Текст книги "Развод. В 40 лет жизнь только начинается (СИ)"

Автор книги: Мария Мирабелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Развод. В 40 лет жизнь только начинается

Глава 1

Анна сидела за кухонным столом, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Вечерний город за окном был усыпан огнями, но он не радовал глаз. Тишина в просторной квартире была давящей. Раньше она заполнялась голосом мужа, звуком телевизора, смехом. Теперь же здесь царил лишь мертвый покой.

Сергей снова задержался на работе. Так он говорил. Анна давно перестала верить в это оправдание. Она чувствовала это каждой клеточкой своего сорокалетнего тела – отдаление, холод, ложь. Они прожили вместе восемнадцать лет. Казалось, их брак был высечен из гранита: общий бизнес в начале пути, который Сергей позже превратил в успешную компанию, взлеты, падения, взаимная поддержка. Аня всегда была его тылом, его опорой. Она отошла от дел, когда он твердо встал на ноги, посвятив себя дому, благотворительности, их общему комфорту. А теперь он пропадал в офисе с двадцатипятилетней секретаршей, стройной блондинкой Катей.

Звонок телефона заставил ее вздрогнуть. Это была подруга Ира.

– Ну что, Ань, поговорила с ним?

– Нет. А о чем говорить? Спросить, как поживает его молодая любовница? Он считает меня слепой и глупой.

– Ты не слепая, ты просто слишком добрая. Надо вскрывать этот нарыв! Ты имеешь полное право!

Анна положила трубку. Право? Какое право у женщины, которая всю жизнь строила свой мир вокруг одного мужчины? Она боялась услышать правду, потому что это означало бы конец. Конец всему, что она знала.

Ключ повернулся в замке. Вошел Сергей. Он выглядел уставшим, но это была усталость не от работы, а, казалось, от жизни здесь, с ней.

– Ты еще не спишь? – бросил он, проходя в гостиную, даже не посмотрев на нее.

– Ждала тебя, – голос Анны дрогнул.

– Я же сказал, совещание затянулось.

Он снял пиджак, и ее острый глаз заметил едва уловимый след помады на воротнике его белой рубашки. Яркий, кричащий. Внутри у Анны все сжалось. Она встала и подошла к мужу.

– Сергей, нам нужно поговорить.

– Аня, только не сейчас, я очень устал. Давай завтра.

– Нет, не завтра. Сейчас. Ты мне изменяешь?

Повисла тяжелая пауза. Сергей не стал отрицать. Он медленно повернулся к ней, и в его глазах она увидела не раскаяние, а раздражение и усталое безразличие.

– Да, – произнес. – Изменяю. С Катей. Это давно уже не просто работа.

Слово «Катя» прозвучало как пощечина. Анна почувствовала, как задрожали руки.

– Почему? – выдохнула она.

– Почему? – Сергей усмехнулся. – Посмотри на себя, Аня. Ты живешь в своем маленьком уютном мирке. Благотворительность, фитнес, подруги. Ты перестала меня понимать. Мне нужна динамика, энергия, молодость. Катя… она другая.

Каждое его слово резало как нож. Он говорил не о чувствах, а о том, что ей не хватает «энергии». Восемнадцать лет жизни, и все свелось к отсутствию «динамики».

– И что теперь? – спросила Анна, чувствуя, как внутри нее нарастает пустота.

– Я ухожу, – его голос прозвучал окончательно. – Я уже снял квартиру. Мы с Катей будем жить там.

Он повернулся и направился в спальню, чтобы собрать вещи. Анна осталась стоять посреди гостиной, в центре своего «маленького уютного мирка», который только что рухнул у нее на глазах. Она не плакала. Сил на слезы не осталось.

Когда Сергей вынес чемоданы в прихожую, он на мгновение встретился с ней взглядом.

– Прости, – в его глазах мелькнуло что-то, похожее на стыд. Но это было мимолетно. – Так получилось. Она… нужна мне. В ней есть огонь.

