Текст книги "Казусы частного сыска"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Дверь в здание районного почтового отделения была заперта. На дверной ручке болталась захватанная руками табличка «Учет», оставшаяся, наверное, еще с советских времен.

Вот черт! Ну просто какое-то тотальное невезение. Чего им там учитывать-то? Марки с конвертами?

Кошкин что-то раздраженно проворчал и довольно громко постучал кулаком по стеклу в двери. Минуты через две в окошечке показалось испуганное девчоночье личико, сплошь покрытое угревой сыпью. Две тоненькие косички напоминали опущенные рога троллейбуса. Наверное, школу только закончила. Самостоятельную жизнь начинает. Хотя какая там самостоятельная жизнь с такой-то физиономией?

– Не...ботаем...визия, – донеслось до нас через толстое запыленное стекло.

Прыщавая мордашка исчезла.

– Ревизия, – догадался Александр Александрович, – сейчас я вам покажу ревизию. Я вам такую ревизию наведу, что...

Я с удивлением посмотрела на внезапно раздухарившегося клиента. Чего это он? Сказывается нервное потрясение последних дней?

Кошкин снова забарабанил по стеклу. На этот раз появившаяся в окошке девчоночка испуганной не выглядела: сзади нее маячил охранник – здоровенный такой лоб.

– Что вам? – с раздражением, которое я почувствовала даже сквозь толстое стекло, спросила она.

Александр Александрович вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то красную корочку и, едва развернув, мельком показал.

Охранник тут же исчез. У девчонки снова вытянулось прыщавое лицо. Прокричав нам, что сейчас сбегает за ключом, она исчезла.

Класс! А от Кошкина пользы гораздо больше, чем от Кисы Воробьянинова.

– Что вы ей такое показали? – спросила я.

– Да так, – самодовольно усмехаясь, произнес мой клиент, – ксиву эмвэдэшную.

– Фальшивую, что ли?

– Зачем это? – почти обиделся Кошкин. – Настоящая. Я совсем недавно устроился работать в пресс-службу МВД. Добрые люди посоветовали. Исключительно ради этого удостоверения...

– Постойте, постойте, – перебила я, – это что же – вы еще и журналист? Ко всем вашим достоинствам?

– Ну... не совсем, – замялся Кошкин, – в пресс-службе у меня корешок старый работает. Так что я там формально, так сказать, числюсь. В хорошие времена деньжат им подкидывал. Вроде спонсора, – добавил он.

В окошечке снова мелькнула угреватая девочка. Проскрежетал ключ в замке, и дверь отворилась. Девочка была одета в серенькую толстую кофточку и длинную шерстяную юбку. Худенькая. На меня она смотрела со страхом и с каким-то скрытым восхищением.

Ну, правильно, я же теперь выгляжу немногим старше ее.

– Вы по какому делу? – осторожно спросила она, переводя взгляд с меня на Кошкина. – Начальство занято, ревизия у нас.

Она стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу. Пускать не хотела. Охранника видно не было.

– Да по тому же самому – ревизия, – твердо произнес Александр Александрович. – Не загораживайте, пожалуйста, проход.

Мягко, но настойчиво он отстранил совсем смутившуюся девчоночку и по-хозяйски прошел в помещение почтамта.

Я – за ним. Здорово. Таким образом действовать я не привыкла. Для меня проще ночью, минуя либо нейтрализуя всяческую охрану и сигнализацию, пробраться куда-нибудь, скажем, в тот же почтамт, и достать что требуется. Меня этому и обучали. А чтоб так, как говорится, на арапа, без подготовки... Ну, несерьезно это при моей-то квалификации.

Из небольшой стеклянной будочки высунулся детина-охранник. Кошкин твердыми шагами направился к нему.

– Где кабинет директора? – раздраженно-начальственным тоном спросил Александр Александрович.

– Да они... начальство-то... того – заняты.

– Ничего, – успокоил его Кошкин, в голосе которого появились покровительственные нотки, – мы его тоже немного позанимаем.

– На второй этаж и направо. Сорок вторая комната, – быстро сообщил страж.

