Текст книги "Кто на свете всех прекрасней?"

Автор книги: Марисса Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Буквой «Л»? Как Луна? – Солстис снова приветливо улыбнулась. – С удовольствием. Доставить перчатки к утру?

– Да. – Левана замолчала, распрямляя плечи. – Доставьте во дворец, принцессе Леване. Я сообщу стражникам, что жду посылку. Они проследят, чтобы вы получили деньги.

Улыбка Солстис исчезла, в глазах девушки появились удивление и паника. Левана хорошо знала этот взгляд – когда люди осознавали, что находятся в присутствии королевской особы, и пытались вспомнить, не сделали ли они чего-нибудь, что заслуживает наказания. Взяв себя в руки, Солстис присела в неуклюжем реверансе, схватившись за прилавок.

– Простите, что не узнала вас, Ваше Высочество. Для меня огромная честь работать для вас.

Согреваемая осознанием своей власти над ничтожной девчонкой и ее ничтожным магазином, а также мыслью, что служить ей, принцессе, действительно большая честь, Левана почувствовала соблазн продемонстрировать свое могущество. Она представила, как потребует, чтобы Солстис перед ней опустилась на колени, зная, что в ее положении это не просто. Как поставит под угрозу ее репутацию, с недовольством отослав новые перчатки обратно. Как прикажет Солстис отдать ей чудесный гобелен с Землей в качестве королевского налога или в знак благодарности, зная, как тяжело ей расставаться с тем, что так для нее важно.

Но Левана похоронила свои фантазии, прежде чем язык успел предать ее.

Солстис обязательно обо всем расскажет мужу, и Эврет Хейл больше никогда не назовет Левану Ее самым очаровательным Высочеством.

Левана с трудом сглотнула и улыбнулась впервые с того момента, как вошла в магазин. Возможно, она пришла именно за этим. Чтобы Солстис рассказала о неожиданном визите принцессы и о том, что Левана наденет одно из ее творений на коронацию. Сердце Леваны оттаяло, когда она подумала, что Эврет узнает о ее щедрости. Ей хотелось, чтобы он подумал о ней, хотя бы на мгновение. Ей хотелось, чтобы он восхищался ею.

Поэтому Левана солгала.

– Носить такое произведение искусства – честь для меня, – сказала она. – Теперь я понимаю, почему сэр Хейл так вас хвалил.

Солстис расцвела всей радостью женщины, которую любят, и Левана поспешила уйти, пока желчь не обожгла ей горло.

* * *

На следующее утро, в день коронации Чэннери, казалось, будто вся Луна получила разрешение сделать вид, что никакого убийства не было. Что воспоминания о короле Марроке и королеве Джаннали сохранятся лишь в учебниках истории, а юная Чэннери станет самой честной и справедливой правительницей. Левана не знала, сколько людей верит в это – и сколько из тех, кто верит, по-настоящему знает ее сестру, – но она не могла оспорить право Чэннери на трон. Они с сестрой были единственными известными наследницами рода Блэкбернов, наследницами далекого предка, который первым родился с лунным даром. Чэннери, старшая дочь короля, станет королевой. Затем править будут ее сын или дочь, и так поколение за поколением. Именно так передавалась корона – с того самого дня, когда Луна стала монархией. Со дня, когда Сайпрус Блэкберн основал династию.

Левана не собиралась подрывать эти ценности, как бы ни угнетали ее мысли о том, что глупая и пустоголовая Чэннери будет тратить больше времени, флиртуя с привлекательными стражниками, чем обсуждая экономические трудности страны.

Но Леване было всего пятнадцать лет – ей так часто напоминали об этом. Что она вообще знает о том, как управлять королевством?

Ничего, ответили бы и Чэннери, и любой маг, который готовился присягнуть королеве. По-видимому, их предвзятость позволяла игнорировать законы, ведь Лунным королевством мог править даже тринадцатилетний – по рекомендации двора или без нее.

Левана стояла на балконе третьего уровня и осматривала большой зал, где прошли похороны, где ее сестра плакала до тех пор, пока не упала в обморок или притворилась, что упала, и была уведена стражником, оказавшимся рядом. Им оказался Эврет Хейл. Левана осталась одна и была вынуждена продираться сквозь неподготовленную речь, полную лжи и фальшивых слез.

