Текст книги "Эти проклятые доллары"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Ой, Танюша, не могу тебе сказать ничего определенного, темные тут какие-то дела…

Маркин допил уже бутылку и явно намеревался заказать еще одну.

Увидеть его сползшим под стол через полчаса в мои планы никак не входило. Надо было любой ценой вытянуть из него то, что он знал, но даже по пьяной лавочке предпочитал мне не рассказывать.

И тут в мою слегка захмелевшую от шампанского голову приходит до смешного элементарная, но тем не менее здравая мысль: надо Вовика затащить в укромное спокойное местечко. А таким местечком может быть сейчас только мой дом. А уж там заставить его тем или иным способом развязать язык как следует.

– Володя, может, мы немного подышим свежим воздухом, а потом, ну, например, зайдем ко мне домой на чашечку… чего-нибудь?

Вова внимательно посмотрел на меня и задал вполне трезвый и уместный вопрос:

– А твой муж?

– Так ведь я, увы, не замужем…

– Вот это да! Что, и не хочется?

– Смотря чего «хочется»…

– Ну, вот… детишки там, мужнины носки, супружеский долг, борщи и котлеты…

– Заманчиво, конечно, но я еще подожду. Не старуха ведь, ага?

– Все, Танечка, пошли гулять, а потом… чаи гонять…

Только выйдя из «Орфея», я сообразила, что у меня дома сидит Алинка, и мое появление с поддатым дядей Вовой вызовет у нее как минимум удивление. Я извинилась, попросила Маркина подождать три минутки: мол, вернусь в «дамскую комнату». Сама же влетела в кабинет директора только что покинутого нами заведения и, ослепительно улыбнувшись, попросила у этого упитанного лысоватого дядечки разрешения срочно позвонить.

Ясное дело, он не мог отказать, улыбнулся и развел руками, потом отошел к окну и сделал вид, что разглядывает улицу.

Я набрала свой домашний номер и, услышав знакомый голос девочки, сказала ей как можно спокойнее:

– Алина, солнышко, скоро маму я найду, не волнуйся. Хочешь сходить погулять? Да? Ну, возьми у меня в вазе на тумбочке ключи, отопри квартиру, и будет лучше, если ты не станешь болтаться по улицам (это может быть опасно!), а пойдешь в гости к какой-нибудь школьной подруге – помнишь, ты мне говорила, что вы иногда встречаетесь по воскресеньям? К Ире, да? Она ведь недалеко живет? Ну и замечательно. Только к шести часам вечера обязательно возвращайся. Я буду тебя ждать, возможно, уже вместе с мамой.

Я поблагодарила хозяина кабинета, глянула на часы – был полдень – и почти бегом вылетела на улицу, где Маркин в нетерпении нарезал круги возле ресторанной двери. Надо до вечера так много успеть!

Без всяких церемоний я подхватила пьяненького Володю под руку и стала ловить машину. Через двадцать минут я открывала ключом дверь своей квартиры, куда Маркин ввалился с возгласом:

– Ну вот я и в «Хопре»!

Глава 3

Откровенно изнемогающий от переполнившей его страсти (подогретой водкой), Вова набросился на меня прямо в коридоре и начал срывать одежду.

Я так, честно говоря, не больно-то люблю, поэтому сделала герою-любовнику несильный удар коленом в область паха. Это движение мигом остудило его пыл, и, по-моему, он даже начал обижаться.

– Володя, мы же нормальные взрослые люди, а не юнцы какие-то в кустах! Иди, прими душ, потом я… А спальня у меня направо.

А сама тем временем пошла на кухню и, встав на табуретку, полезла в шкафчик. На самой верхней полочке у меня хранился набор экстрактов, которые мне привезла хорошая знакомая из Индии.

Собственно, я хотела привести Вову в человеческое состояние и слегка сбить его кобелиный пыл. Экстракты были совершенно безвредны для здоровья, прием двух-трех капелек, скажем, настойки «шакти» заменял полуторачасовую медитацию над индивидуальной мандалой и включал особые центры, которые активизировали интеллектуальный потенциал – на некоторое время, конечно.

Поговаривали даже, что эти экстракты принимают шахматисты во время мировых чемпионатов, но я этому не очень-то верю.

Итак, я сварганила чудодейственный эликсир и налила его в рюмку синего хрусталя.

