Текст книги "Не пролететь мимо Земли"
Автор книги: Мария Гинзбург
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 1
Тамара почистила последнюю картошину, выбросила очистки в опустевший пакет и отнесла его к порогу. Затем девушка зачерпнула ковшиком воду из ведра, плеснула воды в миску и поставила картошку на теплую плиту. Полезла в холодильник за тушенкой и обнаружила, что это была последняя банка. За стенкой что-то тяжело упало, и кто-то громко выругался. Там жили квартиранты, два кавказца, работавшие на соседней стройке. Они вчера заглядывали к девушкам, предлагали вместе посидеть и выпить, но Рита отказалась. «А зря», думала Тамара. – «Какая-нибудь жратва хоть осталась бы».
Рита сидела у печки и курила. Она принесла дрова из сарая минут пятнадцать назад, но так еще и не разделась. Тамара достала из ящика пару луковиц и длинную морковину.
– Верно говорят, что можно бесконечно долго смотреть на текущую воду, огонь и работающего человека, – сказала Тамара.
Рита шевельнулась, бросила окурок в печку. Тамара ошиблась, она смотрела не на огонь и не на подругу. Рита смотрела на елку в углу комнаты. При виде старинных стеклянных фигурок на прищепках у девушки начинало щипать в носу, и совсем не от сигаретного дыма. Это были те же самые игрушки, которые маленькая Рита помогала вешать на елку еще десять лет назад. Бабушка поставила елку слишком близко в печке, и большая часть иголок не ахти какой пушистой елки уже осыпалась. Пора было уже снять украшения и выкинуть елку, но у Риты не поднималась рука.
Эта щуплая елочка оказалась последней, которую бабушка нарядила в своей жизни. Возможно так же, что и последним предметом, на который старушка смотрела в новогоднюю ночь, лежа на полу и чувствуя невыносимую боль в груди, оказалась именно блестящая от мишуры елка.
– Прости, – сказала девушка, снимая видавший виды полушубок и вешая его на гвоздь у двери. – Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?
– Да ладно уж, сама справлюсь, – сказала Тамара и принялась сдирать шелуху с лука. – Ты чего-то погрустнела.
– Да ну, с чего бы мне грустить, – сказала Рита. – Тебе показалось. Я просто устала немного.
– Не хочешь позвонить кому-нибудь, с праздником поздравить? – сказала Тамара.
– Да ну нафиг, – ответила Рита.
Тамара чуть кашлянула.
– Мне сегодня надо будет сходить домой, – сказала она. – Поздравить маму с Рождеством. Я там, наверно, и на ночь останусь.
Рита вздохнула. Поднявшись, она прошла в соседнюю комнату, где на стенке висел старинный телефон. Тамара слышала, как громко дребезжит диск – Рита набирала номер.
– Добрый вечер, – услышала Тамара ее голос. – Могу я услышать… Вика, это ты, что ли?
Тамара стерла с лица слезы ладошкой, достала деревянную миску и сечку, чтобы порезать лук.
– Ты не звони туда больше, – сказала Рита. – Да так, ничего. Но лучше не звони.
Тюк! Тюк! Тюк! «Господи, что же лук такой ядовитый, прямо невозможно», подумала Тамара и еще раз промыла нож струйкой холодной воды.
– Да видишь ли, я весь декабрь в больнице пролежала. А? Просто так получилось. Нет, я сейчас не дома. Я теперь в бабушкином доме живу. Не, на сессию я не пошла. Почему, справка у меня есть. Да ну нафиг, ходить, унижаться… Да и какой из меня программист?
Тамара достала терку и принялась тереть морковь. Терка была очень старая, затупленная, и девушке приходилось прилагать немалое усилие.
– Мы еще в Новый Год звонили, хотели поздравить, никто не ответил. А потом пришли с мамой, а бабушка тут… лежит. Дом по завещанию мне отошел, вот я теперь здесь и хозяйничаю. А сегодня стояла на остановке, смотрю, афиша на тумбе висит. «Миллениум», что-то вроде того, а ниже всякие названия рок-групп заковыристые. «Акафист», «Экклезиаст»… Вроде концерт сегодня будет. Мне чего-то вспомнилось, как ты про рок-группу Ромиковскую рассказывала. Вот и решила позвонить. Что? Какая?
