Текст книги "Сновидение (СИ)"

Автор книги: Марина Алиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Алиева Марина Владимировна
Сновидение

СНОВИДЕНИЕ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Катерина – лет 35, женщина, как женщина, считает себя неудачницей,

Эмилия Александровна – около 60, её мать,

Катерина-Франциска – те же 35 лет, знаменитая писательница,

Олег – муж Катерины,

Кабацкий – модный писатель.

Действие происходит в одной обычной квартире.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая.

Небольшая квартирка, из которой видны только гостиная и спальня. Есть выход на кухню и в прихожую. Простенок в спальне возле двери занимает огромное зеркало, с другой стороны туалетный столик со множеством ящиков, в центре расположена кровать, в изголовье которой торшер.

В гостиной стоит круглый стол, комод, заставленный фотографиями, несколько стульев и горка с посудой. Всё – и в спальне, и в гостиной – обставлено то ли старомодно, то ли с претензией на винтажность.

Действие начинается в гостиной.

Никого пока нет, слышен только звук работающего в кухне телевизора, потом звонок в дверь. Эмилия Александровна проходит из кухни в прихожую, приговаривая: "Кто ж это так поздно?" Потом её голос слышен из прихожей.

ЭМИЛИЯ: – Кто там?

ГОЛОС КАТЕРИНЫ: – Это я, мам.

Звяканье ключей, звук открываемой и закрываемой двери, и в гостиную входят Эмилия Александровна с Катериной. Катерина в красивом длинном платье, в руках у неё клатч, на ногах туфли на шпильках. Она вся на нервах, изо всех сил себя сдерживает.

ЭМИЛИЯ: – Откуда это ты такая вся красивая? Из театра?

КАТЕРИНА: – Почти.

ЭМИЛИЯ (смотрит на часы, потом на дочь): – Нет, из театра – слишком рано. Хотя, сейчас так ставят, что удивляться нечему. Всё было плохо, и ты ушла, да?

КАТЕРИНА: – Да, мама, всё было очень и очень плохо.

ЭМИЛИЯ: – Ну, не так уж верно, раз заставило тебя навестить мать. Нет худа без добра... (Пристально наблюдает за Катериной, которая бросает клатч на стол, потом хватает, достаёт телефон, что-то быстро нажимает и снова бросает и телефон, и клатч). Или... ты поссорилась с Олегом?

КАТЕРИНА: – Мама, давай обойдёмся без расспросов. Мы с Олегом не ссорились, просто достало всё... Я переночую у тебя, ладно?

ЭМИЛИЯ: – Ради бога. Но, как же Вадик?

КАТЕРИНА: – Вадик у другой бабушки.

ЭМИЛИЯ: – О-о, могу себе представить...

КАТЕРИНА: – Мам, ну пожалуйста, не начинай! Ты же знаешь, как там всё усложнено.

ЭМИЛИЯ: – Ну да, с моим упрощённым вариантом не сравнить... Чай будешь?

КАТЕРИНА: – Буду...

Эмилия уходит на кухню, Катерина повышает голос, чтобы её было слышно и там.

КАТЕРИНА: – И не дуйся, пожалуйста, вот разведёмся, и нам с Вадиком другой дороги не будет, кроме как к тебе. Обнянчишься тогда выше крыши!

ЭМИЛИЯ (возвращается и замирает с чайником в руках): – Всё так серьёзно?

КАТЕРИНА: – Не знаю. Есть мужчины, которые зарабатывают, а есть, которые экономят; одни ищут способы, другие – причины. Мне повезло, достались оба вторых номера!

ЭМИЛИЯ (собирая на стол): – Вам не на что жить?

КАТЕРИНА: – Дело не в этом! Олег... он ищет причины во всём, понимаешь? И ничего, совсем ничего не хочет в этой жизни добиться! Я постоянно слышу: "Потом", "не сейчас", "нужно, чтобы было то, это, пятое, десятое..."! А жизнь тихонько семенит себе мимо, вся такая ущербная, кособокая, кое-как фиговым листочком прикрытая! Ещё лет пять, и всё, я смирюсь, стану замшелой тёткой, которой тоже ничего не хочется и всё безразлично!

ЭМИЛИЯ (протягивая дочери чашку): – Олег не купил тебе платьице, или побрякушку?

КАТЕРИНА (садится за стол, принимая чашку): – Вот так придёшь к матери за поддержкой, а она с тобой хуже свекрови.

ЭМИЛИЯ: – Конечно хуже, твоя свекровь сейчас бы улыбалась. (Тоже садится) Ладно, расспрашивать ни о чём не буду, давай, сама рассказывай, что у вас с Олегом стряслось?

КАТЕРИНА (пожимая плечами): – Да ничего... Всё, как у всех, и это тоже бесит!

ЭМИЛИЯ: – Понятно.

