Текст книги "Между двух миров. Школа выживания (СИ)"

Автор книги: Марина Ефиминюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Руна знаний, – выдохнул он, неожиданно выказывая осведомленность абрисскими магическими символами. В голову пришла тревожная мысль, умел ли Тин прикосновением пробуждать темное колдовство, как это вышло у меня?

– Во время той игры… я попалась. – Признание вырвалось неожиданно, и мне бы хотелось прикусить язык, но, сказав первый слог, было глупо промолчать окончание слова. – Мне помогли вернуться, но в Абрисе остался артефакт, который я создала для курсовой работы. Тот ведьмак выдернул меня из дома с помощью часов. У них там, знаешь ли, забавляются на вечеринках – вытаскивают из Тевета неофитов. Слава всем Светлым духам, они не догадалась, что я Голубая кровь. Было страшно… и больно.

– Тебе сделали еще что-нибудь… плохое?

– Нет, но прежде чем Кай… – Я запнулась, с ужасом осознав, какую ошибку едва не совершила и быстро исправилась: – Прежде чем все закончилось, мне нанесли темную руну.

– Почему ты мне не рассказала? Почему пережила это в одиночку?

– После того, как тебя вернули из Абриса, ты смог с кем-нибудь говорить о том, что твой дар осквернили?

– Нет, – через паузу признался он.

– Ты получил ответ.

Мы надолго замолчали. Я осторожно освободила руку. Нас разделял жалкий полушаг, но отчего-то близость подтянутого мужского тела вызывала нечеловеческую неловкость. Пространство вокруг нас густело, воздух становился горячим. Напряжено глядя на меня сквозь темноту, он медленно склонял голову. Капризный рот приближался к моим губам.

В прошлом тысячи раз в голове я прокручивала сладостный момент нашего первого поцелуя, а теперь сжималась внутри от ощущения абсолютной неправильности происходящего…

– Тебе лучше уйти, Тин.

Он застыл так близко от моего лица, что я ощущала на щеке теплое дыхание. Не споря и не настаивая, отстранился.

– Хорошо.

За его спиной тихо закрылась дверь. На деревянном крыльце прошелестели шаги. Я стояла в темноте, сжимала кулаки и старалась успокоить бурлившие внутри чувства. Но уродливость ситуации злила.

Внезапно в доме вспыхнули световые шары, и кухню залил непривычный желтоватый свет, заставивший светильники испуганно затрещать. Схватив со стола голубой квиток, я выскочила на крыльцо. Светлый прямоугольник, падавший из открытой двери, прорезал густую темноту.

Тин практически дошел до калитки.

– Постой!

Он непонимающе оглянулся. Сбежав по ступенькам, я стремительно приблизилась к нему и выпалила, точно со стороны услышав в своем голосе возмущение:

– Больше не смей этого делать! Не смей превращать меня в плохого человека!

– О чем ты, Лерой?

Тин прекрасно понимал, что я имела в виду его попытку меня поцеловать, но все равно продолжал ломать комедию. Молодец, очень по-взрослому.

– Может быть, ты на минуту забыл, что обручен с красивой, умной девушкой? – резко выпалила я, дрожа от ярости.

– Кларисса вернулась на учебу…

– Ты надо мной издеваешься?! Не понимаешь, о чем я говорю? – От возмущения я даже задохнулась. – Как ты посмел приравнять меня к своим девкам, с которыми изменяешь невесте? Тин, это грязно!

– Не поверить, Лерой, что ты использовала такое отвратительное слово!

– Ты же сейчас не пытаешься со мной спорить? – процедила я сквозь зубы. – Если ты продолжишь в том же духе, то мы больше не сможет оставаться друзьями. Хорошо?

Некоторое время он пытливо рассматривал меня. На лице ходили желваки. Тин терпеть не мог говорить о своих ошибках вслух, тем паче искренне извиняться. Он никогда не чувствовал за собой вины, даже когда оказался по-настоящему виноват.

– И еще. – Я протянула квиток. – Не заставляй меня ездить в монетный двор каждый день, чтобы пересылать тебе деньги. Ты удивишься, но адептки на четвертом курсе очень занятые люди.

Через долгую, мучительную паузу он сдался.

