Текст книги "Золотая тьма"

Автор книги: Мария Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Мария Петренко
Золотая тьма

Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, – не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость.

М.Ю.Лермонтов – «Герой нашего времени»

Из дневника А

24 декабря 1895 года

Я победил. Об этом мне всегда говорил отец: передо мной всегда открывались любые двери и расстилались любые ковры. Если бы жизнь стала моим противником в карточной игре, мой козырной туз с лёгкостью накрыл бы её шестёрку.

Однако, чтобы одна звезда зажглась, надобно, чтобы иная навеки погасла.

Высказывание это шло бок о бок со мной всю жизнь, ведь даже рождение моё, кажется, оказалось тому предзнаменованием. Моя матушка даровала мне жизнь, отдавая свою собственную. Единственные друзья мои убеждали в шутку, что с самого появления на свет я приношу женщинам страдания, желаю я того или нет.

Я привык к вольности как души, так и тела. Женщины любят меня, а мне не доставляет никаких трудностей убедить их в том, что и моё сердце отвечает на их жеманства взаимностью. Не сочтите меня безбожным мерзавцем, я всё же порядочный человек, пусть и не совсем честный.

Год тому решился я покинуть родную Москву, чтобы свет Петербурга смог озарить меня с любой стороны, но смог посетить отечественную Венецию лишь теперь. И вот не позднее трёх суток до Рождества Христова 1895 года, спустя немногим более месяца после дня 25-летия моего, на Рождественском балу бесполезно-праздная жизнь моя вдруг обрела хоть какую-то цель.

Думается, мне всё же удастся её достичь. Непременно.

Часть 1
Санкт-Петербург, 1895–1896 гг

Глава 1

Просторный гостиничный номер сменил долгоиграющее спокойствие на лёгкую, невидимую нервозность, перенимая её у прежне покойного обитателя.

Молодой граф Алексей Иванович Ростовцев вот уже долгие часы расхаживал по номеру взад и вперёд, не находя себе никакого занятия. На улицах Петербурга он чувствовал себя цирковым артистом, на которого глядит любой прохожий. Не мудрено, ведь Алексей награждён был не только старшим офицерским званием, но и красотой, на которую внимание обращала всякая девушка: широкие плечи и статность всей фигуры вместе с высоким ростом возвышали его над любым человеком, а золотые волосы, резкие черты лица и серо-голубые глаза над насмешливой улыбкой – над женщинами.

Было в нём нечто опасное, но притягательное для всякого знакомого с ним человека. Тем не менее, многочисленные признания в любви не волновали его сердца ни минуты… до недавних пор. Лоск высшего света, кокетливые красавицы, звенящие бокалы шампанского ему не надоедали, как иным "героям нашего времени" – офицер упивался этим вниманием каждый день.

Однотипные московские дни, наконец, надоели Алексею, и он решил потешить свои душу и нервы переменой места жительства, сменив заполненную людьми и каретами Москву на холодный Санкт-Петербург, где его ещё никто не знает. Созданием новой репутации в новом месте он занялся в первый же день: со всем своим обаянием поблагодарил хозяйку гостиницы и, сбежав по лестнице, прыгнул в экипаж, привезший его к Исаакиевскому собору. Подав по монете каждому нищему и кивнув с приподнятой шляпой выходящим женщине с молоденькой девушкой, видимо, дочкой, он перекрестился и вошёл в храм, прекрасно зная, что особо внимательные и набожные аристократы непременно заметят нового, прилично одетого молодого мужчину в офицерском мундире, холодно внимающего утренней службе.

– Je m'excuse…

Алексей недовольно вздрогнул, когда его плечо задел крепкий мужчина среднего роста с густыми бакенбардами.

– Ничего страшного, – отрезал граф.

– Я видел ваш экипаж, точнее, как вы из него выходили. Вы не местный.

"Что же прицепился?" – он попытался скрыть свою неприязнь.

– Да что вы? – Алексей усмехнулся. – И как вы это поняли?

– А вы огляделись, как спустились на дорожку. Мы вслепую шагаем по лужам по привычке, – мужчина довольно рассмеялся. – Меня зовут Константин Андреевич Щербинин.

– Ростовцев. Алексей Иванович, – руки граф не подал, разворачиваясь к выходу.

