Текст книги "Кошелек или жизнь?"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4 Жизнь или кошелек?

Вот это был ударчик! Через некоторое время мне удалось кое-как открыть глаза, но все вокруг виделось расплывчато, как в тумане. Точнее, было такое ощущение, что вся комната заполнена мыльными пузырями разных размеров – и большими и маленькими, которые тихо качаются в воздухе и никак не хотят лопаться. Что за чертовщина! Я поморгала, и пузырей слегка поубавилось. Затем набрала в легкие воздух и дунула изо всех сил в покачивающееся пространство. Все пузыри исчезли, лишь два голубых круга упорно маячили перед глазами, и чем более появлялась резкость, тем понятнее становилось, что это чьи-то глаза. И зрение и память возвращались – ну конечно, это были большие голубые глаза Кати, которые смотрели на меня с нескрываемым испугом.

– Ты чего… так дышишь? – спросила она. – Может, «Скорую» надо вызвать?

– Вот это звезданул, гад, – смотрел из-за ее плеча Николай, – но я его быстро завалил.

– Нет, – потрясла я головой, в которой что-то отдаленно позвенело и встало на свои места. – Не надо никакой «Скорой». Что это хоть было?

Катя показала в угол, где со связанными руками лежал бугаина-невидимка, с которым я сразилась в прихожей. Как же я забыла, что он остался в доме и по всем законам должен был скоро оклематься? Почему-то отключив его на время от действительности, я вычеркнула в уме эту, надо сказать, внушительную на вид фигуру – и вот тебе, получила. Табуреткой по голове. Хорошо, что табуреточка оказалась хлипкой, кое-как сколоченной из каких-то палочек, а то я могла бы вовсе мозгов лишиться. Видно, что ее делал интеллектуал, у которого руки-крюки, не тем концом вставлены, просто повезло случайно.

– Мы даже и понять ничего не успели, а он вдруг дверь открывает и – раз тебя!.. Только щепки во все стороны, – извиняющимся голосом рассказывал Николай, который и скрутил головолома. – Сильный, зараза. Бешеный.

– Но откуда же Максим знал? – вступилась за пленного Кораблева, глядя на своего телохранителя прямо-таки с откровенной нежностью. – Он меня же спасти хотел! Вы чего на него так? Он-то здесь при чем? Отпустите мальчишку.

– Что? Сильно болит? – хлопала глазами Катя.

– Да чему тут болеть? Кость одна, – сказала я, вспомнив, как любит говорить в таких случаях мой сосед-шестиклассник. – Давайте ближе к делу. Насколько я помню, мы начали допрос Татьяны Федоровны до… вмешательства.

– А чего меня допрашивать? – буркнула Кораблева. – Как будто бы я чего знаю. И вообще – хватит меня за дурочку тут держать. Тоже мне, милиция! Это Колька, что ли, милиция? Да я его сто лет как облупленного знаю. Чего вам от меня нужно?

– Все! Вопросы задаю я, – сказала я, потирая шишку и невольно наполняясь злостью на весь мир, и особенно на такой отдельный его индивидуум, как Кораблиха. Чем отчетливее проявлялась боль, тем суровей становился мой голос – ну прямо-таки как у главного прокурора.

– Зачем на даче была охрана?

– Да нет, это мужики мне помогали погреб копать, давно собиралась, – завертелась Кораблева. В связанном виде, перепоясанная веревками, она была похожа на червяка и вызывала вполне определенные чувства. Особо живучего червяка – в броне из черной, блестящей кожи.

– Понятно. И поэтому любого человека, который заглядывал в калитку, ваши помощники, копатели погреба, сразу хватали и связывали. А ну говори правду, быстро! – не смогла я больше сдерживать боль и заорала что есть мочи.

– А зачем без спроса соваться на чужую территорию? Может, у моего Максика привычка такая – везде с телохранителями быть? – пролепетала Кораблева.

– Он что, президент России, что ли? Что еще ты за дурь несешь? – нахмурился Николай.

– Пусть не России, а все равно президент, – сообщила Кораблева с гордостью. – Президент транснациональной корпорации. Скажи, что я правду говорю, Макс.

Кораблева повернулась за поддержкой к связанному парню, но тот только скрипнул зубами и отвернулся.

– Слушай, Танька, хватит голову морочить. Где Сашка? Мы Сашку ищем. Говори, куда ты его, стерва, упекла? – спросил Николай, который присматривал за телодвижениями связанного «Геракла» и на всякий случай стоял рядом наготове.

