Текст книги "Исповедь Лилит (СИ)"

Автор книги: Мария Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ковальчук Мария Леонидовна
Исповедь Лилит

Исповедь Лилит

Земля. Так впоследствии они назовут ее, но пока эти существа были едва отличимы от животных – обезьян. И мы, следуя воле совета, отправились на Землю, чтобы воплотиться там.

Мы были бессмертными, бесплотными, духами, сотканными из света. Наша задача заключалась в поднятии уровня развития аборигенов, которые рано или поздно должны были стать разумными, на сколько это возможно, людьми.

Я, названная Лилит, и мой спутник, названный Адамом, согласились возложить на себя столь важную миссию. Мы подсоединились к энергоинформационному полю планеты, вбирая в себя все предоставленные нам знания, усваивая нужную нам информацию, чтобы выбрать для себя наиболее подходящую оболочку. Мы остановились на виде Homo Sapiens, к которому и стремилась раса, населяющая планету.

Нам пришлось уплотнять наше тонкое тело до тех пор, пока оно не обрело форму. Процесс оказался болезненнее, чем я ожидала и я даже в какой-то момент пожалела о принятом решении спуститься на Землю. О да, я разбилась о ее твердь, мои конечности стали тяжелыми и плотными, а пространство более не подчинялось беспрекословно моей воле, как это было в мире духов. Но я была нужна Адаму так же, как и он мне.

Мы обосновались высоко в горах, подальше от аборигенов, которые случайно могли забрести к нам. Наши товарищи, братья и сестры, что были бесплотными духами, не имевшими пола, который мы с Адамом обрели здесь, на Земле, во всем помогали нам. Сила наших собратьев творила настоящее волшебство, возводя нам прекрасные храмы и дома, и вскоре высоко в горах вырос целый город, наша обитель, из которой нам предстояло править Землей и помогать развиваться будущим людям.

Как я уже сказала, на Земле существовало разделение по половому признаку, Адам предпочел стать мужчиной, так как хотел быть сильным, уверенным, ловким и править материальным миром, быть главой, королем земным, а я стала женщиной, которой подчинялся мир тонкий, невидимый глазу, моя сила была неявна в отличие от силы Адама, который впоследствии так хвалился ею. Моя сила выходила за пределы смертного мира, я была ближе к нашим собратьям, чем Адам, ибо мои чувства, моя интуиция были обострены до предела. Я видела невидимый мир, я правила в тонком мире...

И вот однажды тихой спокойной ночью, когда мы обрели свой новый дом, Адам явился ко мне, чтобы мы совокуплялись подобно животным, обитавшим на Земле. Я знала, что мне предстоит сделать это, но до сего момента не задумывалась о предстоящей мне задаче, хотя подобно Адаму я видела в небесной сфере, что меня ждет в качестве земной женщины. И согласилась. Я с удивлением обнаружила, что мое тело необычайно влечет к телу Адама. По первости этот дикий телесный огонь, распалявший меня, пугал мое сознание, но со временем я начала получать удовольствие от подобных контактов с Адамом. Вскоре я понесла ребенка. У меня родились прекраснейшие дочери, и я искренне наслаждалась их обществу, как и сонму духов, что повсюду сопровождали меня... В какой-то момент Адам, все более подчиняясь своему телу, начал ревновать меня к моим собратьям, с которыми я водила тесную дружбу. Уж не знаю, что стало причиной его взрыва, зависть к тому, что я близка к нашему истинному миру, или обыкновенная мужская ревность, но Адам запретил мне часто общаться с духами.

– Ты моя жена, Лилит! Ты изменяешь мне с ними! – вскричал Адам, когда мы стояли в нашем чудесном саду под крышей из сплетенных ветвей плюща, что обвивал коридор изысканной ковки.

– Я женщина, равная тебе, Адам! Не забывай, с кем ты разговариваешь! – тихо прошипела я, создавая яркий контраст между собой, абсолютно спокойной с непроницаемой маской на лице, и им, с перекошенной от ярости физиономией.

