Текст книги "Моя милая ужасная невеста (СИ)"

Автор книги: Марина Ефиминюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Захлопнуть дверь перед его носом было малым, но приятным утешением. Я бросила сумку с учебниками на стул и раздраженным взмахом руки заставила сундук заехать под кровать. Тот лихо влетел между ножек и, зацепившись злосчастным замком за покрывало, утащил его следом. Стук в дверь и хруст шмякнувшегося о стену сундука раздались одновременно.

Закари по-прежнему стоял в коридоре.

– Какие планы на унылый вечер?

– Наломать елок, – серьезно ответила я.

– То есть ты решила пуститься во все тяжкие? – ухмыльнулся он. – Я как раз хотел предложить девичник после расставания. Ты выпьешь что-нибудь покрепче черного кофе, расскажешь, что все парни – сволочи…

– И ты главная из них, – любезно вставила я.

– Неоспоримо. – На выразительном лице Торстена медленно расцвела чарующая улыбка, вероятно, вызывающая в его подружках легкое помутнение рассудка. – Главная сволочь академии готова проследить, чтобы ты выпустила пар, но никого не грохнула, и до полуночи в полной сохранности вернуть из города в эту комнату. Что скажешь, февраль? Устроим девичник?

Он красиво изогнул бровь и замер в театральном ожидании. Все-таки Закари умел быть забавным, когда душил в себе надменного придурка.

– Торстен, в прямом смысле слова «наломать». – У меня вырвался смешок. – Я собираюсь на академическое кладбище наломать еловых веток.

– Кхм…

– Хочешь со мной?

– Нет. – Он поднял руки, дескать, странные развлечения не для главных сволочей Деймрана. – Пожалуй, пропущу веселье, но тебе от души желаю сорвать злость на елках. Удачи, февраль! Можешь представлять меня, когда начнешь на них нападать.

Казалось, Торстен отчалил заниматься своей личной жизнью. Зря, что ли, наряжался? Но когда я переоделась для набега и вышла в коридор, он по-прежнему подпирал спиной стену.

– Привет, мрачный февраль, – с полуулыбкой промурлыкал он.

Темные глаза поблескивали, как у инкуба, морочащего новую жертву.

– Не виделись целых десять минут, – фыркнула я. – Почему ты еще здесь? Рискуешь пропустить личную жизнь.

– Я подумал, что никогда не ломал деревья на кладбище, – ответил Закари. – Пойдем вместе. Постою на стреме.

– Торстен, ты меня пугаешь неуместным дружелюбием, – отозвалась я, запирая комнату на ключ. – Если нас поймают, я буду все валить на тебя.

– Договорились, – ухмыльнулся он.

Вообще-то, я его просто дразнила и никак не ожидала, что Закари действительно направится не в портальную башню, а во внутренний двор. Когда я навалилась плечом на тяжелую замковую дверь, он быстро уперся ладонью в створку практически над моей макушкой и помог выйти на улицу.

– Торстен, ты действительно собрался на кладбище? – не выдержала я.

– А ты решила, что нам просто в одну сторону? – с иронией уточнил он, заматывая шею шарфом.

– В чем подвох?

– Не доверяешь постоять на стреме?

– И ты об этом прекрасно знаешь.

– Да никакого подвоха, Варлок. – Закари поморщился. – Сколько мы знакомы? Четвертый год? Сегодня я впервые увидел тебя по-настоящему расстроенной. Подумал, что тебе не помешает компания… Что ты на меня смотришь, как впервые видишь?

Я действительно таращилась, ведь этот новый взрослый Закари по-прежнему вызывал во мне смешанные чувства: от искреннего удивления до недоумения.

– Торстен, не боишься, что я перепутаю тебя с хорошим человеком?

– Осторожно, февраль! – Он сверкнул улыбкой. – Даже я не считаю себя хорошим человеком.

Что у Закари Торстена не отнять: он всегда честен с собой и миром. Окажись мы в другой жизни, наверное, подружились бы.

