмешь. Один тащил трубу штурмового ружья. Крутая каша. Тот, что с трубой, припал на колено – пхшфф!!! Коридор заволокло дымом, секунду ничего было не разглядеть. Потом проступили суетящиеся охранники. Они вручную блокировали дверь. Снаружи явно навалились, используя манипулятор. Я видел, как один оглянулся в сторону «глазка». Махнул рукой – надо ребятам помочь. Со-ориентировался и включил силовые генераторы на полную мощь – радужный пузырь запульсировал во входном проеме, и дверь неожиданно легко закрылась. Захлопнулась. Охранник махнул в камеру рукой, поднял большой палец. Благодарит, значит.

– Но, Кост…

– Ты еще здесь?!! – рявкнул я, и Хорек послушно нырнул в шлюз.

Так. Теперь можно и баг активизировать. Пробежал пальцами по пульту – есть. Охранники на мониторе споро выстраивали баррикаду. Все заняты. Не пора ли нам подступиться к профессору?

Чтобы не попадаться никому на глаза, я выбрал путь через коммуникационные туннели. Не самый простой, но самый безопасный. К тому же успел изучить систему коммуникаций, пока вылизывал ее на пару с Алексом для обеспечения безопасности. Чертов наймит постарался, надо отдать ему должное, предусмотреть практически все возможные утечки. Вот только одну не предусмотрел – я-то собирал информацию для себя, а не для дяди снаружи. И компы знал неплохо. Вот и сейчас запущенный баг нейтрализует слежение за этим коллектором и должен уже заклинить камеры слежения так, чтобы угол обзора был минимален. А Хорек, когда это заметит, не меньше часа должен провозиться. Времени вагон.

В коммуникациях практически не было звукоизоляции, и, проползая на четвереньках над помещениями уровня, я даже мог уловить на коминс обрывки разговоров. И не только – где-то впереди явно чувствовалось содрогание несущих конструкций. Внешники, если они, конечно, внешники, пытаются прорваться в помещения лабораторий. Меня сейчас внешние раздражители практически не отвлекали – как всегда во время акции, я чувствовал, как зудят нервные окончания в пальцах рук и ног, как бродит в крови азарт: состояние под названием «пси-бросок», когда вся нервная деятельность сосредоточена на поставленной цели и подчиняется одному: «Акция прежде всего!»

Черт! Мне впервые приходилось действовать без качественного плана, импровизировать, и весь опыт прошлых акций восставал против такого непрофессионального подхода. Но раз за разом переставляя полусогнутые руки в низком туннеле, я возражал своим рефлексам, что никогда еще в жизни не выполнял свой собственный заказ. И инстинкты повиновались.

Ага, вот и нужный люк. Приложить коминс к крышке – вроде разговоров не слышно. Лишь в отдалении продолжает мерно бухать. Внешники еще не справились с дверью. Осторожно жму рычаг, поднял крышку сантиметров на десять. Заглянул. Подсобка. Пусто. Никого. Можно входить. Распахнул люк и спрыгнул вниз. Теперь дверь из отсека. Подключил коминс к замку в обход анализатора – не стоит оставлять следы – прибор погудел несколько секунд, и с легким щелчком дверь разблокировалась.

Я двинулся по коридору, стараясь попадать, по возможности, в мертвые зоны телеглазков. Угол, за ним слышно движение. Там люди. Охрана. А до яйцеголового, до его лаборатории еще добрых тридцать метров. На виду у всех. Без прикрытия…

* * *

Я набрал воздуха, как пловец перед погружением, достал верный карандаш и нагло направился прямым ходом к ближайшему «глазку», что контролирует скрещение двух коридоров. Расчет простой, и причина уважительна – система слежения частично вышла из строя.

Подошел, подключился через коминс. Запустил тест, баг свой подстегиваю. А сам стою с умным видом, незаметно фиксирую, что вокруг творится. А все в порядке – халдеи свою баррикаду строят, другие уже позиции позанимали. На меня ноль внимания. Это хорошо. Всего народу вокруг человек пятнадцать, и все при оружии. И взаправду с внешниками воевать собрались, что ли? Ну пусть. Это их дело. Мое же – до хрыча добраться.