Вова же решил, что это какой-нибудь ликерчик и выпил содержимое залпом. Оценивающе смакуя жидкость, он удовлетворенно кивнул, а потом вдруг уставился в потолок и надолго замолчал.

Я поначалу даже испугалась – не стало ли ему плохо. Но Маркин вдруг внимательно посмотрел на меня – так, словно видел впервые в жизни, и проникновенно произнес тихим спокойным голосом:

– Знаешь, я что-то сегодня усталый. Давай лучше просто посидим. Что-то в тебе есть такое, особенное. Ну я, блин, просто не знаю. Бабу снять легко, трахнуть еще легче, а вот поговорить…

Ого! Вот, оказывается, какие возможны парадоксальные реакции с экстрактом «шакти».

Наверное, это у них в Индии можно просчитать до стопроцентной вероятности действие подобных препаратов. А у нашего народа, вскормленного на других продуктах и вспоенного, так сказать, на иной влаге, преимущественно местного ликеро-водочного завода, возникают и такие странные для нормального мужчины желания – просто поговорить…

Я решила использовать представившуюся мне возможность на полную катушку, тем более что действие препарата было ограничено по времени.

Осторожно, издалека я начала приближаться к интересующему меня вопросу:

– Слушай, как ты можешь жить с такой женой, это же катастрофа какая-то!

– А я и не собираюсь больше, – меланхолично произнес Вова. – Теперь мне все вдруг стало ясно. Завтра иду на развод подавать, а потом с тобою – в загс.

– Шутишь! Ты у меня хоть бы спросил. И потом: а как же Леночка-секретарша, с которой ты тоже собирался совместно слушать марш Мендельсона?

– Кто это тебе сказал? Чушь какая!

– Твоя супружница Луиза. Кстати, завтра она в обед идет твоей Леночке голову отрезать. А вечерком тебя холодцом попотчует…

– Да пусть они хоть живьем сожрут друг друга, мне сейчас как-то не до этого… Хорошо так, пусто, спокойно… Как в раю.

– И любимый дружок Славик тоже стал не нужен? – тут же спросила я.

Видимо, бизнес все же более волновал Вову, нежели отношения с противоположным полом. Маркин сразу же оживился и помрачнел.

– Сволочь он, а не друг, – со злобой выкрикнул Вова и потянулся за сигаретой.

– Чего это ты вдруг так про Славика начал? – деланно изумилась я. – Мне он всегда казался порядочным человеком…

– «Пор-рядочным!» – передразнил меня Володя. – Он нас всех ограбил и «кинул»!

– Да не может быть! – продолжала удивляться я. – По-моему, он на такое не способен.

– Еще как способен! Ты только никому лишнего не болтай, а я тебе сейчас расскажу, чтобы ты успокоилась насчет Славы (про его Олю разговор отдельный). Думаешь, чего это он так спешно в бега ударился к немецким дружкам? Знал, что нам писец приходит. А знаешь почему? – Володя нервно курил сигарету и, казалось, окончательно пришел в себя, но по инерции продолжал начатый разговор: – Да потому, что мы обязаны вернуть охеренный кредит, а денежки накрылись. Причем элементарно. Мы на них купили огромную партию дорогостоящих лекарств там, у немчуры. Ну, на таможне груз, естественно, тормозят, шмонают по полной программе и находят… Что ты думаешь? Наркотики! Какая-то сволочь воспользовалась нами, чтобы переправить их сюда… Весь контейнер тут же арестовывают, пока идет следствие, а мы сидим в большой и толстой попе…

– Ну а Слава-то что делает в этой ситуации? – спросила я.

Этот вопрос я задала больше для порядка. Мне уже все стало ясно.

– Эта сволочь, пока мы с Плющом мотались на границе со злополучным контейнером, выгреб все деньги из кассы и из банка, по нашим прикидкам, что-то около двухсот тысяч баксов… Когда мы с Плющом вернулись в Тарасов, Славика уже и след простыл… Сказал только Ленке, что по делам в Германию отъедет, вот и все дела…

– Что это ты все о грустном да о делах! Деньги еще наживутся, а может, у Славика совесть проснется (тут Вова скептически хмыкнул). Давай еще немножко выпьем, я вспомнила, что у меня в баре есть коньячок.

