Текст книги "Девушка с береттой"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Спарринг начался, но длился недолго, победил – угадайте кто? Бой закончился на второй минуте первого раунда. Противник в синих трико попытался нанести удар прямой правой ногой, но Кононов поставил защиту и, подпрыгнув и перевернувшись в воздухе вокруг своей оси, резко выбросил правую ногу. Тот отскочил назад. Затем состоялся простой обмен ударами в закрытые перчатки: прямыми, сбоку. Боец в синих штанах на некоторое время открылся, это и стоило ему победы. Кононов не упустил такой возможности. Точный, акцентированный апперкот, с выбросом всего тела вверх, и мощный удар ногой сверху завершили начатое дело, поставили точку. Судья, склонившись над поверженным и потерявшим сознание бойцом, считал до десяти. Раз, два, три… девять, нокаут. Поднятие руки ознаменовало чистую победу Кононова в схватке. Он, довольный, спустился в зал с ринга ожидать следующего боя. Система была простая, на выбывание. Проходя через скопления людей, получал одобрение и поддержку, в виде похлопываний по плечу и дружеских толчков. Его тело блестело в мертвенном освещении люминесцентных ламп. Игорь подозвал его к нам.

– Такие люди, и без охраны, – приблизившись, искренне удивился Кононов.

– Охранять как раз ваша специальность, – сказала я, как можно дружелюбнее.

– Никогда не забуду ту пощечину. Я не обиделся, но запомнил, – брякнул он, теряя контроль над собой.

– Такая уж и пощечина? – начала подзадоривать его я, не знаю до сих пор зачем. – А мне казалось всегда, что это был удар в челюсть. Хамство всегда наказуемо.

Разговор вот-вот мог перейти в рукопашную. Здесь, а не на ринге.

– Брейк, кто старое помянет, тому глаз вон, – вмешался Мезенцев, – передо мной могли бы вести себя и попроще. Паша, ты ведь старше, вот и возьми себя в руки.

Однажды, отвесив несколько неуклюжих комплиментов в кавычках – это я ему простила, – он попытался пустить в ход руки, за что и получил по физиономии. Обычная банальная ситуация. Но этот человек не любит проигрывать ни в чем. Затаив обиду, он – я просто уверена! – давно готовил план мести, да случай не представлялся. Я не боялась его, и плевать, что он думает обо мне, но, согласитесь, неприятно, когда кто-то, стоя за спиной, дышит на тебя злобой.

Кононов вытирал пот со лба. Одна капелька, самая шустрая и непослушная, скатилась сначала от виска к скуле, а затем вниз по шее. Шум и гам не прекращались, так же как и колкости и обидные шутки в адрес тех двоих, что изо всех сил пытались сейчас победить друг друга. Но это получалось неуклюже – откровенный мордобой, уличная стычка. Судья не очень-то себя утруждал, почти не вмешиваясь в ход драки. Только изредка разнимал, чтобы они совсем уж не начали кататься по полу. В любом случае скоро должна наступить развязка.

– Значит, как говорят знающие люди, ты решила податься на вольные хлеба? – спросил Кононов между делом, не глядя в мою сторону.

– И много ли известно твоим знающим людям? – спросила я.

– Достаточно. Старые связи, взаимовыгодные контакты. Людям приходится помнить совершенное им добро. Расплачиваться все равно придется.

Кононов повернулся и, прищурив глаза, уставился в мои зрачки. Он всегда так делал, когда пытался задеть кого-то или ужалить.

– Но вы ведь тоже в стороне не остались. Вовремя соскочили с подножки, прежде чем поезд под названием «Страна Советов» развалился совсем? – сказала я.

Наш диалог можно было продолжать до бесконечности. Если хочет, отчего не посоревноваться, кто кого первым забодает. Главное – успеть остановиться, но это уже стало делом принципа. На мое замечание он ответил молчанием, недовольно хмыкнул и отвернулся.

– Послушайте, не начинайте снова, – напомнил о своем присутствии Игорь, вставив обычную свою реплику. Это по жизни была его роль: усмирять и примирять враждующие стороны. По натуре он был такой: что бы ни случилось – оставался спокойным и уравновешенным.