– Сегодня в имении моего родственника устраивается бал по случаю скорого наступления Рождества. Половина города съедется уж точно, и мы будем рады принять и вас, Алексей Иванович.

– Незнакомого человека? – на выходе из храма офицер вновь надел шляпу и обернулся к новому знакомому, имени которого даже не потрудился запомнить.

– Новые люди, а уж тем более обеспеченные и обладающие офицерским чином, никогда не бывают лишними на светских вечерах. Если вы не успели устать от балов и приёмов, хотя, – он хмыкнул, – вы ещё слишком молоды, чтобы уставать от света, любой будет рад принять вас в своём доме, Алексей Иванович. Приходите, я пришлю за вами к гостинице.

Не попрощавшись, Алексей исчез из виду Щербинина и иных набожных господ. Ввечеру за ним действительно приехал экипаж, домчавший его к внушительных размеров дому на набережной Мойки. В его окнах уже горел свет, мелькали тени танцующих (похоже, кадриль) гостей, и новогодние украшения покрывали лежащий на дворе снег разноцветными огнями.

– Алексей Иванович, голубчик, вы так скоро?!

Алексей раздражённо закрыл глаза и глубоко вздохнул, чуть услышав голос пригласившего его мужчины. Тот спешил к нему откуда-то справа, переваливаясь с ноги на ногу, чтобы не увязнуть новенькими туфлями в белом густом снегу.

– Константин Андреевич! – офицер фальшиво улыбнулся. – Боялся, меня и не пустят без приглашения да без сопровождения, вы меня подловили, чуть я прибыл в город.

– Не стоит и волноваться, – тот уже вёл прибывшего к парадным дверям. – Всё вас пустят, всё вас примут.

Перед Алексеем открылись новые красоты нового города: оказалось, сверкал Петербург не только снаружи, но и внутри. Перед новоприбывшими гостями расступились те, кто соизволил посетить хозяев раньше, и вот Щербинин уже вёл Алексея по лестнице на второй этаж, где и собирались остальные.

– Жорж! Жорж, миленький! – он чуть не расталкивал в стороны людей, расчищая себе и Алексею путь.

"Уймёшься ты или нет, наконец?! Вот же старый болтун".

– Вот тот молодой капитан, о котором я тебе рассказывал, Ростовцев. Представь себе, только приехали в новое место, заселиться едва успели, тут же в церковь приехали на службу! Не в ресторан, не на паромы, а в храм Божий, представь себе…

Щербинин всё не унимался, раздражая спутника громкими бесполезными речами, и Алексей, уже успев заскучать, вертел по сторонам головой, пытаясь отыскать себе хоть какое-то занятие. Бальная зала была украшена богато, как редкая московская галерея, официанты то и дело разносили подносы то ли с шампанским, то ли с белым вином, на столах толпились пирожные, тарелки, креманки…

Кадриль давно сменилась мазуркой, вот и она уже подходила к концу. В этот момент скучающе-томный взгляд Алексея остановился на входящих в залу гостях: среднего роста мужчину в дорогом костюме и при часах, утончённую строгую даму с ним и совсем юную красавицу, смущённо опустившую глаза. Заметив на себе чей-то интерес, она подняла голову и мягко проскользнула мимо, слегка повернув тонкую белую шею.

"Какая молодая прелесть… И тут же отвернулась, как обидно. Наверняка, у папеньки денег куры не клюют, как на торги разоделись. Но дочка ничего…"

Знакомый вальс донёсся до ушей Алексея, и он решил не терять более времени понапрасну, раз шанс плывёт ему точно в руки, медленно форсируя между кавалерами, разлетевшимся в поиске дам для танца. Кого-то он задел, кого-то бесстыдно толкнул, но…

– Добрый вечер, miss, – он подал девушке, зацепившей его внимание, руку. – Не будете ли вы так любезны подарить мне этот вальс?

Девушка покрылась румянцем под его улыбкой и ответила на приглашение согласием. Алексей довольно усмехнулся и вывел партнёршу в центр зала, аккуратно кладя ладонь в белоснежной новой перчатке на её талию. Пары закружились под лиричную музыку.

– Не сочтите за грубость, что я, не будучи представленным, имел наглость пригласить вас. Мы с вами, чуть вы вошли, пересеклись взглядом, и, – он улыбнулся, – я никогда не простил бы себе, если бы кто-то из господ украл вас на этот вальс у меня.

