Текст книги "Дерзкая книга для девочек"
Автор книги: Мария Фетисова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Сладкие вещи
Часть II
1. Сладостей яркие обёртки
Сладкоежки были всегда, даже в самые первобытные времена. Они обожали дикий мёд, сладкие растения, содержащие сахар, и фрукты, какие послаще. Почти в каждой стране в древние времена люди умели делать что-то похожее на конфеты. В Египте их изготовляли из фиников, которые смешивали с сахарной травой, мелиссой и корнем ириса. Но сам способ изготовления древние египтяне хранили в секрете.
На Востоке каждое племя имело своего мастера по сладостям и секретные рецепты их изготовления. Конфеты делали из миндаля, мёда и фиников.
А вот древние римляне тайны из приготовления конфет не делали, поэтому точно известно, как и из чего они их делали. Они варили орехи и маковые зёрна с мёдом, добавляли взбитое яйцо, молоко и желеобразные кусочки вываренных фруктов. Когда проваренная смесь остывала, её посыпали семечками кунжута и резали на продолговатые кусочки.
В Европе настоящее фабричное производство конфет было налажено в XVII веке, когда из колоний завозили большое количество тростникового сахара.
К нам в Россию долгое время конфеты привозили из-за границы. Первая кондитерская фабрика появилась у нас всего сто лет назад. Правда, в поваренной книге, изданной в 1791 году приводится 30 рецептов приготовления конфет, но для домашнего производства.
Как же делают конфеты на фабриках? Как попадает в шоколадные конфеты начинка – помадка, ликёр, мармелад? Может, она вкладывается ли впрыскивается в специальную дырочку шоколадной формочки? А потом дырочку замазывают? Нет! Оказывается, конфета начинается с начинки. Для этого начинку отливают в форму из крахмала. Для того чтобы из начинки выкристаллизовался сахар и образовалась корочка, отливки некоторое время выдерживают в формах. Дольше всего приходится сидеть ликёрным отливкам – их выдерживают 16 часов.
Начинки в крахмальных формах походит на большие медовые соты. Теперь, когда корочка образовалась, их можно освободить от форм. Остатки крахмала чистят щёточками, потом начинку везут одеваться в шоколад. Сейчас первый ряд начинок пойдёт под краны, и струи шоколада обольют их. Раз – и облиты! А под струёй шоколада уже второй ряд…
Особенно нежные сорта конфет покрывают шоколадом вручную. Каждую конфету работница ласково подхватывает специальной вилочкой и купает её в ванночке с жидким шоколадом.
Кто не знает такие вкуснейшие конфеты, как «Мишка на севере», «Красная шапочка», «Незнайка»! В них несколько разных слоёв начинки, которые в сочетании дают такой необыкновенный вкус! Но чтобы они доставили такое «многослойное» удовольствие, кондитерам приходится немало потрудиться. Каждый слой нужно готовить отдельно, а потом накладывать их друг на друга. В цехе, где делают такие конфеты, стоят длинные столы. На столах распластаны тонкие конфетные слои. Вернее, они лежат не прямо на столах, а на кусках холста. А сами столы – мраморные. Это не случайно. Когда конфетные слои наложат друг на друга, они должны будут выстаиваться, а иначе конфета рассыплется. Мрамор очень хорошо вытягивает тепло из всех слоёв и таким образом прочно их скрепляет.
Когда многослойное конфетное тесто выстоится. Специальным ножом по линейке его разрезают на отдельные конфеты. Кропотливая работа, но зато как вкусно получается!
А как делаются карамельки? В карамельном цехе установлено несколько конвейерных лент. У начала каждого вверху закреплён котёл, похожий на небольшую башню. Если потянуть ручку крана, в нижней части котла откроется отверстие похожее на окошко, и оттуда потечёт тягучая лимонно-прозрачная карамельная масса. Она горячая, поэтому стоящая около конвейера работница в рукавицах, чтобы случайно не обжечься. Карамельная масса послушно течёт в машину, которая называется «тянульной». Та жадно затягивает её в себя, подгребает своими лопастями, мнёт, раскатывает, прямо как хозяйка тесто. Тут же другая машина перехватывает эту массу, быстро закручивает в конус, и из него начинает вытягиваться жгут толщиной в палец. Словно живая, упругая змейка, бежит жгут по конвейеру. На другом его конце – штампующая машина. Раз! – челюсти её смыкаются на теле жгута. Ещё раз, и ещё, и ещё… На каждой тёплой ещё карамельке ясно отпечатывается узор – след зубов штампующей машины.
