Текст книги "Дурацкая история"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Так что у вас произошло? – поинтересовался покрасневший Пафнутий.

– Таня рассказывает, как ты подкинул оружие и наркотики бандюге и проституткам, – объяснила Светка. – Давай сразу признаемся, чтобы облегчить нашу участь. Или будем скрываться? Так интереснее… Можно, как Ленин, дунуть прямиком в Женеву и там затаиться, пока Танька не забудет, как мы выглядим.

– Раз ты хочешь, давай скрываться, – согласился Пашка. – Все для тебя, любимая!

Нет, надо же было мне наткнуться на пару детей! Да еще и влюбленных!

– Либо вы будете слушать серьезно, либо я умолкаю – и вы вовеки не узнаете, при чем тут ваш Василий Николаич.

Оба мгновенно развернулись ко мне.

– Кто? – переспросила Светка. – Он тоже подбрасывает наркотики? Фу! как-то это несолидно, право!

– Светка! – прорычала я. – Ты можешь вообще говорить серьезно?

– Конечно! Я могу даже поговорить о продукциальных иллюзиях в неофрейдистской концепции, только это так скучно!

– Черт возьми! – подскочила я. – Или вы слушаете меня, или я жалею, что обратилась к вам за помощью!

– Мы слушаем, слушаем! – закричала Светка. – Честное слово, больше слова не скажу! Ну, Танечка…

– Ладно, – махнула я рукой. – Все равно тебя надолго не хватит. Как тебя Пафнутий выносит, ума не приложу?

– Исключительно вперед ногами, – не удержалась Светка, но, заметив мой недобрый взгляд, пробормотала, что она молчит, как камень.

Наконец я могла продолжать свой рассказ и, главное, объяснить им, почему меня заинтересовал босс.

Глава 3

Услышав про оружие и наркотики, я застыла, открыв рот.

– Мельников, – выговорила я, когда наконец пришла в себя, – ты в своем уме? Я совершенно не хочу ввязываться в это дело.

– Ладно, – миролюбиво проговорил он. – Мы пошутили. Там были только наркотики.

– Все равно не хочу, – заупрямилась я. – В конце концов, ты же сам можешь справиться.

Эта история совершенно перестала меня интересовать. Я лениво рассматривала фотографии, любуясь обнаженными задницами и прикидывая, сколько эти фифочки зарабатывают за одну такую съемку. И Мельников к ним не пристает…

– Не могу!

Он вскочил со стула.

– Ты понимаешь, что у нас за контора?

– По-ни-ма-ю.

– Сначала они были довольны – еще бы, мы ведь классный бордельчик накрыли! Этот Зелинский, оказывается, на порнофильмах такую отмывку делал, что с ума сойти! Только примочка в том, что мы эту студию чертову никак не вычислим! Специалисты руками разводят. У нас, говорят, это невозможно. Ни на телевидении, ни на киностудии такой аппаратуры нет! Ты представляешь? Мы за это дело даже премию ожидали. А как вышли на этого типа, тут-то нас и притормозили! Кого хочешь трогай, только не Васю! Из самого ФСБ позвонили, чтобы мы подальше держались.

– Ну и что? – Я затянулась сигаретой. – Тебе так жаль Зелинского? Что-то мне неохота возиться с этими девицами. В конце концов, хотят голыми сниматься – флаг им в руки, я-то при чем? Не маленькие, должны знать, что за удовольствия надо платить.

Мельников все это выслушал с ангельским терпением, а его спутник все это время загадочно молчал и рассматривал меня с таким интересом, что я себя чувствовала почти раздетой. Наверное, именно из-за моего идиотского самолюбия я и сдалась: вздохнула и небрежно так изрекла:

– Ладно, можешь досказать мне эту сказочку из жизни отечественной мафии… Только все-таки не слишком на меня рассчитывай!

Мельников меня знал прекрасно. Он облегченно вздохнул.

– В общем, дело тут, похоже, Тань, в нефтяной войне.

– В чем? – переспросила я, вытаращив глаза. – Это в Тарасове-то?

