Текст книги "В духе времени"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Джип ехал неторопливо, словно водитель его не спеша наслаждался дорогой.

– Ага, – кивнула я, когда Ирма вопросительно подняла брови, – вот именно. И так уже полтора часа, с тридцать второго километра. Я сначала не придала значения, но потом все-таки отследила.

– А? Что? – поднял голову Федор Николаевич. – Что отследили?

– Отследили? Я сказала не «отследили», а «отцвели». Уж давно. Хризантемы в саду, – с легкой иронией произнесла я. – Да вы подремывайте, подремывайте, Федор Николаевич.

– Да, что-то меня сморило, – сказал он. – Бывает, что меня укачивает.

– Так залезай позади нас на лежанку и спи, а то болтаешь тут черт знает что, – буркнула Ирма. – Укачало его… Лежанка она на то и есть, чтобы отоспаться немного.

Федор Николаевич так и поступил. Через две минуты послышался его гармоничный храп. Я подумала, что мне всю жизнь удивительно везет на недотеп, оказывающихся в зоне непосредственного со мною контакта. В недотепы можно зачислить и Колю Докукина, который в столь эксцентричной манере предлагал мне руку и сердце, и бравого лейтенанта Голокопытенко. Да и Федора Николаевича Нуньес-Гарсию, он же Лаптев, можно зачислить только так… Я оглянулась на заснувшего директора и сказала, обращаясь к шоферше:

– Нервный он больно. Хорошо, что заснул, а то нудел и нудел. А джип, Ирма, сильно смахивает на «хвост». Но ведет он нас довольно профессионально, время от времени отстает, чтобы не примелькаться. Наверняка те, что сидят в автобусе, ничего и не заметили. Но у меня глаз тренированный, так что я засекла их.

– А может, Федор их знает? Может, зря ты от него шифровалась, не показывала этот джип? Он разъяснил бы, и все…

– Думаю, что ничего он не знает. Да и те, кто у нас на «хвосте», не стали бы использовать машину, известную нашему циркачу. Если они, конечно, за ним охотятся, а это почти сто процентов.

– Господи… – пробормотала Ирма. – Да с какого перепугу Федор бандитам сдался?

– А с чего ты решила, что это бандиты?

Однако она словно и не слышала меня, говорила о своем:

– Федор-то всегда человек смирный был, спокойный, в сомнительные знакомства не лез, в поведении скромный, как красная девица. Вот Ленька Павлов, тот, конечно, всякое мог выкинуть. И с бандюками мог крутиться, и вообще. А Федор Николаевич – нет, чтобы он как-то… вряд ли. Хотя в наше время всякое бывает. Мало ли что… влипнуть может даже самый тихий человек. Вон на что уж мой мужик тише воды ниже травы, а и то умудрился пятьсот баксов задолжать, а для него с его полуторатысячным рублевым окладом это – прорва! Пришлось мне отдавать. Или… – Ирму словно осенило. – Или им не Федор нужен, а тигр! А? Кто-то ведь Пифагора украл. Может, они самые и есть? И, значит, хотят теперь тигрицу ему в пару.

Я чуть было не рассмеялась от такой феерической версии. Сдержав смешок, произнесла:

– Ага. Кружок юных натуралистов на колесах. Собираются выводить новый вид тигров – летающих. Нет, Ирма, тигры тут, мне кажется, ни при чем. Да и зачем кому-то понадобились тигры?

«Так ведь понадобились же, – сказал кто-то внутри меня, – ведь не улетел же тигр Пифагор в безвоздушное пространство. Его ведь кто-то спер!»

– В любом случае, – продолжала я, – до Пензы мы можем ехать совершенно спокойно. Пока мы в колонне, нас не тронут. В каждом из грузовиков имеется ружье, да и я небезоружна, так что скопом мы – сила. Вот только если поодиночке…

– А зачем нам ехать поодиночке? – усмехнулась Ирма. – Мы спокойно доедем все вместе. Да тут до Пензы недолго уже осталось, приедем еще засветло. Успеем и раскидаться на месте, так что никто не сунется. Да один Егор Егорыч Чернов по силе пятерых бандитов стоит! Он железные прутья гнет, как спички ломает. Тигра кулаком пришибить может. Так что не пропадем.

– Я надеюсь, – усмехнулась я.

