Текст книги "Серые кардиналы"

Автор книги: Мария Згурская

Соавторы: Артем Корсун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Через год, в ноябре 1633 г., Валленштейн позволил себе ослушаться высочайшего приказа, отказавшись прийти на помощь курфюрсту Баварии. Партия врагов герцога Валленштейна при венском дворе вместе с негодующим баварским курфюрстом воспользовалась проступком имперского главнокомандующего. Герцога обвинили в измене, а от императора вновь потребовали убрать своевольного военачальника.

Но два заговора против Валленштейна провалились. Предупрежденный об опасности, он стал действовать особенно осмотрительно. Счастье улыбнулось противникам герцога, когда удалось перехватить курьера Валленштейна. Под пытками курьер признался в связях главнокомандующего со шведским двором. На основании этого признания император уже во второй раз подписал декрет о смещении герцога Валленштейна с поста главнокомандующего.

Однако ни у кого из подчиненных императора не хватало мужества выполнить приказ. Валленштейн, оказавший неоценимую услугу императорскому дому Габсбургов и фактически спасший их от гибели, теперь вступает в секретные переговоры со всеми потенциальными противниками Габсбургов. Он предлагает союз и шведам, и французам, но безуспешно – ему опасаются доверять.

Высочайшим декретом от 22 февраля 1634 г. герцог Валленштейн объявляется государственным изменником. Все офицеры, таким образом, теперь не обязаны подчиняться его командам. Декрету сопутствует секретное распоряжение взять Валленштейна живым или мертвым. Спустя два дня Валленштейн вместе с ближайшими сторонниками пал от рук подосланных в его лагерь шотландских драгунов, ярых католиков.

Так успешно завершилась шпионская акция, начатая Ришелье и тайная миссия отца Жозефа: противник был ослаблен. А деятельность отца Жозефа в Регенсбурге с тех пор считается чудом виртуозной дипломатии.

«ССОРЫ ПО БОГОСЛОВСКОМУ ВОПРОСУ»

При всей своей преданности кардиналу, отношения Ришелье и отца Жозефа нельзя упрощать и сводить к банальному пресмыканию низшего перед высшим, слабого перед сильным. Кем кем, а слабым отец Жозеф не был никогда. И мог выражать свою позицию, довольно резко вступая в спор. Имея собственную точку зрения на внешнюю политику Франции, отец Жозеф мог прямо высказывать ее своему патрону. «Серое преосвященство» был более убежденным католиком и противником протестантизма, нежели сам кардинал, и потому сильнее склонялся к союзу с Испанией и папством.

Это особенно явно проявилось, когда шведский король Густав Адольф, вступивший в Тридцатилетнюю войну в 1630 г., предложил своему союзнику Ришелье захватить расположенные на западных рубежах Франции испанские владения Фраш-Конте, Артуа и другие в обмен на его согласие, что Швеция может захватить епископства Трирское, Майнцское и Кельнское в Германии. Предложение было очень соблазнительным, и Ришелье был склонен его принять, но передача Швеции епископств означала бы проведение там Реформации, и именно против этого выступил отец Жозеф.

По этому поводу они даже разругались с кардиналом (как было написано в нескольких мемуарах современников), и капуцин позволил себе обозвать любимого господина «мокрой курицей». И характерно, что Ришелье, поразмыслив ночью, утром склонился к его мнению и отказался от предложения Густава Адольфа.

Кстати, интересный момент: кардинал Ришелье никогда не путал дела религии и политики. Гугеноты для него – не еретики, а всего лишь политические сепаратисты, и коль они сложили оружие, то и прощены. Ришелье прагматичен и является носителем политической мысли нового времени. Именно он, правоверный католик и кардинал, отходит в политике от церковных догм, за что получает прозвище «кардинала гугенотов».

«БЕСКОРЫСТИЕ» ОТЦА ЖОЗЕФА

Ришелье вводит в обиход понятие «Европа», взамен устаревшего «христианский мир». Благодаря ему в Европе утверждается гегемония Франции, которая становится единым государством. Начинается бурный расцвет французской культуры. Ришелье всячески способствует этому: основывает Академию наук, щедро поощряет таланты.

