Текст книги "Сто один способ заблудиться в лесу"

Автор книги: Мария Бершадская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Мария Бершадская
Сто один способ заблудиться в лесу

© Бершадская М., текст, 2014

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2014

* * *

История главная
Про меня

* * *

Меня зовут Женя. Мне семь лет. В нашей семье я самая младшая. Даже такса Ветка старше меня на целый год.

Надо попросить, чтобы мне подарили хомячка или рыбку. Хотя бы для них я буду взрослой!

И я, самая маленькая в семье, – большая. Очень, ОЧЕНЬ большая.

Я родилась самой обычной девочкой. Но почему-то росла очень быстро. Мне рассказывали, что за ночь я ТАК вырастала, что кофточка с длинными рукавами, в которой меня укладывали спать, к утру казалась на мне крошечной маечкой.

К счастью, сейчас я уже перестала расти.

Но мне всё равно трудно бывает понять, какая я – маленькая или большая.

Когда я прошу у Ани послушать её музыку в плеере, она говорит, что я не пойму, потому что я ещё маленькая.

А когда я не хочу собирать перед сном конструктор, мама говорит, что глупо капризничать, потому что я уже большая.

Получается, что я – БОЛЬШАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА.

Вообще я точно такая же, как все другие семилетние девочки. Терпеть не могу, когда меня разглядывают или считают какой-то особенной.

Я умею чистить картошку так, чтобы шкурка превращалась в тонкие длинные ленточки. Умею пришивать пуговицы – почти так же красиво, как папа.

Папа говорит, что у каждого человека, даже если он уже вырос, есть ещё какой-то ВНУТРЕННИЙ РОСТ. Я понимаю, как растут цветок или огурец – их нужно поливать. А что нужно делать для этого роста, который внутри, я не понимаю. Гулять под дождём? Петь песни? Есть какую-нибудь полезную гадость?

Может, внутри меня растёт невидимый и удивительно прекрасный огурец. И с каждым днём он становится больше. Это было бы здóрово, я люблю огурцы!

А ещё я люблю рассказывать разные истории.

Наверное, мой ВНУТРЕННИЙ ОГУРЕЦ от этих историй – растёт. Главное, чтоб он не вымахал СЛИШКОМ БОЛЬШОЙ.

Потому что со мной всё время случается что-нибудь интересное.

Вот, например…

История пятая
Сто один способ заблудиться в лесу

* * *

На самом деле мы с Мишкой ни в чём не виноваты.

Если бы Мишка не затеял уборку, я бы не стала ему помогать.

Если бы мне на голову не свалилась толстенная книжка «101 способ выжить в лесу»…

Если бы Мишкина мама не отвезла нас в деревню…

Тогда двадцать солдат провели бы субботний вечер в тишине и покое – им как раз привезли кино про вампиров.

А так нас ругали Мишкина мама, Мишкина тётя и двадцать солдат, которые даже поужинать не успели.

Да, солдаты были особенно сердитыми…

Мы приехали в деревню Гаврилино в пятницу вечером.

Если честно, я думала, мы застрянем где-нибудь по дороге. Наша машина подпрыгивала и дребезжала на всех кочках и рытвинах. Мишкина мама ехала очень медленно, потому что в багажнике стояло кресло. Мы обмотали его верёвками, но мама всё равно боялась, что оно вывалится где-нибудь на повороте.

– Ещё пятнадцать минут, и приедем!

Она повторяла это целый час.

Мы с Мишкой болтались на заднем сиденье. Я пробовала с ним поговорить, но из меня всё время вытряхивались лишние буквы.

– Т-т-т-т-ты к-к-к-книжку не забы-бы-был?

– Я её к к-к-к-креслу п-п-п-привязал. С ним она то-то-то-точно не по-по-потеряется.

Ветка лежала у меня на коленях, тихая, как сосиска. Она даже погавкать как следует не могла. Ну разве может уважающая себя собака сказать:

– Га-га-га-га-гав?

Это же просто гусям на смех!

Сначала Ветка пыталась вытащить поролон из дырки в сиденье. Но Мишка так сердито сказал ей «ФУ!», что Ветка обиделась. И затихла.

А поролон мы быстренько затолкали поглубже в дырку – вроде оно так и было.

Эта машина живёт у Мишкиного дедушки уже сорок лет, и он ею очень гордится. У неё даже имя есть, как у реки, – «Волга». Наверное, поэтому у неё такой странный характер. Иногда она громкая и быстрая, как водопад. А иногда вообще останавливается. Может, ей кажется, что она тихое озеро.

