Текст книги "Миром правит случай"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Простите, я, наверное, ошибся, – Николай Александрович попятился назад.

– Нет-нет, вы не ошиблись, – разуверила я его. – Проходите, вас здесь ждут.

Селезнев переступил через порог, оглядел номер и, остановив свой взгляд на двери в ванную комнату, уточнил:

– Валерий там?

Я неопределенно мотнула головой, после чего сказала, указав рукой на кресло:

– Присаживайтесь, пожалуйста!

– Простите, я, вероятно, не вовремя. Просто я подумал, если Валерий пробудет здесь лишь до двенадцати, то мы толком не успеем пообщаться. Мне как-то не пришло в голову, что он будет здесь не один, – Николай Александрович прищурился, пытаясь понять, кто я такая.

Меня не слишком бы удивило, если бы он принял меня за работницу сферы интимных услуг. Жгуче-черный парик и яркий макияж хоть и делали меня издалека похожими на Дашу, но вблизи создавали совсем не тот имидж, какой бы мне хотелось иметь в данный момент. Я просто не успела снять парик и стереть хотя бы губную помаду алого цвета.

– Дело в том, – медленно начала я, – что Малкина здесь вообще нет и не было. Это я пригласила вас сюда для приватного разговора.

– Что? Как это «не было»? – не поверил мне Селезнев. – Он приходил ко мне домой и разговаривал с моей невесткой. Здесь, в гостинице, мне подтвердили, что Валериас Малкиньш, гражданин Латвии, проживает в шестьсот двенадцатом номере, и выписали пропуск. Все-таки я перепутал номер.

Николай Александрович поднялся с кресла, прошел к двери, открыл ее и взглянул на цифры.

– Вернитесь, пожалуйста, – попросила я. – Я вам сейчас все объясню.

Селезнев закрыл дверь, подошел ко мне на расстояние одного шага и, глядя мне прямо в глаза, осведомился:

– Вы кто? Что вы сделали с Малкиным?

– Я частный детектив. Что касается Малкина, или по-латышски Малкиньша, то я просто использовала его имя, чтобы заманить вас сюда, – достаточно откровенно ответила я. – Николай Александрович, вам угрожает смертельная опасность, и я считаю, что вы должны об этом знать.

– Я вам не верю, – бывший следователь отвел на секунду взгляд в сторону и снова уставился мне прямо в глаза.

– Во что именно вы не верите? В то, что я частный детектив, или в то, что вам угрожает опасность? – уточнила я.

– Ни во что не верю, – признался Селезнев. – Лучше вам сразу рассказать, к чему весь этот фарс. В противном случае я позову администрацию отеля и полицию.

– Ну, администрацию я не боюсь, да и полицию тоже. Насчет фарса… Я бы отнесла мой спектакль к другому жанру. В сущности, смешного здесь очень мало. Вас заказали!

– Да кому я нужен? Я уже не работаю в Следственном комитете, – сообщил мне Николай Александрович.

– Я в курсе.

– Да? И что еще вы обо мне знаете?

– В молодости вы увлекались альпинизмом, так же как Валерий Малкин и Вячеслав Бочаров.

– Так, я, кажется, догадываюсь, откуда ноги растут. Это Сергей все не может успокоиться… Что же он сам не захотел со мной встретиться и прислал вас?

– Он меня к вам не присылал. Поскольку у нас с вами, Николай Александрович, все-таки завязался разговор, может быть, мы продолжим его сидя?

– А знаете, вы меня заинтриговали! – Селезнев сделал несколько шагов назад и опустился в кресло. Я же взяла с тумбочки табличку с надписью «Не беспокоить», повесила ее с другой стороны двери, чтобы горничная не помешала нашему общению, а потом присела на диван. Николай Александрович заметил: – Вы не представились.

– Полина Андреевна, – отрекомендовалась я для солидности.

– Ну что ж, Полина Андреевна, я вас внимательно слушаю, – в голосе Селезнева слышалась неприкрытая ирония. Он дал понять, что не слишком-то верит мне, но готов выслушать меня, так, из чистого любопытства.

– Недавно вышла книга Михальцова «Белые склоны». Вы являетесь прототипом одного из ее героев, не так ли?

– В некотором роде.

– Герой повести Уткин из чувства ревности замышляет избавиться от Большакова, но случается так, что по его вине погибает другой человек, Овчаров, – напомнила я сюжет.

