Текст книги "На краю таланта"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Катя придет, обязательно придет, – продолжал «убаюкивать» его сын. – Машка, осторожно, за порог не зацепись.

Я отошла в сторону, не зная, как себя вести. Иногда сунешься со своей помощью, а выходит еще хуже. Аня вышла из кухни первой, она со знанием дела расчищала юным Замбергам дорогу, убирая с их пути разбросанную по полу обувь и придерживая дверь, ведущую в коридор. Медленно, но верно троица вывела пьяного в лоскуты именинника из кухни. Мне осталось лишь растерянно стоять на месте и смотреть им вслед. Когда процессия исчезла за углом, я опустилась на стул и уронила голову на руки. Что тут происходит, черт возьми?

Ответ пришел тут же. Да ничего странного я не увидела. Обычная бытовуха. Все же как на ладони. Отец, дети, любовница отца. А вот матери не-близнецов что-то не видно и не слышно. Умерла? Бросила их? Что случилось? Где она? Именно ее отсутствие могло заставить Дмитрия ухлестаться в самом разгаре застолья. Как рано он сегодня начал пить, если ему хватило пары часов для того, чтобы сломаться? Да еще на глазах у всех. Чертова жизнь. Сколько таких покалеченных вокруг? И не со– считать.

Анька тоже хороша. Зачем-то уговорила меня прийти сюда, хоть сама прекрасно знала, что праздник вряд ли удастся. И что она хотела доказать мне или кому-то из тех, с кем я познакомилась? Сделать им больно? Пристыдить? Или, наоборот, почувствовать себя нормальными людьми?

На пороге возник Артур. Одернул футболку и рухнул на стул.

– А что, вина на осталось? – обвел он взглядом стол.

Я вспомнила, что Аня взяла с полки две бутылки. На столе же стояла только одна, и она была пустой.

– Сколько тебе лет? – спросила я.

– Девятнадцать, – ответил парень.

– Точно?

– Совершеннолетний я, все в порядке. Паспорт в комнате. Если нужно, то идите туда сами.

Вторая бутылка нашлась в холодильнике. Артур тут же разлил вино по бокалам.

– Отец вас не представил, – вспомнил он.

– Женя.

– И кто же вы, Женя?

– В каком смысле?

– В прямом. В каком же еще?

Он рисовался, пытаясь казаться взрослее, мудрее, опытнее. И я бы наверняка повелась, окажись мы рядом в других обстоятельствах. Увы, я уже поняла, что он только внешне выглядит уверенным в себе молодым человеком. На деле Артур всего лишь позер, старающийся казаться профессионалом.

– Меня пригласила Аня, – призналась я. – Мы дружим.

– А, ну если Аня… Аню я давно знаю, а вот вас ни разу с ней не видел.

– Чаще мы общаемся удаленно.

– Это как?

– Созваниваемся.

– А что так?

Он подпер кулаком подбородок.

– Много работы, – спокойно ответила я.

– И кем же вы работаете?

– Я телохранитель. Предлагаю закончить игру.

Артур откинулся на спинку стула.

– Впервые вижу телохранителя с такими красивыми ногами, – признался он.

– Джинсы на мне тоже крутые, – напомнила я. – И много телохранителей ты видел?

– Как знать, как знать… – криво улыбнулся он.

– Хочешь поговорить о моей работе?

– Почему нет?

– Потому что я совсем этого не хочу. Ты зачем вино просил?

Он с удивлением посмотрел на свой бокал.

– Точно. За здоровье моего папаши. Несмотря на его частичное отсутствие.

– Частичное? – не поняла я.

– Ну он вроде бы как дрыхнет на диване, но незримо всегда рядом, – улыбнулся Артур и залпом осушил бокал.

Глава 2

Аня устало опустилась на стул и, вздрогнув, посмотрела в сторону духовки.

– Я уже выключила, – успокоила я ее.

– А чего на стол не поставила? Горячее же. Давайте попробуем эту чертову курицу. Артур, угощай, гости еще не разошлись.

Она снова отдавала команды, но тон сменила на более мягкий. Неужели действительно эта семья настолько ей близка, что она чувствует себя здесь как дома? Дети, кажется, ее даже слушаются.