Сейчас наша «Волга» подпрыгивала на камнях, грохоча, как весенний ручей. Наконец она затормозила у маленького дома с красной крышей.

– Ура, приехали! – завопил Мишка. – Вот она, лучшая в мире деревня!

Зря я уговорила Мишку попробовать блины с селёдкой. Если бы он поливал их своим любимым вареньем – всё было бы хорошо. А Мишка взял и поперхнулся костью.

Это ужасно неприятно. Все знают, что кость надо проталкивать какой-нибудь другой едой. Поэтому Мишке пришлось заглатывать: хлебную корочку, три блина, кусок яблока, жутко твёрдую копчёную колбасу и прошлогодний сухарь, который я нашла у себя в кармане.

Всё это время Мишкина мама и её сестра, тётя Оля, были в соседней комнате. Поэтому они слышали только Мишкин кашель. Он продолжал кашлять даже после того, как прошлогодний сухарь протолкнул кость. Наверное, он поцарапал Мишке горло. Мы даже объяснить ничего не успели – Мишкина мама уже примчалась к нам с кружкой горячего молока с мёдом.

– Мама, это селёдочный кашель! – взвыл Мишка.

– Знаю я, какой это кашель! Это безкурткиподворубегательный кашель! Кто три недели ангиной болел?

– Ну, я…

– Тогда пей.

Я пнула Мишку ногой под столом – иногда с мамами лучше не спорить.

– Дело в том, что после ангины падает иммунитет, – сказала Мишкина тётя.

– Ничего у меня не падало, – пробулькал Мишка, давясь молоком. Тётя Оля работает поваром в больнице скорой помощи. Поэтому она знает про болезни всё. Думаю, даже больше, чем мой папа – он никогда не говорит о болезнях так долго.

– А ещё простудным заболеваниям способствует переохлаждение. – Тётя Оля достала из шкафа шерстяные носки и лохматую жилетку.

Я пнула Мишку ещё раз – чтобы не вздумал сопротивляться.

А он и не спорил. Он даже согласился, что уже пора спать.

Я слушала, как Мишка сердито сопит на кровати – весь потный, укутанный с головой в два одеяла.

– Потерпи, Мишка, – прошептала я. – Завтра они увидят, что ты здоровый, и мы пойдём за грибами. Соберём больше всех. Мы такие грибы найдём, каких никто не знает. По книжке проверим – и наберём полные корзинки…

– Ага, – пропыхтел Мишка.

В комнате было темно и тихо. В печке потрескивали красные угольки.

ТАКОЙ темноты и тишины никогда не бывает в городе.

Заскулила Ветка. Наверное, она тоже улеглась где-то рядом – устроилась в рюкзаке, на моём свитере… Я закрыла глаза, чтобы спать, и от этого ничего не изменилось. Из одной темноты я сделала шаг в другую, такую же темноту. Нырнула поглубже и незаметно уснула.

– Это нечестно!!! – От Мишкиного ора я чуть не упала с дивана. – Они просто ушли, и всё! Они даже не собирались нас будить!

Мишка прыгал по комнате на одной ноге. Кажется, пока мы спали, Ветка стащила Мишкин башмак и теперь грызла его под кроватью.

Наконец Мишка остановился. Уши у него были красными – как будто Маргарита Романовна раскрасила их своей учительской ручкой.

– Ты рюкзак брала?

– Ну брала. А можно не орать?

Терпеть не могу, когда меня будят.

Но Мишка будто не замечал моего плохого настроения.

– У нас полчаса, – сказал он и вместе с рычащей Веткой вытянул из-под кровати ботинок. – Нужно позавтракать и всё сложить.

– Что сложить? – пробурчала я, вылезая из-под одеяла.

– Я же сказал – ВСЁ!

Можно подумать, Мишка жил на свете сто лет. И все эти сто лет каждую субботу ходил за грибами. Он запихал в рюкзак всё, что может пригодиться в дороге.

Пока Мишка искал корзинки, я написала записку:

Под буквами я нарисовала ёлку, а рядом с ней – кучу грибов, гораздо выше ёлки. Самый верхний гриб упирался в солнце.

Мы шли по лесной тропинке. Я, Мишка и Ветка. У меня в руках болтались две пустые корзинки, а у Мишки – одна. Зато очень большая.

Нас окружали прямые тёмные стволы. Целая ТОЛПА сосен.

Мне нравилось их разглядывать. Вот так, непривычно – снизу вверх.

– Эй, будешь пялиться в небо – ничего не найдёшь!