– Это фантазия автора, – пояснил мне Селезнев. – В горах, знаете ли, не до амуров было. Там каждый день, каждый час для любого мог стать последним… Но вы склонны стопроцентно отождествлять меня с Уткиным, а потому считаете убийцей, не так ли?

– Если бы вы были убийцей, то не обрадовались бы приезду Валерия и не пришли бы сюда.

– То есть это был тест? – догадался Николай Александрович.

– Можно сказать и так, – кивнула я.

– Кто же тогда тот человек, который приходил ко мне домой? Каким образом в этом номере зарегистрировали Малкиньша?

– Человек с латышским именем и прибалтийским акцентом – актер. Что касается второго вашего вопроса, то я позволю себе не отвечать на него. Это моя маленькая профессиональная тайна. Мне нужно было встретиться с вами с глазу на глаз, и я предпочла такой вариант. Простите меня за эту вольность, – я попыталась расположить к себе собеседника.

– А вы не подумали, что у стен тоже могут быть уши? – Бывший следователь обвел глазами просторную комнату.

– Подумала, поэтому я проверила здесь все, – я кивнула на лежащий на кровати детектор, который не успела убрать, – на предмет прослушивающих устройств и беспроводных камер. Здесь все чисто.

– Надо же, какая вы предусмотрительная! – с непонятной мне иронией заметил Селезнев.

– Мне показалось, что вы пока не въехали в серьезность ситуации, в которую попали.

– Вы о том, что меня заказали? Полина Андреевна, за время своей работы следователем я столько угроз в свой адрес слышал! Но ни одна из них не воплотилась, – Николай Александрович застыл с озадаченным лицом. Вероятно, он только сейчас начал понимать, что все это не розыгрыш.

– Вот как раз на одном из уголовных дел, которые вы вели, я хотела бы подробнее остановиться. Это ведь вы расследовали обстоятельства гибели Алены Дроновой, не так ли? – Я заметила, что Селезнев напрягся.

– Это не является сколько-нибудь большой тайной, – мой собеседник скосил глаза влево.

– То, что вы были следователем по этому делу, разумеется, не тайна. Но вот к какому выводу вы пришли… – я многозначительно замолчала.

– Смерть Дроновой – трагическая случайность.

– Это официальная версия. Но была еще и другая, которую вы оставили при себе. Николай Александрович, вы догадались, что Сергей вытолкнул свою девушку из окна, но скрыли улики от следствия. Будь на его месте кто-то другой, вы поступили бы иначе, но Бочаров – сын вашего погибшего друга. Вы не захотели портить парню жизнь, не так ли?

– Это все ваши домыслы, – произнес бывший следователь, сцепив руки в замок.

– Тогда почему Сергей заказал вас?

– Так это он? – растерянно уточнил Селезнев. – Нет, этого не может быть!

– Почему не может? Вы – единственный, кто знает, что он убийца. Пока вы живы, есть вероятность того, что об этом узнает кто-то еще, а Бочарову бы этого не хотелось, – я догадалась об истинных мотивах моего заказчика только сейчас и с ходу их озвучила.

Николай Александрович не спешил как-то комментировать мои слова, он анализировал их, пытаясь понять, возможно ли такое. Я не мешала его мыслительному процессу.

– Ну хорошо, – наконец-то заговорил Селезнев, – допустим, Сергей слетел с катушек и решил сделать то, о чем потом всю жизнь будет жалеть. Но как вы об этом узнали?

– От того, кому он сделал заказ, – это была первая неправда, точнее, полуправда, которую я позволила себе, общаясь с Николаем Александровичем. Я пока не могла открыть ему все свои карты.

– Так, и сколько вы хотите за эту информацию? – поинтересовался он после некоторой паузы.

– Вы удивитесь, но я сообщила вам это не из меркантильных соображений.

– А для чего же?

– Чтобы спасти вас.

– И зачем вам это надо? Вы же меня совсем не знаете! Может, я отпетый негодяй? Вдруг Михальцов, – Николай Александрович лукаво прищурился, – описал в своей третьей книжке все так, как было на самом деле?

– Если бы Михальцов-Мишин видел, как Селезнев-Уткин подпиливает трос, то тогда бы вы по окончании похода отправились прямиком в следственный изолятор, а не вернулись бы в Горовск и не продолжили бы учебу в юридическом институте. У меня, знаете ли, тоже диплом юриста, так что мною движет, если хотите, корпоративная солидарность.