Маркин был в восторге от сей немудреной идеи и вскоре с моей скромной помощью выхлестал почти всю бутылку, начисто забыв о негодяе-шефе. Новая порция алкоголя круто легла на экстракт «шакти», и через минуту Володя уже мирно посапывал, раскинувшись на кровати.

А я приступила к делу.

Свела вместе две Вовиных руки и защелкнула на них наручники.

Затем извлекла другое полицейское чудо – изящные хромированные браслеты, чтобы заковать ноги. Вскоре и ноги безмятежно дрыхнущего Маркина были приведены в нужное мне состояние.

Гуманно решив, что мужику лучше дать проспаться, я села в кресло, закурила и стала думать:

«Исчезновение Ольги явно связано с коварным бегством Славика, и похоже на то, что это его заместители где-то держат мою подругу и выпытывают у нее местонахождение набитого долларами шефа».

На часах было уже больше двух, до прихода Алины оставалось не так уж много времени, и я вскоре намеревалась Маркина растолкать. Пока же отправилась на кухню и сделала себе кофе с парочкой бутербродов. Под конец своей скромной трапезы я чуть не подавилась куском хлеба с сыром: из комнаты раздался нечеловеческий вопль:

– А-а бля-а-а!!!

Да, судя по всему, Вове не понравилось то состояние, в котором он себя обнаружил. Но ничего, со всеми случается.

Я не торопясь допила кофе и вошла в комнату. Маркин, увидев меня, перестал вопить и широко открытыми глазами, где читалось, мягко говоря, недоумение, уставился на мою безмятежную физиономию.

– Зачем же так кричать, Владимир Федорович, – укоризненно заметила я, – менты все равно не приедут, а вот соседи сбегутся. Нужны они здесь?

– Ты, ты… Что, блин, за шутки с похмелья… Я садомазохизма с детства терпеть не могу! У меня сейчас крыша набок съедет от таких приколов! Развяжи, тьфу, расцепи… мать твою!

Маркин начал дергаться и извиваться, а учитывая то, что был он, ко всему прочему, в чем мать родила, – зрелище получалось трагикомичнейшее.

– Володя, как только ты сообщишь мне местонахождение моей подруги Ольги Матвеевой, и я это проверю, ты немедленно получишь вожделенную свободу и даже литр холодного пива на опохмел души.

– Да не знаю я, где это твоя Ольга, угребла, наверное, «за бугор» вслед за этим козлом! Отпусти… хоть ноги, сука ты ментовская… я в сортир хочу.

– Готова ухаживать за тобой, как преданная медсестра, приносить и уносить судно, не принимая во внимание грязные оскорбления неблагодарного хамоватого больного. Но браслеты с тебя не сниму, пока не скажешь, что вы сделали с Ольгой. И все же, пока я не одолжу на денек-другой судно в ближайшей больнице, постарайся не обмочить мою любимую кроватку.

Произнеся эту тираду, я с достоинством повернулась и направилась к двери.

– Стой! – В голосе Маркина явно сквозила нерешительность. С одной стороны, он осознал, что я не шучу, с другой – не знал, какие его ждут последствия, если он проболтается. – Ты, вообще, кто такая?

– Вот, вот, Владимир Федорович, откровенничаете с малознакомой дамой, даже не удосужившись выяснить о ней хоть самое элементарное, кроме имени. Все вы, кобели, такие! – Я горько вздохнула.

– Ну, так скажи, ты – кто? – Он опять нервно задергался.

– Я? Я – Татьяна Иванова, частный детектив, к вашим услугам!

– Это Штирлиц, что ли, или, как его там… Мегрэ с сиськами? – он хохотнул.

– Да, пропил ты, Вова, остатки интеллекта. Последний школьник-двоечник и то знает, что Штирлиц был разведчик, а не детектив. А относительно Мегрэ с сиськами… Ну-ну. Хамство наказуемо. Теперь ты даже судна не получишь. Ходи под себя. Кровать, в конце концов, куплю новую.

По моему тону он понял, что с шуточками пора завязывать, и примирительно пробурчал:

– Ну, ладно, извини дурака… А насчет Ольги… Это тебе надо с Лешей Плющом пообщаться. Мы, когда вечером в тот день на нее из баллончика брызнули, Леха ее в своей машине куда-то увез. А мне сказал только, чтоб не беспокоился: мол, жива будет, но про Славика ему расскажет… Он, знаешь, мужик без комплексов.