Снаружи давно стемнело. Стоял острый, пронзительный холод. Под светом уличных фонарей ветер гонял по брусчатке мелкие пожухлые листья. Учебная часть замка с лекториями, классами и коридорами погрузилась в вечернюю дрему. Башня факультета темных искусств походила на вытянутую черную тень, изрезанную неровной мозаикой узких горящих окон. Светились круглые академические часы с руническими символами, которыми в пыльные времена драконов обозначали время суток.

Наверняка в старых летописях Деймрана хранилось какое-нибудь пакостное предсказание, пророчащее конец света семи королевствам, если эти часы вдруг остановятся. Возможно, не одно. Но магистры скрывали ото всех страшную правду и помалкивали в кулачок. Иначе деятельные студенты возьмутся штурмовать башню, чтобы ради шутки или эксперимента остановить часовой механизм.

Фонари остались за замковой стеной. Мир погрузился в темноту и настороженную тишину. Над головой развернулось огромное бархатное небо, щедро усыпанное мелким звездным горохом.

Внезапно на кончике указательного пальца у Закари загорелась огненная пика, похожая на язычок горящей свечи. Свет был неровный и тусклый, неспособный справиться с обступающим нас мраком.

– Ты же в курсе, что по ночам некроманты здесь выгуливают своих питомцев? – пошутила я. – Решил привлечь на огонек?

– Уверен, ты меня защитишь, светлая чародейка Варлок.

– Не рассчитывай.

– Даже во имя света и добра? – фальшиво хмыкнул он.

– И лучше потуши это подобие огня. Если нас застукают, то заставят отрабатывать в оранжерее.

– У нас там теперь связи, – напомнил Закари о крестной.

– Наши связи не помогут, а еще сверху добавят, – уверила я.

Не рисуясь, он действительно погасил пламя: махнул рукой, и огонь потух. На секунду чернота вокруг показалась непроницаемой. Чудом не споткнулась.

Наконец из темноты выступили первые надгробья. До густых пушистых елей оставалось шагать недолго. Где-то здесь, совсем недалеко, по утру некроманты сначала выкапывали, а потом закапывали четвертого ректора. Вернее, надеюсь, что закопали, не хотелось бы кувыркнуться и прилечь на него сверху, физиономией в сырую землицу.

– Я знаю, что сам напросился в компанию, но все же спрошу, – нарушил тишину Закари. – Меня гложет любопытство, зачем тебе понадобились еловые ветки? До Нового года еще далеко.

– На венок.

– На чью могилку надумала возложить?

– Повесить на дверь. – Мне с трудом удалось сдержать смешок. – Рассчитываю, что он будет тебя отпугивать.

– План необычный, но провальный, – с фальшивым сожалением цокнул языком Закари. – Я не боюсь ни божественных знаков, ни осиновых кольев, ни еловых венков.

– Странно, – протянула я. – Эмбер утверждает, что венок отпугивает беды. Если подумать, пока он висел, ты ни разу не появился в нашей комнате.

– Просто нас с тобой не хотели поженить, – заметил он.

– Кстати, о женитьбе…

– Суровый февраль, только не говори, что ты передумала и решила стать госпожой Торстен, – пошутил Закари. – Место для дурной новости ты выбрала правильное, но время неподходящее. Я тут из себя хорошего парня строю, дай морально подготовиться.

– Ты лелеешь свое самомнение, – отозвалась я.

– Но ты простишь мне эту маленькую слабость? – хмыкнул он.

– Естественно! Ты же пришел со мной на кладбище воровать елки, – подколола я. – Но мы должны договориться о правилах, по которым дальше будем изображать любовь. Даже если через седмицу скажем родителям, что расстались, я больше не хочу никаких сюрпризов. Ты сегодня попробовал, мне не понравилось.

– Я заметил, – отозвался он.

– И не смей говорить, что сожалеешь из-за Айка! – быстро предупредила я.

Закари вдруг резко остановился и, щелкнув пальцами, снова зажег огонек. Пламя внезапно отразилось в его темных глазах и раскрасило лицо глубокими тенями.