– Вот смотри сама: зачем этому торговому монстриле оружие? А сейчас идет крутой раздел сфер влияния. Сама знаешь, что такое нефть. Только тронь эту компанию, сразу все взорвется к чертям. И «крыши» бандитские, и чеченцы, и еще кто-то из-за бугра налетит. Я так считаю: страну уже всю разворовали, только нефть и осталась.

– Мельников, – взмолилась я. – Ты мне тут вывалил фотки девиц, порнуху, наконец, убитого Зелинского, но при чем тут нефть? Ну ладно наркотики – они тут вписываются, а вот с нефтью как-то не получается! Прокол, дорогой!

Он нетерпеливо поморщился.

– Ты читала истории про нефтяных магнатов?

– Нет, – призналась я. – Мне что, почитать больше не о чем?

– Большинство из них выходит прямо из «андеграунда». То есть входят в «общак». Правда, звонить об этом нам не дозволяется, но… И начинают они все с торговли. Сначала мирно торгуют цветочками и огурцами, потом переходят на косметику и сигареты, а когда капиталы разрастаются до определенной величины, покупают бензоколонку.

– Мне по фигу, – призналась я. – Пусть покупают. Правда, цены на бензин растут не по дням, а по часам, но это вообще отличительная черта нашего государства. Не может оно позволить мне стать богатым человеком. То ли боится, что у меня от богатства характер испортится, то ли просто из вредности… Я бы и сама с удовольствием включилась в нефтяной передел, но сердце подсказывает, что я уже опоздала.

Мельников почему-то очень разозлился и сказал, что или я его внимательно слушаю, или он умолкает и предоставляет мне философствовать на тему «Т. Иванова и государство: сложные взаимоотношения». Гость фыркнул, а я сказала, что предпочитаю слушать дальше. Все равно: философствуй, не философствуй, а государство наверняка победит.

– Так вот, – продолжил Мельников. – Как ты понимаешь, все началось с трупа вот этой блондинки. Позвонила ее соседка и сказала, что она ужасно беспокоится, потому что Ольга Васильевна Лебедева не появляется третий день. Уехать она не могла, поскольку три дня назад никуда не собиралась и даже успела этой самой соседке нахамить.

Вечером к Ольге поднимался седовласый господин, который ничего о себе не сообщил, но сказал, что очень удивлен и обеспокоен. По его словам, Ольги не было на работе. Официально путаночка числилась менеджером в торговой фирме, а фирма принадлежала, естественно, Зелинскому. Странно, что он сам решился посетить ее. Что это был именно он – я почти уверен. Соседка – дамочка любопытная, она не поленилась пронаблюдать, как господин уселся в бронированный кабриолет. По ее описанию, это «Сабурбан».

Я присвистнула.

– Сама понимаешь, такая крутенькая машинка могла быть только у Зелинского… Тебя сама абсурдность ситуации не напрягает?

– Может, Оля была его личным персоналом? – предположила я.

– В любом случае Зелинского могло вытащить из берлоги только одно: опасность. Но слушай дальше. Вызванный соседкой наряд милиции обнаружил на кровати Ольгу Васильевну в халатике, навечно уснувшую и со следами асфиксии. Зрелище, конечно, не для юных ментов: одного сразу стошнило, а второй ошалел и начал накручивать телефон, чтобы вызвать «Скорую». Они же оба только из школы, понимаешь, Иванова…

– Как не понять!

– Соседка показала, что в течение трех дней никто Олю не посещал, а вот вечером она слышала голоса. Голосов было два, один самой Ольги – ей показалось, что Ольга очень веселая и смеется, а второй принадлежал то ли мужику с высоким голосом, то ли женщине – с низким. Мы пришли к выводу, что это был все-таки мужчина. Время позднее, скорее всего это мог быть клиент.

– Не обязательно, – влезла я. – Может, она вовсе и не занималась клиентами. Сниматься в порнофильмах еще не значит быть путаной… Впрочем, продолжай. У нее мог быть постоянный друг, скажем.

– Так вот, дело это скинули нам, и мы столкнулись с весьма интересной находкой… Представь себе квартирку с евроремонтом, типичную такую до оскомины, а вот в углу этой невинной квартирки я совершенно случайно обнаружил тайник. Прислонился к стене, рассматривая пятна крови. Ольгу ударили чем-то именно в этом углу, а потом перетащили на кровать и задушили. Вдруг стена начала отодвигаться. То есть это была пластиковая загородка, а между ней и настоящей стеной я увидел такое, что у меня челюсть отвисла! Если бы кто-нибудь мог тогда мне объяснить, зачем проститутке бомбы и гранаты, я был бы ему благодарен по гроб жизни!

