Текст книги "Не злите добрую колдунью (СИ)"

Автор книги: Марина Ефиминюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

На кухне погас свет. Некоторое время, пытаясь оценить успехи ученика, мы с Фентоном провели в молчании и в зловещем полумраке.

– Лампу не дам, – через паузу проговорила я. – Зажги ритуальные свечи. Говорят, черный воск неплохо горит.

– У тебя за душой хоть что-то святое есть? – недовольно проворчал ведьмак.

– Странно слышать о святом от человека, воскресившего зомби, – фыркнула я в ответ и добавила: – Могу дать свечи, но они лавандовые, от непривычки вызывают мигрень.

– Я не девица, чтобы страдать мигренью, – надменно отозвался ведьмак.

– Как скажешь. – Я дернула плечом. – Но за капли от головной боли придется платить монетами.

– Всегда на соседях наживаешься?

– Ты ведьмак, на тебе не грех нажиться, – фыркнула я. – Между прочим, слухи врут: светлые чародейки питаются не воздухом и не солнечным светом. Мы, как бы тебе поточнее сказать, не фиалки.

– Я заметил, – издевательски хмыкнул Фентон. – Тебе еще ученика кормить.

– Ученика будет кормить тот, кому он деньги отдал, – отказалась я от любых притязаний на преподавательское знамя. – А у меня уже есть один живой шкаф. Только он неподвижный и есть не просит.

Между тем, Нильс расправил плечи, размял шею и с самым решительным видом повернулся к дому.

– А куда свет делся? – спросил он, хотя определенно собирался сказать что-то другое.

– Потух. Неожиданно… – Я неопределенно махнула рукой, дескать, не забивай себе голову мелочами, а сосредоточься на главном. – Ты готов?

– Да, – кивнул он и вдруг промямлил: – Нет… Не знаю.

– Выбери один ответ, – предложила я.

– Я готов, учитель.

– Видишь? – Я легонько пихнула ведьмака, задумчиво потирающего небритый подбородок. – Он полностью готов.

– Что-то мне подсказывает, что все закончится печально, – недоверчиво покачивая головой, пробормотал Фентон. – А я не дописал завещание.

– Не каркай, – буркнула я и постучала три раза по подоконнику.

Хотела предложить, чтобы он осенил себя божественным знаком, но где ведьмаки, а где божественное. Боюсь, если Варлок переметнется на светлую сторону, то в мире пошатнется равновесие добра и зла, а местечковое нашествие хаоса перерастет в глобальный конец света.

Темнота между тем быстро сменяла грязные сумерки, и огород уже не выглядел трагично разоренным. Местами даже казался приличным местом, где мирно сосуществовали аптекарские травы, красная бузина и верховный ведьмак. И только место, изуродованное вчерашним ритуалом, потемки не скрасили.

Даже на расстоянии я почувствовала, как Нильс вобрал в грудь побольше воздуха, готовый разразиться неудобными вопросами.

– Если хочешь что-то спросить, то лучше перехоти, – посоветовала я.

Нильс зачем-то посмотрел на Фентона. Видимо, надеялся, что тот переведет ему совет на мужской, то есть человеческий, язык.

– Лучше помалкивай и колдуй, студент, – хрипловато рекомендовал он.

– Учитель, клянусь, что унесу все тайны вашего огорода в могилу, – пообещал Нильс, и очень хотелось попросить его хорошенько постараться, чтобы сегодняшним поздним вечером вместе с тайнами он не унес в могилу нас всех. – Но все же… Это ритуальный круг, да? Я такие в учебнике видел.

– Нет, это сад камней, – спокойно возразила я и выразительно покосилась на Фентона. – Просто мне попался паршивый садовник.

Ведьмак сделал вид, будто проглотил выпад в его сторону, но, встав позади, так красноречиво сжал мои плечи, что пришлось отдавить ему каблуком ногу. Надеюсь, он понял, что плечи у меня не казенные и не стоит их сдавливать почем зря.

И пока мы безмолвно цапались, Нильс выискивал удобное положение и готовился: топтался на месте, зачем-то пинал камни мыском туфли, надеюсь, напрочь этот самый мысок оцарапав. Наконец он нервно размял шею и вскинул руки. Мы напряженно замерли в ожидании забористой грозы.