Так, снял показания и пошел себе прочь до следующего «глазка», непринужденно постукивая карандашиком по ладони. Спокойно и непринужденно.

Уровень у нас достаточно запутанный, а мне это только на руку. И телепортер экстренный имеется, в кабинете Силаева. Жаль, не удалось мне к нему с багами в первые дни подступиться. Жаль.

Иду себе. А внутри так и звенит все, да еще дурацкие мысли в голову лезут насчет бессмертия, заплывают, словно караси в заводь. Вот одна, к примеру, такая:

бессмертие – оно как, полное или до разрушения тела на молекулы? Ну, скажем, плазмоганом если по тебе пройдутся? Или вот другая: а что будет, если тело целое осталось, а мозги нейродеструктором выжечь? Ну что останется? Зомби? Овощ? Дурацкие такие рыбки в мозгах плавают. А настроение само по себе такое бесшабашное, словно я это бессмертие уже обрел.

– Так-так-так!..

«На тебе, размечтался! Вот он, фарт. Весь перед тобой!»

Я так и замер, не забывая карандашом по ладони постукивать. Впереди, в нескольких шагах стоял Алекс собственной персоной и лыбился поперек себя, как дикий орантроп какой.

– Никак наш спец пожаловал. «Глазки», значит, проверить? Или того круче – родной центр от злодеев оборонять. От внешников своих, да? Только вот что-то оружия у тебя почему-то нет. Да и заблудился ты, спец, идешь не в ту сторону.

Сам Алекс оружием не обделен – лучевик в руке держит. Нехорошо так держит – дулом прямо мне в живот. А чуть сзади и Шпак маячит. А между ними мой хрыч яйцеголовый с титанитовым кейсом в руке. Увидел меня, обхватил его руками, к груди прижал. Только окулярами моргает.

Приплыли…

– А я ведь раскусил тебя, спец. Раскусил… – С чего это наш Алекс так разговорился? Адреналина избыток? – Спросишь как? Отвечу. Да по глазам твоим. У нас, наймитов, глаза совсем другие. Не то что у этих, «чистых». Не коровьи у нас глаза…

Это точно. Глаза у вас не коровьи. Мертвые они, как у змеи. Ну что, так и будем стоять? Ведь пройдет кто-нибудь, и все. Сразу расшифруют. И ведь прослушка все пишет, родимая, надо было и ее багом пригасить. Всего не предусмотришь.

А яйцеголовый, похоже, не догоняет, что тут сейчас будет – ишь, только башкой и вертит, лаборанточек небось высматривает. Не будет тебе лаборанточек, старый хрыч! Не будет. А будет тут сейчас смертоубийство.

И вдруг мне показалось, подумалось на миг, что не совсем дело чисто, а Алекс – как мысли читает – на Рунге кивает:

– Не гадай, спец, не гадай. Не к Силаеву мы его ведем. Нет уже Силаева, одни запчасти остались да голова. Внешникам на радость. Да только ничего они там не насканируют. Силаев – липа был, прикрытие. А мы вот скакнем сейчас с господином Гра…

Ствол слегка отклоняется от моего живота. В тот же миг прыгаю в сторону. Лазер – в форсированный режим. Получи, Шпачина! Тебе первый сюрприз!!! Попал. Широкий фокус у меня сейчас в карандаше. Падает, оседает… Один есть!

На пол! Влево! Веду лучом, чтоб хрыча не задеть. Левее!..

И хрыча не задел, и Алекса не достал. Пол опять упруго дал в коленки, в плечо: я перекатился, ловя Алекса в фокус…

О черт!!! Алекс, смещаясь, повел лучевиком, и я вижу, как синеватый росчерк света входит хрычу в подреберье! Точно под угол кейса…

Мать твою!

Жму кнопку – есть! Чисто срезал. Почти по локоть.

Рука Алекса бьется на полу, словно большая гальванизированая рыба, а сам он – живуч, это у парий не отнимешь – прыгает на меня. Но поздно. И рубиновый луч делит его надвое.

Бай-бай, трепло!

Мгновение перевожу дух, тупо глядя, как хрыч пытается ползти, извивается, брызгая кровищей.

Так. Как бы не «скакнул» яйцеголовый!