– А говорил, что пошутили! Значит, было-таки оружие…

– Было. И это, Танечка, явно говорит, что «нефтяная война» уже добралась и до Тарасова.

– Ну, наличие оружия в квартире скромной путаны ничего такого не говорит, – сказала я. – Ольга могла быть связана с чеченцами.

– Но там не видели чеченцев! Там видели человека, который очень напоминал господина Зелинского!

– Значит, можно привязать к чеченцам и самого Зелинского. И пусть с этим делом ФСБ мучается.

– Так они не хотят! Сначала все было хорошо, они просто нарадоваться не могли на это дельце, поскольку господин Зелинский человек был тихий, но уж очень всех напрягал!

– Слишком тихий, а в слишком тихом омуте обычно водятся слишком большие черти…

– Так вот, через три дня мы находим еще одну дамочку, и у нее точно такой же заветный уголок! На этот раз это черноволосая казашка. Ее сосед прогуливал собачку и видел своего хорошего знакомого, с которым вместе учился в школе. Он и назвал нам некоего Гарнеева Василия Николаевича. Тут-то мы и получили по носу. Мы сдуру все это выложили фээсбэшникам, а они приуныли и сказали, что это тупик, что «наверху» это дело прикроют. И оказались правы. На следующее утро нам позвонили и сказали, чтобы мы исчезли из поля зрения. Впрямую это означало одно: работайте, но в полной тишине. И не пытайтесь копать слишком глубоко. Что мы и делали до позавчерашнего дня.

– А что случилось позавчера?

– Позавчера, – вздохнул Мельников. – Позавчера убили Натана Зелинского. А вчера появился Александр Михайлович и предложил свою помощь. То есть он ведет по этому делу журналистское расследование, но ему нужен напарник. Тут я и вспомнил про тебя.

– Спасибо, – буркнула я. – Ты отчего-то всегда про меня вспоминаешь, когда случается какая-нибудь гадость. Я без гонорара работать отказываюсь.

– Танька! Это же преступление против страны, ты не понимаешь?

– Твоя страна только и делает, что совершает преступления против меня, – огрызнулась я. – Так что не дави на мой патриотизм. Он распространяется только на здешнюю природу. Что до остального – я мелочна и озлобленна.

– Таня, ты просто сейчас устала и не хочешь ввязываться! А завтра…

– Вот и поговорим завтра, – решила я. – А сегодня давай говорить о чем-нибудь более приятном. Только сразу тебя предупреждаю: без клиента я работать не стану. В конце концов, убиты путаны и бонза. С наличностью у них, я думаю, все в порядке, так что я благотворительностью заниматься не собираюсь.

– Я найду вам клиента, – сказал Александр. – Можете не сомневаться.

Я взглянула в его сторону. Кажется, я немного переборщила, изображая рассвирепевшую мегеру. Потому что он мне, черт его побери, нравился. И мне до безумия хотелось ему понравиться. Может быть, именно поэтому я вела себя как последняя стерва?

Терпеть не могу, когда я вдруг превращаюсь в наивную девчонку, которая готова запасть на такого вот красавчика!

* * *

– Вот такая история дурацкая, – закончила я свой рассказ. Сообщать, что, когда Мельников наконец удалился, красавец Сашенька остался, я не стала. Вместо того чтобы осыпать меня ласками и поцелуями, он всю ночь посвящал меня в подробности своего расследования дурацкой «нефтяной войны». К чести его, очень скоро я все-таки заинтересовалась его рассказом.

Светка сидела с горящими глазами. Стоило мне поставить точку, она заорала:

– Well! Значит, наш Гарнир хлопнул проститутку и замешан в этой самой войнушке? И мы должны его выследить и взять с поличным?

– Подожди, – остановила я ее. – Понимаешь, он мог всего и не знать. Хватит того, что он замешан в съемках порнушных фильмов. Он сам бывший гэбист, вот его в порядке «братской» помощи и ограждают.