– Сожалеть? – переспросил он. – Это вроде того, что девушка позорится, а стыдно ее подружке рядом? У меня нет привычки сожалеть о чужой глупости, Варлок.

– Понятно, но это никак не отменяет личных границ, Торстен. – Я дунула на его горящие пальцы, как на свечу. Пламя дрогнуло и постепенно, дразнясь, затухло. – Давай договоримся: никаких близких контактов на людях.

– Что, по-твоему, близость, суровый февраль? Это близкий контакт?

Внезапно он сжал мою руку, словно доказывая, что для него выражение «личные границы» совершенно бессмысленная тарабарщина, просто пустой набор звуков, но замерзшие в осеннем холоде пальцы оказались окутаны горячим теплом.

Я высвободилась.

– Весьма.

– А взять за локоть? – Закари действительно мягко сжал мой локоть, и тепло от его ладони проникло даже через плотный кожаный рукав. – Близкий контакт?

– Торстен, не нарывайся на светлую благодать, – от души посоветовала я. – Иначе позавидуешь умертвию.

– За плечи, конечно, обнимать нельзя, если я не хочу завидовать умертвиям, – резюмировал он. – Насколько близко я могу подойди? Так?

Закари сделал шаг, фактически прижавшись ко мне грудью.

– Слишком близко, – резковато ответила я, вдруг осознав, что ощущаю запах его ледяного, как морозный зимний воздух, одеколона.

Не сопротивляясь, Торстен немедленно отступил, оставив мне тающий тонкий аромат.

– Личные границы соблюдены? – уточнил с иронией в голосе он.

– Да, – согласилась я. – Без прикосновений! И не смей меня целовать. Больше – никогда!

– Только если попросишь, – улыбнулся он сквозь темноту.

– Торстен… – предупреждающе процедила я.

Надеюсь, он услышал намек, что не стоит сейчас пробуждать в себе отменного недоумка, иначе поход за еловыми ветвями закончится тем, что кто-то окажется похоронен рядом с четвертым ректором, а поверху этими сами ветвями прикрыт. И это буду не я.

– Обещаю, что соглашусь только с третьего раза, – хмыкнул Закари. – Что-то еще, мрачный февраль?

– У меня все, – призналась я и спросила исключительно из чувства справедливости, а не из большого желания: – Ты хочешь что-нибудь добавить?

– Ага, – согласился он. – Улыбайся, когда мы встречаемся на людях.

– Тогда все решат, что мы друзья.

– Разве не в этом смысл? – хмыкнул Закари.

Внезапно из темноты донесся испуганный голос:

– Дорогие товарищи, вы там? Я слышу, как кто-то разговаривает! Мне очень неловко к вам обращаться, но, пожалуйста, спасите меня…

Мы примолкли и переглянулись сквозь темноту. Тихий ветер тревожно шептался в опавшей сухой листве.

– Ты слышал? – спросила я. – Откуда сейчас сказали?

– Из могилы! – жалобно провыли в ответ. – Пожалуйста, добрые люди, вытащите меня!

Похоже, некроманты сегодня не просто выкапывали давным-давно почившего дедушку, а устроили праздник землероя и вспахали полпогоста. Может, у них вообще случились соревнования по копанию ям на скорость. Остальные факультеты они не предупреждают о своих кладбищенских развлечениях.

– Посветить? – спросил Закари.

– Давай, – мысленно махнув рукой на прикрытие темнотой, отозвалась я.

Размениваться на свечку из указательного пальца и превращать себя в живой канделябр он не стал. Посветил от всей души: над лысеющими кронами деревьев повисла миниатюрная луна. Мир окрасился неживым светом и наполнился резкими тенями, как на иллюстрации в страшной сказке. Рядышком обнаружилась свеженькая могилка четвертого ректора, а чуть подальше старая ель с растопыренными, печально облезшими ветвями.

– Спасибо вам, добрые люди, что не оставили меня в страшную минуту! – патетично поблагодарила жертва.

– По-моему, он излишне позитивен, – заметила я.

– Особенно для парня из могилы, – добавил Закари.