Кажется, он добивается всех поставленных целей. Увы, не всех! Успехи в сфере политики и культуры не соответствуют его достижениям в сфере экономики.

Добровольная жизнь в нищете, впрочем, не мешала отцу Жозефу распоряжаться вместе с кардиналом Ришелье поистине колоссальными суммами. До ноября 1630 г. финансами во Франции ведал советник короля Мишель де Марийак, у которого с Ришелье существовали разногласия по поводу того, каким именно образом следует пополнять казну Людовика XIII. В планы Марийака входила отмена привилегий для тех французских провинций, которые были освобождены от уплаты части налогов.

Однако подобная мера вряд ли обрадовала бы французскую знать и сделала бы ее врагами короля и Ришелье. Так что все тяготы пополнения казны кардинал и его верный отец Жозеф переложили на простолюдинов – ремесленников, мелких торговцев и крестьян. Как же отец Жозеф, исполненный христианского подвижнического духа мог со спокойным сердцем принять такое решение? Он жил среди бедных и в бедности. Он знал их страдания, он принадлежал к религиозному ордену, присягнувшему, между прочим, служить им. И вот он терпеливо, с несравненным мастерством проводит политику, способную лишь увеличить несчастья бедных, которым он поклялся служить. Это один из тех вопросов, на который историки, убежденные в христианской праведности и особой одухотворенности мистика отца Жозефа, не могут дать удовлетворительного ответа.

Хочется знать, что творилось в голове у монаха во время ежедневного подведения итогов, когда, перебирая свои мысли и поступки, он готовился к тому, что он называл «пассивным уничтожением своего я» в созерцательной молитве. Как с точки зрения истинного христианского духа «пастырь бедных» не видел совершенно ничего предосудительного в хладнокровном интриганстве, шпионаже, разжигании войны и медленном уничтожении простого населения?

Крайне необходимые для ведения Тридцатилетней войны налоговые поступления были увеличены за счет повышения земельного налога и налога на соль. Всего за несколько лет эти подати выросли вдвое. И если к концу правления отца Людовика XIII Генриха IV обычная подушная подать давала ежегодно около 10 млн ливров, то к концу правления Ришелье незначительно возросшее население выплачивало правительству в 4,5 раза больше.

В городах Франции все чаще происходили мятежи, которые, впрочем, быстро подавлялись и не мешали вводить все более высокие налоги. «Один Бог может творить из ничего, – писал Ришелье, – и изъятия, нетерпимые по своей природе, извиняются необходимостью войны».

Налоговый гнет вызывает ряд мощных восстаний, в которых принимают участие и крестьяне, и дворяне, и духовенство. Прекрасное и стройное здание французского абсолютизма имеет слабоватый экономический фундамент. Амбиции и ошибки Людовика XrV в дальнейшем лишь усугубят такое положение дел.

Расходуя на военные конфликты с соседними государствами миллионы ливров, Ришелье не забывал и о собственном благополучии, окружая себя поистине королевской роскошью. Известно, к примеру, что в 1620 г. доходы Ришелье не превышали примерно 20 тыс. ливров в год, но к моменту его смерти в 1642 г. они выросли до 1 млн ливров. Стоимость имущества, оставленного им после смерти, достигала 20 млн ливров. Основную часть этой суммы составляли роскошный Кардинальский дворец в Париже, а также вилла с великолепными садами в Рейе. У Ришелье сложилось двойственное отношение к деньгам. С одной стороны, он считал очень важным их зарабатывать, заявляя, что без богатства нельзя требовать и уважения. С другой стороны – и к тратам он относился спокойно. «Деньги, – говорил он, – вздор, если мы достигаем наших целей».

Того же принципа придерживался и отец Жозеф. Он умер, как и подобает монаху, в полной нищете. Однако французы, считавшие его самым скрытным человеком на земле, еще долго сомневались в его бескорыстии.