Адам ударил кулаком в стену коридора, в котором гулял легкий летний ветер. Надо сказать, что мужчина с каждым днем вел себя все более агрессивно, будто физическая его оболочка начала диктовать ему свои правила. Я замечала, что в отличие от меня, он не может справляться со своим желанием соития и опасалась, как бы он не сошел с ума от переполнявшей его энергии. Он уже косо посматривал в сторону наших дочерей, которых за эти несколько лет родилось трое и ни единого мальчика, что очень удручало Адама, желавшего создать свою рать. Адам желал размножаться, а я не могла бесконечно зачинать, вынашивать и рожать детей – меня раздражали эти долгие месяцы беременности, когда я становилась противна самой себе, так как мое стройное тело превращалось в настоящий инкубатор. Я любила занятия любовью, но после третьей беременности, данное удручающее последствие стало слишком обременительным, и я с помощью духов, что следовали за мной по пятам, отыскала средство, не позволяющее мне понести очередное дитя, что разочаровывало Адама.

– Ты должна быть моей! Наша задача помочь этим несчастным созданиям перейти на новый уровень развития, повысить частоту их излучения, а для этого мы должны породить достаточное потомство, чтоб затем соединиться с ними! – прорычал Адам, лицо его побагровело, и я отошла от него на шаг.

Я чувствовала присутствие наших собратьев, готовых в любую секунду встать на мою защиту, но, к счастью, этого не потребовалось, так как Адам, наконец, взял себя в руки, возвращая самообладание. Дыхание мужчины выровнялось, и я отметила, как он привлекателен в этот момент – между огненной яростью и ледяным спокойствием.

– Очень скоро мы должны будем спуститься к ним, чтобы наши дети породнились с ними, – прошептал мой спутник и, более не сказав ни слова, покинул меня.

Я осталась наедине со своими неизменными товарищами, которых Адам, кажется, и вовсе более не замечал. Воплотившись в мужчину, да еще по прошествии времени, он совсем перестал различать какие-либо дуновения нашего истинного дома.

Я почувствовала, как меня мягко обнимают, едва уловимые прикосновения бесплотных тел, но таких приятных и желанных для меня, что я молча застонала от удовольствия.

Когда мы только прибыли на Землю, с нами обитали около десятка духов, но сейчас со мной осталось двое, моих преданных возлюбленных. В чем-то Адам был прав, когда заявлял, что я изменяю ему, ибо я, действительно, предавалась любви с бессмертными эфемерными созданиями из нашего мира, и я знала, что мои дочери делают то же самое, стоит лишь ночной темноте накрыть землю нежным покрывалом волшебной неги. И я с ужасом ожидала того дня, когда им придется спуститься к будущим людям, чтобы вступить с ними в союз, но пока я гнала эти мучительные мысли, а мои любовники повторяли мое имя, призывая меня присоединиться к их колдовскому танцу под восходящей луной.

– Лилит...

Мы были бессмертны, и я не думала о времени, но поколения аборигенов сменяли друг друга и вот мы, наконец, решили спуститься с гор, в которых, кажется, время текло иначе, медленнее, чем там, внизу, и понаблюдать за теми, кого нам предстояло за руку вывести из темноты неразумности и невежества в новую эпоху, эпоху людей. К тридцать четвертому году, что мы прожили на планете, у меня родилось двадцать три дочери и восемь сыновей. На тот момент достаточно взрослыми было десять девочек и шесть мальчиков. Не знаю, было ли даром или проклятьем, что порой я рожала не одного ребенка за раз, а два или три, но, по крайней мере, у меня появлялась возможность побыть собой в подтянутом нестареющем теле в перерыве между вынужденными беременностями, ибо я понимала, какая ответственность возложена на меня. Однако, родив в очередной раз близнецов, я заявила Адаму, что в ближайшее время я не стану никого рожать и займусь своими интересами, а именно колдовством. По какой-то причине, будучи в теле женщины, я не могла с той же проворностью и успехом осваивать новые знания, как когда была духом. Но вернусь к нашему первому схождению к аборигенам.