Рита надолго замолчала. Тамара успела открыть банку с тушенкой и мелко порубить мясо. Его было до обидного мало, большую часть жестяной банки занимал жир. Трехцветная кошка, дремавшая на половике, проснулась, подошла к девушке и потерлась об ноги.
– Иди, Мурка, иди, – пробормотала Тамара. – Тут нам самим два раза облизнуться.
– Не, я совсем бамбук курю, – сказала Рита.
Тамара переложила тушенку в сковородку и поставила на горячую плиту.
– Да видишь ли, Рикошет еще в декабре съехал, – сказала Рита. – Бабушка двух чечен пустила. А у них одалживаться как-то неохота мне.
Зашипел жир, расплавляясь. Тамара тихонько отпихнула Мурку ногой. Кошка обиженно мяукнула, отошла.
Рита засмеялась:
– Они мирные. Да и что здесь взрывать…
Мурка села на пол под довоенными часами с цепью и пристально смотрела, как Тамара мешает в сковородке.
– Кучеряво ты живешь, – сказала Рита. – И где этот ТХМ?
Тамара подняла голову.
– Знаю, знаю… Ну… И во сколько начало там?
Тамара высыпала в сковородку лук, морковь и закрыла все крышкой. Под крышкой аппетитно зашкворчало.
– Слушай, заманчиво… Не знаю даже. Мне и одеть-то нечего… С собой, это же мое любимое.
Рита засмеялась.
– Ладно, ладно, уговорила. В десять на ступеньках, забились.
* * *
Если бы не Рита, Вика, конечно, никогда бы не пошла на рок– концерт. Уже уговорив подругу, Вика вдруг испугалась, что выбросила контрамарку. Но нет. Яркий бумажный прямоугольник, который дал ей Рома, оказался в кармане рюкзака, с которым Вика ходила в колледж, хотя вид имел уже очень непрезентабельный. Вика солгала подруге. Контрамарка была на одно лицо. Впрочем, Вика примерно представляла, сколько может стоить вход в ночной клуб в праздничную ночь, и эти деньги у нее были. Сложность заключалась в том, чтобы успеть придти раньше Риты и оплатить билет так, чтобы подруга об этом не догадалась. Рита была страшной гордячкой, что при ее уровне дохода было непозволительной роскошью и создавало массу сложностей Вике. Жадность никогда не входила в число Викиных недостатков. Но она только совсем недавно поняла, что своим великодушием унижает подругу.
Вика некоторое время колебалась, что надеть, стоя перед открытым шкафом. «Вечная проблема выбора», подумала девушка, по-хорошему позавидовав Рите, у которой было всего одно платье «на выход». К тому же, Вике не хотелось выглядеть «белой вороной» на рок-тусовке, но от металлических цепей и черного цвета девушку просто тошнило. Как следствие, ничего подобного не было и в ее гардеробе. Вика задумчиво провела пальцами по воротничку алой шелковой блузки, машинально заглянув внутрь – не грязный ли. Нет, это не подойдет. Слишком вызывающе. Между чудесным желтым платьем, в котором Вика была на выпускном, и длинной строгой юбкой с запахом, в которой она сейчас ходила в колледж, выглянул синий глаз джинсового сарафана. Вика вытащила сарафан из глубины шкафа. Она купила его прошлой весной, и безжалостно оттаскала все лето и осень. Но сарафан все еще был очень даже ничего. «Тем более», усмехнувшись, подумала Вика. – «Искусственно состаренный джинс сейчас в моде. А кто там разберет, искусственно я его состарила или трепала от души?»
В комнату заглянула мама.
– Собираешься куда? – спросила она.
Вика кивнула.
– В ночной клуб, – сказала девушка, положив сарафан на кровать и выдвигая ящик со свитерами. Бледно-голубой джинс требовал к себе яркой водолазки. – Рождество ведь сегодня, там праздничная программа.
Сказала – и пожалела. Мама поджала губы. Блеснули стекла очков, когда Оксана Федоровна неодобрительно покачала головой.
– Что за клуб? – спросила Оксана Федоровна.
– «ТХМ».
– Это где это?
Вика прочла адрес с контрамарки.
– А, – сказала мать. – Это около колобахи где-то.