Мишка смотрел только вниз. Он кидался к каждому камушку, разгребал листья, даже принюхивался. Ветка с лаем носилась за ним – наверное, надеялась, что он отроет что-нибудь вкусное.

– Стой! – Мишка заорал на весь лес.

Но было поздно – я уже опустила ногу…

Мишка плюхнулся на колени рядом с моим ботинком.

– Это был наш первый гриб, – простонал он. Потом посмотрел на моё несчастное лицо и добавил: – Знаешь, есть такая поговорка – первый гриб комом. Народная мудрость.

Мне кажется, Мишка что-то напутал. Но я не стала с ним спорить. Мишка всегда находит слова, чтобы меня утешить. А я… я должна была найти новый гриб! Чтобы утешить Мишку.

И вдруг… Вдруг я увидела! Он был большущим, со странной шляпкой какого-то болотного цвета. Как будто она была сделана из пластилина и на неё нажали пальцем – так, что в середине получилась ямка. Настоящий лесной гриб!

– Мишка, смотри. – Я так разволновалась, что даже осипла.

Будет ужасно обидно, если это окажется какая-нибудь поганка. Народная мудрость ничего не говорила про то, что и второй гриб должен быть комом.

Мишка достал из рюкзака книжку и положил её на землю – чтобы сравнить нашу находку с картинкой.

– Груздь чёрный, – Мишка читал громким учительским голосом, как будто кроме меня и Ветки его слушала целая поляна учеников. – Так, шляпка тёмно-оливкового цвета, обычно имеющая вдавленную середину. Короткая ножка более светлого оттенка. Это же тёмно-оливковый цвет?

Мы положили гриб на страницу, прямо рядом с картинкой.

Да, это был ОН! Наш первый Настоящий Груздь.

На дно корзинки Мишка насыпал листьев и устроил на них наш гриб.

Каждую секунду он оглядывался на меня и нудил:

– Не маши корзинкой, там гриб сломается. Не бери его в руки – потеряешь!

А мне всё время хотелось его доставать и нюхать.

У него был горьковатый и какой-то прохладный запах. В сто раз лучше, чем любые цветы или духи́, на которые Аня копила деньги полгода.

– Смотри, что тут написано: «Солёные грузди являются очень вкусным и питательным блюдом».

Мишка умудрялся читать прямо на ходу – и даже ни разу не споткнулся.

Я представила огромное блюдо, на котором лежит одинокий, но очень питательный груздь. Принесу его папе, и он удивится. Это же не какой-нибудь кефир, который купили в магазине. Это ЕДА! Мы сами добыли её в лесу. Жалко, что этой еды так мало…

– Жень. – Мишка схватил меня за руку. – Ты их тоже видишь? Или мне кажется?

Там, куда показывал Мишка, за тёмными стволами сосен я увидела маленькую круглую полянку.

Она была просто набита грибами – как пиратский сундук с сокровищами.

И мы их нашли – самые первые!

Холодный сосновый лес кончился. Наша тропинка терялась в опавших листьях – рыжих, светло-жёлтых и красных. Из названий грибов Мишка сложил Грибную Песню и теперь пел её – громко, на весь лес:

 
Чёрные грузди, белые грузди,
Рыжик, опёнок и сыроежки.
Вот подберёзовик и подзелёнка,
Вот подосиновик и черемша…
 

– Мишка, черемша – это не гриб.

– Ну и пусть, – фыркнул Мишка. – Зато звучит красиво. Для поэзии это главное.

И тут я увидела дом. Дом среди леса – это было так же странно, как слово «черемша» в Мишкиной песне.

В нём не было стёкол. По стене хлопали грязные занавески в жёлтую клетку. Синяя крыша была какой-то поблёкшей, как будто её долго полоскали под ливнями и ветрами. А вокруг дома росли яблони. Красными яблоками была усыпана трава. Но их всё равно оставалось много на ветках.

– Вкусно! – Мишка поднял яблоко и откусил большущий кусок. – Надо их тоже собрать… Придём, а у нас полные корзинки: и грибы, и яблоки, и… вообще! Вот тогда они пожалеют, что без нас ушли!

Дверь была не заперта. Когда мы вошли, с дивана спрыгнула мышь. Я огляделась. Полки с вазочками и чашками – такими пыльными, что уже не видно, какого цвета на них узор. Коврик с оленями, прибитый гвоздями прямо к стене.

– Тут лесник жил, – сказал Мишка. – Я помню. Его жену баба Роза звали, а он говорил: «Мой цветочек».

– А куда они делись?

– Умерли. Тётя Оля к ним прошлым летом пришла – а тут уже никого.