Я, Адам, и наши взрослые дети, во всем своем ослепительном великолепии сошли с гор, сидя на белоснежных жеребцах, которых к нам привели наши бесплотные собраться, чтобы мы разводили полезных нам животных (Адам жаждал приручить каждое дикое создание в мире смертных, особенно его увлекло одомашнивание волков и этих самых лошадей, которых привлекали к нам духи). Я ожидала, что увиденное может шокировать меня, но все же реальность оказалась куда более ужасной.

Кони вынесли нас на равнину у подножия гор к стоянке местного рода обезьянолюдей, состоявшего из трех десятков особей – они были отдаленно похожи на нас, однако их тела были покрыты шерстью, лица безобразны, и одна из моих дочерей пронзительно вскрикнула от отвращения. Адам поднял руку, призывая замолчать, но было поздно, нас заметили, и несколько крепких обезьян двинулось в нашу сторону.

Они передвигались на двух ногах, но их тела перевешивало вперед, в руках они держали самодельные острые копья с наконечником из неумело (по моим меркам) обработанного камня. Яркое солнце, что палило прямо над нами не замедлило их бег, и, кажется, они привыкли к той жаре, что стояла на равнине в это время года, а меня такая погода вгоняла в некую странную расслабленность, словно мое тело плавилось под действием золотистых лучей.

Наша семья, воплощение будущего этих дикарей, встретила аборигенов без малейших признаков страха и какого-либо беспокойства на лицах. Обезьянолюди, разглядев наше великолепие, резко остановились в нескольких шагах от морд наших лошадей. Аборигены были ослеплены нашим могуществом. Наверно, в тот момент у них родилась идея возвести нас в ряды богов. Я вместе с Адамом стояли чуть ближе к обезьянам, а наши дети дальше, чтобы в случае чего они ушли первыми, но в этом не было никакой необходимости, ибо нас прикрывали куда более могущественные силы наших настоящих братьев и сестер.

Лидер подоспевшего к нам отряда что-то заугугукал и застучал кулаком по груди, его бессвязная речь не говорила нам ровным счетом ничего, но я могла читать его намерения, которые отпечатывались в его неразвитом мозгу. И мне не понравились его мысли – мои дочери особенно привлекли этих мужских особей обезьянолюдей, и мысли его были мне отвратительны. В моей душе поднялся вихрь негодования от несправедливости, я не желала дочерям участи быть растерзанными этими отвратительными недоразвитыми животными. Как мои прекрасные дети могут сойтись с ними, совокупляться с ними? Сама идея была мне противна, и мой конь, учуяв волну моего недовольства, угрожающе фыркнул и начал бить копытом о землю, на что вожак подошедшего к нам отряда запыхтел и опять принялся что-то бормотать на своем.

– Уйдем отсюда, – твердым тоном сказала я и развернула лошадь, не ожидая согласия Адама, которому по всей видимости эти дикари были близки, так как мой мужчина по сути был таким же, только выглядел лучше.

Мои дети последовали за мной, и Адаму ничего не оставалось, кроме как подчиниться моей воле. Все в нашем доме негласно подчинялись мне, и, возможно, именно уязвленное самолюбие мужчины, в конце концов, привело к тому, к чему привело... но пока чаша его терпения еще не переполнилась. Не знаю, может, я подсознательно хотела вывести Адама из себя, чтобы он показал свое истинное лицо – лицо существа с уязвимым Эго, которое тешит себя иллюзией своего превосходства, но которое то и дело макают в грязь, развеивая все воздушные замки. И неизвестно, в кого превратится мужчина с полностью растоптанным Эго – в безжалостного убийцу или в жалкую тень человека?