– Но следить все равно надо, – заявила неподкупная Светка. – Пафнутий не сможет, он заметный. Это буду делать я. Я согласна на бескорыстное служение Отчизне, лишь бы напакостить Гарниру!

– Светка, уймись, – попросила я. – Я жалею, что все это тебе рассказала. Ты мне не нужна. Мне как раз нужен твой муж, потому что он может что-нибудь знать об этом самом Гарнееве.

– Если ты меня не берешь в дело, я тебе его не дам, – заявила моя нахальная подружка. – Это нечестно. Я всю жизнь мечтала поиграть в детектива!

– Да какой из тебя детектив! – не выдержала я. – Тебя же на другом конце проспекта видно!

– Ага, – усмехнулась вредная девица. – А ты у нас такая серая мышка, прямо теряешься в толпе. Я всю жизнь подозревала, что ты просто завидуешь моей несравненной красоте…

– Я просто умею перевоплощаться и становиться невидимой, а ты нет.

Светка обиженно засопела и молчала ровно пять минут. Потом вскочила:

– Ну, погодите! – И исчезла в соседней комнате.

– Ничего, сейчас отойдет, – меланхолично заметил Пафнутий. – Она всегда так – вспыхивает, как бикфордов шнур, а потом поразмышляет и успокоится.

– Пока ее нет, хоть поговорить можно серьезно, – вздохнула я.

– Да я ничего не знаю. Проститутки? Да. Бывали. Но этих, с фотографий, я если и видел, то не помню.

– А Зелинский?

Знакомство наших двух «vip» беспокоило меня куда сильнее, чем посещения девиц.

– Нет, – подумав, сказал Пашка. – Я этого парня там никогда не замечал. Сама понимаешь, если бы он заявился, вряд ли бы это осталось незамеченным.

Я кивнула, хотя и была разочарована.

В этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появилась толстая тетка в моем старом цветастом халате. Тетка была не похожа на Светку только габаритами и черненькими кудряшками, собранными в пучок на затылке. На носу у нее красовались черные очки, которые моя ненормальная подруга извлекла из моих тайников.

– Ну? – грозно спросила тетка. – Как я вам?

Пашка смотрел на нее совершенно дикими глазами, открыв рот, а я давилась от смеха.

– Вы кто, тетенька? – пробормотала я.

– Авдотья Федотовна Зырянская, – Светка плюхнулась в кресло, поддерживая подушки, которые вываливались из-под халата. – Самовольный и самопальный детектив-любитель.

«Господи, – подумала я. – И что мне делать с этой дурехой?»

– Ладно, Авдотья, – решилась я. – Если ты даешь слово не высовываться и во всем меня слушаться, я подумаю над твоим предложением посильной помощи. Только учти, что образ толстой дамочки немного рискован.

– Думаешь, Гарнир не устоит и я паду жертвой насилия?

– Нет, просто в самый неподходящий момент из тебя могут посыпаться подушки…

Глава 4

На следующее утро я проснулась с дикой головной болью и к тому же крайне недовольная собственной персоной. Если с головной болью мне помогли справиться таблетка и запах закипавшего кофе, то против полного недовольства собой лекарство найти было труднее. За два дня я умудрилась наделать массу глупостей.

Посему я сидела мрачно, уставясь в чашку с кофе, и размышляла, какого черта я сразу не сказала твердо «нет» и зачем я ввязала в эту темную историю своих абсолютно невинных друзей? Решив, что я это сделала исключительно потому, что сходить с ума в одиночку скучно, я окончательно себя возненавидела и решила, что если я погибну, сраженная пулей или гранатой из арсенала местных проституток, это будет только справедливо. «Так и надо этому Петрову», как говорила жена Петрова, рассматривая себя в зеркале. Отпив глоток кофе, я почувствовала, что становлюсь к себе более снисходительна. Вполне вероятно, что я еще и выживу. К тому же я могу набрать номер Мельникова и сказать ему, что я страшно занята. А так как я им уже заявила, что без гонорара работать не буду, а клиента мне вряд ли найдут, я преспокойно могу дать всем своим добровольным соратникам отбой, а чтобы они не слишком злились, отправиться в Адымчар.