– Хорошо, Лерой. – Он забрал чек. – Надеюсь, теперь ты не будешь на меня злиться.

– Не уверена, поэтому сделай милость, избавь меня от своей компании на пару седмиц, – холодно отозвалась я, но все равно по старой привычке тайком выглянула из сада, чтобы проследить, как он уходит по переулку к дорогой карете, обычно вызывавшей у местных старушек-сплетниц взрыв возмущения. Благо калитка больше не скрипела, и Тин не мог догадаться о тайной слежке. Когда я нырнула обратно в темноту нашего запущенного двора, то увидела спускавшегося по лестнице со второго этажа высокого мужчину.

Интересно, как много он слышал и видел?

Стараясь подавить неловкость, я решила изобразить фальшивое радушие:

– Здравствуйте! Добро пожаловать…

В первое мгновение, когда он вышел на свет, меня подло покинул дар речи. Несколько раз, точно выброшенная на берег рыба, я беззвучно открыла и закрыла рот, пытаясь выдавить что-нибудь остроумное или, по крайней мере, умное, но только полной грудью глотнула воздуха. Приличных слов в метавшихся мыслях найти не удавалось, ведь таинственным соседом, поселившимся в старой мансарде, был Кайден. Вернее, новый лектор в университете, Оливер Вудс.

– Да ты, должно быть, шутишь, – процедила я себе под нос.

Каждую ночь во сне ко мне приходил Кайден, а теперь наяву в реальную жизнь ворвалась его точная копия. Наверное, в прошлой жизни мне удалось так сильно нагрешить, раз теперь приходилось расплачиваться душевным спокойствием.

Сосед сунул руки в карманы, склонил голову и посмотрел на меня из-под бровей. Рукава домашнего джемпера были собраны до локтя и открывали сильные предплечья с выступающими венами. Кожа чистая, ни одной татуировки, на внешней стороне кисти поблескивал символ обручения, воспылавший в темноте. Мужчина точно специально демонстрировал, что вырос здесь, в Тевете.

– Я заново пробудил руну освещения, – произнес новый жилец.

– Вы же не надеетесь, что в благодарность я брошусь стряпать приветственный пирог?

Он мог бы, ради приличия, тоже изобразить удивление нежданной встречей, но мы оба знали, что дом принадлежал университету, так что о соседях ему, наверняка, рассказали еще до переезда.

Чувствуя внимательный взгляд, буравивший мне затылок, я поднялась на крыльцо, но, прежде чем спрятаться в доме, не справилась с соблазном и обернулась. Новый сосед стоял внизу. Свет падал на его знакомое и одновременно чужое лицо, замкнутое и как будто даже сердитое.

– Кстати, господин преподаватель. – Наши глаза встретились. – На всякий случай, вдруг пригодится в следующий раз… В Тевете весь свет всегда белый.

Я с чувством захлопнула дверь.

ГЛАВА 5 – НЕЗНАКОМЦЫ С ОБЩИМ ПРОШЛЫМ

Занятия по традициям Абриса проходили совместно с первым курсом факультета изящных искусств и, привыкшая к мужской компании в ученических аудиториях, я впервые встретила в одном лекционном амфитеатре столько экзальтированных девиц. Вчерашние лицеистки и благородные барышни, вырвавшиеся из оков домашнего обучения, оккупировали первые ряды и, толкаясь локтями, с придыханием слушали привлекательного преподавателя с ледяными серыми глазами.

Он снова проигнорировал преподавательскую мантию, что, на мой взгляд, являлось сознательным преступлением, учитывая, как сильно шел ему узкий пиджак и как ладно брюки облегали длинные ноги. В азарте лекции подлец еще и разоблачился. Остался в костюмном жилете и белой рубашке, а когда закатал рукава до локтя, продемонстрировав сильные красивые руки, девицы не только перестали глупо хихикать, но, кажется, даже дышать. И в аудитории воцарилась столь дивная тишина, словно любой шорох от слушательниц мог заставить его одеться обратно.