Показался переезд. С него слышались предупредительные звуки, свидетельствующие о том, что приближается поезд. Переезд вот-вот должны были перекрыть.

– Проскочим? – спросила Ирма сама у себя и тут же ответила утвердительно:

– Проскочим. Вся колонна проскочит.

– А если…

– А если не проскочит, то остановимся и подождем с той стороны.

И она решительно направила «КамАЗ» мимо будки стрелочника. Застрекотал предупредительный сигнал, и шлагбаумы задрожали, готовясь опуститься. Следующий за нами «КамАЗ» ускорился, тоже явно собираясь проскочить вслед за нами. Я знала, что за рулем его сидит знатный лихач Костя Мигунов, который любит подобные рискованные выходки в духе чемпиона «Формулы-1» Михаэля Шумахера.

– Ну-ну, тебе виднее, Ирма, – сказала я, рассматривая в зеркало заднего вида то, как приближается к нам второй «КамАЗ», пилотируемый бравым Мигуновым. – Э… черррт!..

В самом деле, произошло непредвиденное. Ирма проехала переезд и чуть замедлила скорость, ожидая, пока ее догонит колонна. И тут джип, висевший на хвосте у шедшего последним автобуса с труппой, резко вынесся на встречную полосу и, взвинтив скорость чуть ли не до двухсот километров, обогнал два «КамАЗа», как стоящие. Поравнявшись с машиной Мигунова, джип притормозил, и я видела, как из окна высунулась рука с пистолетом. Выстрелов слышно не было, но по тому, как завизжали шины и взвился десятиэтажный мат, выводимый трубным голосом Мигунова, по тому, как занесло на дороге его «КамАЗ», я поняла: стрелок из джипа продырявил левое переднее колесо грузовика.

«КамАЗ» остановился поперек дороги, перекрывая движение. Джип снова набрал скорость и, пронырнув под опускающимися шлагбаумами, преодолел переезд.

– Та-ак, – протянула я, наблюдая эту сцену, – плохо дело. Жми, Ирма!

– Сволочь там сидит на переезде! – пробормотала бой-баба, рывком переключая передачу. – Гнида… Закрывать шлагбаум надо за пять минут до прибытия поезда к переезду, а не перед самым его подходом. Бухает там, что ли… ска-атина!

Ирма была совершенно права: в тот момент, когда джип «Тойота-Лендкрузер» преодолел переезд, послышался характерный звук приближающего поезда, и меньше чем через минуту он, содрогаясь, уже проносился, пересекая дорогу.

Нет надобности говорить, что к тому времени мы были довольно далеко от переезда. Ирма погнала машину так, что даже мне, привыкшей к высоким скоростям, стало немного не по себе. При этом она достала мобильный телефон, который теперь есть у каждого уважающего себя дальнобойщика, и набрала чей-то номер. Чей? Долго гадать не пришлось.

– Але! Костя? Это Ирма! Что там у тебя? Колесо прострелили? Весело! Конечно, знаю, где эти козлы. Они у меня позади висят. Сейчас догонят.

С этими словами Ирма вывернула руль, «КамАЗ» вильнул, перекрывая дорогу преследователям, и джип был вынужден сильно сбросить скорость, чтобы его не смахнуло в кювет.

Из фуры послышалось глухое рычание тигров. Звери были явно недовольны.

– Костя, еду к Пензе! – продолжала Ирма по телефону. – Ты долго чиниться будешь? Поняла. Вдогонку? Не знаю.

Я прянула вперед, вырвала у Ирмы телефон и крикнула в трубку:

– Нет, не надо никого вдогонку высылать. Держитесь все вместе. Мало ли что! Мы тут сами попытаемся разрулить.

– Это кто говорит? – прозвучал сочный мужской голос с нотками недоумения.

– В Пензе покажусь, кто говорит! – с веселой злостью крикнула я. – А пока меняй покрышку и отзванивайся о выполнении. Все, Мигунов, отбой!

– Ты что это? – окрысилась водительница. – Раскомандовалась! Ты где-нибудь в другом месте командуй, а тут я главная! Ну вот, горе мое зашевелилось… – снизив голос, добавила она, потому что за ее спиной заворочался на лежанке Федор Николаевич. Заворочался, забормотал и стал тереть пальцами глаза.

Шел неумолимый процесс просыпания.

