Текст книги "Примадонна частного сыска"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Я набрала на сотовом номер своего приятеля, того самого классного компьютерщика, к которому уже обращалась недавно, главное, чтобы в данный момент он не залез еще в Интернет и не занял линию. Мне повезло – приятель снял трубку гудка после десятого, и я услышала его до боли знакомый голос:

– Да-а?

– Привет, это Иванова, – представилась я, улыбаясь и всячески стараясь, чтобы мой голос звучал ласково. – Можешь помочь?

– Чего надобно? – Компьютерный гений, как всегда, был лаконичен, что мне действительно импонировало.

– Меня интересует Терехов Павел Алексеевич, шестьдесят пятого года рождения.

– А конкретно? – поинтересовался приятель, не демонстрируя удивления. Он знал, что моя работа нередко связана со сбором подобных сведений.

– Его банковские счета, завещание и прочее, то есть финансовое положение. Узнаешь? С меня причитается, естественно.

– Разумеется, – согласился приятель и добавил: – Сделаю. Когда тебе нужны сведения?

– Вчера, – весело ответила я, закуривая. – А если серьезно – как можно быстрее.

– Ладно, через полчасика позвоню.

И разговор закончился. Мне оставалось только ждать.

Но не желая терять зря время, я подъехала к ее дому. Остановила машину за кустами, чтобы подъезд, в котором проживает мадам Терехова, был на виду, и закурила очередную сигарету. Теперь можно спокойно ждать.

На лавочке у подъезда сидели старушки, о чем-то интенсивно общаясь и жмурясь от яркого солнышка. Я посмотрела на часы – если приятель не позвонит раньше, у меня есть еще минут пятнадцать. И вышла из машины. Надоело бездействовать.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я с бабками и была осмотрена с ног до головы и обратно. Я прямо почувствовала, как на моих костюме и туфлях оказались повешены ценники, раза в три превышающие истинную цену одежды. А лицо мое подверглось тщательному анализу, словно на нем выискивались отпечатки свойственных молодежи пороков. Но в целом мой вид удовлетворил бабок, и они нестройным хором поздоровались.

– Простите, пожалуйста, а Вика Терехова здесь живет? – бросила я пробный шар.

– А зачем она вам? – услышала я в ответ.

Видимо, бабки решили, что, несмотря на молодость, я заслуживаю обращения на «вы», потому как шмотки дорогие. Может, подумали, что их жена какого-нибудь министра навестила?

Я сделала лицо построже и ответила спокойно:

– Мы с ней давние знакомые, но я не хочу так сразу идти в квартиру – вдруг Вика сменила адрес? Значит, она здесь живет?

– Здесь, – улыбнулась самая доброжелательная из старушек. – Здесь и живет.

– А сейчас она дома? – полюбопытствовала я.

– Дома, где ж ей быть.

Пообщавшись еще и со слесарями, выпивавшими невдалеке, я выяснила, что Виктория Терехова позавчера, то есть в день убийства, рано утром завела машину и уехала, а вернулась домой только поздним вечером. Уехала она одна. Приехала тоже одна. Так что вполне могла смотаться в Тарасов, грохнуть муженька и вернуться. Три часа езды туда да три обратно – мелочи.

Время шло, а приятель-компьютерщик все не звонил. Забыл, что ли, о моем существовании? Я села обратно в машину и задумчиво закурила, ощущая, как в замкнутом пространстве салона вся целиком пропитываюсь запахом дыма. Копченая Танька Иванова – новое слово в поварском искусстве… М-да, ну и мысли в голову лезут!

И тут сотовый зазвонил, словно стремясь спасти мое сознание от неминуемого сдвига. А он бы точно последовал – терпеть не могу ничего не делать.

– Слушаю, – мяукнула я в трубку, надеясь услышать компьютерного гения.

– Таня, это я, – жалобно пробормотала Юлька. Вот уж кого я не ожидала сейчас услышать. – Танечка, как там у тебя? А то я волнуюсь, исчезла – и не звонишь, ничего не говоришь…

– Дело движется, Юля, – чуть покривив душой, успокоила я подружку. Оно, может, и в самом деле движется, но при этом все больше запутывается. – У тебя что-то случилось?