Я подошла к полке и взяла в руки фарфоровую фигурку. Это был солдат в смешной шапке с длинными ушами и с красной звездой. Кажется, голова его была когда-то отбита, но потом её приклеили.

– Представляешь, он всем яблоням придумывал имена.

– Как это? – удивилась я.

– Мама рассказывала. У них детей не было, и они посадили семь яблонь. Вон та – со сломанной веткой – Антон…

Я вытерла солдата рукавом куртки. Теперь стало видно, что усы у него смотрят в разные стороны: один вверх, а другой вниз. Наверное, художник торопился, когда их рисовал.

Я представила, как он будет стоять совсем один, пока голубые глаза не спрячутся за паутиной и пылью.

– Мишка, этот солдат – он же теперь ничей. Можно я его заберу?

– Забирай, – разрешил Мишка. – А я… я тоже возьму…

Мишка огляделся, потом придвинул табуретку и снял с печки ржавый утюг безо всякого провода.

– Он что, как беспроводная мышь, – на батарейках?

– С ума сошла, – фыркнул Мишка. – Он знаешь какой старинный! Его нагревали на огне и гладили. Я в кино видел.

– А зачем он тебе?

– Затем. Может, я утюги начну коллекционировать! Смотри, какой тяжеленный! Такая вещь в хозяйстве всегда пригодится.

Теперь наши корзинки были почти полными: грибы, яблоки, фарфоровый солдат. А у Мишки – ещё и утюг. Мы перебрались через поваленные деревья, спустились в овраг, снова вскарабкались вверх.

– Всё, я больше не могу, – пропыхтел Мишка. – Давай быстренько забежим домой, оставим всё это и с пустыми корзинками снова пойдём. Пока мама с тётей Олей вернутся, мы десять корзинок успеем набрать!

Кажется, мы шли уже целый час. По дороге мы собрали целую кучу грибов. А нашей деревни всё не было.

– Сейчас повернём направо – и будет поле, – говорил Мишка.

Но тропинка поворачивала влево, и за ней был всё тот же лес.

– Подожди-подожди, – бормотал Мишка, перекладывая утюг в другую руку. – Это, наверное, ВТОРАЯ ДОРОГА. Тут скоро будут берёзы, а потом такая горка. Мы с неё спустимся – и прямо к деревне.

Но дальше вместо берёз росли ёлки. Тропинка становилась всё тоньше. Лохматые колючие ветки цепляли меня за волосы.

И тут мы увидели горку. Мишка с радостным воплем стал карабкаться вверх. Даже я с трудом его догоняла.

Наконец мы поднялись.

Внизу не было никакой деревни. На жёлтом песке лежала узкая лента реки, а за ней опять начинался лес. Он был везде…

– Мишка, – осторожно сказала я, – кажется…

– Нет, – перебил меня Мишка.

– Да. Мы заблудились!

Мы спустились к реке. Ужасно хотелось есть. Бутерброд пришлось делить на троих: Мишке, Ветке и мне.

Я хотела достать и второй бутерброд, но Мишка не разрешил.

– Ты что, собираешься до ночи бродить? – испугалась я.

– Нет. Но тут, – Мишка потряс книжкой, – так написано. Страница семьдесят пять: «Никогда нельзя сразу съедать все припасы».

Потом он разрешил попить воды из бутылки. А Ветка смогла напиться из речки.

– Может, отправим в бутылке письмо? Напишем, что мы потерпели крушение. То есть заблуждение.

– И чего? – недоверчиво спросил Мишка. – Ну, выудит её кто-нибудь… к началу второй четверти. Ты что, хочешь сидеть всё это время на берегу?

Ну уж нет! Я не собираюсь торчать у этой речки до самой зимы.

– Ветка, домой! – крикнула я.

Ветка уставилась на меня. Такие же обалдевшие глаза были у Мишки. Наверное, они решили, что я сошла с ума.

– Домой, Ветка! Ищи! Домой!

Тут и до Мишки что-то дошло. Он вскочил на ноги и подхватил:

– Ветка! Дома – горошек! Ищи!

Кажется, Мишка изобрёл новую команду – «горошек».

Он и договорить не успел – собака уже рванула вверх по холму.

Раньше я думала, что люблю бегать.

Теперь я точно знаю: я НЕНАВИЖУ бегать по лесу. Особенно с корзинками в руках. Ветки деревьев растут слишком низко. А может, это я выросла слишком высоко.

Во всяком случае, мы всё время ВСТРЕЧАЛИСЬ.

В моих волосах застряла целая куча иголок, листьев и колючих сучков.