Теперь серость исчезла, на смену ей пришли официальные цвета Луны – белый, красный и черный. На стене за помостом висел огромный гобелен с лунными регалиями, вышитыми блестящими нитями. Изображения на гобелене относились к тому времени, когда Луна еще была республикой. На переднем плане были изображены Луна и ее столица, Артемизия, а вдалеке – Земля, бывший союзник. Прекрасная работа – но Левана не могла не думать о том, что она была бы еще лучше, если бы ее выполнила Солстис Хейл.

Пока служанки сновали по коридорам, заканчивая подготовку к церемонии, а ее сестра надевала парадные одежды, Левана наслаждалась минутами безмятежности, одна в пустом зале.

Она выбрала простое платье сапфирового оттенка – в тон перчаткам, которые доставили утром. Они лежали в белой коробке, завернутые в хрустящую шелковую бумагу. Солстис вложила в коробку короткую записку, которую Левана выкинула, не читая.

В дневном свете, пробивавшемся сквозь окна, перчатки выглядели даже прекраснее, а вышивка оказалась более изящной и сложной, чем она представляла. Нити незаметно начинали букву «Л» на ладонях и поднимались дальше вдоль локтей, словно живые ветки плюща, чтобы затем идеально слиться с цепочками, ведущими к колье.

Левана почти ощущала себя королевой, стоя на балконе, и не могла отделаться от мысли, что это день ее коронации. Она еще не выбрала подходящие чары, поэтому на время превратилась в сестру – двадцатидвухлетнюю, зрелую и элегантную, с глазами, которые всегда улыбались.

Но нет. Она не хотела быть Чэннери. Не хотела обладать ее красотой, неотделимой от жестокости и самолюбия.

Не успела Левана подумать об этом, как в ее мыслях возникла другая женщина.

Полагаю, вы не знакомы с моей супругой…

Принять облик Солстис Хейл казалось чем-то запретным, достойным осуждения, но при этом удивительно правильным. Левана представила ее безупречное лицо и темные локоны, струящиеся за плечами, миндалевидные глаза и красные губы – будто только что после поцелуя… Хотя, возможно, последнее Левана выдумала из зависти. Она подумала о густых манящих ресницах Солстис и о том, что женщина сияла от счастья даже в день траура. Она подумала о ее животе, большом и круглом, и скором обещании родить ребенка.

Ребенка Эврета.

Левана приложила руку к своему животу, добавив беременность в свои чары. Каково это – чувствовать, как внутри тебя растет живое существо? Ребенок, зачатый по любви, а не ради политической выгоды.

– Левана, ты гото…

Левана резко обернулась, когда Чэннери поднималась по лестнице. Сестра увидела ее и остановилась.

– О, вы не Левана…

Чэннери поколебалась, прищурила глаза. Левана видела это выражение лица тысячу раз. Как бы она ни была уверена в своих чарах, Чэннери всегда распознавала их. Она никогда не объясняла, что выдает Левану – манера держаться, или особое выражение лица, или что-то еще, например дрожь азарта. Но Чэннери и правда обладала особым талантом.

Почувствовав, что сестра еще не решила, что делать с беременной женщиной, разгуливавшей по верхнему балкону большого зала, Левана присела в неуклюжем реверансе.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – сказала она тихо. – Я не должна находиться здесь. Я лишь ждала своего мужа со службы и решила насладиться праздничным убранством.

Решив, что она сказала больше, чем настоящая швея, Левана снова поклонилась.

– Могу я оставить Ваше Величество?

– Да, – ответила Чэннери, все еще колеблясь. – И больше мне не попадайтесь. Это не детская площадка для тех, кому скучно. Если захочется заняться чем-то полезным, пока вы, – она указала на живот Леваны, – не родили, уверена, моя горничная найдет для вас занятие. При мне никто не будет бездельничать, даже женщина в вашем положении.

– Конечно, Ваше Величество.

Опустив голову, Левана обошла сестру и направилась к лестнице.

– И еще кое-что.

Левана замерла на третьей ступеньке от места, где стояла Чэннери, не осмеливаясь посмотреть ей в глаза.