– А куда, кстати, молнии направлять? – вдруг повернул голову, словно не заметив, что между мной и темным расстояние, мягко говоря, не политесное.

– В нас, – спокойно распорядилась я.

– В вас? – поперхнулся на выдохе Нильс и уронил руки, чтобы прижать их к екнувшему сердцу.

– Мы специально скучковались.

– Она хотела сказать, в сад камней, – дипломатично поправил Фентон и указал пальцем для определенности: – Бей в ларь.

Судя по всему, неживая цель студента все-таки пугала меньше. Он нервно взъерошил и без того вздыбленный вихор.

– Ну я начинаю.

– Начинай, начинай, – легким взмахом руки благословила я, а потом вцепилась в запястье ведьмака. – Не тушуйся. У тебя все получится. Мы в тебя верим.

– За всех не говори, – едва слышно буркнул Фентон.

Наконец Нильс призвал магию. Между возведенных ладоней прочертился агрессивный разряд. Полупрозрачный магический свет озарил вихрастую макушку и могучие плечи.

Поднялся ветер. Не злой, как бывает при темном колдовстве, но тревожный: предвестник большой грозы. Небо над нами потемнело, мгновение ока собралась тяжелая мрачная туча. В ее глубине злобно сверкнуло, и по окрестностям прокатился грозный громовой перекат.

Мы с Фентоном тесно прижались, сцепили руки и за мгновение до ослепительной вспышки призвали магию. Молния ударила в ларь, земля содрогнулась от басовитого грома. Она не причинила вреда создателю, а нас окружил плотный магический кокон, отразивший волну обжигающего воздуха. Последовавшая за ударом тишина показалась оглушительной. Ларь красиво дымился, а по земле нарисовалась дорожка из трепетных язычков пламени.

Разомкнув объятия, мы с ведьмаком отошли друг от друга. И даже расцепившись, каждый остался при своей магии. С наслаждением я расставила светящиеся пальцы, и между ними прочертились хрупкие ершистые молнии.

Благословенный дар, переданный мне от предков, вернулся. А ведьмаку возвратилась эта его темная хтонь. Он сжимал и разжимал дымящийся кулак, кажется, не до конца осознавая, что сила вырвалась из плена светлой чародейки.

Ошеломленный Нильс изумленно разглядывал свои руки, словно первые их видел.

– У меня получилось, – пробормотал он. – Госпожа учитель, вы гений.

– У него получилось, – с высокомерием обратилась я к Фентону. – Признайся, темный, что идея оказалась недурна, и Нильс сумел тебя удивить…

Новая молния сверкнула неожиданно, когда ее никто не ждал и, прямо скажем, уже не хотел. Мы с Фентоном шарахнулись в сторону на долю секунды быстрее, чем под гневный громовой перекат в землю ударил огненный столб.

Я падала плохо: споткнулась о камень, запуталась в юбочном подоле и полетела лицом в речные камни, выставив руки. Но помощь пришла, откуда не звали, не ждали и, в общем-то, совсем не жаждали.

Ведьмак схватил меня в охапку и широкой ладонью прикрыл затылок. Упала я мягче, чем могла рассчитывать, надежно прижатая к крепкому мужскому телу. Понятия не имею, откуда в нем проснулась тяга к рыцарству – в ведьмаке, а не в его теле, – но никогда меня, профессионально мага, еще не спасали от падения.

И пока мы приходили в себя от резкой смены вертикального положения на горизонтальное, мир ослеп от очередной вспышки, и под басовитый грохот грома новая молния превратила истерзанный куст сирени в факел. Следующая ударила вглубь огорода, заставив землю гудеть от тока.

Ведьмак не просто возлежал рядышком, а ловко прикрыл меня сверху, не давая ни вздохнуть, ни пискнуть. Я барахталась, пытаясь освободиться. Кому-то следовало остановить грозовое недержание, пока молнии не перекинулись на фермерские поля. Но Фентон из нормального циничного ведьмака, накануне тащившего меня на плече, как мешок с соломой, вдруг заделался в одержимые телохранители и начал защищать.

Что у него щелкнуло в голове, только ему ведомо, но отбиваться пришлось энергично. Я умудрилась извернуться и пихнуть ведьмака коленом в поджарый живот:

– Да отпусти же ты.

