Текст книги "Огонь-создатель, огонь-убийца"
Автор книги: Мария Евтушенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
– Церберус! – кричит Вальдемар, прерывая поток липкого ужаса, струящегося холодным потом по моей спине.
Север хмыкает в ответ, оскаливаясь. Адские Церберы тотчас начинают тихо скулить, успокаиваясь, подавленные животной волей своего альфы. Но это далеко не конец. Вольдемар продолжает тянуть жизнь из ифрита, теперь уже копя силы для решающего удара по основному противнику. Если колдун хоть ненадолго отвлечёт Высшего, его пока что неразумные рабы бросятся на нас. Счёт идёт даже не на секунды. Все произойдёт гораздо быстрее. Но и Север не просто так личность легендарная. Его мощь столь велика, что давит мне на плечи тяжёлым грузом. Взрослый альфа Адских Церберов полон энергии и могущества. Подпитка ему не нужна, но... Он преодолевает расстояние до меня, перемещаясь, и даёт мне лишь мгновение, чтобы взглянуть в его янтарные глаза, осознать неизбежность моей участи. Я даже не успеваю подумать, есть ли у меня шанс выжить, когда его удлинённые зубы смыкаются на моем плече. Острая, жалящая боль пронзает все тело, доставая даже до кончиков ногтей, отражаясь в костях. А после кислотой растекаясь в крови. И оглушающий крик агонии закладывает мои уши. Это мой крик. Мне кажется, что сейчас под давлением челюсти Севера у меня кость раскрошится на мелкие кусочки.
Не знаю, сколько это длится, я судорожно цепляюсь за жизнь и, как в безумии, смотрю перед собой. Мой мозг отделяется от тела, теперь оно корчится где-то отдельно, я словно надвое делюсь. Привыкаю к боли, которую Псарь втягивает в себя. Я для него не глоток воды в пустыне. Я для него бокал вина на пиру. Чувствую уже знакомое облегчение. Едва ли не оргазм от отступивших ощущений.
Север, собирая собственные ресурсы в один точный удар, обрушивает его на ифрита. Но сила эта наваливается не на джинна, а на сковавшее его заклятье. Единым ударом он бьёт точно в цель, освобождая пленника и лишая колдуна резерва сил для обороны. Аура Арзу вспыхивает и множится. Вырывается на свободу оголодавшим зверем, рвёт магический барьер в клочья. Ударной волной несется по городу, сметая все на своём пути. Огонь-убийца.
Зубы Севера все ещё глубоко в моих мышцах, но становится уже легче дышать. Я больше не могу кричать, только хриплю, сорвав голос. А Высший купается в моей боли. Перетягивает её на себя, даруя облегчение. Он держит меня, крепко обхватив руками. Не чувствую ни собственного тела, ни почвы под ногами. Но ощущаю, как мой мучитель наслаждается, как бушует штормом его удовольствие. Он даёт мне это понять. Страх парализует меня новой волной. Это боль другого уровня, душевная, от осознания своей беспомощности во власти того, кто упивается твоими страданиями. И безысходность, потому что никто не сможет спасти от него. Не улавливаю, сколько проходит времени, когда я становлюсь полностью опустошённой. Безразлично взирая на мир вокруг.
Колдун исчез. Успел сбежать, открыв портал. А мы стоим среди разрухи и пожара. Слышу, как ругается Мустафа, что упустили Вольдемара. Айша осматривает ифрита, успокаивая, говоря, что все позади. Оливия и Катерина смотрят на меня, страшась издать хоть единый звук. А Саид не отводит взгляда от Высшего. Его аура бушует так, как если бы он готовился к новой схватке. И он готовится.
Псарь больше не кусает меня. Он зализывает рану, оставленную на моем плече. Носом утыкается в шею, с шумом втягивая мой запах.
– Мазохистка... – Север урчит от удовольствия на незнакомом мне языке. Но я его понимаю. Он хочет, чтобы я понимала.