– Вы супруга сэра Хейла, не так ли?

– Да, Ваше Величество.

Левана услышала мягкий шаг, затем еще один. Чэннери остановилась на ступеньке выше. Любопытная Левана подняла взгляд и тут же пожалела, увидев усмешку Чэннери.

– Тогда скажите ему, что я получила большое удовольствие от времени, которое мы провели вместе после похорон, – проворковала Чэннери. Ее мелодичный голос напоминал журчание ручья вокруг старых камней. – Он очень меня утешил, и, надеюсь, нам еще не раз удастся насладиться обществом друг друга. – Она коснулась языком уголка рта, когда посмотрела на фальшивый живот Леваны. – Вам очень повезло, миссис Хейл.

Левана потеряла дар речи. Ужас и гнев быстро заполонили мысли, кровь прилила к лицу.

– Ты лжешь!

Нежный взгляд Чэннери тут же стал высокомерным.

– Это ты! – воскликнула она с радостным смехом. – Почему, во имя Луны, ты изображаешь жену стражника? Да еще и беременную!

Сжав кулаки, Левана отвернулась и пошла по ступеням.

– Просто упражняюсь! – крикнула она через плечо.

– И в чем именно? В том, как наводить чары? – спросила Чэннери, следуя за ней. – Или жить в вечном одиночестве? Ты должна убедиться, что не привлечешь внимание двора, разгуливая в образе бедной беременной женщины. Или… ох! – притворно изумившись, Чэннери прижала руку ко рту. – Или ты надеешься, что сэр Хейл увидит тебя такой? Ты хотела, чтобы он принял тебя за свою возлюбленную? Подхватил тебя на руки, зацеловал или, возможно, даже… повторил то, из-за чего ты так выглядишь?

Подавив смущение, Левана удерживала облик Солстис Хейл – отчасти из принципа. Чэннери думала, что, если будет достаточно долго издеваться над Леваной, та потеряет контроль над собой. Леване не хотелось подтверждать ее правоту.

– Перестань, – возмутилась она, спустившись с лестницы. Левана обогнула резную колонну и продолжила спускаться на первый этаж. Ее рука лежала на животе, словно она действительно была беременна. – Ты просто завидуешь, потому что никогда не была оригинальной в своих…

И вдруг она остановилась.

На нижней площадке стояли два стражника. И одним из них был Эврет Хейл.

Дрожь охватила Левану, поднялась от живота к груди и снова опустилась до пальцев рук в перчатках.

Несмотря на свою выдержку, Эврету не удалось остаться безучастным. Он смотрел на Левану – Солстис – во все глаза, отчаянно пытаясь сохранить невозмутимость.

– Солстис? – тихо произнес он, нахмурившись. Он окинул взглядом прекрасное синее платье, плотно обтягивающее живот, изящно расшитые перчатки, которые он наверняка видел в мастерской жены накануне вечером. – Тебе нужно отдыхать. Что ты здесь делаешь?

Левана сглотнула. Все, чего ей хотелось в тот момент, – быть возлюбленной Эврета.

– Ой, – воскликнула Чэннери. – Пожалуй, стоило предупредить тебя, что он здесь. Совсем вылетело из головы. – Она подошла к Леване и положила ей руку на плечо. – Не волнуйся, глупец, – продолжила она, обратившись к Эврету. – Просто моя сестренка решила притвориться твоей женой. – Чэннери понизила голос и заговорщически прошептала: – По секрету – мне кажется, она немного влюблена в тебя. Разве это не очаровательно?

Левана почувствовала подступающие рыдания и поняла, что не сдержит их, если останется здесь хотя бы на секунду дольше. Она попыталась понять, что было хуже всего в тот момент – что Эврет увидел ее в облике своей жены или то, что он услышал от Чэннери.

Это было унизительно. Левана решила, что лучше погибнуть от шестнадцати ударов ножом в грудь, чем пережить этот мучительный момент. Оттолкнув Чэннери, она закрыла руками лицо – свое прекрасное, безупречное, любимое лицо – и бросилась прочь. Она бежала так быстро, как могла, не обращая внимания на стражу, которая с трудом поспевала за ней. Игнорируя служанок, которые отпрыгивали к стенам, чтобы не попасть ей под ноги.