– Ну, и где мне сейчас искать этого твоего Плюща? – поинтересовалась я.

– Да наверняка он дома сидит… может, «разрабатывает» эту твою Ольгу…

– Его телефон?

– 22-33-44.

Я опять по привычке, как будто бросила свои магические кости, вспомнила:

«Вас подстерегают опасности. Используя данное вам природой, вы сможете их преодолеть».

Так, так… Подстраховаться мне действительно не помешает.

– Итак, Володя, я сейчас от наручников тебя освобождаю, но, пока ножки у тебя связаны, ты сделаешь две вещи: напишешь мне одну содержательную бумажку, а затем позвонишь Плющу и назначишь ему срочную встречу.

– Что еще за бумажку, давай быстрее, а то уж сил нет терпеть, – он выразительно глянул в область собственного паха.

– Это будет заявление в милицию. Мол, я, такой-то (адрес, паспорт и т. д.) признаюсь, что участвовал в похищении Матвеевой Ольги при таких-то обстоятельствах и по определенным целям. Бумажечку эту я положу в конверт и отнесу быстренько одному знакомому менту-оперу. Если ты будешь себя неправильно вести, то завтра утром я этот документик не заберу, и мент даст ему законный ход. Понимаешь, голубчик, что тебя тогда ждет?

– Экая ты хитрая девочка, – ехидно улыбнулся Маркин, – но, как говорится, «кто меня уминает – тот меня и танцует». Ладно, я согласен. Делать глупости мне самому уже обрыдло. Снимай браслеты и давай бумагу с ручкой.

Потирая запястья, Маркин спустил закованные ноги на пол, прикрыл себя одеялом и на пододвинутом мной журнальном столике нацарапал требуемую бумажку.

– Посиди, дорогой, пока я отнесу конвертик куда следует… Попробуй за это время допрыгать до туалета и обратно, – заботливо сказала я Вове и вышла из квартиры.

Я села в машину и быстренько докатила до городского управления внутренних дел, где мой старый знакомый Сергей Уткин выполнил мою просьбу: сунул конверт в свой сейф и обещал, если завтра утром я не появлюсь или не «отзвонюсь», распечатать его и дать заявлению надлежащий ход.

Вернувшись через двадцать минут, я обнаружила Маркина на полу посреди коридора, силящегося при помощи рук подняться:

– Вот, блин горелый… прыгал, прыгал… и как-то неудачно получилось…

– Надеюсь, на обратном пути из клозета? – спросила я, расстегивая ему браслеты на ногах.

– Да, да, – облегченно проговорил мой узник, вставая на ноги и покачиваясь.

– Ну вот, Владимир Федорович, можете одеваться, вы теперь мой друг и союзник, ибо интерес у нас один: быстрее найти Ольгу и, собственно, завтра утром забрать ваше заявление из нежных милицейских лап…

Маркин молча и быстро оделся, закурил и стал набирать номер телефона.

– Алло, Леша? Слушай, нам надо немедленно встретиться и поговорить. Случилось нечто важное… нет, нет… не по телефону… Куда мне лучше подъехать… Домой? Ну, ладненько, через полчаса буду, пока!

Вова задумчиво поглядел на меня, потер подбородок и сказал:

– С Плющом у тебя не выйдет так, как со мной. Мужик опытный, тертый. Я уж не знаю, где его Слава-козел выкопал в 93-м… Но, по моим данным, у Леши за плечами две ходки в СИЗО, классные связи с братвой и мертвая хватка. За свои интересы он тебе голову откусит и даже назад не выплюнет.

– А ты не пугай, я разных видела, и не таких обламывали… Главное, под ногами не путайся и не мешай мне разобраться с этим Лешей.

Я демонстративно прицепила под джинсовую куртку пояс с кобурой, где лежала моя верная газовая «беретта», и хлопнула Маркина по плечу:

– Ну, пойдем, что ли, рыцарь мой без страха и упрека! Чудненькое у нас было свиданьице, ты не находишь? Я лично получила массу удовольствия и полезной информации, а ты?

Маркин покосился на меня, выходя из квартиры, и сказал:

– Всегда знал, что за любовь надо платить, но вот так…

И он как-то неопределенно хмыкнул.