– Огонь? – тихо переспросила Анна. – Будь осторожен. Огонь не только греет, но и обжигает.

Она не стала его провожать. Просто стояла и слушала, как хлопает дверь, как затихают его шаги в подъезде. Затем она медленно подошла к окну, выходящему на парковку. Сергей грузил чемоданы в багажник своего дорогого внедорожника.

Аня отвернулась от окна. Боль была острой, но сквозь нее пробивалось леденящее спокойствие. Все кончено. Путь назад отрезан.

* * *

Через пару дней она поехала в торговый центр за продуктами. Бродила по ярким рядам, ничего не замечая, когда ее взгляд случайно выхватил из толпы знакомый силуэт.

Катя.

Она была здесь не одна. Рядом с ней, обняв ее за талию, стоял молодой человек – спортивного телосложения, с дерзкой ухмылкой.

Анна замерла за стеллажом с кофе, чувствуя, как учащается пульс. Катя закинула руки на шею парню, и они страстно поцеловались, не скрываясь, прямо посреди торгового зала. Парень что-то шепнул ей на ухо, и она громко рассмеялась. Затем они, обнявшись, скрылись в лифте, ведущем в кинотеатр.

Анна стояла, сжимая в руках банку кофе, и в голове у нее стучало: «Секретарша ему изменяет. Уже сейчас. Прямо в тот момент, когда он ради нее разрушил свою семью».

Первым порывом было позвонить Сергею. Крикнуть в трубку, что любовь всей его жизни целуется в торговом центре с каким-то мальчишкой. Дать волю гневу и горькому торжеству.

Но она не сделала этого. Она медленно поставила банку на полку. Глубоко вдохнула. И на ее лице появилась ухмылка.

«Нет. Пусть все идет своим чередом. Он выбрал эту вертихвостку. Пусть получит ее ровно в том виде, в каком она есть. Полную версию».

Анна не будет мстить. Она просто отойдет в сторону и позволит жизни преподать Сергею его собственный урок. И когда он его получит, это будет гораздо больнее, чем если бы она рассказала ему все сейчас.

Эта мысль придала ей странное ощущение силы. Она больше не жертва. Она – зритель в первом ряду, наблюдающий за тем, как чужой спектакль движется к закономерному финалу.

Глава 2

Прошло два месяца. Развод был запущен. Сергей, движимый чувством вины или просто желанием поскорее откупиться, предложил Анне щедрые условия. Часть бизнеса отходит ей. Но ни деньги, ни просторная квартира не могли заглушить смесь эмоций, которые она испытывала к бывшему мужу.

Каждый раз, когда он звонил по какому-то делу, она слышала в его голосе напряжение. Он пытался казаться счастливым, бодрым, но у него не всегда это получалось. Анна представляла, как Сергей возвращается в квартиру, которую снял для Кати, а та и дело пропадает на «девичниках» или «корпоративах». И Анна молчала.

Она существовала на автопилоте. Ходила по магазинам, встречалась с подругами, пыталась заниматься благотворительным аукционом, который они с Сергеем организовывали много лет подряд. Но все было не то. Она стала чужим человеком в своей собственной жизни.

Именно в этот период Ира практически силой затащила ее на организационное собрание благотворительного аукциона.

– Ты не можешь вечно сидеть в своей раковине! Тебе нужны новые впечатления, новые люди!

Анна нехотя согласилась. Сидеть дома и думать о неверности Кати и грядущем крахе Сергея было и сладко, и мучительно. Нужно было двигаться вперед.

На собрании она чувствовала себя лишней. Все говорили о деньгах, связях, проектах, а она будто провалилась в другую реальность – реальность боли и предательства.

– Кажется, вы единственный человек здесь, который выглядит так же потерянно, как и я, – раздался рядом спокойный мужской голос.

Анна подняла глаза. Перед ней стоял высокий мужчина лет пятидесяти, спортивного телосложения, с проседью в темных волосах. В его руках был планшет с эскизами, а на пиджаке – маленький значок архитектора.