Артур вопросительно посмотрел на меня. Я покачала головой.

– Извините, ребят, но больше не могу.

Аня всплеснула руками.

– Да что же это такое, а? – расстроенно произнесла она.

– Кончился праздник, – печально заметил Артур. – Но я бы выпил еще.

Он потянулся к бутылке, но Аня перехватила его руку.

– Поставь на место, – спокойно произнесла она.

– За папино здоровье выпить не разрешаешь? – усмехнулся парень.

– Прекрати ерничать, – одернула его Аня. – Можно подумать, тебя что-то остановит, но пока я здесь, ты пить не будешь. Заканчивай этот спектакль.

Захотелось вмешаться, остановить перепалку, но я опять вовремя вспомнила, что не имею никакого права что-либо говорить Ане или Артуру. Вечер действительно не удался. Я в чем-то даже позавидовала Кате, которая, не выдержав вида пьяного возлюбленного, хлопнула дверью. А я вот не смогла так поступить, хоть и сделала несколько попыток. Но подруга почему-то настаивала на том, чтобы я осталась. Возможно, сейчас наступил тот самый момент, когда меня никто не станет задерживать.

– Я смотрю, вы и без меня разберетесь, – сказала я. – Теперь могу уйти со спокойной совестью.

Внутренне я уже приготовилась к тому, что Аня снова попросит меня остаться, но этого не произошло. Она последовала за мной. На пороге кухни задержалась, окинув ее внимательным взглядом.

– Пока сестра укладывает отца, приберись тут, – приказала она Артуру. – Вымой посуду и выброси мусор. Не сваливай все на Машу, ты меня понял? Звони, если что.

– Так точно, мэм.

Аня повернулась ко мне.

– Ну что стоишь? Идем?

Мы вышли в коридор. Я оглянулась. Артур сидел на своем месте, забросив ногу на ногу. В его руке была бутылка. Провожать нас он не собирался.

Оказавшись на улице, Аня достала сигарету и нервно закурила, присев на капот моей машины.

– Я должна перед тобой извиниться, – твердым тоном заявила она.

– Не начинай, – попросила я.

– Эти люди мне очень дороги. Но такого концерта я не ожидала.

Она недоуменно покачала головой.

– А где их мать? – задала я вопрос, который не хотел уходить из головы.

– За границей, в Соединенных Штатах.

– Она с ними связь поддерживает?

– Маша сказала, что она сегодня звонила Димке, поздравляла. У них там сейчас аномальная жара какая-то. Не то что у нас.

На улице уже было темно. Октябрь выдался теплым, но метеорологи успели напугать нас первыми заморозками, которые прогнозировали уже на следующей неделе. Моя тетя Мила, с которой мы полюбовно делим квадратные метры, сильно расстроилась, прочитав сводку погоды.

– Это значит, что будут перепады давления. Снова голова станет свинцовой.

Тетя Мила в том возрасте, когда мысли о собственном здоровье приходят в голову чаще, чем, например, лет десять назад, и эта тема оказывается намного обширнее, чем казалось. С некоторых пор тетушка стала обращать пристальное внимание на гомеопатию. В кухонном шкафчике появились баночки с различными сушеными травами и сморщенными ягодами. Чего там только нет! Прикупив очередной лекарственный сбор, тетя Мила тут же пробовала его на вкус, после чего радостно сообщала, что чувствует себя моложе лет на тридцать, спит, как младенец, сумеет сделать пятьдесят отжиманий от пола на кулаках, а кожа на ее лице натянулась и начала светиться даже ночью. Правда, дольше двух-трех дней эксперимент с очередной чудо-травой не продолжался, но тетушка клятвенно обещала непременно вернуться к нему чуть позже. Предсказанные погодные изменения означали, что тетя Мила снова будет омолаживаться с помощью очередной чудодейственной травяной смеси.

– А ты сейчас домой, да? – спросила Аня.

– Ну да.

– Ты весь вечер стремилась уйти. Но ведь у тебя вряд ли были какие-то дела, я права?

Лгать не хотелось. Да теперь и не было смысла.

– Никаких дел, – призналась я. – Просто чувствовала себя чужой на вашем празднике жизни. С тобой такое случалось?