– Ладно, Ирма, не злись. Потом разберемся. Видишь, эти сволочи за нами как приклеенные. Виляй, виляй!

Впрочем, долго вилять вряд ли возможно. Рано или поздно может случиться непредвиденное. Минимальная ошибка, малейшая щелка, и джип проскользнет в нее, обгонит «КамАЗ» и вынесется перед нами. Что будет дальше, только бог знает…

Вопрос был только в том, на каком участке это произойдет – на пустынном шоссе или уже на подъезде к Пензе. От переезда до города, по заверению Ирмы, знавшей здешние места, около двадцати пяти километров, и это самый пустынный участок трассы. Наверное, те, кто сидел в преследующем нас джипе, тоже это знали.

Джип проскользнул справа – со стороны, запрещенной для обгона. И сразу выехал прямо перед нами. Окно приоткрылось, и из него высунулась длинная, прямо-таки лошадиная рожа, окаймленная развевающимися белесыми волосами. Рожа сверкнула зубами и извергла из себя рык:

– Ста-аять!

Ирма хладнокровно высунулась из кабины и крикнула:

– Ты что крутишься? Ну что ты все крутишься? Ехай себе дальше, мужик!

– А что ты ерзаешь, кор-рова?! Давай тормози, тебе говорят! Ты что, глухая, что ли, сучара? Тор-рмози, сказал!

– Ирма, лучше не спорь, – сказала я, – а то они начнут стрелять по колесам, и тогда мы можем влипнуть действительно по-крупному.

Она покосилась на меня с нескрываемым презрением. В ее взгляде ясно читалось: да-а, нанял себе охранницу свет ясен месяц Федор Николаевич: не успела на трассу выехать, как в первой же короткой заминке перепугалась. Я не стала ее разубеждать, только оглянулась на окончательно проснувшегося Федора Николаевича и негромко произнесла:

– Все будет хорошо. Положитесь на меня и не препятствуйте мне ни в чем, что бы я ни предприняла. Обещаете?

– Но… я…

– Обещаете?!

– Д-да.

– Вот и прекрасно. Ничего не бойтесь, не волнуйтесь. Сейчас попытаемся все уладить.

Джип крутился перед нами, как надоедливая моська перед слоном.

– Тор-рмози! – орал на ходу тип с лошадиным лицом. – Сворачивай на обочину, гнида!!

Ирма выдохнула головокружительное матерное ругательство и принажала на тормоза.

«КамАЗ» остановился.

* * *

Из джипа развалистой походкой вышли трое. Еще один, кажется, остался сидеть за рулем. Федор Николаевич, с которого слетели остатки сна, с ужасом таращился на подходящую компанию. Нельзя сказать, что троица выглядела уж очень устрашающе, но выражение лиц мужиков было весьма угрожающим.

Директор цирка едва не сполз с сиденья. Он дрожал мелкой дрожью, с посеревших губ срывалось какое-то бессмысленное бульканье. Мне удалось разобрать только фразу: «Они… меня убьют!»

«Такую опасность нельзя исключать, – подумала я, – но, кажется, этой гоп-компании нужна вовсе не жизнь нашего уважаемого директора, а нечто другое. Если бы они просто хотели убить Федора Николаевича, то могли бы выбрать более удобное место и время, а не на трассе среди бела дня. С другой стороны, сейчас все должно проясниться… Правда, у иного ясность в мозгах наступает только с появлением огнестрельной дыры в голове. Такая вот вентиляция!»

Я расстегнула сумочку, вынула пистолет, проверила обойму и спрятала его под ветровку. Ирма подозрительно наблюдала за моими действиями, а потом всецело сосредоточила свое внимание на бравых ребятах, приближавшихся к нам.

Один, черненький, с красивым горбоносым лицом и надменными глазами, полуприкрытыми веками, рывком распахнул дверь «КамАЗа» и крикнул не без претензии на мутный юмор:

– Все быстро на выход, граждане! Остановка конечная!

– Спасибо за напоминание, – сказала Ирма. – Только нам немного дальше. Вы, парни, верно, ошиблись.

– Ничего мы не ошиблись, ты, колода! – отозвался индивид с лошадиным лицом и оскалил крупные желтые зубы. – Вот этот задохлик – это ведь Федька Лаптев, директор цирка, ага?

И тут Федор Николаевич выдал! Наверное, он сам от себя не ожидал такой прыти.