– Я отвлекла тебя, да? – с сожалением спросила подружка. – Нет, у меня все нормально, если можно так сказать. Просто хотела спросить, что нового. Не буду тебя больше отрывать. Только, Танечка, если что-то узнаешь – звони обязательно.

– Разумеется, да-да, конечно…

Я с облегчением услышала сигнал отбоя. Подружку, конечно, жалко. Но мне же нужно заниматься расследованием, а не вымачивать носовой платок в слезах несостоявшейся девочки по вызову, но состоявшейся супруги.

Сотовик тут же зазвонил снова, и мой гений сообщил собранные сведения. Оказывается, Терехов действительно был человеком далеко не бедным. И все его приобретения, как то: гараж, квартира, машина, дача – бы – ли оформлены на супругу. В стиле «В случае моей смерти…». Так что Виктории смерть мужа была очень даже выгодной. Могла бы она ускорить безвременную кончину негодяя сутенера? Вот в чем ворос.

Относительно банковских счетов – глухо как в танке. Видимо, Терехов предпочитал хранить деньги дома в виде долларов. А из-за этого, между прочим, тоже убивают.

Но если посмотреть на ситуацию с наследством с другой стороны… Многим наследникам смерть богатого родственника бывает выгодна, но не все на убийство идут. Вдруг жена – то самое редкое исключение? Ладно, буду ее подозревать, но не считать убийцей, пока все не выясню.

Я позвонила в квартиру Тереховой, держа на изготовку свои просроченные «корочки». Они часто выручают меня, помогут и сейчас. Дверь открыла миловидная женщина, в выражении лица которой проскальзывали стервозные нотки. Она удивленно приподняла бровь и осведомилась:

– Вы к кому?

– Я бы хотела поговорить с Викторией Тереховой. Это вы? – вопросом на вопрос ответила я.

– Да, – не стала опровергать очевидное новоиспеченная богатая вдова. – Проходите. А вы по какому поводу?

Скорби на ее лице я не заметила. Подумаешь, муж. Подумаешь, умер. Именно такую мысль выражали ее круглые и выпуклые голубые глаза.

– Мне необходимо прояснить некоторые моменты касательно Павла Александровича, вашего мужа. Я понимаю, это, наверное, не к месту, но идет расследование… – Я придала своему лицу выражение сочувственной скорби.

Терехова обратила на мое бормотание столько же внимания, сколько его досталось бы какой-нибудь дурацкой статуе, окажись она на ее пути. Или столбу у дороги. Она настойчиво повторила приглашение:

– Да проходите же, не будем же мы разговаривать у порога? Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Я вошла в уютную прихожую, оформленную в серо-голубых тонах, и, выскользнув из туфель, проследовала за хозяйкой квартиры.

– Что вас интересует? Тело уже привезли, я его опознала, если вы по этому вопросу.

– Понимаю, как вам сейчас трудно… – закинула я удочку.

– Ничего, я справлюсь. С похоронами мне помогают. Его богатый дядя и друзья сняли с меня все приготовления и организацию. Завтра с утра проводим в последний путь.

– Вы так спокойно об этом говорите… – посмотрела я ей в глаза.

– Просто не могу больше. Мне доктор успокаивающее прописал. А что, собственно, вас интересует? Мое состояние?

– Нет. Скажите, пожалуйста, где вы были между шестью и восемью часами вечера позавчера?

– Ой, даже не могу точно сказать, – взмахнула рукой Терехова. – Позавчера весь день каталась по магазинам. Обнаружила внезапно, что из продуктов у меня осталось одно-единственное яйцо да на донышке в банке гречневой крупы. Вот и пришлось ездить по всему городу. Как с утра уехала – домой вернулась где-то часов в девять, в десятом. Нет, около десяти – как пришла, включила телевизор, там как раз прогноз погоды показывали. А он всегда после новостей… – Все это Терехова протараторила на одном дыхании. Будто за ней гнались братки с автоматами. Может быть, конечно, она куда-то спешила до моего прихода и сейчас не хотела показаться невежливой с сотрудницей правоохранительных органов. Даже слегка запыхалась, выплеснув на меня информацию. Но мне подумалось другое: торопливый отчет выглядел так, будто Виктория боялась забыть свою версию. Хотя, с большой натяжкой, можно эту странность и на успокаивающее списать.