Бросаюсь к нему, ляпаю на шею аптечку. Свою. Личную. Поближе к аорте. Огонек – оранжевый.

Подхватываю на руки, и за угол, в ближайший отсек. А кейс свой он так и не выпустил, хоть и «триплексы» совсем помутнели и закатились.

Так. Теперь Алекса сюда же! От греха, с чужих глаз. Все в три прыжка – туда-сюда, обратно. Подхватил Шпака, и тоже в отсек. И в утилизатор обоих. Теперь не обнаружат. И лучевик подобрал, конечно.

Яйцеголовый дышал уже через раз, не иначе как всерьез собрался совершить заключительный в своей жизни «скачок». И ведь совершит, чего доброго. Вон

какая рана в подреберье – трети легкого как не бывалой Ты, это, хрычок старый, ты давай-ка, не помирай пока.

Ронин проверил аптечку и вновь приложил ее к дряблой жалкой старческой шее, больше всего похожей на гусеницу-переростка. Аппарат зажужжал тихонечко и впрыснул старику дополнительный препарат вдобавок к обычным процедурам стимуляции жизнедеятельности. Может, он, конечно, и успеет регенерировать хоть какую-то часть тканей, но с лучевиком не шутят. Здесь эта липовая регенерация не пляшет, здесь без стационара не обойтись.

Ронин задумался, глядя, как прыгает кадык под пергаментной кожей, ну право слово – лягушка под марлей. Времени уже совсем в обрез, а он так и не узнал, что за кейс это такой сам приплыл в белы руки. Точно ли то самое, ради чего он забрался в этот гадюшник? Ясно, что ящичек непростой – тут и значок секретности, и защита от взлома, ну да этому в интернате еще первогодков учат – обойти, обмануть, вскрыть систему практически любой сложности.

Отрывать пальцы старика от ручки не стал – сразу приступил коминсом к запорам кейса. Долгой возни не случилось. Крышка подалась, и ронин секунду глядел на мини-комп, ноутбук, последнее слово техники. И если еще и его взламывать… Не просто же так яйцеголовый за него уцепился мертвой хваткой. Даже с такой дыркой, от которой уже не побежишь, как гончий аррикаллер, даже с ней из клешней своих не выпустил титанитовую ручку. Впился, что заморрянский клещ, не оторвешь.

Нет, должно быть, это то самое.

Но времени и вовсе не остается, а тут еще в коридоре ор поднялся. А дверь еще держится. Ладно. Может, переждем. Пока еще штурмовое ружье своего слова не сказало. Держитесь, мальчики, держитесь.

Стимулятор подействовал. Хрыч дернулся и зашарил своими мутными глазками – да вот он, твой дермовый ящик, никуда не делся. Ну что, лысый, так и будем молчать? Надо же мне все-таки понять, что за добыча угодила в руки. А вдруг и правда подфартило?

Ронин глянул на коминс – времени совсем нет.

Наверное, придется все-таки тряхнуть яйцеголового как следует, не сходя с этого стремного места. Ах как поджимает проклятое четвертое измерение! И инъекция нежелательна. Ведь раскиснет мозгами хрыч – потом ничего от него не добьешься. А если это и вправду тот самый Рог? Сам-то ведь не разберешься. Без хрыча никуда…

Нехотя, еще сомневаясь, но логика уже толкала под ягодицы, он взялся за лацкан комбеза ученого. Другая рука также нехотя поползла в поясной карман за мини-инъектором – щас, мы тебе, лысый, язык-то поотпустим, – нехотя потянул скрюченное тело на себя, чтоб сподручней было до подключичной впадины добраться…

Нежданно «триплексы» хрыча отпотели окончательно, зыркнули мрачно:

– Как тебя звать, парень?.. – «И то дело, что жив, яйцеголовый». – Допустим, Билл. – Но ты мне баки не забивай. Щас я спрашиваю! «Вот тоже парня нашел. Уж скоро стандартных двенадцать как последние, кто смел так называть ронина, сделали свой законный „скок“. Я задаю тебе три коротких вопроса, ты даешь три коротких ответа. И мы расходимся миром. Если нет – то мы опять же расходимся, но…»