– Марк, – представился он, протягивая руку. – Меня пригласили как подрядчика. А вы, если не секрет, здесь от скуки или по долгу службы?

– Анна, – ответила она, пожимая его руку. – Пожалуй, и от скуки, и по долгу службы. Раньше мы с мужем… – запнулась. – Я раньше помогала организовывать этот аукцион.

– «Раньше» – ключевое слово, – мягко заключил Марк. – У меня тоже в жизни многое осталось «раньше». Но, знаете, я начинаю подозревать, что «потом» может быть ничуть не хуже. Может, выйдем отсюда и выпьем чашку нормального кофе? Этот офисный растворимый напиток – преступление против человечества.

Анна хотела отказаться. Сказать, что спешит, но с удивлением обнаружила, что кивает.

– Да, – сказала она.

Когда они вышли на улицу, в кармане завибрировал телефон. На экране всплыло СМС от Сергея: «Катя пропала на два дня. Не отвечает. Ты не знаешь, куда она могла деться?».

Анна прочла сообщение, усмехнулась и убрала телефон. Пусть ищет, а ее ждет кофе.

На углу они заметили небольшое кафе с витриной, за которой мерцал мягкий свет ламп и стояли стеклянные банки с печеньем. Внутри оказалось тихо и уютно: деревянные столики, тёплый запах кофе, негромкая музыка.

Они устроились у окна, и вскоре официант принес заказ.

Анна выбрала латте, и Марк, к её удивлению, тоже. Более того – он попросил добавить карамельный сироп и взбитые сливки. Анна невольно улыбнулась, отметив про себя, что Сергей всегда пил исключительно черный кофе без сахара, морщась, будто сладость могла его оскорбить.

Беседа шла легко, словно они знали друг друга давно. В присутствии этого мужчины было спокойно. В его манерах была какая-то неспешная уверенность, которой так не хватало вечно куда-то спешащему Сергею. Анна почувствовала, как напряжение постепенно спадает, а потом заметила, что c интересом слушает, как он делится историями из своей жизни.

– Простите за бестактность, – вдруг мягко сказал Марк, – но у вас вид человека, который переживает серьезную бурю.

– Вы не ошибаетесь, – тихо призналась она. – Я переживаю… развод.

– Понимаю. Это всегда тяжело. Особенно когда привыкаешь к человеку и к жизни вдвоем.

Оказалось, Марк тоже пережил болезненный развод несколько лет назад.

– Самое страшное – это не потеря партнера, а потеря себя, – сказал он, помешивая кофе. – Ты вдруг понимаешь, что половина твоих привычек, мыслей, планов была связана с ним. И остается пустота.

Они общались больше часа. Марк говорил именно то, что Анна чувствовала последние месяцы.

Вернувшись домой, она получила СМС от Сергея: «Завтра заеду забрать последние коробки с вещами. Будь дома». Мир снова напомнил о себе.

* * *

Глава 3

Солнечный луч, пойманный стеклом дорогих часов, скользнул по стене, когда Сергей стремительно вошел в квартиру. Он выглядел помолодевшим, будто сбросил не только годы, но и груз общих воспоминаний. От него пахло резковатым парфюмом, который перебивал знакомый запах.

Анна сидела в гостиной, пытаясь вчитаться в строки книги, но буквы сливались в серую рябь. Она наблюдала за ним украдкой, как он, деловито ходил по квартире, собирая оставшиеся вещи.

– Как дела? – бросил он из прихожей, заглянув в гостиную на секунду. Вопрос прозвучал как формальность, которую предписывает цивилизованный развод.

Анна почувствовала, как сжимаются ее пальцы. «Как дела? У нас рухнул мир, а у тебя как дела?»

– Нормально, – коротко ответила она, опуская взгляд в книгу, чтобы не видеть его довольного выражения лица.