– А в Тарасов за покупками вы не заезжали?

Только задав ехидный вопрос, я поняла, насколько он глуп. Терехова удивленно уставилась на меня. Ее глаза, и без того выпуклые сверх меры, просто собрались выпрыгнуть из орбит прямо на покрытый пластиком кухонный стол.

– Нет, конечно… Что мне там делать? Гнать машину аж три часа? Экономии тут нет никакой, – пожала она плечами.

– Вика, вы ездили за покупками одна? – уточнила я.

– Ну конечно, хотя стоило бы взять кого-нибудь с собой, – легко рассмеялась женщина. – Не представляете, сколько всего я накупила! Правильно говорят: нельзя женщине денег давать – сразу все потратит!

– Вика, а какие отношения были у вас с Павлом?

– Обычные, – сразу сменив тон на ледяной, ответила женщина. Выражение ее лица доступно объясняло – не суй нос куда не просят, мои семейные отношения касаются только меня.

– Я так понимаю, что вы теперь унаследуете все состояние вашего мужа. А оно ведь немаленькое…

– Разве это противоречит закону?

– Конечно, нет. Но вы должны бы с большей любезностью отвечать на вопросы, которые вам задают. Вас можно подозревать.

– Но я не убивала его, что мне волноваться. А вы сами разбирайтесь. Это ваша работа. И нечего отвлекать меня. – Вика встала и принялась нервно ходить из угла в угол. – Следователь приходил, теперь вы. Сколько можно? У меня такое горе! – довольно картинно всплеснула она руками. – Неужели вы не понимаете?

Меня поразила перемена, произошедшая в ней. Видно, действительно нервы у нее на пределе и лучше ее оставить одну. А может, она просто хочет меня выпроводить? Ладно, в другой раз поговорим более обстоятельно.

Усевшись в машину, принялась ждать. Может быть, Вика и в самом деле куда-то спешила? А ведь правда – когда я к ней зашла, она была одета для выхода – в симпатичном платьице из разряда отнюдь не дешевых.

Виктория и в самом деле выскочила из подъезда, стрекоча по асфальту тонкими каблучками. И я вновь поразилась – и при такой супруге Павел Терехов занялся публичными делами! В смысле, домами. Вернее, девочками по вызову. Ему что, мало было красавицы жены?

Виктория подошла к стоявшим напротив ее дома рядам гаражей и открыла один из них. Я наблюдала за ней из машины. Из гаража Терехова вывела серебристо-серый «Опель». Обалденная машина! Я всегда восхищаюсь элегантно-сдержанными формами иномарок, похожих на приготовившихся к прыжку хищников. Но восхищаюсь со стороны. А сама до сих пор езжу на дорогой моей «ласточке», верной бежевой «девятке», побывавшей со мной во всех сражениях.

Вика выехала на дорогу и отправилась куда-то, а я последовала за ней, стараясь не попадаться вдове на глаза. Впрочем, это оказалось до обидного просто – Терехова не ожидала преследования. Она спокойно вела машину, даже не думая прибавлять скорость. Я тоже спокойно ехала за ней, успевая курить и слушать сводку погоды по радио.

Наконец серебристый «Опель» остановился у многоэтажного здания – жилого дома, на первом этаже которого – огромный, сверкающий стеклами витрин супермаркет. Оставив машину на платной стоянке, Виктория скрылась в магазине. Потом вернулась в машину, отягощенная сумкой с продуктами. Из раскрытой сумки виднелась опечатанная сургучом бутылочная головка. Ну надо же: кажется, вдова собралась отметить избавление от супруга. От этой неожиданно пришедшей мне в голову мысли я улыбнулась.

Терехова погрузила покупки на заднее сиденье машины и кокетливо оперлась бедром о багажник. Голубоглазая и светловолосая, она прекрасно сочеталась с величественно-серебристой машиной. И если честно, я бы не винила ее, если бы именно Терехова убила мужа-сутенера. Всем от этого стало легче. Но вот посадить ее, если она убийца, я помогу. Иначе, как только менты раскопают известные мне факты, они посадят Юльку. А этого мне совершенно не хочется.