Левана начала стягивать перчатки в ту же секунду, как оказалась в своих покоях. Одна из цепочек порвалась. Край другой перчатки затрещал. Она расстегнула золотое колье и едва не задушила себя в попытке сорвать его.

Платье было следующим, и Леване было все равно, порвет она его или нет. Ей хотелось уничтожить его. Вскоре ком из платья и перчаток был заброшен в угол гардероба. Левана знала, что никогда их больше не наденет.

Какая же она глупая! Глупая, глупая девчонка!

Глупая – потому что осмелилась думать, будто ею можно восхищаться. Потому что осмелилась думать, будто она может быть красивой, обожаемой, той, на кого обращают внимание. Потому что осмелилась думать, будто она может быть кем-то.

* * *

Левана посетила церемонию коронации, одевшись с головы до ног в белое, в облике принцессы с волосами цвета воска и бледной кожей – почти невидимки. Поблекшие чары скрывали следы слез.

Она сидела в первом ряду и восхваляла свою сестру, когда остальные собравшиеся здесь жители Луны восхваляли ее, опускалась на колени, когда остальные опускались, и склоняла голову вслед за остальными. Левана не смотрела на Чэннери, даже когда на голову сестры возложили корону, когда она взяла скипетр, когда за ее плечами появилась большая белая мантия. Левана не смотрела, как Чэннери выпила кровь подданных из золотого кубка, как порезала свой палец, чтобы ее кровь стекла в изящную мраморную чашу. Не смотрела, как сестра произносит клятвы, которым не собиралась следовать.

Левана не смотрела на Эврета, хотя он был на службе и всю церемонию находился совсем рядом.

Левана превратилась в статую. Девочку из реголита и пыли.

Она ненавидела свою сестру, ставшую теперь королевой. Чэннери не заслужила трона. Она упустит возможность стать хорошей правительницей. Возможность укрепить экономический потенциал Луны. Продолжить исследования и развитие технологий, начатое их предками. Упустит возможность сделать Артемизию прекраснейшим городом, с которым связаны мечты любого обитателя галактики.

Ее сестра не заслужила этот скипетр. Эту мантию. Эту корону.

Она ничего не заслужила.

Тем не менее все это у нее было. У нее, Солстис Хейл и всех семей королевского двора будет все, чего они пожелают.

Лишь Левана – слишком юная и безобразная, чтобы что-то значить, – продолжит жить в тени своей сестры, пока не увянет навсегда, и все забудут, что вообще когда-то жила.

* * *

Через две недели ей исполнилось шестнадцать лет. Страна праздновала, но после целой недели торжеств, посвященных коронации, день рождения Леваны стал всего лишь еще одним днем в череде придворных развлечений. Был приглашен фокусник, он забавлял аристократов магическими трюками, и завсегдатаи балов с радостью увлеклись его иллюзиями.

Левана посетила свой праздник в облике бледной, почти невидимой девочки. Она сидела во главе стола рядом со своей прекрасной сестрой и делала вид, что не замечает, как иллюзионист превратил скатерть во льва, а носовой платок некой леди – в кролика. Толпа ахала и делала шуточные ставки, пока лев гонялся за кроликом под столами, среди ног. Затем кролик вспрыгнул на колени королеве, которая со смехом погладила его длинные висящие уши, и исчез. Платок, который иллюзионист держал в руке, снова стал всего лишь платком. Лев поклонился королеве, прежде чем исчезнуть в свою очередь. И на столе вновь появилась скатерть.

Гости были в восторге. Всем было плевать, что иллюзии посвящены королеве, а не девочке, чей день рождения праздновали.

После долгих поклонов иллюзионист взял длинную свечу с одного из столов и задул ее. Толпа притихла. Левана почувствовала, что она единственная не подалась вперед в порыве любопытства.

Черный дым клубился по воле волшебника и наконец превратился в пару любовников. Два обнаженных тела извивались в объятиях друг друга.

Развратное представление вызвало неистовый смех гостей и игривые улыбки королевы. Было легко догадаться, кто в ту ночь согреет ее постель.

Левана почувствовала, как жар приливает к лицу, хотя чары скрывали ее смущение. В этом развлечении не было ничего шокирующего, но пока иллюзия действовала, она ощущала присутствие Эврета в зале, ее тянуло к нему.