Так называли городской мебельный комбинат.
– Наверно, в том здании, где у них профилакторий был, – сказала Оксана Федоровна, подумав. – Забегаловка еще та была… И охота тебе шататься по ночам?
– Да ну мама, – сказала Вика, опережая проповедь. – Ты, что ли, молодой никогда не была?
Мать неожиданно смягчилась. Вика не рассказывала ей о своих мальчиках, но Оксана Федоровна и так видела, что личная жизнь дочери находится в страшном запустении. После того долговязого парня, с которым она несколько раз видела Вику еще летом, наступила затянувшаяся пауза.
– С кем идете-то?
– С Ритой, – сказала Вика, и, подумав, добавила: – И с Ромиком, помнишь, одноклассник мой бывший?
Это был блеф. Вика не договаривалась о встрече, она и контрамарку-то взяла только чтобы не обидеть Рому. Можно было, конечно, позвонить парню, но он скорее всего был уже в клубе, а номер его мобильника Вика не знала. Рассказывать о трудностях, свалившихся на подругу в последнее время, Вике ужасно не хотелось. Мать не поняла и не оценила бы попытки развеселить подругу. «Вот так это все и начинается», сказала Оксана Федоровна дочери, узнав, что Рита живет с Лешей. – «Сначала один, потом другой, так и пойдет по рукам… Какой позор для семьи! У нее ведь вроде мама в милиции работает, и как она ей это позволяет?».
– Не помню, – отмахнулась Оксана Федоровна. – Он тебя проводит?
Вика усердно закивала головой.
– Ну ладно, – сказала мама. – Когда вернетесь?
– Ой, не знаю, – сказала Вика. – Там только в девять начало.
Она покосилась на мать. Та вздохнула и ушла в коридор. Вика потащила через голову домашнее платье, внимательно прислушиваясь.
Когда мама вернулась, Вика уже сидела перед трюмо и старательно подводила левый глаз. Мать что-то положила на трюмо. Чуть скосившись, Вика увидела между раскрытой коробочкой с тенями и пудреницей две смятые купюры.
– У этого Ромика твоего небось на пиво-то денег нет, – проворчала мать. – Возьми. Должен ведь быть там телефон, чтобы вызвать такси?
Вика обняла мать за талию свободной рукой.
– Спасибо, мамочка, – промурлыкала она.
«Как хорошо, что папа сегодня заказчиков в бар повел», подумала девушка.
* * *
Сергей жадно вдохнул. Холодный воздух уколол гортань и легкие, но после прокуренной насмерть каморки показался необычно вкусным. Парень потянул из пачки сигарету.
Сегодня «Акафист» выступал вторым. Праздничную программу открывали никому не известные ребята откуда-то с области. Их группа называлась «КБ». Сокращение означало не «конструкторское бюро», а «Колотун Бабай». Увидев название группы в афише, Сергей заочно окрестил их «чукчами». Музыканты «Акафиста» вот уже неделю потешались над удачной шуткой своего лидера. По мысли директора клуба, «КБ» должны были разогреть толпу перед выступлением каких-никаких, а все же знаменитостей. Песни «Акафиста», в отличие от «КБ», уже частенько крутили по городскому радио. Однако не успел Бабай отбить первую песню, у Сергея начался самый настоящий колотун. Группа оказалась неожиданно сильной. У «Бабая» была всего одна гитара, у солиста, но у них была и флейта. Присутствие необычного инструмента окрашивало тяжелые мелодии в изумительные тона. Как выяснил Грин, успевший поболтать в кулисах с барабанщиком приезжих перед выступлением, оригинальное название происходило не от имени Деда Мороза в советско-чукотском эпосе, а от фамилии солиста – Бабаев. Рикошет остался в зале, послушать, а Сергей, резко упав духом, ушел с Грином и Катей в каморку «готовиться». Катя была его последней девушкой, с которой он встречался уже месяца три. Для Сергея это был неслыханный срок. Солист «Акафиста» жарко любил всех женщин вообще, а женщины, как правило, предпочитают монополию в правах пользования на каждого конкретного мужчину. Печальное расхождение во взглядах на жизнь что во всех предыдущих романах Сергея приводило к сценам ревности различной силы и в итоге, к разрыву. Катя бурно реагировала на бесконечные измены Сергея, но разговор о расставании пока не заходил.