– Я ничего и не подумала… – девушка стеснительно отводила взгляд. – Ко мне никто и не успел подойти, вы были первым.

– Будьте уверены, выбор кавалера у вас был бы велик. К такой красавице сошлась бы добрая треть залы.

Кремовые складки пышного платья кружились вокруг ног Алексея, музыка разливалась по его душе вместо шампанского, а взгляды гостей тешили самолюбие.

– Как ваше имя? – он мягко смотрел партнёрше прямо в глаза.

– Анна… – девушка застыла под его взглядом и остановилась, завершая танец.

Граф медленно поцеловал девушке руку и повёл её к родителям. Те разговаривали с иными гостями, окружавшими их со всех сторон вместе с ещё совсем юными сыновьями в ефрейторских погонах.

– Мама, папа! – Анна улыбнулась родителям.

Те обернулись на голос дочери и упёрлись глазами в молодого мужчину, подвёдшего её к ним. Гости последовали их совету и поняли, что пора расходиться и уводить сыновей.

– Капитан Ростовцев, – Алексей протянул руку отцу девушки, – Алексей Иванович. Стоило представиться ранее, но я боялся упустить возможность пригласить вашу дочь на вальс, – он окинул оценивающе-презрительным взглядом всё ещё стоящих вокруг гостей.

– Граф Ростовцев, значит… – мужчина пожал ему руку. – Михаил Степанович Милютин. Моя жена, Ольга Петровна. Моя дочь…

– Мне уже было представлено, – Алексей обворожительно улыбнулся. – Рад познакомиться.

Недовольные и поражённые юноши разошлись, шепча родителям: "Я не знал", "Конечно, он выше", "Ну почему?". Алексей победно улыбнулся и вновь посмотрел на Анну: на блестящие глаза ей упала волнистая русая прядь, которую девушка поспешила убрать.

Из дневника А

27 декабря 1895 года

Как я уже писал, тот бал, на который меня утянул болтливый остолоп, встреченный совершенно непреднамеренно в Исаакиевском, окончился для меня скорее не концом, а неким началом. Ваш покорный слуга уже приглашён на ужин в дом Милютиных, стоит лишь отыскать цветы в этой холодрыге.

Их дочь так нежна и прелестна. Она напоминает мне цветок миндаля: вся белоснежно-розовая, невероятно хрупкая и манящая. Она не заговорила со мной более на балу, только представилась и растворилась в пустых беседах. Но не со мной. Признаюсь честно, это задело моё самолюбие; я отпугнул этих несчастных мальчишек, но и тогда ей не захотелось вести разговора со мной.

Меня привлекает её незаинтересованность во мне, в этом есть нечто особенное и непривычное для меня. Считая такие происшествия, я свободно смогу уместить их дважды на пальцах одной руки, и один из них останется вольным.

Думаю, я смогу изменить её мнение обо мне, и тогда раздумывать о необходимости бесед будет эта юная прелестница.

Глава 2

Зимние неубранные улицы отчего-то нагоняли тоску. Днём Петербург не был так ярок и привлекателен: цветные краски сменились за ночь серыми. Зимний холодный воздух старательно запирал не только двери и окна, но и лёгкие и ноздри.

Алексей недовольно ожидал экипаж, морща нос и пытаясь спрятать его за меховым воротом пальто. Шуб он принципиально не носил, чем немало удивил на балу Анну, увидевшую его скромное верхнее одеяние.

– Вы не замёрзнете? – девушка мило улыбнулась.

– Не беспокойтесь, не замёрзну, – Алексей красивым движением поправил пальто, дёрнув плечами. – Вас что-то привело в смятение?

Девушка кивнула головой на остальных гостей мужского пола, облачающихся в тяжёлые шубы, в которых, кажется, можно было закопать себя в снег на сажень.

– Я не переношу шуб, – офицер холодно, но приветливо улыбнулся. – Прозвучит глупо, но я жалею пушнину.

– В вашем пальто тоже есть мех, Алексей Иванович, – девушка усмехнулась.

– Однако его гораздо меньше, чем в полушубке вашего папеньки, Анна Михайловна, – он подмигнул девушке и вышел на улицу.