Яма пряталась за той самой елью, до которой мы не успели добраться. Я двинулась к краю.

– Аккуратно. – Закари сжал мой локоть, чтобы поддержать, но тут же выпустил и с бесящим ехидством прокомментировал: – Забыл о личных границах, милая. Не трогаю.

– Сейчас можно! – огрызнулась я.

– Сейчас поздно, – хмыкнул он. – Мы уже договорились.

Между тем, задрав голову и прикрываясь от сыплющих сверху комьев земли, на нас с надеждой и испугом взирал вымазанный до макушки Майкл Стоун.

– Другими словами, староста тебя не нашел, – вздохнула я, рассматривая жертву кармы. Сколько темных щедрот отвесил, столько светлой благодати в ответ получил. Закон магической гармонии по Марте Варлок.

– Варлок? – воскликнул он.

– Вы знакомы? – полюбопытствовал Закари и, опершись о колено, с интересом посмотрел на того, кто топтался на дне глубокой ямы. Некроманты определенно вошли во вкус, когда ее рыли. – Не свезло тебе, парень.

– И Торстен?! – охнул Майкл, не веря глазам, и наивно спросил: – Вы вдвоем в поисковой команде? Там что, вся академия на ушах стоит из-за моего исчезновения?

– Ты точно не хочешь знать правду, – не стала я разочаровывать человека, что академия, мягко говоря, забыла о пропавшем студенте, и нашелся он чистым случаем из-за большого желания моей соседки скрутить еловый бублик. – Как ты очутился в могиле?

– Некроманты посадили. – Он шмыгнул носом. – Сказали, что надо проверить глубину, а вытащить обратно забыли.

– Парень, ты всегда делаешь то, что тебе скажут некроманты? – хмыкнул Закари.

– Они что, спрашивают разрешения? Подлецы! Уронили и ушли, – пожаловался он и доверчиво протянул грязную руку. – Достаньте меня, пожалуйста.

– Сейчас позовем дежурный отряд, – пообещал Закари, отходя.

– Посиди еще, Стоун. Обещаю, что они скоро придут, – согласилась я.

– Вы чего, правда свалите? – возопил он из могилы, когда мы отодвинулись от края и, должно быть, исчезли из видимости. – Оставите меня одного? Варлок, ты же на половину светлая! Всегда считал, что чародеи – люди благородные.

– Не той половине в тебе он пытается польстить, – хмыкнул Торстен, и я не могла не согласиться.

– Варлок, это ты меня перенесла на кладбище! – провыл Стоун, кажется, забыв, с кем пытается договориться. – Возьми на себя ответственность!

– Эй, Стоун! – От возмущения я даже вернулась и посмотрела на него сверху вниз. – Ты с утра протащил меня по всем кругам Деймрана. Заметь, я не предъявила претензий.

– Нет, ты просто отправила его в могилку, – вставил Торстен, но тут же добавил: – И поверь, парень, тебе повезло отделаться малой кровью. Я знаю, о чем говорю.

– Ребят, пожалуйста! – видимо, совсем потеряв надежду оказаться на поверхности, заныл тот. – Дежурные, может, до ночи не появятся, а я уже ног не чувствую. Век буду благодарен!

– Не рыдай, Стоун, – сдалась я. – Сейчас Торстен тебя вытащит.

– В каком смысле? – несколько обалдел предположительный спасатель.

– Ты предлагаешь мне его вытягивать? – сухо уточнила я.

– Хорошо, но ты разблокируешь меня в почтовике, – внезапно принялся торговаться Закари.

– Ты спасаешь его, – я указала подбородком в сторону могилы, – а расплачиваться мне? Ощущается в этом некоторая нелогичность.

– Как хочешь, – развел он руками.

– Вы серьезно не можете решить, кто меня спасет? – взвыл Майкл.

– Да что тебя зациклило на этом почтовике, Торстен? – цыкнула я. – Демон с тобой. Разблокирую. Помоги ему.

Ухмыльнувшись, Закари склонился над могилой.