Когда подготовка достигла своего апогея, то есть клубы дыма окончательно затмили свет тусклой лапочки, висевшей под потолком каморки, Сергей решил выйти на крыльцо подышать. Он затянулся и уставился на опутанное светящейся гирляндой дерево напротив входа в клуб.
Мода так украшать деревья пришла в их город только в этом году. Разноцветные электрические гирлянды пока появились только в трех местах – у «Карфагена», самого раскрученного продуктового магазина в центре, у нового универмага «Россия», и здесь, «ТХМа». Тем, кто пробирался к клубу по занесенной снегом улочке, светящееся дерево должно было казаться путеводной звездой. «Хотя, скорее», подумал Сергей. – «Путеводным созвездием». Все фонари, насколько помнил Сергей, здесь были разбиты еще в прошлом году, и с тех пор еще ни один не починили. Дизайнер клуба, желая показать, что не зря ест свой хлеб с маслом, не позволил просто обмотать дерево цепью разноцветных лампочек наподобие новогодней елки, как хотел директор. Вокруг несчастного деревца был установлен каркас, на котором в сложной последовательности закрепили гирлянду. Получилась сложная фигура, увидев которую, Сергей подумал: «Новая русская елка». Витек же сказал: «Путь бешеного сперматозоида», а Грин глумливо заржал. (После осторожных расспросов удалось-таки выяснить, что дизайнер имел в виду дракона, символ наступающего года). Катя же проигнорировала смех музыкантов и вслух восхитилась новшеством в том плане, что надо же, что наконец, что, дескать, прямо как в Европе. Рикошет, усмехнувшись, спросил мягко: «Катеринка, а ты в Питере когда последний раз была?». Девушка взъярилась и нахамила Витьку, из-за чего тот и не пошел пить с ними в каморку. Сергей объяснил гитаристу причину гнева своей подруги, когда они разматывали кабели в пустом зале. Последний раз Катя посещала северную столицу в семилетнем возрасте. Когда их всем классом возили в Мариинский театр на «Щелкунчика».
Из темноты прямо рядом с деревом появилась девушка. Короткая шубка разлеталась вокруг своей хозяйки при каждом движении, мелькнули коленки в сияющей лайкре. Круглое личико разрумянилось от прыжков через сугробы, глаза девушки блестели, а на голове у нее была такая невинная шапочка, что Сергей немедленно подумал: «Вот ты какая, новая русская Снегурочка». Приятная волна предвкушения разлилась по его телу. Но на этот раз к предвкушению примешивалась горечь, превращая чувства в коктейль «несбыточная мечта». Голубоватый отлив шубки говорил том, что мех – натуральный. Сергей не попадал в круг возможных кавалеров для девушек в натуральных шубках, и знал об этом.
Девушка на миг замерла на границе света и тени. Чем дольше она рассматривала здание клуба, тем яснее на ее лице проступало разочарование. Потрепанный двухэтажный домик, пристроенный к зданию мебельного комбината, явно не внушил ей доверия. Бухающие ритмы и разноцветные вспышки за ярко раскрашенными окнами – тоже. Ее взгляд скользнул по Сергею. Но презрительная гримаска на ее лице относилась не к парню, а к вывеске у него над головой. Сергей помнил, что первая буква не горит. Название клуба, таким образом, сегодня вечером читалось просто как «ХМ». Сергею вспомнился ресторан «Лакучая ива», где у подлых контрабандистов была намечена операция «Дичь».
– Х-мм, – сказала девушка, перешла дорогу и стала подниматься по ступенькам.
Она прошла так близко от Сергея, что парень, несмотря на мороз, почувствовал нежный, с горчинкой, запах ее духов. Или туалетной воды, Сергей в этом не разбирался, но по ассоциации с уже вспомнившимся фильмом подумал: «Шанель №5». Даже если он ошибся, то в одном был уверен наверняка. Флакончик с этими духами стоил больше, чем «Акафисту» заплатили за сегодняшнее выступление.
Дверь с грохотом захлопнулась за незнакомкой. Сергей вздохнул.
– То ли девушка, а то ли виденье, – пропел он себе под нос.
Он докурил и бросил сигарету в сугроб.