– Есть предложение – отметить встречу хорошим запоем, – предложил Мезенцев.

– Никогда не замечала, Игорь, за тобой тяги к алкоголизму, – удивилась я.

Меня действительно это поразило. Вернее, вызвало некоторое чувство тревоги.

– Для старых друзей я пойду на любые жертвы, – вывернулся он.

Оставив эту тему, я как бы невзначай, без всякой задней мысли, заметила:

– Что-то не вижу вашего вечного спутника. Куда он подевался вдруг? Вы же были не разлей вода?

– Кого ты имеешь в виду?

– О ком речь?

Воскликнули оба почти одновременно, не понимая, к кому конкретно я обращаюсь. Спрашивала их обоих.

– То ли вы надо мной издеваетесь, то ли у вас склероз, – заключила я.

– Ни то, ни другое, – обиделся Мезенцев. – Давай, не тяни кота за хвост. Объясни.

Решив тоже поиздеваться над ними, вставила длинное предисловие:

– Меня интересует в данный момент местоположение, так сказать, нынешнее место дислокации Анатолия Кочергина.

Этот вопрос поставил их в тупик, ввел в легкое замешательство буквально на доли секунды, но я заметила это. Поняла, но не сказала вслух.

– Уволился он, точнее, уволили его, – нехотя ответил Кононов.

– Вы же были друзьями. Почему не хлопотали за него? – не успокаивалась я.

– Есть дружба, а есть взаимовыгодное сотрудничество, контракт. Он не выполнил условий контракта, теперь безработный.

Меня привела в замешательство циничность Кононова, но пора бы уже привыкнуть.

– «Ужасный век, ужасные сердца»! – моя любимая цитата из «Маленьких трагедий».

Игорь попытался перевести нашу беседу в иное русло, но неудачно.

– А как у тебя дела обстоят… с Барановым, кажется? Работенка не пыльная?

– Откуда ты знаешь, Игорь, что я работаю у него?

– Ну кто же не знает об этом. Он известная личность, ты тоже гвоздь программы. Наша местная достопримечательность.

Плохая отговорка, недостойная хоть и бывшего, но разведчика. Оправдание только одно: в их подразделении делали упор на физическую подготовку. Но все же обычных зомби туда не брали, задачи были несколько другими.

Мне пора, я поняла это по их поведению.

– Больше не приводи сюда посторонних, понял? – отрезал Кононов.

Во время нашей пикировки состоялось еще несколько поединков, не представляющих особого интереса. Пришла пора и для нашего изувера выйти на помост. Перед тем, как это сделать, Кононов небрежно бросил:

– Поскорее раскрою ему башку, а когда вернусь, не заставляйте меня делать то же самое с вами.

Мезенцев согласно закивал головой, выпроваживая меня поскорей.

– Зачем откладывать, можно решить наш давний спор прямо сейчас, – начала уже я заводиться.

Моя дерзость привела его в бешенство. Он развернулся и направился было ко мне, но Игорь встал между нами и, оттолкнув его к рингу, сказал спокойно:

– Придется иметь дело и со мной, Паша.

Тот улыбнулся, вернее, это был дьявольский оскал, и отступил. Я чуть было не ввязалась в драку – ошибка с моей стороны.

Попрощавшись с Игорем – он ничего не сказал, только махнул в ответ рукой, – я продолжила свою прогулку в гордом одиночестве. От предложения подвезти меня отказалась. Настроение испорчено, погода мерзкая. Но в этой истории с Барановым, по-моему, наступает некоторый просвет.

«И почему я постоянно думаю о нем? Это какое-то наваждение! Неужели оборвавшаяся ниточка замыкается в круг? Может, это всего лишь новый виток спирали? К черту!» – стряхнула я с себя груз навалившихся, словно кирпичная стена, мыслей.