Заколка осталась на какой-то берёзе. Ёлка расцарапала мне лоб.

Не представляю, как Мишка, с корзинкой и утюгом, умудрялся не падать.

– Не отставай!

– А горошек там есть? – пропыхтела я.

– Какая разница! Пусть дом найдёт. А горошек… где-нибудь отыщется.

Следом за мелькнувшим хвостом я продралась через кусты…

Чёрные бревна вокруг сгоревшего костра, груда мусора – пакеты, консервные банки.

И счастливая Ветка с жестянкой на морде. Она нашла, что искала!

Угадайте, что было написано на банке?

Правильно. ЗЕЛЁНЫЙ ГОРОШЕК!

– Глупая собака, – бурчал Мишка. – Привела нас непонятно куда, ещё и застряла.

Сначала ему пришлось держать Ветку: я села на корточки и стаскивала с её морды вылизанную до блеска банку. Потом ему на ногу свалился утюг.

Мишка сказал, что больше никуда не пойдёт и будет спать.

Он улёгся на мох. Закрыл глаза. Ветка пристроилась рядом. Она высовывала язык и ловила невидимые капли. Как будто сверху, сквозь чайное ситечко, просеивали настоящий большой дождь.

– Мишка, ты знаешь, где север?

– Знаю, – пробурчал Мишка, не открывая глаз. – На странице сто четырнадцать. Кора берёзы и сосны на северной стороне светлее. А ещё камни и стволы покрыты мхом.

Кажется, он всю книжку выучил наизусть!

– Вот смотри: в городе дома тепло. А в деревне мы печку топили. Получается, тут холоднее… А ещё помнишь, вчера сосед приходил?

– А сосед при чём? – лениво спросил Мишка.

– Так он твоей тёте Оле жаловался: вот вы уедете, я тут мхом порасту от тоски. А ты сам сказал, что мох растёт…

– На севере!

Мишка вскочил. Сунул в рюкзак утюг. Завязал шнурки. Сорвал ЕЩЁ ЧЕТЫРЕ СЫРОЕЖКИ.

– Мишка, может, хватит?

– Ты что? – возмутился Мишка. – Грибов много не бывает. Вот вернёмся домой – все нам завидовать будут.

Я, Мишка и Ветка

шли,

брели,

плелись,

шагали,

неслись вперёд,

еле ползли.

А ещё – устало перебирали лапами.

Ветка зубами цеплялась за мои джинсы – чтоб я волокла её на ноге. Мне уже надоело её стряхивать. Дождь-невидимка вырос. Теперь вместо крошечных точек дождя появились длинные строчки. Они как будто пришивали серое небо к земле. Один стежок, другой…

– Мокро, – поёжился Мишка. – Может, шалаш сделаем? Тут на странице семьдесят есть картинка: берёшь две длинные палки с развилками на конце…

Но мы не успели найти палки с развилками. И палок с разложками тоже не отыскали.

Потому что пошёл,

побежал…

нет, просто ХЛЫНУЛ ДОЖДЬ!

Оказывается, даже самые густые ветки пропускают воду.

Я изо всех сил прижималась к стволу животом – и всё равно промокла.

Дождь кончился.

Надо было идти дальше. Но я не могла. Я стала такой тяжёлой, как будто вся эта небесная вода вылилась прямо В МЕНЯ. Лучше свернуться в сырой клубок и закрыть глаза.

На уроках Маргарита Романовна рассказывала нам, что нужно любить природу.

Ага. Легко говорить, когда сидишь в тёплом классе и смотришь на неё в окно.

А я эту природу уже ненавижу.

У неё отовсюду торчат колючие ветки и валяются шишки и палки, от которых потом все пятки болят. И везде, куда ни посмотришь, – стволы. Как линейки в бесконечной тетрадке.

Скорей бы эта природа закончилась.

– Хо-хо-холодно, – Мишка стучал зубами.

Мы достали из рюкзака шерстяные носки и честно их поделили. Мишка напялил носок на промокшую левую ногу. А я спрятала в носок руку. Жалко, что у Мишки не три ноги, – тогда бы мне досталась ещё одна носочная варежка.

У меня так замёрзли пальцы, что я не могла ими пошевелить.

Можно было не сомневаться – мы ТОЧНО пришли на Север. И нашей деревни там не было.

Остались Юг, Восток и Запад. Если не останавливаться, когда-нибудь мы дойдём до Гаврилина. Лет через десять – наверняка. У Мишки вырастет борода, а у меня грудь, как у Ани. Правда, я не уверена, что этого хочу. Но Анька говорит, «никуда не денешься».