– Кому Лаптев, а кому Нуньес-Гарсиа! – вызывающим петушиным фальцетом выкрикнул он. – Я, между прочим, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, молодой человек, и попрошу со мной не фамильярничать!

– Ишь ты, какой пышный! – удивился горбоносый, который, вероятно, был в гоп-компании за старшего. – Как распинается! А говорили, что смирный. Лично я, Федор Николаевич, ничего к вам не имею. Я просто хотел бы узнать: вы везете тигров в этой фуре?

– В этой!

– Вот и прекрасно. Мне, собственно, больше ничего и не хотелось узнать. Давайте-ка, Федор Николаевич, не привлекая ничьего нездорового внимания, откроем фуру и поглядим, что к чему.

Я видела, как смертельно побледнел Федор Николаевич, хотя, казалось бы, дальше некуда – и так цветом лица директор напоминал бумагу. Он нерешительно оглянулся на меня. На лбу его выступил пот. Я выступила вперед.

– Молодые люди, в фуре – казенное имущество, причем очень дорогое. Каждый тигр стоит целое состояние. Мы не можем открыть фуру. Зачем это вам?

– Да ты че, подруга? – удивился лошадиномордый. – Ты, наверно, не поняла, в какой попадос влопалась?

– Брось ты свою уголовную лексику! – досадливо поморщился горбоносый. – С женщинами и директорами цирков, тем паче заслуженными деятелями искусств, нужно разговаривать вежливо. Понятно тебе, болван? Так что, – повернулся он к нам, – рекомендую не перечить и открыть фуру, как мы требуем. В противном случае мы будем вынуждены применить силу.

И он выразительно кивнул на третьего из гоп-компании, самого здоровенного, под два метра ростом, и в толстовке, под которой вполне конкретно рисовались контуры пистолета. Наверно, именно он продырявил выстрелом колесо «КамАЗа» Мигунова.

При такой демонстрации силы я кивнула и со вздохом сказала:

– Ну хорошо… А зачем вам нужны тигры? Вы не причините им вреда?

– Ну, это уж зависит вот от него, – горбоносый кивнул на Федора Николаевича. – Между прочим, пан директор, можете не шифроваться. Нам все известно, так что пойдем посмотрим ваш груз. Извлечем его, так сказать, из оболочки.

– Вы не посмеете причинить вред животным! – закричал Нуньес-Гарсиа в отчаянии, и ноги его подогнулись. Если бы я не подхватила его, то он шлепнулся бы на нагретый сентябрьским солнцем асфальт. – Вы не сме…

– Смеем, – заверил его горбоносый, – смеем. И не надо кричать, а то вот девушку напугаете. Она у вас, я смотрю, фигуристая. Вы ведь вообще любитель хорошего женского тела, не так ли, Федор Николаевич? Она тоже, что ли, из «Дивы»? – Парень нажал голосом на последнее слово, и в его доселе мягком – показательно мягком! – тоне появились угрожающе вибрирующие обертоны.

Демонстрация осведомленности наших непрошеных попутчиков о личных делах директора подкосила Федора Николаевича. Он махнул рукой и, широко открывая и кривя рот, выговорил:

– Ладно… я сделаю…. но только – я сам. А вы не… не прикасайтесь…

– Да охота была пачкаться! – пренебрежительно сказал лошадиномордый. – Там вонища, поди, кошмарная стоит от твоих тигров. Сам копайся, нам по барабану. Только сделай то, о чем тебя просят, и мы отвалим. А ты катись дальше.

Федор Николаевич нерешительно оглянулся на меня, главный из наших попутчиков перехватил этот взгляд и произнес:

– Привыкли, господин директор, что все за вас решают женщины? Это не красит мужчину. Женщины никогда никого до добра не доводили.

– До чужого добра – особенно, – не удержалась я. – Идемте, господа. Мы откроем вам фуру.

Горбоносый оглядел меня с головы до ног и фыркнул:

– Юмористка. Эй!.. – окликнул он Нуньес-Гарсию, который стал пятиться куда-то к обочине. – Ты еще нам будешь нужен, любезный. Куда ж мы без тебя?

Смысл этого замечания я поняла несколько позднее, а пока что я не придала ему значения.