Он вошел в комнату, остановившись у дивана. Его взгляд скользнул по ее затянутой в простой халат фигуре.

– Не скучай тут. Тебе нужно встряхнуться, найти себе занятие. Может, съезди куда-нибудь. Отвлекись.

Его тон был снисходительным, почти отеческим. Он уже чувствовал себя свободным и счастливым, и теперь раздавал советы той, чью жизнь разрушил. Анну это задело.

– Спасибо за заботу, Сергей. Но я сама разберусь, чем мне заниматься.

Он лишь пожал плечами, словно отряхая с себя последние капли ответственности. Затем направился к выходу, прижимая к себе картонную коробку с остатками своего бывшего «я». У самой двери Сергей обернулся. На его лице играла едва сдерживаемая улыбка человека, сорвавшего джекпот.

– Кстати, мы с Катей переезжаем. Она выбрала новый комплекс у реки, – выпалил он. – Там отличная инфраструктура. Бассейн, фитнес, все рядом.

Он произнес это с гордостью, будто хвастался не квартирой, а целой новой жизнью, и в его тоне читалось ожидание – может, даже надежда, – что Анна позавидует. Но ее вдруг охватил приступ тошноты. Не от ревности – та острая, жгучая боль уже притупилась. Это было от осознания всей пошлости ситуации. Он променял их совместные годы, сотни завтраков, смеха перед сном, поддержки в болезнях и потерь – на «инфраструктуру» и молодое тело.

– Поздравляю, – выдавила она, и слово повисло в воздухе сухим, безжизненным листом. – Надеюсь, у вас все сложится.

Как только щелкнул замок, она бросилась в ванную. Приступ тошноты накатил волной, сжав горло. Она стояла, опершись о холодную фарфоровую раковину, и ловила ртом воздух, глядя на безупречную белизну сантехники. Слез не было – только пустота.

И вдруг, как удар молнии в тишине, ее осенило. Мысль была настолько шокирующей, что она медленно подняла голову и посмотрела на свое отражение в зеркале. Бледное лицо. Испуганные, широко раскрытые глаза.

Месячные…

Месячных не было уже около двух месяцев. Она списала все на стресс, на нервное истощение, на перестройку организма после краха. Но теперь… Теперь это складывалось в невероятную картину.

Сердце заколотилось, словно пытаясь вырваться из груди. Нет. Не может быть. Не сейчас. Не после всего. Врачи сказали, что шансы после сорока невелики, да они к тому моменту и не старались, погрузившись в рутину бизнеса и привычного, лишенного страсти быта. За все годы брака беременность так и не наступила, и они смирились, найдя утешение в карьере и путешествиях.

Дрожащими, непослушными пальцами она обыскала дальний ящик ванной, где хранились старые лекарства и запасы. И нашла. Один-единственный, забытый тест.

Процесс ожидания показался вечностью. Она сидела на краю ванны, уставившись в пол, не в силах поднять глаза. Потом, собрав всю волю в кулак, посмотрела. Одна полоска… Потом вторая… Сначала призрачная, едва заметная, как след на песке. Но пока она смотрела, не веря своим глазам, она становилась все ярче, насыщеннее, пока не сравнялась по цвету с контрольной. Две четкие, яркие полоски.

Анна медленно соскользнула на кафельный пол. Она не плакала и не смеялась. Просто сидела, обхватив колени, в состоянии полного ступора. Ребенок. Его ребенок. Ребенок человека, который только что ушел к другой. Ирония судьбы была настолько беспощадной и циничной, что даже не вызывала эмоций – только оцепенение.

Первой мыслью, инстинктивной и жгучей, было схватить телефон. Позвонить. Кричать: «Вернись! Ты станешь отцом!» Увидеть на его лице смятение, растерянность, может быть даже радость. Использовать это как козырь, как последний шанс вернуть все назад.