Чем больше времени мы проводили на планете, тем больше я узнавала о скрытых сторонах нашей миссии. В тот день стояла теплая погода, заходящее солнце радовало последними солнечными лучами, играя в изумрудной листве раскидистых деревьев. Я пришла к Адаму, который сидел под величественной яблоней с крупными яблоками, переливающимися золотом и багрянцем. Замечу, что эта яблоня стояла здесь всегда, и всегда она имела эти спелые яблоки, но мы никогда не проявляли к ней особого интереса, хотя я периодически срывала сочные плоды, чтобы утолить голод, который неожиданно настигал меня, когда я долго гуляла по этому чудесному саду, разбитому прямо рядом с отстроенным городом для нашей четы.

Я, облаченная в полупрозрачное платье из струящейся ткани, словно сотканной из лучиков света, приблизилась к Адаму. Мужчина поднял на меня восхищенный взгляд, в котором я прочитала его страстные мысли и безумные желания – он никогда не мог смотреть на меня без эмоций, я всегда будила в нем нечто особенное, будь то ярость, вожделение, любовь, или умиротворение.

– Я не желаю, чтобы наши дочери вступали в брак с этими дикарями, – заявила я.

На миг по лицу Адама пробежала тень – я удивлялась, как он вообще мириться с моим свободолюбивым характером, а чего ему в первый раз стоило уступить мне быть на нем сверху, как же так, сказал он, я мужчина, а ты женщина и должна быть подо мной, но я решительно стояла на своем. В ту ночь мы не предавались любви, а затем на следующий день, и еще и еще. В конечном итоге, Адам, не дождавшись, что я пойду на попятную уступил мне, хотя я тоже приложила немало усилий, дабы смягчить мужчину – я прибегала к всяческим ухищрениям – дразнила его, дарила мимолетные ласки, но не давалась ему в руки. И, наконец, Адам поддался мне, и ему понравилось быть подо мной, так как в этом было нечто необыкновенное, и он не мог подобрать подходящих слов, чтобы описать свои чувства.

– Это их долг, Лилит, как наш с тобой долг породить расу людей, – ответил Адам и притянул меня к себе, нежно целуя мое лицо и мою шею.

Однако я не была намерена заниматься с ним любовью прямо сейчас, так как я хотела донести до него свою точку зрения.

– Мы можем подождать несколько столетий, когда эволюция сама сделает свое дело, когда эти обезьяны станут больше похожи на людей. Представь, какая мука будет для наших детей породниться с существами другой породы! – не унималась я.

Адам заворчал и, взяв меня за плечи, отодвинул от себя. Его настроение вконец испортилось, уж очень он не любил, когда ему перечат. Все беспрекословно слушались Адама, кроме меня. Я никогда не позволяла ему забыть о том, что мы явились в этот мир вместе, и ни один из нас не имел права предъявлять какие бы то ни было претензии по поводу власти по отношению к другому.

– Но нас не зря послали именно сейчас! Не думай только о себе, подумай о Великом Плане! – раздраженно бросил Адам и поднялся на ноги.

Я хотела возразить, но мужчина поднял руку в останавливающем жесте. Разговаривать с ним бесполезно. Порой мне казалось, что Адам, как и все ему подобные понимают лишь язык грубой физической силы, которой я не обладала. Он запросто мог свернуть мне шею, если б захотел, так как был как минимум в два раза больше меня и выше на целую голову, он был подобен гиганту, могучему богатырю, рыцарю из старинных легенд, сильному и смелому... если б только не его проклятое самолюбие.

Я любила Адама. Все, кто утверждали обратное, нагло врали. Я любила этого человека, ибо мы были частью одного целого, единые в своей сути, мы есть создания духовного мира, а наши тела лишь отголоски наших душ, слабая тень нашего истинного могущества. Я любила его, но он предал меня, предпочтя другую, более податливую особу...

Но пока я наблюдала, как Адам вновь ушел от разговора, не желая слушать мои доводы. Я понимала, что Великий План чрезвычайно важен, но пара сотен лет для бесконечной вселенной это всего мгновение, и, возможно, Адам прав – я эгоистична, но я всегда думала о своих детях, особенно о своих девочках. Мои старшие дочери успешно освоили азы особого искусства, названного оккультизмом. Я с удовольствием рассказывала им азы магии, знакомила их с миром духов, и по достижении двадцати одного года я позволяла духам войти с ними в связь. Духовное соитие ни с чем не сравниться, хотя мне часто хотелось ощутить руки своих возлюбленных физически, чтобы они так же, как и мы с Адамом обрели земные оболочки, дабы наслаждаться прелестями радостей смертных.