Ведьмак крякнул и, откатившись, позволил мне сесть. Убрав с лица взлохмаченные волосы, я поднялась и с высоты не то чтобы значительного роста оглядела развороченный огород. Грядки дымились, полыхал куст сирени. Хрустели и плавились ветви. На землю стекали огненные кляксы. От рыжих отблесков вокруг танцевали уродливые инфернальные тени. Огонь грозился перекинуться на другие деревья.

В общем, все, что вчера не успел испоганить темный ведьмак, допоганил светлый чародей. Я начинаю подозревать, что дело не в цвете дара, а в принадлежности к мужской половине нашего славного общества.

– Твой школяр, фея, действительно умеет удивлять, – соскребшись с земли и выпрямившись, оценил ущерб Фентон.

– Он отцовский школяр.

Пришлось напомнить себе, что цель оправдывает средства: лучше лишиться огорода, чем светлой магии, и призвать чары. Пальцы знакомо вспыхнули голубоватым светом, и куст погас. Остался обгорелый остов, в воздухе заструился пахнущий гарью дымок.

– Нильс, ты где? – раздраженно вопросила я.

– Здесь, – откуда-то из кустов подал он голос. – Не беспокойтесь обо мне.

И не собиралась…

– Вылезай.

– Не могу, но пытаюсь, – провыл тот. – Рубашка зацепилась, и я застрял. Спасите, учитель.

Но он вывалился из кустов быстрее, чем его успели спасти так, чтобы ему захотелось в этих самых кусках окопаться. Чуб стоял дыбом, порванная на боку рубашка вылезла из-за пояса брюк. В прорехе мелькал упитанный животик, трогательно нависающий над ремнем. Сразу видно, человек больше любит готовить, чем колдовать.

– Учитель, это была битва не на жизнь, а на смерть, – объявил он, оглаживая себя по бокам. – Я порвал рубашку, но вырвался.

Именно в этот момент, словно дождавшись, когда зрительный зал заполнится, приготовится внимать и восхищенно охать, темноту прорезала очередная молния. Под одобрительный громовой раскат она влетела в железный штырь от сломанного флюгера, с незапамятных времен торчавший на крыше ведьмовского дома. В разные стороны посыпались искры и поскакали по старой черепице, покрытой темным мхом.

– Твою же мать, – коротко выразил Фентон отношение ко всему происходящему.

– Не ругайте маму, господин темный чародей, – пробубнил Нильс, словно действительно имел право слова. – Она хорошая, и очень меня любит…

Взгляд упал на ведьмачий дом, и я почувствовала, как начинаю меняться в лице. На крыше сверкали языки огня. К грозовой туче, то и дело вспыхивающей свирепой зарницей, тек сизый дым.

– Ведьмак, у тебя крыша горит, – охнула я.

– Тут ты права, у меня подгорает…

– Да крыша дома горит, – перебила я, указав в сторону старого особняка.

Фентон круто развернулся. Пламя, между тем, ничем не остановленное, входило в силу. Ведьмак цветисто выругался, вновь мастерски вплетя в одну фразу светлых чародеев, и где именно он всех нас видел. Место, к слову, он упомнил неприглядное.

– Не смей на меня орать, – возмутилась я. – Сейчас потушу. Раскудахтался, как индюк…

– Курица, – зачем-то поправил Нильс, которому из чувства самосохранения следовало изобразить безответный столб или, в крайнем случае, слиться с кустами.

– Светлые… – сцедил, как выплюнул, ведьмак и не позволил мне вскинуть руки. Взял спасение собственного жилища на себя, видимо, посчитав, что сегодня ему достаточно причинили добра.

Не хочу злорадствовать, но… Сколько отвесил зла вчера, столько в ответ получил светлой благодати сегодня. Практически магическое равновесие по Агате Истван.

Колдовал Фентон основательно и как будто веско. По-мужски. В раскрытых ладонях заклубилась магия, глаза почернели, а на лице затанцевали тени от огня. Воздух вокруг его напряженной высокой фигуры пошел рябью. Что говорить? Верховный ведьмак был силен.