Дверь с заунывным скрежетом открылась за спиной у Сергея. Кто-то подошел и остановилась рядом с ним. Сергей снова ощутил экзотический запах, запах сытой жизни, и понял, что это та самая Снегурочка.
* * *
Гардероб в глубине холла заставил Вику изменить свое первое впечатление о клубе в лучшую сторону. Но дальше ее ждал полный облом. Мест не было. Вика вернулась на ступеньки в полной растерянности. Риту, безусловно, пропустили бы по контрамарке. Но так же не вызывало сомнений, что одна Рита на дискотеку не пойдет.
Парень, стоявший на ступеньках, покосился на нее, но даже если удивился, то не подал виду. Поношенная черная косуха болталась на нем, как на вешалке. Вика, еще увидев его в первый раз, подумала, что одет рокер явно не по сезону. Теперь же девушка заметила, что куртка вдобавок распахнута на груди, открывая всем ветрам и любопытным (и не очень) взглядам черный балахон со стандартно мрачной картинкой. Вряд ли парня после приема такого количества согревающего вообще удивляло что-нибудь. Скорее всего, он и не понял, что эта та самая девушка, что только что прошла мимо него. Лицо парня показалось Вике смутно знакомым, она точно его уже где-то видела, вот только никак не могла вспомнить, где.
– Не скажешь, сколько времени? – спросил Сергей, ничуть не смущаясь банальностью хода. В конце концов, пусть сразу знает, куда пришла. «Мы люди простые… по субботам в баню ходим», подумал он.
Девушка вздохнула и вытащила из сумки мобильник. «Ага», подумал Сергей.
– Без двух десять, – сказала она.
«Черт», с досадой подумал Сергей. Их выход был «в начале одиннадцатого».
– Разминулись? – спросил парень. – Стрелка на девять была, я так понимаю?
Девушка усмехнулась, но как-то слишком робко для обладательницы такого лица и шубы.
– На десять, – сказала она спокойно.
– Ну, – сказал Сергей. – Тогда еще не вечер. Мужчины обычно приходят вовремя, это девушки любят, чтобы их подождали.
Девушка никак не отреагировала на провокацию. Сергей лихорадочно соображал, как бы перевести разговор на знакомство, но в голову ничего не приходило. Если бы он не был так захвачен собственными мыслями, то заметил бы, что незнакомка смотрит на него почти просительно. Еще одна драгоценная минута прошла в бездарном молчании.
– Сигарету? – спросил Сергей.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Не курю, – сказала она.
– Вот и правильно, – сказал Сергей. – А я потравлюсь маленько.
Он склонился над огоньком зажигалки. Пламя плясало на ветру, вдобавок, Сергей обнаружил, что у него дрожат руки. Сергей чувствовал, что незнакомка наблюдает за ним. Он почти слышал ее мысль: «Баклаха пива… И сверху водочкой отполировал. А это ведь только начало вечера». От этого парню стало совсем паршиво. Сергей не удержался и посмотрел на нее.
Лицо парня было освещено снизу пламенем зажигалки. Лицо незнакомого рокера на миг стало по-детски беззащитным и милым. Вика отвела взгляд, чувствуя странную истому где-то в самой глубине тела. Как будто кто-то взял и провел теплой, но твердой рукой по настороженно встопорщенной шерстке ее души. С тех пор, как Илья сел, у Вики еще не появился новый постоянный парень. Одногруппники казались ей пошлыми и несерьезными. Знакомиться на дискотеках, куда она пару раз ходила вместе с подружкой из группы, Вика брезговала, хотя ее часто приглашали на медленный танец. Запах перегара изо рта случайных кавалеров убивал всю романтику случайного знакомства. Как говорила мама, лучше уж никак, вместо как-нибудь.
– Я еще не пил сегодня, – сказал Сергей. Это была правда, ни пиво, ни водка не лезли ему в горло. «Акафист» выступал на дискотеке в техникуме чуть ли не каждую неделю, но перед такой большой аудиторией Сергею предстояло выйти на сцену впервые.
Вика пожала плечами.
– Мне-то что, – сказала она.
– Я правда не пил, – усмехнувшись, сказал парень. – Это мандраж у меня, перед выступлением.
– А, – сказала Вика. – Вы тоже участвуете в концерте?
Парень кивнул.