Гений делает шаг нам навстречу, и Север тут же останавливает его предупреждающим рыком. Оба хотят меня себе. Я это чётко осознаю. А мне абсолютно наплевать, кто из них отступит первым, кому я достанусь. Не станет же принц джиннов драться с принцем демонов за сломанную игрушку. Именно такая я после прикосновений Севера. Или станут?
Принцы. Они подобны птенцам, открывающим глотки шире размеров собственных тел. Не подчиняющиеся каким-либо законам или правилам. Как бунтующие подростки, берут что хотят и когда хотят. Опьянённые властью, бросают вызов самому Мирозданию. Сильны и могущественны, как не может быть никто из их народов. Ещё не короли, недостаточно зрелые в ответственности за свои народы. Им плевать на последствия.
Чувства Ловца возвращаются ко мне первыми. Но это не они позволяют понять, что Север гораздо старше Саида. Мудрее. Опытнее. Сдержаннее. Они что-то говорят друг другу, но я больше не понимаю слов. Демон отпускает меня, передавая в руки джинна. Я пытаюсь обнять Саида, но сил недостаточно. Слишком много всего для меня одной. И с этим осознанием я проваливаюсь в спасительную пустоту.
Первое, что чувствую, когда прихожу в сознание, – это боль. У меня ноет все тело. Но это не та приятная боль, что испытываешь после плодотворной работы или секс-марафона. Эта боль, как при высокой температуре. Когда выкручивает суставы, и даже кости ноют. С большим трудом разлепляю затёкшие веки. И шарахаюсь. Потому что прямо перед собой вижу лицо Крисса. Отскакиваю. Точнее, пытаюсь, но моё ослабшее тело на это не способно.
– Тише, миленькая. – Крисс улыбается мне ласково, совсем не так, как тогда, в переулке. – Проснулась наконец-то. Больно? – Он сочувственно вглядывается в моё лицо. – Везде болит?
– Да... – хочу сказать, а на деле лишь хриплю.
– Это хорошо, что везде болит. Значит, жить будешь.
Он ловит мой полный ненависти взгляд и добавляет:
– Хочешь, расскажу, почему тебе так больно? И поведаю то, что ни демоны, ни джинны тебе не скажут?
Превозмогая боль, стараюсь сосредоточиться на его словах. Откровения колдуна – большая редкость. Их сила в знаниях, и они ими не разбрасываются. Пытаюсь выдавить из себя вопрос о том, чего мне это будет стоить, но ничего не выходит.
– Да бесплатно! – понимает меня Крисс. – Будем считать это извинением за то, что я так бесцеремонно тебя облапал. И в следующий раз, когда мы встретимся, а мы обязательно ещё встретиться, сделаем вид, что этого не было. Идёт?
Я киваю.
– Думаю, ты уже догадалась, в кого Саид тебя превратил.
Кивок.
– Но ты не знаешь, как он это сделал?
Отрицательно качаю головой.
– Он давал тебе свою кровь. Потом трахал. И сперму ты его глотала. Несколько магических манипуляций – и круг замкнулся. Ты иллити. – Он разводит руками. – Это как дрисагг, быстрее и сильнее, чем Ловец, но с огромным минусом. Теперь ты зависима от демонов, как наркоманка. Пока что ты нормальная, но со временем начнёшь ощущать голод. А потом и вовсе под любого демона будешь ложиться, чтобы получить свою дозу энергии.
Я закрываю глаза. Ему не нужно объяснять, кто такие иллити, я и так знаю. Мысленно возвращаюсь в тот день, когда начала писать дневник. Тогда вся эта игра с Высшими казалась мне весёлой авантюрой. Я не послушала предостережений наставника. Даже забыла о том, что смертные попадают в такую зависимость. Пока не стало поздно. Не слышала, чтобы подобное поддавалось лечению. Мне теперь либо пресмыкаться перед Саидом и молиться, чтобы не бросил, либо вперёд на панель.