Мои дочери, искушенные в колдовстве и любовном искусстве поддержали мое недовольство по поводу решения Адама выдать их за дикарей, которых мы повстречали на равнине.

– Ваш отец не намерен ждать, когда обезьяны станут людьми. Я же не хочу для вас подобной участи, – ласково произнесла я, лежа на кушетке в нашем просторном дворе с огромным двухъярусным фонтаном, в котором весело плескалась вода. Десять моих прекрасных и телом и духом дочерей с лицами ангелов сидели подле меня – кто на ковре, кто наслаждался прохладной водой фонтана, кто на мягких пуфах, выставленных во двор, чтобы мы могли днем греться на солнце.

Моя старшая дочь мирно склонила голову мне на колени, и я нежно провела рукой по ее густым золотым кудрям. Она стала первой, кто познал любовь бессмертного возлюбленного, и теперь не желала расставаться с ним.

– Я не пойду к ним! – тихо сказала моя старшая, и остальные мои дочери вскинули головы, глядя в нашу сторону.

Я чувствовала их негодование, родственное моему, и была счастлива, что мои дочери так же мои верные союзницы, и я благодарила вселенную за то, что остальные мои красавицы еще слишком малы, чтобы опасаться за их будущее в ближайшие годы.

– Когда отец собирается отдать нас? – спросила рыжеволосая бестия с ярко зелеными глазами, моя любимица, хотя нет, я любила их всех, ибо в каждой из них отразились мои собственные черты, как тела, так и характера, и эта дочь, пятая по старшинству, славилась особым бунтарским духом, как у дикой волчицы – будь она мужчиной, то стала бы воином, а почему нет... женщина способна брать ловкостью, используя силу противника против него самого.

Я не допущу, чтобы эти дикари загрызли свободный дух моей дочери. Не позволю, чтобы их принуждали к чему-либо, что идет вразрез с их устремлениями. Больше мы не говорили. До самой темноты мы сидели вместе, слушая мерное журчание фонтана и пение птиц, поселившихся в нашей обители, не смотря на высоту, ведь мы жили в горах. Никто не потревожил нас. Я с дочерями отведала свежих фруктов, принесенных сыновьями, и мы разошлись по своим спальням.

Сегодня мне было не до сна. Мои возлюбленные давно не приходили ко мне. Сколько бы я не звала их, они не откликались. Я спрашивала у других духов, что присматривали за нами и не разделяли взглядов моих возлюбленных на наши отношения о том, где они, но духи молчали. Я волновалась. Что могло пойти не так, ведь мои любовники не оставили меня, однако остальные духи оставались глухи к моим вопросам, храня гробовое молчание, тем самым демонстрируя осуждение.

Однажды утром ко мне явился один из любовников моих дочерей (на тот момент мои старшие успели обзавестись своими возлюбленными, от чего их нежелание исполнять неприятную волю отца лишь усилилось) и сообщил мне страшную тайну, тщательно скрываемую от меня и моих дочерей, тайну, которую давно узнал Адам, но не удосужился поделиться со мной. Я, Адам, наши дети были бессмертны, мы не старели, нам не грозила смерть. Но вот в чем соль нашей миссии – мои дочери и сыновья, уйдя в смертный мир, лишатся своего бессмертия и могущества, которым обладала сейчас я и мои дочери. А, значит, мне останется безропотно наблюдать за старением своих любимых, видеть, как время отбирает у них красоту и жизненную силу, в конце концов, обрывая их жизни. Духи успокоили нас, что после смерти они вновь могут воплотиться в смертном мире, но угодят в колесо круговорота. Кто-то позже назовет его колесом сансары, бесконечные перерождения для бессмертных душ.