Кого же ждет Виктория? О, кажется, ясно. Вот к ней стремительно и небрежно подошел невысокий мужчина в возрасте лет около сорока, но относящийся к нередко встречающемуся типу «вечных юнцов». Джинсы ладно облегали его стройные ноги, английский, очень качественный джемпер крупной вязки добавлял размаха плечам. Пусть не качок, зато личность, отягощенная интеллектом, – таково было мое первое впечатление.

Я находилась неподалеку, поэтому могла рассмотреть мужчину во всех подробностях. Веселые глаза окружены морщинками, рот изогнут в насмешливой улыбке. О возрасте говорит лишь налет седины на висках.

Мужчина уверенно подошел к Виктории, лицо которой при его появлении расцвело и запылало, как розовый цвет. Он обнял ее и прижал к своей неширокой, но, видимо, крепкой груди. И эти двое поцеловались – коротко, почти как супруги. После чего оба загрузились в серебристый «Опель», причем Терехова села за руль, и выехали со стоянки. Я последовала за ними, сама себе напоминая любопытного, сексуально озабоченного подростка, которого хлебом не корми – дай понаблюдать за целующейся парочкой.

Кажется, у нас появился еще один подозреваемый – любовник Виктории Тереховой. Ну что же, нет худа без добра. Любовничек вполне мог смотаться в Тарасов и прибить муженька. Чтобы не мешал тот счастью новоявленных Ромео с Джульеттой. А наследство, да еще крупное, им не повредит.

«Опель», за которым я наблюдала, обогнул дом с супермаркетом, подъехал к нему с другой стороны и был оставлен на стоянке напротив подъезда. И Терехова с мужчиной направились в этот самый подъезд этого самого дома.

Я тоже зарулила на стоянку, выскочила из машины, захлопнула за собой дверцу и пошла за парочкой, держась на приличном расстоянии.

Мы поднялись до седьмого этажа – они на неспешном лифте, а я пешком, вернее – галопом, опережая грузоподъемное достижение цивилизации на целую лестничную площадку. Правда, к концу подъема ноги у меня начали мелко-мелко дрожать от напряжения. Но я успокоила себя мыслью, что зато подобные упражнения помогают мне оставаться стройной, подтянутой и спортивной.

Мужчина с Тереховой о чем-то общались, но очень тихо, я не смогла ничего услышать. А жаль.

Вошли эти двое в двадцать шестую квартиру, причем мужчина галантно пропустил Викторию вперед, трепетно придерживая дверь рукой.

После чего дверь захлопнулась, и я смогла покинуть наблюдательный пост. Хм, завтра у дамочки похороны мужа, а они развлекаются…

Спустившись вниз, я осведомилась у бабусек, где отыскать жилищное управление. Задавать им прямой вопрос относительно того, кто обитает в двадцать шестой квартире, я не решилась. Ну тут же узнав местонахождение конторы, я спустилась в полуподвальное помещение и побеседовала с заплывшей жиром теткой. Та поначалу не хотела отвечать на мои вопросы, но когда в моей руке зашелестела довольно крупная купюра – куда только девалась ее надменность! Я узнала, что в двадцать шестой квартире с момента постройки дома проживает некий Михаил Викторович Игнатенко, шестьдесят третьего года рождения. И по описанию тетки жилец полностью соответствовал внешности героя-любовника, только что виденного мной.

Теперь оставалось одно – проверить алиби Игнатенко. В принципе он и в самом деле мог избавить любовницу от балласта в виде мужа, а себе обеспечить достойную старость.

Представляя, что за интимная сцена разворачивается сейчас в интересующей меня квартире, я вернулась в свою «девятку» и набрала узнанный в жэке номер телефона. После довольно долгого ожидания в трубке раздалось запыхавшееся: «Да!»

– Позовите, пожалуйста, Михаила Игнатенко, – произнесла я по возможности сухо и властно.

– Это я, – уже более спокойно, отдышавшись, откликнулся мужчина.

– Говорит следователь милиции Иванова, здравствуйте, – представилась я. – Могу я задать вам несколько вопросов по телефону или вам будет удобнее личная встреча?

– Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы прямо сейчас, – милостиво откликнулся Игнатенко. И спросил: – А почему мной интересуется милиция? Что-то случилось?