От этих мыслей мне стало так легко, что я решила все-таки почитать те газетки, которые мне любезно оставил Александр. Из них можно было узнать кое-что о пресловутой «нефтяной войне». Собственно, сама эта война меня теперь уже не интересовала, так как я все для себя решила. Для порядка, впрочем, я решила узнать мнение судьбоносных костей и достала кисет.

Зря я это сделала. То ли у моих косточек сегодня тоже был конфликт с окружающим миром, то ли просто они не так легли, как надо, но ответ был неутешительный: 26+11+1. «Вам придется иметь дело с неприятными людьми».

Если делать ударение на слове «придется», получается прямой приказ, что ли? Вот придется тебе, Иванова, лезть в эту яму с нефтью и проститутками, и все тут!

– А я за границу удеру, – пообещала я. – Ровно на месяц. Соберу оставшуюся наличность и исчезну. Что, съели?

По радио допел Крис Айзек, явно приветствуя мою идею. Женский голос сообщил, что в Москве сейчас одиннадцать часов, и начал рассказывать новости.

– Скандал в американском банке с представителями русской мафии продолжается, – сообщила мне радиодевушка. – Некоторых деятелей нашего правительства обвиняют в том, что они отмывают деньги мафии через МВФ.

Далее следовали фамилии новых «героев», и я сплюнула. Нет мне спасения! От родной мафии и в Америке не скроешься.

Твердо решив не сдаваться, я углубилась в чтение. Хитрая и толстая физиономия жертвы «нефтяной войны», о которой рассказывалось в статье, мне сразу не понравилась. Правда, и тот, кто позаботился отправить его раньше времени на тот свет, тоже не блистал чрезмерным обаянием. Дело происходило в далеком Питере, и я подумала, что уж если там идут бои за эту самую нефть, то нам сам господь велел: у нас-то нефть под боком, можно сказать. Тарасову вообще повезло – все рядом: и наркотики, и нефть. Наверное, поэтому нам упорно твердят, что мы столица Поволжья!

Кстати… А ведь вторая девушка звалась Динарой Акбараевой и она была казашкой?

Отложи, Танечка, газетку про питерскую войну… Что-то все это становится интересным.

Я начала погружаться в мыслительный процесс, все еще пытаясь сопротивляться, поэтому звонок в дверь показался мне спасительной соломинкой.

– Господи, пусть это будет примитивный клиент, который захочет, чтобы я шпионила за его непутевой супругой! – взмолилась я. – Тогда я смогу отказать Мельникову спокойно, с чистой совестью!

Я открыла и сразу поняла – мое положение совершенно безнадежно.

На пороге стоял Александр, а из-за его плеча выглядывал коротко стриженный крутолобый парень. Он смотрел на меня подозрительно и испуганно одновременно.

– Танечка, это Алексей Сергеевич Лебедев. Твой клиент…

* * *

Пока он говорил, я разглядывала этого человека. Кости-то оказались правы! У меня даже забрезжила слабая надежда, что Алексей Сергеевич Лебедев и есть тот неприятный человек, с которым я буду вынуждена сейчас пообщаться.

Юноша был коренастый, плотный, очень широкоплечий, с короткой шеей и на удивление большой круглой головой. Волосы у него были редкие и светлые, впрочем, как и ресницы. А глаза – круглые голубые, и эти глаза смотрели на меня сейчас с таким тупым неодобрением, что мне сразу захотелось развернуться и сообщить, что я не очень-то горю желанием заниматься его делами.

Его черную рубашку прихватывал у горла неумело завязанный пестрый галстук. Мешковатые брюки и тяжелые черные ботинки с тупыми носами довершали его туалет.

Он обернулся к Александру с выражением брезгливого недоумения, словно спрашивая: «Что это за баба? Чего это она тусуется тут?»

Александр заметил наше с «клиентом» взаимное неприятие, но воспринял его совершенно спокойно. Впрочем, от меня не укрылась легкая насмешка в его глазах, как будто мы оба его ужасно забавляли.

– Алексей Сергеевич, – сообщил он, – обратился в милицию, но… Он считает, что они ему помогать не собираются. Хотя он может сообщить важные сведения и имена.

– Конечно, могу. Но только если вы не связаны с ними.

– С кем? – не поняла я.