Кошкин царственно кивнул и, сделав мне жест рукой – следовать за ним, стал подниматься по лестнице.

«А в роли сотрудника МВД Александр Александрович смотрелся бы неплохо, – вдруг подумала я, – представительный такой и как будто даже ростом повыше стал...»

Мы поднялись на второй этаж. За запертой дверью с номером сорок два глухо раздавались голоса. Судя по интонациям, у директора этого почтового отделения с ревизией все-таки было что-то неладно.

Что ж, неразбериха нам даже на руку.

Кошкин, нимало не колеблясь, постучал в дверь кабинета. Открыли нам не сразу. Александру Александровичу пришлось даже несколько раз долбануть по двери ногой. Наконец со скрипом врата кабинета директора растворились, и в проем просунулась огромная кудлатая голова. Седоватые усы висели, как ветви дерева зимой под тяжестью снега.

– Вам чего?

– Директор почтамта? – деловито осведомился Кошкин, доставая из кармана свое удостоверение.

– Директор... – упавшим голосом ответил обладатель кудлатой головы, – вы тоже...

– Мы – тоже, – подтвердил Александр Александрович, твердой рукой открывая пошире дверь.

Директор растерянно посторонился. Мы прошли в кабинет. Низенький, ниже Кошкина, мужчина и женщина примерно такого же роста – оба в строгих темных костюмах – подняли головы от стола, заваленного бумагами.

– Вот, – с тоской отрекомендовал нас директор, – из милиции еще.

Женщина в упор посмотрела на меня. Неодобрительно покачала головой, очевидно, не оценив моего наряда.

– Из милиции? – подозрительно прищурился на нас коротышка-ревизор. – А вы?..

– Так-так, – не дал ему договорить Кошкин, – господа из ревизионной комиссии, правильно?

– Пра...

– Ну-с, – снова перебил его мой клиент, – значит, вам тоже стало известно? Или это обычная проверка?

Директор – он стоял рядом со мной – тихонько взвыл:

– Да что известно-то? Что известно? Чего вы все пугаете-то?

– Вы насчет денег из городского банка? – спросила женщина-ревизор. Она немного шепелявила, и у нее выходило «насцет».

– Насчет денег, – не стал спорить Кошкин, – и, впрочем, не только по этому поводу, – добавил он, с угрозой взглянув на совсем растерявшегося директора.

Тот хотел что-то возразить, но лишь крякнул и всплеснул руками. Я просто диву давалась, наблюдая бурную деятельность Александра Александровича. Вот тебе и зануда Ипполит Матвеевич!

– Вот посмотрите, – сразу оживился низенький мужичок, взяв в руки со стола какую-то кипу бумаг, – средства из городского банка. У нас по ведомостям – вот, – он извлек из своей папки листок с гербовой печатью, – а у них, – ревизор потряс перед носом Кошкина бумажной кипой со стола, – вот и вот... Так что, товарищ... э-э...

– Полковник! – выпрямившись, подсказал Кошкин.

– Товарищ полковник, такая ситуация. Прямо не знаем, что и делать...

– Посмотрим, посмотрим, – Александр Александрович невнимательно проглядел документы и бросил их на стол, – с этим мы потом разберемся. Сейчас у меня такой вопрос... – Он снова вперил свой угрожающий взгляд в несчастного директора. – А покажите-ка нам накладные на недавно полученную вами из городской прокуратуры мебель. А то по нашим сведениям...

– Какие накладные? На какую мебель? – упавшим голосом прошептал директор. – Нам ничего из прокуратуры... – Усы его с горя обвисли так, что казалось, «снег» с них вот-вот слетит.

– Ах, какие накладные? – зловеще произнес Кошкин. – Какие накладные? Бумаги сюда немедленно! – рявкнул он так, что вздрогнул не только директор, но и парочка из ревизионной комиссии.

Тряся большой кудлатой головой, словно волосатым футбольным мячом, директор полез в сейф и извлек оттуда объемистую папку с документами.

– Вот... пожалуйста...