– Скажите, пожалуйста, где вы были позавчера с шести до восьми вечера?

– У себя на работе, в офисе фирмы «Риелт-сервис», беседовал с клиентами, – с готовностью ответил Игнатенко. И продиктовал адрес фирмы.

Дальнейшее было делом техники. Явившись по месту работы Михаила Викторовича, я узнала, что чуть ли не все коллеги видели Игнатенко на службе в интересующее меня время. Так что как подозреваемый он, безусловно, отпадал.

Глава 5

Ну что ж, повторю снова: отрицательный результат – тоже результат. Пусть герой-любовник не убивал мужа Виктории, но вдова все-таки еще под подозрением. И задумать план они могли вместе. Кто там у меня еще остается? Я пыталась прояснить для себя ситуацию, чтобы понять, что следует делать в ближайшее время. У меня разыгралось воображение.

Кроме Виктории Тереховой, в списке остается этот должник, некто Сергей Бочкарев. Ну и, возможно, те люди на кассетах, которых Павел пытался шантажировать или шантажировал.

Меня немного печалил тот факт, что у меня, естественно, нет всех кассет с компроматом, которые записывал Терехов. Очень вероятно, что были и еще другие пленки, а у меня только три. Значит, я не могу знать всех потенциальных врагов Павла. А может, предыдущие дела уже закончены, так или иначе утрясены? И поэтому Паша держал дома только три пленки? О, так даже скорее всего. Мне немного полегчало. Видимо, эти три кассеты были у него «в работе».

Но первым делом надо проверить Бочкарева. Кто он и откуда, чем занимается, каково его материальное положение. В общем, все, что можно узнать. Следовательно, снова придется звонить Гарику. И что бы я делала, не будь у меня таких полезных и приятных знакомств? Бессовестная, пользуюсь Папазяном без зазрения совести.

Я села в машину и набрала знакомый номер.

– Да, – прозвучало в трубке коротко и сухо – видимо, Гарик был чем-то занят.

– Снова Иванова беспокоит.

– Тебе можно, – сразу став любезным, разрешил он. – Что там у тебя?

– Можешь мне про одного человечка информацию достать?

– Этот твой человечек имеет отношение к делу? – Видно, Гарик не хотел ничего упускать. Он хотел все знать. И правильно. Если что-то делаешь, то неплохо бы поинтересоваться: а, собственно, зачем?

– Пока не знаю, – немного схитрила я. – Может и иметь отношение, а может получиться так, что никакого. Но ведь если ты не постараешься, то мы этого никогда и не узнаем.

– Постараюсь, – снова вдруг с кавказским акцентом произнес Гарик. Этот самый акцент появлялся у него тогда, когда он старался пригласить меня на ужин или был чем-то недоволен, но пытался это скрыть. А по мне – пусть хоть всегда так говорит. Все-таки разнообразие.

– Бочкарев Сергей Анатольевич. Шестьдесят седьмого года рождения. Ты мне сам позвонишь, или мне тебе дозваниваться?

– Сам. Тем более что мне ненадолго отлучиться надо. Сам позвоню, – еще раз повторил Папазян.

– Терехову проверяли? – решила я узнать про жену Павла.

– Она утверждает, что непричастна. По магазинам, говорит, ходила. Проверили. В одном ее продавец вроде бы вспомнил. Так что, видимо, не она, хотя ей теперь такое наследство привалит…

– Ладно. Буду нетерпеливо ждать звонка.

– Угу, – буркнул Гарик и повесил трубку.

Из такого немногословия приятеля я сделала вывод – его что-то очень беспокоит. Надо же – он даже не стал прикалываться по поводу того, что нетерпелива я только в отношении работы. А я думала, он такой моей фразы не пропустит.

Я отключила телефон и призадумалась. Интересно, это у него личное или по нашему делу? Надо будет в следующий раз, как позвонит, обязательно выпытать причину его плохого настроения. А то вдруг что-то по работе и касается меня?..

Ну а пока есть время, надо покушать. Хватит морить себя голодом.

Недолго думая я остановилась около первого попавшегося кафе. Зашла, взяла кофе и пиццу и уселась за самый дальний свободный столик. Он стоял у стены, и оттуда открывался просто замечательный вид на дверь и на все помещение в целом.