Зато мы соберём целую кучу грибов. Индийские грибы, африканские, китайские, французские… Можно сочинить целую книжку:

– Страница сто восемнадцать, – сказал Мишка.

Кажется, он стал бредить. Я читала, с путешественниками и не такое бывает.

– Страница сто восемнадцать, – повторил он и громко чихнул. – Там нарисован костёр. А в рюкзаке – спички.

Конечно, Мишка знал о кострах всё. Мы собирали палки и брёвна, а он рассказывал, чем таёжный костёр отличается от костра-колодца. Сначала он хотел сложить какой-то особенный звёздный костер. Но потом решил, что с ним слишком много возни.

Мишка знал всё. Кроме одного: КАК соорудить костёр, когда вокруг мокро.

Мы извели полкоробка спичек. В конце концов я отыскала несколько сухих еловых лапок. Из отсыревшей книги мы вырвали страницу с надписью «Оглавление».

Наш костёр получился маленьким и кривым.

От него было больше дыма, чем тепла.

Ветка даже подходить к нему не стала.

Я так и не поняла, согрелись мы с Мишкой или просто продымились.

Если нас будут искать, специальные собаки не понадобятся.

Обычная мама легко нас найдет – ПО ЗАПАХУ!

Если бы ещё знать, когда…

Нужно было брать карту, а не пихать в рюкзак всякую ерунду вроде соли, верёвки или…

– Мишка, мы ДУРАКИ! – заорала я.

Мишка ТАК на меня уставился, будто на моей голове выросло дерево. Я схватила рюкзак и вытряхнула в траву пакет с грибами, книжку, носки, помятый бутерброд…

– Точно дураки, – сказал Мишка с глупой улыбкой, сел на корточки и осторожно, как сокровище, достал из-под груды вещей… Вы уже догадались? Конечно же, СВОЙ МОБИЛЬНИК!

Сейчас я позвоню Мишкиной маме, и наше приключение наконец закончится!

Нам, конечно, влетит, зато мы вернёмся домой – с яблоками, грибами, старинным утюгом и фарфоровым солдатом с красной звездой на шапке. И можно будет вылезти из промокших ботинок и попросить, чтобы тётя Оля сварила какао.

Холодные пальцы не попадали на кнопки.

Так…

Последние цифры…

Вызов…

Телефон запищал и сказал мне в ухо противным пластмассовым голосом:

– Вы находитесь вне зоны действия сети…

Я залезала на пни и коряги. Я бегала с поднятой рукой. Подпрыгивала и наклонялась. Я даже вскарабкалась на сломанную ёлку.

Я набирала номер и слышала одно и то же:

– Вы находитесь вне…

У меня даже зубы заныли от этого голоса.

Я сунула телефон в карман.

А звук всё равно остался. И он становился всё ближе:

– Др-тр-др-тр-др-тр-р-р-р-р…

– Мы зде-э-э-сь! – заорал Мишка, размахивая руками.

Я подхватила его крик, хотя не понимала, КОГО мы зовём.

Наверное, так поступают все, оказавшиеся на необитаемом острове. Или в необитаемом лесу. Увидят на горизонте крошечную точку и начинают дико орать и прыгать. Неважно, чтó там – пиратский корабль, огромный кит или жёлтая подводная лодка. Главное, чтоб ТЕБЯ НАКОНЕЦ-ТО СПАСЛИ!

– Тр-ДР-Р-Р-Р-Р…

Наконец из-за деревьев появился ОН.

Ярко-синий. Забрызганный грязью. Окружённый облаком вонючего дыма. Самый прекрасный на свете Спасательный Мотоцикл с Коляской!

Наш Спасатель-мотоциклист был каким-то клочковатым. Вокруг лысины пухом топорщились чёрные волосы. Из дырки на куртке торчала белая подкладка. Правое ухо было заткнуто ватой. Он так и не заглушил двигатель, поэтому нам приходилось перекрикивать тарахтение мотоцикла.

– Как ваша деревня называется?

– Гаврилино! – крикнул Мишка.

– Чево?

– Гав-ри-ли-но.

– Гав-гав-гав-гав, – Ветка тоже хотела поучаствовать в общем разговоре.

– Не, туда не успею. У меня футбол через полчаса.

– Кто через полчаса?

– Фут-бол. Наши с португальцами играют. Я до поворота к деревне подброшу, там уже дома видны… Короче, поехали.

Про то, КАК мы ехали, я ничего не могу рассказать.