И, починяясь этой силе, огонь начал медленно съеживаться. Уходил неохотно, выплевывал снопы искр, вспыхивал то с одной, то с другой стороны, надеясь, что новые языки не заметят и не затрут. Но в конечном итоге стих и исчез. В воздухе, только-только наполненном запахом грозы, разливалось зловоние пожарища.

– Кхм… – Я кашлянула и проговорила: – Всегда говорила: хорошо то, что хорошо заканчивается.

Огласив окрестности предсмертным хрипом умирающего дракона, крыша с хрустом провалилась вниз, оголив каминные трубы. Они-то, в отличие от нас, не дрогнули. Брызнула почерневшая от огня черепица. Нам под ноги отлетело несколько осколков. Пространство постепенно успокоилось, и воцарилось молчание, отдающее предчувствием большого скандала.

– Ну… – протянула я, пытаясь отыскать хотя бы что-то положительное в возникшей проблемке, – у тебя еще остался первый этаж.

Неожиданно дом заскрипел, как-то подозрительно вздрогнул. С ужасающим грохотом, оборвав одеяло плюща и подняв облако пыли, рухнул кусок стены. Сквозь завесу виднелись обнажившиеся внутренности: кусок холла на первом этаже и пустая комната с нетронутым разрушением камином – на втором. Доски, камни и мусор засыпали дорожку под окнами. Разломанные кирпичи скатались к огороду и погребли под собой растения.

– Что сказать? – Я вытянула губы трубочкой, на самом деле понятия не имея, что именно стоило говорить, когда от целого дома осталась только часть. – Обалдеть.

Нет, конечно, мысленно я желала отправить ведьмовской дом к демоническим праотцам, но никогда не думала об этом всерьез. Скажу больше, мы жили практически в гармонии. Он портил деревенский вид, а я никогда не лезла к нему с колдовством.

– Я не виноват, – немедленно снял с себя вину Нильс, видимо, где-то чуточку понимающий, что с заклятиями слегка напортачил. – Колдовал, как меня учили.

Ведьмак развернулся ко мне всем корпусом. В глазах горела ненависть.

– Хорошая идея, говоришь? – прорычал он и указал в трясущегося школяра не менее трясущимся от ярости пальцем. – Без году чародей? Уверен, конец света в итоге начнется с хорошей идеи, которая придет в твою голову.

Нильс вжал шею в плечи и начал бочком продвигаться ко мне за спину. Так обычно прятался Йосик, когда понимал, что дело плохо, и ему грозит вечный беспробудный сон.

– Понятно, что дом жалко, но ты же не планировал здесь оставаться надолго… – примирительно подняла я руки. – Или планировал?

– Светлые, прокляну… – в тихом бешенстве, грозящем перерасти в бешенство неудержимое, процедил Фентон и двинулся в сторону разрушенного жилища.

Я пожала плечами и, подхватив грязный подол, отправилась к своему. Нильс, пыхтя, поплелся за мной следом. Он ступал тяжело, под его ногами хрустели сломанные ветки.

– Разве мы не должны ему помочь? – спросил он.

– Проклянет, – равнодушно бросила я.

– Понимаю… – промычал Нильс. – Мы ему уже достаточно помогли.

В доме царили тишина и темнота. После сухой грозы домашняя нечисть не подавала признаков жизни. Щелчком пальцев я зажгла свет и поморщилась: после ночной мглы даже бледная магическая лампа показалась демонски яркой.

– Госпожа Агата, а можно очень личный вопрос? – жалобно протянул Нильс, остановившись на пороге.

– Что еще? – повернулась я к нему.

Со школяра успел слететь чрезмерный столичный лоск. Скажу больше, Нильс выглядел оборванный и ободранным. В прямом смысле этих слов. После боя с колючей малиной поперек левой щеки тянулись длинные царапины, а на грязных брючинах торчали репьи. Я и не догадывалась, что у меня где-то вызрел репейник.

– Где я буду спать? – замявшись, спросил Нильс и почесал обожженную крапивой руку.

– Ты хочешь спать в здесь? – удивилась я.

В моем идеальном плане, в котором не было разрушено ни одного дома, сразу после обряда школяр отправлялся по направлению к Круэлу и не занимал место в доме, рассчитанном на одинокую чародейку с нечистью в форме мебели.

В лице Нильса появилась неподдельная паника:

– Но не могу же я лечь на улице.

