Текст книги "Я приду"
Автор книги: Мария Сорокина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Мария Сорокина
Я приду
Вся наша жизнь игра?
Глава 1
«Почему многим людям кажется будто жизнь их предала?… а другие с видимой «лёгкостью» доказывают обратное?…»
Санкт-Петербург
Патрик шёл по бульвару, смотря как носки его итальянских монки, переступают по брусчатке. Как в детстве, нельзя было наступать по линиям, или неловко прыгать только «по белым», так и сейчас он старался не попадать хотя бы в каждую встречную лужу на его пути. Он был задумчив.
В этот момент можно было с лёгкостью представить серость неба над его головой, молнию вдалеке и запах приближающейся грозы. Так это совпадало с его настроением, мыслями и грустью. Где-то под курткой, там, в тепле, на любимой фланелевой рубашке в новомодную клетку, поселилась грусть.
В отражении луж он увидел тёплый свет, подняв глаза, обнаружил выставленные деревянные ящики с чудными, пёстрыми цветами, а заглянув внутрь, улыбнулся, как интересно владельцы сумели сохранить пол в своей цветочной лавке точь-в-точь как брусчатка, на которой он стоял.
Гортензии, тюльпаны, розы, всех цветов и размеров. Надломленные ветви сирени, бечёвка, бумага, и такой старинный секатор – всё привлекало внимание. Можно было рассматривать эти детали бесконечно и, пусть они разбросались хаотично в пространстве, казалось, каждый из них был точно на своём месте.
– Вы знаете, эти розы свежайшие. Почти как круассаны на Монмартр. Если бы мы вдруг оказались там.
– Пожалуй, я возьму что-то на ваш вкус, у меня последнее время с Францией нелады.
– Океей, цвет?
– Неважно.
* * *
И вот Патрик уже шагал по бульвару, шурша бумагой в руках, с охапкой белых пионов среди которых продавщица положила один красный, даже алый цветок…
Развернув дома крафт и высвободив плотную зелень цветов, он задумался, пока наливал воду в дизайнерскую вазу, ранее точно выполнявшую функцию лейки, лет 20 назад. Задумался, пока выбрасывал упаковку в мусор. Застыл…когда поставил оловянную «лейку» на дубовый стол, под свет уличных фонарей, увидев перелив огненного красного среди чистейшего оттенка белого.
* * *
Где-то 5 или 6 месяцев ранее
Милан
– Господин, Брюэль, скажите как вам эта выставка? Есть что-то новое, что вы будете использовать при реализации своих идей?
– Вы знаете, я никогда не планирую, что и как я буду делать заранее. Скажу лишь одно-то, что придумаю я, обязательно смогут использовать другие.
Патрик улыбнулся своей фирменной улыбкой, обезоруживающей не только симпатичных итальянских журналисток, но и всех остальных кто стоял в радиусе 10 метров от него.
– Босс, вы здесь звезда, если когда-нибудь нам потребуется открыть офис в Милане, я готова имейте ввиду.
– Мила, ты как всегда не упустишь своё. Как у нас с чертежами для того дома на набережной? Всё готово я надеюсь?
– Безусловно. Нет. Я работаю над этим. Все предупреждены-если не успеют к вашему приземлению в Париже через 4 часа, то могут идти работать разнорабочими в своих белоснежных рубашечках на раздражающих меня запонках.
– Умница. Спасибо!
* * *
Патрик Брюэль, был французом, но лишь наполовину, благодаря его маме любящей страну свободы, равенства и братства, и уехавшей в неё аккурат после школы из города белых ночей. Мама поступила в Парижский университет, в уважаемую Сорбонну, генетически привив любовь сына к архитектуре, поучившись, годы в зданиях 13 века, слушая лекции в Амфитеатрах, и сидя в библиотеке святых.
Отец же добавил к этой внутренней наполненности – стати, немного буржуазии, удивительного шарма, бережливость, но не жадность, умение завораживать словом, улыбкой и фамилией поистине французской.
Родители развелись, когда Патрику исполнилось 25, мама жила преимущественно в России, папа изображал роль обиженного, лёжа на берегу в Каннах.