По дороге, параллельно со мной, ехала машина. Вся троица парней, сидевших в салоне, повернулась в мою сторону и буквально вцепилась в меня взглядом, раздевая прямо на ходу. В мыслях, конечно же. Любознательные ребята, только не забрызгайте слюной асфальт, подумала я. Их глупый вид немного развеселил меня, но все равно на душе было тяжело…

Глава 5

Праздник подходил к своему, казалось бы, логическому завершению, но это был всего лишь обман зрения, небольшая передышка.

Одинокие пары, танцующие под грустные баллады в стиле ритм-энд-блюз, медленно перемещались по танцзалу. Переливающиеся всеми цветами радуги большие шары под потолком, хаотично вращаясь, разбрасывали во все стороны разноцветные неоновые вспышки, блики и острые лучи. Профессиональное диджеевское оборудование, цветомузыка, лазеры – абсолютно все говорило о том, что организация была на высшем уровне. Большие вложения – неплохая, во всех смыслах, отдача. За банкетными столами (изрядно потрепанными, но, тем не менее, как скатерть-самобранка, компенсирующими этот изъян), ломящимися от деликатесов, закусок, экзотических блюд, дорогих вин, шампанского, ликеров, коньяков и других изысканностей, сидели загубленные своей жадностью гурманы-обжоры-наркоманы, полностью зависящие от частоты приема пищи: чем чаще и больше, тем лучше. Затем, подвыпившие друзья, выясняющие отношения, иногда достаточно бурно. Совершенно потерявшие сознание одиночки – редкие забулдыги, сложившие свои головы в неравных боях с вечным врагом человечества: извивающимся, манящим и пугающим одновременно зеленым змием, почти всегда побеждающим.

У бара такая же немногочисленная братия занималась своим делом. Кто-то надоедал бармену, пытаясь, по-видимому, как всегда, рассказать всю свою жизнь, кто-то разглядывал мир вокруг себя сквозь наполненный до краев стакан; остальные или поглядывали изредка, или, сидя на высоких стульях, полностью находились там, среди танцующих пар, завидуя и судорожно ища себе партнершу или партнера.

В углу, в стороне, уединившись и отстранившись от всего, сосредоточенные только на своем занятии, за большим столом сидели люди. Они играли в карты. Делали это самозабвенно, с диким азартом – чувством, достойным лишь настоящих игроков, заложивших бы свою душу за удачу в игре, выпади им такая возможность.

В приглушенном свете над столом причудливыми кружевами нависает табачная дымка. Бледно-серые узоры застыли в воздухе. От тлеющих сигарет в руках игроков ускользает вверх едва заметный дымок. Они периодически стряхивают пепел в массивные пепельницы из прозрачного стекла. Завораживающая обстановка священного для многих действа притягивает взоры нетрезвых гостей, но приглашения присоединиться они не получат – никто бы и не согласился по доброй воле. Ведь игра идет не на интерес, и даже не на деньги, борьба идет за жизнь.

Круглый стол с тяжелыми, основательными ножками, напоминающими колонны античных амфитеатров, только в уменьшенном масштабе, буквально вросший в свое скромное, но заметное со всех сторон место, вместил пятерых игроков. После очередной раздачи Сергей взял свои карты и сосредоточенно уставился в них, обдумывая варианты в поиске самого подходящего и оптимального. Он выглядел уставшим, лицо немного осунулось, но это придавало ему еще большее благородство и мужественность. Под глазами синяки – огромные круги, заметные даже при тусклом освещении.

– Меняем карты, господа, – сказал, улыбнувшись, человек с большим орлиным носом и огромными, с бесинкой черными глазами.

Сидящий справа от сдающего провел ладонью по своему лысому черепу и в задумчивости произнес:

– Меняю две, – и бросил на стол две карты с искусным цветным рисунком на внешней их стороне, на «рубашке». Потом положил в банк – в середине стола уже красовалась небольшая горка зеленых банкнот – начальные ставки, две купюры – американские доллары, по одной за каждую карту.