– Ну… – Он замялся и стал похож на нелепого великовозрастного первоклассника. – С этими…

– Наш молодой друг считает, что всем в нашей стране заправляют евреи, – пояснил Александр, изо всех сил пытаясь сохранить серьезность. – Вот в чем дело.

– Я этого не говорил! – Молодой человек покраснел.

Александр не обратил на его слова никакого внимания.

– По этой самой причине я и порекомендовал ему обратиться к вам, как к истинно русской женщине, которая ушла из милиции, чтобы посвятить себя борьбе за очищение общества.

Я посмотрела на него достаточно холодно, но этот тип и не думал останавливаться:

– О, я предупредил, что Татьяна Александровна Иванова берет очень дорого. Четыреста долларов в сутки. Он прекрасно понимает, что за неподкупность и такая плата недостаточно высока.

От его непомерной наглости даже я остолбенела. Он что, шизоид? Какой придурок согласится платить такие баксы?

Ответ несчастного «придурка» заставил меня опешить еще больше:

– Это ради моей сестры. Я не постою за ценой, лишь бы ее убийцы были уничтожены. Я должен отомстить.

Да уж! Кажется, я не смогу спокойно отправить эту парочку подальше!

Александр уже расселся в кресле, закинув ногу на ногу, и даже по-свойски допивал кофе из моей чашки.

– Это, разумеется, не считая расходов, связанных со следствием, – продолжал он, не давая мне даже рот открыть. – Задаток он согласен выплатить вам сейчас же.

– Ради сестры… – тупо пробубнил парень. Впрочем, мне показалось, что в его мозгах шевельнулась мысль, что его в данный момент нагревают, но воплотиться во что-нибудь осязаемое и полезное она не успела.

Мне даже стало немного жаль этого глупца. Сверкая глазами на «поставщика» клиентов, я мысленно пообещала ему самую страшную месть, как только его жертва удалится.

Саша прочел мои мысли, пожал плечами и широко улыбнулся. Эта чертова улыбка заставила меня немного умерить свой праведный гнев.

Я смирилась с тем, что никуда мне от этого идиотизма не деться, вздохнула и пригласила клиента присесть. Я даже предложила ему кофе, но он от него отказался, заявив:

– Давайте лучше перейдем к делу.

– Давайте, – согласилась я. – Для начала расскажите мне о вашей сестре.

– О сестре? – удивился он. – А что о ней рассказывать?

Лебедев так тупо на меня смотрел, что я, пожалуй, не удивилась бы, если бы он спросил, какое вообще его сестра имеет к этому отношение.

– Понимаете, – терпеливо объяснила я. – Так получается, что ваша сестра все-таки главное действующее лицо в этой истории.

– Ольга? С чего это? Она, простите, жертва этого козла Васильева. Вот о нем давайте и говорить.

Кто такой козел Васильев, я пока не знала. Поэтому я повторила, что сначала меня все-таки интересует сама Ольга, а к этому «козлу» мы перейдем потом. В конце концов, человек, у которого найдено оружие, уже заслуживает внимания.

– Ну хорошо. Ольга так Ольга, – согласился он наконец. – Она была старше меня на четыре года. Собственно, она мне не совсем родная сестра, – у нас мать одна, а отцы разные. Все было сначала нормально. Только Баландино – очень маленький городок, почти деревня, вот Ольга и заскучала. Но все равно, она была очень чистая девушка! Если бы не Васильев, ничего плохого с моей сестрой не произошло бы, никогда!

Он это почти выкрикнул и даже грохнул кулаком по моему кофейному столику. Я подпрыгнула, испуганно взглянув на сурово сдвинутые брови Алексея Сергеевича. Да уж, встреться ему случайно этот неведомый «козел», не миновать бы кровопролития на земле мирного города Тарасова!