– Вы дипломированный юрист, а я, признаться, принял вас вначале за…

– Представительницу древнейшей профессии, – продолжила я, потому что Николай Александрович начал было, но так и не рискнул озвучить свои первоначальные догадки.

– Простите, – повинился передо мной Селезнев.

– Я не обиделась, тем более этот антураж, – я сняла парик, – нужен был мне для конспирации. Николай Александрович, у меня есть к вам предложение. А почему бы нам не сымитировать вашу… преждевременную кончину?

– Шутите?

– Нет, это серьезное и хорошо обдуманное предложение. Собственно, именно ради него я вас сюда и вызвала.

– Полина Андреевна, давайте не будем заигрываться! – одернул меня бывший следователь.

– Вы так и не поняли, что все это не игра, а жестокая реальность.

– Допустим, меня заказали, Сергей заказал. Этот замысел, его замысел, открылся. Зачем же идти у кого-то, у него, – Селезнев пытался заставить себя поверить в то, что говорит, – на поводу?

– Другого выхода просто нет.

– Должен быть, – Николай Александрович не утратил оптимизма.

– Сначала я думала, что вообще нет никакого выхода, но потом нашла этот – инсценировка вашей смерти. – Я заметила в глазах своего визави все тот же протест. – Ну хорошо, давайте вместе поищем альтернативный вариант вашего спасения.

– Если вы узнали об этом заказе, то знаете, кто киллер. Надо попросту его остановить.

– Если вы подумали, что этот киллер находится в розыске или хотя бы имеет за плечами отсидку, то вы ошиблись. Он – не профессионал. Если он откажется от выполнения заказа, то пострадают два других человека, заложника.

– Я просто не верю своим ушам. Бочаров взял заложников? – Селезнев смотрел на меня, ожидая опровержения.

– Увы, это так, – не оправдала я его ожиданий.

– Это моя вина, – признался Николай Александрович. – Я должен был сразу передать то дело другому следователю, но я не сделал этого. Сначала я искренне верил в то, что Сергей ни при чем. Когда возникли подозрения, я надеялся, что они не оправдаются. А потом, когда нашлись улики, подтверждающие, что Бочаров был в тот день у Алены, я понял, что именно от меня зависит судьба сына моих близких друзей. Вы должны меня понять – я знал Сережку с самого рождения, они с моим Игорем друзьями были. Разве я мог своими руками отправить Сергея на зону? Дронову все равно ведь уже было не вернуть. Я заставил себя поверить в то, что все произошло случайно, что Алена просто вывела его из себя своими необоснованными капризами…

– Что значит «необоснованными»? Она же была беременна, вероятно, гормоны бушевали, – заметила я ради продолжения разговора.

– Срок был небольшим. Сергей утверждал, что он не знал о том, что Алена ждет ребенка, а если бы знал, то проявил бы к ней снисходительность… Я не остановил его тогда, значит, надо остановить его сейчас, – Селезнев задумался. – Бочаров откажется от своих намерений, но не по своей воле, а потому что окажется в СИЗО, а потом и на зоне. Можно попытаться возобновить то дело…

– Вы готовы признаться, что сокрыли улики против Бочарова? – с недоверием осведомилась я. – Вижу в ваших глазах отрицательный ответ. Все правильно, после крайне неприятной истории вашего увольнения это будет похоже на мазохизм.

– А если тот, кому он заказал мое убийство, обратится в полицию?

Я подумала, что не смогу толком объяснить правоохранительным органам, почему Сергей обратился именно ко мне. Рассказывать в полицейском участке, что я взвалила на свои хрупкие женские плечи нелегкую миссию современного Робин Гуда, мне как-то совсем не хотелось.

– Доказательств, что к киллеру поступил такой заказ, нет. Явного мотива убивать вас у Бочарова тоже не имеется. Разве что месть за смерть отца? – размышляла я вслух. – Только художественный вымысел быстро раскроется.