ЗАКАТ

Отец Жозеф получил кардинальский сан лишь незадолго до своей смерти в 1638 г. Как замечают некоторые исследователи, он был, наверное, единственным во Франции человеком, который испытывал к Ришелье чувство любви. И кардинал платил ему тем же.

Ришелье был, можно сказать, великим воплощением личной воли. Сделать столь поразительную карьеру и оставить столь глубокий отпечаток в истории Европы он сумел именно благодаря своей ни на миг не ослабевавшей целеустремленности.

Отец Жозеф производил впечатление человека менее цельного и более непостоянного, чем его политический патрон. Но за переменами тона и манер и внезапными приливами энтузиазма таилась не менее неуклонная решимость. Более того, не раз он оказывался тверже Ришелье. Когда становилось видно, что тот слабеет, монах воскрешал его мужество и одной лишь силой воли подталкивал его вперед, сквозь все трудности, к желанной цели.

Когда отец Жозеф умер от апоплексического удара в декабре 1638 г., Ришелье сказал: «Я потерял опору, я лишился моего утешения, моей единственной помощи и поддержки, самого доверенного человека».

Отец Жозеф был лучшим дипломатом Европы и во многом обеспечил победу Франции в Тридцатилетней войне. Правда, ни он, ни сам Ришелье не дожили до ее окончания. И все же трогательный и символический эпизод: умирая, отец Жозеф ждал известий о решительной победе французов, его беспокоило взятие Брейзаха, от которого зависело дальнейшее развитие событий.

Известие запаздывало. Видя терзания друга, Ришелье солгал умирающему: «Победа – за нами, держитесь, отец Жозеф, мы взяли Брейзах». Отец Жозеф умер, торжествуя. А весть о взятии Брейзаха придет в Париж через несколько дней после его смерти, 24 декабря – весть о победе, одержанной почти что в тот самый день, когда Ришелье «обманул» своего верного дю Трамбле… Случилось так, что крепость была взята 18 декабря 1638 г., когда никто еще во Франции, включая и Ришелье, об этом не знал. И хотя до установления мира в Европе было еще далеко, ситуация все же меняется в пользу Франции.

Справедливости ради, следует сказать, что, по мнению авторитетных историков, эта трогательная история – легенда.

На смену отцу Жозефу Ришелье призвал кардинала Мазарини, который позднее занял место самого Ришелье. 4 декабря 1642 г.

Ришелье не стало, он скончался в своем дворце, завещанном королю – знаменитом Пале-Рояле.

За 18 лет Ришелье удалось сделать почти невозможное: одолеть всех врагов внутри страны и за ее пределами, укрепить монархию и создать условия для ее расцвета при «короле-солнце». Он сам говорил, что сделал из Франции умирающей Францию торжествующую. Позже это признали и те, кто бурно радовался смерти «тирана в рясе». Признал это и Александр Дюма, так нелестно изобразивший Ришелье в «Трех мушкетерах». В следующих романах мушкетерской трилогии герои с ностальгией вспоминали о «великом кардинале».

А отец Жозеф давно уже стал фигурой-символом. Понятия «серое преосвященство» или «серый кардинал» так часто употребляют для обозначения лиц, которые, оставаясь за кулисами, как кукольник за ширмой, заправляет важными делами, что иногда забывается, кто первым носил этот «титул».

Споры же о том, добром или злом для Франции был отец Жозеф, не прекращаются по сей день. С тех пор и повелось, что у каждого «серого кардинала» непременно должен быть «красный кардинал» – официально облеченный властью, коей он наделяет по своему усмотрению доверенных людей, которым можно поручить секретные и неблаговидные дела и которыми при необходимости можно пожертвовать, сохраняя лицо. Но показательно, что Ришелье часто, бывало, дезавуировал своих послов, при которых состоял отец Жозеф, но никогда не утрачивал доверия к последнему. Таким образом, можно сказать, что «серое преосвященство» – почти необходимый персонаж всякой организованной абсолютной власти.