– Они же потеряют самих себя! – воскликнула я и почувствовала сочувствующее прикосновение духа, после чего он исчез.

В этот раз я не стала идти к Адаму с разговором, а решила собрать своих дочерей и рассказать им обо всем, если они еще сами этого не узнали. И я оказалась права – мои десять дочерей гневно стреляли глазами в сторону мужского крыла нашего огромного дома.

– А наши братья? Они тоже потеряют бессмертие?

– Сомневаюсь, что они вообще пойдут спариваться с этими обезьянами!

– Мама! Что нам делать?

– Я не желаю оставаться здесь!

– А если мы уйдем отсюда, поселимся где-нибудь в другом месте, то потеряем бессмертие или мы обязательно должны вступить в связь со смертными?

Эти и другие вопросы посыпались на меня со всех сторон, но я не успевала отвечать на них. Оставалось одно – бежать отсюда, но куда. Духи утверждали, что мы не лишимся бессмертия. Нужно было вступить со смертными в половую связь, чтобы потерять свою силу и вечную молодость, так что опасаться нечего. Я уверена, что мы вместе могли за себя постоять.

В тот вечер у меня родился безумный план. Мой собственный план, не имеющий никакого отношения к Великому Замыслу. Я затеяла побег вместе со своими дочерями, но я знала, что мне придется бросить младших на произвол судьбы, так как они были еще слишком малы, чтобы отправиться с нами в опасное путешествие... Я не стала делиться с детьми своим планом и отправилась спать, прежде убедившись, что дочери сохранят хотя бы видимость спокойствия и покорности, столь обожаемые мужчинами. И в эту ночь ко мне пришел один из моих возлюбленных. Самаэль. Он явился ко мне, подарив наслаждение. Я не сразу осознала, что он более не бесплотный дух, так знакомы мне были его прикосновения, которых я жаждала со дня нашей разлуки.

– Как ты воплотился в земной форме? – спросила я, пока он покрывал мое тело поцелуями, узнай о моем вероломстве Адам, застань он меня сейчас в объятиях этого дьявольски прекрасного мужчины, убил бы на месте.

– Когда-то ты смогла это сделать, смог и я, – промурлыкал Самаэль, щекоча меня языком. – Скоро мы воплотимся на Земле...

"И стали ангелы сходить к дочерям человеческим", так звучали те строки или нет? В глубине души я боялась, как бы моих возлюбленных не постигла та же участь, что и Адама, который повернулся на идеи разделять и властвовать, но сейчас Самаэль мог стать тем ключиком к моей свободе, и ради этого он здесь, проник в мою спальню под покровом ночи, дабы насытиться мной. И он оказался куда более жадным в отличие от Адама.

– Если ты пожелаешь бежать, я и мои братья защитим тебя и твоих дочерей, Лилит, но поспеши. Скоро двери твоей золотой клетки захлопнутся, – прошептал Самаэль, и я забылась в его крепких объятиях и страстных поцелуях, что не давали мне покоя до самого утра...

Мое сердце больно щемило, стоило мне подумать о том, чтобы оставить остальных моих дочерей, старшей из них было всего четырнадцать, но они не были готовы к побегу с нами, и я накануне того судьбоносного дня собрала всех дочерей вокруг себя. Я сказала, как сильно люблю их, чтобы они никогда не забывали об этом и о том, кто их мать, ибо в моей природе прописана свобода, и ничто в смертном мире, никакая физическая оболочка не могли умерить мой пыл и жажду свободы и новых знаний.

