Текст книги "Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние"

Автор книги: Мария Немировская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 7. Другой мир

Вся Москва давно говорила о том, что опальный поэт Высоцкий любит пропустить стаканчик – другой. Точнее нет, так напрямую мало кто осмеливался говорить, просто все хотели выпить в его душевной компании, послушать рассказы, послушать песни, чтобы потом говорить своим знакомым: «А я вчера за одним столом с Высоцким сидел». Кажется, в этом нет ничего странного! Но это только кажется…

Почему творческие люди пьют, почему они неуравновешенны, постоянно возбуждены, эмоциональны? Для них это норма, а для их близких?.. А вот для их близких категорически нет! Как ты можешь оставаться равнодушным, когда твоему близкому человеку плохо?

Владимир Высоцкий был творцом – он создавал потрясающие образы, писал песни, сочинял стихи… Это всегда вызывало у всех бурю различных эмоций и чувств – его называли гением, талантом и неординарным человеком, ничего общего не имеющим с обычными, «стандартными» людьми из общей массы. И он действительно выделялся! Он был не таким, как все, и никогда не мог бы стать таким, как обычный человек, будучи похожим скорее на пришельца с другой планеты. Ведь творческие люди – это люди с нестандартным мышлением. Они видят многие вещи по-другому. Их взгляды очень часто отличаются от взглядов людей других профессий и образа жизни. Творческие люди всегда полны разных идей, они придумывают что-то на ходу, импровизируют и развлекают окружающих. Они очень часто легки на подъем, фантазируют и сводят с ума своим чувством юмора. С ними всегда интересно, незабываемо и весело. Творческие люди нужны для создания чего-то нового, чего-то прекрасного. Без них миру было бы до боли скучно и серо. Творческие люди вносят яркие цвета в обыденную жизнь. Вся жизнь творческого человека – это сплошные мероприятия, открытия и творения. Жизнь Высоцкого – это сплошные спектакли, киноленты, шумные компании, концерты. Он всегда был свободен от стандартов и стереотипов, но иногда казалось, что он даже слишком свободен от них, и освободиться ему помогал алкоголь…

Ночью в квартире Нины Михайловны Высоцкой раздался звонок. В принципе в этом не было ничего странного – Марина уже давно приготовила ужин и ждала Владимира с репетиции, но тот задерживался. Задерживался настолько, что еда уже остыла, а сама женщина задремала в кресле у телевизора.

– Алло! – Разбуженная звонком Марина взяла трубку.

– Алло! Алло! Квартира Высоцких? – Возбужденный мужской голос кричал так громко, что пришлось даже убрать трубку от уха. – Алло!

– Да, – неуверенно произнесла Марина. Звонки не были редкостью – в квартиру часто звонили поклонницы Владимира, но сейчас мужской голос на другом конце телефонного провода казался слишком взволнованным для того, чтобы человек оказался просто очередным поклонником, желающим поговорить с кумиром.

– Володя, он здесь, приезжайте, его надо забрать! Срочно! Приезжайте быстрее!

– Где «здесь»? – ничего не поняла Марина. – Что происходит, что случилось? Диктуйте адрес!

Сбивчиво собеседник продиктовал Марине адрес, который она записала на клочке бумаги. Едва повесив трубку, она вызвала такси – что происходит, что случилось? Она не могла понять, что же произошло с ее любимым Володей, но было очевидно, что его нужно

спасать. Сердце сжималось в дурном предчувствии, когда такси наконец приехало к подъезду. Всю дорогу она думала только о Владимире – хорошо бы сейчас услышать его голос, прижаться к нему щекой, просто знать, что все с ним хорошо, коснуться его легкой руки, уловить его легкое дыхание и лишний раз убедиться, что он живет на свете. Такси быстро везло Марину по темным улицам. Украдкой она рассматривала лицо шофера – спокойное, серьезное лицо, затененное козырьком фуражки.

– У вас есть жена? – вдруг спросила она.

Шофер кивнул, обернулся к ней на минуту, и она увидела удивленную улыбку на серьезном лице.

– А дети? – спросила она.

– Есть, – ответил шофер, и Марина прониклась к нему теплотой в это мгновение.