И одному и другому не повезло: в памяти потомков благодаря литераторам, которые придерживались аристократических симпатий, образы обоих кардиналов – и «серого» и «пурпурного» – стали воплощением политического зла. Некоторые считают, что это несправедливо: в первую очередь именно им обязана Франция Нового времени своим величием. А иные убеждены, что в вопросе союза политики и религии компромисс невозможен. И отец Жозеф, человек, безуспешно пытавшийся примирить политику и религию, мир здешний и потусторонний, «хороший человек», который начал заниматься государственной политикой в надежде насильственно «затолкать человечество в Царство Божие», воплощает собой отрицательное начало.

Существует также довольно авторитетное мнение, которое разделяет ряд французских и английских историков, что, если докопаться до исторических корней катастроф, например XXи даже XIX века, то можно обозначить эпоху Ришелье и его «серого кардинала» как ключевой момент, когда Европа свернула на путь этих самых катастроф. Цепочка примерно такова: фашизм как порождение Прусской империи, был результатом немецкого национализма, возникшего, в свою очередь, как реакция на наполеоновский империализм. Империя Наполеона – плод Французской революции, а Французская революция выводится из политики Ришелье, целью которой было ослабить Испанию и Австрию, раздробить Германию и вместо Габсбургов сделать главной европейской силой Бурбонов. При Людовике XIV эта политика достигла своего апогея, и после долгого господства Франция разорилась, что и повлекло за собой революцию.

А отец Жозеф – одаренный, умный, настроенный в духе религиозного мистицизма, обладающий сильной волей, отказавшись от себя, не сумел противостоять благороднейшему из искушений – патриотизму, совершив тем самым роковую подмену. Он был уверен, что история является выражением божественной воли. Эту концепцию отец Жозеф принял за истину, и у него появились основания считать Тридцатилетнюю войну с ее людоедством (отнюдь не метафорическим), с ее пытками и смертоубийством благим делом, ибо она выгодна Франции, выполняющей провиденциальную миссию, а значит, вполне согласна с Божьей волей.

Долг и самопожертвование – высокие соблазны, и соблазнившийся ими в своем поклонении государству и королю, то есть чему-то, что меньше Бога, впадает в грех идолопоклонства. Положенные на алтарь государства, эти добродетели оборачиваются злом. Нельзя путать государство с высшим благом, поскольку государство имеет узко ограниченные задачи и собственные цели, далеко не всегда совпадающие с интересами гражданина. Ослепленный своим желанием национализировать христианство, отец Жозеф подменил Бога государством, сочтя, что это одно и то же. Человек со всеми задатками святого стал одной из самых мрачных фигур французской истории: он инспирирует Тридцатилетнюю войну, которая «отрыгивается» Европе вплоть до Второй мировой, поддерживает протестантов в борьбе с католиками, вместо крестовых походов против мусульман (о которых мечтает) интригует против католического мира. Учиненный в Европе ад на земле оправдывается христианской религией, предполагающей неизбежность страданий, поскольку их принял Христос. Многие считают, что христианство – жестокая религия.

Роковая ошибка отца Жозефа состояла в уклонении с пути духовного совершенства в государственную политику. Став фактически министром иностранных дел у Ришелье, он тем самым лишил себя возможности осуществлять истинно духовную власть, обеспечиваемую ненасильственным авторитетом мистика, сопричастного высшей реальности. Самоослепление наступает, когда человек, пусть и отказавшись от себя, совершает действия от лица и на пользу какой-то социальной организации – будь то нация, церковь, политическая партия, религиозный орден или государство.

А чтобы изящно и логично подвести повествование к финалу, в заключение приведем любопытный эпизод: тело отца Жозефа захоронили рядом с могилой Анжа де Жуайеза – монаха-дворянина, принявшего его в орден. А через несколько дней на могильной плите появились две строчки, выведенные анонимной рукой:

 
Passant, n’est-ce pas chose etrange
Qu’un demon soit pres d’un ange?
 

Что в переводе означает:

 
Прохожий, не странно ли,
Что бес покоится рядом с ангелом?
 

КАСУГА НО-ЦУБОНЭ
(1579–1643)

Женщины никогда не идут к цели по главной дороге, а всегда по обходным.

Дзётё Ямамото. Хагакурэ (Сокрытое в листве)

– А цель у Овцы – она вообще гуманна?