– Хватайся, парень.

Майкл отчаянно вцепился в протянутую руку и попытался выбраться на свободу, энергично елозя ногами по земляной стене. Внезапно под ботинком Торстена осыпалась глинистая почва. Выругавшись емким бранным словом, он дернулся вперед и начал заваливаться в могилу…

Сама от себя не ожидая, я обхватила Закари руками и уперлась каблуками в землю, не дав ему позорно навернуться головой вперед. Мы замерли в нелепой позе. Скрюченный Торстен, я, прилипшая щекой к его согнутой спине, и где-то внизу жертва, повисшая на вытянутой руке.

– Отпусти, – тихо, но грозно проговорил Закари.

– Не до личных границ, Торстен, – сцедила я, пытаясь его перевесить на свою сторону. – Потерпи!

– Да не ты! – цыкнул он. – Ты держи! Парень, отпусти руку, иначе мы все свалимся в могилу.

– Здесь много места, – уверил этот парень.

Я с силой дернула Торстена на себя и, возможно, даже вытянула бы, как большую репу, но земля под его ногами провалилась. Он сорвался вниз, а я чудом расцепила руки и со всего маху шлепнулась на пятую точку. Хотела выругаться, но из раскрытого рта почему-то вырвалось позорное кряканье, лишь отдаленно напоминающее ругательство.

– Торстен, ты как? – позвала я, быстренько свесившись с края ямы.

Закари, злой, как тысяча демонов, стоял на ногах.

– Как? Как? – рявкнул он, отряхивая вымазанное пальто. – Как в могиле!

– Извините меня, ребята! – жалобно проблеял Стоун. – Надо было отпустить.

– Надо! – шарахнули в два голоса.

– Но в голове что-то помутилось, – вжав шею в плечи, промычал он.

Ощущая внутри не то чтобы неловкость, но нечто на нее похожее, я протянула Закари руку и скомандовала:

– Хватайся. Я тебя вытащу.

– А меня? – испугался Майкл.

Подозреваю, что под двумя гневными взглядами он пожелал в этой самой могилке оказался похороненным. В общем, примолк и съежился.

С самым недовольным видом, словно делал большое одолжение, Торстен сжал мое запястье.

– Держишься? – спросил он.

– Ага, – согласилась я. – За воздух.

Но вытаскивать его оказалось несложно, хотя поднапрячься пришлось. Подтянувшись, Торстен выбрался из ямы. Красавец, каких Деймран не видывал! И его уважаемая прогрессивная мать тоже наверняка никогда не видела сына в столь печальном образе замогильной дворняги. Изрядно вымазанный, помятый и взлохмаченный.

– Клянусь, Варлок, ты одним почтовиком не обойдешься! – сцедил он, не досчитавшись на испорченном пальто пуговицы, аккурат посередине пуговичного ряда.

– Да ладно, Торстен, – я даже попыталась отряхнуть ему рукав, но только размазала грязь, – добрые дела не всегда приносят удовольствие.

– Эй, ребята, – проскулил снизу забытый Стоун, – а как же я? Добрые дела надо доводить до конца. Спасите! Пожалуйста…

Возращение в общежитие, пожалуй, станет еще одним позором после нападения мадам козетки, который Закари Торстен унесет с собой в могилу, а я просто забуду навеки вечные. Мы добыли на кладбище озябшую, шмыгающую носом жертву некромантских шуток и, что уж греха таить, светлой благодати. Она нам внезапно попыталась добыть еловую ветку.

Стоун споткнулся и, ойкнув, полетел аккурат в елку. Огласив тихое кладбище предсмертный хрустом, та отдала громоздкую наполовину засохшую лапу на откуп вандалу. На амулет ветка, правда, не подходила, но цель была почти достигнута.

С непроницаемым видом, прищемив добытчика елок тяжелой дверью, отчего он жалобно пискнул, мы вошли в холл. Как ни странно, при нашем триумфальном появлении гробовая тишина не наступила, но народ смотрел с искренним любопытством.