Глава 4

Как выяснилось вскоре, Плющ тоже имел свой «скромный» двухэтажный коттедж в том же районе, где и пропавшая семья Матвеевых. Правда, от центра ехать туда на машине было на пять минут больше.

– А за что у него были ходки, ты не можешь сказать? – спросила я Маркина, пока мы шли через приусадебный участок к дому Плюща.

– Точно не знаю, но это не «мокрые» дела, а то, что называют «экономические преступления».

– Утешает. Значит, риск превратиться в труп для меня близок к нулю, – я нажала на кнопку домофона.

– Это я, Леша, открывай, – подал голос стоявший рядом со мной на крыльце Маркин.

Через несколько секунд мы оказались в просторном и прохладном холле с темно-зеленым ковровым покрытием, мягкими креслами с высокими спинками и громадной пальмой в кадке в углу у окна.

Хозяин, жмущий руку Маркина, на первый взгляд напомнил мне «старину Хэма», как звали некогда Хемингуэя. Та же плотность фигуры, бородатое округлое лицо… Только вот нос у Алексея Плюща – как у грифа – выдавал определенную хищность натуры, у писателей-лириков такого не бывает.

– Ты мне сказал, что приедешь не один? – неожиданно мягким и высоким для подобной внешности голосом произнес Плющ. – Я полагаю, что эта дама недавно покорила твое, Вова, сердце? Нашел же ты время… Может быть, представишь нас друг другу?

– Это… Таня, – запнувшись, как-то неуверенно произнес Маркин.

Тут я окончательно поняла, что он побаивается своего компаньона.

– А это Алексей… Николаевич… – продолжал представлять нас Вова.

– Ну, Володя, мне всего-то сорок с небольшим, и еще вполне допустимо звать меня без батюшки. Леша, и все тут! – Несмотря на балагурный тон разговора, глаза Плюща холодно и цепко оценивали меня, и я чувствовала себя, как в рентгеновском кабинете.

Хозяин провел нас в гостиную, обставленную шикарной мягкой мебелью, усадил на диван, пододвинул столик с фруктами в вазе и спросил, будем ли мы что-нибудь пить.

– Пивка холодного, и побольше, – торопливо заявил Маркин, а Татьяне, может быть, сухого вина?

– Не откажусь, – томно улыбнулась я, решив играть перед Плющом недалекую самку.

Обеспечив нас напитками, Алексей уселся в кресло и достал…

Ну точно! Сигару! Именно это он должен курить для полноты созданного им собственного образа.

– Володя, что за срочность, что случилось? – наконец перешел к делу Плющ. – Может, нам переговорить наедине?

Он качнул сигарой в мою сторону, и от нее поплыла ароматная струйка дыма. Маркин отрицательно помотал головой и заявил:

– Дело в том, что как раз из-за Тани я и приехал. Она уверяет, что Ольга, Славина жена, уже который день не возвращается домой, к ней прибежала заплаканная Алина, и они собираются идти заявлять ментам… Я Татьяне посоветовал сначала поговорить с тобой, ты человек опытный, может, что подскажешь.

– Это ты правильно сделал, Вова, что сначала привез девушку ко мне. Нечего вообще лишний шум поднимать, дело выеденного яйца не стоит. Ольга мне звонила три дня назад, сказала, что летит в Германию на поиски нашего запропастившегося шефа, просила позаботиться о девочке… Но я как назло последние два дня был страшно перегружен делами, а вчера приехал за Алиной, хотел ее забрать к себе, а ее дома не оказалось. Значит, она к Танюше побежала? – закончил врать Плющ и вопросительно уставился на меня. – А ты, Танечка, очень близкая Олина подруга, да? Ты работаешь где-нибудь? Муж, дети есть? Где живешь?

Продолжая засыпать меня вопросами, Плющ встал и пошел к бару. Там налил себе какой-то коричневой дряни из красивой импортной бутылки на четыре пальца в стакан и одним глотком осушил его.

То, что я ни на один вопрос не ответила, его почему-то совсем не смутило, а я, продолжая разыгрывать наивную дурочку, спросила:

– Так, значит, с Ольгой все в порядке? Что же она никого, кроме вас, не предупредила, даже дочери родной не позвонила?

– Да она всегда была взбалмошная, со странностями, – как-то задумчиво, себе под нос, произнес Алексей и вдруг резким тоном заявил: – Владимир, пойдем на пару минут пошепчемся, мне нужно тебе что-то важное сказать.