– Конечно. Сто раз. – Аня бросила окурок на землю и наступила на него ногой. – Ты же не на машине домой поедешь?

– Нет, разумеется, – ответила я. – Я же выпила, хоть и совсем чуть-чуть. Оставлю машину здесь, а утром заберу.

– Тогда приглашаю тебя в бар.

В бар?! Блин, вот это было совсем некстати. Все свои моральные силы я потратила, чтобы не обращать внимания на происходящее в чужом доме. Как следствие, физически я тоже ощущала себя как выжатый лимон.

– Не хочу, Ань, – отказалась я.

– Ну пожалуйста, – не отставала та. – Смотри, бар-то совсем близко, через дорогу.

Я посмотрела в указанном направлении и действительно заметила неоновую рюмку в одном из окон старого одноэтажного здания. Рюмка мигала то красным, то желтым, то фиолетовым цветами.

– Там всегда малолюдно, – продолжала уговаривать Аня. – Я угощаю. Не захочешь чего-то крепкого – куплю тебе кофе. Он у них отменный.

– Бывала там?

– Неоднократно. Не так часто, чтобы бармен знал меня в лицо, но несколько раз заскакивала. С Димкой туда приходили. Одна я тоже, и такое бывало. Посидим, перетрем тему и вернемся домой на такси.

– Пошли, – согласилась я, потому что поняла – мой отказ Аня просто не примет.

– Вот и славно!

Она обрадовалась и тут же подхватила меня под руку. Мы пошли в сторону подземного перехода. Неоновая рюмка на противоположной стороне дороги все так же призывно мигала в одном из окон.

Людей в баре действительно было мало, но мы решили разместиться за стойкой. Аня заказала два коктейля. Бармен был ей незнаком.

В баре тихо играла музыка, речь посетителей было не разобрать.

– Слушай, никак не могу перестать копаться в одном моменте, – начала я. – Маша и Артур. Сначала он схватил ее за руку и сделал ей больно, а потом так трогательно извинялся… Выглядело очень странно.

– Что, Замберги из головы не выходят? – сочувственно поинтересовалась Аня. – Понимаю. Когда я увидела этих детей впервые, то сразу обратила внимание на то, что отношения между ними какие-то непонятные. Спустя время все стало ясно.

– Ой, ты так давно с ними знакома? – удивилась я.

– Машке тогда было двенадцать, а Артуру десять. С тех пор и общаемся, – ответила подруга. – Там ведь трагедия в семье случилась. Не из тех, когда кто-то умирает, конечно. Но, наверное, и так можно сказать.

– Развод? – догадалась я. – Не из-за тебя ли?

– Слава богу, нет. Развод произошел раньше. Димкину жену я видела только на фотографиях. Жанна, – с придыханием произнесла ее имя Аня. – Красивая, если не сказать больше. Таких в модели берут не глядя. Работала экскурсоводом в Тарасове, а потом стала наведываться в Москву. Сначала тоже по работе. Якобы там туристов и возможностей больше, столица же. Условия во всех отношениях лучше, платят достойно. Там она и познакомилась с каким-то американцем, а потом переехала к нему в Штаты. С Димкой, соответственно, развелась.

– И оставила детей с бывшим мужем?

– Оставила, да. По обоюдному согласию. Они так договорились.

Нам пришлось прерваться – в бар зашла компания молодых мужчин в офисных костюмах, и тишину в зале сменил многоголосый шум. Пространство заполнили возбужденные голоса и громкий смех. Один мужчина из толпы сразу же подошел к бару, а другие отправились дальше. Подошедший заказал бутылку виски и «что-нибудь пожевать». Бармен предложил ему стейки, и мужчина, довольно хлопнув ладонью по стойке, ушел к своим приятелям, не забыв бросить в нашу сторону заинтересованный взгляд.