* * *
Патрик стал известным в своих кругах архитектором, руководил в своём небольшом бюро, выполняя крупные заказы, и лишь изредка сам брался за проектирование частных домов. Жил на три города. Любил родную Россию, свободу Франции и сладко-пьянящий запах Италии.
* * *
Санкт-Петербург, наши дни
Он обводил края нежных лепестков, сильные руки могли вмиг швырнуть эту вазу о каменный пол, но не он. В нём было полно любви, мужественности, когда тебе не нужно применять и показывать свою силу. Когда ты настолько достойный этой жизни, настолько уверен и смел, как и нежен – тогда ты спокоен.
Пальцы дошли до алого, закрытого цветка. Он был как шарик, ты не знаешь, что внутри, нужно время раскрыть его, прежде напитав.
Патрик усмехнулся. Как так получилось, что он, идя в своих мыслях, даже не заметил кто был тот продавец в цветочной лавке, женщина или мужчина, даже этого он не помнил, и как, чёрт возьми, среди всех цветов этот человек выбрал именно пионы, и зачем разбавил столь невинный белоснежный букет этим алым шариком.
Вспышкой промелькнули воспоминания, и он оказался рядом с ней, проводил рукой по её обнаженной спине, целовал шею, плечи и точно ощущал запах её любимых пионов…
Глава 2
Где-то 5 или 6 месяцев ранее
Париж
Как только самолёт коснулся земли, и Патрик выключил авиарежим, один за другим сыпались рабочие звонки. Сроки, как всегда, горели, они опаздывали, творилось бог знает что. Офис встал на уши. Подрядчики не оставляли в покое.
Звонок от мамы прервал бурные дебаты, пока он шёл к такси:
– Патрик, детка, как ты долетел?
– Отлично мама, даже ни разу не упали.
– Сынок, не надо шуток, этот транспорт очень опасен, прям как твой отец, когда выпьет чуть больше двух бутылок Мерло. Ты знаешь, тебе пора жениться. Ты уже немолод. Хоть по-прежнему богат. Скоро ты не будешь так интересен юным девушкам. Да и пора подумать о детях. Ты вообще думаешь о детях?
На лице Патрика отразилась гримаса. Он не думал сейчас ни о чём, кроме объекта, такси и желании что-либо съесть.
– Мам, я рад, что скоро стану неинтересен юным особам, они мне не интересны давно, должен же восстановиться баланс.
– Патрик, милый, послушай маму хоть раз. Обещай присмотреться хоть к каким-то особам.
– Хорошо. Буду смотреть в оба. Я тебя целую. Сажусь в такси, мне нужно просмотреть документы, пока я еду на встречу. Обещаю, ты будешь первая, кто узнает, если я что-либо разгляжу.
– Хорошо, мой мальчик. Пойду, сварю суп в честь этого события. Люблю тебя.
* * *
Мама у него особенно прекрасна, она настоящая женщина, которая может одеть что угодно, есть что угодно, поступать, как знает, да что там – она даже может думать, как хочет. Роскошь, не иначе. Она никогда не навязывала ему ничего. Он был единственным сыном. И ей сразу же удалось выстроить с ним отношения так, чтобы лишь наблюдать за его движениями, шагами, решениями. Он любил её безумно. Она его этому научила. Любви и поддержке. И отменному чувству юмора. Кто-кто, а он был свободен от любых границ, от того, что ей хотелось в нём видеть, от всех ожиданий она просто его заслонила, и прежде всего от своих.
Она была его другом, который знал всё. При этом ей как-то удалось вырастить его так, что он стал свободен от неё. Зависимости не случилось. Сформировалась невероятная связь, о которой можно только мечтать.
* * *
Подъехав к особняку, Патрик неторопливо вышел, расплатившись с таксистом. Машина подняла в воздух пыль от крошки на дороге. На нём был тёмно-синий костюм, тройка, в тончайшую охристую клетку, под жилеткой на достаточно рельефном теле красовалась рубашка в тон рисунку. Пиджак в руке, дорожная сумка МСМ, никаких клише он не признавал, лишь то, что нравилось ему. Безупречные туфли завершали всегда продуманный наспех образ. Не сказать, что бы он был педантичный в подборе одежды, но ему нравилось обезоруживать не только улыбкой, но и всем своим видом в целом.