Маркин послушно поднялся с дивана, явно сожалея об оставленной банке с пивом, и пошел вслед за хозяином в другую комнату.

Они вернулись минуты через три. Я в это время стояла возле массивного старинного книжного шкафа и разглядывала его содержимое. Хозяин явно увлекался паранормальными явлениями, по крайней мере, у него было недурственное собрание литературы на эту тему.

Краем глаза я заметила, как Плющ подошел к музыкальному центру и нажал какую-то кнопку. Гостиная немедленно огласилась грохотом тяжеленного рока. Я едва расслышала сквозь него фразу, которую прокричал Алексей, типа «пойдем, Таня, потанцуем».

С необычной для его телосложения прытью, он в одну секунду оказался возле меня, крепко обхватил за талию, и его рука легла… вот блин, фокус – аккурат на кобуру с пистолетом.

Я не успела отреагировать на столь стремительные действия, лишь отметила, что хватка у Плюща и вправду железная.

Плющ выхватил пистолет первым. Плохой из меня ковбой, в вестернах мне не сниматься!

Но визуальное восприятие – направленное на меня дуло – резко сменилось обонятельным.

Мне в нос сзади ткнулась ватка с хлороформом. Теряя сознание, я успела подумать:

«Ну и гад же этот Маркин!»

…Не могу точно сказать, долго ли я пробыла без сознания.

Когда туманная пелена перед глазами начала спадать, я ощутила дикую пульсирующую боль в голове. Но даже дотронуться до своей драгоценной башки не могла, так как руки были крепко стянуты какой-то эластичной лентой и ноги, естественно, тоже.

Лежала я на том же диване, где какое-то время назад безмятежно потягивала красное сухое вино, дура безмозглая, думала, что умнее и хитрее всех…

Попробовав, безрезультатно, конечно, расцепить руки, я с трудом повернула раскалывавшуюся голову вбок и увидела на столике среди пивных банок свой пистолет. В кресле с мрачным видом восседал Плющ, куря почему-то сигарету, а за ним посередине комнаты нервно расхаживал взад-вперед Вова Маркин.

– Как самочувствие, ваша ментовская честь? – изрек Плющ, наливая себе в бокал из той же импортной бутылки. – Выпить не желаете?

Я молчала.

Так мерзко и хреново мне не было, наверное, никогда в жизни. Мало того, что Ольгу не выручила, да еще сама, переиграв дурочку, оказалась в лапах этого вежливого бандита. А вот Маркин…

А что Маркин? Что с него сейчас толку? Он, видимо, так боится своего компаньона, что раскололся при разговоре наедине относительно моей персоны. И даже угроза того, что завтра его заявлению будет дан ход, не может заставить его пойти против Плюща в мою защиту.

Значит, предстоит серьезный поединок с этим уркой-нуворишем, который сидит и поедает меня злющими глазами. А если начнет не глазами… Так. Сопротивляться я могу только на уровне интеллекта.

Что ж, это лучше, чем ничего.

– Вы не могли бы обращаться с дамой, пришедшей в гости, повежливее? – В моем голосе даже появилась какая-то хрипотца.

Плющ неожиданно расхохотался, и смеялся он с нарастающей истеричностью довольно долго.

Моя голова за это время разболелась еще больше, хотя, казалось, больше уже некуда.

– Ну, ха-ха… Я понимаю… хи-хи… что перед всякой ментовской швалью обязан ковровую дорожку расстилать и симфонический оркестр для встречи нанимать… хо-хо… – он достал из кармана своей полосатой рубашки белоснежный платок и начал вытирать слезы с уголков глаз. – Премного извиняюсь, что не оказал вам подобающего званию приема. Ты, кстати, небось подполковница какая-нибудь, под каким-нибудь полковником?

– Несмотря на твои плоские сальные шуточки, я все же отвечу: я в органах не служу и званий не имею, а занимаюсь частным расследованием…

– Это, как я понимаю, тебя кто-то нанял за деньги?

– Да, Ольгина дочь Алина просила найти маму, но, естественно, о деньгах речи и быть не могло.