Колода лежала рядом с банкометом, и он указательным пальцем правой руки сдвинул нужное количество карт и одну за другой передал менявшему. Остальные последовали его примеру, меняя по одной-две карте. Когда дошла очередь до Баранова – он сидел по левую руку от раздающего, – все посмотрели на него. Сергей сбросил одну и взял врученную ему взамен карту. Последним был человек с орлиным носом. Во время обмена картежники не издали ни звука. Казалось, вокруг них образовался вакуум, и ни один звук с танцевальной площадки не проникал внутрь запретной зоны.

– Моя ставка – сто пятьдесят. – «Орлиный нос» вытянул деньги и бросил их в банк. Этот господин был очень высок. Даже сидя – выше других на голову.

– Я пас, – сказал «лысая голова» и швырнул в запале свои карты на стол, – с вами невозможно играть по-человечески. Все повышают ставки и повышают. Попрошу у босса поднять мне тариф, вы меня совсем разорили. Я не дойная корова какая-нибудь.

– Покер – игра для настоящих мужчин, – шутливо задрав нос, ответил на эту тираду парень, тот самый, что открыл стрельбу в кафе и убил милиционера. Ему было от силы двадцать лет – выдавало молодое лицо, – но он отличался не по годам крепким телосложением. Принадлежность его к одной из южных национальностей мало угадывалась.

«Лысый» хотел было что-то рявкнуть в ответ, но смолчал. Что можно возразить любимому внучатому племяннику твоего хозяина? Лучше сидеть и помалкивать, проглотив обиду. Баранов молчал, грустно поглядывая на весь этот балаган. Он с удовольствием схватил бы этого «борзого щенка» за горло и вырвал ему кадык.

– Твои, Салман, сто пятьдесят и пятьдесят сверху, – протянул тот самый «щенок».

Еще один покинул поле битвы, позорно ретировавшись, чертыхаясь и проклиная все на свете.

– Ваши двести и сто сверху, – решив идти ва-банк, бросил скрепя сердце Сергей. Его когда-то увесистая пачка банкнот, теперь изрядно поубавилась: он почти все проиграл до этого. Единственный шанс ускользал на глазах. Очень трудно сосредоточиться и держать себя в руках, когда играешь на свою собственную жизнь.

Далее из игры вышел гигант с орлиным носом, и они остались вдвоем с не на шутку самоуверенным молокососом. Последнее слово было за Сергеем.

– Подтверждаю, – сказал он наконец и выложил все оставшиеся деньги на кон.

Парень, расточая улыбки направо и налево, весело произнес:

– Отлично, раскрываемся. – С ненавистью добавил: – Ты покойник, Баранов.

Сергей выложил на зеленое сукно стрит: положив сначала туза, затем короля, даму, валета. Десятка с грохотом опустилась на стол. Противник выдал фул хаус, который забил последний гвоздь в крышку гроба Баранова.

– Позовите Аслана Маиербека, – обреченно, но не умоляюще попросил Сергей, – старые обиды давно пора забыть. Тем более что я ни в чем не виноват.

– Поздно, браток, – сочувственно произнес Салман и встал из-за стола. Затекшие от долгого сидения суставы громко хрустнули. В полный рост он казался еще более внушительным и необъятным…

* * *

Спокойный, тихий, беззаботный вечер просыпался, выходя на ночное дежурство. Он пришел на смену совсем недавно бушевавшей стихии дня. О ливне напоминало лишь свежее дыхание приближающейся ночи и поблескивающие зеркальной гладью лужи, в которых тонули, отражаясь, миллионы заходящих солнц. Печальное светило отходило ко сну.

На меня напали те же меланхолия и ностальгия. Я прогуливалась по улицам города, ставшего мне и таким родным, и таким отталкивающим своей скрытой провинциальностью и бесконечными потугами на нечто большее, недовольством ролью просто областного центра. Без прочной базы рассчитывающего стать столицей государства в государстве. Необходимо срочно что-то предпринять, думала я. Стоит выпить. Нужно только подобрать подходящее местечко, поуютнее.

Как же я могла позабыть про Данилу? Вот кто мог бы скрасить мое одиночество. Хорошо, когда твой друг работает барменом. Люди этой профессии, если они парни с головой, имеют обширные и значительные связи. Я остановила машину и за двадцатку была с ветерком доставлена к месту назначения. Не люблю экономить, не люблю считать деньги. Можете назвать меня избалованной, но никуда от этого уже не денешься.