Мы обошли фуру. Ирма покосилась на меня, и я еле заметно ей кивнула. Не думаю, что этот кивок как-то изменил то презрительное ко мне отношение, которое водительша выработала на протяжении последних минут, когда я проявила позорную, на ее взгляд, безропотность и покорность, даже возразить не посмела. Потом она откинула засов и распахнула створку двери.

Когда наши преследователи говорили об ужасающей вони, которая ожидает нас в замкнутом пространстве, где перевозятся тигры, к тому же в пространстве, хорошо прогретом солнцем, они не заблуждались и не преувеличивали. В нос в самом деле шибанули такие миазмы, что у меня заслезились глаза. А горбоносый, который, видно, был человеком изысканного воспитания, тот и вовсе поднес к носу платок и сморщился.

– Да-а… – протянула я. – И вот ради этого вы рисковали, когда сигали через переезд? Ну так нюхайте.

У горбоносого лопнуло терпение. Он повернулся ко мне и заорал:

– Какая строптивая шлюха! Где только подцепил тебя Федор Николаевич, любезный наш директор?

– Ну вот, – разочарованно сказала я. – Кажется, вы изображали джентльмена? А теперь так резко компрометируете себя.

Горбоносый хотел что-то сказать, но тут из фуры выглянул Чернов. Он имел заспанный вид, кроме того, из одежды на нем были только грязные штаны, закатанные до колен, и дешевые шлепанцы псевдо – «адидас». Я еще раз подивилась его богатырскому телосложению. На фоне Чернова я смотрелась просто куколкой Барби – в натуральную кукольную величину. Даже Ирма казалась миниатюрной.

Чернов оглядел троих бандитов совершенно спокойно, а потом сказал:

– Что, этим, что ли?

Фраза показалось мне несколько странной, и странность ее усугубил ответ директора цирка, скомканный и поспешный:

– Нет, Егор, нет!

Тип с лошадиной мордой коротко замахнулся и явно хотел дать Федору Николаевичу в зубы, но я выбросила вперед руку и перехватила карающую конечность негодяя в пяти сантиметрах от лица Нуньес-Гарсии. Последний отшатнулся и поднес к лицу ладони, а тип с лошадиным лицом завопил:

– Да ты че, подруга? Никиту американскую из себя строишь, что ли, жаба?

– Вообще-то Никита – француженка, – процедила я сквозь зубы, – а американцы просто наклепали сериал для идиотов. Таких, как ты.

С этими словами я рванула запястье парня на себя, послышался короткий хруст, и тот утробно взвыл от боли. Здоровенный парень вырвал из-под куртки пистолет, но воспользоваться им не успел, потому что я, не выпуская руки первого, лошадиномордого, подпрыгнула и сильным стригущим движением обеих ног обезоружила его.

Здоровенный крякнул и полез на меня, но тут совершенно неожиданно подоспела помощь. Я бы справилась и без нее, но так или иначе Чернов, стоявший на краю фуры, с исчерпывающими, ни на какой язык не переводимыми словами «Ну-у, уж раз не те, то уж так, бля!..» прыгнул на обезоруженного мной амбала и повалил его на асфальт. Тот попытался сопротивляться, но, как показало ближайшее будущее, без пистолета он был против Чернова что мышь против буйвола. Уборщик за тиграми легко сломал его сопротивление, а когда тот попытался укусить его за край ладони, он так ударил ему в лоб, что здоровяк с силой припечатался затылком к асфальту и, дернувшись, обмяк.

Чернов поднялся, распространяя вокруг себя ароматы самого удушающего пошиба. То ли они ввели горбоносого в состояние ступора, то ли старший гоп-компании просто не успел среагировать – так быстро его подручные, хорошо вооруженные, наглые и уверенные в своих силах, превратились в жертвы, – но он даже шевельнуться не успел. Не сделал и попытки достать пистолет, который – я хорошо видела! – покоился у него в кобуре под мышкой. А кто не успел, тот опоздал: все так же не выпуская руки орущего типа с лошадиным лицом, я выхватила из-под куртки свой собственный пистолет, мою любимую серебристую «беретту», и приставила к длинному носу главного.

– Все-таки зря вы, молодой человек, были так нелюбезны с дамой, – сказала я доброжелательно и, наконец отпустив орущего лошадинообразного, коротким ударом ладони вывела его из равновесия. Да и вообще из сознательного существования в окружающей среде. Тип, которому я, кажется, сломала руку, шлепнулся наземь и временно угомонился.