– Давай на «ты», – сказал он. – Тебя как зовут?
– Вика, – сказала она.
– Очень приятно. А меня Сергей.
Девушка чуть наклонила голову.
«А, была не была», подумала Вика.
– Я пригласила подругу, а контрамарка у меня всего одна, – сказала она, глядя на Сергея. – И охранник сказал, что все места уже проданы.
Сергей сглотнул.
– Ты хочешь, чтобы я провел тебя вместе с подругой? – спросил он.
Вика смутилась.
– Нет, – сказала она. – Ты Рому из «Акафиста» не мог бы найти и сказать ему, чтобы он к нам сюда вышел? Что его Вика и Рита ждут?
Прежде чем Сергей успел что-нибудь ответить, дверь снова заскрежетала. Они одновременно повернулись.
– Вот ты где, – пробурчал Грин, увидев Сергея.
Девушка вздрогнула. Она подумала, что Грин обращается к ней. Но Рома свою старую подругу еще не заметил.
– Пойдем, – продолжал Рома. – Рикошет спустился уже за нами, говорит, еще пара песен – и все, наш выход.
Сергей кашлянул.
– Пойдем, – сказал он. – Да, и кстати, Грин. Тебя здесь ищут.
– Кто? – спросил Рома недовольно.
Сергей движением головы указал на девушку. Несколько секунд Рома смотрел на нее, не узнавая, а потом его лицо изменилось так резко, что Сергей отвел глаза.
– Вичка! – воскликнул Грин. – А я думал, что ты не придешь…
– Здравствуй, Рома, – сказала девушка.
– Ну, я пошел, – сказал Сергей. – И ты давай побыстрее тут. Сказано же, еще пара песен – и наш выход.
* * *
Группа «Акафист» закончила выступление. Компания сидела в небольшом кабинете рядом с танцполом. Музыкантам был сервирован весьма приличный ужин за счет заведения. От общего зала кабинет отделяли стеклянные двери с ярким абстрактным витражом. Тут было относительно тихо, очень уютно, и очень сильно накурено. У противоположной стены был накрыт еще один столик, для ребят из «Экклезиаста». Это их гитарист сейчас «рубил мясо» за стеной. Праздник был в самом разгаре.
«Акафист» и «КБ» оказались за одним столом. Ребята перезнакомились. Солиста звали Гарик, барабанщика – Орешек. Девочка, игравшая на флейте, представилась Леной. Ее желто-коричневое обтягивающее платье из ткани «под крокодила» зацепило взгляд Рикошета. Для Хиришей, небольшого городка Веслогорской области, откуда приехал «КБ» это было слишком стильно. Платье застегивалось спереди на молнию, и если бы Рикошет не устал так сильно, он, возможно, предпринял бы ряд действий, чтобы эта молния разошлась под его руками, выпустив на волю рвущуюся из тесного платья грудь… Впрочем, в отношениях с женщинами гитарист придерживался правила: «Лучше пятнадцать минут подождать, чем полчаса уговаривать».
Как всегда бывает в большой компании, один общий разговор за столом давно уже распался на небольшие приватные беседы. Голоса звучали для Рикошета приглушенно, силуэты соседей он видел тускло, словно смотрел изнутри огромного елочного шара. Он механически подливал вина соседке, хиришской Лене, улыбался и кажется, даже говорил комплименты по поводу ее смелого платья, но сам себя не слышал. Он выложился весь. Музыкант устал, но это была приятная усталость. Мышцы предплечий сладко подрагивали, пальцы горели. Рикошет давно не играл так много и сбил подушечки. Где-то глубоко внутри него все еще звенели невидимые струны. Словно резонировали с космической мелодией, недоступной человеческому слуху.
Рикошет не участвовал в разговорах. Он предпочел наблюдать как бесшумно, словно вспышки лазера, пересекаются взгляды сидящих за столом.
В бездонную пустоту глаз Риты он не стал заглядывать. Тем более, что девушка почти не поднимала их от тарелки. Рита ела со стыдливой торопливостью человека, забывшего, когда последний раз ел досыта. Витек давно не виделся с девушкой и с удовольствием поболтал бы с ней, но решил подождать. Человека, когда он ест, даже змея не жалит…
Вот глаза Вики, той девочки, что пришла к Грину на концерт. Рикошет знал, что как раз через Вику Рома и вышел на него, но саму Вику видел впервые. На поверхности – вежливый интерес, а в глубине совершенно трезвых глаз – ледяное высокомерие.