– Я? Да вы что такое говорите? Я сама думаю, как его найти. Так, значит, вы мне поможете? Да? Ой, как хорошо! – громко возрадовалась Кораблиха, как будто ей только что объявили о вручении Государственной премии.

– Поможем. А теперь – все по порядку, – приказала я.

– Вот только я не поняла, кто ты такая? – замешкалась Татьяна Федоровна.

– Быстро говорите все, что знаете! Нельзя терять ни минуты, – снова взорвалась я, видя, что эта тетенька хорошо понимает только крик, а на другом языке с ней разговаривать трудно, практически невозможно.

– Но в том-то и дело, что я совсем-совсем ничего не знаю, – потупилась Кораблева. – И вообще – с чего это вы все так переполошились? Ну, загулял, мужик – какие дела! Почему сразу пропал? Чего вы вдруг задергались?

– Я… сейчас не знаю, что с ней сделаю, – сжала кулаки Катя.

– Спокойно, – сказала я. – Всем спокойно. А в ваших интересах рассказать все, что известно.

Итак, Татьяна Федоровна начала рассказ с того момента, как ее муж собрал дорожную сумку и отправился куда-то на трехдневный бизнес-семинар. Все это время он не звонил, да жена и не ждала звонка, потому что отношения к этому времени у них были, мягко говоря… никакими.

– Я чувствовала, что у него кто-то есть, но не думала, что дело до развода дойдет. Потом даже сказала: «Ну ладно, погуляй, если хочешь». А он уперся на своем… с разводом. Сказал, что как только вернется – сразу этим делом займется… Да вот получается, что – загулял, – вздохнула Кораблева. – А что я могу поделать?

В этом месте Кораблиха замолчала, словно о чем-то задумалась.

– Погоди. Когда это было? – вступил Николай. – Говоришь, неделю назад? Что же ты не сказала никому? Ты в милицию обращалась? Или куда-нибудь еще? Может, к кому-нибудь из своих, кто безопасностью занимается?

– В какую еще милицию? – буркнула Татьяна Федоровна. – Зачем это? Приедет не сегодня-завтра, куда он денется?

– Нет, ну ты даешь! Да у него здесь куча важных дел была! Уж он бы позвонил, если что, предупредил. Ты же знаешь, какой он пунктуальный. А то – ни в магазине не знают, ни дома… А почему хотя бы друзьям не сказала? – начал горячиться Николай.

– Да брось ты! – махнула рукой Кораблева. – Зря ты только суетишься.

– Ничего себе – бросить? Да ты хоть соображаешь, что говоришь?

– Не по тому адресу пришли. Где-нибудь у другой бабы ищите в постели, вернее будет…

– А я знаю, почему она молчала, – вдруг послышался в наступившей тишине голос Кати. – Из мести, вот почему. Подумала, что, раз Саша разводиться решил, так и нечего волноваться. Даже лучше. Если его… убьют, то все как раз ей останется. Так ведь? Может, она сама все это нарочно и подстроила?

– А это еще что за сопля, чтобы в душу мне соваться? – возвысила голос Татьяна Федоровна.

– Да какая у тебя душа! Одно поганое место. Посмотрите только на ее рожу – она наверняка сама все подстроила, чтобы мужик сгинул вроде бы как нечаянно, и потом руками развести. Скажет, ничего не поделаешь, в жизни всякое бывает. Да ее еще жалеть все будут. Гадина! Гадина! – надрывалась Катя.

– Прекратите базар! – пришлось перекрыть всех своим голосом. – Вы чего обе как с цепи сорвались? Дальше. Что было дальше? – пришлось подойти и слегка потрясти обезумевшую женщину, как соседскую грушу – чтобы дурь немного слетела.

– Ничего не было – ни сначала, ни дальше, – насупилась Кораблева. – Говорю же вам – ничего не знаю.

– Значит, в милицию не заявляли?

– Делать мне, что ли, больше нечего?

– А почему дома не живете?

– На даче дел накопилось много, да и мало ли – вам-то чего? – огрызнулась Кораблева, которая начала приходить в себя и показывать зубы.

– Вас вполне можно было бы привлечь к ответственности за нападение на мирных людей, – сказала я, кивая в сторону Николая и Катерины.

– Ну конечно! Вон они – живые и здоровехонькие. Я же говорю – Максимка просто не любит, чтобы в его жизнь нос совали. Посмотрел бы, что не враги какие-нибудь, – и потом отпустил… Как в кино каком-то!