– Мне кажется, он ее так и не забыл, – продолжала Аня, водя пальцем по краю стакана. – Ну есть такие бабы, которые могут делать все, что угодно, но их привлекательность сводит весь негатив на нет. Димка про это не сказал ни слова, но я же не дура, все вижу и понимаю. Они договорились, что дети пока останутся в Тарасове, чтобы не срывать их с места. А когда окончат школу, сами решат, где им жить. С одной стороны, в таком решении есть свой резон. Машка и Артур тогда уже пошли в школу, тут у них были бабушка и дедушка, друзья. Английский они на тот момент почти не знали, с заграничным отчимом ни разу не виделись. Просто так всего их не лишить, это же жуткий стресс. Вот они и остались с Димкой. Но бывшая помогала. Деньги присылала, подарки. И связи не теряла. Постоянно звонит ему, общается по скайпу, через соцсети. Плохой матерью ее вроде и не назовешь, но она ни разу так и не приехала, чтобы вживую повидаться с детьми. Так что вряд ли она знает, что пришлось им всем пережить без нее. Димка наверняка ей обо всем не рассказывал.

Из угла зала раздался взрыв смеха. Им там премию в сто кусков каждому выдали, что ли?

– Трудно жили, да?

– Да уж нелегко. Навалилось одно за другим. Своих родителей Жанна перевезла в Америку, а Димкины остались в Тарасове. Старенькие были, постоянно болели. Но с внуками возились от души. А потом умерли, один за другим. Димка пахал как каторжный, дома почти не появлялся. Подрабатывал везде, где только мог. Он и мне-то не сразу сказал, что живет только с сыном и дочкой. Конечно, как только я узнала, то стала помогать по мере сил. То с тортиком забегу, то новые носочки в магазине прихвачу на распродаже. Машка ко мне сразу прониклась, а вот Артур долго к себе не подпускал.

– А как они относятся к своей родной матери?

– В каком смысле? – удивилась Аня. – Я же сказала, что она постоянно на связи.

– Это одна сторона вопроса, – уточнила я. – Она-то на связи, а дети с ней хотят поддерживать отношения?

Аня задумалась, а потом пожала плечами.

– Если честно, то не припомню, чтобы при мне они о ней вообще говорили. Ни плохого, ни хорошего не слышала.

– Понятно.

Я представила, что было бы, если бы тетя Мила уехала из страны, влюбившись в иностранца. Не сейчас, когда я стала самодостаточной личностью, вполне способной себя обеспечить. Не сегодня, когда тетя Мила легко переживет мое отсутствие в виде длительной командировки, а я спокойно отпущу ее на недельку-другую на дачу к подруге. Не в мою смену, как говорится. Но что было бы раньше, когда мне было десять лет? Оставила бы она меня одну с отцом и его новой женой? Ой, не знаю, не знаю. Ну окей, представим, что ей все-таки пришлось бы покинуть родину. Как бы она вела себя в таком случае? Обрывала мой телефон или сразу же забыла обо мне? Что-то подсказывало, что первый вариант был бы наиболее реален.

Из глубины души поднялось чувство стыда и ошпарило меня по самые уши. Как легко, оказывается, можно дойти до роли судьи, выносящего приговор чужому человеку. А все почему? Потому что лезу не туда. Пытаюсь примерить на себя не свою судьбу, по сути, ничего не зная о том, как оно все было на самом деле. Кто я такая, чтобы сравнивать? Я не Жанна, и я не на месте ее детей. Если в течение многих лет их договоренность с бывшим мужем не утратила силу и Жанна всяко-разно помогает бывшему супругу и детям, то это ведь очень хорошо. Это честно. Это правильно.

– Я ее не осуждаю, – сказала я.

– Тебе так кажется, – возразила Аня.

– Но очень хочется, ты права, – призналась я. – Главное, вовремя остановиться. Ты говоришь, что она не исчезала из их жизни?

– Если можно так сказать, – хмыкнула подруга и заглянула в мой стакан. – Ты хоть глоток сделала? Коктейль хорош.

– Голова гудит.

– Значит, надо поесть.

В этот момент из кухни вышел официант с подносом в руках. Остановившись у стола, за которым расположилась веселая группа «костюмов», он принялся сгружать на стол тарелки. Мужчины радостно загудели.

Аня недовольно покосилась в их сторону.

– Голова болит, говоришь? – переспросила она. – Я знаю, что нужно сделать, чтобы она у тебя успокоилась. Эй, товарищ! Да-да, вы! Можно вас на минуточку?

Она обратилась к бармену. Он тотчас оказался возле нас.