– Там широкая скамейка возле забора, – любезно подсказала я.

– А как же злой ведьмак?

– Думаешь, он тебя облает и съест? – фыркнула я.

– Он клялся меня проклясть.

– Тогда возвращайся в город. Вряд ли он за тобой побежит, чтобы проклясть.

– Посреди ночи? – охнул он и схватился на сердце, словно собирался прямо на моем пороге отдать концы.

– В Круэле совершенно безопасно, – уверила я. – Нечисти нет. В смысле, вся нечисть живет в моем доме. А единственное известное мне умертвие обездвижено еще на седмицу, как минимум. Ты же доберешься до города за седмицу?

– За седмицу? – воскликнул Нильс. – Если мне по дороге попадется неизвестное вам умертвие?

– Вряд ли… – скептически покачала я головой, но для очистки совести уточнила: – Тебя учили их упокоевать?

– Было дело, – согласился он.

– Вот. Воспользуешься академическими знаниями. Очень полезная, к слову, штука. Счастливой дороги.

Школяр начал бледнеть на глазах и до побелевших костяшек вцепился в косяк. В общем, невеселая перспектива стать вкусной закуской для гипотетического умертвия подкосила Нильса. Он собрался рухнуть прямо мне под ноги, изобразив глубокий обморок.

Магом он был посредственным, поваром непроверенным, но лицедеем точно талантливым. Зря не пошел по цирковой стезе, сбежал бы от маменьки с бродячими артистами, не пришлось бы сейчас изображать трагедию.

– Господи, ладно, – сдалась я. – Откуда вы только беретесь такие, нежные создания? Идем.

Нильсу резко похорошело. На второй этаж он поднимался бодрячком и головой крутил с большим любопытством. Мы прошли мимо открытой двери в мою спальню. Школяр попытался что-то крякнуть.

– Нет, – сухо объяснила я и, минув туалетную комнату, толкнула дверь в единственную свободную комнату. – Можешь сегодня спать здесь.

Свет озарил маленькую комнатушку со свисающими с балок пучками трав, заготовленных на зиму (некоторые, должна с прискорбием признать, были заготовлены еще к позапрошлой зиме). Окно скрывала глухая ставня, и спертый воздух трепетно пах сухим разнотравьем… Соломой он, в общем, пах, как на сеновале. Обстановку составляли свисающие веники и два сдвинутых к стене дорожных сундука.

Нильс замялся, но все-таки промычал:

– Здесь нет кровати.

– Зато я точно знаю, где есть кровать, – живенько поделилась я. – В городском трактире. Дивное местечко. Шумное, правда. Но. Когда я там ночевала, посетители вели себя тише воды ниже травы. Очень понятливые люди, если их вежливо попросить не орать. Главное, при этом призвать магию.

Нильс смекнул, что любое неосторожное слово легко доведет его до похода по фермерским угодьям в поисках трактира, и с жаром уверил:

– Знаете, госпожа Агата? Спать на полу очень полезно для спины. У меня после долгой дороги как раз поясницу прихватило.

Для наглядности он потер упомянутую поясницу. Полагаю, она была здоровее моей.

– Чудесно, – с иронией улыбнулась я. – В сундуках лежат одеяла и подушки. Можешь доставать и стелить.

– А умыться можно? – осмелел Нильс.

– Может тебя еще и покормить? – любезно уточнила я, пытаясь намекнуть, как зыбко положение бесправного гостя в моем маленьком доме.

– Буду премного благодарен, – наивно обрадовался он. – После чар такой аппетит разыгрался.

– Помнишь про трактир? Там неплохо кормят.

Нильс мгновенно смекнул, как зыбко положение бесправного гостя в моем маленьком доме, и махнул рукой:

– Да кто вообще в такое позднее время ест? Кошмары потом замучают.

– Ага, – насмешливо согласилась я. – Сейчас лампу принесу.

– Да я светляк запалю.

– Другими словами, одной сожженной крыши тебе сегодня мало, – пошутила я.

Правда, он шутки не понял и немедленно принялся оправдываться, что ничего специально не предпринимал и в штырь от флюгера вообще не целился. До конца я не дослушала и сбежала за единственной лампой, неспособной превратить мой дом в огромный факел. Если, конечно, Нильс Баек не надумает сделать из нее курильницу. Искренне верю, что нет.