– Гуманна… В понимании Овцы.

Харуки Мураками. Охота на овец

Как-то так сложилось, что услышав выражение «серый кардинал», мы представляем себе коварного, хитрого, лукавого или просто умного и влиятельного мужчину – всегда, как правило, мужчину. Но, если подумать, стратегия и тактика «серых кардиналов» как нельзя более подходит и слабому полу – управлять исподтишка, вершить неявную власть, дергать за ниточки из-за кулис.

И, действительно, хоть и не существует грамматической формы женского рода для словосочетания «серый кардинал», прекрасные дамы достигли больших успехов в области теневой политики, причем действовали настолько профессионально, что имена многих из них известны лишь узким специалистам по истории соответствующих периодов. В этой главе мы представим вам одну из тайных советчиц, секретных правительниц и даже главу теневого совещательного кабинета – прекрасную госпожу Касуга но-цубонэ.

Если в английской истории лорда Уорвика называли «делателем королей», то в японской – госпожу Касуга но-цубонэ можно назвать «делательницей сегунов» и это не будет большим преувеличением. Токугава Иэмицу стал третьим сегуном не без ее помощи. Ее называли «серым кардиналом» сёгуната Токугава. И она была, пожалуй, влиятельнейшей из женщин своей эпохи.

Ее жизненный путь привлекает внимание и заставляет задуматься о том, как ей удалось осуществить все, чего она достигла (и это в патриархальной Японии!) и какие загадки еще хранит биография этой незаурядной дамы.

Родившись в благородной семье (ее отец Сайто Тосимицу [6]6
  В японских именах фамилия (напр., Сайто, Токугава) всегда стоит перед личным именем. Такой формы мы будем придерживаться при написании всех японских имен и фамилий.


[Закрыть]был человек настолько неординарный, что заслуживает отдельного рассказа, а наша героиня была в полной мере «папиной дочкой», унаследовав и преумножив его качества) и выйдя замуж за представителя фамилии не менее благородной, Касуга но-цубонэ стала кормилицей Токугава Иэмицу – внука основателя сёгуната Токугава Иэясу и Хота Масатоси – приемного сына второго сегуна Токугава Хидэтада. При этом история ее появления возле особы основателя сёгуната Токугава Иэясу довольно темна и оставляет поле для размышлений.

В семействе сегуна она была более чем доверенным лицом. Ей был дарован второй из младших рангов в императорском дворце в Киото и придворное звание Касуга но-цубонэ (цубонэ – должность, что-то вроде фрейлины).

Она поддержала Иэмицу в его стремлении к должности сегуна и получила признание, так как играла ключевую роль в его назначении. Касуга но-цубонэ имела влияние на мнение двора, она уже приобрела авторитет, хотя и не имела высокой придворной должности.

Касуга но-цубонэ успешно провела ряд интриг против брата Иэмицу – Токугава Таданага.

В 1623 г. третьим сегуном Токугава стал Иэмицу, и Касуга но-цубонэ в полной мере проявила себя как истинный «серый кардинал». История сёгуната этого периода запомнилась потомкам двумя страницами: началом жестких преследований христиан и тем, что Япония практически полностью отгородилась от внешнего мира. Есть мнение, что такая политика проводилась с легкой руки Касуга но-цубонэ, которая поддерживала идеи изоляции страны и борьбу с христианством. Чем же ей так не угодили гайдзины?

Касуга но-цубонэ также принадлежит честь создания ооку (женских покоев, что-то вроде теневого совещательного кабинета) в замке Эдо еще при втором сегуне Токугава Хидэтада. В ооку жили женщины, связанные с правящим сегуном (этим термином иногда называли кварталы, где обитали женщины, связанные с сильным даймё) – матери, родственницы, фрейлины, жены и наложницы. Их количество доходило в общей сложности до нескольких тысяч в одном ооку. Ооку замка Эдо был координационным центром политических интриг для правительства Токугава. И Касуга но-цубонэ, будучи главой этого «серокардинальского» органа власти, и на самом деле имела полномочия, сравнимые с полномочиями даймё ¹или родзю.