Он видел ту же фривольную сцену, слышал тот же грязный смех, возможно, думал о своей жене, и это заставило Левану почувствовать себя такой же жалкой и ничтожной, как крошки от ее праздничного торта.

Она не разговаривала с Эвретом после того, как он увидел ее в облике Солстис, и в этом не было ничего необычного – на похоронах ее родителей они сказали друг другу больше, чем за все время, которое она его знала. Но Левана не могла отделаться от мысли, что Эврет ее избегает. Возможно, так же упорно, как она избегала его.

Левана думала, что Эврет до сих пор смущен как ее чарами, так и словами Чэннери. Но в то же время она не могла отделаться от мысли, что, возможно, он был польщен. Возможно, теперь он замечает, что, когда она рядом, его сердце бьется быстрее. Возможно, он жалеет о своем браке или понимает, что это всего лишь условность, как считали многие при дворе… Что он любит Левану… Всегда любил, но не знает, что делать.

Эта слишком сложная фантазия приводила Левану в еще более расстроенные чувства.

Фигуры из дыма исчезли под одобрительные возгласы зрителей. Иллюзионист еще не успел поклониться, как вдруг все свечи на главном столе вспыхнули высоким пламенем.

Левана вскрикнула и отпрянув, упав на пол вместе со стулом. Яркое пламя все еще пылало и билось на столе, но спустя мучительное мгновение Левана поняла, что от него не исходит жара. Не было запаха горящей плоти. Никто больше не закричал. Никто не отпрянул. Гости смеялись.

Левана, дрожа, протянула руку одному из королевских стражников – лишь на их лицах не было веселья. Ее стул подняли, и она смущенно села на место.

Пламя продолжало гореть, уже стало высотой с человека – и Левана с утихающим ужасом поняла, что это еще одна иллюзия. Над бокалами с вином и тарелками парили огненные танцоры, кружась и перепрыгивая с одной свечи на другую.

Чэннери смеялась громче всех.

– В чем дело, сестренка? – спросила она.

Иди ко мне, сестренка.

– Нельзя пугаться каждой глупой шутки.

Я хочу кое-что показать тебе.

Левана не ответила. Ее сердце по-прежнему бешено стучало, она не сводила недоверчивых глаз с танцоров. Их существование, пусть даже это был всего лишь трюк, созданный манипуляцией ее собственным биоэлектрическим полем, не позволяло расслабиться. Левана не могла отвести взгляд. И это было хорошо. Ей не хотелось видеть насмешливые лица гостей. Их смеха было более чем достаточно.

В глубине души она радовалась, что великолепно удерживала чары, благодаря которым казалась неприметной девочкой, и не потеряла контроль.

– Принцесса боится огня? – спросил иллюзионист. Он не прервал иллюзию, но танцоры перестали прыгать и начали медленно кружиться вокруг свечей. – Примите мои извинения, Ваше Высочество. Я не знал.

– О ней не беспокойтесь, – возразила Чэннери, протянув руку одному из огненных танцоров. – Ее детские страхи не должны портить нам веселье.

– Будьте осторожнее, Ваше Величество. Огонь под иллюзией вполне реален.

И в подтверждение его слов ближайший танцор выпрыгнул из свечи и обогнул ладонь Чэннери, оставив настоящее пламя позади. Толпа вновь восхищенно ахнула. И все опять забыли о Леване.

О ней не беспокойтесь.

Это ведь всего лишь ее день рождения. Всего лишь ее праздник.

В конце представления танцоры превратились в старомодные ракеты-шутихи, поднялись в воздух и рассыпались фейерверком.

Довольные зрители закончили аплодировать. Подали десерт. Левана уставилась на кусок шоколадного торта с завитушками, узорами и сахарной фигуркой, которая возвышалась над ее тарелкой. Казалось, десерт разрушится, стоит дотронуться до него.

Левана к нему даже не прикоснулась. Она не была голодна. Узел в ее желудке до сих пор не ослаб после той первой вспышки пламени. Она чувствовала, как ладони потеют под чарами. Сложно было не обращать на это внимание, в любой момент ее сосредоточенность могла ослабнуть. Один раз уже попав в неловкую ситуацию, Левана не могла допустить, чтобы гости увидели ее без чар.