– Дура! Вот дура! – высказался вслух Николай. – Насмотрелась! А если бы я его по голове топором шарахнул, а? Как бы мы сейчас разбирались?

– Ничего, мой Максимка тоже ребят не слабых привел, – продолжала упорствовать Кораблева, кивая на бугаину.

– Дура набитая! – вздохнул Николай обреченно. – Или, наоборот, крутишь. Что-то я тебя не пойму.

– Да нет, вы совсем забыли, мне же звонили совсем недавно от Саши. Сказали: «Спроси жену» или «Упроси жену» – плохо было слышно. Что это значит? – воскликнула Катя.

– Ну вот, а говорите, что он делся куда-то, – пожала плечами Кораблева. – Откуда мне знать, что значит? Может, денег хотел занять? Или упросить, чтобы я ему все простила? Ну уж дудки! У меня тоже гордость и свои интересы в жизни имеются!

И Кораблева снова посмотрела в сторону Максима, давая понять, что он здесь человек не случайный, попросила:

– Чего спутали ни за что мальчишку-то? Пусть себе идет домой пока…

– Не верю я тебе что-то! Ни одному слову не верю! – вдруг громко заявил примолкнувший было Николай. – Чем больше на тебя гляжу – тем сильнее не верю!

– Да лично я тоже не больно-то с удовольствием на тебя гляжу. Не пойму никак – чего вам от меня нужно?

– Как хотите – а я ее беру под домашний арест, – продолжил Николай.

– Это какое ты имеешь право? – сощурилась Кораблева. – Жить, что ли, со мной дома будешь?

– Лучше сразу вены вскрыть, чем с тобой жить. А вот без присмотра я тебя больше не оставлю. Ты у меня под колпаком. Пока Сашка не объявится – никуда от меня не денешься.

– А чего? Как хочешь, – вдруг как-то сразу смирилась Кораблева. – Раз ты хочешь помочь муженька моего найти. Что-то вы мне всю душу разбередили – я уже сама волноваться начала. Вдруг и взаправду что-то случилось?

– Поехали домой. Здесь точно делать нечего…

– У меня сердце чувствует, что Саша в опасности, – вздохнула Катя, – но, вообще-то, я его тоже не всегда понимаю. Как такой умный человек, как он, смог столько лет прожить с этой идиоткой?

– Вот и я про то, – подключился Николай. – Сашка, вообще-то, работал много, может, ему не до того было…

– Ну конечно, работал он! – воскликнула Кораблиха и, пользуясь тем, что я освободила ей руки, встала в позу: «руки в боки». – Да он только книжки всякие читал да бабами, как я теперь понимаю, интересовался. Одно на уме – про жизнь после смерти да про сны, белиберда всякая. А я ему что, жизнь при жизни двадцать лет даром устраивала, чтобы остаться на старости лет у разбитого корыта? Он, видите ли, себе молоденькую нашел, глазастенькую, а ты, Таня, давай теперь отваливай, поработала на меня, как проклятая, – и проваливай по-хорошему. А вота! А вота!

И с этими словами Татьяна Федоровна Кораблева сложила из пальцев дулю и начала тыкать ею во все стороны, показывая по очереди то мне, то Кате, то Николаю.

– Хватит детский сад разводить, – остановила я ее.

– Дура ты, дура, – покачал головой Николай, и мне даже немного жалко стало тетеньку, которую и так со всех сторон затюкали и она растерянно крутила во все стороны стриженой, с проседью головой.

– Злой ты, Коля, мужик! – сказала она просто. – Я и не знала раньше, что ты такой злющий…

– Нет, ты еще этого пока как следует не знаешь! – шагнул к ней Николай. – Но я из тебя признание попробую вышибить!

– Но-но! – вскричала Кораблева, увидев, что Николай уже всерьез было на нее замахнулся, но в последний момент задержал руку в воздухе и просто ругнулся. – Только без рук. Нечего руки распускать на женщину. Ты чего думаешь, что я сама не хочу мужика своего найти? Если, как вы говорите, он и правда куда-то запропастился? Тоже хочу, все же не чужой…

– Учти, теперь мы вместе поедем, – сказал Николай, и я даже удивилась, какой он оказался темпераментный мужчина, хоть на вид – ничего особенного. – Куда ты – туда и я. Я из тебя Сашку клещами достану.