Вновь подумала о Володе и вдруг заплакала, а освещенная панорама за ветровым стеклом расплылась перед ее глазами.

– Что случилось? – взволнованно спросил шофер. – Что с вами?

–  Яеду к своему мужу… – Марина и сама не знала, зачем говорит это водителю и, главное, почему она назвала Владимира мужем. – Я не знаю что с ним, мне позвонили, сказали, забирайте его.

Шофер растерянно взглянул на нее, потом быстро отвернулся и снова стал смотреть на дорогу.

– Сейчас быстро доедем, – сказал он, нажимая на педаль газа. – Время ночное, доедем очень быстро.

И вправду время уже давно перевалило за полночь. Марина считала секунды, слушая тиканье счетчика и глядя на туманные дома и пустые улицы, проплывающие за окном машины. С легким стуком выскакивали новые цифры, копейка за копейкой. Она вытерла слезы и увидела в свете фар, что они уже проезжают мимо Театра на Таганке.

У Марины в голове вновь мелькнула мысль о том, как же там Володя и что с ним сейчас. Она подумала о том, что среди мужчин сейчас все меньше настоящих героев, таких как Высоцкий, способных полностью отдаваться тому, что они делают, способных любить и быть любимыми… Все эти напыщенные люди в костюмах и с дорогими галстуками способны с полной серьезностью произносить такие слова, как «экономика», и даже без тени иронии такие, как «восстановление», «перспективы», напичканные всяким вздором и лишенные чувства юмора, – рядом с ними любой мелкий мошенник, покуда он не попал в тюрьму, покажется настоящим поэтом. Что же говорить о Высоцком?! Понятно, за что его так любят женщины.

Наконец машина остановилась. Пустынный маленький двор блочной пятиэтажки. Шофер с трудом втиснул машину в небольшое пространство между торцом дома и мусорными баками. Рассчитавшись с таксистом, Марина вошла в подъезд. В нос ударил (и тут же вызвал рвотный рефлекс) густой запах кошачьей мочи. Летали мелкие мухи, хотя для мух не сезон вроде, но им явно было вполне комфортно.

– Эй ты! – окликнул ее незнакомый голос.

Марина обернулась.

Незнакомая женщина махнула рукой, приглашая ее подняться по ступенькам и пройти в квартиру. Точнее, не в квартиру, в комнату. У стены – старый, продавленный диван, возле него – импровизированный столик, составленный из нескольких деревянных ящиков от бананов, за которыми копятся окурки. Везде грязь, пустые бутылки и стаканы. И на этом ужасном, грязном диване лежал ее Володя – такой несчастный, такой родной и, кажется, в полном беспамятстве.

– Володенька, – зашептала Марина, бросаясь к нему.

И стоило ей произнести что-то, как Высоцкий открыл глаза и протянул к ней руки. Марина и не знала в тот момент, когда забирала Высоцкого из этой ужасной квартиры, что сотворила поистине чудо. Его в таком состоянии никто не мог уговорить перестать пить и вернуться домой, а вот она смогла. Владимир безропотно позволил помочь ему подняться и увезти его домой.

Но победить напасть оказалось не так-то просто. Многие ситуации выводили Владимира из себя, заставляя его топить горе в алкоголе.

Когда, окрыленные московскими успехами Марины Влади, в

Россию приехали и ее сестры, тоже актрисы, было очевидно, что пора знакомить Высоцкого с ними. Ольга и Татьяна стали почетными гостьями очередного кинофестиваля. У Ольги тогда возникла идея свое образного ремейка ставшей популярной и в Союзе, и в Европе картины «Я шагаю по Москве». Но Высоцкого не пустили в автобус с приглашенными гостями фестиваля! И после долгих препирательств он вынужден был смириться и идти пешком. Его очень сильно обидела эта ситуация – Владимир, как и любой творческий человек, весьма трепетно относился к своей персоне и не хотел, чтобы его унижали! А уж чтобы унижали лакеи – те, кто не имеет никакого отношения к искусству, – он и вовсе позволить не мог! В итоге домой он пришел поздно, уже в приличном подпитии и завалился спать.