КАТЕРИНА: – Нет, мамочка, понять это невозможно! Я сегодня пол дня наряжалась, красилась, хотела придти в этот чёртов театр, как звезда, как голливудская дива! И, что?!

ЭМИЛИЯ: – Что?

КАТЕРИНА: – Он явился к театру не потрудившись переодеться, в джинсах и полуспортивных ботинках! Хотя мы ещё вчера оговорили, что я приготовлю ему костюм, галстук и даже носки!

ЭМИЛИЯ: – И ты из-за этого?! Может, он не успел. Как я поняла, с работы Олег пришёл поздно, раз ты готовила ему костюм и не дождалась, поехала в театр одна.

КАТЕРИНА: – Нет! Во-первых, в театр я поехала одна, потому что кому-то надо было Вадика отвезти. И этот "кто-то" всегда я, потому что Олег – он... он же мужчина, чёрт подери, и не мужское это дело детей отвозить! А во-вторых, он мог успеть переодеться сто раз – от дома до театра пара шагов в одну сторону, а от его работы до дома та же самая пара, только в другую! Но Олег, о-ооо! Зачем тратить время на какие-то переодевания, когда есть компьютер, в котором столько интересного, есть сосед Игорёк со своими коллекциями всякой ерунды и бесконечными о них разговорами... И неважно, что жена старалась, подбирала ему вещи получше! Он же мужчина! Он хорош во всём, от звериной шкуры, до дворницкого фартука!

ЭМИЛИЯ: – Ну-у, если на голое тело, то почему бы и нет?

КАТЕРИНА: – Когда фигура, как у греческого бога, то пожалуйста! Но Олег! Он же...

ЭМИЛИЯ: – Мужчина, я помню.

КАТЕРИНА (с укором): – Нет. Он Мужчина Самый Обыкновенный! Поэтому джинсы и спортивные ботинки делают его ещё более обыкновенным, и вся моя голливудская дива превращается рядом с ним в клушу, про которую и не захочешь, а подумаешь: вырядилась!

ЭМИЛИЯ: – Да, это серьёзно.

КАТЕРИНА: – Вот видишь, а ведь это ещё не всё! В театральном буфете обнаружились две его сослуживицы, перед которыми он тут же начал паясничать как раз так, как я больше всего ненавижу! Само собой на него они смотрели с обожанием, а на меня именно так – вырядилась!

ЭМИЛИЯ: – Они ещё живы?

КАТЕРИНА: – Что им сделается? Жрут, небось, сейчас свои эклеры и ржут, как ненормальные над остротами моего мужа!

ЭМИЛИЯ: – "Жрут", "ржут" – что за лексикон? Деточка моя, боюсь, пять лет ждать не надо, ты уже изъясняешься, как замшелая тётка.

КАТЕРИНА: – Это от злости... Нет, ты подумай, сам в джинсах и грязных, старых ботах, а перед двумя курицами таким пылким гриль-баром раскочегарился, что бери их прямо там, в театре, режь и ешь с потрохами!

ЭМИЛИЯ (в тон ей): – М-да...И это при живой-то жене.

КАТЕРИНА: – При чём тут я?! Это было в принципе неэстетично!

ЭМИЛИЯ: – То есть, во фраке всё то же самое...

КАТЕРИНА: – Да! Да! В хорошем костюме, начищенных ботинках и со мной рядом всё это выглядело бы только снисходительным флиртом!

Раздаётся телефонный звонок.

ЭМИЛИЯ: – Ну, и что мне ему сказать?

Катерина подходит к телефону, поднимает трубку и тут же кладёт её обратно.

КАТЕРИНА: – Вот и весь разговор. А мобильный я отключила.

ЭМИЛИЯ: – Всё-таки так нельзя.

КАТЕРИНА (внезапно разражаясь слезами): – Я сама знаю, что нельзя, но не могу! Просто копится, копится, а потом вот так, вдруг, бац и прорвёт! И сказать нечего... Что такого случилось? Ну, подумаешь, выглядел не парадно, и с тётками этими шутил, как со всеми и всегда, но взбесило до истерики!

Снова звонит телефон.

КАТЕРИНА: – Я же знаю, он сейчас спросит: «В чём дело, котёнок?» А что мне говорить? Что видеть его больше не могу?! Я оттуда от разговоров сбежала, как раз затем, чтобы лишнего не брякнуть...

Эмилия решительно отодвигает её, снимает трубку.

ЭМИЛИЯ: – Да... Здравствуй, Олег... Да, у меня... Нет, страшного ничего.., бывает. С нами, женщинами, такое случается, не волнуйся... Ты дома уже? Вот и ладно. Пускай у меня сегодня переночует, а завтра придёт, как новая... Не за что... И тебе спокойной. (кладёт трубку, обращается к Катерине) Всё, он уже дома, тоже, как видишь, в театре не остался.