– Можно заказать то же, что и у них?

Кивком головы она указала на стол, у которого все еще находился официант.

– Они заказали стейки, – просветил нас бармен.

– Я знаю, что они заказали, – буркнула Аня. – Не слепая и не глухая. Не все же они съели, полагаю. Ведь у вас найдется пара великолепных стейков для двух уставших девушек?

Она приобняла меня за плечи. Бармен на мгновение закатил глаза.

– Так бы и сказали, – улыбнулся он. – А то «не слепая, не глухая». Подождете за барной стойкой или выберете столик?

– Останемся здесь, – решила за нас двоих Аня.

– Хорошо, – легко согласился официант. – Сейчас передам ваш заказ на кухню. Что-нибудь еще желаете?

Аня подвинула к нему пустой стакан.

– Повторите, пожалуйста.

Пока бармен занимался нашим заказом и обслуживанием других посетителей, изредка оказывающихся у стойки, Аня продолжила делиться историей семьи Замбергов.

– В общем, на правах хорошей знакомой я изредка помогала Димке и «близнецам». Думала, что вот-вот у него появится кто-то… женского пола. Ну ты поняла, да? У мужиков с этим делом как-то проще все. Не то что у нас. Ищем, ищем, а потом плачем. Но я ошиблась. Представь, Дмитрий так ни с кем и не закрутил.

– Может, просто не хотел с кем-то встречаться, – возразила я. – У него же дети, а это многих отпугивает.

– Думаю, дело было в другом, – сказала Аня. – Он просто никого не привлекал из-за своего характера. С первой минуты общения становится ясно, что Дмитрий Палыч настолько нежен, что стеной, за которой сможет спрятаться любая женщина, он никогда не будет. Ему не дано. Не добытчик, не крепкое плечо.

– Слишком мягкий?

– Вообще беда, – скривилась Аня. – Он не борец и не боец. Ему в лицо плюнут, он утрется и уйдет.

– Были прецеденты? – спросила я.

– Были, – коротко ответила Аня и замолчала.

То ли она специально выдерживала паузу перед тем, как поделиться чем-то важным, то ли ждала от меня проявления интереса к своим словам. Но я слишком устала, чтобы вытягивать из нее информацию. Пусть уж лучше сама, если ей так хочется.

– Когда мы с ним познакомились, он работал один. Я влилась чуть позже. Контора «На краю таланта» полностью его детище. И он гений.

Вот это переход.

– Его фамилия еще несколько лет назад мелькала во всех музыкальных журналах. Помнишь, когда мы были в магазине, я сказала, что когда-то он был достаточно известной личностью?

– Да, говорила, – вспомнила я. – Но потом вроде бы что-то произошло, да?

– Его крупно подставили, а он не смог доказать, что правда на его стороне. Это его и сломало. Мы, кстати, познакомились с ним сразу же после этой истории.

– Давай-ка подробности, – велела я. – Достала уже со своими намеками.

Аня посмотрела на бармена. Он был очень занят – поправлял бутылки на полках. Дверь, ведущая на кухню, оставалась закрытой.

– Не торопятся они с нашими стейками, – заметила Аня. – Фиг с ними. Вот ты спросила про то, что случилось. Но перед этим скажи мне, а слышала ли ты о Макаре Волкове?

О, это имя было мне хорошо известно. В нашем с тетей Милой доме оно произносилось с тихим благоговением, и все из-за одной-единственной песни. Песня называлась «Ночь». Макар Волков был достаточно известным исполнителем песен с тюремной романтикой. Если честно, я с трудом переваривала подобную музыку, да и тетушка не была ее любительницей. Но присутствовала в репертуаре Волкова одна композиция, которая вышибала слезу с первых нот. В песне говорилось о том, что одна маленькая девочка сидит в лесу и вспоминает маму. Вокруг ночь, на небе звезды, девочка мерзнет и пытается согреться, но у нее не получается. И вот если бы у нее были папа и мама, то она была бы счастлива и не сидела одна в лесу. Но у нее никого нет. Только сосны и звезды. И никакой надежды на улучшение ситуации. В общем, как удачно заметили в одном старом фильме, все умерли.