Вообще-то мужчины, которым за сорок, – это особая статья. Мне Светка говорила, что как раз в этом возрасте многие новую жизнь начинают и вообще делаются словно совсем другими людьми, более интересными во всех отношениях, чем сопливые пацаны, – даже в плане секса. Не случайно же молоденькая Екатерина влюбилась в сорокалетнего женатика с залысинами на голове? Вот она, вечная тайна жизни и особенно любви. Да я сама была бы не прочь поближе познакомиться с Николаем, если бы не срочное дело. Но, правда, почему-то после короткого допроса Катя выглядела заметно поскучневшей, даже глаза в сторону от всех нас отводила.

Не понятно, куда подевался ее боевой пыл? А ведь операция еще только в самом начале. Даже дорожка, по которой надо идти, еще плохо просматривается, сплошной туман стоит стеной.

– Значит, так, – объявил Николай. – Я сейчас… с этой… еду в квартиру Кораблевых, присмотрю пока.

– Тебе чего? Делать, что ли, нечего? – взвилась Кораблева. – Работы, что ли, другой нет? Если что будет известно – я и так сама скажу.

– Нет уж, что-то ты, мать, крутишь. Смотри, довертишься! – снова замахнулся Николай, но видно было, что без особой злобы, больше для острастки. – Хватит болтать, пошли в машину.

– А с Максюшей что делать? – вспомнила Кораблева, показывая на спутанного веревками богатыря.

– Развяжи, и пусть катится подальше. Ничего, жить будет, – решил Николай.

Кораблиха принялась развязывать и о чем-то шептаться со своим молоденьким другом. Судя по извиняющемуся и мурлыкающему тону, похоже было, что их связывают не только производственные отношения.

– Максик, Максик, – слышалось из угла тихое, невнятное мурлыканье.

Максим на это только упорно молчал и лишь все больше краснел – как помидор на солнце. А когда веревки были распутаны, то так же молча, не говоря ни слова, перешагнул через свои путы широким шагом и, не оглядываясь, скрылся за дверью, всем своим видом показывая попранное молодое достоинство.

Все, тетенька Таня, похоже, лишилась ты своего любовника – вон он какой оказался обидчивый.

– А ты сейчас куда? – тихо спросила я Катю, пока Кораблева возилась со своим пунцовым другом.

– Я тут подумала – домой, наверное, пойду.

– Куда, к своему Сысуеву?

– Ну да… Не убьет же он меня. Ну, позудит немного. Что с того? Скажу – увлеклась случайно, а так ведь ничего особенного…

– Ничего особенного? – вгляделась я в недовольное Катино личико.

– Да я вот сейчас слушала их и подумала, что ведь и правда Сашу мало знала… Мне-то казалось: философ, почти ученый, совсем не такой человек, как все… А здесь – какие-то дрязги непонятные, имущество… Фу… грязь какая. Зачем мне это все, а?

– Ну, этого уже я не знаю.

– Вот именно! Я когда увидела, что он мог почти двадцать лет с этой козой глупой жить, мне уже сразу плохо стало, честное слово. И видишь, как все было: общий бизнес, дела какие-то… С этой… Нет, есть вещи, которые я никогда понять не смогу, это уж точно, – горячо шептала мне Катерина, показывая глазами на Кораблеву, как на воплощение дьявольского отродья. – И дружок этот тоже – грубиян неотесанный.

– А ты бы раньше посмотрела, – урезонила я Катю. – Как-то не вовремя происходит прозрение.

– Да где там! Я ведь эту жену и в глаза никогда не видела, даже не представляла, что такое может быть на свете. Кошмар просто!

– Это уж точно. И что же, может, тогда Кораблева и искать не надо? Заказ снимается?

– Да нет, ищи, конечно. Что ты, что ты, – испугалась Катя. – Но только без меня. Я заплачу, если еще понадобится, и помогу потом. Но сейчас идти надо – а то моего Сысуева паралич хватит, он меня ведь обожает…

– Мда-а-а… Вовремя у тебя душевные муки начались. В самый нужный момент. Здесь от каждой минуты может жизнь сейчас зависеть…

– Да я ничего! Конечно, сделай все возможное! – прижала руки к груди Катя.

Эх, в театре на сцене цены ей бы не было, а на даче она смотрелась не очень-то.

– Сергей Анатольевич ведь очень хороший на самом деле. Я вас познакомлю – это очень чистый, хороший человек, на редкость щедрый…

– Ладно, пошли, потом расскажешь, – оборвала я Катино щебетание. – Сейчас некогда.