– Я собираюсь спать, – объявила она, не обращаясь ни к кому конкретному. Если кто-то уделяет ей внимание, если кому-то не все равно, он услышит. Но никто не услышал.

Левана бросила взгляд на Чэннери. Та пригласила иллюзиониста за стол и кормила его тортом со своей вилки. Она попыталась представить, как выглядел иллюзионист без чар. Сейчас он выглядел привлекательным, но мог оказаться каким угодно.

Они все могли быть кем угодно.

Почему же Левана не могла? Почему она не может быть тем, кем хотела быть?

Возможно, потому что она никак не могла понять, кем ей хотелось быть.

С громким скрипом отодвинув стул, она встала. Никто не обратил на нее внимания.

Лишь когда Левана вышла в главный коридор, кто-то остановил ее.

– Ваше Высочество…

Левана обернулась: перед ней стоял стражник. Точнее, три стражника, но двое из них следовали за ней на почтительном расстоянии, чтобы убедиться, что ей ничего не угрожает, пока она направляется в свои покои.

Третий стражник был ей знаком. Левана знала, что он много лет служил ее родителям.

– В чем дело?

Мужчина поклонился.

– Простите, Ваше Высочество. Мой друг, сэр Эврет Хейл, попросил передать вам это. С наилучшими пожеланиями в день рождения.

Он протянул ей коробочку в простой коричневой бумаге.

Сердце Леваны забилось, и она вдруг поняла, что не может сдвинуться с места.

– Эврет Хейл?

Стражник кивнул.

Это ловушка, ловушка, ловушка… Ее разум продолжал повторять это предупреждение. Очередная выходка ее сестры. Жестокая шутка. Но сердце Леваны затрепетало, пульс ускорился, кровь словно закипела в венах.

Левана осмелилась бросить взгляд в зал. Эврет стоял в дальнем его конце и с мягкой улыбкой смотрел на нее. Заметив, что она смотрит на него, он поднес кулак к груди – уважительное приветствие… которое могло ничего не значить. Или могло значить все.

Ей нужно было знать наверняка.

– Спасибо, – ответила Левана и схватила коробочку.

Мужчина поклонился и вернулся на свой пост.

Леване пришлось собрать всю силу воли, чтобы не броситься бегом в свои покои. Служанка уже ждала ее, чтобы помочь раздеться и принять ванну перед сном, но Левана отослала ее, не позволив даже расстегнуть себе платье. Усевшись перед туалетным столиком, в котором не было зеркала, она заставила себя остановиться и сделать глубокий вдох. Очень аккуратно разорвала бумагу. Ее пальцы дрожали, пока она разгибала уголки и снимала ленты.

Внутри коробки темнели обрывки бумаги, среди которых лежала маленькая подвеска в виде планеты Земля. Возможно, серебряной, хотя она была потускневшей и погнутой. Она казалась очень старой.

Еще там оказалась открытка, подписанная ужасным почерком.

Ваше королевское Высочество,

я надеюсь, что не перейду границы, сделав вам подарок в честь дня рождения. Я увидел этот кулон и подумал, что, возможно, он вам понравится. Будьте счастливы в свой семнадцатый год.

Ваш друг и самый преданный слуга,

Эврет Хейл

Чуть ниже была приписка, словно добавленная в последний момент.

Моя супруга также шлет вам самые теплые пожелания.

Не осознавая, что делает, Левана оторвала нижнюю часть открытки и разодрала на мелкие кусочки, уничтожив упоминание о жене Эврета. Затем достала кулон из коробки и прижала его к груди. Она улыбалась, перечитывая слова Эврета. Вкладывая в них смысл. Разбирая по буквам. Снова, снова и снова.

* * *

– Я рад сообщить, что за последние месяцы наша команда по биоинженерным исследованиям и разработкам добилась огромного прогресса, – заявил главный маг Джошуа Хэддон. Он стоял перед троном королевы и аристократами, спрятав руки в рукава мантии. – Доктор Дарнел считает, что последние разработки в области манипулирования биоэлектрическим пульсом приведут к успешному изменению врожденных инстинктов. С вашего позволения, Ваше Величество, в ближайшие двенадцать месяцев мы собираемся приступить к тестированию на гражданах Луны.