Когда тетя Мила включила мне эту песню впервые, я поначалу отнеслась к ней равнодушно. Но с пятого раза прониклась. Сама песня была прекрасна. Стихи, музыка, исполнение – все было на высшем уровне.

– Слышала его песни, – кивнула я.

– Прекрасно. Значит, не придется ничего объяснять. И как тебе?

– Да я всего одну и знаю, если честно.

– Песня называется «Ночь»?

Я уставилась на Аню во все глаза. Гул в голове стал еще сильнее.

– Погоди-ка… Ты хочешь сказать, что эту песню…

– Ее написал Димка, – медленно качнула головой Аня. – Стихи его, музыка тоже. Единственный случай, когда он полностью сочинил песню, ставшую хитом. Такое случается раз в жизни. Он умеет творить, за плечами музыкальная школа, работа звукооператором в студии звукозаписи, но не его это. Он прирожденный поэт.

– А я думала, что автор песни Волков. Ничего не понимаю. Разве он исполняет чужие песни? Везде говорит, что только свои.

– Остальные песни он создал сам, все верно, – подтвердила Аня. – Но именно «Ночь» его и прославила, хоть он не имеет никакого отношения к ее созданию.

– Плагиат?! – ахнула я.

– На всю страну. Волков всего лишь исполнитель, не больше. И это при том, что Димка вытащил его практически из помойной ямы. Вот такая благодарность. Волчья. О, это к нам.

Официант принес свежие овощи и соус. Заботливо водрузил на край стола соломенную корзиночку с хлебом.

– Благодарю, – улыбнулась Аня.

Парень ответил ей вежливой полуулыбкой, после чего оставил нас в покое.

– Интересно, он женат? – задумчиво пробормотала подруга, глядя ему вслед.

– Ему двадцать лет, не больше, – напомнила я Ане про возраст.

– Так ночь кругом, все равно не видно, – ответила она.

Мясо оказалось превосходным, овощи свежайшими, а соус в меру острым. Мягкий хлеб таял во рту. По мере того как мой стейк становился меньше, головная боль потихоньку уходила. Неужели для того, чтобы почувствовать себя лучше, и вправду нужно было всего лишь что-то съесть? Я ведь практически с утра была голодной, а у Замбергов разжилась одной маленькой порцией салата. А потом и вовсе не до еды стало.

Все оказалось настолько вкусным, что было не до разговоров. Быстро расправившись с ужином, мы вернулись к коктейлям.

– Получается, что Волков украл чужой труд? Хотя чему тут удивляться… – с сожалением сказала я.

– Он не просто украл, – ответила Аня. – Эта сволочь публично заявила, что автор песни именно он.

– А что же Дмитрий? Ему удалось доказать обратное?

– Он хотел, даже пытался, не не хватило моральных сил. Понял, что ему не поверят. Мне кажется, кто-то очень сильно не хотел, чтобы ему поверили.

Увы, в нашей жизни такое случается сплошь и рядом. Не хотела бы я оказаться на месте Замберга.

– А ты не пыталась ему помочь? – спросила я у Ани.

– Я хотела, но он дал понять, что либо я не вмешиваюсь, либо мы расстаемся. Расставаться я не хотела, потому что это значило потерять работу, которая мне пришлась по душе. Портить с Димкой отношения тоже не входило в мои планы. И я перестала поднимать эту тему. Для него она всегда оказывалась очень болезненной.

После слов Ани я посмотрела на Замберга другими глазами. Днем я увидела тихого алкоголика, который даже на своем празднике предпочел иметь дело с выпивкой, а не с семьей. Но сейчас, сопоставив все события, которые произошли в его жизни за последние годы, я поняла, что алкоголизм – самое легкое из того, что могло с ним случиться. Жизнь пропустила его через мясорубку нелегких испытаний. Развод с женой, ее отъезд за границу, воспитание двух детей, смерть родителей, а потом предательство того, кому он подарил известность. Вот не знаю, что было бы со мной после всего этого.

– Он давно пьет, Ань?

– Кто?

– Дмитрий.

– Димка-то? Да он толком-то и не пьет.

– Не поняла, – растерялась я. – Видела же его в состоянии нестояния. Он постоянно прикладывался к рюмке.