– Спасибо, что спасли, – простучал зубами окоченевший Майкл, украшенный свежей царапиной поперек щеки.

Он потрусил налево, к лестнице ведущей в мужское крыло. Прямиком по звезде, которую после утреннего сюрприза все старались обходить по уважительной дуге. Торстен почему-то повернул в противоположную сторону и с непроницаемым видом отправился в женское общежитие. Никак от потрясения после добрых дел начал путать право и лево.

– Если не помнишь, то тебе вместе со Стоуном. – Я махнула рукой, указывая направление.

– Знаю, – отозвался он. – Мы идем к тебе.

После кладбищенской прогулки за елками у нормальных людей возникало только одно желание: помыться. В женской купальне Торстену непременно обрадуются! Девчонки соберутся возле кабинки тесной толпой и начнут дожидаться появления главного бабника Деймрана в натуральном виде.

В общем, я рисковать не стала бы, но хочет еще чуток поприключаться – кто ему запретит? Разве что по доброте душевной выдам полотенчико, чтобы облагородить тот самый натуральный вид. Коротенькое полотенчико! Не хочу разочаровывать соседок по этажу.

– И зачем мы идем ко мне? – все-таки не выдержала и спросила после продолжительной паузы.

– Отдашь долг.

На втором этаже Закари произвел настоящий фурор. Он шагал по коридору уверенной походкой с налетом небрежной надменности, словно не был вымазан в грязи вдоль, поперек и еще немного сверху. Рука в кармане брюк, измусоленное пальто без одной пуговицы – назад, во взлохмаченных волосах, убранных за ухо, застрял желтый мелкий листик. Да я потерялась в его ослепительном блеске! Никто не обратил внимание, что коридор осветили две звезды, а не одна.

– Каждый раз, когда вы заходите вдвоем, становится все страшнее, – вернув дар речи, прокомментировала наше торжественное появление Эмбер. – Вы откуда такие красивые?

– С кладбища, – сухо бросил Закари и подошел к моему столу.

Между аккуратных стопок учебников и письменным набором на подставке стоял почтовик. В прозрачной сфере клубился черный дымок, намекающий, что меня дожидалась куча пропущенных посланий. С непроницаемым видом Торстен поднял шар и протянул мне:

– Разблокируй.

С трудом сдерживая ехидную улыбку, я забрала почтовик и проговорила:

– Получать сообщения Закари Торстена.

Сфера вспыхнула золотистым мерцанием, давая понять, что приказ выполнен.

– Доволен? – спросила у него.

– Весьма, – хмыкнул он и кивнул в сторону стола Эмбер, где стояла приготовленная бутылка с зеленым хмелем: – Хорошего девичника, дамы. Не увлекайтесь полынной настойкой. От нее на утро болит голова.

Он вышел. Некоторое время в обалделом молчании мы смотрели на закрытую дверь.

– Что случилось? – сдержанно спросила подруга.

– Мы ходили за елочными ветками, – ответила я, крутя в руках почтовик, и внутри яростно клубился черный дымок, облизывающий стеклянные стенки.

– И где они?

– На елках.

– Логично, но это не объясняет, почему вы грязные, как будто елки выкапывали, – заметила Эмбер. – Вас поймали на выходе из кладбища и заставили все посадить обратно?

– Нет, Торстен упал в могилу.

– И ты его попыталась зарыть руками?

– Вытащила. – Мне вдруг стало смешно. – И знаешь, Эмбер? Давно я так не развлекалась.

– Куда уж веселее, – покачала она головой.

Внезапно пришло осознание, что за последний час я ни разу не вспомнила Айка с его нелепой паузой в отношениях. Хмарь, скопившаяся в груди, больше не давила. Закари Торстен умело и незаметно заполнял собой пространство: шутил, ехидничал, провоцировал. Приковывал внимание. Он понимал, как заставить человека рядом почувствовать себя хорошо. Впрочем, еще он знал, как сделать плохо. И забыть об этом было бы самоубийственной глупостью.

Словно специально дождавшись паузы в нашем разговоре, почтовик ожил и строгим голосом Беаты Варлок позвал меня по имени:

– Марта!