Александр Александрович жадно схватил папку и, отстранив ревизоров, сел за стол. Сдвинул на краешек разбросанные ими по столу бумаги и, раскрыв папку, углубился в чтение.

Женщина снова с подозрением взглянула на меня:

– А вы? Вы тоже сотрудник? – У нее получилось «тозе».

Вот позор! Значит, Кошкин у них подозрений не вызывает, а я?..

– Сотрудник, – я тщательно выговорила это слово, – специальный сотрудник, – и ответила ей таким же недоверчивым взглядом.

– И документы имеются? – поинтересовалась ревизорша.

– Мои?!

– В чем дело? – Это Кошкин поднял голову от бумаг. Посмотрел на ревизора, потом на меня. – В чем дело, Анна Васильевна?

«Анна Васильевна» явно относилось ко мне. Ну что ж, надо в таком случае подыграть.

– Да вот, – обиженным тоном сказала я, – документы требуют...

– Документы? – Александр Александрович обернулся к женщине-ревизору. – Анна Васильевна Погодина, – он сделал ударение на фамилии «Погодина», – не имеет пока документов, она проходит стажировку.

– А-а... – Женщина робко улыбнулась. При слове «Погодина» она, между прочим, вздрогнула. – Дочка Василия Васильевича, да?

– Жена, – внушительно произнес Кошкин.

Женщина совсем смешалась:

– Как, Василий Васильевич снова женился?..

– Снова, – подтвердил Александр Александрович.

Ревизор посмотрела на меня, открыла рот. В ее глазах ясно читалось желание что-нибудь произнести, но вот что именно – она, очевидно, не знала. Интересно, кто такой этот Василий Васильевич Погодин? Наверное, шишка какая-нибудь из соответствующих структур.

– Очень приятно... – наконец выговорила она.

Я своего взгляда не смягчила.

– Я, кажется, попросила у вас документы? – ледяным тоном произнесла я и снова внушительно посмотрела на нее.

Как того и следовало ожидать, взгляда моего женщина не выдержала, смешалась и, порывшись в сумочке, достала какую-то бумажку.

– Вот... только справка, что я... это... А удостоверение я потеряла, – извиняющимся тоном добавила она.

– Фотография там есть? – строго спросила я.

– Да-да, конечно. – Женщина торопливо развернула справку и передала ее мне.

Я с минуту внимательнейшим образом изучала документ, переводя взгляд с фотографии на лицо ревизора. Директор, про которого все на время забыли, тихонько присел в углу кабинета на край кадки, из которой торчала чахлая пальма. Мужчина-ревизор, смущенный моей подозрительностью и строгим тоном, никак не вяжущимся с моим легкомысленным нарядом, растерянно наблюдал за происходящим. Кошкин изучал содержимое папки, и, казалось, весь окружающий мир для него перестал существовать.

– Печать смазана, – произнесла наконец я.

– Секретарь у нас в отделе не очень аккуратная, – совсем растерялась женщина.

– Так, – я еще раз взглянула на справку и на секунду прикрыла глаза, как бы запоминая фамилию, – возьмите, – и протянула ей бумагу обратно.

Потом я по чистой случайности взглянула на ее сотрудника. Мужичок, очевидно, расценил этот взгляд как какие-то претензии еще и в его адрес и с готовностью протянул мне свое удостоверение. От такой угодливости меня передернуло. Взяв в руки документ, я обстоятельно прочитала все, что там было написано, для проформы пару раз пытливо глянула на мужичка – он для моего удобства повернулся анфас и в профиль – и отдала удостоверение обратно. Мужичок вздохнул с облегчением и с выражением превосходства посмотрел на свою коллегу.

Знаю я таких людей. Облеченные властью, они пытаются выжать из этого все возможные привилегии. Даже при идеальном положении вещей они обязательно найдут, к чему придраться. Но как только обнаруживается человек, стоящий хотя бы на ступеньку выше их по служебной лестнице, они мигом встают на задние лапки. Привыкли – тому, кто выше, тоже же нужно выжимать из своего положения все возможные привилегии.