– Да, пожалуй, это дело не имеет судебной перспективы, – был вынужден согласиться со мной Селезнев. – Но то, что вы, Полина Андреевна, предлагаете, тоже не вариант. Допустим, Бочаров увидит фотографии с моим «трупом» и поверит в то, что это не инсценировка. Что дальше? Не уходить же мне в подполье до конца своих дней? А как ко всему этому отнесутся мои близкие? Я не говорю уже о том, как мне противна мысль о том, что этот щенок будет праздновать свою победу. Его надо остановить, а не потакать его бредовым идеям. Между нами говоря, он с детства проявлял некоторые странности в поведении. Сначала я думал, что это – следствие того, что парень растет без отца, потом все списывал на переходный возраст. Затем на время учебы в институте в другом городе Бочаров выпал из зоны моего внимания. И тут эта история с погибшей девушкой…

– А что это были за «странности», о которых вы упомянули? – полюбопытствовала я.

– Наверное, я слишком деликатно выразился, – поправил себя Селезнев. – Было бы правильнее сказать «проявлял признаки жестокости». Он учился в начальной школе, когда вместе со своим одноклассником купил в зоомагазине хомяков и пустил их на съедение двум кошкам. Мало того что пацаны, посмеиваясь, комментировали, как два голодных перса ловят и пожирают несчастных, так они еще и снимали это на камеру.

– Зачем?

Вместо ответа Селезнев лишь пожал плечами и продолжил свой рассказ:

– Мы встречали очередной Новый год у Бочаровых. У нас была традиция – делать друг другу пожелания, а через год подводить итоги, у кого что сбылось. Антонина включила видеомагнитофон, вставила кассету, но вместо записей с прошлого Нового года там оказалась запись той травли. Тоня готова была сквозь землю провалиться. А Сергей даже ничуть не смутился.

– Жестокое развлечение, – прокомментировала я услышанное.

– А лет в тринадцать или четырнадцать, я точно не помню, Сергей подбил своих одноклассников закрыть в раздевалке, где дети переодевались после последнего урока физкультуры, одного мальчика.

– Зачем? – опять-таки поинтересовалась я.

– Они все нормативы сдавали, а тот паренек принес какую-то липовую справку. В те времена мобильные телефоны были не у каждого, у того мальчика, в частности, не было. Вечером, когда он не вернулся домой, его родители стали обзванивать друзей сына, учителей, одноклассников. Кто-то из последних раскололся. Родители пропавшего мальчишки вызвали милицию и пошли в школу. Пацан действительно сидел в душной, темной комнате без окон. Выяснить, чья это была инициатива, оказалось нетрудно – дети единогласно показывали на Бочарова. Антонину вызвали в школу, грозились поставить Сергея на учет в милиции, но она смогла каким-то образом уладить конфликт с родителями пострадавшего мальчика. Сергею не только все сошло с рук, но он еще завоевал себе в школе репутацию борца за справедливость. С ним даже старшеклассники стали здороваться за руку, а девчонки начали забрасывать его «валентинками». Мой сын Игорь в той же школе учился, только двумя классами младше, так что от него я об этом и узнал.

– Я уже не раз убеждалась, что одна безнаказанность порождает другую. Стоит ли удивляться, что он решился на убийство, к тому же не одно? И ситуация усложняется тем, что дядя доверил ему руководство своим ЧОПом.

– Руководство? – удивленно переспросил Селезнев. – Он же работал в «Грифе» системным администратором.

– У Ферапонтова какие-то проблемы со здоровьем, и он временно сделал своего племянника исполняющим обязанности директора ЧОПа.

– То у есть у него в подчинении порядка пятидесяти бойцов, а то и больше? Это каких же дел он может натворить? – Николай Александрович оценил масштабы грозящей городу катастрофы. – Допустим, чисто теоретически я соглашусь на ваш вариант. Что это даст?

Я давно ждала этого вопроса, поэтому без промедления стала делиться с Селезневым своими соображениями. Он слушал меня очень внимательно, периодически задавал вопросы, делал свои замечания. Мне казалось, я смогла убедить своего собеседника в том, что инсценировка его смерти – единственный способ выхода из создавшегося положения. Но он продолжал обдумывать услышанное после того, как я замолчала. В комнате повисла напряженная тишина, которую неожиданно прорезал звонок стационарного аппарата.

– Алло! – ответила я.

– Полина, здравствуй! Я хотел спросить, наш гость из Риги будет съезжать, или ему продлить пребывание? – уточнил Соколов.

– Пока не знаю.

– Хочу заметить, что у нас расчетное время – полдень. Так что на раздумья осталось пятнадцать минут.