По соседству расположен второй конвейер – для карамели с начинкой. Как попала в неё начинка? А вот как. В самом начале транспортёра – там, где жгут вытягивается из конуса, – в тело его вкладывают тоненькую трубочку. По ней-то под постоянным давлением и попадает начинка. Убегает жгут по конвейеру и уносит в себе варенье, мёд или какую-то ещё начинку.
Не успеешь и уследить, как всё получается ловко и быстро. Одна за другой летит из обёрточной машины одетая в бумажные фантики карамель.
2. Давай съедим домик
Стоит домик – весь узорами разукрашенный. На ставеньках птицы розовые сидят, круглые окошки глазурью поблёскивают, стены лепниной увиты, а на крыше петушок крыльями взмахнул. Что за домик такой? За лепниной не поймёшь – деревянный он или каменный. И не деревянный, и не каменный. Пряничный это дом! Можно его съесть, а можно им любоваться. Смотреть на него и фантазировать. Кто живёт в этом сладком доме? Быть может, принцесса, которая не любит сладкого, а иначе она давно бы съела свой собственный дом и оказалась бы на улице. Или добрый гномик, с которым не мешало бы подружиться? Может, он отломит на пробу кусочек ворот или крыши? Нет, жалко! Некрасивый станет домик.
Пряниками Русь издавна была знаменита. Каких только не выпекали! Такие, как наш, в виде домика или терема узорного: с башенками, лестницами, нарядной крышей – заходи, царевна, живи! Были пряники с гусями-лебедями, несущими на крыльях Иванушку за синие леса, за высокие горы. С богатырями, пешими и конными, ищущими по свету белому, с кем бы силой померяться. Выпекали пряники вырезные, фигурные – куколки, собачки, рыбки, птицы, львы…
Пекли пряники из подкрашенного розовым и малиновым сиропом теста. В тесто добавляли ещё мёд, яйца, сахар, молоко и, наверное, что-то ещё – нам неведомое. Потому что таких пряников, как в старину, – необыкновенного вкуса и аромата, сейчас выпекать не умеют. Сахарных дел мастера после выпечки покрывали пряники цветным варёным сахаром и сладкой позолотой. Пекли маленькие прянички, величиной с ладошку, и такие громадные, что и втроём не унести.
На ярмарках меж торговых рядов то и дело раздавались голоса пряничных торговцев: «Прянички печатные, мятные, приятные!»
«Печатные? Почему печатные? – наверняка, спросишь ты. – И как они получаются?» Густое пряничное тесто раскатывали в лепёшку и припечатывали его резной доской. На доске были вырезаны острым ножом узоры, картинки. Эти узоры и картинки в точности повторялись на тесте. Все выемки и выпуклости отпечатывались ясно и чётко. Одной доской можно было напечатать много пряников. Печатные доски для пряников вырезали из липового, грушевого, берёзового дерева. Узоры их очень красивы и затейливы. Причудливые птицы с человеческими головами, в коронах, в окружении узорной листвы, цветов, зверюшек. Или картинки на сказочный сюжет…
Выпекали пряники к празднику или в подарок, и часто их украшала надпись из узорчатых букв. Например: «Кого люблю, тому дарю». Иногда пряник превращали в награду, словно медалью или орденом награждали за верную службу. Им наделяли в знак уважения, в «почесть», как тогда говорили.
Весной пекли пряничных жаворонков. Золотой румянец их напоминал о солнышке, о приближении тёплых дней. Крылышки, залитые сахарным сиропом, искрились. Чёрные глазки из изюма, покрытые глазурью, поблёскивали. Детишки утром брали по пряничку, выбегали на улицу и, размахивая ими, пели:
Уж вы жаворонки,
Жавороночки!
Прилетите вы к нам,
Принесите вы нам
Лето тёплое,
Весну красную!
И жаворонки, настоящие, парящие высоко-высоко в небе, летели к детям…
3. Love is
Кажется, все самые любимые вкусности перечислили… Ничего не забыли? Подумай хорошенько! На весёлый куплет смешной детской песенки…
Идёт-бредёт Корова:
«Му-му, му-му, му-му,
Жевательной резинки
Кому, кому, кому?» —
…в припеве звучит дружный ликующий ответ: «Мне! Конечно, мне!»
И действительно: от жевательной резинки кто откажется? Её можно жевать долго-долго, ощущая вкус апельсина, клубники, кокоса или мяты. Кроме удовольствия, от некоторых жвачек есть прямая польза – они защищаю зубы от бактерий, укрепляют дёсны. А взрослые любят жевать жевательные резинки, потому, что они помогают расслабиться, успокоиться, отвлекают от бесконечных проблем.