Вот Грин, темные глаза блестят, брови ходят ходуном. О чем это он так оживленно спорит?
– Как ты это сделал? – говорил Рома Орешку через голову Вики.
– Что? – спросил Орешек.
– Одной рукой лупил ритм три четверти, а другой…
Понятно. В лесу о бабах, с бабами о лесе.
– Какое у тебя кольцо стильное, – сказала Лена Кате.
Черное сердце, державшееся в левой брови Кати на остром «гвоздике» хорошо дополнялось жутким металлическим кольцом, которое Сергей подарил своей девушке на Новый Год.
– Это «М», миллениум, что ли? – уточнила Лена.
– Нет, это греческая буква «сигма», – ответила Катя. – Но смотреть надо вот так.
– Так похоже на «Е», – сказала Лена. – И что это значит?
– «Егоров» – ответила Катя, и в голосе ее звучала искренняя гордость.
В глазах Вики мелькнула ненависть такой силы, что Рикошет даже вздрогнул. Вика поняла, что Катя – «официальная» подруга Сергея. Девушка перехватила взгляд бас-гитариста и неприязненно посмотрела на музыканта в упор. Рикошет знал, что она видит.
Блики от серебристого шара-светильника под потолком играли на бритой макушке высоченного амбала. Кудрявый светлый чуб закрывал левый глаз парня. Правый глаз, зеленый, как стеклянные шарики, за которые Вика дралась в песочнице с другими малышами, не подозревая, что это всего лишь отходы завода стекловолокна, был совершенно неподвижен. Судя по пустому взгляду, рокер уже основательно обдолбился.
Девушка отвела взгляд, отрезала себе кусочек курицы и отправила в рот. Рикошет отхлебнул пива. Кухня при клубе была отменная. Большая часть музыкантов в пылу разговоров отнеслась к еде с завидным пренебрежением. Но от курицы шел такой аромат, что его не смог проигнорировать даже Орешек, который весь вечер отказывался закусывать, утверждая, что ему от нервов кусок не лезет в горло. Ребята ели курицу руками, отрывая зубами куски мяса поаппетитнее. Вика был единственным человеком за столом, который воспользовался для этого ножом с вилкой.
– Круто, – продолжала тем временем Лена. – А пирсинг вообще супер. Мне почему-то сразу фильм вспомнился, американский, старый. Там в школе было две молодежные банды и жестокие учителя. А у членов одной из банд как раз свинцовое сердечко было принято себе над бровью вживлять.
– Там учителя еще роботами оказались, – вставил свое слово Сергей, сидевший во главе стола.
Вика украдкой посмотрела на него. Девушка думала, что он этого не заметит. Но она ошибалась. Такие взгляды Сергей чувствовал сразу. Певец искоса посмотрел на Вику и вполне откровенно улыбнулся. Вика ощутила горячий толчок в грудь. Парни смотрели на Вику так и раньше, но в первый раз подобный взгляд вызвал в ней не усталое отвращение, а какое-то непонятное смятение.
– Ну да, – согласилась с замечанием Сергея Лена.
– «Класс-1999», потрясный фильм, – сказал Сергей и добавил, смеясь: – Катька поэтому себе этот ужас и сделала. Но ты первая, кто угадал…
Вика отвернулась, опасаясь снова наткнуться на наглый, всепонимающий взгляд Рикошета. Но музыкант смотрел на Риту. Она решила наконец принять участие в беседе.
– Так вы из Хиришей? – спросила Рита Гарика, сидевшего между ней и Рикошетом.
Гарик весь вечер пытался привлечь ее внимание, но сейчас от неожиданности растерялся и только кивнул. Захлебывающуюся беседу удержал на плаву Рикошет.
– Неплохой город, – сказал он. – У меня там тетка живет, я к ней ездил пару раз.
Гарик благодарно посмотрел на него и сказал:
– А ты из Веслогорска, Рита?
– Да.
– Такое название странное, – заметил Гарик. – Что оно означает?
Рита откашлялась, оперлась локтями на стол.