Я взглянула на Селезнева и подумала, что нам, скорее всего, придется еще не раз встречаться, поэтому сказала:

– Продлевай. Оплату я внесу чуть позже.

– Полина Андреевна, – обратился ко мне Николай Александрович, когда я повесила трубку, – я пока не готов дать вам окончательный ответ. Мне надо еще подумать.

Мне показалось, если бы не Сашкин звонок, то Селезнев бы согласился на мое предложение. У него появилась лишняя минута для размышлений, и она оказалась не в мою пользу.

– Понимаю, непросто согласиться на собственные похороны, даже если они будут ненастоящими. Надеюсь, вы не станете слишком уж затягивать с ответом?

– Нет, я постараюсь в самом скором времени известить вас о своем решении. Каким образом я могу это сделать?

Я назвала ему номер своей «серой» симки. После этого я сняла с двери табличку «Не беспокоить» и бросила ее на кровать, затем закрыла дверь на ключ. Когда мы спустились на первый этаж, Селезнев пошел на выход, а я отправилась к Соколову, чтобы уладить с ним все формальности.

* * *

Зайдя тихонько домой, я на цыпочках прошла через холл, стала бесшумно подниматься по лестнице и увидела через открытую дверь гостиной рококо Аришу, дремлющего в кресле. Спустившись, я так же тихо зашла туда, закрыла за собой дверь и потрепала деда по плечу.

– А, это ты, Полетт? – встрепенулся Ариша. – Как все прошло?

– Селезнев пока колеблется. Он взял время на раздумья, но я надеюсь, что он в конечном итоге примет правильное решение. А как дела у тебя?

– Я периодически включаю в своей комнате запись, которую мы вчера с тобой сделали.

– Значит, Бочаров думает, что у тебя плохо с сердцем, – я три раза постучала по ножке дубового стола, за которым сидела, – а я суечусь вокруг тебя?

– А что тут еще можно подумать? – улыбнулся Ариша. – Как ты считаешь, не пора ли мне уже «выздороветь»? Я ведь столько таблеток выпил под твоим напором!

– Дедуля, может, ты «поболеешь» до конца дня? – попросила я своего прародителя. – Уж больно мне не хочется снова ехать в город и создавать видимость кипучей работы!

– Вообще-то в мои планы не входило весь день торчать дома, – заметил Ариша. – Мы со Злобиным собиралась сегодня культурно отдохнуть…

– Крупная игра намечается? – догадалась я.

– Да, как обычно, по субботам. Я уже договорился с Денисом, он по пути заедет за мной. Думаю, охранник не заметит меня на заднем сиденье злобинского «Лексуса», там ведь тонированные стекла.

– Не буду мешать твоим планам. Только давай наговорим на диктофон новых фраз, чтобы создать впечатление, что ты все еще хвораешь, а я не отхожу от твоей постели.

– Идет!

После обеда я включила свой мобильник, и оператор прислал мне эсэмэску о том, что один абонент звонил мне одиннадцать раз. Разумеется, этим абонентом был Бочаров. Минут через пять после того, как заработал мой сотовый, он позвонил мне в двенадцатый раз.

– Алло! – ответила я.

– Ну и как это понимать! – крикнул Сергей. – Долго ты еще будешь со своим стариком возиться?

– Пока ему не станет лучше.

– Отправь его в больницу, и вся недолга! – посоветовал мне Бочаров. – Что ты с ним носишься, как с маленьким ребенком? Поешь супчику… выпей таблеточку… Тебе самой не надоело, нет?

– Не надоело! Ариша – самый близкий мне человек. У него, кроме меня, тоже никого нет. Кто же будет о нем заботиться, если не я? Он на дух не переносит больницы. Впрочем, тебе меня не понять, – горько усмехнулась я. – Милосердие – это не твой конек.

– В этом ты права. Не мой, – ничуть не стесняясь, подтвердил Бочаров. – Ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры. Тебе сегодня пришлют отрезанные «запчасти». Взглянув на них, я думаю, ты пересмотришь свои приоритеты.

– Значит, так, сегодня ты пришлешь мне доказательства того, – в ультимативной форме заявила я, – что с Люсей и Васей все в порядке. Если с ними что-то случится, то я сразу же остановлю работу над нашим проектом! Понял меня?

– Не смей ставить мне условий! – рявкнул Сергей и сразу же отключил связь.