Лучше бы оделся, честное слово. Смотреть на него без досады было совершенно невозможно, поэтому по большей части я таращилась в огромное окно, выходящее на людный внутренний двор университета, и иногда поглядывала на подружек Аглаи, оккупировавших тихие места на другом конце аудитории. Главная ведьма снова не появилась, но свита явно не чувствовала грусти, более того, в стае вырисовывалась новая предводительница, пожиравшая привлекательного лектора жадным взглядом.

– Итак, – произнес громко Вудс. – Я обещал, что в конце лекции мы ответим на вопрос, насколько же различается магия Тевета и Абриса?

– Они абсолютно разные, – раздался несмелый девичий голосок. – Магия Тевета – светлая и чистая. В Абрисе используют темные руны.

Сама того не желая, я прислушалась к дискуссии.

– И что? – в голосе Оливера слышалась ирония.

– Свет созидателен по своей природе. Разве темные руны не вредят?

– Смотря кому, – удивительно, как Вудсу хватало терпения объясняться с незамутненными талантами. – Ведуна темная руна точно не убьет, зато свет ему навредит. В Абрисе есть пословица: что для теветца – хорошо, то для абрисца – смерть.

Борясь с внезапно вспыхнувшим желанием посмотреть на доску, я принялась выводить на чистой странице слово «позер».

– Проклятье, в каком мире живет это визгливое существо в синей мантии? – пробормотал мой сосед справа, с раздражением швырнув на раскрытую страницу тетради самописное перо.

– В мире, где все пони розовые, – едва слышно отозвался один из наших однокурсников.

– Скорее синие, – подхватил шутку другой.

По ряду разлетелся сдавленный издевательский смешок.

– Господа скользящие хотят высказать свое мнение? – тут же предположил преподаватель, и мои сотоварищи, прямо сказать, расслабленно продремавшие большую часть лекции, заерзали на скамье. Жирно замалевав в слове «позер» первую и последнюю литеры, я приписала сверху «к» и «л».

Желание таращиться на преподавательскую кафедру нарастало, как снежный ком, и подавить его оказалось практически невозможно. Сдаваясь, я подняла голову и немедленно увидела на доске пробужденную руну «внимание» – знак, какой обычно использовали экзаменаторы, чтобы ученики сосредотачивались исключительно на своих ответах и не пытались списать у соседей. Судя по тому, что остальные адепты легко отвлекались, руну нарисовали исключительно по мою душу. Не очень честно и совершенно не педагогично заставлять кого-то из аудитории слушать лекцию силой.

– Предлагаю рассмотреть с такой точки зрения. – Вудс повернулся к доске, и пока он с помощью стило уверено чертил рисунок, являвшийся точным отражением мерцающего символа, все дамы любовались прекрасным видом широкой спины, обтянутой жилетом, и глотали слюни.

Жаль, что я уже исправила в слове «позер» все буквы до ругательства, оставалось написать новое, пообиднее.

– Абрисская руна «внимание», – объявил, наконец, лектор, указав пальцем на черные линии готового рисунка. – Заметили странность?

Слушатели возбужденно зашептались. Абсолютно уверена, что ни одна даже самая паршивенькая темная руна не пятнала досок знаменитого университета. Наверняка новому лектору за подобный финт прилетит от дисциплинарной комиссии, если хотя бы одна из девиц проговорится не в меру заботливой мамаше, чему именно ее учили на занятиях по традициям параллельного мира.

– Похожи? – Оливер обвел слушателей пронзительным взглядом. – К следующей седмице я жду от вас эссе на страницу о том, чем, по вашему мнению, отличается магия Тевета и Абриса.

Народ обиженно загудел.

– Теперь я готов ответить на ваши вопросы. – Он тихо хлопнул в ладоши, давая понять, что ставит точку в лекции.

– Господин преподаватель, вы женаты? – раздалось из курятника.

– Нет. – Он сверкнул белозубой улыбкой и тут же продемонстрировал тускло поблескивающую руну обручения.

– Меня сейчас стошнит, – пробормотал сосед, вызывавший во мне искреннюю симпатию.

Откинувшись на спинку скамьи, я следила за Оливером и постукивала кончиком самописного пера по странице блокнота.

Ты хотел внимания, господин преподаватель? Мне не жалко.