– Поэтому и развезло. Пил бы пиво – сидел бы с нами за столом до победного. У него непереносимость алкоголя. Думаешь, он настолько опьянел, что не мог бы сам дойти до комнаты? Да ему одной рюмки хватает, чтобы окосеть. Порой он хорохорится, но продолжает до тех пор, пока на него пол на прыгнет. Теперь три дня будет валяться на диване и стонать. А мне опять одной делами заниматься. Нет, Жень, он не алкаш в общепринятом смысле. Просто не умеет пить, а сегодня вообще про тормоза забыл и позволил себе расслабиться больше, чем обычно.

И снова у меня случился разрыв шаблона. Не алкаш, а жертва. Надо же. На моих глазах Замберг превращался в ангела, которому отрубили крылья. О, как несправедлива жизнь!

– Курить охота, – заерзала Аня, взглянув на часы. – У них тут, кажется, запрещено. Пойду на улицу. Подождешь меня тут или пойдем вместе?

– Иди, мне и здесь хорошо.

Схватив сумку, Аня вышла из бара. От меня не ускользнул внимательный взгляд бармена, брошенный ей вслед, а потом переведенный на меня. Это было ожидаемо, и я знала про трюк, которым пользуются «ресторанные зайцы». Они приходят в заведение, делают заказ, после чего один из них отлучается якобы на минутку, чтобы усыпить бдительность персонала. Больше он не возвращается, а минута ожидания превращается в довольно длительный отрезок времени. По его истечении оставшийся сидеть за столиком делает вид, что встревожен отсутствием приятеля, и отправляется якобы на его поиски. Нужно ли говорить, что он тоже пропадает, так и не оплатив счет?

Надо отдать должное тому, кто это придумал. Все гениальное просто. Главное, выглядит правдиво. А если ты еще и прирожденный актер, то вообще не к чему придраться. Но все дело в том, что работники кафе и ресторанов тоже не дураки. Поэтому серия подобных схем облапошивания, прокатившаяся по кафе и ресторанам Тарасова, быстро сошла на нет.

Бармен тоже, видимо, решил, что мы с Аней как раз из тех, кто пожелал отведать превосходнейшего мясца, но не собирался за него платить. Стойку и наш столик разделял неширокий проход, поэтому он обратился ко мне, не покидая своего рабочего места.

– Счет? – предложил он, улыбаясь одним уголком губ.

– Давайте, – ответила я. – Вы не могли бы приготовить кофе на двоих?

– Просто кофе?

– Покрепче.

Бармен пожал плечами.

– С учетом времени суток предложил бы латте. Сердечко тоже хочет жить.

– Отлично. Давай латте.

В дальнем углу зала вспыхнул экран телевизора, установленного под потолком. Это был кабельный канал, по которому крутили зарубежные музыкальные клипы. Сначала я бездумно смотрела на экран, а потом подумала, что каждый из нас вполне может оказаться на месте Дмитрия. И ведь оказывается. Просто вида не подает. Или тщательно скрывает. Причины могут быть разными. Вот, например, написал ты сценарий и показал его знакомому. Тот сказал: «Так себе сценарий, никуда не годится». Ты и думать об этом забыл, а потом сидишь дома и смотришь фильм по телевизору. Это же фильм, снятый по твоему сценарию, оставленному у знакомого! Как? Что? Почему? Но фильм отхватывает премию «Оскар». И ты такой: «Эй, это же мой сценарий! Почему мне ничего не сказали о съемках? Почему нет моего имени в титрах?» А твой знакомый в ответ: «Твой сценарий? Не смеши, ты не имеешь к этому никакого отношения. Ты сам мне его отдал. Ну и что, что он мне не понравился. Ты все придумал. Славы захотелось? Так и скажи». И все верят не тебе, а тому, кто украл. Рукоплещут ему, берут интервью, осыпают деньгами. А ты теперь никто, твоя правда никому не нужна.

Почему так получается? Почему справедливость превращается в тлен? По какой причине? Аня сказала, что Макар Волков одним словом перечеркнул жизнь своего благодетеля. И все же – с чего бы ему так делать? Может быть, Замберг где-то перегнул палку, отговорил от выгодного контракта, поставил жесткие условия, пригрозил или чем-то обидел Макара? А Волков не смог этого пережить и отомстил Дмитрию таким ужасным способом? Интересно, как долго они общались? Из какой помойной ямы Замберг вытащил Волкова? Судя по всему, он много ему дал. А сам потерял все.