Ресторан «Новая волна», где работал барменом Данила, зарекомендовал себя как заведение солидное, но без налета чопорности, хотя и не без налета криминала. В нем частенько отдыхали душой и телом местные знаменитости – воры в законе. Но до сих пор все было прилично и не выбивалось из рамок обычных норм поведения. Возле ресторана все свободное место было забито машинами различных марок. На некоторых красовались свадебные ленточки, различные украшения. Особо выделялась одна машина новобрачных – сногсшибательный белый лимузин, занимавший свое почетное место в середине свадебного кортежа и стоящий отдельно от автомобилей приглашенных, родственников и близких людей. Снаружи, по-видимому, осталась только охрана.

В городе было достаточно людей, кто мог бы позволить себе пышные как свадьбы, так и похороны, но тут были еще более солидные граждане, куда серьезнее всех остальных, вместе взятых. С парадного входа мне, конечно же, сейчас ни за что не попасть внутрь. Попробую обойти их с тыла. Пройдя сквозь арку пятиэтажного сталинского дома, пробравшись дворами, я очутилась у черного хода. Здесь стояли баки с отходами и помоями, а обшарпанные с внутренней стороны стены дома нависали и давили своей суровостью и тоской, словно простые работяги, выполняющие самую грязную работу. Все это как бы скрыто было от глаз «новых русских», придирчивых и брезгливых. Обратная сторона медали, обыденная вещь даже для самых шикарных заведений.

У двери, настежь распахнутой и ведущей на кухню, стоял всего лишь один представитель службы безопасности. Может быть, они ничего не боятся, но все же такая небрежность – безответственный, непродуманный шаг. Тем более что охранник, кажется, полностью забыл про свои обязанности, точа лясы с молоденькой официанткой, выбежавшей перекурить. Она просто таяла в исходящей от него энергии мужественности и силы. Я не спеша приближалась к ним. Парень никак не среагировал на мое появление.

– Извините, что прерываю вашу беседу, но не могли бы вы позвать Данилу Векленко. Он здесь барменом, – произнесла я скороговоркой, чтобы не беспокоить их по пустякам и не отрывать надолго друг от друга.

Официантка посмотрела на меня. Она была хорошенькая, с точеной фигуркой, но все-таки ей не хватало шарма и обаяния. Нет, определенно многие женщины не понимают, насколько это важно! Ее томный и чарующий взгляд, обращенный в сторону красавца охранника, теперь выражал лишь раздражение и недовольство уличной торговки, замученной расспросами назойливых покупателей.

– А чо надо? – небрежно бросила она.

Ну и ошарашила ты меня, девочка, мелькнуло в голове. Не мешало бы набраться хороших манер и быть поскромнее.

– Ты его позови, – спокойно сказала я, – а там посмотрим, стоит ли отвечать на твои глупые вопросы.

Она лишь презрительно фыркнула и глянула с вызовом. Из кухни донесся грубый женский голос:

– Машка, где тебя черти носят? Опять задом перед кем-то виляешь? Иди сюда, стерва!

Машка показала язык в ту сторону, откуда доносились ругательства, потом повернулась ко мне:

– Жди здесь, сейчас позову.

Ждать, как ни странно, пришлось недолго. Все это время охранник внимательно меня осматривал, с ног до головы – с чего еще мог начать мужчина? – но так и не произнес ни слова.

Данила, все такой же в меру упитанный и воспитанный, плотный, но не толстый, вышел мне навстречу, будто гуманоид из светящегося логова космического корабля. Разве только руки не распростер, чтоб заключить в объятия. Мы очень с ним сдружились еще в те дни, когда я временно была отправлена в Тарасов, к тете Миле. У отца были какие-то неприятности, и мне пришлось проучиться в местной школе последние два года. Мы быстро нашли общий язык, он ухаживал за мной, надеясь на взаимность, но как-то не сложилось. Мы все равно были еще дети. Потом наши отношения надолго прервались, на время учебы в разведшколе и моей непродолжительной службы на благо Родине. Мы переписывались, но очень редко. А вот совсем недавно, какой-нибудь год назад, встретились, благодаря кому бы вы думали? Ну конечно же, тете Миле. Она иногда бывала в этом ресторане – ей нравился здешний выбор вин.