КАТЕРИНА (почти с отчаянием): – Вот! Не к чему придраться! Идеал! Сама, порой, смотрю на него и думаю, и чего я, в самом деле? Не за что ненавидеть человека, совершенно не за что!

ЭМИЛИЯ: – А тебе надо непременно ненавидеть?

КАТЕРИНА: – Нет... Не знаю. Но иногда так бесит... Я знаю наперёд всё, что он скажет в той, или иной ситуации, а когда он говорит так, как я и ожидала, это тоже бесит!

ЭМИЛИЯ: – Разводись.

КАТЕРИНА: – Но не всегда же так! Когда этот психоз проходит, я сама себя так ругаю, так ругаю...

ЭМИЛИЯ: – Доча, ты не с жиру ли бесишься?

КАТЕРИНА (печально): – Не знаю. Мне же первой ото всего этого плохо. (Садится за стол, задумчиво подпирает голову рукой) Вот ведь пишут во всех журналах – выбирайте правильно. Мне бы тоже, в своё время, не слушать никого и поступать на журналистику. Помнишь, как я романы писала в юности? Запойно! Все их заводили, а я писала. Какие планы вынашивала! Идеи, как грибы после дождя, и все, конечно же, гениальные... Была бы сейчас знаменитой писательницей, сама себе хозяйка. Ездила бы везде, интервью давала, творческие встречи с читателями..., с другими писателями. С Кабацким например.

ЭМИЛИЯ: – А -а..., нашла о ком мечтать.

КАТЕРИНА: – Тебе же он нравился!

ЭМИЛИЯ: – Ну, нравился поначалу, а потом что-то разонравился. Если разобраться, ничего особенного, закрыл книжку и забыл.

КАТЕРИНА: – Нет, не скажи... Он такой крутой, такой современный, с ним бы сесть, поговорить, я уверена, много общего бы нашлось. И потом, возможность общаться с такими людьми это же стимул. СТИМУЛ! Любимое дело, востребованность... Я бы и Олега, может, не дёргала так, не сидела бы дома клуша-клушей, не смотрела бы на мелочную бытовуху, словно через увеличительное стекло... Мам, а может я банальная неудачница?

ЭМИЛИЯ: – Я бы сказала, кто ты, но тебе и без этого плохо.

КАТЕРИНА (обиженно): – Спасибо...

ЭМИЛИЯ: – И сейчас ещё не поздно, если уж на то пошло. Я все твои тетрадки сохранила, можешь взять, перечитать с высоты, так сказать, уже зрелого возраста, и занимайся себе дальше. Работа у тебя есть, а это будет, как хобби для сброса всего, что, как ты говоришь, копится.

КАТЕРИНА: – Нет, мам, перегорело уже.

Эмилия молча лезет в комод, откуда вытаскивает стопки общих тетрадей, которые кладёт перед Катериной. Та смотрит, усмехается, берёт одну.

КАТЕРИНА: – Надо же, сколько понаписала... А-а, это про зазеркалье. Смешная книжка получилась, припоминаю, по эту сторону одна жизнь, по ту – другая... (листает, что-то прочитывает, смеётся) Слушай, странно так, я отлично помню, что было, когда я это писала! Как раз, в Олега влюбилась... Слова дописывать не успевала, так всё это из меня... Смотри, прямо как Моцарт, без помарок, и складно ведь!

ЭМИЛИЯ (Собирает чашки и чайник) : – Ну, почитай, почитай, развейся. (Идёт на кухню, но на пороге оглядывается) А лучше спать ложись. Тетрадки эти я тебе отдам, дома почитаешь, а постель сейчас приготовлю.

КАТЕРИНА: – Не суетись, я сама. (захлопывает тетрадь, берёт её с собой) Возьму на сон грядущий, может приснится что-то из прошлой жизни. Тебе с посудой помочь?

ЭМИЛИЯ: – Без тебя справлюсь. Через двадцать минут особо волнительный сериал начнётся, как раз всё успею. (уходит)

КАТЕРИНА (вслед): – Как ты можешь такой гадостью голову забивать?

ЭМИЛИЯ (уже из кухни): – Не мешай, это ритуал!

Катерина смотрит на оставшиеся тетради, немного думает, забирает только ту, которую просматривала до этого, потом включает мобильный, забирает и его и переходит в спальню.

КАРТИНА ВТОРАЯ

В спальне Катерина включает торшер и засматривается на себя в огромное зеркало возле двери.

КАТЕРИНА (тоскливо): – Боже, какая бы из меня вышла знаменитость! Псевдоним бы себе взяла, такой, какой-нибудь позвучнее... Кэт... Нет, это банально. Кэтрин Ка... Нет, тоже чушь. Господи, куда мне в знаменитости, даже псевдоним придумать не могу... (Видит на туалетном столике книгу) О! Цветаева. «Казанова и Франциска»... (вяло): Вот. Чем плох псевдоним?! Франциска! Красиво и непонятно...