Я не собиралась ни за кем следить, и при выборе места сказалась привычка частного детектива. Сейчас я занялась обедом, но, естественно, совсем не обращать внимания на то, что происходит вокруг, я не могла – профессионализм, он на то и называется профессионализмом, что присутствует всегда. Поэтому, когда открылась дверь и вошла Виктория со своим любовником, я сразу их увидела. Странно, этим-то что здесь понадобилось? Вроде бы они дома и покушали, и выпили, по моим предположениям. Что им в кафе делать?

Я опустила голову пониже, стараясь, чтобы меня не заметили. К счастью, Вика села ко мне спиной, а взглядов ее ухажера мне можно было не опасаться, мы ведь с ним незнакомы.

Они что-то из меню взяли и сидели, смеясь над чем-то. И весь их вид свидетельствовал о близких отношениях между ними. Впрочем, это для меня новостью не являлось.

Мужчина постоянно посматривал на часы, видимо, кого-то ждал. Я уже перекусила и взяла еще кофе, чтобы не сидеть просто так. Тут Игнатенко позвонили. Он переговорил по сотовому, и парочка быстро собралась и вышла. Конечно, я последовала за ними.

У входа почти рядом с моей машиной стоял серебристый «Опель». Любовники сели в него, и Вика рванула с места, будто они спешили куда-то или от кого-то скрывались.

Я, естественно, кинулась за ними в погоню. Моя «девятка» хоть и не такая шустрая, как иномарка, но в черте города от нее скрыться практически невозможно. Я догнала «Опель» на ближайшем перекрестке. Потом ехала следом, стараясь не слишком приближаться, чтобы не примелькаться, но и не теряя его из виду.

К моему удивлению, «Опель» остановился, покатавшись по городу, возле все того же супермаркета, что и раньше. Виктория со спутником немного посидели в машине, потом вышли и направились домой к Игнатенко.

Остановившись невдалеке, я не знала, что предпринять. Даже голову опустила на руль, пытаясь расслабиться. Ну, покатались ребятки… Может, слежку почувствовали? Да ладно, бог с ними…

Зазвонил телефон. Я поднесла трубку к уху.

– Это Папазян. Узнали мы про твоего Бочкарева. Живет в городе, где и Терехов жил. Адрес дать?

– Конечно.

– Кутузова, тридцать четыре, квартира семьдесят пять. Не привлекался. Женат, имеет дочь. Это главное, что может тебя заинтересовать.

– Спасибо, Гарик, – поблагодарила я Папазяна, отключилась и закурила сигарету.

Ну что? У меня есть время, чтобы навестить этого Бочкарева. Я встрепенулась, выбросила в окошко «бычок» и поехала.

Один раз мне пришлось остановиться, чтобы спросить у прохожего, где тут улица Кутузова. Мне популярно все объяснили, и потом я без особого труда нашла и улицу, и нужный дом. Машину я оставила у подъезда, а сама, снова вооружившись удостоверением, вошла внутрь.

Дверь открыл молодой мужчина с нескрываемым удивлением на лице. Я сразу же показала удостоверение и сообщила, что намерена поговорить с ним о Терехове. Парень немного смутился, но потом все же предложил войти. Дома, кроме него, никого не было, но он предупредил, что хотел бы поговорить как можно быстрее: с минуты на минуту должны вернуться жена и дочь, и ему бы очень не хотелось, чтобы они видели меня и узнали причину моего визита. Еще бы, подумала я. А кому бы хотелось?

Мы прошли на кухню.

– Вы знаете Павла Терехова? – задала я свой первый вопрос, ответ на который и так знала. Задала так просто, для проформы. Для начала разговора.

– Да, – ответил Сергей Анатольевич коротко.

– Какие у вас были отношения?

– Не могу сказать, что мы дружили. Скорее у нас были деловые отношения, причем не по работе, а так – по знакомству.

– Понятно, – я как могла более сурово посмотрела на него. – Ну и как?

– Что как? – не понял он.

– Ваши отношения? – пояснила я. – Как они развивались? Не было ли между вами недоразумений каких?