Вздрогнув, я едва не выпустила шар из рук. Не сговариваясь, в едином порыве мы с Эмбер повернули головы к бутылке с полынной настойкой, словно матушка могла ее обнаружить в комнате и посмотреть на нас с укоризной. Подозреваю, и в подруге проснулось абсурдное желание крепкий алкоголь надежно припрятать подальше от любых глаз. Даже от наших.

– Айша сказала, что вы с Закари сегодня повздорили на людях, – между тем деловитым тоном заявила мама. – Послушай совета своей мудрой матери…

Я резко потрясла шаром. Матушка пару раз булькнула что-то неразборчивое, но, определенно, нравоучительное, и смолкла. В комнате наступила ошеломленная тишина. Почтовик просветлел, но дымок от сообщений по-прежнему клубился.

Подозреваю, все они были от не в меру энергичной сегодняшним днем матери, ни с того ни с сего решившей поучаствовать в личной жизни старшей дочери.

– Твоя крестная меня пугает, – прошептала Эмбер, словно Айша могла нас подслушивать через почтовую сферу и передать разговор в башню Варлок. – Ее даже рядом не было, когда вы поскандалили из-за цветов.

– О том и речь. – Я одарила подругу выразительным взглядом.

– Вездесущая женщина! – уважительно присвистнула она. – Мне вдруг в голову пришло… Если она узнает об Айке?

– Да не о чем уже узнавать, – вздохнула я и, стерев оставшиеся в шаре сообщения, отправилась отмываться от кладбищенской землицы.

С девичником явно не задалось. Мы очень старались, но не смогли открыть бутылку. Тянули пробку вверх, потом пытались протолкнуть в горлышко. Она застряла намертво, даже не расковыряешь.

– Мы что, не темные магички? – взопрев от усилий, процедила раскрасневшаяся Эмбер и отправила по бутылочному горлышку разряд заклятья.

В одно мгновение пробка раскрошилась, осыпавшись в настойку мелкими комочками.

– Процедим! – жизнерадостно объявила соседка.

Секундой позже с тонким треньканьем бутылка разделилась на две части. В руках Эмбер осталось горлышко с гладким, словно срезанным острой бритвой, краем. Другая —сорвалась вниз и со звоном раскололась о пол. Я успела отпрянуть, но одежду все равно прилично окропило. В луже мутно-зеленой бурды щерились острые осколки. Ручейки текли в разные стороны: под кровать, под стол и чуток под наши домашние туфли. Пространство стремительно наполнялось горьким запахом полынного алкоголя.

– Кхм… – Эмбер задумчиво кашлянула и прокомментировала: – Говорят, что посуда бьется на счастье.

– А бутылки бьются к уборке, – мрачно ответила я и, сморщившись, посмотрела на заляпанные домашние штаны.

Спать ложилась два раза помытая. В самой чистой комнате на весь второй этаж женского общежития. Правда, дрянной запах полынной настойки словно въелся в оттертый до блеска пол и не желал выветриваться.

Утро было унылым и хмурым, как мое настроение. За ночь красивая осень, радующая солнцем и яркими красками, резко превратилась в осень мрачную. Низкие дымные облака улеглись на высокие шпили учебных башен. Ветер безжалостно трепал редеющие желто-багряные шевелюры деревьев и швырял в окно полные пригоршни зачастившего дождя.

На подставке между учебников грозно задрожал почтовик. Внутри него заклубился дымок полученного сообщения. На долю секунды вдруг решив, что написал Айк, я поскорее пробудила шар. В тишине озаренной магическим светильником комнаты заговорил Торстен (а кто бы еще, право слово, до завтрака):

– Не отсылай курьера. Доставка не тебе.

Шар вновь вздрогнул на подставке, и внутри заклубился дымок. Без преувеличений: у меня дернулся глаз.

– Слушать.

– Кстати, Марта, – промурлыкал Закари, и в его голосе звучала улыбка. – Доброе утро.

Добрейшее! Демоны тебя дери.