Мишка обхватил Мотоциклиста руками. А я кое-как втиснулась в коляску. Вернее, просто сложилась пополам, так что ноги торчали вверх, как две палки. На меня кинули корзинки и Мишкин рюкзак. Ветку я зажала под мышкой.

Мотоцикл зафырчал, подпрыгнул и выплюнул облако чёрного дыма. А дальше я видела только это:

Потом я услышала:

– Приехали!

И увидела вот это:

Я даже не помню, как вывалилась из коляски.

Я лежала на траве, и перед глазами у меня всё кружилось.

Хорошо, что Мишка не разрешил съесть второй бутерброд.

– Короче, по этой дороге вниз – и ваша деревня. Вон, уже крыши видны.

– Здóрово! – выдохнул Мишка.

Я хотела сказать «спасибо», но у меня получилось какое-то мычание.

– И где ты такую подружку откопал, – хмыкнул мотоциклист. – С такой тока лампочки хорошо закручивать. Поцеловать захочешь – с тубаретки не дотянешься.

Мишка плюхнулся рядом со мной на траву. Ветку он сунул к себе под куртку, чтобы она не выскочила под колёса. Я его даже не просила – он сам знал, как нужно сделать.

А этот мотоциклист – просто дурак, хоть и взрослый. Целоваться… Как будто нам с Мишкой нужны такие глупости.

Рёв двигателя… чёрный дым… и наконец – тишина.

Мишка отпустил Ветку и сказал:

– Дурак этот мотоциклист. Тоже мне, «тубаретка»!

Мы спускались так быстро, что земля била нас по пяткам.

– Вот моя деревня, – сказал Мишка и махнул рукой. Голос у него стал какой-то ненастоящий, как будто из телевизора. Наверное, Мишка чуть-чуть сошёл с ума от того, что так много времени провёл в лесу, – потому что этим ненастоящим голосом он вдруг… запел.

Песня о деревне

 
(слова из учебника, музыка народная)
Вот моя деревня,
Вот мой дом родной,
Вот бегу… иду с грибами…
По горе крутой… ОЙ.
 

Мишка остановился, как будто поперхнулся словами.

– Жень. Кажется, это НЕ МОЯ ДЕРЕВНЯ!

Я толкнула калитку, и мы вошли.

– Здравствуйте! – крикнул Мишка.

Старушка стояла к нам спиной. Она встряхнула голубую ночную рубашку и повесила её на верёвку. Рядом качались ещё три точно такие же – красная, жёлтая и зелёная. Ветер мотал мокрые разноцветные рукава. Мы посмотрели на рубашечный светофор и решили, что можно подойти поближе.

– Извините, пожалуйста! – закричал Мишка и сделал большущий шаг.

Я уговаривала себя пойти за ним – и не могла… Это как войти в комнату, где меня никто не знает. Неважно, удивляются люди или делают вид, что совсем не удивились. Они всё равно говорят со мной ПО-ОСОБЕННОМУ. Старательно улыбаются или отводят глаза.

Я бы очень хотела не отличаться от остальных. Но такой комнаты я ещё не встречала.

– Скажите, это деревня Гаврилино? – Мишка подошёл ещё ближе.

Старушка выплеснула воду из таза и обернулась.

Вот уж кто не был похож ни на кого на свете. Сложенная пополам, как листок из тетрадки. И лицо – тоже как будто бумажное, с какими-то пятнышками, штрихами и складками. Наверное, она жила много лет, и время её сминало – так же, как я кручу в пальцах фантики от конфет.

– Гаврилино? – Бумажная бабушка вытерла мокрые руки о юбку. – До Гаврилина пять километров. А это – Гаврюшино.

А мне она ничего не сказала. Наверное, она прожила на свете так долго, что уже ничему не удивлялась.

Мы в школе ещё не решаем задачи. Мы пишем цифры и складываем из них примеры.

Если мы путаемся, Маргарита Романовна говорит, что надо не торопиться, а хорошенько подумать.

Но ТАКИЕ задачи даже Маргарита Романовна не смогла бы решить.

ЗАДАЧА 1

Два человека, одна собака, утюг, толстая книжка и три тяжеленные корзинки с грибами и яблоками находятся в пяти километрах от деревни ГАВРИЛИНО.

Вопрос: с какой скоростью два человека должны тащить грибы, утюг и собаку, чтобы вернуться в деревню ГАВРИЛИНО до того, как тётя Оля забудет, что наказывать ремнём – негигиенично и непедагогично?

ЗАДАЧА 2

Один утюг весит столько же, сколько одна собака, проглотившая толстую книжку. Три корзинки с грибами и яблоками весят столько же, сколько собака, проглотившая книжку, утюг и четыре гриба.