Все знали, что Патрик в бюро, по одному запаху, дорогому сладко-древесному, едва уловимому, но сшибающему наповал своим шлейфом, аромату.
«Ну что ж, давай поглядим, кто же мешает мне, наконец, сдать этот объект, ради которого мне пришлось уезжать с выставки и мчать на согласование мрамора на полу. Я даже очень хочу увидеть того, кому пришло в голову положить мрамор в гостиной», – мысленно чертыхался он, увидев открытую дверь и входя в дом.
* * *
Первое, на что он обратил внимание, войдя, как чёрт его возьми великолепно смотрелся белый мрамор. И вообще всё вокруг было такое белое-белое, но глаза не слепило, что оказалось удивительным. Он не интересовался частными заказами, ему хватало работы над большими проектами, но этот шёл из рук вон плохо, и потребовалось вмешаться. Заказчику не нравилось буквально всё, допуски в работе не устраивали, он хотел, чтобы всё было безупречно.
* * *
Ему навстречу вышла Она. Красные туфли на шпильке, белый костюм, точно повторяющий все изгибы её тела, её плавно двигающихся бёдер, жакет был не классическим, а со спущенными плечами и декольте. Волосы как смоль в крупных локонах, идеально лежали на слегка оголённых плечах, алые губы и зелёные глаза в форме миндаля, вытянутые как у красивейшей египетской богини. Она была невысокой, но идеально сложенной.
Честно. Патрик обомлел. А когда она заговорила томным, тихим голосом, обомлел ещё больше.
– Вы Патрик? Я вас жду уже 15 минут. Я Элина. Это ради меня вам пришлось лететь, бросая свои дела, решать все недочёты по отделке.
– Бонжур, Элина. Рад с вами познакомиться. Давайте пройдёмся по основным моментам. Я изучил проект. Что вас не устраивает в готовом варианте? На первый взгляд, всё выглядит безупречно.
– Это только на первый. Давайте смотреть.
И она повела его по всему дому, показывая те места в её идеальном доме, которые он не особо-то замечал, делая лишь серьёзный вид. Его сразу пленила её красота, женственность и некий огонь, как будто внутри у неё горел огонь. Его безумно к ней тянуло, он готов был бросить свой пиджак уже у входа, впрочем, как и её идеальный костюм, в его фантазии уже чувствовался освежающий их холод мрамора. Что-то странное творилось с ним, и дело было не только в декольте, зелёных глазах и высоких шпильках. Она просто сковала его разум и чувства.
Единственное, что он заметил, так это её тягу к безупречности. Дом был слишком белый, материалы слишком дорогими, и она хотела слишком много. Он пытался её убедить, что все работы выполнены по стандарту и не нуждаются в переделке, она это мало слушала. В итоге Элина согласилась не трогать мрамор, и в качестве компенсации отдать на реставрацию соседнее помещение, плюс переделать потолки в некоторых комнатах и заменить двери.
– Понимаете, Патрик, этот дом должен выглядеть как шёлковая сорочка, без зацепок, со вставками из тончайшего кружева, длиною в пол. Я не хочу пижаму вместо сорочки. А пока что это пижама.
– Я понимаю, – отвечал он, думая, – «Боже, я очень вас понимаю».
* * *
Обсудив все детали, она предложила подвезти его до города, но он даже не понял как, но отказал, лишь взяв её контакт «на случай, если понадобится срочно уточнить детали».
Отъехав несколько километров, и скрывшись за холмом, Элина, наконец, выдохнула и дала сердцу бешено биться. Руки её так и остались, вцепившись в руль, волосы предательски начали подкручиваться от капелек пота на лбу. Этот мужчина вызвал в ней мурашки по всему телу. Шикарный. С сильными руками и волевым характером. Безумно чувственный. Стильно одетый. Он заполнил все её мысли. Впервые допустив что-то вне плана в её голове.