Анька все же молодец. Сколько ее помню, она была пробивной. И довольно трудолюбивой. Я никогда не видела ее ноющей или просящей о помощи, если не считать пары случаев, когда она забегала за солью или брала взаймы тысячу до завтра. И ведь реально вернула тогда деньги на следующий день, еще и дыню в благодарность приволокла. Тете Миле она, правда, почему-то не нравилась. Тетушка утверждала, что Аня не из тех людей, которые будут общаться с кем-то долго, ничего не требуя взамен. Но я с ней не соглашалась. Просто тетя Мила была не в курсе, что прошлой весной редкие в нашем городе таблетки от давления достала ей именно Аня, у которой нашлись нужные знакомые. И Аня умоляла меня не говорить об этом тете Миле, чтобы та не стала рассыпаться в благодарностях.

А мы живем и делаем свои выводы в отношении других, совсем их не зная. Эх…

– Вот ваш кофе. И счет.

Рядом с латте легла маленькая кожаная папка. Вот он – час расплаты. Сумма за наши с Анькой посиделки вышла немаленькой, и я положила в папку последние купюры, решив взять эту часть культурной программы на себя. Что ж, осталось дождаться подругу и спокойно отчалить домой.

Кофе был очень кстати, потому что коктейль почти выветрился из головы и повторения не хотелось. Меня потихоньку стало клонить в сон. День был тяжелым, а прекрасный ужин и легкая духота, царившая в помещении бара, способствовали возникновению желания выйти на свежий воздух. Но торопиться я не стала. Решила дождаться Аню, которая почему-то задерживалась.

От компании веселых мужчин, которые зашли в бар после нас, отделился один и через весь зал направился ко мне. Я мигом подобралась. Его намерения были не ясны, но я догадывалась, что он вряд ли захочет обсудить со мной мировую политическую обстановку.

Он остановился рядом со стойкой и прикоснулся к спинке свободного стула.

– Разрешите?

Я осторожно качнула головой. Мужчина сел на Анин стул, сложил руки на стойке и принялся меня в упор разглядывать.

Я перевела взгляд на бармена. Он с интересом наблюдал за происходящим.

– Сколько? – поинтересовался гость.

Он был симпатичным, если не сказать больше. Суперская стрижка, ухоженная растительность на лице, а из-под воротника рубашки выглядывал край татуировки, которая, несомненно, занимала значительную часть его тела. Странным образом строгий пиджак и брюки чудесно дополняли его образ. Чувственный мужчина.

– Вы про что? – спросила я.

Конечно, я уже поняла, что он имеет в виду. Вопрос, который он задал, мог относиться только к одному. Правда, обратился красавчик не по адресу. Но мне отчего-то вдруг стало весело.

– Не понимаю вас, – светски улыбнулась я.

– Разве?

– Поверьте.

– А вы тут с подругой, да?

– Да, мы с подругой, а что вам нужно?

– Как зовут подругу?

Он реально думает, что я ему выложу все по первому требованию? Может, ему еще и паспорт показать?

– Зачем вам ее имя?

– Ну как это? – изобразил он искреннее удивление. – Я Виталик. Меня так мама в детстве звала. А как вас в детстве звала мама?

Зря он вспомнил о наших мамах. Особенно о моей.

– Что же вы все-таки хотите?

– Да познакомиться же.

– Вас друзья ждут.

Виталик обернулся и посмотрел на своих спутников. К своему удивлению, я отметила, что никто из них не пялится в нашу сторону. Они о чем-то увлеченно спорили.

– Нет, не ждут, – покачал он головой.

Будь тут Аня, все стало бы гораздо понятнее и мне, и Виталику. Но так как за стойкой находилась только я, то отбиваться приходилось в одиночку. В принципе, я была бы не против познакомиться с ним поближе, но как-нибудь в другой раз. Сегодня я уже ничего не хотела. А главное, Виталик принял меня за кого-то другого. И я решила принять правила игры.