Но она тут же отбросила эту идею с таким внутренним отвращением, что даже содрогнулась. Нет. Сергей сделал свой выбор. Он сбежал с поля боя их брака, когда стало трудно. Он не заслуживал знать. Не заслуживал права стоять рядом в кабинете УЗИ, не заслуживал первого крика, первых шагов. Он не заслуживал этого ребенка. Это была не его часть. Это было ее. Только ее. Ее шанс. Ее чудо. В сорок лет, на выжженном поле старой жизни, среди руин ее сердца, ей было даровано новое начало.

Она осторожно положила ладонь на еще плоский живот. Где-то там, в глубине, уже билось второе сердечко.

– Все будет хорошо, малыш, – прошептала она. – Я буду сильной. Для нас обоих.

Глава 4

Решение не говорить Сергею о беременности стало для Анны своего рода щитом. Это была ее тайна, ее личная крепость, в которую он не имел доступа. С этим знанием ее жизнь обрела новый, мощный смысл. Она записалась к врачу, начала принимать витамины, бросила пить кофе и старалась больше гулять.

Марк периодически писал ей по рабочим вопросам, связанным с аукционом. Их общение постепенно становилось менее формальным. Он делился смешными историями из своей практики, советовал хорошие фильмы. Как-то раз он прислал фотографию старого особняка, который реставрировал, с подписью: «Посмотрите, какую красоту скрывали слои штукатурки и времени. Иногда под разрухой скрывается нечто удивительное».

Анна смотрела на фото и думала о себе. Она чувствовала себя именно таким разрушенным особняком. И ее ребенок был тем самым сокрытым сокровищем.

Они снова встретились за кофе. На этот раз инициатива исходила от Анны. Она хотела сказать ему спасибо за поддержку. Марк пришел с небольшим букетом ирисов.

– Это мои любимые, – сказал он, протягивая цветы. – Надеюсь, они вам тоже нравятся.

– Спасибо, они прекрасны, – улыбнулась Анна, чувствуя, как теплеет на душе.

Они разговаривали обо всем на свете – о путешествиях, о книгах, о детстве. Анна заметила, что смеется – искренне и легко, как давно уже не смеялась. А Марк смотрит на нее с интересом и заинтересованностью. И ей это нравилось. Она снова ощущала себя привлекательной женщиной, а не брошенной женой.

– Знаете, Анна, – сказал Марк, провожая ее до дома, – вы невероятно изменились за эти недели. Вы словно светитесь изнутри. Это удивительно, учитывая обстоятельства.

Она едва удержалась, чтобы не рассказать ему о беременности. Еще рано. Это было слишком личное, слишком хрупкое.

– Я просто… перестала быть частью чужой картины, – уклончиво проговорила Аня. – Раньше я была фоном, на котором существовала жизнь Сергея. Его бизнес, его планы, его амбиции. А сейчас я впервые за долгие годы пишу свою собственную. И пусть она пока состоит из мелких штрихов – чашка кофе с интересным собеседником, прогулка в одиночестве без необходимости отчитываться, – но это мои штрихи. Мой холст.

Марк слушал ее, слегка склонив голову, и его молчание было красноречивее любых слов. Он слушал, чтобы понять, а не чтобы возразить или дать совет.

– Я рад это слышать, – наконец произнес он. Осторожно, почти невесомо, взял ее руку в свою. Затем наклонился и на прощанье легонько поцеловал ее в щеку. Его губы были теплыми, а запах – свежим, с нотками дорогого одеколона. Его прикосновение было бережным, словно он понимал, как много в ней сейчас еще не заживших мест.

Анна не сразу вошла в подъезд. Постояла еще мгновение, провожая его взглядом, пока он не скрылся за поворотом. Потом медленно поднялась к себе.

Войдя в квартиру, она прислонилась к закрытой двери. На ее губах играла улыбка. Анна провела пальцами по щеке, в том месте, где еще жило прикосновение его губ. Она боялась снова доверять мужчине, открывать дверь в свое сердце, только-только начавшее зализывать раны. Но Марк был таким другим. Он не пытался ее переделать, не требовал «динамики», не искал в ней отражения своих амбиций. Он смотрел на нее и видел ее саму.