Снова вертится перед зеркалом и так, и этак, потом вдруг замирает, упирается обеими руками о раму и почти стонет: «Достало всё! Не могу больше!». Резко выключает торшер, падает на кровать.

В полной темноте слышен тихий, быстро замирающий плач. Потом зеркало начинает светиться. Кажется, что это из него доносятся звук подъехавшего автомобиля, музыка, явно клубная, и голоса, слишком громкие для обывателей. Голоса ссорятся, потом автомобиль, судя по звуку, уезжает. Затихает и музыка.

Внезапно дверь в спальню распахивается. На пороге женский силуэт, очень похожий на Катерину – такое же длинное платье, шпильки, в руке клатч. Женщина заходит в комнату, и в свете, излучаемом зеркалом, видно, что она точно так же упирается обеими руками о раму и почти стонет: "Достало всё! Не могу больше!". Потом так же резко, как и Катерина до этого, подходит к торшеру, но теперь уже включает и так же падает на кровать.

Раздаётся крик, обе женщины вскакивают.

КАТЕРИНА (истерично): – Вы кто?!

НОВАЯ ДАМА: – Как кто? Я Франциска.

КАТЕРИНА: – Что ещё за Франциска?

ФРАНЦИСКА (опомнившись): – А ты вообще, кто?!

КАТЕРИНА: – Я у себя дома, между прочим!

ФРАНЦИСКА: – Ни фига!... Это я дома! (Осекается, заметив, как они похожи друг на друга) Это что, розыгрыш?

КАТЕРИНА (тоже заметив сходство): – Не представляю, кто бы мог так разыгрывать.

ФРАНЦИСКА (не слыша): – С ума сойти! Платьице, конечно, дешёвое, и с лицом что-то не то, но в целом... Жуть какая-то!

КАТЕРИНА: – Нормальное платье!

ФРАНЦИСКА: – Ты как сюда попала?

КАТЕРИНА: – Что значит, как?! Я к маме пришла!

ФРАНЦИСКА: – Что ещё за мама?

КАТЕРИНА: – Эмилия Александровна!

ФРАНЦИСКА: – Ха! Это моя мама Эмилия Александровна, и я ей давно уже другую квартиру купила, побольше! А здесь у меня теперь нора. Лежбище, когда достают все!

КАТЕРИНА (растеряно): – Но я только что с мамой разговаривала... (кричит): МАМА!

Не услышав ответа, выбегает из комнаты, но быстро возвращается с запиской.

КАТЕРИНА (читает): – «Сериал ушла смотреть к соседке, спи спокойно, приду, скорей всего, не скоро...» Что это? Ночь на дворе, какие соседки?!

ФРАНЦИСКА (берет записку, рассматривает): – Почерк мамин. Странно... И для розыгрыша как-то... глуповато.

КАТЕРИНА: – Погоди, как, говоришь, тебя зовут?

ФРАНЦИСКА: – Франциска. Ну, то есть, это псевдоним, творческий, а так я Катерина Владимировна...

КАТЕРИНА (догадываясь): – Не может быть! Я же только что... (растеряно протягивает руки к зеркалу)

ФРАНЦИСКА (истолковав её возглас по-своему): – Да, это я. Отрадно, что даже сумасшедшие меня читали.

КАТЕРИНА: – Причём тут сумасшедшие! Мы с тобой одно и то же!

ФРАНЦИСКА: – Что за бред? (обходит Катерину, присматривается) У мамы были внебрачные дети?

КАТЕРИНА: – Нет же, бестолочь! Не знаю, как всё это получилось, но... Помнишь, на первом курсе мне... нам идея в голову пришла о зазеркалье?! Ну, же..., книга о параллельных жизнях?!

ФРАНЦИСКА: – Откуда ты... (осекается) Не может быть... Так это всё правда?!

КАТЕРИНА: – Похоже, да. (Замечает тетрадку, которую взяла с собой из гостиной, хватает её, трясет перед лицом Франциски) Вот! Я приехала к маме в жуткой депрессии, вспоминала, как хотела стать писательницей и прославиться, она мне достала это, а потом я пришла сюда и вот здесь, перед зеркалом воображала себя знаменитостью..., и псевдоним этот дурацкий придумала! Как раз, Франциску... Вот (хватает книгу Цветаевой) здесь название увидела и решила, что будет звучно!

ФРАНЦИСКА (берет книгу): – Надо же, я тоже отсюда...

Обе смотрят друг на друга, потом на зеркало.

ФРАНЦИСКА: – Но мы не похожи. Так только, очень приблизительно...