¹Даймё {букв.«большое имя») – крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если считать, что класс самураев был элитой японского общества X–XIX веков, то даймё – это элита среди самураев. В переводе это понятие значит «большой землевладелец», возникло оно одновременно с появлением устойчивой военной прослойки «буси» в IX–XI веках.

На пике своей карьеры ее доход составлял 100 000 коку. В средневековой Японии рис был главным продуктом питания и мерилом богатства. Состояние человека измерялось в коку – единица дохода для самурая в период феодальной Японии, и составляло около 150 кг риса. Коку называли количество риса, необходимое для пропитания одного взрослого мужчины в течение года. При нынешней японской розничной цене на рис, 100 000 коку – доход примерно эквивалентный US $ 60 000 000.

Эта цифра говорит о многом. Можно представить, каким влиянием должна была обладать эта дама, если она обходилась государству (или сегуну?) в такую сумму, ведь на эти деньги можно было содержать огромную армию. Или услуги Касуга но-цубонэ способствовали укреплению власти сегуна ничуть не меньше, чем военная сила?

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОН

Если в ближнем соседе Японии Китае конфуцианское выражение «не дай вам Бог жить в эпоху перемен» являлось страшным проклятием, то в самой Японии время смены исторических периодов расценивалось как исключительно благоприятное для восхождения к высотам власти.

Имя Касуги но-цубонэ неразрывно связано с именами тех, кто стоял у истоков процесса смены эпох в средневековой Японии – с закатом Адзути-Момояма дзидай и блистательным восходом Эдо дзи-дай, с «тремя столпами», объединившими Японию после смуты «Эпохи воюющих провинций» (Сэнгоку) – Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси, Токугава Иэясу, сына и внука последнего – второго и третьего сегунов Токугава – Токугава Хидэтада и Токугава Иэмицу.

Итак, Страна восходящего солнца, конец эпохи Адзути-Момояма – начало эпохи Эдо. Период этот в японской истории длился с 1568 (1573) по 1600 (1603) год. Название эпохи происходит от названий замков Адзути (префектура Сига) и Момояма (Киото).

Характерной чертой Адзути-Момояма дзидай стало то, что прежнему политическому хаосу, разброду и шатанию в Японии был положен конец. После периода феодальной раздробленности и гражданских войн между различными княжествами, известного как период Сэнгоку – Сэнгоку дзидай («Эпоха воюющих провинций»), Япония была вновь объединена в единое государство.

Период Эдо (1603–1868) – это время правления клана Токугава, так называемого, сёгуната Токугава. Период начался с назначения Токугава Иэясу сегуном в 1603 г. и завершился снятием с себя полномочий сегуном Токугава Ёсинобу в 1868 году.

Особенности национальной политики по-японски, или кто царствовал, а кто правил.Прежде чем говорить о загадках Касуги но-цубонэ и ее теневой политике при сегунах Токугава, сделаем небольшое лирическое отступление на тему «кто такие сегуны, что такое сёгунат (и, в частности, сёгунат Токугава) и где при этом была правящая династия». Ведь еще со школьной скамьи известно, что в Японии правил император. Но дело в том, что правящая династия в Стране восходящего солнца – одна единственная (никогда не было никакой другой), она насчитывает 125 императоров – от легендарных потомков богини Аматэрасу до правящего сегодня Акихито – и никогда не прерывалась, это древнейший из существующих ныне правящих домов, ему около двух тысяч лет. Правда, читатель может задать вопрос: «А как, собственно, она именуется, эта династия, как фамилия японского императора?», ведь то, как мы называем представителей царствующего дома – Акихито, Хирохито – это их имена, а не фамилия.

И действительно, называя любую династию, мы тут же представляем себе то время, когда ей довелось править: Рюриковичи, Романовы, Габсбурги, Валуа, Тюдоры… Китайские династий Тан, Мин, Цин… Когда же мы говорим о Японии, то именуем исторические периоды по географическому месторасположению императорского двора или же ставки военного правителя – сегуна: периоды Нара, Хэйан, Камакура, Эдо… Ведь, Нара, Хэйан, Камакура, Эдо – это географические названия, а не человеческие имена и фамилии. Почему так?