* * *
Патрик сначала стоял, провожая пыль, поднятую быстрым стартом белоснежного Мерседеса. Потом осматривал носки своих туфель, и только после заметил шикарный вид на холмы, оглянувшись, рассмотрел каменный забор, с тончайшей ковкой, округлые дорожки, идеально подстриженный газон «его, что по линейке стригли?» нигде не было мусора или даже малейших следов упаковки, пластика, банок, валиков. Ничего. Ощущение, что в доме давно живёт как минимум семья знатных особ. «Забавно, это всё. Этому всему безобразию подходит только одно слово-безупречность. Всё как будто взяли и погрузили в белизну. Раз. И отбелилось. Ну и ладно. Как же я сейчас из этой белизны выберусь-то?» Патрик с минуту ещё постоял, набрал такси, посидел ещё 20 минут на каменной отмостке забора в своих, кстати, тоже почти идеальных брюках, потом кинул сумку на заднее сидение и откинув голову, наконец, распластался. Больше всего он не любил напрягаться. Почём зря. Вся его жизнь строилась так, чтобы он максимально получал удовольствие и обходил то, что обойти можно. Минусом всей этой неги удовольствий было откладывание на завтра всего, что не горело сейчас. Отсутствие даже минимальных планов и исключительно точно работающий пофигизм. С одной стороны, полный набор холостяка, с другой покажите хоть одного мужчину, не имеющего такой списочек, пусть и с отсутствием некоторых пунктов.
* * *
Он заснул. Сначала в такси, а потом в ванной, и в своём кожаном кресле, специально состаренном, цвета горького шоколада, за просмотром видео игр world craft, только не тех где нужно играть, а где люди записывают свою игру. Болтают, мастерски владея ходами, зарабатывая, к слову, на таких увлечениях, как средний такой офисный рабочий в год. Патрик смотрел с удовольствием. Что он там находил понятно лишь ему, но, главное, он расслаблялся. Заполняя мысли, лишь тем как тактически играет softboy1910.
* * *
Элина придя в себя за минут 5, больше она себе позволить не могла, не торопясь поехала, с одной встречи на другую. В свои 34 года она добилась немалых успехов, а со стороны и вовсе кажется ошеломительных высот. Она владела группой компаний. Все были завязаны на одной цели – структурировать финансово-юридическую сторону бизнеса. Среднего и крупного. Заказчики с удивлением обнаруживали после работы людей Элины, высвобождающиеся сотни тысяч, которые, умножаясь на годы, составили бы сумму с множеством нулей. Почти каждый, видя её ещё в начале карьеры, с офисом в 20 метров и сотрудниками на аутсорсе не выказывал доверия, но после таких встреч, когда она умело оперировала профессиональной терминологией, решал довериться ей. Она манила к себе всех людей, будь то женщины или мужчины. Что-то было такое, что даже она отмечала. Какой-то огонь внутри. Плавные движения и стать кошки.
Глава 3
– Элина, давай я тебя заплету к завтраку. Разве можно за столом сидеть растрёпанной. Это некрасиво. Ты ведь девочка.
Так всегда начинался день. Мама была в меру строга. Но совершенно категорична к внешнему виду. Ещё в детстве, сидя вечером, у себя в комнате, Эля записывала в фиолетовый блокнотик под замочек то, что хотела бы состричь свои длинные волнистые волосы и, конечно же, хоть раз поесть не кашу на завтрак, а кусок торта.
Но маму она злить и даже разочаровать в себе не хотела. Послушно каждый раз натягивая платьице. Она не знала нравится ей это или нет, так просто было всегда, а что уж там она хотела, она уже и не помнила.