А ночью у Высоцкого случился приступ – его лихорадило и рвало кровью, было плохо, он едва держался на ногах, и Марине пришлось чуть ли не на себе тащить его из ванной к комнату. Приглашенный врач, – постоянный гость театральных вечеринок, умеющий держать язык за зубами и ни черта не понимающий в медицине, прописал полный покой и какие-то таблетки. Но легче Высоцкому не стало – его рвало, было плохо, и Марина вызвала «скорую».

Московская больница встретила ее холодным коридором, где нестерпимо дуло, и жесткими банкетками, на которых спали несколько человек. Носилки с Владимиром увезли наверх, а Марина осталась ждать… Эта ночь прошла в мучительном ожидании, молитвах и бесконечной надежде на чудо. Ожидание длилось очень долго – почти 16 часов, 16 часов без известий, в незнании, жив ли ее любимый или нет. Марина измучилась, устала, она не смогла глаз сомкнуть этой ночью. Все, чего она хотела в тот момент, – знать, что Высоцкий жив, что его жизни ничего не угрожает и что все будет хорошо. Но единственные люди, которые могли дать ей такую гарантию, врачи, молчали. Только двери приемного отделения гулко хлопали, когда в больницу привозили новых пациентов.

– Марина! – Мужской голос выдернул ее из раздумий. Марина поднялась, садясь на банкетке. – Пойдемте со мной.

– Он жив? Скажите только, жив он? – Ее голос срывался на крик, да и как могло быть иначе, ведь жизнь ее мужчины сейчас висела на волоске.

Марина ледяными руками схватила врача за запястье, чувствуя, как начинает кружиться голова.

Она почувствовала, как сильная рука подхватывает ее под локоть.

– Аккуратнее, вы сами на нервах. С ним все хорошо. Теперь с ним все будет хорошо.

И Марина почувствовала, как ее руки слабеют, а по телу разливается приятное расслабление. «Он жив. Это главное. Теперь все будет хорошо»…

Пока они шли в палату, молодой врач все поглядывал на Марину искоса. Узнал ли он ее? Наверняка, ведь Высоцкого они точно узнали. Марина и сама бросила взгляд на свое отражение, проходя мимо огромного зеркала в коридоре. Выглядела она не очень хорошо – бледная кожа с местами просвечивающей сеточкой вен, исцарапанные в нервном ожидании руки, перепутанные, похожие на паклю волосы. В полумраке коридора она выглядела сейчас еще относительно сносно, но на свету становилось очевидно, как сильно она волновалась и переживала.

Они вошли в палату. К Марине тут же подошел человек, невысокий, с очень живыми и добрыми глазами и растрепанными усами, – ни дать ни взять, Айболит из сказки Чуковского. Улыбаясь, он пододвинул ей табуретку, предлагая сесть.

–  Яхочу увидеть его, – жалобно шепчет Марина.

И ее проводят в огромную палату, находящуюся за комнатой приемного покоя. Здесь на каталках лежат голые тела, опутанные трубками. Среди них и Владимир – он дышит, Марина даже может слышать его прерывистое дыхание.

– Было очень трудно. Он потерял много крови. Если бы вы привезли его на несколько минут позже, он бы умер. Но теперь все в порядке. – говорит врач.

Но его слова проходят для Марины фоном – она смотрит на Владимира и не может оторвать взгляд.

– У него в горле порвался сосуд, – добавляет доктор, и она наконец может сфокусировать на нем свое внимание. – Марина, ему больше нельзя пить – ему нужен длительный отдых и покой.

Марина только кивает, слушая, как остальные врачи – четверо мужчин и женщина – говорят ей, как они счастливы, что спасли шансонье всея Руси, как они в шутку называют Владимира, как они рады познакомиться с ней, несмотря на то что обстоятельства не из веселых…

Позже Марина призналась, что она сразу полюбила этих людей. Буквально по кускам сшивающих пациентов, которых, кажется, уже невозможно спасти. Они, несмотря на свою тяжелую работу, всегда оставались жизнерадостными, веселыми и полными благих намерений и сил, пытаясь спасти каждого, кто попадал к ним на стол. Они смеялись, курили, рассказывали анекдоты и пили. А Марина сидела на табуретке в углу палаты, в накинутом на плечи медицинском халате, и благодарила Бога за то, что ее любимый жив…