Я взяла со стола пепельницу, отошла к окну и закурила. Директор все так же сидел на кадке с пальмой. Ревизоры, прихватив с собой какие-то бумаги, передислоцировались в уголок и принялись вполголоса что-то обсуждать, дабы не помешать углубившемуся в чтение накладных на мебель Кошкину.

Стало совсем тихо.

* * *

Я уже докурила вторую сигарету, когда Александр Александрович захлопнул папку. Ревизоры в углу затихли. Директор поднял свою лохматую голову.

– Нету, – громко произнес Кошкин, ни к кому специально не обращаясь, – за весь год смотрел, и – нет...

– Я же говорил! Я же говорил! – подскочил к нему мужичок-коротышка. – Тут мы имеем, так сказать, факт расхищения государственного имущества. Вот тут тоже, посмотрите, что происходит. – Он подсунул Кошкину какой-то документ.

– Да как же так? – не обращая на него никакого внимания, горько проронил Александр Александрович, повернувшись ко мне. – И здесь тоже...

– Товарищ полковник, – к столу решительными шагами подошла женщина, – я требую вызвать понятых и составить протокол. – Она честными глазами посмотрела сначала на меня, потом на Кошкина.

Сразу после ее слов явственно раздался тоскливый стон директора.

– Все, – шеф поднялся из-за стола, – пойдем, Женя. Времени мало, а мы еще ничего... – Тут он горестно махнул рукой.

На глазах у онемевших от изумления людей мы покинули кабинет.

– Товарищ полковник! Товарищ полковник! – раздалось нам вслед, когда мы уже подошли к лестнице. – Куда же вы? А как же?.. – Женщина словно колобок выкатилась из кабинета. – Куда вы?..

Кошкин на ее слова никак не отреагировал. Вообще, когда он получил в руки папку с накладными, он будто и забыл про ревизоров. Сейчас он, ссутулившись, спускался вниз по ступенькам.

– Возвращайтесь в кабинет, – обернувшись, строго приказала ей я, – скоро мы пришлем машину, людей и этих... понятых.

– Слушаюсь! – четко ответила она. – А с Гольдиным что?

– С кем?

– Ну, с директором-то? – несколько удивившись моей неосведомленности, пояснила она.

– Ах да... Расстрелять его.

– Слуша... Что?!

Я повернулась и пошла догонять Александра Александровича, который за время моего разговора с ревизором успел уже добраться до входной двери.

– Товарищи! Товарищи... – Женщина обескураженно замолчала.

На крики из будочки высунулся охранник. Он явно слышал «товарищ полковник», поэтому остановить нас ему в голову не пришло. Вслед за охранником из той же будочки выскочила прыщавая девчонка, на ходу застегивая кофточку.

«Ого, – подумала я, выходя из здания и поправляя на плече сумочку, – оказывается, прыщавая мордашка еще не помеха личной жизни».

* * *

Мы шагали по тротуару.

– Что же это такое? Что же это такое? – как заведенный повторял Кошкин, мрачно глядя вперед. – У меня же точные сведения. Как? Почему их нет? И по документам, и... вообще.

– Может быть, стулья еще не переслали? – предположила я.

– Нет, – он энергично замотал головой, – нет. Я сам лично осматривал склад. И там их не было.

– Какой склад?

– Ну, от прокуратуры.

– Кстати, в городской прокуратуре должны находиться сразу три стула, – напомнила я.

– Да знаю я, – досадливо поморщился Кошкин, – неохота мне туда пока соваться, меня же там каждая собака знает.

Я хмыкнула.

– Ничего смешного, – отреагировал Кошкин, – я коммерсант, значит, так или иначе повязан с ментами...

– Да я не о том, – улыбнулась я. – Это вы всех в прокуратуре – собаками?

– А-а, – Кошкин даже хохотнул, – понял.

Ну вот, развеселила немного.

– Значит, так, – Александр Александрович остановился, – чтоб нам времени не терять, нужно разделиться.

– Как это – разделиться? – возразила я. – Я же ваш телохранитель, между прочим. По контракту должна всегда находиться при вас. За что мне и деньги платят. Вернее – обещают заплатить... – добавила я.