* * *
В тот, день мама была в шляпе, посреди тёплой осени. Дорожки по одному листочку скрывались от предстоящих морозов. Женский силуэт, стуча неизменными каблуками, в красном пальто и алого цвета шляпе с большими полями удалялся нервно вперёд. Маленькая девочка, маленькими шажками торопилась сзади. Совсем не понимая, что происходит. Резко мама обернулась, её лицо было в слезах. Она с укором, с горечью и огромным разочарованием сказала дочке, как она её подвела, как обманула, как она так могла поступить, что это за стыд такой, как можно так себя было повести?.. Получасом ранее классная руководительница 1-го класса сказала маме, что её дочка пару недель не доходила до школы. А дочка, от вскрывшейся правды, испугалась, что мама будет её сильно ругать, и она не ошиблась, только вот расстраивать маму до слез, никогда не хотела. Когда она увидела как маме больно, как она рыдает, раз и навсегда ребенок, которому только исполнилось 7 лет, понял какой он плохой. По сердцу, размером с маленький кулачок, резко провели остриём, оставив с каждым годом лишь уплотняющийся рубец. Маленькая девочка была настолько привязана к маме, настолько не готова к новому обществу, что она каждый день, идя в школу, покупала на карманные денежки конфетки из рекламы. В телевизоре говорилось, что они приносят свежее решение, и как наудачу, ей удавалось придумывать новые и новые отговорки, почему нет уроков. И она радостная возвращалась домой, чтобы побыть с мамой. Чтобы посидеть наспех 5 минут в обнимку между важными мамиными домашними делами, чтобы просто быть дома и слышать мамин голос. Не потому, что она была лентяйкой, а потому что оказалась привязанной к маме слишком сильно.
Но тогда она лишь потупила взор, разглядывая свои сапожки. Слёзы тихо текли по щёчкам, было очень стыдно и очень плохо. Первый раз мама послушала чужого взрослого, не разобравшись в причине. Девочка первый раз выбилась из маминых ожиданий и больше не хотела такого страха. Элина замолчала. С того момента Элина перестала слышать себя. Полагая, что никогда не сможет поступить правильно. Ей нужно делать, как положено. И никогда не расстраивать маму.
* * *
– Элина, привет. Как твои дела?
– Привет. Всё нормально, мама. Я только зашла домой. Сегодня был тяжёлый день.
– Ну, ничего, как твой ремонт? Невозможно же оставить всё как есть? Ты что собираешься, чтобы твои друзья въехали в хлев?
– Нет, конечно, мам, я сегодня встречалась с владельцем архитектурного бюро, и мы пришли к соглашению.
– Даже не думай соглашаться на все их россказни. Я их знаю, пообещают, а потом ищи их. Может быть, мне приехать, посмотреть что там? Это будет хорошая идея.
– Даже не знаю, мама, думаю, я справлюсь. Я очень устала, у меня раскалывается голова, я хочу поесть и лечь спать, а мне…
– Элина, ты смотри, если что папа готов приехать, мы всё проверим.
– Не надо, если понадобится, я вас попрошу.
– Тогда пока.
– Пока, мама.
* * *
Телефон она поставила на зарядку, аккуратно убранную на столике, разделась, скинула туфли, от которых невозможно гудели ноги «и когда они уже научатся делать такие колодки, чтобы мы не мучились раз, за разом носясь, весь день на высоте 9 сантиметров»
Помяв ступни, и накинув шёлковый халат, как на игольчатых распухших ногах побрела включать душ. Тропики лились сверху проливным дождём, она любила нагреть ванную так, чтобы запотели зеркала, проведя по нему рукой, увидеть своё отражение и только потом встать под струю горячей воды. С минуту она просто стояла, опустив голову вниз, по привычке разглядывая ноги – по алому лаку красиво стекали брызги – упиравшись руками в стену, опустив голову навзничь, она дала волю тропикам барабанить по её шее и спине.
Закутавшись в полотенце, прошла до гардеробной, в которой царил порядок, оделась и, пока не высохли волосы, решила поесть, заказала лазанью, посмотрела на бутылку красного и белого сухого, с виноградников Прованса, в шикарном мини-баре номера люкс. Элине нравилась Франция, она напоминала ей Италию, но лишь на картинках. Ведь в стране пиццы, пасты и джелато ей быть ещё не приходилось. Но знакомые рассказывали как их, поражали люди этого вольного края. Они были свободные, улыбчивые и могли себе позволить каждый день пить вино, апероль, лимончелло, или игристое. Ей так хотелось этой атмосферы, бокала вина, но мама была бы недовольна, узнав, что её дочь выпивает каждый день, «неужто ещё не хватало прослыть алкоголичкой». Элина шкодливо улыбнулась, думая, как мама звонила бы и разочарованно что-то говорила. Стало не по себе. Что-то внутри кольнуло. И она продолжила поедать диковинное блюдо, запивая вишнёвым соком, налитым в бокал для вина.