– Что такое фамильяр? – уверенным голосом произнесла я, и в аудитории вдруг стало очень тихо. Как правило, абрисские слова тоже не витали в воздухе университета. Разве что очень редко, и в основном ругательства, значения которых мало кто понимал.

На лице Вудса не дрогнул ни единый мускул.

– Абрисские ведьмаки покрывают руки татуировками и называют их фамильярами, – пытала я, а потом добавила со значением: – Иногда фамильяры исчезают…

Только я заметила, что уголок губ «господина преподавателя» дернулся в кривоватой усмешке?

Он развернулся к доске и начертал слово на абрисском языке. Народ зашушукался, догадываясь, что на их глазах происходило что-то скандальное, но что именно разгадать не выходило. В отличие от других адептов, я без сложностей прочитала слово. Он написал «паладин».

– Фамильяр – боевой дух-хранитель, способный принимать любую форму, – последовало короткое объяснение. – Форму меча, кнута…

– Змеи, – подсказала я.

– Или существа, – согласно кивнул лектор. – Магия высшего порядка. Чтобы вы понимали в отличие от Тевета, где сила света не зависит от родословной, в Абрисе все решает наследственность. Сила магии всегда стремится к нолю. В смешанном браке между колдуном и человеком всегда рождается человек. У родителей со слабым даром ребенок не сможет позволить себе боевую руну, будет вынужден стать травником. Боевых магов верховной касты единицы. Их называют паладинами, и именно им даруют фамильяры. Всех остальных, не говоря уже о людях без дара, сложная магия просто убьет. У кого-то есть вопросы по теме лекции?

Вудс обвел притихших адептов вопросительным взглядом.

Мысли разбегались – не собрать в кулачок. Почему каждый раз, после очередной попытки его поддеть я оставалась шокированной до нервического тика какой-нибудь неприятной правдой? Как будто на едва заметный щипок получала в ответ мощный удар пыльным мешком по затылку.

– Постойте, господин преподаватель! Вы только что произнесли «верховная каста»…

Совершенно точно, глядя на меня, можно было легко предположить, насколько я ошеломлена смыслом его коротких по большей части фраз, словно разрезавших воздух.

– Как правило, паладинами становятся старшие сыновья в правящих кланах. Только после получения фамильяра они наделяются реальной властью, – пояснил он. – Что вы еще хотели узнать, госпожа Уварова?

А что-то есть еще?! Я и сегодняшние признания буду переваривать до конца следующей седмицы. Надеюсь, что не умру от заворота кишок.

– Они охотятся на Голубую кровь? – все-таки не удержалась и выпалила.

– Нет, Валерия, – покачал он головой. – Всех боевых магов, тем более паладинов, с детства учат убивать обладателей Истинного света. Не думаю, что нужно объяснять разницу.

По коже прошел мороз. Я поймала себя на том, что вовсе не дышу.

– А можно еще вопрос? – поднял руку один из артефакторов.

– Прошу. – Оливер мгновенно потерял ко мне интерес.

– Про этих палантинов… – Народ зашелся истеричным смехом, и парень исправился: – В смысле, паладинов, или как там их называют, надо будет отвечать на экзамене?

– Это внеклассное чтение специально для любителей скататься в Абрис, – усмехнулся Вудс. – В темном мире очень трепетно относятся к традициям. Вы сможете узнать некоторые тонкости из сочинений Эррона Вудса, и тогда, может быть, в следующий раз подумаете, прежде чем запрыгнуть в магические ворота.

– Сочинения Эррона Вудса, говорите?– выкрикнул кто-то из скользящих.

– Именно.

– То есть вашего предка?

– Верно.

– Продвигаете своих, господин преподаватель? – подколол шутник.

Ответить остротой на остроту лектор не успел – по коридору рассыпался переливчатый звон колокольчика, объявившего об окончании занятия, и народ принялся собираться. Аудитория ожила, наполнилась разговорами и движением.

– Не забудьте об эссе! – возвысил голос Вудс.