– Есть две версии, – сказала она. – Первая – что от слова «весло». Жизнь нашему городу дала торговля с заморскими странами, он ведь на «пути из варяг в греки» стоит. А гора в этом имени появилась от некой горки, холма. По этому холму кто-то из забытых ныне богов то ли сошел на землю, чтобы указать явившимся в эти края славянам удобное место для поселка, то ли при виде пришельцев убежал к себе на небеса, злобно ругаясь. Здесь легенды расходятся. Эта версия считается признанной, даже монумент в виде весла у нас стоит на холме возле Кремля. По-простому этот памятник «Лопатой» называют, уж больно он неказист…
В этот момент в кабинет ворвалась девушка. Половина ее волос была фиолетового цвета, вторая половина – оранжевого. И собраны они были в ирокез. Вдобавок, девушка ревела так, что мигом заглушила все разговоры за столом. По ее лицу текли два черных потока. Хваленая водостойкая тушь не выдержала такого ливня. Вика вздрогнула. Она не сразу узнала Наташу, одногруппницу Ромы, в боевой раскраске. Кате же юная неформалка приходилась двоюродной сестрой. И Наташа вполне разделяла Катины музыкальные вкусы, чем приводила свою мать, послушницу пригородного женского монастыря, в тихий ужас.
– Наташа, ты чего? – спросила Катя встревоженно.
Наташа плюхнулась на свободное место между Катей и Сергеем.
– Даня Леру пригласил! – прорыдала она.
Вой элеткрогитары за стеной и вправду сменила нежная медленная музыка. Катя обвела присутствующих извиняющимся взглядом и погладила Наташу по голове. Сергей придвинул девушке чистую рюмку и плеснул водки.
Вика протянула руку к тарелке с хлебом. Но та стояла слишком далеко. Рома заметил ее попытку и подал ей кусочек. Вика улыбнулась ему.
– Как у вас тут классно, – сказала девушка.
Рома усмехнулся:
– А ты думала.
– Да брось ты, – сказала Катя. – Выпей, успокойся.
– Мудак он, этот Даня, – поддержал Сергей. – И в женщинах ничего не понимает. Вот я бы тебя ни на какую Леру не променял бы.
Он немного покривил душой. Вместо фитнесса Наташа пошла на карате, что сказалось на фигуре плотной, невысокой девушки самым роковым образом. Но Наташа поверила комплименту и немедленно похорошела.
– Да ладно тебе, – сказала она хриплым басом, который возникает после третьей пачки сигарет, и опрокинула стопку водки. Катя протянула сестре бутерброд с икрой и сказала:
– Пойдем, умоешься.
Сестры поднялись из-за стола.
– Пойдем, кстати, потанцуем, – сказал Рома Вике. Девушка улыбнулась и кивнула.
Гарик тоже воспользовался моментом.
– Разрешите? – сказал он.
Рита подняла глаза от тарелки. На какой-то миг Гарику показалось, что она сейчас равнодушно скажет: «Я не танцую», и внутри у него все оборвалось.
Рита улыбнулась и поднялась из-за стола.
– А чего на «вы» – то? – сказала она.
Гарик взял ее за руку.
* * *
Рефрен старой песни «и тот, который во мне сидит, вдруг ткнулся лицом в стекло» зазвучал в голове у Риты, когда Леша ткнулся лицом в руль, а на лобовое стекло выплеснулась алая волна. И это была не только кровь неудачливого планоторговца. Бесконечный рефрен гремел в ушах Риты, когда ее вытаскивали из машины грубые руки, когда везли на каталке. Музыка перекрыла голос испуганного врача: «Полоснули из автомата, кажется… Твою мать, здесь еще и выкидыш». С того страшного вечера прошло уже два месяца, а хриплый голос барда стих в ушах Риты только в тот момент, когда Гарик обнял ее. Девушка испытала чисто физическое удовольствие. Она уже успела забыть, как это приятно – когда тебя просто обнимают.
– А непризнанная версия названия Веслогорска какая? – спросил Гарик.
Музыка играла негромко, и спокойно можно было разговаривать, не напрягая голос. В этом и заключалось отличие ТХМа от остальных городских клубов – здесь ди-джеи знали, когда врубить звук на всю катушку, а когда его следует чуть пригасить.