Размышления на эту тему иллюстрируют действительно крайне важные особенности исторического пути этой загадочной страны. Начнем хотя бы с того, что сама фамилия японского императора – микадо, тэнно [7]7
  Микадо (япон.«ми» – достопочтенный, высший и «кадо» – врата), древний титул японского императора. Термин нашел широкое распространение, потому что у японцев не принято называть императора по имени. Современное японское название императора – тэнно (Сын Неба). Согласно синтоистским представлениям, распространенным в Японии до конца Второй мировой войны, персона императора является священной и неприкосновенной, и право на трон передавалось от одного властителя к другому «в течение бессчетных веков». После Второй мировой войны Хирохито (правивший в 1926–1989 гг.), 124-й император Японии, под давлением американцев издал императорский рескрипт, в котором говорилось, что божественность императора – ложное понятие, основанное исключительно на легендах и мифах.


[Закрыть]– и императорской династии, как это ни парадоксально, нам неизвестна. На протяжении всей писаной японской истории императорский род всегда был «просто» императорским – с определенным артиклем, ибо он был одним-единственным. Других фамилий, которые бы претендовали на то, что они ведут свою родословную от богини Солнца синтоистского пантеона, верховной богини – Аматэрасу-Омиками, не находилось.

Даже когда все нити практического управления страной находились в руках всемогущих сегунов [8]8
  Сёгун – верховный главнокомандующий и военный диктатор, правящий от лица императора (обычно, но необязательно, малолетнего), даже при вполне совершеннолетних императорах часто реальной властью обладали именно сегуны.


[Закрыть]– военных правителей, которые реально (в отличие от императорского двора в Киото) управляли Японией большую часть времени с 1192 г. до периода Мэйдзи, начавшегося в 1868 г., они не покушались на императорские регалии (священное зеркало, меч и яшмовую печать). Когда японские императоры, отстраненные от принятия любых важных решений, проживали в обветшалом дворце с протекавшей крышей, никому не приходило в голову занять их место на троне.

Правление сегуна называлось не воцарением, а сёгунатом, или бакуфу. Слово «сёгун» – это заимствованное из китайского языка слово «цзянцзюнь» (генерал). «Цзян» («сё») по-китайски означает «держать в руке», «руководить», а «цзюнь» («гун») – «войско», «армия». Таким образом, «сёгун» – это «полководец», «командующий». Согласно «Японской исторической энциклопедии» («Кокуси дай-дзитэн»), понятие «сёгун» определяется как «полководец, по приказу императора становящийся во главе войска, которое подавляет какой-либо бунт или усмиряет варваров».

Однако в более позднее время сёгун – это не просто титул полководца, временно поставленного во главе какой-либо армии, а сокращение от более пространного титула – сэйи-тайсёгун. Слово «тайсёгун» («главнокомандующий») первоначально означало полководца, командующего тремя армиями, каждая из которых управлялась простым сегуном, но впоследствии стало обозначать любого командира, стоящего во главе самостоятельно действующей армии. Что же касается определения «сэйи», то «сэй» означает «бить», «карать», а «и» – это «человек, вооруженный луком» (в этом иероглифе можно разглядеть человека с натянутым луком), то есть «дикарь», «варвар». Японцы обозначали этим иероглифом эдзо (они же эмиси, или эбису) – дикие племена, жившие на северо-востоке Японии.

Походы против северо-восточных варваров начались в Японии в глубокой древности, при императоре Кэйко (71—130 гг.). В VIII веке появилось официальное звание сэйи-тайсёгун. Оно присваивалось полководцу, которому поручалось возглавить поход против северо-восточных варваров. Впервые это звание было присвоено в 794 г. Отомо но-Отомаро. К началу X века эдзо были сильно ослаблены и перестали угрожать государству, походы против них прекратились, и назначать сэйи-тайсёгунов перестали. В течение некоторого времени это звание было как бы забыто и не использовалось, однако через некоторое время оно возникло снова, приобретя совершенно иной смысл.