Из-за мерцающей на доске руны, я была не в состоянии оторвать взгляда от его фигуры и продолжала сидеть на месте, дожидаясь, когда невольное заключение закончится. Он как будто специально вложил магии больше, чем того требовала ситуация, или не умел правильно рассчитывать силу света? Можно было бы и самой потушить знак, но с такого расстояния я бы наверняка сожгла половину доски, а за порчу университетского имущества адептов отстраняли от занятий. Пришлось наблюдать, как привлекательного преподавателя окружили первокурсницы и принялись наперебой задавать незначительные вопросы.

И это было совершенно нелогично, но перед мысленным взором снова и снова появлялся Кайден в дорогущем пальто, стоявший перед раскрытыми воротами знахарского дома. Свет от фонаря на крыше шикарного экипажа, явно не взятого внаем, озарял его замкнутое лицо, а я слишком злилась, чтобы понимать, что, кажется, начинала влюбляться в человека, способного свернуть мне шею одним стремительным движением…

– Вы что-то еще хотели спросить, Валерия? – вывел меня из тяжелых раздумий Вудс. Он стоял внизу, возле преподавательской кафедры, прятал руки в карманах брюк и вопросительно изгибал брови.

– Вы забыли загасить руну, – сдержанно отозвалась я. – Сильно обяжете, если потушите ее прямо сейчас.

Подлец даже не извинился. Прикоснулся острием стило к нарисованному знаку, по линиям пробежала искра, и символ испарился полупрозрачным дымком, а меня, наконец, отпустило. Тело расслабилось. Поднявшись, я сердито запихала в сумку вещи и, громко стуча каблуками, спустилась с верхотуры. Демонстративно избегая смотреть в сторону мужчины, мол, хватит, налюбовалась уже, попыталась проскочить к двери, но совершенно неожиданно Оливер схватил меня за локоть. Движения его оказались точны, ловки и в них ощущалась выучка.

– Если сейчас кто-нибудь войдет, я заявлю, что вы меня домогаетесь! – возмущенно воскликнула я, когда оказалась стоящей с двумя вытянутыми руками и растопыренными пальцами. Он держал осторожно, но крепко – не вырвешься и не сожмешь кулаки.

Притворившись глухим, Вудс проверил раскрытые ладони. От догадки, что именно он пытался отыскать, меня бросило в жар. Боевой запал вмиг испарился, я оцепенела, а потом вкрадчиво вымолвила:

– И что, по-вашему, вы делаете, господин преподаватель?

– Так и знал. – Он усмехнулся и мягко сложил мои пальцы, позволяя скрыть отметину. – Почти незаметна.

Мы встретились глазами.

– Да, кто ты, вообще, такой? – выдохнула я, отшатываясь от него, и бросилась вон из аудитории.

Обновление от 17.02.2017

На улице уже смеркалось, в читальном зале на столах зажгли лампы, и их свет разгонял сгущавшуюся темноту. Тихонечко выйдя в коридор, я обнаружила стоявшего у окна Валентина и полностью поглощенного видом опустевшего университетского двора. Выглядел приятель так, словно заскочил в университет по дороге в тренировочный зал.

– Смею предположить, что ты здесь, не потому что сильно соскучился по факультету Теветского права, – мой голос прозвучал в тишине неестественно громко, и Тин оглянулся. – Пришел подлизываться?

Его губы дрогнули в прозрачной улыбке. Глаза были настороженными.

– Лерой, как ты смотришь на дружеское свидание?

– А-а, – протянула я, – опять не с кем поужинать?

– Кто сказал, что мы собираемся есть?

И ведь не обманул! После получаса тряски на дурной брусчатке по городским переулкам он привез меня в бойцовский клуб. Стоя на пороге спортивного зала и теребя сумку, я разглядывала просторное помещение с высоким потолком и со стенами, прожженными боевыми шарами. Холодный воздух крепко пах мужским духом. Совершенно точно еды здесь не водилось.

– Что скажешь? – Тин опустил на пол набитый скарбом заплечный мешок.

– У меня нет слов, – покачала я головой, чувствуя себя лазутчиком на вражеской территории. – Надеюсь, ты не решил превратить меня в боксерскую грушу в отместку за то, что я тебя отшила?

– Проклятье, Лерой, обязательно быть такой прямолинейной? – фыркнул он.

– Извини, не сдержалась, – пожала я плечами, рассматривая длинную лавку и спортивные снаряды, жавшиеся по углам. В центре зала был отчерчен круг, видимо, в нем проходили спарринги. – А где все?