Она переоделась в мягкий домашний халат, заварила чаю и села у окна, все еще ощущая на своей ладони тепло его руки. И тут, как будто сама судьба решила проверить ее решимость, на телефоне вспыхнуло экраном сообщение от Сергея: «Как дела? Не нужна ли помощь с чем-то?».

Анна прочла эти слова, и на смену удивлению пришло странное спокойствие. Ему было скучно? Катя надоела со своими капризами? Или его вдруг начала грызть совесть, что он оставил ее одну в этой большой квартире? Раньше такое сообщение вызвало бы в ней бурю – надежду, гнев, боль. Сейчас же она почувствовала лишь легкую усталую грусть, как будто смотрела на что-то очень далекое, что больше не имело к ней никакого отношения.

Она не стала стирать сообщение, не стала строчить язвительный ответ. Она просто убрала телефон в сторону, на самый край стола, и начала готовить ужин.

Глава 5

Анна с усилием оторвала взгляд от экрана компьютера. Целый день в офисе давался ей тяжело. Голова гудела от обилия информации, а глаза слезились от напряжения. Она снова погружалась в дела компании.

Ей отошла ее доля, и теперь нужно было разбираться в текущих процессах, финансовых отчетах и новых контрактах, чтобы понимать, как на самом деле обстоят дела.

Она потянулась за кружкой с остывшим кофе, чувствуя, как накатывает волна усталости и, откровенно говоря, самосожаления. Зачем она вообще согласилась на это? Может, проще было бы продать долю? Но нет, это было ее детище, часть ее жизни, и она не могла так поступить.

И в этот момент, словно чувствуя ее настроение, телефон на столе тихо завибрировал. Анна машинально взяла его в руки. Сообщение было от Марка.

«Анна, есть два билета в кино на вечер. Фильм тот самый, о котором Вы говорили, что хотели бы его посмотреть. Пойдете со мной?»

Сердце у нее екнуло. Она посмотрела на свое отражение в темном экране компьютера, уставшее и серьезное. Он помнил. Мельком брошенную фразу о том, что режиссер снял ту самую картину, на которую она заочно положила глаз. Марк уловил и превратил в приглашение.

«Почему бы и нет? – промелькнула мысль, быстрая и настойчивая. – Жизнь-то продолжается. Или должна продолжаться. Хватит сегодня смотреть на эти бумаги».

«С удовольствием», – отправила она и, поймав волну внезапной решимости, сразу же добавила: «И, пожалуй, давай уже на „ты“. Слишком много формальностей для людей, пьющих кофе и идущих вместе в кино».

Ответ пришел мгновенно: «Согласен. Заеду в семь, Аня.».

Вечером у подъезда ее ждал Марк за рулем своего внедорожника. Увидев ее, он плавно вышел, обошёл машину.

– Прошу, – улыбнулся он, открывая ей дверь.

Внутри пахло кофе и свежей выпечкой. На подлокотнике лежали еще теплые круассаны в бумажном пакете.

– На всякий случай, – сказал Марк, заводя мотор. – Говорят, в кинотеатрах сейчас кормят одним попкорном, а на голодный желудок даже самый гениальный фильм может показаться трагедией.

Зал был на удивление пустым, будто сама судьба расчистила пространство специально для них. Они сидели в самом центре, в кромешной, уютной темноте, разрываемой только всполохами экрана. Анна забыла, когда в последний раз была в кино просто так, для себя, а не потому что нужно поддержать премьеру партнера.

Она украдкой наблюдала за Марком. Он смотрел на экран с увлеченностью, а в смешных моментах его смех был таким заразительным, что Аня смеялась вместе с ним, даже если шутка была не так уж и хороша.

В самый драматичный момент фильма, когда герой терял все, она невольно вздохнула. И тут же почувствовала, как его теплая рука накрыла ее руку.