– А зря, дорогая сыщица! Что ты скажешь, если я тебе дам гонорар, ну, скажем, штуку баксов, и ты станешь работать на меня, вполне платежеспособного клиента? И первое мое поручение тебе будет и последним: ты отправляешься домой лечить компрессами свою больную головку и по дороге выбрасываешь из нее все, что знаешь по поводу этой истории. Ну а девочку Алину я как-нибудь успокою…

Плющ откинулся в кресле, явно довольный своим благородством (мол, мог бы расчленить тебя, дуру, и по кусочкам закопать в разных углах своего участка!), и отхлебнул глоток любимого коричневого пойла.

– Соглашайся, Таня, у тебя нет выбора, – подал голос из глубины гостиной Вова Маркин.

– Ты забываешь, Володя, во-первых, что у тебя тоже нет выбора… А во-вторых, что Ольга моя подруга, и я работаю в данном случае не за деньги…

– Значит, за идею? – издевательски вопросил Плющ и добавил: – Ну, как хочешь. Работа твоя закончилась, похоже, надолго. Во всяком случае, пока мы с Вовой не будем в безопасности… там…

Он махнул рукой, и я поняла, что он имеет в виду Германию и поиски затерявшегося там Славика с их деньгами. Надо было срочно что-то предпринимать.

Такого пройдоху, как Плющ, можно было убедить, очевидно, только железной логикой. Ну и некоторые свои способности внушения я тоже подключила.

Пристально глядя ему в глаза, я задала очень простой вопрос:

– Ведь вам, Алексей, необходимо в первую очередь найти деньги. Так?

– Верно мыслишь, – отозвался Плющ.

– А для этого нужно найти Славу Матвеева. Так? – продолжала я.

– Ну так… – вынужден был соглашаться со мной Плющ, ведь он не мог ответить отрицательно.

А на самом деле это был элементарный психологический прием, который знают даже маленькие дети, никогда в жизни не открывавшие Карнеги.

– Вы мне поверите, если я скажу, что готова всеми силами помочь вам это сделать? Что у меня в этом есть свой интерес?

– Это какой же такой интерес? – вступил в разговор Володя Маркин.

– Обычный. Материальный, – ответила я, по-прежнему не сводя глаз с Плюща.

– Ну, в это я еще могу как-то поверить, – сказал хозяин особняка и отвел глаза в сторону.

– А зачем тебе эта Ольга понадобилась? – снова задал вопрос Маркин.

– Вы никак не поймете, – медленно ответила я. – Она ведь моя близкая подруга. Я за нее волнуюсь, это же так элементарно! Плюс к этому я точно знаю: она ни в чем не виновата и о том, где сейчас находится ее муж, никакого понятия не имеет.

– С чего ты так решила? – недоверчиво осведомился Плющ.

– Я совсем недавно читала ее дневник, – выдала я свой главный козырь, – который она писала явно не для посторонних глаз. Так вот, судя по написанному там, она не больше вас знает, где находится Слава. К сожалению, сейчас, вот в эту минуту, этого дневника я вам предоставить никак не могу…

И я выразительно кивнула на стягивающие мои конечности путы.

– Но у меня есть другой способ доказать вам Ольгино неведение, – обнадежила я публику.

– Интересно-интересно, – пробормотал Плющ. – Мы слушаем, продолжайте.

– Возможно, он вам покажется необычным, – заранее предупредила я, – но зато он очень убедителен.

Вова помотал головой, как бы отгоняя наваждение – наверное, на него еще продолжал оказывать остаточное действие экстракт «шакти», – и отошел от меня подальше. Послышался характерный звук открываемой очередной пивной банки.

– Приведите сюда Ольгу, – предложила я. – Ведь она же наверняка у вас.

– И что будет?

– И вы убедитесь наверняка, что я играю в открытую, – пообещала я.

Плющ тяжело поднялся с кресла и, приказав Маркину не спускать с меня глаз, вышел из гостиной.

Прошло еще минут пять, которые показались мне вечностью, и – наконец-то! – в комнату вошла Ольга, конвоируемая сзади Плющом.

Вид ее поразил меня – в лице ни кровинки, губы искусаны или разбиты, огромные, некогда бездонно-голубые глаза как будто сузились и выцвели.

Руки моей подруги стягивала такая же эластичная лента, как и мои, а рот был залеплен скотчем, видимо, чтобы она ничего не могла мне сказать или закричать, привлекая внимание соседей.