У многих женщин есть такая особенность: стоит кому-то понравиться, и они отыскивают в человеке массу самых небывалых достоинств и умеют убедить всех, а прежде всего себя, какой встретился на пути необыкновенный, совершенно удивительный человек. А потом так же быстро и легко уговорить себя же, что не этот, а совсем другой человек является вместилищем всех возможных человеческих достоинств, а в случае необходимости – третий, пятый, десятый. У Кати это получалось очень достоверно. А еще спрашивают, чем же занимаются молодые, полные сил женщины, если они нигде не работают и живут на содержании богатеньких мужей? Как же бедняжки со скуки не дохнут, особенно ежели детей обременительных в доме нет, достаток выше крыши, пыль с рояля по утрам домработница вытирает, а коробки с продуктами домой личный шофер приносит? Чем же занимаются все эти удивительные, редкой красоты и пустоты создания длинные дни, а также и ночи, учитывая, что немощные мужья еще с вечера похрапывают в старческих снах? А я вам сейчас скажу: они старательно создают себе мифы, которые помогают им скрашивать и наполнять жизнь, а потом их же разрушают и выдумывают новые сказки… И потому никогда не скучают – порхают, занимаются мифотворчеством на свой женский лад.

Катя, похоже, теперь только и думала о том, как бы получше устроить примирение с очень добрым и щедрым Сергеем Анатольевичем Сысуевым, который в других обстоятельствах мог бы быть ей папой и просто похлопать по попке, но в роли супруга был способен на более непредсказуемые поступки.

В дружном молчании (уж слишком много образовалось взаимных антипатий) закрыли мы на ключ злополучную кораблевскую дачу, дошли по тропинке до оставленной за углом машины. Николай бесцеремонно подтолкнул Кораблеву на переднее сиденье, чтобы не выпускать из поля зрения ни на минуту, нам с Катериной пришлось сесть на заднее сиденье. В машине я сразу же закрыла глаза, показывая, что устала и хочу отдохнуть. В самом деле, сколько можно слушать дурацкие дамские исповеди, когда все мысли заняты совершенно другим! Екатерина, следуя моему примеру, тоже закрыла глаза и вскоре задышала ровно и по-настоящему сонно: отошла в страну грез. У меня насчет сна не было ни в одном глазу, потому что терзало беспокойство. Что за странная, нелепая история разворачивалась на моих глазах! Пропавший лысоватый мужчина, оскаленная морда собаки, прыжок с груши, заткнутые кляпами рты – все это в полном беспорядке, как в плохо склеенном любительском фильме, мелькало перед глазами. Неужто и вправду все это затеяла из мести и прочих сугубо корыстных соображений оскорбленная супруга, после того как прожила с человеком почти двадцать лет? Или что-то другое?

– В магазин бы их наведаться. Может, Маринка Стрельцова, Стрельчиха, что-нибудь знает? – повернулся ко мне Николай.

– Разумеется, – сказала я, потому что в моих ближайших планах тоже было намечено посещение магазина «Кто в доме хозяин?». Само его название после исчезновения Кораблева виделось несколько символичным.

– А я по гороскопу – Стрелец, – зачем-то сказала Кораблева, и я сразу вспомнила про свои магические кости.

Вот с кем хотелось мне сейчас поговорить и кому отдать предпочтение в этой странно подобравшейся компании. Замшевый мешочек с цифровыми двенадцатигранными костями всегда был со мной в сумочке. Вынув вслепую три кости, я сделала бросок прямо на коленях, мысленно задавая вопрос: что представляет из себя Кораблева, как быстрее всего ее раскусить?

«8+18+27» – ответила выпавшая комбинация, что в переводе на язык слов дословно означает: «Существует опасность обмануться в своих ожиданиях». Ничего себе, предупреждение! А в самом деле, чего я ожидаю от Кораблевой? Хочу выяснить, соучастница она или, наоборот, жертва?

И ведь как оригинально это делается, если со стороны-то взглянуть! Непочтительно как-то. Связали женщину, окружили, допросили, заставили пугливо сознаться, что она решила косвенным образом, одним лишь только бездействием погубить мужа – какое тут почтение, сплошное с моей стороны молодое нахальство. А если все-таки не косвенным образом, если она сама участвовала в расстановке сетей?

Так размышляла я, уставившись напряженным взглядом в затылок Кораблевой. Наверное, сила моей внутренней концентрации в этот момент была больше, чем я предполагала.

– Ой! Голова что-то заболела! – вдруг сказала Кораблева и начала потирать затылок. – Не пойму, чего это вдруг стукнуло? Взяла – и заболела.

– Дубины просит, – буркнул Николай, весь поглощенный планами и денежными расчетами.