– Не боись, шеф, это свои, – подмигнул он охраннику. Тот понимающе выдавил из себя что-то вроде улыбки. Данила потянул меня за руку, увлекая за собой.

– Неподходящий момент ты выбрала, подруга, – начал он снова, уже обращаясь ко мне. – Все с ног сбиваются, такой хаос и неразбериха. Народу набилось – просто не продохнуть. Полчища Батыя, орды варваров, чеченская свадьба, одним словом. Темпераментный народ, ничего не скажешь. Хотя не все, есть и русские приглашенные. Первые – большей своей частью это чеченцы – не пьют, религия не позволяет. Вот русские, как всегда, и отдуваются за двоих.

– Может, я зайду в другой раз? – уже жалея, что эта мысль пришла мне в голову, спросила я.

Он возмутился и негодующе заговорил:

– О чем ты говоришь?! Как такие крамольные слова могут слетать с таких прекрасных губ. – Торопясь на свое рабочее место, он продолжал тянуть меня за собой. – Неужели ты думаешь, что со своими щедрыми чаевыми они мне дороже тебя? Обижаешь, корешок.

Данила был мастер говорить. Он мог это делать без остановки, вечно, но только то, что нужно, и то, что хотят от него услышать, пусть даже лесть и неправду. Подкупали его общительность и открытость. Но это был всего лишь продуманный до мелочей ход расположить к себе слабых на комплименты женщин и нужных людей.

В зале я скромненько примостилась с краю, у стойки бара – кстати, отсюда отличный вид, – а Данила, поблагодарив подменявшего товарища, приступил к своим прямым обязанностям.

Близилась вершина, наступал пик торжества – вручение долгожданных подарков. Судя по количеству гостей в зале, молодые могли отхватить приличный куш. На золоченые подносы, как из рога изобилия, сыпались внушительные конверты с ассигнациями, просто пачки денег, дорогие украшения – серьги, колье, часы, браслеты; билеты в кругосветное путешествие и на курорты мира, которых хватило бы года на два «медового месяца», не меньше. Один из родственников подарил трехкомнатную квартиру в центре города, другой взял на себя расходы по приобретению дорогой мебели, непременно дорогой, иначе не могло и быть; третьи – полная чеченка в возрасте и ее не менее обширный муж (они занимали, должно быть, по-крайней мере, четыре стула) – оплатили всю кухонную технику и аппаратуру для дома. Остальное все в том же духе кавказской щедрости и гостеприимства.

Изредка ко мне подходил Данила и исчезал, наполнив очередной стакан и на ходу представляя гостей, прикидывая, кто чего стоит, – все это он делал одновременно.

В тени держался старичок в инвалидной коляске, старейшина, уважаемый человек и, как я узнала потом, владелец ресторана. По бокам стояли верзилы в черных двойках и тяжелым взглядом всматривались в гостей, подходивших выразить свое почтение этому горцу преклонного возраста. Вдруг я увидела, как к нему приближается Баранов в сопровождении трех человек. Один из них был просто Гулливер, с огромными ручищами и горбатым заостренным носом. Сергей все еще жив, я этому очень рада, искренне. Первой моей реакцией было сорваться с места и бежать к нему, но я решила понаблюдать со стороны и не вмешиваться. Как только ему понадобится помощь – я буду рядом. На мгновение Сергей остановился и повернулся к своим сопровождающим, но получил толчок в спину – несильный, но настойчивый знак следовать дальше. Во время разговора со стариком, который несколько раз перебивал Баранова, пытавшегося что-то сказать, из темноты вынырнул парень, бывший некогда в сером пиджаке и черных очках, – стрелок из кафе. Я его узнала, несмотря на то, что сегодня он выглядел моложе и что все в его облике было иначе, чем в тот злополучный день. Не желая больше слушать Сергея, старейшина махнул рукой, отдав приказ увести его. Все четверо и парень направились к столу в противоположной стороне, над которым горел абажур, низко нависавший и ярко освещавший зеленое сукно. Они уселись впятером за стол и начали играть в карты. «Орлиный нос» ловко тасовал колоду одной рукой и выделывал всякого рода финты. Странное занятие, нашел весьма неподходящее время для этого.