Свои слезы я замечаю лишь тогда, когда Крисс начинает снимать их с моих щёк ласковыми прикосновениями пальцев.
– Не плачь. Есть и хорошие новости.
Я открываю глаза.
– Иллити не могут отказать в сексе вообще никому. Даже если бы я сейчас к тебе полез, ты не смогла бы меня отвергнуть, если бы не одно обстоятельство. – Он улыбается. – То, что ты чувствуешь боль. Это яд Севера. Именно это вещество даёт тебе волю к сопротивлению. Минус в том, что скоро яд зверодемона выйдет из твоей крови. Если ты вдруг подумала, что сможешь попросить яд у Гончих, не стоит этого делать. Их яды, конечно, похожи, но любой другой может тебя убить. Так что лучше не рисковать и попросить Псаря кусать тебя периодически. Это больно, как ты уже успела заметить. Так что тебе выбирать – боль физическая или боль душевная, из-за унижения.
Он молчит, давая мне время переварить информацию. Вот что имел в виду Саид, когда говорил, что скоро мне будет мало. Особо сдержанной я никогда не была. Мне всегда нравились красивые мужчины. Нравились Высшие демоны. И Саид. Но одно дело хотеть Саида или того же Ивара, и совершенно другое – лезть на стены от сексуального голода, молясь, чтобы трахнул хоть кто-то. Вспомнились и слова Эктиана о том, что у гения на меня планы.
– Я могу попросить. За Севером должок, так что он не откажет.
– Зачем это тебе? – спрашиваю я одними губами.
– Хочу вывести лекарство от всей этой сексо-демоно-зависимости. – Крисс пожимает плечами. – И ты нравишься мне. Я все ещё надеюсь на свидание.
– Мужчины, – я закатываю глаза, – только две мысли – ням-ням и тык-тык.
Несмотря на мой хрип, колдун услышит эти слова и тихо смеется. А я вдруг обнаруживаю, что ему идёт веселье. Он смеётся добродушно, в уголках его глаз морщинки. Совсем не так, как Ивар, со снисходительной усмешкой, как потешаются над забавной зверушкой. И не как Саид – с хищным прищуром и оценкой, насколько сильно увязла его жертва. Крисс смеётся красиво, как обычный человек, хоть он и колдун. А раз уж он в таком хорошем расположении духа, решаюсь спросить:
– Северу было достаточно собственного ресурса... – Пытаюсь сглотнуть, но во рту слишком сухо. – Зачем он...
– Укусил тебя? – догадывается Крисс. – Он же принц. Захотел и взял. – Колдун на мгновение задумывается, осматривая моё лицо. – Знаешь, Псарь не так прост, как может показаться на первый взгляд. Думаю, у него на это были свои причины. – Улыбается, но как-то загадочно. – Которые он вряд ли нам озвучит.
Отрываю от него взгляд, переводя на потолок. Но обдумать свои слова Крисс мне не даёт.
– Я попрошу его прийти к тебе в штаб.
Благодарно киваю.
– Выпей это. – Он протягивает мне пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью. – Это экстракт сон-травы. Все же я пообещал Саиду сделать все для твоего выздоровления. – Колдун некоторое время молчит, наблюдая, как я опрокидываю в себя содержимое флакончика. – Этот джинн... в своей извращённой манере, но он заботится о тебе.
Я протягиваю ему пустой сосуд. В как он выходит, уже не запоминаю.
Кто из нас может с точность сказать, что правильно, а что нет. Все мы живём в рамках, придуманных до нас. Все вынуждены мириться с теми или иными правилами, законами, наставлениями. И все мы злимся из-за этого. Отчаянно жаждем стать свободными, избавиться от оков. И порой просто не способны понять, что, не внимая предостережениям тех, кто оберегает нас, приговариваем себя к погибели. Но у каждого свой путь. Каждый должен пройти его в одиночестве, самостоятельно, а не сидеть и ждать, что кто-то поможет, подскажет. Правильность иллюзорна. А неправильность смертельна. Счастлив тот, кто жизнь прожил, балансируя между двумя этими прямыми, в опасной близости от них, но не пересекая границ.