Чэннери закинула жареный цветок тыквы в рот и махнула Хэддону рукой. Проглотив лакомство, облизала масляные пальцы.

– Да, хорошо. Пусть делают то, что считают нужным.

– Будет исполнено, моя королева.

Заглянув в отчет, маг Хэддон перешел к следующему вопросу. Что-то о методе повышения продуктивности в текстильной промышленности.

Леване хотелось больше узнать о солдатах. Уже много лет в Артемизии шли разговоры о постоянном обучении генномодифицированной армии. Эту программу их отец запустил примерно десять лет назад, и многие семьи считали его идею нелепой. Создать армию, которая опирается не на лунный дар, а на животные инстинкты? Чушь. Абсурд. Чудовищная глупость.

Но отцу это нравилось. Чудовищные результаты – именно то, чего он хотел. Исследование начали по приказу короля, и, хотя он не дожил до результатов, Леване его идея нравилась.

Целая армия полулюдей, получудовищ. Солдаты, обладающие интеллектом людей и чувственным восприятием хищников. В бою они будут непредсказуемы, используя базовые инстинкты охоты и выживания, запугивая противника, нападая и уничтожая его.

От одной мысли об этом у Леваны бежал холодок по спине, но вовсе не от страха. Возможность контролировать животную мощь этих солдат была такой соблазнительной. Имея в своем распоряжении такой ресурс, Левана положит конец издевкам и неумолкающим пересудам о жалкой уродливой принцессе, которые преследовали ее в коридорах дворца.

– Хорошо, хорошо, – Чэннери, зевнув, перебила мага на полуслове. – Поступайте, как считаете нужным. Мы закончили?

Джошуа Хэддона равнодушие королевы к государственной политике и благосостоянию страны не обескураживало, а вот Левана с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Разумеется, она и сама иногда отвлекалась на посторонние мысли, но в то же время ей действительно хотелось знать, что происходит во внешних секторах. Как придворные собираются улучшить положение дел. Возможно, представители двора отправят Чэннери отдохнуть после обеда и разрешат Леване заняться остальными вопросами?

Но все, конечно, высмеяли бы эту идею.

– Последний вопрос, моя королева, и мы завершим заседание.

Чэннери вздохнула.

– Как вам наверняка известно, моя королева, предыдущие правители – да упокоятся их души в божественной галактике – работали над созданием биохимического оружия. Есть все основания полагать, что оно поможет успешно провести переговоры с Землей. Особенно учитывая наше затянувшееся противостояние и вероятность войны.

– Ох, всевышние звезды! – простонала Чэннери, запрокинув голову. – Обязательно говорить такими словами? Хватит, Джошуа. К чему ты клонишь?

В зале послышались смешки.

Маг Хэддон слегка выпрямился.

– Одна из наших лабораторий создала заразную болезнь, которая, как нам кажется, будет смертельна для землян. Отношения с Землей ухудшаются и могут привести к войне, если в ближайшие десять лет мы не вступим в альянс и не восстановим открытые торговые соглашения. Король Маррок считал, что болезнь позволит ослабить земную оппозицию – как численность населения, так и объем ресурсов.

– И я уверена, что мой отец был абсолютно прав. Продолжайте ваше… исследование. Заседание закрыто.

– Позвольте отнять еще минуту вашего драгоценного времени, моя королева.

Фыркнув, Чэннери опустилась на трон.

– Что еще?

– Перед нами по-прежнему стоит проблема антидота.

Маг замолчал, и Чэннери пожала плечами.

– Какой бы заманчивой ни была идея запустить эту болезнь на Земле, не думая о последствиях, – продолжил Хэддон, – некоторые стратеги, в том числе и я, считают, что лучше заставить землян поверить, будто новая болезнь – это воля судьбы, даже наказание. Если мы предоставим им антидот, чтобы избавить их от болезни, это подготовит почву для переговоров о создании альянса и позволит защитить наши интересы.

– Ты хочешь, чтобы они заболели, – устало произнесла Чэннери, – а затем выздоровели. Глупейшая военная тактика, о которой я слышала.