Охранники выкатили хозяина ресторана к гостям, шедший справа нес чемоданчик. Все, не сговариваясь, как по мановению волшебной палочки, стихли, ожидая подарка старика. Он откашлялся и, не торопясь особо, произнес:

– Что я могу сказать, дети мои, в такой торжественный для вас час?! Чтите отца и мать своих, растите на радость им внуков, живите дружно и в любви, – растрогавшись, утер платком невидимую слезу. – С моей стороны примите этот скромный подарок…

Державший чемоданчик набрал на нем код и передал его старику, который раскрыл «дипломат» и повернул напоказ молодоженам и всем присутствующим.

– Здесь сто пятьдесят тысяч, так, на первое время. Будет мало, добавим, – договаривал он уже по-чеченски. В конце последней фразы зал радостно закричал и шумно захлопал, полилась прерванная национальная музыка.

Подарок передали жениху и невесте. Потом были еще презенты. Очень впечатлительный и растроганный родственник кинул с плеча, от широты души, должно быть, ключи от своей новенькой «Вольво».

Столы для гостей были расположены полукругом. Замыкал полукружье длинный стол, во главе которого сидели молодожены. Замкнутое пространство, образовавшееся в центре, стало ареной для соревнований в щедрости. Когда все в ударе пошли в пляс – это были народные танцы под своеобразную музыку, которую исполнял специально заказанный ансамбль, – стены и потолки заходили ходуном. Воодушевленные недавним ливнем люди в экстазе разбрасывали деньги, швыряя их высоко над головой. Осыпали молодых благодатным дождем, но они, кружась отдельно ото всех, ничего этого не замечали, были счастливы и заняты только друг другом. Какой полезный, во всех смыслах, обычай. Как бы я хотела, чтобы меня удочерил этот симпатичный дедушка, который удалился почти сразу после того, как преподнес такой роскошный приз, выслушав и выдержав нескончаемый поток слов благодарности и признательности.

Его не спеша увозили по коридору, ведущему в кабинет директора, верные слуги, бережно толкая перед собой инвалидную коляску, к которой он был прикован.

Я выбрала удачную позицию – привычка, выработанная годами: я могла наблюдать за всем происходящим в зале, оставаясь незамеченной. Компания, в которой был и Сергей, продолжала манипулировать везением, уютно устроившись за круглым столом. Но, несмотря на всю эту умиротворяющую обстановку, Сергей очень волновался, это было заметно по тому, как нервно потирал он руки перед каждой раздачей.

Примерно через три часа, хотя с уверенностью сказать нельзя – я совсем потеряла счет времени, – вдоволь нарезвившейся парочке пришла в голову идея прокатиться по набережной и полюбоваться загадочной темной водой. Прогуляться по специально для них проложенной лунной серебристой тропинке, прихватив с собой всю шумную компанию. В ресторане остались только подвыпившие гости и молодежь, решившая немного отдохнуть от бешеных ритмов современности. Все само собой как бы замерло и затихло, но лишь на время.

Из-за стола наконец поднялся детина с выдававшимся вперед носом, больше похожим на клюв, и, после того, как что-то сказал Сергею, попытался схватить его за плечо, но Баранов резко вскочил, отдернув руку, и стал отступать назад.