Вопрос: как донести всё это до деревни ГАВРИЛИНО, если хочется лечь на траву в деревне ГАВРЮШИНО и вообще никуда не идти?

ЗАДАЧА 3

В деревне ГАВРЮШИНО было пятнадцать жителей, четыре машины, два трактора и одна лошадь. Десять жителей деревни ГАВРЮШИНО уехали на свадьбу в посёлок и забрали с собой четыре машины, один трактор и лошадь.

Вопрос: как одна Очень Старая Бабушка может помочь двум усталым грибникам и одной собаке вернуться домой, если она не умеет водить трактор?

– Эх, мобильника у меня нет, – вздохнула Бумажная бабушка. – А то позвонили бы.

– Мы уже звонили, – мрачно сказал Мишка. – Женька по лесу как белка скакала.

– И чего?

– Ничего. Говорят: вы вне зоны действия этой самой… сети.

– Так то в лесу! А на крыше сарая – очень даже хорошая сеть. Действует. К нам все соседи звонить приходят. Вон и лестница стоит.

Почему-то все думают, что я не должна бояться высоты. Как будто я и так привыкла смотреть на всё сверху.

Я сидела на крыше сарая. Мне очень хотелось за что-нибудь уцепиться. А ещё лучше – вообще слезть на землю. Но я встала. Тут, наверху, даже ветер был другим. Захочет – и сбросит меня вниз.

Телефон, цифры, гудок… ЕСТЬ!

– Алло! – голос Мишкиной мамы был таким громким, будто она была рядом. – Алло! Мишка?! Вы где?!

– Тёть Лен! – закричала я. – Вы только не волнуйтесь! Мы…

Больше я ничего не успела сказать. Мобильник опять запищал. А слушать про эту дырявую сеть мне больше не хотелось.

Да уж. Здорово я всех успокоила.

Теперь Мишкина мама ТОЧНО будет за нас волноваться.

– Надо было сразу кричать: мы в Гаврюшино!

– Вот и лез бы на крышу сам, если знаешь, как надо!

Мишка злился.

Но я на себя злилась ещё больше.

Даже Ветка рассердилась. И зарычала на нас обоих.

Обычно взрослые всегда вмешиваются. Начинают объяснять, почему дети не правы.

Бумажная бабушка не говорила лишних слов. Наверное, у неё их осталось немного и ей совсем не хотелось тратить свои запасы на всякую ерунду.

– Картошки хотите? – спросила Бумажная бабушка.

– Ага! – хором ответили мы с Мишкой.

А Ветка сказала: «Гав!»

Ещё вчера я думала, что самая вкусная еда – это лимонное мороженое, которое продаётся у нас в магазине.

Теперь я точно знаю – Самая Вкусная Еда делается так:

Самая вкусная еда (рецепт)

Налить в блюдечко душистое подсолнечное масло (оно пахнет семечками и называется «Нерафинированное»). Посолить его. Обмакнуть кусок чёрного хлеба в солёное масло.

Заедать всё это горячей картошкой и холодным солёным огурцом.

Если хотите, чтобы еда стала ещё вкуснее, положите в корзинку утюг и носите его целый день.

– Ох, – одновременно сказали мы с Мишкой и откинулись на спинку деревянного диванчика.

– Ик, – сказала Ветка и плюхнулась мне на колени. Вот уж не думала, что собаки умеют икать.

– У неё пузо тяжёлое, как шкаф, – пожаловалась я Мишке.

– Вот хорошо, что напомнили, – подхватилась Бабушка. – Я к дочке в город уезжаю. Зимовать. Так у меня в шкафу две банки остались – одна с вареньем, другая с огурцами.

– А вы с собой возьмите, – торопливо сказал Мишка. Наверное, сразу представил, как здорово ему будет идти по лесу с двумя банками и утюгом.

– Так взяли уже. Еле чемодан застегнули! А вы это… на память. Под ёлочкой на Новый год и откроете.

– Под ёлочкой откроете, – бурчал Мишка. – Мы тут ещё зиму встретим. Сядем под ёлку – их тут вон сколько – и будем ваши огурцы с вареньем лопать.

Я ничего не ответила. Мишка редко сердится, но, если у него плохое настроение, с ним лучше не спорить.

А ведь всё было так здóрово! Мы сразу увидели дорогу, про которую нам рассказала Бумажная бабушка. Не зря Мишка записал каждое слово.

Эти слова были как волшебная нитка, свёрнутая в клубок. Размотаешь его до конца – и вернёшься домой.