КАТЕРИНА: – Разные жизни, разные лица. Мы же всё описали – в какой-то момент разошлись и зажили, каждая по-своему, а если и удивляло, что порой сама на себя в зеркале не похожа, так это когда совпадения случались..., эмоции одинаковые, переживания... Жизни пересекались в единой точке, и мы сходились с разных сторон...

ФРАНЦИСКА: – И где же мы сейчас? По какую сторону?

КАТЕРИНА: – Понятия не имею.

Осматривают комнату.

КАТЕРИНА: – Всё, как всегда – мамины вещи. И стоят так же.

ФРАНЦИСКА: – Нет, мама вещи с собой забрала, а это всё я заказывала у винтажников, чтобы комната выглядела такой, как я её помнила из детства.

КАТЕРИНА: – А зеркало?

ФРАНЦИСКА: – Нет, зеркало не менялось. Его отсюда и не вынести. Мужик, который у грузчиков старшим был, сказал, что сначала, похоже, это зеркало тут поставили, а потом стены возвели.

Обе подходят к зеркалу, останавливаются перед ним.

ФРАНЦИСКА: – Кто же из нас отражение?

Пауза

КАТЕРИНА: – Нет! Я не могу и в этом оказаться неудачницей!

ФРАНЦИСКА: – Но я абсолютно настоящая!

КАТЕРИНА: – Я тоже!

ФРАНЦИСКА: – У меня жизнь сложилась, как я и мечтала.

КАТЕРИНА: – Тогда, почему мы встретились? У меня сейчас не самый лучший период.

ФРАНЦИСКА: – Откуда мне знать почему?! Когда мы про зазеркалье всё это выдумывали, у нас ни слова не было о том, что можно встретиться по одну сторону.

КАТЕРИНА: – Может, у тебя сегодня тоже что-то неприятное случилось?

ФРАНЦИСКА: – У меня?!!! Я что, похожа на человека с неприятностями?

КАТЕРИНА: – Нет, ты выглядишь прекрасно! Даже лицо как раз такое, о котором я всегда мечтала!

ФРАНЦИСКА: – Жаль, не могу ответить тем же.

КАТЕРИНА: – А что не так со мной?

ФРАНЦИСКА: – Не знаю... (Осматривает Катерину довольно бесцеремонно) Тебя пожалеть хочется. А потом усмехнуться... Ты, похоже, замужем?

КАТЕРИНА (с вызовом): – А ты?

ФРАНЦИСКА: – На фиг надо! Человечество может дойти в техническом прогрессе до каких угодно высот, но одно останется неизменным – любой муж будет требовать от жены обязательного ОБСЛУЖИВАНИЯ! А мне это зачем? Пришло, к примеру, вдохновение, а следом за ним муж с работы, и, что делать? Вот ты скажи, ты же замужем наверняка, надолго хватит этого мужа, если предложить ему обслуживать себя самостоятельно? А ещё лучше, ответь, надолго ли хватит тебя самой, если всякий раз себе же на горло наступать, а потом, когда уже ни вдохновения, ни сил, сидеть и жалеть об упущенном?... Вот, покраснела... Дальше можешь не отвечать, и так вижу из-за чего ты Франциской не стала. А ведь было всё – талант, идеи и миллион возможностей всё это реализовать, не так ли?! Хотя, что не так ли, я сама была тобой, знаю о чём говорю.

КАТЕРИНА: – Кто много знает, мало говорит.

ФРАНЦИСКА: – Это моя фраза.

КАТЕРИНА: – И моя тоже! Какой бы жалкой я тебе ни казалась, не забывай, когда-то мы были одним человеком.

ФРАНЦИСКА: – Какое счастье, что я стала, кем стала.

КАТЕРИНА: – Счастье ли? Ты хоть понимаешь, что с нами сейчас произошло? Или так стараешься скрыть, что и в твоей удачной жизни что-то пошло не так, что готова отказаться от чуда? Ведь это чудо, что мы встретились! И разве нельзя без понтов и подколов спокойно поговорить? Если то, что напридумывали когда-то, как фантастику, на нас же и свалилось, значит, для чего-то это нужно, и надо разобраться! У меня, вот, кризис, к примеру, а у тебя, что?

ФРАНЦИСКА (упрямо): – У меня всё нормально!

КАТЕРИНА: – Тогда расскажи про то, как у тебя всё нормально. Может, окажется, что твоё нормально, у меня как раз проходит, как кризис.

ФРАНЦИСКА: – Это твоё нормально для меня кризис, а моё нормально для тебя одна сплошная удача. Как понимаю, ты в своей реальности не в курсе, а я у себя очень даже прославилась!

КАТЕРИНА: – Вот и рассказывай! Как прославилась, когда, за что? Раз прославилась, значит, написала всё-таки что-то стоящее?