Глава 8. После больницы

После выписки из больницы лечение Высоцкого продолжается в Белоруссии, куда его и Марину Влади пригласил кинорежиссер Виктор Туров. Здесь актерам удалось отдохнуть, немного прийти в себя. Марина сильно похудела, пока каждый день ездила к Владимиру в больницу – она и представить себе не могла, что не приедет, что оставит своего родного человечка там одного – лежать, думать, страдать. Но все закончилось: подлеченного Высоцкого наконец выписали, и вместе со своей любимой он отправился на отдых.

Когда же они вернулись в Москву, оказалось, что жить у Нины Михайловны дальше невозможно – уж слишком болезненно мама воспринимала выходки своего сына, но вот Марина. Марина решила во что бы то ни стало помочь Владимиру справиться с этим недугом, она не могла оставить его одного.

Володя потратил огромное количество времени, прежде чем после долгих мытарств он нашел для себя и Марины отдельную комнату в двухкомнатной квартире милого старика с «Мосфильма», в районе станции метро «Аэропорт». Популярность Владимира к этому времени выросла неимоверно, знакомства с ним искали многие сильные мира сего: он был знаком со многими чиновниками, актерами, режиссерами, в кругу его знакомых была, например, и Галина Брежнева. После отдыха на какое-то время Высоцкий сумел сохранить душевное и физическое равновесие, старался писать. Правда, это давалось ему с большим трудом. Муза словно покинула Владимира – если в прошлые годы он писал как умалишенный, создавая по нескольку произведений в месяц, то в 1969 году за все время Володя написал лишь около двадцати стихотворений и дал всего лишь три крупных концерта. Марина не знала, радоваться ей или расстраиваться – с одной стороны, любимый наконец отдыхает, с другой – это бездействие гложет Высоцкого хуже любой болезни. И тем не менее она должна была уехать – как иностранка она не могла оставаться в стране дольше, чем позволяла виза…

В том году Высоцкий снялся в трех фильмах. В двух он сыграл эпизоды («Белый взрыв» и «Эхо далеких снегов») и в одном («Опасные гастроли») – главную роль. Во время съемок одного из этих фильмов с Высоцким произошла весьма неприятная история.

Опальный поэт Высоцкий в то время был в столице под запретом – нет-нет, власти не могли запретить людям слушать его записи и ходить на концерты, но концерты эти, мягко говоря, не приветствовались. То тут, то там всплывали темные истории, которые то и дело бросали тень на имя Владимира. Такая история произошла и в Одессе, где 1969 году была изнасилована несовершеннолетняя девочка. Преступник скрылся, однако момент, когда он подходил к девочке, уговаривал ее пойти с ним, уводил, видели дети, игравшие по соседству. Когда же оперативники попросили их описать внешность насильника, все они в один голос стали утверждать, что он похож. на Владимира Высоцкого. Правоохранительные органы сначала посчитали это нелепым совпадением, но вскоре им стало известно, что знаменитый актер в эти дни действительно находился в городе. И оперативники отправились к нему в гостиницу.

В номере раздался стук в дверь. Владимир удивился, когда увидел на пороге человека в милицейской форме. Представившись по всем правилам, тот объяснил Высоцкому ситуацию.

–  Я– насильник? – возмутился Владимир. – Да вы вообще в своем уме?!

– Понимаю, понимаю, – залепетал милиционер, едва не потерявший дар речи от того, что сейчас общается со своим кумиром.

Конечно, молодому пареньку, которого отправили пообщаться с шансонье, было неприятно и неудобно выдвигать обвинение Высоцкому. Но делать нечего – служба есть служба.

–  Яв тот день был за пределами города – на съемках!

– А подтвердить это кто-то может? – спросил милиционер.

– Конечно, – обиженно фыркнул Владимир, что же, в его алиби еще и не верят?! – Подтвердить это могут как минимум человек тридцать из съемочной группы…

И хотя у Высоцкого было железное алиби, он нервничал. Дело принимало серьезный оборот – шутка ли, обвинение в изнасиловании! Да еще и в изнасиловании несовершеннолетней! А ведь в те годы многие искали повод, чтобы поймать его на чем-то незаконном, и здесь вдруг такая история! Было от чего схватиться за голову. Помощь к Высоцкому пришла с неожиданной стороны.