– Да нет, – неуверенно ответил Бочкарев. – Мы всегда находили консенсус.

Надо же, какими словами заговорил! А сдается мне, он не знает про то, что Павла убили…

– Что вы делали позавчера вечером? – решила я подойти с другой стороны.

– Да ничего особенного. После работы был в гараже, с машиной возился.

– Свидетели есть?

– Не пойму я вас, – вдруг занервничал парень. – Зачем мне свидетели? Или вы что-то недоговариваете?

Я решила идти напролом:

– Дело в том, что примерно в это время был убит Терехов.

Эта моя фраза произвела на Сергея Анатольевича громоподобное впечатление, даже больше.

– Но я не убивал его! – Бочкарев вскочил и стал метаться по кухне. – Не убивал!

– А что, у вас был повод это сделать? – невзначай бросила я.

– Что бы вы там себе ни думали, но я его не убивал. Был в гараже, машину свою смотрел.

– Ну и что? Она у вас в рабочем состоянии?

– А это тут при чем? Ну, в рабочем. Какое это имеет значение! Я не стал бы убивать Павла… Хоть он мне и не товарищ, но все равно…

– Мы знаем, – я встала сама и усадила Сергея на место, – гораздо больше, чем вы думаете. Так что в ваших же интересах рассказать мне сейчас всю правду, – совсем мирно предложила я.

– Какую правду? Правда в том, что я его не убивал.

– Замечательно, – кивнула я, а про себя подумала, что пришло время хорошенько прижать парня. Интуитивно я уже почувствовала, что он говорит правду. Но… интуиция интуицией, а против фактов не попрешь. Поэтому мне и надо было услышать от него все до конца. Хотя и тогда не будет полной гарантии, что убийство – не его рук дело. – Предположим, вы его не убивали. Но подумайте и ответьте мне честно. Вы от его смерти что-нибудь выигрываете? Точнее, не так, сформулирую вопрос иначе. У вас больше проблем с живым Тереховым или мертвым?

– Вы меня совсем запутали. – Сергей опустил голову. – Что вы хотите сказать? Что вам от меня надо?

– Отвечайте, – громко потребовала я, – вы прекрасно меня поняли.

– Вы меня подозреваете, это я понял. Но клянусь вам, что его не убивал. – Бочкарев вдруг ясными глазами открыто посмотрел на меня. – Слушайте, а вы меня не разыгрываете? Пашка, может, жив и здоров, а вы тут со мной разборки устраиваете. Где его убили и как?

– Вы брали у него деньги, – медленно заговорила я, – очень большую сумму. Отдали только треть, а на остальное набежали такие проценты, что расплатиться очень проблематично.

Сергей улыбнулся как-то невесело.

– Вы на самом деле все знаете. Тогда к чему весь этот спектакль?

– Я хотела услышать от вас.

– Вы мне говорите, будто Терехов убит, и хотите, чтобы я признался в том, что должен ему большую сумму. Ну подумайте сами, как это выглядит. Но в любом случае скажу одно: я его не убивал.

– Ладно. – Разговор мне уже надоел. – Прошу вас никуда не уезжать. Возможно, мы еще поговорим.

Я вышла из квартиры и закурила прямо в подъезде. Поднимающаяся по лестнице бабулька посмотрела на меня такими глазами, будто испепелить хотела. Возможно, она бы что-то мне и сказала, но я так вызывающе глянула в ответ, что старушенция, у которой лицо сразу стало испуганным, решила со мной не связываться. Вот и хорошо. А то я не в том настроении, чтобы с кем-то выяснять отношения. Особенно с посторонними старушками да еще по поводу курения в подъезде.

Сегодняшние визиты очень мне надоели. И самое гадкое, что я толком ничего не выяснила. Бочкарев скорее всего не врет. Займусь им потом, когда проверю все остальные версии. А сейчас надо возвращаться домой и нормально поесть, к тому же принять ванну.

Через тридцать минут я уже входила в квартиру Горошка. Он вернулся с работы и торчал на кухне, что-то пытаясь приготовить. Там же стоял магнитофон и орал на всю мощь.

– У тебя праздник? – спросила я из прихожей, скидывая туфли.

– Что? – На мгновение из-за угла мелькнул его рыжий хвост.