Сейчас карета трясла его меховое пальто и пышные розовые гортензии, перевязанные бархатной белой лентой на другой конец Петербурга. Отец всегда учил Алексея, что при выборе цветов необычайно важны две вещи: цвет и возраст.

– Взрослой madame решительно всё равно, какие цветы ей преподнесёт молодой кавалер. Ей не так важен их цвет, сколько цвет твоего мундира. Но если твоей даме сердца едва за шестнадцать, никаких иных цветов, кроме нежнейших розовых и белых, её дом и родители не потерпят.

– Ты дарил маме цветы? – маленький Лёша грустно посмотрел на отца.

– Сейчас я дарю ей их гораздо чаще, чем раньше, сынок. Не повторяй отцовских ошибок, чтобы жалеть не пришлось, как мне…

Уже в настоящем Алексей помрачнел, хотя и раньше не был особо весел. Не то привычная для всего города серая тоска, не то собственная неожиданно напавшая хандра вызвали в нём сомнения: стоило ли вообще выбираться из гостиницы?

Имение, к которому привёз его кучер, было немногим больше того, где офицер был удостоен чести познакомиться с Анной. Видно, богачей в Петербурге гораздо больше, чем можно было предположить. Вытянувшееся в три этажа, будто нарисованное светлой пастелью широкое имение едва было различимо за густым туманом и метелью.

– Господин Ростовцев? – низенький коренастый дворецкий бесстрашно вышел из входных дверей.

Алексей последовал за ним, щуря глаза от снега. Внутри горели свечи, радушно звенели тарелки, и хозяева, казалось, не замечали своего гостя, спускаясь по широкой лестнице.

Офицер громко кашлянул.

– Алексей Иванович, проходите! – граф поспешил к Алексею с рукопожатием. – Вы так пунктуальны, не то что эти солдатские мальчишки. Милая, где Аня?

– Наверное, опять рисует. Вы можете попробовать её отыскать, но вряд ли у вас получится. Аня если в себя уходит, до неё не докричаться.

Алексей поцеловал графине руку и позволил дворецкому снять со своих плеч пальто. Он скептически окинул взглядом лестницы и кивнул хозяевам. Второй этаж оказался гораздо темнее первого, и длинный коридор показался офицеру чуть не бесконечным. Из одной из приоткрытых дверей слышался тихий нежный щебет, малиновым сиропом разливающийся по ушам Алексея. Он не посмел заглянуть, но тихонько постучал по дереву двери.

– Да? – Анна отозвалась. – Мама?

– Нет, Анна Михайловна. Это я, – Алексей поправил лацканы мундира и поднял подбородок.

Девушка выглянула из комнаты и открыла дверь, остановившись в дверном проёме. Крупные волны русых волос рассыпались по её округлым плечам, теперь закрытым лёгкой тканью изысканного голубого платья, не затянутого так туго корсетом на талии. Её карие глаза живо блестели, больше напоминая янтарь, нежели, например, шоколад, на щеках видны были следы некрупных веснушек, затаившихся под пудрой до весны.

– Вы так рано… – она прислонилась спиной к дверному торцу. – Обед скорее всего ещё не успели приготовить.

– Ничего, я не голоден, – Алексей опустил глаза и снова поднял их на девушку. – Это вам.

Анна смущённо улыбнулась и приняла цветы из рук офицера, задержав собственные пальцы на них.

– Ой, я… Спасибо. Только в моих покоях нет вазы…

– Тогда нам нужно её найти, так? – Алексей мягко улыбнулся и подал девушке руку.

Анна нежно покраснела и аккуратно положила руку на крупную ладонь офицера. Алексей повёл ей вниз и остановился у гостиной.

– Мама, дайте, пожалуйста, вазу!

Алексей вновь осмотрелся: просторная светлая комната отличалась по голубой цветовой гамме от тёмно-коричневых коридоров, большие окна пропускали столько света, что летом никакое освещение не пригодилось бы, высокие шкафы у стен едва не доставали до потолка. У иной же стены стоял рояль.

– Вы музицируете? – Алексей обратился к Анне, мимо которой прошмыгнула служанка, неся в руках вазу с гортензиями.