Я не чувствовала того же страдания при мысли о том, что мне предстоит разлучиться с сыновьями, ибо они все свое дневное время проводили в обществе отца, вместе они обучались ремеслам, ковке оружия и прочих приспособлений, что будут полезны в быту, когда придет час спуститься к аборигенам и породниться с ними. И все же, не смотря ни на что, мои сыновья были преданы мне, они всем сердцем любили сестер, с которыми скорее вступили бы в брак, чем с теми обезьянами, но они подобно вышколенным солдатам подчинялись строгой дисциплине, установленной Адамом, и были готовы исполнять его волю. Безусловно, в этом Адам не прогадал – мужчинам нужна жесткая дисциплина, чтобы держать их буйную природу в узде. Я видела, к чему приведет развитие человечества, один из вариантов, что открылись мне под полной луной, пока я вместе с дочерями совершала ритуал-благословения Неба и Земли в благодарность за нашу неявную силу, данную нам. И я видела, что Земля погрузиться в хаос, последует череда катастроф, шаткий мир будут бесконечно сотрясать войны, а смерть алчными глазами будет выискивать новую жертву, которую нужно избавить от смертной оболочки.

Так вот в тот день, спустя несколько недель после моей последней встречи с Самаэлем, за мной и моими дочерями пришли мужчины, лицами подобные ангелам, их кожа подобно нашей будто светилась изнутри, не в силах сдержать нашу божественную природу. Возлюбленные моих дочерей, и мои, Самаэль и Азазель, помогли нам бежать. Нас пытались остановить, но мы, сидя на белоснежных жеребцах, спешно покинули нашу славную обитель и пустились наутек.

Мы гнали лошадей день и ночь, опасаясь погони, но Адам, видимо, был слишком увлечен своими похождениями, ибо он, как и я, нашел интересные для него занятия. Мне было немного жаль своего мужчину – он не познал любви бесплотных духов, так как "женская" половина наших собратьев не стремилась к познанию смертных утех, так что Адаму оставалось занимать свои руки ремеслами, что он освоил так же хорошо, как я магическое искусство.

В конце концов, после нескольких дней бешеной скачки, лошади вынесли нас к берегу моря, и здесь нам предстояло решить, что делать дальше. Если бы мы остались все вместе, то нас было бы проще отыскать, хотя я чувствовала, что духи, что блюли закон и следовали Великому Плану, шли за нами по пятам, и я боялась, как бы они не навредили мне и моим дочерям.

– Они не посмеют навредить ни нам, ни вам, – произнес Азазель, сведущий во всех таинствах смертного и бессмертного мира, именно он был моим наставником по части магической науки, и он словно прочел мои мысли. – В этой Вселенной непреложный закон гласит, что каждый волен сам выбирать свой Путь, и никто не вправе принуждать против его воли к чему бы то ни было.

Как бы удивился Адам. Ведь я хотела напоследок еще раз зайти к нему, сделать еще одну тщетную попытку убедить его подождать и не отсылать наших дочерей к дикарям, но, увидев, как он жестко тренирует сыновей, упиваясь собственной властью над ними, передумала. Настоящий тиран, его глаза горели неистовым огнем, когда он отдавал распоряжения и приказы, будто генерал своей маленькой армии. Я искренне не понимала, почему мужчин так и тянет кому-нибудь начистить морду или поучаствовать в смертельно опасном предприятии, пролить чью-либо кровь. Кровь по моему разумению должна проливаться только на алтаре в угоду могущественным силам, которые возможно пробудить лишь пролив пару капель алой субстанции.

Мы собрались полукругом лицом к морю. Мерный шум прибоя убаюкивал меня, и я не могла не признать, что морские глубины манили меня своими загадками. За все то время, что жила на Земле, я так и не увидела море своими глазами, только будучи духом я наблюдала за накатывающими на берег волнами с белыми барашками, которые словно живые и разумные дурачились друг с другом, восставая и опадая вновь.

Моя рыжеволосая бунтарка, стоя рядом со своими сестрами, с вызовом посмотрела на линию горизонта, туда, где небо встречалось с бирюзовым морем и дерзко произнесла:

– Коль нам суждено расстаться здесь, я отправлюсь за море и найду подходящий для себя остров, на котором провозглашу свои законы. Отныне я буду Дианой! Мама, ты благословишь меня?

Я поглядела на свою дочь, она обладала атлетическим телосложением искусного воина, и я была уверена, что ее любовник, такой же стройный как она, научит ее обращаться с оружием так, как не умеет ни один смертный мужчина. Я хотела, чтобы она умела постоять за себя.