В далёкие времена, когда настоящих жевательных резинок ещё не изготовляли, люди жевали смолу деревьев, листья и некоторые травы. Индейцы майя и некоторые другие жители Центральной Америки жевали смолу дерева каучу. Надрезав кору, они собирали белый сок, вытекающий из-под неё. Через несколько минут он делался тёмным, вязким, тягучим. В таком виде его и употребляли как жвачку. Индейцы других племён, например, в Новой Англии, жевали еловую смолу, и колонисты, хлынувшие сюда из Европы, переняли у них эту привычку.
У нас во многих деревнях были умельцы, которые варили жвачку из берёзовой коры. Сварив густую пахнущую массу, они катали из неё отдельные комочки. Очень аппетитно выглядели эти тёмно-шоколадные комочки!
Первые жевательные резинки на продажу были изготовлены в начале XIX века в США. Они состояли из еловой смолы с добавлением каучука. Благодаря каучуку жвачка становилась эластичнее и её удобнее было жевать. В шестидесятые годы XIX века разработали новый рецепт жевательной резинки. В качестве эластичной основы туда входил каучук, а к нему добавляли кукурузный сироп и сахар. Резинка всем невероятно понравилась! Можно сказать, что с этого времени американцы и жуют её не переставая. Постепенно жвачку распробовали и другие народы – сначала Европы, а теперь без преувеличения можно сказать, что жевательную резинку жуёт весь мир. Современная классическая неподдельная жевательная резинка состоит на 20 % из эластичной основы, на 19 % из кукурузного сиропа, на 1 % из ароматизатора и на 60 % из сахара (кроме несладких жевательных резинок). Эластичная основа делается из млечного сока диких тропических деревьев. На деревьях делают надрез, и леечный сок стекает в контейнеры. Потом его кипятят до густоты. Все вещества, входящие в жевательную резинку, промывают, перемалывают, стерилизуют и перемешивают. В растопленную основу добавляют сахар и ароматизаторы. Когда смесь остынет, её раскатывают специальным автоматическим катком. Ножи, тоже автоматические режут её на пластинки.
Собака в твоём доме
Часть I
1. Как волк стал собакой
Археологи находят типично собачьи кости на ископаемых стоянках первобытных людей давностью около 18–20 тысяч лет. На более древних стоянках собачьих костей нет, но есть, и в изобилии, кости волков. И не исключено, что это был уже сильно одомашненный волк. Анализ собачьей митохондриальной ДНК позволяет предположить, что пути волка и собаки разошлись около ста тысяч лет назад. Так что, похоже, союз человека и волка имеет очень древнюю историю.
Когда около 100 тысяч лет назад наши предки проникли из Африки в Европу, в то время весьма суровый край, их вооружение было пригодно в основном для ближнего боя. Во всяком случае копий с каменными наконечниками люди в те времена ещё не использовали. О луке и стрелах и речи не было, до их изобретения оставалось ещё около 70 тысяч лет. Тщательно отделанные каменные орудия тех времён – это, по нашим меркам, различные модификации ножа. Для разделки туши они очень удобны, но охотиться с таким оружием на крупную дичь трудно. Однако без мясной пищи в те времена и в том климате обойтись было невозможно.
Очень похоже на то, что основным источником мяса для наших предков была падаль и остатки добычи хищников. И очень может быть, что главными кормильцами людей были волки. Отогнать от добычи прайд львов – можно, конечно, попробовать, но… сама понимаешь. Связываться с медведем – тоже удовольствие маленькое. Тем более что медведи – и бурый, и чёрный, и ещё в большей степени вымерший пещерный – существа по преимуществу травоядные, охотятся редко, с ними сыт не будешь. Леопард? Тоже есть проблемы. А вот поживится добычей волков – это для группы людей вполне по силам.
Замечательный зоолог Ясон Константинович Бадридзе, изучая волков в горах Грузии, приучал их к себе так, что они позволяли ему следовать за собой на расстоянии нескольких десятков метров. Это была очень непростая работа, требующая знаний зверя, огромного терпения и такта. Но наши предки по необходимости должны были хорошо знать всех обитающих по соседству хищников, уметь себя вести при встрече с ними, и недостатком терпеливости явно не страдали. И очень может быть, что отдельные семьи охотников и собирателей «владели» каждая «своей» волчьей стаей, знали её членов «в лицо», знали все волчьи тропы, днёвки и места охот стаи, и постоянно кормились остатками её добычи. Причём вряд ли это было нахлебничество чистой воды, скорее взаимовыгодный союз. Человек – существо сообразительное. Да и не нужно много ума, чтобы догадаться – преградишь путь убегающему оленю или спугнёшь на затаившихся волков стадо сайгаков, и кусок мяса на ужин родным и близким обеспечен.