– Кто тебе еще нужен?

– Просто… разве по вечерам здесь не занимаются люди? В смысле, много людей?

– Сегодня зал закрыли для нас. – Тин присел на корточки и принялся копаться в сумке.

– Зачем?

– Не хочешь узнать основы самозащиты?

– Никогда об этом не задумывалась…

В следующий момент в мою сторону полетела пара кожаных перчаток с обрезанными пальцами, которые надевали, чтобы во время борьбы не разбить костяшек. От неожиданности я замахала руками и сумела поймать только одну, а вторая угодила мне точно в лоб.

– Вообще-то, я в юбке, – растерянно пробормотала я, поднимая упавшую перчатку.

– Мои штаны подойдут? – Тин продемонстрировал извлеченный из сумки сверток.

– Ты все предусмотрел?

– Даже прихватил перекус. Ты всегда ворчишь, когда хочешь есть.

– Я тебя ненавижу.

– Знаю. – Он швырнул в мою сторону штаны, едва успела подхватить за брючину. – Но переодеться все равно придется. Если, конечно, не хочешь падать в юбке. Переодевайся, я подожду снаружи.

– Придется падать?! – ужаснулась я, прижав портки к груди.

И не зря ужаснулась. Лучше бы сразу, не вступая в переговоры, притупляющие бдительность, развернулась и бросилась наутек, потому что за следующий час на моем теле, кажется, не осталось живого места, зато обнаружилось столько болевых точек, сколько у нормального человека просто не могло найтись. Конечно, никто и не говорил, что я нормальная. Девушка в собственном уме никогда бы не позволила такого издевательства!

– Светлые духи, Тин! Обязательно меня избивать? – простонала я, лежа спиной на ледяном полу и глядя в желтоватый потолок с кривыми трещинами. – Просто позволь мне умереть, тихо и мирно, прямо на этом полу. Клянусь, я не стану приходить к тебе во сне и мстить.

– Ты просто невнимательна, Лерой. – Склонился надо мной Тин и протянул руку.

– Нет, я отказываюсь подниматься!

– Вставай, тихоня!

Кряхтя, как старуха, я кое-как встала, потерла ушибленную при падении пятую точку. Наверняка, завтра в том месте растянется черный синяк. Каждый мускул на тебе требовал лечь обратно, закрыть глаза и притвориться мертвой.

– Повторим еще раз. – Изувер одарил меня неодобрительным взглядом. – Все, что тебе надо – это возможность убежать. Бьешь и бежишь. Доберешься до двери, тренировка закончится.

– А если я к ней тихонечко поползу на корячечках, это засчитается?

– Нападай, Лерой!

– Снова?

– Вспомни, что я тебе показывал. – Тин опустил руки, открываясь для удара.

– Показывал?! Как можно что-то увидеть, если все время падаешь?

В следующий момент я захлебнулась словами, потому что оказалась прижатой спиной к твердой груди. Рука Тина нешуточно сжимала мне горло, не давая вздохнуть. Я замычала, попытавшись вырваться.

– Тебе не хватает внимания, Лерой! Ты должна защищаться!

В следующий момент я со всей ударила его по голени. Тин крякнул, ослабил хватку. Удар в живот, в челюсть, подсечка… Валентин Озеров, за час тренировки моей спиной до блеска отполировавший грязный пол, оказался поверженным на две лопатки.

– Так защищаться? – торжествующе ухмыляясь, склонилась я над поверженным противником. – Господин боевой маг, вам помочь подняться?

В следующее мгновение, Тин крепко схватил меня за предплечье и с силой дернул. Совершенно по-девчоночьи взвизгнув, я плюхнулась на него сверху. Головокружительный разворот, и меня пригвоздило к полу жилистым разгоряченным телом. Руки оказались заломленными над головой, ноги – сжатые его коленями. Противник склонился надо мной. Светлые волосы выбились из хвоста, на виске от напряжения бугрилась вена. Глаза горели весельем. Запыхавшиеся, мы оба тяжело дышали.

– Ты забыла второе правило, Лерой. – Произнес он. – Убегать.