Утром следующего дня в его гостиничный номер вновь постучали. Мужчина в штатском, которого впустил Владимир, представился работником милиции и давним почитателем его творчества.

– Что же это получается, товарищ милиционер?! – возмущался Высоцкий. – Яработаю, а мне тут выдвигают такое обвинение!

– Понимаю-понимаю, – отвечал милиционер, голос у него был тихим и очень спокойным. – Ситуация неприятная, но выход есть всегда.

– Что значит «неприятная»? Да это кошмар! Катастрофа!

– Никакой катастрофы, – заверил Владимира сотрудник правоохранительных органов – голос его и вправду действовал на Высоцкого успокаивающе. – Главное, избежать очной ставки. Преступника видели всего лишь дети, и повлиять на их показания очень легко. Кому нужно, тот сможет это сделать. А как вы понимаете, видимо, это кому-то очень даже нужно.

– Что же мне сейчас делать? – спросил Владимир упавшим голосом.

– Вам – ничего. Причем «ничего» в буквальном смысле – лучше всего на время исчезнуть, а режиссеру фильма мы немедленно дадим распоряжение отпечатать фотографии сцен с участием Высоцкого, которые снимались в тот день.

Обеспечив себе с помощью режиссера алиби, Высоцкий, как ему и советовал доброжелатель, уехал в Москву и там в течение нескольких дней жил на квартире своего приятеля Юрия Гладкова. В конце концов конечно же выяснилось, что Высоцкий к этому происшествию никакого отношения не имеет, и он благополучно вышел «из подполья».

Съемки «Опасных гастролей» были закончены, и только благодаря тому, что главную роль в фильме играл Володя, картина смогла стать фаворитом сезона. Говорят, что 20 копий этого фильма еще до его выхода на широкий экран отобрали для личного просмотра члены советского правительства…

Впрочем, не все любили Высоцкого. Конечно, были и те, кто его ненавидел, но равнодушных к нему точно не было! Кинематограф не всегда был благосклонен к Владимиру – осенью режиссер Полок собирался пригласить его в картину «Один из нас», где Высоцкому предстояло воплотить на экране ни много ни мало бесстрашного советского разведчика. Но судьба распорядилась по-своему. 2 октября на худсовете «Мосфильма» секретарь Союза кинематографистов Санаев гневно заявил:

– Только через мой труп в этом фильме будет играть Высоцкий! Надо будет, мы и до ЦК дойдем!

Но в ЦК идти не пришлось, так как и там сторонников Высоцкого не нашлось. К тому же свое веское слово сказал и КГБ, курировавший съемки фильма подобной тематики. Допустить, чтобы советского разведчика играл человек, бросивший семью и заведший амурную связь с иностранкой, КГБ, естественно, не мог. Восходящая «звезда» Пятого идеологического управления, в скором времени его бессменный руководитель, Филипп Бобков так и заявил в те дни:

– Я головы поотрываю руководителям Госкино, если они утвердят кандидатуру Высоцкого!

Видимо, удрученный таким поворотом событий, Высоцкий в начале ноября вновь ушел в запой. Марина поддерживала его, как могла, но победить страсть Высоцкого к алкоголю не могла! И вот результат – три недели и Владимир уже лежит в Люблинской больнице у доктора Воздвиженской. Три месяца назад, едва не отдав Богу душу, он клялся держать себя в руках, надеялся сам и обнадеживал других. И вот – новый запой, страшнее предыдущего. Вывести из этого запоя Высоцкого не смогла даже Марина Влади, которая вскоре прилетела в Москву.

Марина ждала его дома, но когда Владимир приехал, произошел бурный скандал! Влади требовала, чтобы он бросил пить, а Владимир орал, что указывать ему никто не имеет права. И вот результат – уже на следующий день иностранная актриса уехала, оставив Высоцкого страдать на целых долгих полгода. Конечно, и сама она в этот период находилась в жестокой депрессии, но решения своего не изменила! А Высоцкий уже на следующий день виновато рассказывал Золотухину, как устроил в своей квартире настоящий погром:

– Валера, у меня беда. Трагедия… ЯМарину вчера чуть не задушил. У меня в доме побиты окна, сорвана дверь. Что она мне устроила. Как живая осталась?..