ФРАНЦИСКА (берёт тетрадку): – Вот это и написала! В одно издательство пошла, в другое..., в третьем пока эту бабу, которая рукописи принимает, ждала, затащилась в курилку, а там главный редактор сигареткой попыхивает. Я тогда, правда, не знала ещё, кто он и что, зажигалку попросила и стою себе, даже не смотрю в его сторону. Сам поинтересовался, кого я жду. А потом, слово за слово, выяснил, что учусь, где учусь, что пишу и люблю писать... Спросил, о чём. И вдруг, как Воланд прямо, протягивает руку и говорит: "Позвольте взглянуть". Я свой этот кирпич рукописный достаю, думаю, попал мужик, сейчас пожалеет, что попросил. А он ничего, не испугался, даже "Ого!" не сказал. Начало пробежал глазами, потом раскинул на середине где-то, помычал, покивал и хорошо так как-то, по-деловому: "Ладно, я прочту". Вот тут и выяснилось, ху, как говорится, из ху...

КАТЕРИНА: – Здорово!

ФРАНЦИСКА: – Обычное дело. Когда тебе судьба чего-то достичь, всё само под ноги стелется. Ты-то вот чего не пошла в издательства? (встряхивает тетрадкой) Старт у нас с тобой общий был.

КАТЕРИНА (отворачиваясь): – Не помню...

ФРАНЦИСКА: – Врёшь. Наверняка струсила.

КАТЕРИНА (словно не слыша): – А ты помнишь, как мы это писали? Такой восторг, что идея классная пришла! Что ни глава, для самой себя открытие... Классное было время! В моей жизни – лучшее.

ФРАНЦИСКА: – Слишком искренне писали... Я тебе, как профессионал скажу – это всегда наивно выглядит. И редактор тогда, кстати, половину всех этих восторгов выкинул.

КАТЕРИНА: – Вот! Вот поэтому я и не пошла в твои издательства, чтобы по живому не резали! Ты-то сама, как пережила это препарирование? Ведь обидно же было, да? Ну, сознайся!

ФРАНЦИСКА: – Да, обидно. Когда редактор правку прислал, я полночи проплакала. А потом плюнула и решила – стану на ноги, раскручусь и издам полный вариант!

КАТЕРИНА: – Издала?

ФРАНЦИСКА: – Ещё издам, какие мои годы.

КАТЕРИНА: – Нет, не издашь, ты уже другая стала. Сама только что сказала, что всё то было наивным, а мне до сих пор так не кажется!

ФРАНЦИСКА: – Потому что у тебя другого ничего нет! А у меня нового полно, и теперь, кстати, берут всё, без правок, хотя пишу я так же искренне, только более профессионально и жёстко, без подростковых слюней!

КАТЕРИНА: – У меня их и не было никогда, а было чистое вдохновение без дурацких условностей и оглядок на коньюктуру.

ФРАНЦИСКА: – Это называется графоманство.

КАТЕРИНА: – Это называется честный подход к делу.

ФРАНЦИСКА: – И самый глупый изо всех возможных, потому что честность – палка о двух концах. Знаешь поговорку о простоте, которая хуже воровства? Так вот, иная честность той простоте, как родная сестра.

КАТЕРИНА: – Как же ты пишешь сейчас?

ФРАНЦИСКА: – По-умному. Нутро напоказ не выставляю, я его шифрую и подаю, как информацию к размышлению, не больше. Кому надо, поймут, а кому не надо..., тем и не надо.

У обеих звонит телефон. Обе смотрят на дисплеи и одинаковым жестом, с досадой, отключают.

ФРАНЦИСКА: – Достал!

КАТЕРИНА: – Кого это ты так?

ФРАНЦИСКА: – Придурка одного. А тебе кто звонил?

КАТЕРИНА: – Муж.

ФРАНЦИСКА: – Сочувствую. Я хотя бы послать могу, а ты, бедняжка... А кстати, ты за кем замужем?

Катерина не успевает ответить, снова звонят телефоны.

ФРАНЦИСКА (уже злясь): – Да пошёл ты, идиот! Думает, если он сам Кабацкий, так теперь всё... Прости, не расслышала, кто твой муж?

КАТЕРИНА: – Олег. А ты кого сейчас назвала?

ФРАНЦИСКА: – ЧТО?!

Обе хором: «Тот самый?!»

КАТЕРИНА: – Боже мой! Кабацкий! Я же все его книги купила и прочла!

ФРАНЦИСКА: – И зря! Прожжёный коньюктурщик и лицемер! Но Олег!... Всё-таки женился... И как он? Хороший муж?

КАТЕРИНА: – Не знаю... С ним скучно сейчас.

ФРАНЦИСКА: – С Олегом?! Скучно?! Да ты с ума сошла!

КАТЕРИНА: – А что не так с Кабацким?

ФРАНЦИСКА: – Я уже всё о нём сказала. А вот, что не так с Олегом? Ты довела?

КАТЕРИНА: – Я?!!! Как же...