– Я благословляю тебя, – произнесла я.

Диана кивнула, вместе с ней решили уйти еще две моих дочери, Лисиппа и Антиопа, и я не стала останавливать их. Впоследствии они основали колонию на островах в бескрайнем океане, провозгласив себя свободными от власти мужчин. У них рождались в основном девочки, которые пополняли ряды женщин-воительниц, умеющих обращаться с оружием лучше любого смертного мужа. Если же рождался мальчик, его либо оставляли в качестве слуги и бесплатной рабочей силы для строительства новых домов, либо бросали в море, либо отсылали к отцу.

Остальные мои дочери не были уверены, в какую сторону им отправиться, мы с тоской смотрели вслед удаляющейся вереницы шести всадников, но увы, наша судьба диктовала нам, что мы должны разойтись.

– Мы разбредемся по всему свету, – сказала моя старшая.

– Я благословляю вас, дочери мои, – повторила я.

И они бросили жребий, решивший в какую сторону держать путь. Мои дочери разделились на три группы, им лучше держаться вместе, я была уверена в этом, а я приму на себя основной удар системы, что пожелает вернуть меня обратно. Но если даже им удастся, то хотя бы мои дочери уже будут далеко отсюда. Я не обняла никого из них на прощанье, но все мои дочери всегда будут чувствовать мое незримое присутствие рядом с собой, мою поддержку, стоит им только обратиться ко мне, воззвать к моей силе, и я явлюсь, чтобы напомнить им, кто они есть, от кого ведут свой род, ибо тринадцать моих дочерей все же породнились с аборигенами, и в потомках их течет моя кровь, кровь Лилит, первой женщины на Земле.

Я, подавив подступающую волну слез, вместе со своими возлюбленными тоже выбрала направление. Я знала, что кто-то из моих дочерей станет искусными ведьмами, что будут затем насылать благоговейный ужас на деревни, кто-то из тех пар провозгласит себя богинями, кто-то, подобно Диане, Лисиппе и Антиопе, построят свой собственный город, в котором будут жить потомки духов, воплотившихся в физических телах. И я была рада, ибо они остались бессмертны.

Тем вечером я поднялась на высокий мыс, нос которого упирался в море. Я смотрела на желтый диск солнца, впитывая его силу, самая мощная энергия солнца именно на восходе и заходе. Сейчас солнце словно умирало, и вся его мощь наполняла мои члены. По моему настоянию мои возлюбленные не поднялись со мной на мыс, и я не прогадала, так как ощутила присутствие трех духов, блюстителей Великого Плана. Они окружили меня, они касались меня, но в их прикосновениях не было нежности или любви.

– Вернись к Адаму, Лилит! – прогремели все трое в один голос, будто пытаясь напугать меня подобными фокусами.

– Нет! Я свободна и вольна делать, что пожелаю! – отчеканила я.

Мне показалось, что пространство вокруг меня уплотнилось, дыхание перехватило, но я не отступила. Неужели они хотели убить меня? Неужели они намеревались развоплотить меня?

– Ты будешь проклята, Лилит, ибо ты ослушалась, предала Великий Замысел! – прогрохотали духи.

Но они не могли лишить меня жизни, пока я сама того не пожелаю. Меня спас пресловутый закон о свободе воли. Я сделала свой выбор, и они оставили на моей до сего момента белоснежной чистой коже отметину, небольшое коричневое пятно. Я знала, что оно означает – это отметка на теле тех, кто не пожелал следовать воле системы, исполняя какие-то там Планы и Замыслы. Как же пафосно это звучало! И эта родинка была не последняя в моей жизни. У всех моих дочерей они появились, так как они тоже осмелились ослушаться приказа вышестоящих, которые забыли, что мы ведем свой род от духов, мы бессмертные, представители тонкого царства, принявшие земную форму, дабы исполнить свое предназначение. Но что если предназначение, нам уготованное, не пришлось по душе? Неужто мы обязаны следовать ему беспрекословно? Я не согласна.