– Этот Васильев, представьте, ни с того ни с сего появился в городке и начал фотографировать наших девушек! Ольга ему явно приглянулась, он с три короба ей наплел про какой-то фотоконкурс: то ли «мисс Тарасов», то ли еще какая-то хренотень. Мозги он ей точно запудрил, потому что Ольга вдруг собрала чемоданы и рванула в Тарасов, никому ничего не сказав! Правда, потом прислала письмо, что у нее все шикарно, что она получает бешеные баксы и никогда больше в наше вонючее Баландино не вернется! Дальше вообще пошла какая-то ахинея: мать она называла полной идиоткой, а отца вообще сексуальным маньяком. Насчет меня у нее хватило ума не распространяться – знала, что я ей шею сверну! Я поехал в Тарасов, потому что мама очень просила эту глупую корову найти, и столкнулся с Васильевым. Ольга тоже была там, такая, знаете ли, развязная и странноватая, как будто под наркотой. И все время хохотала.

– Вы подрались с этим самым Васильевым?

– Да, – гордо заявил мой клиент. – Но не в этом дело. Я тогда еще не знал, что у них за контора такая. Это уже потом мне Серый принес ту кассету…

– Какую?

– С фильмом.

Он покраснел, разглядывая пол, а на губах у него появилась этакая улыбочка, одновременно гаденькая и смущенная, так что мне сразу стало понятно, что это была за кассета, что там был за фильм и как сам Алексей Сергеевич подобные фильмы уважает.

– Смотрю я, и вдруг является моя сестрица собственной персоной! У меня аж челюсть отвисла. Каково было видеть ее на экране в этаком виде! Это ж какой позор, я чуть не умер! Собрал я опять шмотки и опять поперся в Тарасов. Приехал, прямо по адресу заваливаюсь – а там и не знают уже ничего ни о каком Васильеве! Это помещение вообще сняли недавно, и теперь там маленький магазинчик… А уж про мою сестрицу и вовсе не слышали. Я ее до самой ночи искал по всему Тарасову, но так и уехал ни с чем. Неделю от нее вестей не было, а потом вдруг письмо, что она выходит замуж и уезжает за границу. И чтобы я ее не искал.

– То есть вы о ней больше ничего не слышали?

– До последнего времени. Перед самой гибелью она объявилась. Приехала сама. Сказала, что вернулась навсегда и собирается переехать в Баландино.

– Очень интересно! Вы не заметили каких-нибудь странностей в ее поведении?

– Наоборот. Она снова стала нормальной. Перестала хохотать, как дура, посерьезнела. Правда, однажды она сказала, что выйдет замуж, если ее не убьют. Вроде бы нашелся мужик, которого она любит. И он достаточно богатый. Я ее спросил, кто он. А она только рассмеялась. И когда я ее спросил, за что ее могут убить, она пожала плечами и сказала, что я и сам прекрасно знаю, за что у нас убивают. Но она не очень боялась. Сказала, что завершит какие-то дела в Тарасове и приедет. А потом пришла эта ужасная телеграмма, что Ольги больше нет. От какой-то Дины. Вот такая история. Теперь, если вы ее убийцу не найдете, не знаю, что я наделаю. Хотя я почему-то думаю, что это все Васильев.

Я так не думала. То есть я занесла Васильева в списочек подозреваемых, но все-таки Васильев в общем раскладе вряд ли занимал серьезное место.

Были рыбки покрупнее.

* * *

– Ну и что ты думаешь по этому поводу? – спросил меня Сашка, когда закрылась дверь за «клиентом».

– Думаю, что противнее тебя не встречала, – пробурчала я. – Надо же так пристать ко мне!

– Я же выбил тебе такой крутой гонорар! – возмутился он. – Ты сможешь после этого целый месяц отдыхать, хоть на Гавайях!

– Сам езжай на свои идиотские Гавайи, – огрызнулась я. – Если, конечно, жив останешься после вторжения на закрытую территорию. И откуда у этого молокососа такие деньги?

– Молокосос, к твоему сведению, руководитель Баландинского отделения национал-социалистической партии, – сообщил Сашка. – Люди, занимающиеся политикой, нужды не испытывают. Так что не бойся, не обеднеет.

– Ничего себе семейка! Сестренка – звезда отечественного порно, а братец – фашист! Интересно, кто их предки?

– Мама у них бухгалтер, – поведал мне Сашка, ехидно улыбаясь. – Скромный такой бухгалтер… Догадайся где? С трех раз сможешь?

– Нет, выше моих способностей.

– В Баландинском филиале «Прима-Д».

– Ого!

Я присвистнула.