Ситуация оживилась, остальные оказались на ногах, и я поняла, что пора вмешаться, а там будь, что будет. В два счета преодолев приличное расстояние от бара до игрального стола, выпрыгнула вверх и вперед, выставив правую ногу. Широкая спина этого гиганта – отличная мишень. Получив ошеломляющий удар, который прервал его реплику на полуслове, он перелетел через стол, и, увлекая его за собой, перевернул со всем содержимым. Сергей, недолго думая, схватил подвернувшийся под руку стул и со всего маха ударил им одного из нападавших, которого просто смело в сторону вместе с разлетевшимся вдребезги стулом. В руках у Баранова осталась только спинка.

Действие длилось считанные секунды. Парнишка неожиданно выхватил пистолет, но я успела перехватить его руку. Раздалось сначала несколько выстрелов, а затем хруст сломанной лучевой кости, я перегнула ее своим плечом и перекинула дико орущего от боли стрелка через спину. Он сам очутился на полу, а у меня теперь было его оружие.

Мужик с абсолютно лысой башкой угрожал Сергею ножом. Сталь лезвия хищно поблескивала, когда на нее попадали разноцветные нити цветомузыки, как и глаза Баранова в этот момент. Я нанесла лысому удар ногой в печень.

– Сука! – только и успел он выругаться, задохнувшись и опускаясь вниз. Ребро ладони легло на его бычью шею и свалило окончательно.

Сергей и я смотрели друг на друга, тяжело дыша. Казалось, он совершенно не удивлен был моим внезапным появлением. Немного придя в себя от молниеносной схватки, так ничего и не сказав, кивком головы попросил следовать за ним. Мы шли в ту сторону, куда увезли старика, в его офис.

Гости из зала наблюдали за нашим передвижением в полной тишине. Когда началась драка, там случился форменный переполох.

Идя по коридору, Сергей быстро бросил несколько фраз, адресованных мне:

– Я очень рад снова видеть тебя. Прости за то дурацкое представление. Мне нужно было немного подумать.

Я усмехнулась, не веря его словам, и иронически произнесла:

– Опасные у тебя мысли, Баранов. Они причиняют вред не только тебе самому, но и окружающим, – решила его окончательно добить. – И, вообще, много думать вредно.

Он ничего не ответил, лишь продолжал идти, сурово сдвинув брови.

– Мне снова приходится умолять тебя объяснить, куда же мы направляемся в данный момент? – Я схватила его за плечо, резко остановила и развернула к себе лицом. – Будем грабить и убивать старика?

– Это не смешно. – И действительно, Сергей был как никогда серьезен. – Я думаю, он причастен ко всем этим покушениям на меня…

Мой друг – не подумайте, только друг! – отвернулся и продолжал идти, бормоча что-то на ходу. Когда это его речь стала такой невнятной? – задавала я себе вопрос.

– …Но я не верю, что это всего лишь личная месть. Если так, значит, он решительно сошел с ума, бесповоротно.

Мы распахнули дверь и ворвались в кабинет. Нас уже ждали. Двое телохранителей выдвинулись вперед, подобно двум створкам крепостных ворот, закрывая собой инвалида. Но Баранов, недолго думая, ударил ногой одного из них в пах. Тот, согнувшись от обжигающей боли, упал на колени. Другой схватил Сергея за горло, но получил от меня рукояткой пистолета в лицо. Из-под ладоней, которыми он прикрывался, засочилась кровь из сломанного носа. Потом он попытался выхватить свой пистолет. Когда же оторвал руки от своего лица, я увидела, что серьезно покалечила ему фасад. Прострелив бедро, отшвырнула от него, уже валявшегося на полу, извергающего проклятья и хватающегося теперь за ногу, ствол.

Сергей подошел к старику и, наклонившись, выдавил из себя с презрением к немощному старцу:

– Что, уже и не мечтал меня увидеть? А вот он я – живой и здоровый.

Тот плюнул Сергею в лицо. Тогда Баранов с силой оттолкнул коляску от себя. Она, откатившись, встретила на своем пути препятствие в виде рабочего стола. Встретила – это мягко говоря. Она впечаталась в него. Голова этого древнего бедняги откинулась назад, как у тряпичной куклы, и едва совсем не оторвалась. Он не проронил ни звука. Затем улетел вместе со злополучной коляской в стену. Сергей рвал и метал в приступе бешенства.