Сегуны (и в какое-то время сиккэны [9]9
  Титул фактических правителей-регентов сегунов в Японии в период с 1199 по 1333 год, в период Камакура. Слово сиккэнозначает «держатель власти» или «правитель». Сиккэны принадлежали к клану Ходзё, который с 1199 года захватил власть в стране.


[Закрыть]), взяв власть в свои руки, оставили императору почет и сакральное значение. Интересно, что когда «гражданские» императоры в 1868 г. свергли сегунов, они сами стали управлять военными и длительное время активно развязывали войны. После 1945 г., когда микадо вновь вернулись к той символической власти, которая у них была до 1868 г., Япония стала нейтральной гражданской страной. Хотя, кто знает, как оно снова будет в случае какого-нибудь кризиса…

Так что про Японию можно говорить: «При императоре таком-то», имея в виду определенный период, но сказать: «При правящей династии такой-то» – нельзя. Власть императора освящена легендой ее происхождения от Солнечной богини и правящая династия в Стране восходящего солнца также неизменна, как и тот факт, что солнце восходит на востоке.

Но почему не сёгун сидел на троне, если он фактически правил страной?

Япония – страна незыблемых традиций. И такая жесткая привязка к традициям делает попытку посягательства на императорский трон, с одной стороны, практически невозможной (для лиц неимператорской крови), а с другой стороны – из-за отсутствия твердого закона о престолонаследии – внутри императорской семьи (благодаря множеству принцев «законной крови», рожденных монархом от нескольких жен и многочисленных наложниц) появляется питательная почва для различных внутридинастических интриг, на которые японцы уже в те времена были большие мастера.

Несмотря на явный культурный прогресс, периоды Ямато и Асука [10]10
  Примерно в 300 г. н. э. страна объединилась под властью племени Ямато с политическим центром в провинции Ямато (ныне – префектура Нара). Этот период также называют периодом Кофун, так как в течение этой эры для правителей строились большие курганы (яп. «кофун»).Правящий император жил в столице, которая часто перемещалась из одного города в другой. 592–710 гг. – период Асука, названный по местонахождению резиденций царей Ямато в районе Асука (недалеко от совр. Нара и Киото).


[Закрыть]отмечены кровавой цепью усобиц и династических интриг. Нет необходимости излагать все их печальные подробности, но тем не менее следует составить общее представление об отношении народа или по крайней мере правящих классов (то есть древних патриархальных родов – военной аристократии) к монархии в это и последующее время. Это напрямую связано с вопросом о том, почему императорская династия в стране Ямато никогда не прерывалась.

Классическое мнение утверждает, что почитание императоров, доходящее почти до религиозного благоговения, – национальная черта японцев, уходящая корнями в предрассветную мглу истории, и это поверье поддерживается догмой, что преемственность была и будет «нерушимой на вечные времена». Авторитет правящего рода, глава которого – император – считался первосвященником синтоизма, «ответственным» за общение с богами, в Японии был велик настолько, что простым смертным невозможно было и помыслить посягнуть на его власть.

Что касается ранней истории Японии, то тут эта теория выдерживает проверку лишь в самом общем смысле. Если пренебречь очень сомнительными сведениями о первых четырех или пяти веках и полумифических первых императорах, и начать со вполне достоверного и хорошо освещенного источниками времени, то обнаружится, что и времена, считающиеся мирными, отмечены междоусобицами и борьбой за власть. И смерть на поле брани или прямое убийство наследников трона были в то время обычным делом.

Нужно сказать, что в раннее средневековье Япония была еще далека от политического единства. Скорее это была непрочно связанная группа кланов, в которой на первом месте стоял императорский клан.

Кланы (удзи),в зависимости от происхождения, делились на три категории: императорский клан, члены которого претендовали на происхождение от Солнечной огини; божественные кланы, предками которых были либо небесные боги из божественных соратников первого императора Дзимму, либо земные боги, под кем следует понимать местных вождей, правивших в Ямато; и кланы пришельцев-иммигрантов, прибывших в разное время из Китая и Кореи.