Раздаётся звонок в дверь. Обе вздрагивают.

ФРАНЦИСКА: – Это к кому?

КАТЕРИНА: – Ты кого-то ждёшь?

ФРАНЦИСКА: – Только не это!

Снова звонят.

ФРАНЦИСКА: – Пойду в глазок посмотрю.

Уходит и возвращается на цыпочках, крайне возбуждённая.

ФРАНЦИСКА: – Там Олег! Слушай, он совсем не изменился, только возмужал немного.

КАТЕРИНА: – Господи, зачем?!

ФРАНЦИСКА: – Иди, открой ему. Ужасно хочется посмотреть узнает он меня, или не узнает!

КАТЕРИНА: – В своей реальности ищи его и смотри.

ФРАНЦИСКА: – А может это и есть моя реальность, и он просто пришёл по старой памяти, потому что забыть не может? Пойду, открою.

КАТЕРИНА: – Нет! Я сама!

Уходит и возвращается с Олегом.

ОЛЕГ: – Кать, ну в чём дело? Что такого случилось-то?

ФРАНЦИСКА (приосанившись): – Здравствуй, Олег.

Олег, не замечая, проходит мимо и останавливается перед Катериной, вопросительно на неё глядя.

КАТЕРИНА: – С тобой, между прочим, поздоровались.

ОЛЕГ (озираясь): – Кто?

ФРАНЦИСКА (шёпотом): – Он меня не видит!

ОЛЕГ (Катерине): – Ты о чём вообще?

КАТЕРИНА: – Я с тобой поздоровалась!

ОЛЕГ: – Так виделись, вроде... Ну, ладно, здравствуй, и объясни, наконец, что случилось, я ничего не понял!

КАТЕРИНА: – Господи, Олег, зачем ты пришёл?! Я не хочу никаких объяснений!

ФРАНЦИСКА: – А что у вас случилось?

КАТЕРИНА: – Отстань!

ОЛЕГ (обиженно): – Что значит "отстань"?

КАТЕРИНА: – Да я не тебе!

ОЛЕГ: – А кому? Ты с ума меня решила свести, да?

КАТЕРИНА: – Олег, я не хочу никаких объяснений.

ОЛЕГ: – А знаешь, надоело! Сколько можно уже! То ты хлопаешь дверью и бросаешь меня в гостях, где я сижу, как идиот оплёванный, и все вокруг молчат, как на похоронах, а потом выясняется, что я слишком много и глупо шутил! То тебя бесит, что я не в духе и молчу! То выводит из себя, что я с тобой мало общаюсь, а когда начинаю общаться, ты просишь не мешать! Или, вот хотя бы, на днях...

Олег продолжает говорить, но уже беззвучно, Франциска подходит к Катерине, говорит шёпотом.

ФРАНЦИСКА: – Катька, да ты дура совсем! Ты что из него сделала? Я так даже с самыми идиотами не обращаюсь. Если человек настолько раздражает, от него нужно уходить и не мучить ни себя, ни его!

КАТЕРИНА: – Я сама себя раздражаю!

ОЛЕГ: – Нет, дорогая, ты собой упиваешься! Несчастьем своим, что муж плохой достался!

ФРАНЦИСКА: – Вот! Слышала? Олег-то поумнее тебя будет.

КАТЕРИНА: – Что ты можешь о нас знать?

ОЛЕГ: – Свою сторону вопроса – вот что я могу знать! Думаешь, мне не хочется хлопнуть дверью? Хочется! Иной раз так хочется, что сам не понимаю, что держит! Но я по крайней мере знаю из-за чего и могу это объяснить, а ты просто так, по минутному дурному настроению!

ФРАНЦИСКА: – Боже мой! Боже мой! Ты, Катька, не имеешь права быть даже самой дурной моей реальностью!

КАТЕРИНА (Франциске): – Замолчи! Тебя это ни с какого бока не касается!

ОЛЕГ: – Меня?! Не касается?! Да у меня из-за этого не жизнь, а сплошное разгадывание кроссворда!

КАТЕРИНА: – Олег, успокойся, я не тебя имела в виду.

ОЛЕГ: – А кого, чёрт возьми?! С кем ты тут ещё можешь общаться? Со своим внутренним голосом? Пытаешься его заткнуть..., видимо, говорит, наконец, что ты сама не знаешь, чего хочешь?

ФРАНЦИСКА: – Отлично сформулировано!

КАТЕРИНА: – Хватит! Раз я такая плохая, брось меня и живи счастливо!

Олег некоторое время молча смотрит на неё, потом качает головой, словно говоря: «Вот теперь мне всё ясно», и уходит.

ФРАНЦИСКА (бросаясь к Катерине, приказным тоном): – Сейчас же догони его, верни и объяснись! Я мешать не стану, могу накухню уйти.