Последнее замечание Кошкин, видимо, пропустил мимо ушей.

– Я шеф, значит, я и приказываю, – как ни в чем не бывало заявил он.

Резонно. Ну что ж, ежели приказывают, тогда... Только если без меня дорогого товарища Кошкина снова соберутся порешить? Не следует, конечно, оставлять его одного, но для него сейчас самое главное – вернуть свои драгоценности, а не заботиться о личной безопасности.

Ну и хрен с ним в таком случае! Хотя сам Кошкин, как я сегодня смогла убедиться, довольно ловкий мужичок. Здорово он этих ревизоров уделал! «Товарищ полковник».

– Хорошо, Александр Александрович, – вежливо согласилась я, – если вы так хотите, тогда пожалуйста.

– Вот и ладненько, – совсем уже бодро проронил Кошкин. – Значит, что у нас там? Администрация города?

– Два стула, – подсказала я.

– И два – в бассейне «Молодость», – вспомнил еще Кошкин. – Я пойду в администрацию, конечно, – я там кое-кого знаю. А тебе достается бассейн. «Молодость», – он с добродушной ухмылкой окинул мой не совсем скромный прикид и, не удержавшись, захохотал, – как раз тебе подходит!

Я улыбнулась, показывая, что шутку оценила.

– Итак, встречаемся через два часа, – подытожил шеф, – два часа нам хватит? Должно вообще-то хватить... Короче, через два часа у... ну, допустим, у Центрального универмага. Там народу много, так что... Сколько сейчас времени?

– Ровно четыре, – сообщила я.

– И у меня столько, – посмотрев на часы, определил Кошкин. – Ну, не будем терять времени...

– Время, которое мы имеем, – это деньги, которых мы не имеем, – немедленно процитировала я, – именно так говорил Бендер.

– Опять ты... – скривился Кошкин, – знаешь же, что не люблю я эти сравнения... До свидания, до восемнадцати ноль-ноль.

– До свидания.

Он пошел к ближайшей автобусной остановке. Я не утерпела и, пока он не очень далеко еще отошел, крикнула:

– Александр Александрович!

Кошкин обернулся.

– Почему же вы так не любите эти сравнения?

Он усмехнулся и сунул руки в карманы.

– А вы, Женя, помните, чем роман-то кончился?

Чего это он меня вдруг на «вы» назвал?

* * *

«Очевидно, сведения, которые получил Кошкин насчет распределения стульев по учреждениям, мягко говоря, не очень верны, – думала я, шагая к бассейну. Это было недалеко, через два-три квартала. – Для очистки совести нужно проверить эти адреса. Но если ни в администрации, ни в бассейне ничего не окажется, тогда сам бог велел потолковать с тем козлом, который подсунул Кошкину липовые сведения».

Если этот человек все-таки работает против Кошкина, он хоть не работает на Никошкина. Иначе бы по всем этим адресам нас ждали ребята вроде Алкаша и Антохи Длинного. Однако этого нет – в Доме творчества юных они просто нас выследили, а в районном почтовом отделении и вовсе было чисто.

Кстати сказать, мне вообще вся эта авантюра казалось бессмысленной. Ну ладно, если и драгоценностей не найдем, так хоть немного развлекусь. Не все же корпеть дома над переводами.

Размышляя таким образом, я прибыла к месту назначения.

Ну что ж, попробуем действовать методом Александра Александровича Кошкина.

Вот и бассейн «Молодость». Я поднялась по большой мраморной лестнице и вошла в вестибюль. В ноздри сразу ударил резкий запах хлорки. Сто лет уже не была в бассейне. С самого детства. В институте нас учили плавать, вывозя в природные, хотя и специально оборудованные водоемы – там тебе и водовороты, и ледяные подводные течения, и даже водопады.

– Что вы хотели, девушка? – прервала мои мысли дежурная. – Бассейн сегодня не работает. У нас санитарный день.

Да что они, сговорились, что ли? У одних ревизия, у других...

– Да вот. – Я этакой скромницей приблизилась к ней, смущенно одергивая слишком короткую юбку, словно ужасно мне неловко было за свой не слишком приличный вид.