– Долго пыталась, но… ничего не получается, – девушка сконфуженно усмехнулась. – Обед не готов, простите. Если хотите, я покажу вам галерею…

– Буду чрезмерно рад, – офицер провёл рукой по крышке рояля, – провести время в вашем обществе. Я больше предпочёл бы прогулку, но погода совершенно не располагает.

– Да, к сожалению. Но я люблю зиму, – Анна позвала графа за собой. – Весна, конечно, прекрасней, но зимой природа отдыхает от человека и его требований.

– А я, с вашего позволения, – Алексей пригнулся, чтобы не удариться головой о потолочную балку, – не терплю холода. Будь я птицей, никогда не улетел бы из южных стран.

– Значит, вы из тех господ, что каждый год прибывает в Пятигорск раньше всех и покидает город в самую последнюю минуту? – девушка обернулась к нему через плечо.

Алексей улыбнулся сообразительности девушки и продолжил следовать за ней, попутно рассматривая прямую её спину.

– Галерея на втором этаже, на третьем располагаются слуги, не стоит туда подниматься. Вот и она!

Девушка тихо повернула дверную ручку, и перед Алексеем открылась такая же светлая комната, как и гостиная на первом этаже. На светлых стенах в красивых рамах располагались полотна разных размеров и цветов. Анна с гордостью пробежалась по ним взглядом и повернулась к офицеру, ожидая от него какой-либо реакции.

– Вновь попрошу прощения за мою грубость, но не могу не заметить, что вы сейчас кажетесь мне ещё прекрасней, чем тогда, на балу.

– Вы не скупитесь на комплименты, Алексей Иванович? Особенно, я полагаю, для незнакомых девушек.

– Посудите сами, к чему мне скромность? Во-первых, я уже давно не мальчишка. Во-вторых, ни один мужчина не устоит перед обаянием красивой девушки, особенно, такой как вы. А в-третьих…

– Много цифр, – прошептала Анна. – Но мне очень приятно. К сожалению, не могу сказать вам того же, возможно, пока.

– Всё впереди, Анна Михайловна, – Алексей подошёл к девушке и положил руки ей на талию. – Я уверен, что… времени у нас будет предостаточно.

– У нас?.. – Анна застыла в его руках, не в силах оторвать взгляда от его глаз.

Алексей едва заметно улыбнулся. Анна казалась ему одной из тех молодых красавиц, которые мечтают о чистой и искренней любви, но по итогу идут к алтарю с мужчиной, которого выберет папенька, и навсегда хоронят свою нежность в его комнатах. И вся сложность заключалась в том, что он не мог определить для самого себя, чего хочет: спасти её от этой участи, проявив благородство, или стать на место того богача, оставшись верным своим жизненным устоям.

– Алексей Иванович…

– У вас… – он снял с руки перчатку и убрал с глаз девушки прядь волос.

Неведомым для неё, но слишком понятным для него порывом офицера потянуло ближе. Когда кроткие губы Анны медленно отодвинулись назад, за дверью раздались шаги. Офицер недовольно и глубоко вздохнул, надел белую перчатку обратно и отошёл от девушки.

– Анна Михайловна, вас приглашают к столу.

– Да-да, мы уже идём.

Из дневника А

30 декабря 1895 года

Готов поклясться, в этой девушке собралось всё то, что всегда вызывало у меня вопросы. Признаюсь, я никогда не понимал мужчин, считающих, что женщина по существу своему должна быть глупой, ибо зачем мужчине глупая жена, особенно, если сам её муж не обезображен интеллектом? Но Анна…

Одному Богу известно, почему она кажется мне такой необычной? В ней есть это привычное женщинам кокетство, но совсем нет наивности. Что бы я ни сделал, она с лёгкостью найдёт достойный ответ. Откуда это умение в девушке восемнадцати лет?

С другой же стороны, Анна остаётся тихой загадкой, не позволяя себя разгадать первому, кто обратит на неё внимание. Либо те господа, твердившие мне о неком обольстительном обаянии, которым меня наградили, солгали, либо именно на этой девушке оно не работает.

Я больше склонен к первому, так как выживать из ума мне несколько рано. Но если я хочу поселить в этой красавице нежные чувства к себе, мне стоит постараться несколько больше, чем обычно.

Алексей Иванович, во что вы ввязались…

Глава 3

– Алексей Иванович, расскажите нам о себе.