Подозрительная возня под окнами застала меня в тот момент, когда с фонарем в руке я собиралась подняться обратно на второй этаж. На секунду прислушалась к доносящимся звукам. Казалось, что под окнами кто-то ходит. Невольно проверила в кухне Йосика. Вдруг забыла его на улице? Но табуретопес дремал под столом.

Нахмурившись, я толкнула хлипкую заднюю дверь. Свет разрезал ночную темноту и озарил фигуру Фентона. На закорках он тащил умертвие. На локте болталась пухлая заплечная сумка, а под мышкой зажат сверток с темным гримуаром. В общем, ведьмак был навьючен, зол и, судя по мрачному взгляду, по-прежнему хотел проклясть всех светлых в радиусе мили.

Не произнося ни слова, он сгрузил Дюка возле стены, словно мешок с сеном, и прошагал ко мне.

– Будем считать, что ты меня пригласила.

– Нет.

– Хорошо, я буду так считать, – объявил Фентон и бесцеремонно подвинул меня в дверях.

С непроницаемым видом бросил на пол набитую вещами сумку, по-хозяйски прошел в кухню и шарахнул на стол сверток с гримуаром. Я многозначительно кашлянула, но сосед не отреагировал. Более того, уселся на стул и принялся стаскивать грязные сапоги.

– Стесняюсь спросить, что ты делаешь? – не выдержала я.

– Зачем же стесняться? – Он бросил на меня хмурый взгляд, и на лбу собрались морщинки. – Разуваюсь.

– Это я и без умников вижу. – Я шагнула к нему. – Вопрос в другом. Почему ты разуваешься на моей кухне?

– Мой дом разрушен, в нем невозможно жить, – проговорил Фентон и избавил себя от второго сапога, а меня от желания быть вежливой. – Придется переселиться к тебе.

Я подавилась на вздохе и не сразу вернула дар речи, как-то резко меня покинувший от неуемной соседской наглости. Ей-богу, никогда в жизни не встречала типа нахальнее. Еще седмицу назад я не представляла, что по соседству поселится ведьмак, а теперь он решил перебраться ко мне за стенку.

С грохотом шарахнув лампой о стол, я уперла руки в бока.

– Не пойму, Фентон Варлок, ты вместе с домом потерял и чувство реальности? Иди в трактир.

– Предлагаешь напиться?

– Предлагаю туда переселиться.

– Так ты изящно меня послала, – догадался он.

– Верно. Я ни разу не гостеприимная.

– Тогда воспринимай меня как постояльца, – любезно предложил он.

– Постояльцы платят за проживание.

– Я оплатил проживание разрушенным напрочь домом.

– Ну не напрочь, будем честны, – деланно поморщилась я. – У тебя еще погреб остался. К слову, о жильцах в погребе. Постояльцы с питомцами платят в двойном размере.

– Можешь до фундамента разрушить мой дом. Все ценное я уже забрал. – Он спокойненько похлопал по гримуару. – Не оставляй камня на камне. Отведи душу. В качестве двойной оплаты.

– Так…

Я потерла переносицу, пытаясь представить себя спокойной гладью озера. Представлялось плохо. В голове крутились кровавые картины, и в них я избивала ведьмака чугунной сковородкой.

К сожалению, просто шарахнуть его заклятием было чревато риском и самой оказаться бездомной. Маленькое жилище Петуньи вряд ли выдержит магический поединок. Ни огород, ни ведьмачье логово не пережили.

– Господин темный чародей, покиньте мою кухню вместе со своей котомкой и темным гримуаром, – отчеканила я. – В городском трактире вкусно кормят и застилают кровати простынями.

– У тебя нет простыней?

– Как и лишней кровати, – окончательно разозлилась я. – Да предки Истваны в гробах перевернутся, если в моем доме поселится ведьмак. Я сама бы легла в гроб и перевернулась.

Фентон поднялся со стула одним плавным движением и навис надо мной, вынудив задрать в голову. В шее как-то нехорошо хрустнуло.

– Позволь напомнить, что сегодня твои предки предложили нам переспать, – тихо напомнил он просто космическое издевательство от прародительниц Истван. – Я им определенно понравился.