– Что? – переспросила она.

Я быстро-быстро заморгала ресницами, затараторила, проглатывая и перевирая слова. От смущения, конечно.

– Вы понимаете... такое дело... Я вот в университете учусь, – тут я даже шмыгнула носом, – учусь в университете и, понимаете, решила подработать в газете, – я с трудом отыскала в памяти название местной газеты, – в «Волжской хронике». Репортером...

Дежурная несколько удивленно, хотя и не без участия, выслушивала мой лепет.

– И сегодня, понимаете, мое первое задание... Мне, понимаете, нужно узнать... узнать... – я призвала на помощь все свое воображение, – узнать... сколько в процентном соотношении в государственных учреждениях мужчин и женщин, занимающих ответственные посты. – Я сама с трудом понимала, что нагородила. Вот так метод Александра Александровича! Интересно, что получится?

– Э-э... – произнесла дежурная, – ну, директор у нас мужчина – Роман Иванович Яровой, замдиректора – тоже мужчина, Павел Петрович... как его?.. Бухгалтер... новый у нас бухгалтер, старая-то женщина была, а сейчас... м-м...

– Кто? Кто бухгалтер?! – страстно спросила я.

Все время, пока говорила дежурная, я смотрела ей прямо в глаза и загибала пальцы. Блокнота-то у меня не было.

– Не помню, – призналась дежурная, – вы знаете что, девушка, пройдите на третий этаж – там у нас администрация – и все сами разузнайте. Директор сейчас на месте, канцелярией там занимается.

– Ой, правда, можно?! – воскликнула я и снова заморгала глазами, как девочка-первоклашка.

– Можно, – улыбнулась она.

Ну наконец-то умилилась! И даже документов не спросила.

Я поднялась на третий этаж. Прямо напротив лестничной площадки находился кабинет директора. Обычная такая директорская дверь – большая, обитая дерматином, с новенькой жестяной табличкой.

Я вошла. В комнате перед кабинетом никого не было. Судя по девственно чистой поверхности письменного стола, секретарь сегодня на работу не выходила. Ну, тем лучше.

Вынув зеркальце, я внимательно изучила свое лицо – нормально, царапин не видно, вот только губы немного подкрасить надо. Поярче.

«Директор у нас мужчина, – подумала я, доставая из сумочки губную помаду, – как там его – Роман Иванович Яровой? Вот и будем действовать сообразно с обстоятельствами».

Подтянув свою и так слишком короткую юбку чуть повыше, я постучала в дверь кабинета. Раздалось приглушенное дверной преградой ворчание, и через несколько секунд мне открыли.

Директор был один. С первого же взгляда я поняла, что мне повезло. Было Роману Ивановичу лет сорок – сорок пять. Возраст в самый раз – бес в ребро, как говорится. В аккуратно подстриженных волосах и усах ни единого седого волоса – красится, наверное. Молодится. И костюмчик фирменный объемистое брюшко обтягивает – в общем то, что надо. Отлично!

Кажется, он из тех людей, которые, рассыпав на улице мелочь, ни за что не станут ее собирать.

Открыв мне дверь, он обратно за стол не сел – отошел немного и, подбоченившись, встал у сейфа.

– Вы ко мне? – И глазами меня обшарил с головы до ног.

– К вам, – сделав вид, что очень смущена таким приемом, почти прошептала я, – я из газеты... «Волжская хроника».

– А, журналистка! – почему-то обрадовался директор. – Очень приятно! Побеседуем! – Он засуетился и полез открывать сейф. – А я тут все канцелярскими делами занимаюсь, закопался в бумагах совсем, как крот... В выходной-то день.

Я бы не сказала, что Роман Иванович очень занят – на столе никаких бумаг не было, лежали только недоеденный бутерброд, какая-то книжка в яркой обложке и фотоаппарат «Полароид» – моментальное фото.

Буквально через секунду из сейфа была извлечена початая бутылка коньяка. Ничего себе! А события-то развиваются быстрее, чем я предполагала.

Оно, конечно, к лучшему, ведь времени-то у меня совсем немного.