Уложив волосы, принялась за работу. Ну и пусть, на часах уже 22:00, завтра самолёт в Москву. Домой. Она, итак, потеряла много времени с виллой своего друга, и зачем только согласилась ему помочь?.. Он хотел, чтобы всё было идеально к их свадьбе. С Энтони. Лукас и Энтони хотели устроить торжество, и жить себе спокойно среди холмов Франции. И кому ещё они могли доверить вести переговоры и проследить, чтобы всё было безупречно?.. Только Элина их и спасла, заодно сделав и свои дела в Провансе.
Глава 4
Патрик вскочил, и, глядя на часы, понял, что проспал «чёрт, я же заводил будильник» быстро собравшись, он спустился в паркинг, и новенькая Ауди с рёвом выскочила на улицы Парижа. Только вот резко притормозила, потому, как перед ней промчал белый Мерседес, в направлении аэропорта, и Патрик готов поклясться, что видел в окне машины гладкие чёрные волосы и машина ведь как у Элины – это точно. Но он спешит и, повернув направо, умчит в противоположную сторону.
* * *
Через день он сам улетит в Петербург, проверив стройку и убедившись, что всё идёт идеально.
* * *
Элина по прилёту не замечала, как проходят дни – вот уже неделя прошла. Найдя время, она приехала за город к родителям на одну ночь. Этот аромат дома, фотографии на стенах, и вышитые салфетки в серванте грели душу. Она была очень добрым человеком, который смог бы объять весь мир, поэтому не держала обиды и зла ни на кого. Не думала, а что если бы…, аналитический склад ума не позволял делать шаг назад.
Она шла напролом к своим целям, лишь иногда останавливаясь и думая, «а мои ли они?»…ей очень не хватало свободы выбора. Элине казалось, что она никому не интересна такой какая есть, да она и сама себя не знала. Слушая тишину под тяжёлым одеялом, нацепив пижаму после обязательного чаепития и ужина, представляя себя маленькой девочкой, именно эти мысли посещали её голову чаще всего.
Вспомнилось, как папа брал её на колени и всегда привозил игрушки из командировки, где-то даже лежит огромная свинья в комбинезоне с широчайшей улыбкой, названная Фросей. Это была любимая игрушка. Маленькой, она засыпала с ней в обнимку, спасаясь от своих страхов. Темноты, монстров под кроватью, и прячущихся людей в дверных проёмах, хоть там и никого никогда не оказывалось.
Она вспомнила, как её детство «закончилось» с появлением младшего брата, как папа перестал привозить игрушки из командировки, а она обрела обязанности в столь юном возрасте. Как будто это был её малыш. Ей приходилось гулять с ним, переодевать и укладывать спать. Когда самой ещё была нужна мамина забота.
* * *
Родители часто поступают так не подумав, но отпечаток их действий навсегда ляжет в основу маленькой головы старшего.
* * *
– Элина, доброе утро. Ты готова завтракать?
– Да, конечно.
По правде, она терпеть не могла никого утром, ей всегда хотелось спокойно полежать никуда не торопясь, насладится вкусным, обязательно красивым завтраком, принять душ, почитать новости и только потом, спустя пару часов видеть людей вокруг.
– Тебе положить кашу?
– Нет, спасибо. Я съем пару блинчиков, выпью чай и мне на самом деле уже пора на встречу.
Она не любила кашу. Переела в детстве. Каша требовала дополнительных ингредиентов всегда, свежие ягоды, орешки, мёд, политый сверху. Но непросто размазню на тарелке. И чай она не любила. Пила по утрам только кофе.
– У меня появился клиент из Петербурга. Мне нужно подготовиться. Он владелец крупной фирмы. Интересуется как можно сделать так, чтобы он легально сэкономил на всём.
– Ага. Ясно. Сейчас папа поест и мы поедем в магазин.
– Угу.
Так всегда заканчивались разговоры, которые были неинтересны маме.