Послышался звук взревевшего мотора, и Ирма, выглянув из-за фуры, сказала:

– Умотал джипарь-то. Почуял, что тут жареным запахло.

– Вот видите, – сказала я горбоносому, не опуская пистолета, – ваш коллега, что за рулем, оказался куда более предусмотрительным, чем вы. И бросил вас на произвол судьбы. Так что давайте побеседуем. Как вас зовут?

– Тебе-то зачем?

– Может, хочу выйти за тебя замуж, – ответила я с нарочитой кокетливостью, – должна же я знать имя своего будущего мужа. На кого работаешь, красавец? – меняя тон, сказала я. – Ну?

– Если ты меня думаешь колоть, как лоха педального, так это напрасно, – ответил горбоносый, ничуть не тушуясь. – Слушай, значит, сюда: убери пушку, если не хочешь, чтобы потом ее тебе засунули в какое-нибудь хитрое бабское место. Поняла меня, девица-красавица?

– Мы, я вижу, друг друга поняли, – улыбнулась я. – Я тебя красавцем, ты меня красавицей титулуешь соответственно. И все бы у нас тишь и гладь да божья благодать была, если бы не твое нехорошее поведение, которое имело место несколькими минутами ранее. Не хочешь со мной откровенничать? Ну и не надо. Поговоришь с теми, к кому ты так рвался. М-м-м… – повернулась я к Чернову, который с наслаждением чесал свою седеющую волосатую грудь пятерней, и прищелкнула пальцами, – в общем… э-э…

– Егор Егорыч меня зовут, – подсказал Чернов, догадавшись о моем затруднении.

– Так вот, Егор Егорыч, этот носатый товарищ очень хотел к вашим тиграм…

– Догадываюсь, – буркнул уборщик, покосившись на онемевшего на все время бурных событий директора цирка. – Ну так за чем же дело стало? Идем!

Надо сказать, что мою мысль Чернов понял с полунамека, чего нельзя сказать ни об Ирме, ни о тем паче Федоре Николаевиче. А когда последний понял, в чем, собственно, эта мысль заключалась, то пришел в ужас. Вид громадного Чернова, подхватившего бандита, как щенка, и легко, словно щепку, закинувшего в фуру, где в клетках метались и били хвостами тигры, ввел директора цирка в неописуемое состояние. Он замахал руками и закричал:

– Что… что вы делаете? Егор, зачем это?.. Вы… не…

– Спокойно, Федор Николаевич, – сказала я, крутя на пальце кобуру с пистолетом, отобранную у горбоносого. – Что вы так волнуетесь? Вы же обещали слушаться меня во всем. Ну так держите слово. К тому же – в чем, собственно, вы видите проблему? Молодой человек сам рвался к тиграм. Непонятно, правда, зачем. Ну так пусть же немного у них погостит. Если он будет неблагоразумен, то вполне может стать бифштексом для них. А пищеварение у тигров превосходное, переварят вместе с туфлями, галстуком и кредитными карточками.

Рассуждая о таких, без сомнения, чудовищных вещах, я краем глаза косилась на горбоносого, который трепыхался в могучих руках Чернова, тщась вырваться. Когда я выдала последние фразы, он задергался всем телом и заорал:

– Не на-а…

Его крик был заглушен ужасающим рыком, который издали сразу несколько тигриных глоток. Горбоносый затрясся, а я одним движением запрыгнула в фуру и произнесла:

– Значит, так, Егор Егорыч. Я задам ему пару вопросов, а ты, если он на них не ответит, приблизь парня к прутьям клетки. А если окончательно упрется, то придется, наверное, отправить его в гости к полосатым. Не думаю, что родина обеднеет, потеряв такого гражданина.

И я хитро подмигнула Чернову. Однако вид уборщика был откровенно хмурый – кажется, идея отправить горбоносого к тиграм восторга у него не вызывала. Оно и понятно. Я и сама ничего подобного не планировала, однако надо же было как-то припугнуть задержанного типа. Мне нужна была информация, и я решила ее получить.

Впрочем, оказалось достаточным только приблизить горбоносого к одной из клеток. В темном пространстве клетки метнулась громадная полосатая туша, могучая лапа, просунувшись сквозь железные прутья, вспорола воздух буквально в пяти сантиметрах от кончика пресловутого горбатого носа…