– Так ничего мне и не скажешь? – Саид смотрит на меня не мигая.
А я молчу. Считаю секунды до открытия портала. Что мне ему сказать? У него четыре невесты, и он женится на них, потому что это политика. Он принц. Будущий король. Он не расторгнет отношения с невестами, потому что их семьи его поддерживают, раде меня одной. Тем более ради меня. Кто я? Всего лишь Ловец. В жестоком мире принца джиннов мне места нет. Я не хочу быть одной из многих. Потому что уже не просто его хочу. Сердце обливается кровью и больно стучит. Сжимается, норовя прыгнуть ему в руки. Глупое сердце.
– Почему? – он недоверчиво смотрит на меня.
Его биополе бушует электрическим штормом, и на мгновение мне кажется, что оно пульсирует в такт биению моего сердца. Гоню эти мысли прочь. Нельзя дать слабину. Нельзя позволить надежде пустить свои щупальца в душу. Я молчу о том, что не хочу ползать в его ногах, вымаливая крохи ласки. Уж лучше заживо подохнуть, чем дождаться момента, когда он вышвырнет меня прочь. Уж лучше руки в кровь разбить сейчас, чем потом раненым волком выть, когда стану не нужна. Ведь не стать мне для него кем-то большим. Наложница – вот мой потолок.
– Просто скажи, что не так, – требует он.
Берет нахрапом то, что просьбами не взять. А я не стану претендовать на него, настаивать, чтобы он оставил других женщин. Он прошёл долгий путь к своей цели, а принцем стать не так уж и просто. И я не говорю. Потому что я не королева, чтобы ждать империи, готовой упасть к подножью моего трона. Нет у меня трона. И короны мои бутафорские. Фальшивые. Королева выпускного. Хочется рыдать и хохотать одновременно. Но я держу маску. Преображение в иллити дало мне для этого больше сил. И я ими пользуюсь. Если Саид учует мои чувства, то надавит на них, как на больную мозоль. И тогда я стану пылью у его ног.
Толкнёт манипуляциями, куда захочет. Раздавит. Выжмет. Он уже сделал это.
Оливия и Катя зовут меня. Портал открыт, и нам пора. Бросаю последний взгляд на гения и молча ухожу. Он смотрит мне вслед, как тогда, когда мы встретились впервые. И это правильно. Как все началось, так должно и закончиться. Ступаю в портал, вслушиваясь в шипение, и слышится мне голос Саида за спиной: «Это не конец, Мая». Глупое сердце хочет слышать то, чего нет.
Подруги охают вокруг меня. Они чувствуют изменения. Но причина не в этом. А в том, что волосы мои не уложены аккуратно, а топорщатся в беспорядке. Нет на мне накладных ресниц и слоя косметики. Свои длинные ногти я обрезала. Я уже не та, что уходила, и прежней мне никогда не стать. А я и не хочу. Отшиваю подруг, как только нахожу удобный момент, ссылаясь на отчёт. Сбегаю к себе. Дневник – это хорошо. Писанина помогает отвлечься, собрать мысли в кучу и избежать никому не нужного трёпа. Впредь буду все записывать, не для библиотеки Странников, а для себя.
Вижу Ивара. Он здоровается со мной странно, сказав:
– Привет, Мая-настоящая.
И улыбается. А я впервые смотрю на него по-другому. Не как на секс-машину. Но как на личность. С его тысячелетней мудростью. С его тоской. И хорошо, что ничего между нами не случилось. Потому что эту его тоску мне не утолить, не восполнить. Он останется моей недосягаемой мечтой, поскольку мне не насытить его, не унять его голод.