Где-то внутри меня стала подниматься волна тревоги. Она подкатила к горлу, затрудняя дыхание. Неужели из-за меня пострадают ни в чем не повинные люди? Неужто у Бочарова хватит решимости сделать их инвалидами? Скорее всего, хватит. Он ведь с детства проявлял жестокость по отношению к животным, одноклассникам. Он лишил жизни девушку, которая ждала от него ребенка. Он заказал друга своей семьи только лишь потому, что тот узнал его страшную тайну. Так что отрубить пальцы у бомжей – для него сущий пустяк… Самым безнадежным в этой ситуации было то, что я не могла ничего предпринять, дабы их спасти. Допустим, я найду способ заявить в полицию, что на территории бывшего деревообрабатывающего комбината держат заложников. Патруль приедет туда и найдет двух бомжей. И что с того? Бочаров как-нибудь выкрутится, скажет, что они сами проникли на объект, который охраняют его бойцы. После того как стражи правопорядка отпустят Люсю с Васей на все четыре стороны, Сергей придумает новое средство воздействия на меня. Кто это будет – Ариша, Алинка, Женька? Больное воображение Бочарова может дерзнуть даже на то, на что у меня не хватит фантазии. Я поняла, что нет никакого смысла раскачивать ситуацию, заявляя в полицию о похищении бомжей. Напротив, надо сделать вид, что я напугана перспективой получить отрубленные пальцы заложников. Почему бы не сымитировать несколько телефонных звонков, создающих впечатление того, что я, даже находясь дома, предпринимаю усилия для выполнения заказа?

– Толя, привет! Скажи, ты можешь достать мне план коммуникаций Сологубовки? Ну какая разница, зачем мне это надо? Дачу хочу себе купить там. Да не проблема! Я заплачу столько, сколько ты скажешь. Только в понедельник? Ладно, меня это устраивает. Да, и особо никому не трепись об этом. Все, пока!

– Полетт, принеси мне водички, – страдальческим голосом попросил Ариша.

– Сейчас, дедуля, – я зашла в его комнату и увидела, что он, преисполненный азартными надеждами, застегивает свой френч. – Вот, попей!

– Спасибо, внученька. Что бы я без тебя делал?

– Ариша, а может быть, все-таки вызвать врача? – спросила я, подмигивая деду.

– Ты хочешь, чтобы меня забрали в больницу для опытов? – обиженно произнес мой прародитель.

– Ну почему же сразу «для опытов»? Тебя там обследуют, назначат лечение…

– И залечат вусмерть! Нет, я уж лучше, как обычно, отлежусь денек-другой дома, и все пройдет само собой, – страдальчески говорил дедуля, стоя перед зеркалом и старательно причесывая свою бородку.

– Как знаешь. Если что, зови. Мне надо поработать.

– Хорошо.

Мы с Аришей тихонько вышли из его комнаты, спустились на первый этаж и остановились около окна. Когда напротив нашего коттеджа притормозил «Лексус» Злобина с водителем за рулем, я беззвучно открыла дверь и выпустила деда из дома. После этого я поднялась к себе и сделала еще один звоночек, естественно, понарошку.

– Катя, привет! У меня есть к тебе одна просьба, только пообещай мне, что никому не расскажешь об этом. Ты ведь по адресам в форме ходишь? А мне одолжить ее на вечерок сможешь? Понимаешь, я в самодеятельном театре играю. Потому что я не хочу, чтобы весь наш класс пришел на спектакль. Нет, Алинки там тоже не будет. Ты одна знаешь, что я решила испытать себя на сцене. Нет, не сегодня, на той неделе. Я тебе потом еще позвоню. Пока!

Бочаров оценил мои скромные потуги, выполнив условия моего ультиматума. Он позвонил мне и дал послушать голоса Люси и Васи, которые были бодры и веселы.

– Ну что, я твое условие выполнил, – самодовольно произнес Сергей. – Твои приятели здесь живут, как на курорте, – о пропитании и о крыше над головой заботиться не надо.

– Сам поезжай на такой курорт, – съязвила я и повесила трубку.

Остаток дня я занималась тем, что включала на полную громкость диктофон, создавая впечатление, что дед все еще лежит в постели, а я ухаживаю за ним. А тем временем Ариша демонстрировал в подпольном казино свой талант оставлять партнеров без денег…