– Ну, – сказал явно приободрившийся за время отсутствия Плющ, – давайте-ка проверим твои способности. Я три дня с ней бьюсь, и кнутом и пряником, а она молчит как рыба или партизан на допросе.

– А что ты на самом деле желаешь от нее узнать? – спросила я, потихоньку радуясь про себя, что головная боль, кажется, начала проходить.

– Она должна была получать информацию от Славы. Он звонил ей, и она наверняка знает, из какого города был звонок. Мы неделю назад уже мотались к немцам, все языки постирали и ноги посбивали, кучу бабок угрохали – он прямо-таки провалился сквозь землю. Никто ничего не знает, не слышал, не видел. А Ольга, я уверен, в курсе дел, только, дура, защищает своего… козла! Эх, я бы ему сейчас впарил! – Плющ даже смачно, по-блатному, плюнул на свой дорогой ковер.

Я спокойно посмотрела в его становящиеся бешеными глаза и сказала:

– Алексей, было бы неплохо, если бы мне освободили руки. Хотя бы руки. Для гипноза, понимаете ли, они должны быть свободны…

Плющ подошел к столу, взял с него мою «беретту» и положил в карман брюк. Потом тоном начальника приказал Маркину распутать мне руки.

Володя проделал это с явным облегчением, поскольку беспокойство от сложившейся ситуации его не оставляло – веко дергалось, руки тряслись.

– Еще хорошо бы сделать так, чтобы Ольга могла говорить, – продолжала я диктовать условия. – Я, конечно, могу принять ее телепатические сигналы, но ведь вы хотите все слышать, не так ли?

Плющ молча кивнул и с треском стал отдирать от нежной кожи Ольгиного лица (бедная моя!) этот идиотский скотч.

– Танька, как здорово… ты здесь, – из глаз подружки покатились слезы.

– Не волнуйся, все будет хорошо, с Алиной полный порядок, – сказала я, усаживаясь на диване с по-прежнему спеленутыми ногами.

– Оленька, ты расслабься, я сейчас на время погружу тебя в гипнотический сон – мы же это пробовали, правда? – и они убедятся, что зря тебя мучили. Подвиньте кресло вот сюда, так, чтобы Ольга сидела напротив меня, – обратилась я к Плющу.

Вдвоем с Маркиным они исполнили требуемое. Ситуация, конечно, для нормального гипноза была не из лучших. Одна связана полностью, другая имеет только свободные руки. Но, ладно, попробуем.

Пристально глядя в глаза подруги, я делаю привычные, отработанные движения руками, свои особые пассы… минута… две…

Ольга закрывает глаза, и видно, что даже под путами она расслабляется… спит…

– Оля, ты слышишь меня?

– Да, слышу.

– Расскажи мне про Славу, я тоже за него переживаю. Расскажи все.

Ее голос стал ровным, спокойным, монотонным. Это был искренний монолог, обращенный к любимому человеку. Плющ застыл на месте, забыв даже, что в руках у него дымится сигарета.

– …дорогой мой, ты в последнее время стал сам на себя не похож. Даже Алинка чувствует и говорит, что папа нас больше не любит… Этот твой проклятый бизнес, неужели он тебе дороже меня и дочки? Мы же решили с тобой давно, что всех денег на свете все равно не заработаешь и надо жить для любви и радости, для ребенка… Вот к чему привел твой эгоизм! Ты стал черствым, замкнутым. Тебя как будто уже ничего не радует, даже твои любимые деньги. Я же вижу твое равнодушно-злое лицо, когда ты небрежно бросаешь мне на стол пачки купюр… Наверное, ты меня уже совсем разлюбил, даже ласки как автоматические… я же чувствую… Неужели у тебя появилась другая женщина, я не могу представить. Мне очень не нравятся эти твои поездки по пятницам на какие-то бизнес-семинары, когда ты являешься в воскресенье под вечер… как выжатый лимон и падаешь на диван, и бессмысленно переключаешь телевизор с канала на канал. Славик, ведь нельзя же так жить! Вот и сегодня ты срочно уехал… я даже не знаю, где ты теперь… а звонки твои были совсем странные, не международные… Сердце мне говорит, что у тебя любовница… и на работе крупные неприятности… Но ты же ведь молчишь, а я так страдаю! Возвращайся, где бы ты ни был, давай поговорим, начнем все сначала, я же люблю тебя и жду…