– Если следовать твоей логике, то и Варлокам я тоже понравилась?

– Они назвали тебя "отродьем", – напомнил он.

– Мои не назвали темных "отродьем" только из хорошего воспитания.

– Или здравого смысла.

– По крайней мере, у Истванов он есть. В общем, сумка, умертвие, выход, трактир. Выход, если не знаешь, там. – Я указала пальцем на входную дверь. – Трактир как-нибудь найдешь. Можешь забрать с собой Нильса и по дороге проклясть. И будем в расчете.

– Школяр ночует в доме? – неожиданно оживился Фентон и с подозрительным интересом обернулся к лестнице. – На втором этаже?

Я рот не успела открыть и даже не успела придумать колкий ответ, как он подхватил с пола пухлую заплечную сумку и начал по-хозяйски уверенно подниматься по лестнице, скользя ладонью по деревянным перилам. Грязные сапоги, один к другому, стояли под стулом.

– Ты куда карабкаешься? – даже несколько растерялась я.

– Спать, – отозвался он. – Так и быть, лягу с твоим школяром.

– Ты одолжение, что ли, мне делаешь?

– Если бросишь в меня заклятие, то пострадает дом. Ты же не хочешь оказаться бездомной, фея? – словно прочитал он мои собственные мысли и с непередаваемым нахальством скрылся из поля зрения.

Над головой простучали тяжелые шаги. У ведьмака была скверная привычка стучать пятками по потолку, в смысле, по полу. Терпеть не могу. Зато понятно, почему в его холле была дыра, не иначе как не выдержала "легкой" поступи.

– А говоришь, у тебя нет кровати, – донеслось со второго этажа.

– Я сказала, что у меня нет лишней кровати, – рявкнула я и ринулась вверх по лестнице спасать собственную спальню от вторжения бесцеремонного захватчика.

Между тем, Фентон уже дергал дверь во вторую комнатенку. Та не поддавалась. Живо представилось, как помирающий от страха Нильс отчаянно вцепился в ручку и уперся ногой в стену.

– Занято, – выкрикнул он.

Я на секунду прикрыла глаза, отыскала в памяти приличные слова и скомандовала:

– Нильс, сейчас же отпусти ручку.

Дверь волшебным образом открылась. Взлохмаченный, раздетый до пояса Нильс виновато выглянул из темной спальни и пробубнил:

– Госпожа Агата, он меня проклянет, пока я буду спать.

– Хорошая идея, – согласился Фентон.

– Учитель, слышите? Пусть идет на кухню. Мне обещали полную безопасность жизни и здоровью.

Как за одну седмицу мой тихий дом превратился в натуральный дурдом? Никак пресветлый наслал чары невезения.

– Вот и ночуй в замке Истван, – вышла я из себя. – Просто ложитесь спать в разных углах, а завтра извольте уйти без лишних напоминаний.

– До завтра еще дожить надо, – бросил Фентон и похлопал Нильса по плечу: – Да, школяр?

Удивительно, как тот не отбросил копыта прямо в дверном проеме, а тихо-мирно потеснился, освобождая дорогу завоевателю.

– Уж постарайтесь дожить. Оба, – проворчала я. – Не хватает утром ваши трупы со второго этажа стаскивать.

Не успела развернуться, как услышала удивленный возглас:

– Фея, у тебя и впрямь одна кровать.

– И она стоит в другой комнате, – пожаловался Нильс.

Выразительно хлопнув дверью, я закрылась в спальне и в одежде упала на заправленную кровать. Хорошо, что не успела перестелить постель. Думала, вечером перед сном аккуратно расправлю чистые простыни, надену наволочки на подушки, уткнусь в них лицом, вдохну запах лаванды. А теперь лежу без сил, дышу гарью, проникающей через щели в оконных рамах, и радуюсь грязному белью. По-моему, упасть ниже просто невозможно.

В тишине за тонкими стенами зазвучали голоса гостей, упрямо доказывая, что я все еще находилась в свободном падении. Но дно стремительно приближалось.

– Школяр, ты решил улечься раздетым? – брюзжал ведьмак.

– Сейчас рубашку надену…

На несколько дивных секунд они замолчали.

– Ты собираешься пристроиться ко мне? – снова прозвучал недовольный голос Фентона.