Поскольку человек, как ни крути, намного умнее волка, то очень быстро он должен был стать ведущей силой союза, особенно когда он усовершенствовал своё оружие. Теперь уже волк служил загонщиком, а человек выделял ему часть добычи.
Так что волк – первое, да и, вообще-то говоря, единственное дикое животное, с которым человек вступил в содружество. Все остальные животные, превращенные в домашних, по сути, пленники. И человек использует их точно так же, как в древности использовал пленников враждебного племени. Или заставляет работать на себя, или, откормив, просто съедает.
Есть, правда, ещё и кошка. Но назвать союз кошки и человека содружеством – язык не поворачивается. Кошка гуляет сама по себе, и ещё со времён Древнего Египта одна из главных её обязанностей – украшение дома. Собака же – потомок волка – совсем иное дело.
2. Как складывались породы
Ныне известно более четырёхсот разных пород собак, и вряд ли в древности их было намного меньше. Что такое породистая собака? Это прежде всего собака, выведенная для определённой работы в определённых условиях. Формируются породы двумя путями.
«Дворняги». В каждой местности исстари складывался свой особый тип универсальной собаки, «просто собаки». Этот тип впитывал в себя все особенности местной жизни, как плохие, так и хорошие. Собака должна была соответствовать сложившемуся типу взаимоотношений между людьми, особенностями местного хозяйства, и, конечно, особенностям климата и вообще местности.
Там, где собака не являлась предметом первой необходимости, отбор веками вёлся не только без всякой научной основы, но даже без отчётливого представления о цели отбора. Принцип такого отбора – отбраковка худших, ни на что не годных собак. В результате складывалось то, что в русских деревнях называется дворовыми собаками – дворнягами. Например, скотч-терьер – потомок дворняг с северо-восточного побережья Шотландии. До XIX века это была почти исключительно собака фермера: не охотника, не пастуха, а именно мелкого землевладельца, и основной её обязанностью была охрана двора и хозяйственных построек от мелких воришек, как двуногих, так и четвероногих. Очевидно, скотч, как всякая собака, сопровождал хозяина во время его охотничьих вылазок, но охотничьей собакой в точном значении этого слова не был. Свою главную задачу он видел, вероятно, в поддержании порядка вокруг дома. Недоверчивость к чужим усугублялась разбросанностью ферм и сравнительно низкой плотностью населения. И, вне всякого сомнения, на характер скотча наложил отпечаток шотландский национальный характер. Шотландцы, судя по слухам, народ весьма упрямый, довольно суровый, к бурным проявлениям чувств не склонный, с чувством собственного достоинства и в немалой степени воинственный. Всё это не могло не сказаться на шотландской дворняге.
«Профессионалы». Там, где собака работает всерьёз, служила «орудием производства», отбор вёлся весьма тщательно. Здесь уже работал другой принцип, не столько отбраковка худших, сколько отбор на племя лучших. Каждый пастух или охотник прекрасно знал окрестных собак и стремился приобрести щенка от родителей с хорошими рабочими качествами.
Второй тип «профессионалов» – породы, выведенные искусственно, для узкоспециальных целей, путём скрещивания уже существующих пород, как «профессионалов», так и «дворняг». К таким породам относится большинство современных охотничьи, служебных и декоративных собак. Доберман, ризеншнауцер, такса, сеттер, фокстерьер, борзая, ягдтерьер, мопс, мальтезы, тойтерьеры – всех не перечислить.
При выведении служебных и охотничьих пород отбирались в первую очередь собаки с определёнными физическими, психическими интеллектуальными возможностями. Характер каждой такой породы целенаправленно формировался «под задачу». Ещё сто лет назад заводчики собак обращали внимание на внешние признаки, на экстерьер, только постольку, поскольку эти признаки были связаны с рабочими качествами собаки.