– Куда убежишь из Абриса?

– Даже в Абрисе можно найти безопасное место. – Тин откатился от меня, уселся, скрестив ноги, и потер челюсть. – Проклятье, у тебя тяжелая рука.

– Вообще-то, это был мой локоть, – поправила я.

Чуть позже мы устало сидели у холодной стены и, передавая друг другу флягу, прихлебывали восстанавливающий силы отвар. Светильники были притушены, и обшарпанный зал утопал в полумраке.

– Было больно выжигать боевую руну? – разглядывая черное от темноты слепое окно, спросила я.

– Не больнее чем, когда мне жгли спину в Абрисе, – скупо отозвался Тин.

– Не жалеешь, что поставил ее?

– Нет. – Он покачал головой и бросил на меня быстрый взгляд. – Вначале было сложно управлять агрессивным светом. Дар не слушался, пришлось на пару месяцев отказаться от бытовой магии и много тренироваться, но я привык. Почему спрашиваешь? Хочешь поставить после выпуска?

Я дернула плечом, не подтверждая, но и не опровергая его слов.

– С отцом уже обсуждала? Ты талантливый артефактор, Лерой…

– Да знаю я, что с боевой руной смогу создавать только оружие, – в моем голосе прозвучало раздражение.

– Ты ненавидишь оружие.

– Откровенно говоря, Тин, я много чего ненавижу. Чувствовать себя беззащитной в том числе.

– Не злись, Лерой. – Он потрепал меня по коленке. – До окончания университета еще два года, прорва времени, чтобы хорошенько подумать и взвесить все за и против.

– Ты взвешивал прежде, чем поставил?

– Нет. – Тин помолчал и добавил, словно резанул по живому: – Но я и не придумывал красивой магии, как это делаешь ты.

Некоторое время мы молчали. И вечер казался таким томным, словно взятым из нашего общего прошлого, когда я еще не насочиняла глупостей, обрядив Валентина Озерова, обладателя весьма и весьма паршивого характера, в белые одежды Светлого духа, и не начала испытывать в его компании смущения. Мне нравилось, что рядом с ним сердце перестало болезненно сжиматься, а его прикосновения больше не вызывали трепета.

– Я решил погасить обручальную руну, – вдруг огорошил он меня.

Едва не подавившись питьем, я уточнила:

– Говоря погасить, ты имеешь в виду разорвать помолвку?

– Угу.

– Вы с Клариссой поссорились?

– Мы не ссорились. Просто… – Он устало запрокинул голову и тяжело вздохнул. – Думаю, что поторопился. Клара возвращалась в столицу, и когда я смотрел, как она входит в ворота, клянусь, испытывал облегчение.

– Может, у тебя истерика перед свадьбой? Ну, вроде страха перед переменами? Как у невест, когда они от обручальной чаши сбегают, подхватив юбки.

Валентин растер лицо ладонями и признался:

– Откровенно говоря, к концу лета она стала меня ужасно раздражать. У меня настроение портиться, когда представляю, что мы не можем с ней сидеть за одним столом, чтобы не вгрызться в глотки друг другу, точно как мои родители, и общаемся через магические доски для сообщений.

– А когда ты ставил руну, выходит, умирал от любви? – усмехнулась я. – Тебе стоит уже повзрослеть, Тин. В жизни так не бывает: захотел – обручился, захотел – передумал. Поставь себя на место Клариссы. Уверена, что она будет в шоке.

– Проклятье, Лерой, ты знаешь, как заставить человека почувствовать себя дерьмом! – рассердился он.

– Не вынуждай меня извиняться за правду. Будь на твоем месте чужой человек, я бы сказала: «Вперед, делай, как хочешь», но ты мой друг и имеешь право на честность!

Понимая, что еще пара фраз, и мы, едва-едва заключив шаткий мир, снова рассоримся в пух и прах, я поднялась на ноющие от усталости, натруженные ноги, подхватила сумку с вещами. Если завтра мне удастся сползти с кровати, то буду считать себя героем.

– Схожу в купальню, и поедем домой.

Неожиданно Валентин схватил меня за руку, заставляя остановиться.