– Чего это у тебя музыка так орет? – Я вошла в кухню и убавила громкость.

– Праздник каждый день, – сказал Максим, переворачивая на сковороде котлеты, – а особенно, когда ты у меня в гостях.

– Сам сделал? – почти с восхищением, вдыхая сумасшедший запах, спросила я.

– Купил, – нисколько не смутившись, отрапортовал он своим баском.

– Странно. Пахнут по-человечески. – Я наклонилась ближе к плите.

– Так говорить не надо, – наморщил Горошек нос. – Не надо, чтобы пахло по-человечески, пусть пахнет по-говядински или по-свинински.

– А… – Больше слов у меня не нашлось, и я от души рассмеялась шутке.

А потом пошла переодеваться и в душ, на секунду заглянув на кухню и сообщив Максу об этом.

– Ты там недолго, а то все остынет.

– Мигом, – откликнулась я и нырнула под струйки воды.

Так мечтала полежать в горяченькой ванне, насладиться полным расслаблением… Но запах котлет сделал свое дело – мне ужасно захотелось есть. Пришлось довольствоваться душем – я только позволила себе закрыть глаза и отключиться от всего мира под горячими струями.

– Ну что ты застряла? – Максим постучал в дверь. – А разогревать котлеты нельзя, они развалятся. И холодные будут невкусные…

Мне плохо было слышно, но суть я уловила и решила, что перед сном можно будет посетить ванну еще раз. Поэтому окатила себя напоследок прохладной водой, вытерлась, юркнула в большой махровый халат, который мне любезно выделил Горошек. Сказал, что терпеть его не может и выбросить тоже – мама подарила. Вот он у него лежал-лежал, а теперь понадобился. Через минуту я вышла – свежая, как майская роза.

– Как у тебя прошел день? – спросил Максим, усаживая меня на самое почетное место и ставя передо мной тарелку с картофельным пюре и котлетой.

– Пюре сам делал?

– Обижаешь, – произнес он. – Только разводил. Все покупное, сейчас так удобно. Что захотел – раз, купил, и готово. Красота. Так что у тебя с делами?

– А что дела? Идут себе помаленьку. – Мне совершенно не хотелось обсуждать с ним мои проблемы. Да ему и незачем знать о них.

Не успела насладиться стряпней Горошка, как зазвонил мой сотовый.

– Это снова я, – послышался голос Гарика Папазяна. – У меня новости, дорогая.

– Вся внимание, – ответила я. Но мое внимание, если честно, было направлено скорее на тарелку, чем на звонившего.

– У нас сейчас подозреваемый номер один – сама невеста.

Ну вот. Добрались-таки до Юльки. Я, конечно, знала, что так получится. Даже думала, что это случится гораздо раньше, поэтому слова Гарика не могли вывести меня из равновесия.

– Ну? – сказала я. – Что у вас против нее?

– А ты ведь, как я понимаю, на нее работаешь?

– Да. Поэтому, Гарик, расскажи мне все в подробностях.

– У тебя нормальный телефон есть, а то, боюсь, наш разговор может затянуться.

– Да ладно, я включу счет в свой гонорар. – Мне не хотелось сообщать телефон Максима, чтобы не втягивать его в эту историю.

– Тогда слушай внимательно, – сказал Папазян. – Мы при Терехове, в его руке нашли серьгу. Я не сказал тебе сразу об этом, но теперь выяснилось, чья она, поэтому секрета больше нет.

– И она, конечно, Юлина?

– Да, серьга принадлежит Заглядовой. Это раз. Гости также запомнили и рассказали, что примерно в это время невеста куда-то отлучалась. Это уже два. Ну и самое главное. В кармане убитого была обнаружена записная книжка, в которой найдено имя Заглядовой и ее телефон. Причем все это обведено фломастером в заметный кружок. Следовательно, он ее прекрасно знал. А так как у нас получается, что никто его на свадьбу не приглашал, никто его не знает, то выходит, он сам пришел. И пришел именно к ней. Она выходила, видимо, с ним разговаривать и запросто могла его убить. Выстрел сделан из дамского пистолета. Тебе, кажется, это еще тоже не известно. Вот так обстоят дела. Жена, видимо, на самом деле ни при чем.