Катерина отрицательно мотает головой, внезапно разражается слезами и плачет прямо в голос, так отчаянно, что Франциска в первую минуту теряется. Потом начинает утешать.

ФРАНЦИСКА: – Кать, ну не реви. Ну, сядь, успокойся и мне хотя бы расскажи, что у вас вышло. В конце концов, мужики, они такие..., мало ли... люди меняются. Это у меня обычная бабская стервозность сработала, незамужний комплекс – первым делом за чужих мужей заступаться, даже если они козлы. Они сразу так смешно выделываться начинают, и ты для них потом солнце в небе... Но Олег-то не козёл!

КАТЕРИНА (сквозь слёзы): – Нет.

ФРАНЦИСКА: – Вот и расскажи. Он тебе изменяет?

КАТЕРИНА: – Нет.

ФРАНЦИСКА: – Может, вы не поняли друг друга в чём-то?

КАТЕРИНА: – Да я сама не знаю! Как-то – раз, и ушло что-то.., а ведь столько счастья было раньше! Знаешь, что самое обидное? Что нового ничего не происходит! Я до полного бесчувствия завспоминала тот день, когда он пришёл и сказал, что любит! Ещё немного, и этого тоже не останется – сотрётся воспоминание...

ФРАНЦИСКА: – Это когда было?

КАТЕРИНА: – После ссоры той..., ты должна помнить. В кафе, когда окончание сессии отмечали... Я потом лежала дома неделю, не ела, не пила, песню ту страдальческую слушала.

ФРАНЦИСКА: – Да, помню. Только я песни не слушала – я как раз тогда в издательства и пошла. Назло! Доказать решила, что не абы кто, и что ценна до невозможности! Трубку не брала и маму попросила сказать, что уехала... А потом закрутилось всё..., забылось...

КАТЕРИНА: – А я ни о чём думать не могла. Не поверишь, умереть была готова! Если бы он тогда не пришёл, может и умерла бы...

ФРАНЦИСКА: – А он, выходит, пришёл.

КАТЕРИНА: – Да. Сидел возле меня, говорил о том, как сильно любит, как виноват, как сам страдал все эти дни после ссоры... Знаешь, что он тогда сказал? Что я для него, как совесть! Мерило ценностей. Я, говорит, теперь всё делаю с одной мыслью – понравится ли это тебе, или не понравится. А потом в этой своей манере, помнишь, с вечными приколами, сидит так, за руки меня держит и говорит, что не всегда может с этим определиться, поэтому совершенно необходимо, чтобы я всегда была рядом... Я даже не сразу поняла, что он так предложение сделал.

ФРАНЦИСКА (печально): – А ведь когда-то говорил, что не представляет меня с поварёшкой в руках. Помнишь? В этой комнате всё и было... (Катерина кивает, Франциска усмехается) И тут же нарисовал картину семейной жизни – представь, говорит, это наш семейный уголок, тут шкаф с твоими книгами, тут мои научные награды, тут кроватка с ребёнком... У вас есть ребёнок?

КАТЕРИНА: – Да.

ФРАНЦИСКА: – Всю жизнь он мне испортил этими своими картинками! Дважды готова была замуж выйти, и мужчины были, как на подбор – во всех смыслах достойные, но ни один в это вот всё не вписывался!

КАТЕРИНА: – Ты что, до сих пор Олега любишь?

Франциска не отвечает, закрывает лицо ладонями. В этот момент в дверь робко просовывается Олег. В руках у него цветы, и одет он очень элегантно, совсем не так, как до этого. Катерина замечает его, вскакивает.

КАТЕРИНА: – Зачем ты вернулся?!.. (Замечает цветы и одежду) А это ещё что? Ты когда успел...

ОЛЕГ (не видя и не слыша её, обращается к Франциске): – Катя... Катя, прости, у тебя там открыто было...

Франциска медленно оборачивается, встаёт. Олег мнётся на пороге. Видно, что он крайне смущён.

ОЛЕГ (неловко протягивая цветы): – Вот... Я тут случайно..., поздравить хотел... Ты прости, увидел, что там, на улице произошло и... вот. Не смог уйти. Ходил, ходил, как дурак вокруг дома. А потом вижу свет всё горит и горит, подумал, что тебе, наверное, плохо... Я Олег. Помнишь меня? (видит, что Франциска не отвечает и смотрит на него, не шевелясь) Прости... Глупо было так приходить...

Кладёт цветы на столик, хочет уйти.

ФРАНЦИСКА (словно во сне): – Олег! Это не сон? Ты на самом деле пришёл?

ОЛЕГ: – Кать... Ты меня не забыла?!

ФРАНЦИСКА (опомнившись): – Забыла? Ну, что ты, конечно же нет! Я и не забывала, просто ты так неожиданно... Господи, какие цветы красивые... Проходи, садись.