– Я скучаю по тебе, Лерой, – его голос звучал глухо. – Скучаю по нашим разговорам, по этим твоим дешевым едальням, даже по твоему вечному ворчанию. Куда ты исчезла?

Во мне шевельнулась досада.

– Я никуда не исчезала, просто ты был слишком занят, – освободившись, я пошагала к приоткрытой двери в купальню.

– Похоже, у тебя действительно кто-то появился, – прозвучало мне в спину. – Но где он сейчас? Почему этот парень не помогает, когда ты в беде? Почему оставил тебя одну?

Когда я обернулась, то обнаружила, что Тин поднялся, словно собирался за мной бежать.

– Он не живет в Кромвеле.

Проклятье, глупее оправдания не придумаешь.

– Да, я слышал. Во Фрацке. Но, Лерой, разве Фрацк находится на другом континенте или в Абрисе? – обвиняющее высказал он, и у меня вырвался ироничный смешок. – Ничтожное расстояние, полминуты в магических воротах. Как он позволил тебе пройти через похищение в одиночку?

Глубоко вздохнув, я произнесла:

– Некоторые ничтожные расстояния очень трудно преодолеть, Тин. Даже если идти навстречу друг другу.

– Вы расстались, – резюмировал он. – Лерой…

– Парень, решивший разорвать помолвку через три месяца после обряда, хочет мне посочувствовать? Ты сам хорош, Валентин Озеров…

А в следующий момент я вдруг оказалась в объятиях лучшего друга. Сжавшись, уперлась ладонями в грудь Тина, готовая в любой момент его оттолкнуть, но он просто гладил мои растрепанные волосы, успокаивая, как маленького ребенка.

Рано утром, когда в окно едва-едва забрезжил серый полупрозрачный свет, в комнату прошмыгнула Крис, как всегда сбежавшая из молельни. Шурша, как мышка, она стала быстренько раздеваться. Сквозь сон до меня доносились ее едва слышные ругательства.

– Входную дверь закрыла? – промычала я хриплым ото сна голосом, не открывая глаз.

– И даже руну охранную пробудила, – пропыхтела она и, подобравшись на цыпочках, скользнула под одеяло. – Холодно-то как!

Она и сама пахла осенним холодом и лавандовым мылом. Ноги и руки оказались ледяными. Минуту спустя, пригревшись, Крис сладко засопела, уткнувшись в подушку, зато у меня сон, как рукой сняло. Некоторое время я лежала, прислушиваясь к тишине, а потом все-таки сдалась и, кряхтя, слезла с кровати. После тренировки в теле ныла каждая мышца. Удивительно, как получилось добраться до кухни.

Покрякивая, как старуха, я доковыляла до очага и уже собралась пробудить руну, чтобы зажечь огонь, как взгляд упал на кухонный стол, заваленный раскрытыми учебниками и блокнотами. На стопке книг примостился старинный фолиант в кожаной обложке, тот самый, выроненный мною в доме Исаи Гленна. У меня споткнулось сердце. Не веря собственным глазам, я бросилась к столу и осторожно, точно книга кусалась, дотронулась до переплета с абрисским названием.

Как она оказалась в моем доме, если осталась в том странном доме, в параллельном мире?

– Крис, вставай – громко позвала я подругу и, схватив книгу, бросилась в спальню. За моей спиной раздался грохот полетевшей на пол стопки учебников.

– Отец пришел?! – Подруга испуганно подскочила и, мгновенно слетая с кровати, бросилась к стулу с одеждой.

– Эту книгу ты принесла? Ты скользила в Абрис? Или встречалась с Аглаей, и она велела отдать ее мне? Отвечай!

– Почему ты кричишь, Лерой? – удивленно моргнула она.

– Просто ответь, ты была в доме Исаи Гленна?

– Вообще-то, книга лежала на крыльце. На улице идет дождь, я решила, что она испортится и занесла в дом. Довольна?

– Тогда откуда она?

– А мне почем знать?! – Подруга начала со злостью натягивать узкие леггинсы.

– Куда ты собираешься? – опешила я.

– В молельню! – рявкнула она, путаясь в вороте традиционного платья, серого балахона с вышивкой. – Идея полушать проповедь о дружбе и любви вдруг перестала казаться тошнотворной!