Многие женщины думают, что мужчинам от них нужен только секс. Просто есть такие мужчины, которые зациклены на инстинкте, стремлении покрыть как можно больше самок. А есть такие, как Ивар. Им недостаточно отработанной механики движений. Им подавай всплеск, чтобы до зуда на коже, до жара в крови, до ломоты в костях. Чтобы кружилась голова, и пьянеть от одного лишь взгляда. Секс – это танец душ. Соитие сознаний. Взлёт к звёздам и падение в бездну. А если всего этого нет, какой тогда смысл во всей этой возне? Как в прозябании на нелюбимой работе. Этого достаточно для того, чтобы существовать. Но недостаточно, чтобы жить.
Эпилог
Он наблюдает за ней, маринуя в ожидании, как мясо в вине. Она сидит на своей узкой кровати, в этой маленькой комнатушке, сложив руки на коленях. Лоб её покрыт испариной, и он слышит, как маленькая капелька пота стекает по её спине. У неё взъерошенные волосы и воспалённые глаза. Наркоманка.
Он даже чувствует укол вины за то, что не пришёл раньше. Тогда ей было бы легче. Но не проще перенести боль. Он подходит, протягивает руку, помогая встать. И она тут же оказывается в его объятьях, приникая всем телом. Хватается за его плечи руками, как будто тонет, и только он один может её спасти. А ведь и вправду – только он. Глупое стечение обстоятельств, и вот он уже спаситель. Не садист. Не живодёр. Не убийца. Хотя одна спасённая душа не поможет очистить его прошлое, не усмирит жестокость.
Он наклоняется к её шее, проводя языком по нежной коже. Ох, уж эти Ловцы. Такие же сладкие, как ведьмы. Только, в отличие от тех же ведьм, полностью беззащитны. Их никто не учит, как постоять за себя. Лёгкая добыча.
Она возбуждена до предела и дрожит в его руках. Он гладит её кончиками пальцев по оголённой коже, и она откликается тихими стонами и выдохом ему в грудь:
– Север...
Как приятно слышать своё имя из уст хорошенькой женщины, изнемогающей от желания, готовой на все, чтобы отдать и получить. Будоражит сознание её отзывчивость, её уязвимость. Но он не тронет её. Он здесь не за этим. Скользит зубами по плечу и языком нащупывает свой же отпечаток. Ещё тогда, укусив её впервые, он уже знал, что станет искать возможности повторить. Что укусит ещё раз и станет зализывать на ней следы своих зубов. Сколько иллити он перепробовал на своём пути? Тысячи? Десятки тысяч? И ни одна из них не принимала его яд как лекарство.
Он слышит её всхлипы, переходящие в плач, когда зубы прорезали мягкую плоть. Север Псарь пьет кровь своей жертвы, впуская в неё свой яд, наслаждаясь, шалея от её боли. Он ощущает, как его отрава, подобно жидкому огню, растекается по её сосудам. Его огонь убивает её. Его огонь дает ей жизнь. Огонь-создатель и огонь-убийца.
Он сдерживает её, пока она рвется прочь. Но потом обмякает. Когда от её чувств остаются лишь бледные ошмётки. Когда она затихает, роняя молчаливые слезы, он начинает зализывать кровавый след. Этот заживёт так же быстро, как и предыдущий. И тогда Север придёт к ней снова. К девушке, от чьей боли сходил с ума. Чьего имени не знает. И не хочет знать.
А прямо сейчас он может сделать с ней все что угодно. Разложить прямо на полу и опять попробовать её эмоции, но уже совсем другие. Не такие острые, как боль, не такие пряные, как страх. Но сладкие, как изысканный десерт.
Он не станет этого делать. Север любит боль. Но ненавидит насилие. А принуждение, как и пользование, удобными обстоятельствами, это и есть самое настоящее насилие.
Демон бережно кладет её на кровать. Гладит волосы, проводит ладонями по щекам.
– Спасибо... – еле слышно шепчет она.
Север ухмыляется. Ещё никто не благодарил его за боль. Но вместе с болью он дарит ей свободу. И она это ценит. Что ж, возможно, из этой малявки вырастет что-то путное. И... если он побудет с ней ещё немного, ничего ведь страшного, правда?