У всех рабочих собак экстерьер – особенности шерсти, размер и форма головы, ушей, грудной клетки и многое другое – это результат отбора на рабочие качества. Совсем иначе обстоит дело у так называемых декоративных собак. Здесь внешность, обычно довольно причудливая, всегда была самоцелью. И вот здесь отбор всегда вёлся исключительно по экстерьеру, причём пользовались спросом собаки с утрированными породными признаками – уж если шерсть длинная, то чем длиннее, тем лучше; если ноги коротки, то пусть будут как можно короче, лишь бы собака смогла самостоятельно дойти от парадного крыльца до экипажа. Хотя если собака невелика, то и это не обязательно – дворецкий на руках донесёт.
Постепенная, у одних пород быстрая, у других медленная, утеря породных качеств вовсе не значит, что собаки раньше были хорошими, а теперь стали плохими. У подавляющего большинства пород очень издавна, вероятно ещё с тех времён, когда наши предки охотились на мамонтов, была и осталась ещё одна, общая профессия. Эта профессия – любовь к человеку. В наше время она оказалась очень и очень востребованной. Компаньон, спутник, друг, член семьи – это ныне самая распространённая роль собаки. И сейчас в странах европейской культуры количество собак «на душу населения» ничуть не меньше, чем их было 100, 200 или 500 лет назад, когда собака была «при деле». При этом собака осталась другом человека, другом в самом точном и высоком смысле этого слова.
Любовь собаки к хозяину не зависит от его личных качеств, богатств, служебного положения, получаемых от него благ. Нет, собака очень ценит эти блага и способна добиваться их от тебя весьма изощрёнными способами. Но её любовь, независимо от её верности, послушания и воспитанности, полностью лишена корыстных мотивов. Когда ты дрессируешь собаку, то вырабатываешь у неё определённые навыки при посредстве вкусных кусочков. Но обучается собака, а потом выполняет свою работу, не за эти кусочки, а потому, что она тебя любит. И даже если она любит всё человечество, лишь слегка выделяя тебя из числа прочих, это в сущности дела не меняет. И никакие привходящие соображения не влияют на её отношение к тебе. Так любят тебя только немногие из людей – только самые близкие. Это не значит, что собаки лучше людей. Быть человеком намного труднее, чем собакой. Собака живёт в гораздо более простом мире, где что плохо – то плохо, что хорошо – то хорошо. Ей неведомы сложные нравственные конфликты. Но какое кому до этого дело? Это не мешает собаке быть близким тебе существом, и сила собачьей любви от этого не становится меньше.
3. Понимание человеческой речи
О способности собак понимать речь людей сложено множество легенд. Но, к сожалению, это всего лишь легенды. Собака воспринимает человеческую речь совершенно иначе, чем сам человек, это в значительной степени именно восприятие, а не понимание. Очень многие собаковладельцы и даже некоторые профессиональные дрессировщики возразят: как так, ведь известно, что взросла собака, живущая среди людей, знает значение более сотни слов, а иногда и до трёх сотен (это, кстати, совершеннейшая истина). Но собака, увы, даже зная три сотни слов, не способна увязать их в смысловой фразе (и понять такую фразу). Однако именно неспособность понимать человеческую речь (речь, а не слова, это совсем не одно и то же) развила у собаки тонкое понимание интонаций. Пёс учитывает конкретную ситуацию, в которой звучит речь; выделяет из речевого потока знакомые слова; принимает во внимание интонационную окраску речи. Он понимает речь точно так же, как герой рассказ О’Генри понимал речь китайскую: «Я как-то понял даже приказание убраться, произнесенное на чистейшем китайском языке и подкреплённое дулом револьвера».
Обученная собака, исходя из опыта, может понять (например, по команде «сторожи»), какой тип ситуации ожидается в ближайшем будущем. Собака при определённых условиях даже может представить эту будущую ситуацию в деталях, исходя из сиюминутной обстановки, и соответствующим образом построить своё поведение (когнитивная карта). Но передать ей свою когнитивную карту, то есть описать словами вероятную ситуацию или потребный образ действий, для человека невозможно – у собаки нет в мозгу тех «извилин», которые обеспечивают понимание речи. Обмен когнитивными картами возможен только у человека, и речь – специально предназначенный для этого инструмент. У собаки его нет. Слово для собаки – сигнал, связанный с наступлением тех или иных событий, ей уже по опыту известных. Передать ей свой опыт словами нельзя. Не жди от своей собаки чудес. Собака – это только собака. собачий ум отстаёт от человеческого на очень приличную дистанцию. Но чувства и страсти у собаки такие же, как и у нас. Именно чувствами (не путать с ощущениями) и руководствуется собака в первую очередь. Здесь и её ущербность по сравнению с нами, и её превосходство.