– Володя, ты держи себя в руках, ты же не один.

И Высоцкий старался, изо всех сил старался держать себя в руках, но долго справиться с собой не мог. Видимо, даже любовь к Влади не была для него достаточным стимулом, чтобы прекратить выпивать. А ведь чуть позже этот стимул нашелся. Ну а пока справиться с собой Высоцкому удалось на недолгих два месяца – в марте он снова оказался в больнице. Лечение продолжалось с перерывами до середины мая и привело Высоцкого в долгожданное равновесие. Здесь же подоспел и стимул, заставивший Владимира взять себя в руки, – в театре Любимов приступил к постановке «Гамлета» и главную роль отдал Высоцкому. И ради успеха в этой роли Владимир готов был пойти на любые жертвы и воздержания.

Чуть позже он сам вспоминал, что этот период был в его жизни очень уж сложным. «Когда я репетировал “Гамлета” и когда почти никто из окружающих не верил, что это выйдет… Были громадные сомнения – репетировали мы очень долго, и если бы это был провал, это бы означало конец – не моей актерской карьеры, потому что в этом смысле у нас намного проще дело обстоит: ты можешь сыграть другую роль, – но это был бы конец для меня лично как для актера: я не смог этого сделать! К счастью, этого не случилось, но момент был очень такой, прямо как на лезвии ножа, – я до самой последней секунды не знал, будет ли это провал или это будет всплеск.»

В тот год Владимиру приходилось словно ходить по лезвию бритвы не только в театре. После того как в феврале он развелся наконец со второй своей супругой, СМИ запустили новую «утку» – дескать, великий шансонье собирается бежать из страны, нацелился на заграницу. Высоцкий ответил на эти выпады в свойственной ему манере – написал песню «Нет меня, я покинул Расею». Несмотря на аполитичное название, заканчивались эти куплеты весьма лаконичными и твердыми строчками, выражавшими позицию автора в полной мере:

Не волнуйтесь, я не уехал!

И не надейтесь, я не уеду!

Вообще 1970 год был очень тяжелым для Володи. Марины не было рядом, репетиции в театре изматывали, журналисты запускали все новые и новые слухи, а настоящих друзей становилось все меньше. Кто-то отворачивался от алкоголика и дебошира Высоцкого, показывая свое истинное лицо, других просто не стало. Так, именно в этот год умер один из ближайших друзей Высоцкого Левон Кочарян. На его похороны пришло огромное количество народу, так как люди любили его за веселый нрав и радушие к гостям, а Высоцкий так и не пришел.

Он не навестил умирающего друга и в больнице, поскольку просто не мог этого сделать – это было слишком сильным ударом для певца и поэта, его эмоциональное состояние просто не могло вынести еще и такой нагрузки. И тем не менее после этой ситуации многие друзья Высоцкого посчитали его предателем и прервали с ним отношения. А когда один из них спросил его: «Володя, как же так, почему ты не навестил Левона?» тот просто ответил:

–  Явообще не ходил к Кочаряну… ни когда он болел, ни в больницу, ни на панихиду – никуда. Яне мог вынести: чтобы он – и вдруг больной. не мог увидеть это своими глазами, не хотел.

В том же году у Высоцкого были и взлеты – например, Леонид Гайдай предложил ему попробовать себя в роли комедийного актера, предложив ему роль Остапа Бендера в экранизацию «Двенадцати стульев».

Однако, поработав с неделю, Высоцкий вновь ушел в загул и на эту роль взяли другого актера. Судя по тому, с каким желанием репетировал он роль Гамлета, как ради нее отказывался на время от собственных пороков, роль Бендера его на такие поступки совсем не вдохновляла.

В конце года в Москву вернулась Марина Влади, и их год, начавшийся с крупной размолвки, закончился вполне благопристойно и торжественно: 1 декабря они наконец официально стали мужем и женой.