Алексей поднял глаза на графиню, продолжая медленно жевать запечённый картофель. Анна слева от него аккуратно наколола кусочек курицы на вилку и тоже повернулась к офицеру.

– Вы несколько застали меня врасплох, madame. Что вы хотите знать?

– Например, – графиня сделала глоток красного вина, – есть ли у вас благоверная жена.

– Мама!

Анна с мольбой посмотрела на мать, и Алексей усмехнулся: видимо, не ему первому задают этот вопрос, и девушка от этого жутко устала. Осуждать графиню за такие расспросы он не смел, всё же дочь у неё совсем скоро должна выйти замуж.

– А что, я не похож на примерного семьянина? – офицер наклонился к Анне.

– Я могу оставить ваш вопрос без ответа? – девушка улыбнулась, смело глядя мужчине в глаза.

– Можете, Анна Михайловна, – Алексей язвительно улыбнулся, прищурив глаза. – Нет, Ольга Петровна, я не женат и, слава Богу, пока не был.

– Слава Богу? – граф вопросительно посмотрел на гостя и растерянно улыбнулся. – Вы негативно относитесь к браку? В ваши годы уже стоило бы задуматься о женитьбе.

– Mon cher… – графиня недовольно ущипнула мужа за плечо.

– Для того, чтобы жениться, нужно…

"Любить", – подумал офицер.

– Найти хорошую девушку и удостовериться в собственной уверенности. Я испытываю отвращение к тем мужчинам, что женятся, чтобы заполучить в своё пользование молоденькую хрупкую маргаритку, а потом осознают, что ни брак, ни женщина, тихо закрывшаяся в будуаре, боясь лишний раз показаться капризному муженьку на глаза, не были ему нужны, – холодные слова Алексей отчеканивал, как солдаты шаги на плацу. – И вот он на пороге зрелости, как кажется окружающим, а в голове его так мало места, что и ветру нельзя проскочить. Молодая красавица превращается в отягощённую жизнью и, если повезёт, детьми, женщину, устало укладывающуюся спать и такою же просыпающейся. Поверьте, я видел множество и таких господ, и таких дам: одни мечтают развестись…

– А другие? – Анна распахнутыми от интереса глазами посмотрела на офицера.

Тот выдержал небольшую раззадоривающую паузу и обворожительно улыбнулся, поворачиваясь к ней.

– А другие – утопиться.

Анна задумалась и быстро отвернулась.

– Так что, Михаил Степанович, пока я не удостоверюсь, что не вытравлю именно этой фантомной miss душу, руки её я не попрошу.

"Лжец, прекрасный лжец", – шептала его совесть.

– И что же, вы никогда не расстраивали чужих помолвок? – Анна заинтересованно поставила подбородок на ладонь.

– Мы с вами ещё не знакомы, дорогая Анна Михайловна, а вы уже пытаетесь показать свою неприязнь ко мне? – взгляд офицера даже не соизволил смягчиться и выстрелил в девушку строго-холодными стрелами, несмотря даже на улыбку их хозяина.

– Простите… – девушка сконфуженно покраснела. – Я не хотела вас обидеть…

– Тебе стоит побольше следить за словами, Аня, – мать Анны строго опустила глаза, аристократично принимаясь резать запечённый томат.

Анна расстроенно опустила руки на колени и беззвучно вздохнула. Алексей незаметно взглянул на девушку, поникшую на стуле слева и, казалось, собирающуюся вот-вот уйти. Её родители безмолвно продолжали обедать, не замечая ни дочь, ни гостя. Офицер мягко накрыл руку девушки своей и легонько сжал её пальцы, пытаясь успокоить и показать, что зла он совсем не держит.

– Нет, не расстраивал, – прошептал он так, чтобы услышала только Анна. – Я хорошо знал людей, с которыми проходил службу, так что даже не рискнул бы.

– И никогда за чужими невестами не ухаживали?

– А вы хотите стать первой? – офицер незаметно и быстро поцеловал руку девушки.

Как и любая молодая красавица, Анна смущённо, но всё же принимала внимание статного красивого мужчины. Ей не удавалось понять, откуда он вообще взялся и каким образом смог пробраться в их имение спустя пару дней после знакомства. Кажется, всего пару минут назад он, оставив любые приличия, пригласил её на вальс, а сейчас этот неизвестный офицер сидит справа от неё за семейным столом и рассуждает о браке так ясно, будто состоит в нём уже тридцать лет при всего двадцати пяти годах жизни.