Марк не смотрел на нее, будто все внимание мужчины было поглощено экраном, но его большой палец нежно провел по ее костяшкам. Это было простое, почти инстинктивное движение, полное поддержки и понимания, без требований и напора.

Анна не отняла руку. Напротив, ее пальцы чуть расслабились под его прикосновением. И до самого конца фильма они так и сидели, спокойные и безмолвные, соединенные этим крошечным мостиком. А на экране кипели чужие страсти, которые теперь казались им такими далекими и неважными.

* * *

Сергей вернулся из Берлина на день раньше, сгорая от желания сделать сюрприз. Он купил Кате те самые бриллиантовые серьги от Картье, о которых она так настойчиво намекала последние недели. В самолете представлял ее радость, ее восторженные возгласы, ее страстную благодарность. Он все еще отчаянно хотел верить, что их связь – это настоящая любовь, а не трезвый, взаимовыгодный расчет.

Открывая дверь их шикарной квартиры, Сергей услышал звонкий и радостный смех Кати, но в ответ ему вторил низкий мужской баритон. Сердце Сергея замерло. Он медленно, как во сне, прошел в гостиную, по безупречно отполированному мраморному полу.

Катя сидела на диване, обнявшись с молодым, мускулистым парнем. С тем самым тренером из фитнес клуба, с которым она занималась три раза в неделю.

Они пили его дорогое бургундское вино, из личной коллекции, а на столе лежали остатки ужина – паста с трюфелями, которую Катя, по ее словам, «терпеть не могла готовить».

– Что это значит? – выдавил Сергей, и его голос прозвучал хрипло и глухо. Он смотрел не на тренера, а прямо в глаза своей любовнице, ища в них хоть каплю раскаяния.

Катя вскочила, ее идеально выстроенный мир дал трещину. Лицо, всего секунду назад сиявшее беззаботной улыбкой, исказилось от панического ужаса.

– Сереж! Я не ждала… Это… это мой двоюродный брат! Приехал неожиданно из Питера!.

Мужчина фыркнул, лениво поднялся с дивана и потянулся, демонстрируя рельефный пресс под обтягивающей футболкой.

– Да ладно, Кать, хватит врать. Он же видел меня в спортзале, когда за тобой заезжал.

Парень посмотрел на Сергея с наглой, снисходительной усмешкой, будто видя перед собой неудачника.

– Разбирайтесь сами. Мне это неинтересно.

Как только тренер скрылся за дверью, Катя бросилась к Сергею, обвивая его шею руками, пахнущими чужим одеколоном.

– Прости! Прости, родной! Это была ошибка! Наваждение! Я была так одинока без тебя, ты вечно в разъездах… Клянусь, это был первый и последний раз!

Слезы, настоящие или фальшивые, текли по ее идеально накрашенным щекам.

– Я люблю только тебя! Он – ничего не значит!

Сергей смотрел на нее и видел уже не страстную любовницу, ради которой разрушил семью, а жалкую, лживую девочку. И самое ужасное – он понимал, что эти слезы, эти мольбы были отрепетированы ею перед зеркалом на случай подобных форс-мажоров.

Он устал. Устал от ее вечных капризов, от необходимости начинать все с чистого листа в сорок пять. Признать же самому себе, что он осознанно предал Анну ради этого дешевого фарса, было горько.

– Хорошо, – прошептал он, чувствуя, как горло сжимает спазм, и предает в этот момент сам себя, свою гордость, свои принципы. – Я прощаю. Но чтобы это больше не повторилось. Никогда.

Катя кидалась ему на грудь, осыпая благодарностями и клятвами в вечной верности. Но в ту ночь, впервые с момента их страстного и такого опрометчивого знакомства, Сергей отвернулся к ней спиной. Лежа в их огромной кровати и глядя в темноту, он понял, что его «новая любовь», ради которой он отдал все, пахнет не страстью и свежестью, а ложью и дешевым парфюмом, который теперь казался ему отвратительным.