– Господин верховный, но тут только одно одеяло, – пожаловался парень. – Я не могу спать на голом полу.

– Ложись на сундуки.

Вновь все стихло. Жаль, ненадолго. Внезапно раздался страшный грохот, и содрогнулись стены. Я подскочила на кровати, почти уверенная, что между вторым и первым этажом появилась сквозная дыра.

– Да демоны тебя раздери, школяр, – рявкнул Фентон.

Только демонов для полного набора в моем доме не хватает. Верховный, просто возьми грех на душу, если она у тебя имеется, и прокляни Нильса Баека неподвижностью. Клянусь, я сделаю вид, что ничего не заметила.

– Простите, господин верховный, – простонал школяр. – Я не помещаюсь на сундуках… Можно, мне лечь на краешек одеяла? Клянусь, что ночью не буду к вам прижиматься. Даю слово светлого мага.

Ведьмак привычно ответил бранным ругательством.

Без сил упав на подушки, я прикрыла рукой глаза и прошептала:

– Господи, когда уже этот длинный день закончится?

Вообще, лучше бы меня взволновал вопрос, когда начнется следующий день. А начался он преступно рано: за окном едва-едва занимался пахнущий гарью рассвет. Из мутного сна, в котором я почему-то жарила школяру кабачковые оладьи, меня вырвал истошный звон колокольчика.

В комнате по-прежнему горел верхний свет, я лежала одетая в испачканном ночью платье и тихо ненавидела мир. Особенно ту часть мира, которая спозаранку устроила непотребный, несмолкающий перезвон. На секунду я даже подумала, будто ведьмак из вредности решил разбудить меня ни свет ни заря и предпринять отчаянную попытку загнать на разбор завала, но из соседней комнаты донеслось хриплым недовольным голосом:

– Ты открывать собираешься?

– Сам открой, если надо.

– Ты хозяйка в этом доме.

– И хозяйка не понимает, почему ты все еще в нем? – не осталась я в долгу, мгновенно напомнив, что после пробуждения не планировала лицезреть его небритую физиономию.

Пришлось соскрестись с кровати, накинуть на плечи шаль и спуститься на первый этаж. При моем появлении Петунья обеспокоенно зазвенела чашками, словно догадывалась, кто именно заявился в такую несусветную рань, когда все приличные чародеи во сне готовили кабачковые оладьи.

Йосик испуганно топтался перед входной дверью, готовый гнать во весь опор и встречать визитера. Сдержать призрачного пса не удалось. Он вырвался на свободу, перелетел единственную ступеньку и ринулся к калитке, собственно в нее и врезавшись торцом. Звон немедленно прекратился.

– Госпожа чародейка, наконец вы услышали мой зов, – послышался с улицы знакомый голос бургомистра Круэла.

– Дюпри, да вас в столице услышали, – недовольно проворчала я.

– Беда пришла, – умоляюще крикнул тот и через паузу добавил: – Не только к вашему соседу.

Отодвинув ногой оголтело скачущую табуретку, я отперла засов и толкнула калитку. Обычно одетый с иголочки бургомистр не походил на себя. Костюм был измят, грязные брюки заправлены в рыбацкие сапоги выше колен. Посеревшие усы торчали щеткой. И сразу стало ясно, что случилось нечто из ряда вон выходящее – в сапогах Дюпри я не видела ни разу.

– Что с вами произошло? – обескураженно спросила его.

– Произошло со всеми нами. Чудовищная гроза, – сбивчиво объяснил он и махнул рукой в сторону города, заставив меня перевести взгляд на заляпанную глиной коляску. – Пока у вас горело, у нас топило. Ливень стоял стеной.

В общем, настоящая гроза досталась не нам, а городу. Природная магия показала себя во всем буйстве.

– А к рассвету поднялась река, – закончил он.

– Какая река? – не поняла я.

Река, конечно, имелась: прорезала лес узкой извилистой полосой недалеко от моего участка. За жаркое лето она обмелела настолько, что практически превратилась в мирный ручей и обнажила огромные валуны.

– Подземная, – объяснил Дюпри и принялся загибать пальцы, вернее, разгибать, протянув ко мне сжатый кулак: – Мэрию затопило, площадь затопило, мой особняк скоро тоже того…