Только обед был окончен, родители отправили Анну показать гостю дом, не зная, что маленькая экскурсия уже состоялась. Алексей покорно шёл рядом, пока девушка разглядывала пустые красивые стены.

– Вы не из столицы, так? – голос Анны вывел графа из задумчивости.

– А это имеет значение? – он ухмыльнулся, поднимая твёрдый подбородок. – Неужели я не только на хорошего мужа, но и на вашего земляка не похож?

– Вы так резко воспринимаете любое моё слово, что я боюсь их говорить… Тогда рассказывайте вы, может, я больше понравлюсь вам в роли слушателя, – девушка опустила взгляд на ступени, аккуратно поднимая подол юбки.

– Поверьте, Анна Михайловна, в определённых ролях нравятся лишь театральные господа и дамы, а вы нравитесь мне в любое время.

– И что же, вы решаете на мне жениться через две встречи только потому, что вас что-то во мне привлекает? Только не мучьте меня долгими красивыми речами, будьте проще, – Анна остановилась и повернулась к Алексею с улыбкой.

– Вы привыкли к восемнадцатилетним мальчишкам, чьи маменьки не пропускают мимо своих цепких глаз ни одной потенциальной невесты, только она застучит каблуками по бальному залу. Не хочу превозносить самого себя, но я за неимением заботливой матери и обладанием разумом, предпочту хоть немного подумать… и вы просили коротко и не так художественно, я помню.

– Вот именно, – девушка улыбнулась, останавливаясь на лестнице и опираясь спиной и руками на перила. – Значит, вы облегчили мою душу, и мне не грозит обвенчаться после нескольких встреч.

– Этого я обещать не могу, дорогая Анна Михайловна, – офицер так же опёрся руками на перила, нависая над девушкой.

– Если я и выйду замуж, то только по любви. Если за вас – значит, за вас. Если за другого – вы обижаться на меня не станете. Я вижу вас лишь во второй раз в жизни, а знаю – и то меньше.

– Иной раз и одного бывает достаточно…

Алексей красиво улыбнулся и оглянулся по сторонам: первый этаж продолжал радостно звенеть, а второй всё оставался молчаливым и пустым. Граф наклонился к девушке и осторожно поцеловал её, накрывая её руки своими, но не смея прикоснуться к ней иначе. Анна тихо вздрогнула и упёрлась ладонями в его крепкую грудь, приоткрывая глаза.

– Аня! Аня, милая!

Девушка обернулась к первому этажу, услышав голос маменьки, и тут же вернулась взглядом к офицеру. "Вас тут нет", – читалось в его хитро-серых глазах. Анна на минуту задумалась, и…

– Маменька, я хотела показать Алексею Ивановичу галерею! – она пыталась убежать от мужского взгляда.

Ответа не последовало, и Алексей потянул девушку за собой на второй этаж. Она тихо, но звонко смеялась, не отнимая руки из рук офицера.

– Что вы делаете? – Анна не переставала по-детски улыбаться. – В вас нет никаких приличий…

– И дышится полной грудью, Анна Михайловна.

Анна наблюдала за офицером, с излишним вниманием рассматривающим одну из картин, и настойчивый голос шёпотом советовал ей быть осторожней. В новом знакомом было немало яркого благородства, золотого блеска эполет и волос; граф Ростовцев был очень красив и прекрасно это понимал, хотя знал, что "не всякой девице ты будешь нравиться, сын". В каждом его движении можно было с лёгкостью прочесть уверенность, а в густой толпе – безразличный холод.

– Могу я спросить?

– Для вас – всё что угодно, – офицер даже не оторвался от картин.

– Почему вы так холодны с людьми, но с нами становитесь таким любезным?

– Ох… – Алексей с ухмылкой повернулся к девушке. – Знаете ли, моя милая Анна, не со всеми стоит быть мягким, даже если вы – девушка. С вами я могу быть спокойным, потому что знаю, что мне нечего бояться.

– А чего вы боитесь?

Алексей медленно подошёл к девушке и как-то по-новому посмотрел ей в глаза: рядом с мягкостью пробежала мрачная искра.

– Тьмы.