– Надо же, как все крутится вокруг этой «Примы»!

– Придется и нам вокруг нее покрутиться, – вздохнул Сашка. – Раз уж все концы на ней сходятся. Еще надо найти Васильева. Но это за мной. Думаю, справлюсь без труда.

– Ага, думай, – съехидничала я. – Ты всерьез полагаешь, что он сидит и дожидается тебя? Вообще я подозреваю, что он такой же Васильев, как и мы с тобой.

– Нет, такой фотограф действительно был, я помню, – сказал Сашка. – Видел в газете его фотографии девиц перед каким-то конкурсом. Кажется, газета называлась «Тарасовский проспект».

– Тебе он ничего не скажет, – решительно сказала я. – Это мое дело. Ты только узнай, работает ли он в газете по-прежнему, а я что-нибудь придумаю. В крайнем случае, изображу девицу, мечтающую о карьере порнозвезды!

Я взяла одну из оставленных мне Мельниковым фотографий.

Ольга была снята в высоких сапогах, в коротких шортах, с обнаженной грудью. Она кокетливо высовывала язык, и ее указательные пальчики прижимали соски огромных грудей.

– Не понимаю, кому это может нравиться, – поморщилась я. – Или когда мозгов нет, то и эстетическое чувство полностью пропадает?

– Да брось, хорошенькая девочка…

– Может быть, – вздохнула я. – Только этой девочке нужен был нормальный муж. И еще: ей бы ведь жить и жить… Не находишь? И ей, и Динаре. Кстати, что известно о Динаре?

– Ничего. Родители живут в Казахстане и невероятно бедны. Конечно, гибель дочери их потрясла, но там еще с десяток девочек по двору бегают. Динара и работала из-за них. Чтобы прокормить этот «гаремчик». Так что, сама понимаешь, в ее семье ничего не знают ни о Васильеве, ни о Зелинском. Динара уехала в Тарасов давно, учиться и работать. Ровно месяц действительно проучилась в ветеринарном. Потом исчезла, забрав документы. В деканате с трудом вспомнили ее, пришлось долго описывать. Сказали, что была очень тихая, незаметная. Почему ушла – не знают.

– Как всегда, – вздохнула я. – Прямо страшно становится. Девчонка пропала в большом городе, и никому до этого дела нет.

Я посмотрела на фотографию Динары. Чертова жизнь, подумалось мне.

Я присмотрелась к фотографии повнимательнее.

– Черт, – вырвалось у меня.

– Что там? – поинтересовался Сашка.

– Взгляни, тебе не кажется, что у нее под глазом плохо загримированный синяк?

Он посмотрел и кивнул.

– Теперь это не так уж важно, – вздохнул он. – Но жизнь у этих девочек не сахар.

– Может быть, – согласилась я. – Или… Судя по словам братца-фашиста, Ольга хотела выйти из игры. Не так это легко. Обычно надо здорово поднапрячься, чтобы избежать стычек с хозяевами. Может, Ольга попробовала шантажировать своих бонз? С Динарой она, по-видимому, дружила. Вполне могла поделиться с ней своими планами. Вспомни, именно Динара отправила телеграмму, значит, девушки были достаточно близки. Выяснить бы, когда была сделана эта фотка.

– Попробуем, – согласился Сашка.

– Да уж, – невесело усмехнулась я. – Вот только пробы наши могут оказаться весьма рискованными.

Мы начали разрабатывать план, как нам действовать дальше. Работы получалось столько, что оставалось только благодарить бога за то, что у меня есть помощники.

Чтобы ничего не забыть, мы записывали все на листке, вырванном из блокнота. Всего получилось пунктов десять, даже если объединять несколько в один.

Найти Васильева, съездить в Баландино, чтобы выяснить кое-что у матери, тем более что она тесно связана с нашим подозреваемым, потом попробовать поискать подружек Ольги и Динары – не вдвоем же они всю дорогу дружили? Больше всего меня почему-то интересовал человек, за которого Ольга собиралась замуж, если это была, конечно, не «утка» для родственников. При всем этом еще слежка за Гарнеевым, которого никак не сбросишь со счетов! Впрочем, Гарнеева свободно можно было препоручить Светке с Пашкой – пусть присматривают за нашим «мальчиком».